CC BY
153
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
УДК 482 Н.Д. Яцук
СЕМАНТИКО-ДЕРИВАЦИОННЫЕ ОСОБЕННОСТИ ЛЕКСИЧЕСКИХ ОККАЗИОНАЛИЗМОВ Ю. ПОЛЯКОВА
Представлен анализ авторских новообразований, передающих мировосприятие Ю.Полякова, описаны структурно-семантические особенности одной из групп окказионализмов, показана их смысловая маркированность и специфика функционирования в художественных и публицистических текстах произведений автора.
Ключевые слова: лексический окказионализм, словообразование, аффиксация, классификация, коннотация.
Актуальность изучения индивидуального стиля писателя в словообразовательном аспекте обусловлена многими причинами. Это выявление стилеобразующей роли новообразований в общей структуре произведения, определение словообразовательных моделей окказионализмов, выявление процессов, ведущих к обогащению языка в целом. Словотворчество следует рассматривать не только как результат стилевой авторской обработки, но и как самостоятельное стилеобразующее средство. Наряду с композицией произведения, отбором лексических единиц, системой выразительных средств, авторское словообразование является одним из составляющих понятия «индивидуальный стиль». Авторские новообразования - это средство выражения индивидуального стиля, а их комплекс
- отражение индивидуального словообразовательного стиля.
Обращение к творчеству Ю.М. Полякова вызвано самой личностью автора и ролью его произведений в отражении проблем современного общества. Его повести и романы можно назвать энциклопедией российской жизни 80-90 гг. ХХ в. Писатель по-новому интерпретирует и оценивает сущность окружающих явлений и реалий. Изучение окказиональных единиц как элементов идиостиля Ю.М. Полякова открывает возможности для изучения структурных семантических закономерностей, управляющих формированием смысловой структуры слова.
Новые слова, возникающие в процессе языкотворчества, могут обозначаться разными терминами. В научной литературе используются понятия «новое слово», «новация», «инновация», «новообразование», значения которых не полностью совпадают. Словами «инновация» и «новация» обозначают все новые лексемы. «Новое слово» и «неологизм» [1. С. 12], «новообразование» и «окказионализм» [9. С. 15] рассматриваются как синонимы. «Новое слово» и «неологизм» соотносятся как родовое и видовое понятия [8. С. 7], «новообразование» как родовое - по отношению к терминам «неологизм» и «окказионализм» [4. С. 9].
Первым вошел в употребление термин неологизм. Неологизмы создаются для наименования нового предмета или явления внеязыковой действительности и рассчитаны на закрепление в лексической системе языка. Они возникают и формируются как номинативные (идентифицирующие) лексические единицы, предназначенные для выполнения интеллектуально-коммуникативной функции.
Термин «окказионализм» впервые употреблен применительно к русскому словообразованию в статье Н.И. Фельдман «Окказиональные слова и лексикография». К разряду окказиональных
Н.И. Фельдман относит слова, которые представляют собой результат необычного сочетания словообразовательных элементов или слова, созданные по необычным словообразовательным моделям. По мнению автора, главным признаком окказиональности служит необычная форма таких слов. Автор отмечает тесную связь этих слов с контекстом. «Слова-самоделки уместны и особенно выразительны на своем месте», однако им трудно оторваться от контекста и «обрести жизнь вне его. Вот это основное их свойство позволяет назвать их в отличие от неологизмов, т.е. образований, вошедших в язык, окказиональными словами» [11. С. 66]. Понятие «категория окказиональности» было введено в употребление в работе Э. Ханпиры «Окказиональные элементы в современной речи». Окказиональность, по мнению автора, - это «известная степень незаданности речевого факта системой языка, что создает определенную степень неожиданности такого факта для языковой системы» [13. С. 246]. Следовательно, любое проявление окказиональности является окказионализмом. Это могут быть не только окказиональные слова, но и окказиональные формы слов, и окказиональные значения слов, и «окказиональные компоненты» фразеологизмов, поскольку категория окказиональности действует на лексическом, морфологическом, семантическом, фразеологическом, синтаксическом уровнях речи. Она
может проявляться и на словообразовательном уровне. Кроме того, автор предлагает различать окказионализмы обычной речи и художественные окказионализмы. «Первые бытуют в основном в устной речи. Вторые всегда письменно закреплены. Художественные окказионализмы - компоненты художественной речи и в таком своем качестве - элементы образной ткани произведения. Художественные окказионализмы не создаются для вхождения в язык. Их задача - обслужить определенную художественную ситуацию» [13. С. 253]. А.Г. Лыков учитывает и содержательные, и формальные особенности лексических окказионализмов. Он отмечает следующие характерные особенности окказионального слова: принадлежность к речи; творимость (невоспроизводимость); словообразовательная производность; ненормативность; функциональная одноразовость; экспрессивность; номинативная факультативность; синхронно-диахронная диффузность; индивидуальная принадлежность [7. С. 11].
