CC BY
67
18. Шубин, С.А. Статистические методы в лингвистике [Текст] / С.А. Шубин // Статистика речи и автоматический анализ / под ред. Р.Г. Пиотровского. - Л. : Наука, 1980. - С. 52-64.
19. Fucks, W. Mathematische Analyse von Sprachele-menten, Sprachstil und Sprachen [Text] / W. Fucks. - Köln und Oplade, 1955. - 110 p.
20. Herdan, G. Language as Choice and Chance [Text] / G. Herdan. - Noordhoff : Groningen, 1956. - 356 p.
21. Ross, A. Philological Probability Problems [Text] / A. Ross. - «Statist. Soc.», Ser. B, vol. XII, 1950. - P. 1959.
22. Shannon, C. Weaver, W. The Mathematical Theory of Communication [Text] / C. Shannon, W. Weaver. -Univ of Illinois Press, 1949. - 117 p.
23. Zipf, G.K. The Psychobiology of Language [Text] / G.K. Zipf. - Houghton-Mifflin, 1935. - 336 p.
24. Zipf, G.K. Human Behavior and the Principle of Least Effort [Text] / G.K. Zipf. - Addison-Wesley, 1949. -573 p.
УДК 81.00 ББК 81.001.3
Е.В. Мартынова
СЕМАНТИКА СИНТАКСИчЕСКИХ КОНСТРУКЦИЙ С ПРЕДИКАТОМ PRETEND
Статья посвящена описанию языковой репрезентации ситуаций притворного поведения. Анализируются семантические особенности синтаксических конструкций с предикатом pretend в современном английском языке. Выявляются когнитивные основания синтаксических конструкций с предикатом pretend.
Ключевые слова: притворное поведение; ситуация; валентность; актант; семантика, синтаксическая конструкция
E.V. Martynova
on the meaning of syntactic constructions with the predicate PRETEND
The article considers different situations of make-belief behavior. I focus on analysis of specific semantic features of the syntactic constructions with the verb ‘pretend’ in modern English. Reasons for their semantic heterogeneity are also discussed.
Key words: pretend behavior; situation; valency; actant; semantics, syntactic construction
В языковой картине мира находит отражение вся область когнитивного взаимодействия человека с миром, в том числе и эмоциональные, ментальные состояния человека, одно из которых направлено на то, чтобы создать ложное впечатление о действии, субъектом которого он является. Языковую репрезентацию получают ситуации, участники которых лишь делают вид, что совершают действия, которые на самом деле не происходят, симулируют состояния, которые не испытывают. Несовпадение фактического положения дел с тем, что представляется наблюдателю, лежит в основе важного для языка противопоставления реального и мнимого (воображаемого или обманного) миров [Апресян, 2004]. «Миропо-рождающим» потенциалом обладают многие языковые единицы, среди которых модаль-
ные операторы, переводящие высказывание в план других возможных положений дел, показатели контрфактичности; средства, используемые для идентификации и распознавания темпорально различных миров, грамматическое время, наречия времени, а также глаголы пропозициональной установки [Бабушкин, 2001; Семенова, 2007; Шмелев, 2003; Fauconnier, 1994]. Вышеназванные типы языковых единиц задают мир, в рамках которого мыслится описываемая ситуация [Fauconnier, 1994; Семенова, 2007]. В семантическом пространстве мнимого мира определенное место занимают ситуации притворного поведения, сокрытия истинных намерений или маскировка их альтернативными, более предпочтительными [Семенова, 2010]. Дж. Остин указывает, что суть ситуации притворства состоит в том,
чтобы скрыть некоторую реальность, часто некоторое реальное поведение. В свою очередь, под ситуацией притворства автором понимается притворное поведение как реальное публичное действие (the actual public performance), совершаемое с целью сокрытия истины [Austin, 1958, р. 261].