В.В. Лопатин выделяет среди окказионализмов потенциальные слова, относящиеся к продуктивным словообразовательным типам, и индивидуально-авторские слова, которым присуще «то или иное намеренное отступление от словообразовательных закономерностей и норм, характерных для языка» [6. С. 145]. Автор также подчеркивает правомерность терминологического разграничения «двух типов новых слов» - фактов языка и фактов речи. Отличие их состоит в том, что потенциальные слова в меньшей степени воспринимаются как новые, а «личность автора, печать его индивидуального словотворчества стоят за ними в наименьшей степени» [6. С. 70].
На наш взгляд, целесообразно разграничивать названные типы новообразований. При их описании мы придерживаемся градации, представленной в современной стилистике А.В. Флорей:
- потенциализмы - лексемы, которые легко и неизбежно создаются по продуктивным моделям данного языка в конкретной ситуации. Они отсутствуют в лексикографических источниках и в большинстве случаев не имеют окраски стилистической новизны;
- авторские неологизмы - то же, что общеязыковые неологизмы (т. е. названия новых реалий), но придуманные конкретными людьми. Такие лексемы отражают определенную конкретноисторическую реальность, они легко интегрируются в языковую систему;
- окказионализмы - слова, сочиненные писателями по случаю, они вписаны в определенный контекст, практически не входят в общенациональный язык; в структуре их значения релевантностью обладают и изобразительный, и эмотивный компонент [12. С. 21].
Словотворчество писателя можно анализировать с двух точек зрения: как возможность реализации языковых словообразовательных типов (в деривационном аспекте) и как одну из составляющих его идиолекта (в лингвопоэтическом аспекте). В художественных окказионализмах формальная новизна подчиняется смысловому аспекту, отражающему мировосприятие художника слова, индивидуальную картину мира, характерную для определенного идиолекта. Именно словотворчество позволяет выявить способы оценки внеязыковой действительности, элементы словообразовательного маркирования социально значимых, с точки зрения автора произведения, экстралингвистических фактов. Словотворчество определенным образом организует смысловое пространство художественного произведения. По словам Е.С. Кубряковой, «производное слово вводится в текст как емкий по своей семантике знак, за которым говорящий легко узнает типы отношений и типы ситуаций, в нем обобщенно отраженных, т.е. при необходимости разворачивает этот знак в определенную цепочку знаков» [5. С. 190].
Таким образом, окказионализмы являются многофункциональными образованиями, поскольку они способны и описать, и оценить исследуемое явление. Это позволяет экономить языковые ресурсы, используя одновременно номинант и эмотив в одной лексеме. Окказионализм - важное средство представления индивидуально-авторской картины мира писателя, позволяющее автору продемонстрировать свое восприятие действительности.
Традиционным научным направлением исследования окказионализмов является структурносемантическое, которое носит описательно-аналитический характер. В рамках этого направления осуществляется работа по описанию новых фактов языка и речи, классификация новообразований, их структурно-семантическая характеристика, определение способов образования и особенностей употребления. При структурном анализе слово рассматривается как синтагматический ряд смыслообразующих морфем, а его семантика как совокупность значений данных морфем. Однако в контексте слово входит в состав окказионального словосочетания или метафоры, и его семантика приобретает новые оттенки значений.
Современными исследователями выделяются несколько типов окказионализмов: фонетические (новый звуковой комплекс передает некую семантику, обусловленную значениями звуков, его со-
ставляющих); грамматические (семантика актуализируется необычной грамматической формой); семантические (появление семантических приращений узуальной лексемы); лексические (комбинация различных узуальных основ и аффиксов в соответствии со словообразовательной нормой или отступлением от нее); окказиональные сочетания слов (стечение лексем, сочетаемость которых в узусе невозможна, т.к. противоречит закону семантического согласования вследствие отсутствия общих сем в их лексических значениях) [2; 11]. В данной статье будут рассмотрены некоторые группы лексических окказионализмов, выбранных из произведений художественной и публицистической прозы Ю.М. Полякова.
Анализ данной группы окказионализмов состоит из нескольких этапов. В соответствии с предложенной Н.Г. Бабенко методикой вначале следует словообразовательный анализ, сопоставимый с этапами данного вида анализа узуальных слов: выделяются словообразовательная модель, аффиксальные морфемы, определяется степень продуктивности. Этот вид анализа сочетается с семантическим, который предполагает выявление сем, возникших в результате окказионального соединения мотивирующей основы и деривационного средства. В целом формулируется лексическое значение новообразования и его функциональная значимость в тексте художественного произведения [2].
На уровне узуса морфема является грамматически несамостоятельной языковой единицей. Но она обладает текстообразующими возможностями как средство образования новых слов, если отражает индивидуальные особенности, в том числе и коммуникативные намерения автора художественного произведения. Текстообразующий потенциал морфем выражается их эмоционально-оценочной и стилистической маркированностью. Наиболее распространенными способами образования лексических окказионализмов являются суффиксация и словосложение. Здесь прослеживается параллель с образованием лексем в узуальной лексике современного русского языка: в большинстве случаев наиболее распространенные модели узуального словообразования также являются самыми продуктивными и распространенными в словообразовании окказиональной лексики.
По отношению к словообразованию Ю. Полякова можно сказать, что в основе создания речевых новообразований, как и в системе узуальных слов, лежат морфологические способы. Образование новых слов происходит на базе существующих в языке основ и словообразовательных аффиксов, то есть они строятся из известного языкового материала и по известному образцу, по аналогии. Заметим, что морфологическое словопроизводство не приводит к появлению в языке абсолютно новых слов, оно лишь обогащает язык новыми видами комбинирования того, что уже существовало по отдельности и раньше. По словам Г.О. Винокура, «функция аффикса состоит в том, что он дает возможность увидеть ту или иную основу в другой перспективе, в одном из боковых освещений, а потому и вообще аффикс может иметь какой-нибудь смысл только тогда, когда он применен к какой-либо основе, а не существует сам по себе» [3. С. 320].
Однако необходимо помнить, что почти любая морфема может сочетаться с другой, но при этом важно наделить новое слово смыслом. Именно эта задача стоит перед автором художественного произведения.
В данной статье будут рассмотрены некоторые группы лексических окказионализмов, выбранных из произведений художественной и публицистической прозы Ю.М. Полякова. Ю. Поляков, как правило, сочетает несколько приемов, поэтому его дериваты не всегда поддаются однозначной классификации. Это одна из особенностей идиостиля автора.
Экспрессивные морфемы
Экспрессивно-эмоциональная коннотация может быть мелиоративная (положительная) и пейоративная (отрицательная). К мелиоративной оценочности относится выражение ласки, умиления, одобрения, восхищения и др., а к пейоративной - передача неодобрения, презрения, пренебрежения, уничижения и др. Исследователи отмечают, что в русском словаре отрицательное поле значительно превышает положительное и уже считают этот факт языковой закономерностью. Данный вывод вполне можно отнести и к авторским новациям.
Ю. Поляков использует суффиксы с преувеличительным значением: «В ту ночь Витек уснул знаменитым (...), не ведая, что угрюмая его слава уже бьет в дверь здоровенной колотушкой» (КМ); особенно распространен суффикс -ищ-: «Финский домик, где обитал тогда Валентин Петрович, -это просто хижина по сравнению с теперешним весёлкинским коттеджищем в Пирогове!» (ГЦ), в том числе для выражения восхищения: «Хороший парень. Талантище. Такой романище написал!»
(КМ); «Что, работаете, негритянище вы мой?!» (ГТ). Однако следует помнить, что тексты Ю. Полякова почти всегда ироничны, и данные случаи - не исключение. «Коттеджище» Веселкина не вызывает добрых чувств не только у автора, но также у «друга» этого Веселкина. Как известно, «рома-нища» «В чашу» не писал не только Витек Акашин, но и вообще никто, а Жарынин вообще разговаривает со своим «негритянищем» (литературным «негром») - сценаристом Кокотовым - свысока и насмешливо.
У Ю. Полякова встречаются и другие средства передачи усилительного значения: «(...) вновь прибывшая дама - жена большого человека. Именно жена, для самодостаточной начальницы на ней было слишком много золотища и ювелирщины» (ПЛ); «какой-то особенно срамотнющий роман Генри Миллера» (ГЦ), включая префиксацию (при которой относительные прилагательные превращаются в качественные): «Сегодня даже самые раздемократические политологи говорят о том, что президент «лег у истории на пути, как в собственную кровать» (П); о Пековском: «стараниями внешторговского дяди одет он был всегда изрядно, даже под брюками в морозы носил не темносиние треники, как мы, грешные, аразымпортные мужские колготы» (ПЛ), иногда с редупликацией: «Что ж, продавца универмага мы узнаем по импортно-разымпортной упаковке, а архивариуса, видимо, по имеющимся у него в распоряжении дефицитным историческим сведениям» (П); «Считай, у хитрого мента теперь самый большой, самый контрольный-расконтрольный пакет акций “Сан-техуюта”» (ГЦ), - отметим стилистическое сходство публицистических и художественных текстов, относящихся к разным периодам (между ними может быть более 20 лет).