Прототипическая ситуация поведения человека включает участников и отношения между ними, типичные проявления поведения, мотивацию поведения, реакцию наблюдателя, которому приписывается функция оценивать ситуации по параметру отношения к социальным нормам [Плотникова, 2005]. В таком случае в ситуации притворного поведения можно выделить следующие компоненты: субъект (притворщик), который пытается создать неистинное представление о действительности, само действие, с помощью которого создается ложное впечатление о действии, наблюдатель, который оценивает действие как притворное. Таким образом, в основе ситуации притворства лежит концепт неискреннего поведения [Плотникова, 2000]. Концепт «поведение», ориентированный на наблюдение и Наблюдателя, появляется на двух уровнях одновременно - на уровне Наблюдателя-Субъекта поведения и Наблюдателя-Субъек-та восприятия и оценки [Верхотурова, 2008]. Значение оценки имеет непосредственное отношение к концепту Наблюдателя. Иными словами, то, что человек воспринимает (видит), он воспринимает (видит) определенным образом, вырабатывая некоторое отношение к Наблюдаемому. Исследования грамматики и значения конструкций обнаруживают заметную роль фактора Наблюдателя (наблюдаемости) в языковой синтаксической категоризации ситуаций [Верхотурова, 2009]. Ситуация притворного поведения реализуется в межличностных отношениях, т. е. обязательно предполагает наличие наблюдателя, на восприятие которого и направлено действие. Как отмечает Т.И. Семенова, способность «вводить позицию Другого, воспринимающего и оценивающего лица, составляет особенность языковой специфики притворства» [Семенова, 2010, с. 106].
Синтаксическая структура и лексический состав предложения являются главными компонентами представления смысла предложения. Единицей, которая становится ключевым
элементом, открывающим процесс порождения смысла, является глагол [Бенвенист, 1974; Кацнельсон, 2001; Ковалева, 1987, 2008]. Среди глаголов поведения в русском языке выделяются: лениться, баловаться, обманывать, притворяться [Плотникова, 2005]. В английском языке выделяются глаголы, реализующие сему ‘вести себя притворно’, которая лексикализуется таких в дефинициях глаголов притворного поведения, как, affect, bluff, feign, humour, masquerade, profess, simulate, sham, impersonate, assume, imitate, ape, fake и др. Выделенные глаголы так же, как и глагол pretend, участвуют в создании смысла предложений, категоризующих притворное поведение.
В решении вопроса, касающегося смысла предложения, особое внимание уделяется семантической теории валентности. Теория семантической валентности вносит серьезный вклад в исследование плана содержания и плана выражения в языке, в изучение сочетаемости слов и структуры предложения, прежде всего, применительно к глагольной лексике. Благодаря исследованиям таких ученых, как С.Д. Кацнельсон, С.М. Кибардина, Л.М. Ковалева, достигнуты определенные результаты в разработке понятийного аппарата данной теории, в частности, в выявлении соотношения валентности и значения глагола, в выделении семантических типов актантов. Теоретической основой валентностного анализа выделенных глаголов является вербоцентрическая концепция предложения и теория валентности. Способность открывать в предложении позиции для семантически согласующихся с ним единиц независимо от их формы выражения называют валентностью глагольного предиката [Ковалева, 1987; 2008]. Согласно вербоцентрической концепции, семантическим и синтаксическим центром предложения является глагол, так как он не только предсказывает, какие содержательные единицы с ним употребляются, но и предопределяет, в какой форме это содержание должно проявляться в предложении [Ковалева, 2008]. Валентност-ный потенциал глагола определяется семантической структурой его значения, мотивированного обозначаемой им ситуацией, существующей в действительности [Богуславский, 1996]. Принято считать, что информация, содержащаяся в предложении, равна информации, содержащейся в лексикографическом
толковании глагола, который является вершиной этого предложения [Кибардина,1988]. В высказывании глаголы модифицируют эту структуру в зависимости от семантических компонентов, входящих в их значение.