Вообще, преувеличительные префиксы встречаются редко и отличаются особой выразительность: «Архикошмар! Страна лохов... Нет, архилохов!» (Побег); «Вот здесь! - ещё ласковее подсказал супергном, показывая обкусанным ногтем, где подписывать» (ГТ). Как было сказано, в слове «архилох» есть антономазия, в слове «супергном» иронический эффект создают оксюморонные отношения между приставкой и корнем.
При образовании новых слов у Ю. Полякова наблюдается тенденция к деминутивности, например: «Но хитрая девочка все же сообразила: начать надо с мелочей, с колебания почти незаметных устоев, даже - устойчиков» (КМ); «(...) в перерывах между эстрадными номерами я читал мои эпиграммушечки» (КМ). Эти слова имеют пренебрежительный оттенок, за счет дополнительных приемов Ю. Поляков доводит их деминутивную семантику до мизерности: слово «устои» обычно не употребляется в единственном числе, - и уже это его снижает, а в слове «эпиграммушечки» сочетаются два уменьшительных суффикса. Говорящий, неудачливый писатель, невысоко ценит свои «эпи-граммушечки» - довольно пошлые стихи, которыми зарабатывает на жизнь. Зато он мечтает создать (и видимо, не создаст никогда) своё «главненькое». Как ни парадоксально, даже об этом «главнень-ком», то есть подлинно серьезном произведении, он говорит предельно несерьезно - через анекдот и сексуальный дискурс («альковный язык» героев).
В другом тексте автор иронизирует над неумным фрондерством интеллигентов, которые в период «перестройки» «исполняли эти опасненькие песни с неуловимой глумцой и с осуждением, как бы переступая незаметную черту и переводя хоровое пение в разряд контрпропагандистской работы» (Побег), подчеркивая мизерность этого «бунта».
Еще один пример - уже из публицистики: «[Не исключено, что сразу же после всепроститель-ного манифеста появятся возмущенные толпы тех, кто по молодости лет или по нерасторопности недооткусил от бюджета... ] И они из мучительной обиды могут запросто учудить в стране такую “экстремуху”, по сравнению с которой Зюганов покажется розовеньким голубем социального мира» (П), то есть не вызывающий у автора симпатии Зюганов покажется «безобидным младенцем».
Деминутивные суффиксы в произведенных от названий должностей, чинов наименованиях детей имеют иронический оттенок: «они заприметили развалины гигантского каменного особняка, а среди обломков зимнего сада резвился отряд юных адмиральчат, одетых в форменные тельняшки» (ДГ) или даже уничижительный, если это взрослые дети высокопоставленных лиц: «Для народца попроще, вроде меня, предназначался его заместитель, маршальский сынок, ласково называемый “ат-ташонком”» (НП); «Наглый министереныш увел Катьку в уголок - и они весело болтали, очевидно, вспоминая школьные шалости» (НП). Такой эффект возникает из-за несопоставимости детей и постов, которые они заведомо не могут занимать. В «Порнократии» встречается также каламбурное слово «соросята». Но подобные слова у Ю. Полякова редки.
Аналогичный пример: «- Четыре километра, господарищ первый заместитель! - отчеканил совсем ещё молоденький полковничек» (ДГ) - иронический эффект создается сочетанием довольно высокой должности и не соответствующего ей возраста. (Как видим, в этих текстах деминутивные новации сопровождаются узуальными деминутивами, которые подчеркивают общую семантику ничтожности: «молоденький полковничек», в общем контексте с «атташонком» употребляются слова «народец» и «сынок».)
На этом фоне аналогичная процедура с названием неодушевленного предмета производит саркастический эффект: «Красного “крейслеренка” Натальи Павловны не было» (ГТ), потому что в названии вещи, в отличие от наименований людей, нет уничижительного смысла - это просто маленький автомобиль (иное дело, если бы машина была вызывающе огромной, - тогда бы она вызывала отрицательные эмоции, как вышеупомянутый «коттеджище»). С другой стороны, «крейслеренок» ассоциируется с «жигуленком» - не просто уменьшительным, а уменьшительно-ласкательным словом. (Впрочем, как раз по отношению к «Жигулям» Ю. Поляков не испытывает нежных чувств, например, в «Грибном царе»: «На стоянке, размеченной белыми линиями, помещались автомобили, принадлежавшие, очевидно, сотрудникам. В основном, жигульня и старенькие иномарки, хотя, впрочем, попадались и дельные экземпляры»).
Это были примеры из художественной прозы, но презрительные деминутивы встречаются и в публицистике, например, в публицистической книге «Порнократия»: «Странно... Ведь все наши премьеры после бухгалтереночка Кириенко (напомним, что его называют «киндерсюрпризом», что Ю. Поляков, разумеется, учитывает. - Н.Я.) пришли из силовых структур»; «Нынешние “комсомоль-чики”, возникшие после 91-го, (...) - это уже явление новой эпохи» (П).