Денотативная ситуация, как было упомянуто ранее, характеризуется определенным набором участников, пространственными и временными координатами, она имеет место в определенных условиях; находится в причинно-следственной связи с другими ситуациями; каждый из ее элементов обладает определенными качественными характеристиками [Кобозева, 2000, с. 143]. Любой из перечисленных компонентов может быть выделен сознанием человека и включен в значение глагола. Однако, как правило, в значение глагола включаются элементы, наиболее существенные для передачи информации о данной ситуации, которые представлены в виде семантических компонентов [Там же. С. 152].
Ю.Д. Апресян представляет толкование ситуации притворного поведения в виде следующей модели: X притворяется У - м перед Z -м = «Не делая У, не будучи в состоянии У или не имея свойства У, Х имитирует типичное поведению человека, который делает У, находится в состоянии У или имеет свойство У, чтобы Z считал, что Х = У, потому что Х считает, что это поможет ему достичь цели» [Апресян 2004, с. 782]. Взяв за основу модель ситуации притворства Ю.Д. Апресяна, спроецируем ее на исследуемый материал. В моделируемой нами прототипической ситуации притворства основными компонентами являются: субъект действия, совершаемое им действие, объект поведения (создаваемый образ, впечатление), наблюдатель действия, оценка (положительная или отрицательная) данного действия. Цель Субъекта ситуации - совершить действие с целью создания ложного мнения, и это действие квалифицируется наблюдателем как неискреннее, притворное. Объектом в ситуации притворного поведения является создаваемый субъектом образ, впечатление.
В современных семантико-синтаксиче-ских исследованиях в качестве актантов глагола рассматриваются не только слова, но и простые, и сложные предложения. Этим обусловлена тенденция выделять не предметные, а пропозитивные, событийные актанты типа Причина, Факт, Следствие, Содержание
мысли и т. п. Глагол предетерминирует не лексические единицы в своем окружении, а некоторые смыслы. С этих позиций объектом изучения становятся «предикатные актанты» - семантические актанты с предикатным значением, которые выражаются преимущественно глагольными словами (неличными глагольными формами, девербативами и т. д.) или зависимыми предложениями [Арутюнова, 1976; Ковалева, 1987].
Глаголы поведения, в частности, глагол pretend, способны сочетаться с единицами пропозитивной семантики, иными словами, принимать предикатные актанты. В качестве предикатных актантов в ситуации притворного поведения выступают предикативные инфинитивные конструкции, в которых прилагательное обозначает эмоциональное состояние, категоризуемое как мнимое, притворное ср.: I didn’t know if you would believe me -1 had to pretend to be angry at you that day to keep you from suspecting anything. But you did believe it, didn’t you? В случае употребления предиката pretend с существительным реализуется значение «изображать из себя кого-либо», ср.: They pretend to be pirates, or Indian warriors. Peter refuses to join in the fun [COCA, 1990-2012]. Придаточное, вводимое предикатом pretend, употребляется в значении «делать вид, что», ср.: They wanted to pretend that nothing very important had happened. They were habituated to caution [Ibid]. Использование инфинитива длительного вида, подчиненного предикату pretend, обозначает «притворяться делающим что-либо», ср.: The basketball game is over, and I duck my head and pretend to be reading. He doesn’t speak to me as he wheels himself down the hallway to the bathroom [Ibid]. Употребление инфинитива недлительного вида после предиката pretend имеет значение «притворяться как будто кто-то, что-то делает, ср.: His cheeks are ruddy like apples, and he giggles when I pretend to bite them [Ibid]. Таким образом, можно предположить, что выбор той или иной конструкции с предикатом pretend обусловлен значением самого предиката, т. е. каждая синтаксическая структура имеет свою семантическую структуру, для выражения которой она и предназначена в языке, что дает возможность предположить то, что какая-то структура более точно обозначает ситуацию.