И наконец, возможно употребление в общем контексте авторских дериватов с уменьшительным и преувеличительным суффиксами: «И вот к тебе (...) то и дело подбегают разные вампиры, вам-пирчики и вампирища» (Побег).
Очень редко у Ю. Полякова встречаются словообразовательные вульгаризмы арготического типа, когда он пишет о лицах с уголовной психологией: «экстремуха», растащиловка» («все это устроено специально, чтобы каждого из нас повязать той растащиловкой, которая бушевала в стране и которая упоминается в школьных учебниках под кодовым названием “либеральные реформы”» - в «Порнократии»).
Лексико-грамматические дериваты
Грамматические (морфологические) новации - это лексемы, в которых семантика и грамматическая форма находятся в противоречии с позиции литературного языка. Невозможное в системе языка (узуса) становится возможным в авторском контексте благодаря творческому развитию значения слова. Грамматические свойства новаций становятся прагматически значимыми, когда в номинации предусмотрен эффект нарушения системной нормы: например, появление неузуальной коррелятивной родовой (для обозначения лиц женского пола по роду занятий) или числовой формы. Эти окказионализмы позволяют автору актуализировать скрытые возможности языковой системы.
В текстах произведений Ю. Полякова грамматическим изменениям чаще всего подвергаются прилагательные. Во-первых, они переходят в другие разряды, изменяя свое смысловое содержание, во-вторых, образуют несвойственные для литературного языка формы степеней сравнения. То же самое относится и к наречиям.
Например, изначально относительное прилагательное становится качественным: приобретает краткую форму и степень сравнения, например аналитическую: «Когда партноменклатура (в широком смысле этого слова, ибо завкафедрой политэкономии и главный режиссер театра более “но-менклатурны”, чем, скажем, инструктор райкома), открыто взбунтовались против партмаксимума» (П). Отпричастный адъектив тоже может иметь аналитическую сравнительную форму: «Зная, что Принцесса обожает Большой театр, он (Джедай. - Н.Я.) свел там какое-то книжное знакомство - и теперь у него постоянно были самые недоставаемые билеты» (Побег).
У Ю. Полякова преобладают синтетические компаративные формы: «Хотя точка зрения В. Ерофеева на сегодняшний день выигрышнее, товарнее, что ли» (П), - то есть выгоднее: узуальное слово «товарный» такой коннотации не имеет; «Я думаю, (...) что серп выглядит погеральдичнее» (Побег) - предполагается, что существуют наречие «геральдично» и прилагательное «геральдичный» (виртуальные слова); «импульсивный царь (Петр I. - Н.Я.) (...) продолжал все то, что гораздо спо-
койнее, разумнее и национальнее начинали осуществлять его предшественники» (П); «Николай По-ликарпович, становившийся от спиртного только рассудительнее и государственнее» (Ап); это возможно и с наречием, образованным от прилагательного, которое в одних контекстах бывает относительным («поощрительный приз»), а в других - качественным («поощрительный взгляд»), но не склонно к развитию компаративных форм: «- Что ты делаешь? Что-о ты делаешь?! - все беззащитнее бормотала она, все поощрительнее отталкивая (оксюморон. - Н.Я.) мои руки» (КМ).
Возможно образование компаратива и от существительного, выражающего качество: «- Чем выше, тем козлее!» (Побег).
Семантико-грамматическое использование аффиксов
Ю. Поляков с помощью аффиксов может подчеркивать оттенки глагольных значений, связанные с различными способами глагольного действия:
смягчительным: «Клязин даже немного подуспокоился» (ВБ); (Михаил Дмитриевич уже привычно подкалымливал» (ГЦ);
результативным: «Король этот потом спился и сгулялся»1 (Халам-бунду); ограничительным: « ... (наследник) весело рассказывал покупателю про своего усопшего деда, прохорохорившегося на белом свете аж девяносто девять лет» (ГЦ);
начинательным: «Снегур, вернувшись в Кишинёв, ударился в крутейший прорумынский сепаратизм. Прибалты завыделывались. Хохлы захорохорились. Грузины завыстебывались. Белорусы забульбашили. Армяне закарабашили. Азиатское подбрюшье2 так вообще охренело. А Россия совсем сбрендила и объявила себя независимой, как Берег Слоновой Кости» (Небо падших). (В последнем фрагменте мы видим, кроме того, авторские новообразования - вульгаризмы как средства речевой характеристики персонажа. Кроме того, здесь мы встречаемся с феноменом виртуальных слов: формы «забульбашили» и «закарабашили» как бы предполагают существование слов «бульбашить» и «карабашить», которых на самом деле нет).