Для того чтобы выявить различия этих конструкций, рассмотрим их более подробно на основе примеров, взятых из корпусных данных и художественной литературы. Итак, рассмотрим сначала конструкции, в которых употребляется длительный инфинитив. По мнению Дж. Остина, длительный инфинитив представляет собой описание совершения некоторого поступка (deed), и имеет ярко выраженный «физический» характер, например, «кусать» в противоположность «дарить» [Austin, 1958]. Дж. Остин приводит пример употребления конструкции с инфинитивом длительного вида, иллюстрирующий ситуацию, в которой человек делает вид, что усердно моет окна, хотя на самом деле он все время смотрит сквозь стекла, выглядывая, где и как лежат дорогие вещи, т. е. мытье окон в описываемой ситуации служит своего рода маскировкой действия по разглядыванию помещения, ср.: That chap over there, he’s all right I suppose, he s cleaning the windows, eh? Ah, him, he’s pretending to be cleaning the windows right enough, cleaning ’em a treat too: but I seen him taking note of the valuables through ’em al the time [Austin, 1958, p. 260]. Данный пример представляет ситуацию, в которой персонаж принимает вид, позволяющий создавать определенное, нужное ему, впечатление у окружающих. Субъект притворного действия прилагает усилия, чтобы соответствовать образу, который он хочет создать, т. е. старается имитировать действия, исполнителем которых он не является (в данном случае он пытается заставить поверить адресата, что он моет окна). Дж. Остин обращает внимание на эту особенность: «Рассматривая данный пример, мы непременно должны допустить, что человек действительно моет окна, выполняя задачу от начала и до конца, и, тем не менее, в течение всего времени он притворяется, что делает это. То, что он делает, остается притворством постольку, поскольку то, что он реально делает все это время, явным образом отличается от мытья окон: он отслеживает местоположение ценных вещей. Он моет окна лишь для того, чтобы под этим прикрытием преуспеть в другом, т. е. пытается выдать себя за моющего окна, иными словами, в действительности он настроен на нечто другое, отличающееся от мытья окон» [Austin, 1958]. Таким образом, этот пример показывает, что имитация со-
вершения какого-либо физического действия осуществляется с целью сокрытия другого действия.
Итак, чтобы определить семантические особенности употребления конструкций с инфинитивом длительного вида, мы обратимся к примерам, взятым из художественной литературы и корпусных данных, в которых после глагола pretend употребляется длительный инфинитив. Как указывает Т.И. Семенова, форма инфинитива длительного вида в ситуациях, обозначающих притворство, актуализирует признаки активности субъекта и наблюдаемость его действий, но эти признаки характеризуют «скрытое» действие, производимое индивидом, которое квалифицируется наблюдателем как проявление определенного эмоционального состояния. В таких высказываниях внешние проявления чувств зачастую отличаются от реально испытываемых эмоций, в этом случае эксплицируется «рассогласование» внутренней сферы человека и ее внешней симптоматики, подчеркивается несоответствие мнимого, показного, притворного действительному [Семенова, 2012]. В суждениях о внутреннем мире человека, вынесенных «извне», с позиции наблюдателя, длительная форма инфинитива маркирует вторичную категоризацию наблюдаемой симптоматики, результатом которой является так называемое «наблюдаемое поведение» (observable behavior meanings) [Alexander, 1988]. Наблюдатель выступает в роли субъекта, который воспринимает, оценивает и интерпретирует определенную ситуацию [Верхотурова, 2009]. В примере ниже описывается ситуация, в которой персонаж (девушка) выступает в роли наблюдателя, анализируя действия молодого человека, который отводит глаза всякий раз, когда она на него смотрит, эти действия наблюдатель расценивает как притворные. Скрывая свои истинные чувства по отношению к девушке, молодой человек в результате сообщает их общим друзьям, что он хочет с ней встречаться. Девушка замечает, что она отводила взгляд всякий раз, когда молодой человек смотрел на нее, когда он видел, что она на него смотрит, он притворялся, что смотрел на какой-то невидимый объект, ср: Whenever he would look over at me, I would look away, and whenever he saw me looking at him, he would pretend to be looking beyond me,
at some invisible object in the distance. Finally he had told a friend of his who told his girlfriend who told one of my girlfriends who told me that he wouldn’t mind going out with me [COCA, 1990-2012].