В той же роли выступают глаголы, образованные по метонимическому принципу (содержание действия заменяется формой): «Милиционеры оглядели двор, пожали плечами и, решив, наверное, что драка умордобоилась сама собой, утарахтели» (ГЦ); «Огуревич встрепенулся, задрал голову и сразу пригусарился» (ГТ); «- Не опузырьтесь! - равнодушно посоветовал прапорщик, откинувший брезент» (Сто дней до приказа) (т.е. не пейте слишком много из «пузыря»; здесь есть еще и каламбур: не опозорьтесь); «Героя озвездил Клим Ворошилов, давно утративший политическое влияние и ставший всесоюзным коневодом» (ГТ); «он, наведываясь в Россию по делам, тайком с ней встречался, постельничал и в конце концов позвал замуж» (ГЦ).
Ю. Поляков может образовать окказиональный глагол от производящего глагола совершенного вида (указывающего на результативность, законченность), присоединяя приставку, обозначающую неполноту (в данном случае действия), то есть грамматика вступает в противоречие с семантикой: «Олигарху, который уже полуперебрался на постоянное жительство в Италию, было, по сути, фиолетово, кто именно уничтожил город» (ГТ); «Не исключено, что сразу же после всепрости-тельного манифеста появятся возмущенные толпы тех, кто по молодости лет или по нерасторопности недооткусил от бюджета» (П).
Возможно образование и неспрягаемых отглагольных форм: «Захолостяковав, Михаил Дмитриевич стал наряжаться по наитию, однако сегодня, очевидно с похмелья интуиция тупо отказывалась участвовать в процессе одевания» (ГЦ); чаще причастий: «Наконец он был полупрощён, но к тому времени стало ясно, что жена беременна» (ГЦ); «Недозаснувший Андрей Львович испуганно вскочил и, наскоро застегиваясь, открылся: на пороге стояла Валентина Никифоровна» (ГТ); «Только все это напоминает решительный совет затуберкулезившему бомжу немедленно отпра-
1 По-видимому, эта лексема не принадлежит Ю. Полякову. Она весьма часто встречается в разнообразных текстах, например, в интервью актера А. Половцева «Экспресс-газете»: «Надо постоянно соответствовать уровню, а то выйду не в форме на улицу, сразу разговоры пойдут в народе, что спился майор Соловец, сгулялся, забомжевал, журналисты начнут по косточкам разбирать» (URL: http://eg.ru/daily/cadr/7322). Обратим внимание на стилистические переклички с Ю. Поляковым: соседство слов «спился» и «сгулялся», а также на глагол «забомжевал».
2 Лексема, сочиненная А. Солженицыным, к которому Ю. Поляков относится «неоднозначно».
виться на лечение в высокогорный швейцарский санаторий» (П) (обратим внимание на образование аналогичных слов в художественном и публицистическом текстах). Впрочем, это скорее адъективы, среди них есть и причастия, и отпричастные прилагательные: «Поздно вечером Михаил Дмитриевич, вылюбленный3 “адвокатессой” до самоощущения яичной скорлупы, пришёл домой» (ГЦ); «Обезлю-бевший брак - драма миллионов. Ладно, об этом уже есть кино» (ГТ); «Михаил Дмитриевич, размякнув, раз пять заказывал ошароваренным бандуристам песню про рушник» (ГЦ); «Вскоре Константин Фёдорович встретил опионеренного Мишу в коридоре, остановил, поправил галстук» (ГЦ); «Вовико вытолкал сестричек с хамоватой галантностью, какую обычно позволяют себе мужчины по отношению к отоспанным женщинам» (ГЦ); «А вот как быть нынешним грешникам, начитанным, нателевизоренным и понимающим, что все эти былые мучения» (ГЦ); «Впереди походкой мстителя шел заматеревший, заквадратевший Мишка Коровин» (Побег); «Но тело, его подлое, вышколенное бегом и выдиетченное до юной стройности тело, ныло и попрошайничало: “Ну, еще один раз. Ну что тебе стоит!”» (Побег) и др. Они тем более связаны с виртуальными глаголами «нателевизореться», «заквадратеть», «выдиетить».
Ироническая окраска и этих словоформ, и контекстов, в которых они встречаются, очевидна (так, например, автор явно смеется над пристрастием Олега Башмакова к диете, перешедшем в манию). Не требуют комментариев и другие аспекты: стилистически эти новообразования относятся к разговорной речи - и весьма вульгарной («отоспанные женщины» и т.п.), но есть в них и оттенок канцелярита (те же «отоспанные женщины», «опионеренный Миша» - как будто пункты бюрократических отчетов; учтем комсомольско-номенклатурный опыт автора), что также не украшает текста.
Иногда Ю. Поляков образует множественное число у существительных, которые его не предполагают: «[У меня просто уши от стыда теплятся, когда я слышу по телевизору разные заявления о том, что тот же Хасбулатов чужд русскому народу не в силу политических взглядов, а по причине своего врожденного чеченства.] Когда я слышу такое, у меня возникает вопрос: вы там, в пресс-секретариатах, когда-нибудь думаете?» (П); «Тоня ехидно шутила, что вот, мол, он уставил пол-Москвы “джакузями”, а сам ни разу в этом чуде гигиенической цивилизации не помылся!» (ГЦ); «У него, чиновника, может быть, тоже дома гардероб набит “гуччами ” да “версачами ”, а лишний раз не наденешь - враги только и ждут повода!» (ГЦ4); «Впрочем, есть и магазин “Осинка”, торгующий вкусностями и модностями» (П); «что-то среднее между фондами и фрондами» (П).
При этом соответствующие слова могут приобретать обобщенный, собирательный смысл: «пресс-секретариаты» - органы СМИ, «джакузи» - импортная сантехника, «вкусности и модности»
- продовольственные товары и одежда; «фронды» - организации, группы, саботирующие что-либо.
Системные авторские новации
Особую группу новых слов составляют системные авторские неологизмы, то есть слова, принадлежащие автору, образованные по продуктивным моделям, прежде всего путем аффиксации.
Граница между системными неологизмами и потенциальными словами условна. Потенциализ-мы могут быть включены в толковый словарь и не входят в него только потому, что нет необходимости из-за них чрезмерно увеличивать его объем: они встречаются нечасто, а при необходимости большинство людей произведут их одинаково именно потому, что будут понимать под ними одно и то же. Потенциальные слова семантически однозначны. Системные авторские неологизмы не могут входить в толковые словари прежде всего потому, что они двусмысленны или вообще неопределенны, непонятны вне контекста.
Потенциализмы и системные неологизмы различаются только семантически. Потенциализмы соответствуют типичным, распространенным явлениям, объектам, которые любым человеком или большинством людей были бы названы так же. Системные неологизмы сочинены конкретным человеком, придумавшим или просто описывающим ситуации, которые не всегда распространены, не однозначно типичны. Объекты или ситуации могут быть самыми обычными, но автор выражает специфическое, не общепринятое отношение к ним. Приведем однотипные примеры, связанные с наименованием лиц женского или мужского пола и мотивированным этими различиями морфемным составом слов.
3 Это не новация Ю. Полякова. См. у С.А. Есенина: «Если душу вылюбить до дна, // Сердце станет глыбой
золотою» («Персидские мотивы»).
Итак: «Женщина в брюках - это так же противоестественно, как мужчина без галстука! Гонял он (Чеботарев. - Н.Я.) брючниц и безгалстучников страшно» (Побег). Далеко не все начальники так строго относились к нарушениям официального стандарта одежды. И слова подчеркивают характер ситуации: в ней нет ничего экстравагантного, но она не совсем обычна. Таковы и слова: не узуальные, их трудно представить в толковых словарях, но их нельзя считать не соответствующими словообразовательным моделям и законам русского языка.
Другой пример: «он провожал красными слезящимися глазками каждую спешащую по коридору белохалатницу» (Побег), то есть пациент-эротоман был неравнодушен к любой женщине в белом халате - врачу, медсестре или санитарке. Ситуация вполне заурядная, а в женщинах, работающих в больнице и носящих белые халаты, вообще нет ничего необыкновенного. Специфика заключается, видимо, в ироническом отношении автора к этой ситуации; неузуальное слово подчеркивает эту иронию.
В пополнении толковых словарей такими лексемами нет необходимости прежде всего потому, что сами по себе они семантически неясны: «белохалатница» - любая женщина в белом халате, кстати, необязательно медработник; «брючница» - то ли женщина, которая носит брюки, то узкая специалистка по их пошиву; «безгалстучник» - человек, не носящий галстуков по какой-то непонятной причине: то ли из бедности, то ли из принципа. Такие слова лишь затрудняют понимание и совершенно непонятны вне контекста.
А вот слово «икебанщица» (Ап), по-видимому, следует отнести к потенциализмам. Любой человек поймет это слово однозначно (специалистка по икебанам) и произведет его так же, как и другие люди. Того же типа и другие слова: «- Главный врач вообще говорил, что я экстрасенска» (ГЦ); «Кстати, вскоре на эту же кадровую красотку все-таки клюнул один перспективный, но невоздержанный политик из СНГ, и теперь она президентша сувенирного государства» (ГТ); «Деньги у Сви-рельникова принимала пожилая дама с суровым лицом гостиничной церберши, в давние времена жестоко выгонявшей из номеров робких советских путан и наводившей ужас на озабоченных командированных» (ГЦ); «цербер», то есть привратник, вахтер, портье - сленгизм, и «церберша» - не новация Ю. Полякова. Это наименование (часто презрительное или полупрезрительное) женщин, которые сами занимают определенные посты или занимаются определенной деятельностью. К ним же относится странное слово «важниха» (в милицейском жаргоне есть лексема «важнячка»), не имеющее отрицательной коннотации, потому что речь идет о положительной героине: «Она - следователь по особо важным делам. “Важняк”. Или, если хотите, “важниха”» (ГТ) - поэтому стилистически сниженное
Итак, Ю. Поляков широко пользуется средствами традиционного словообразования - преуве-личительными и уменьшительными аффиксами (главным образом суффиксами), морфемами, передающими разнообразные смысловые и грамматические оттенки, применяет игру слов (каламбурную деривацию), создает сложные эпитеты.
Очень часто новации Ю. Полякова имеют уничижительную коннотацию, живописуют эпоху ничтожества, ущербности, мир человеческих пороков и низменных чувств, а также деструктивных процессов («дилетантизация», «пипизация»). Многие из них имеют деминутивный смысл - уменьшительный, но отнюдь не ласкательный: «вампирчик», «комсомольчик», «атташонок», «поэтесска», «гнидовинка», «стервоточинка», «полуинформация», «полусвобода» и др.
Словоупотребление автора отличается яркостью, нестандартностью ассоциаций, эксплицирующих смысловую уникальность. Язык произведений Ю.М. Полякова является благодатным лингвистическим материалом, позволяющим увидеть срез современного русского языка и наблюдать в динамике процессы его развития.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Алаторцева С.И. Проблемы неологии и русская неография: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. СПб., 1999. 40 с.
2. Бабенко Н.Г. Окказиональное в художественном тексте: Структурно-семантический анализ. Калининград, 1997. 79 с.
3. Винокур Г.О. Заметки по русскому словообразованию // Изв. Академии наук СССР. Отделение литературы и языка. М.: Изд-во АН СССР, 1946. Т. 5, вып. 4. С. 315-332.
4. Габинская О.Н. Типология причин словотворчества. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1981. 153 с.
5. Кубрякова Е.С. Типы языковых значений: Семантика производного слова. М.: Наука, 1981. 200 с.
6. Лопатин В.В. Рождение слова. Неологизмы и окказиональные образования. М., 1973. 152 с.
7. Лыков А.Г. Современная русская лексикология (русское окказиональное слово): учеб. пособие для филол. ф-тов ун-тов. М.: Высш. школа, 1976. 119 с.
8. Намитокова Р.Ю. Авторские неологизмы: словообразовательный аспект. Ростов-н/Д, 1986. 156 с.
9. Плотникова Л.И. Новое слово: порождение, функционирование, узуализация. Белгород: Изд-во Белгор. ун-та, 2000. 208 с.
10. Поляков Ю.М. Собр. соч.: в 4 т. М., 2001.
11. Фельдман Н.И. Окказиональные слова и лексикография // Вопросы языкознания. 1957. №4. С. 64-73.
12. Флоря А.В. Русская стилистика: курс лекций: в 3 ч. Ч. 2: Словообразование. Лексикология. Семантика. Фразеология. Орск, 2003б. 135 с.
13. Ханпира Э.Н. Окказиональные элементы в современной речи // Стилистические исследования (на материале современного русского языка) / АН СССР, Ин-т рус. яз. М.: Наука, 1972. С. 245-317.
Список условных сокращений названий произведений Ю.М. Полякова
1. Ап - Апофегей.
2. ВБ - Возвращение блудного мужа.
3. ГЦ - Г рибной царь.
4. ГТ - Г ипсовый трубач.
5. ДГ - Демгородок.
6. КМ - Козленок в молоке.
7. НП - Небо падших.
8. П- Порнократия.
9. ПЛ - Парижская любовь Кости Г уманкова.
10. Побег - Замыслил я побег.
11. Сто - Сто дней до приказа.
12. ЧП - ЧП районного масштаба.
13. ХБ - Халам-бунду.
Поступила в редакцию 16.02.11
N.D. Yatsuk
Semantic and derivational peculiarities of Y. Polyakov’s lexical occasionalisms
The analysis of the author’s neologisms, representing Polyakov’s world perception is performed in the work. The structural and semantic peculiarities for one of the groups of occasionalisms are described as well. We showed their semantic marking and the peculiarities of their functioning in fiction and publicist texts of the author.
Keywords: lexical occasionalisms, word-building structure, affixation, classification, connotation.
Яцук Наталья Дмитриевна, преподаватель
ОГТИ (филиал) ГОУВПО «Оренбургский государственный университет» 462403, Россия, г. Орск, просп. Мира, 15а (корп. 3)
E-mail: [email protected]
Yatsuk N.D., lecturer,
Orsk Humanitarian and Technological Institute (the branch of)
Orenburg State University 462403, Russia, Orsk, Mira avenue, 15а / 3 E-mail: [email protected]