В роли интерпретатора притворного поведения выступает и сам субъект притворного действия, который рефлексирует над своими действиями, оценивая их как притворные. Рефлексия говорящего над самим собой, оценивающий взгляд на собственное поведение со стороны, вербализуется в высказываниях с ретроспективной точкой зрения, в которых говорящий как бы становится на точку зрения наблюдателя, ср.: I myself go to boy-girl parties now, nervous affairs with the Rolling Stones blaring «I can’t get no satisfaction, where I pretend to be listening to the girl next to me when I’m really praying a boy will ask me to dance [Ibid]. В примере выше описывается ситуация, в которой персонаж оценивает свои действия как притворные, скрывая свои истинные желания, притворяясь, что она слушает стоящую рядом с ней девушку, на самом деле ей хочется, чтобы молодой человек пригласил ее на танец. Таким образом, в данном примере на синтаксическом уровне представлены два события, одно из которых является способом создания ложного впечатления (I pretend to be listening to the girl next to me), а другое является «развенчанием видимости» (I’m really praying a boy will ask me to dance). На противопоставление «видимости» и «подлинной реальности» указывает лексема really. Для этой цели используются также языковые единицы actually, really, in fact, in truth, practically, посредством которых эксплицируется расхождение между мысленным объектом и его коррелятом в реальном мире. Введение языковых единиц с семантикой опровержения создает прагматический контраст между субъективным впечатлением и фактуальной информацией [Семенова, 2007]. Названные английские единицы, аналогично русским эквивалентам на самом деле, в действительности, используются для «развенчания видимости» [Булыгина, 1997, с. 469] как неадекватного отображения денотативной ситуации. В представленном ниже примере наблюдатель концептуализируют ситуацию как проявление эмоции страха у детей перед отцом, не одобряющим их игры, в которых они воображают, что живут в большом доме, где на верхней части лестницы могла
бы находиться огромная кухня с различными яствами, сквозь окно которой виднелся бы сад с просторной лужайкой, где бы располагались каменные львы, склонившие головы к лапам, а павлины кричали бы на фигурки птиц, вырезанных из живой изгороди. Однако при виде отца дети притворяются, делая вид, что они говорят совершенно о другом, ср.: We could imagine that just at the top of the stairs would be the Great Kitchen with its rows of gleaming copper pans hung up next to pheasants and hams and bunches of strange herbs - and through the kitchen window we’d be able to see the long lawns of the garden where stone lions crouched with their heads between their paws and real peacocks screeched up at peacock shapes clipped out of hedges <.. .> But father didn’t approve of the game, and if ever he came in when we were playing it, we’d stop at once and pretend to be talking about something else.
Если длительные формы инфинитива сигнализируют о несовпадении притворного поведения со скрываемым реальным поведением, то инфинитив недлительного вида, употребляемый после глагола pretend, свидетельствует о том, что притворное поведение не совпадает с симулируемым подлинным поведением [Austin, 1958]. Дж. Остин приводит пример с фокусниками, которые часто разыгрывают распиливание девушек (magicians pretend to saw girls), что выглядит довольно убедительно. Однако вряд ли данное действие можно было бы принять за притворство, если бы зубья пилы действительно стали пилить человека, скорее всего, это превратило бы праздничное шоу в мрачную реальность. В данном примере, имитируя совершение какого-либо действия, субъект не должен реально совершать это действие или притворное поведение не должно совпадать с симулируемым подлинным поведением. Фокусник, который притворяется, что распиливает девушку, на самом деле не распиливает ее. Но в данном случае мы также можем сказать, что он «притворяется, что распиливает ее», он втайне от публики занят чем-то совершенно другим, от выполнения чего полностью зависит успех задуманной им иллюзии [Austin, 1958].
Следующий пример представляет ситуацию, в которой молодой человек для того, чтобы не показаться невежливым в гостях, складывал предложенные ему блюда в сумку,
притворяясь, как будто он все съел. В данном примере молодой человек скрывает от публики свои реальные действия, ср.: «Now they had just sat down to eat, and Jack was still hungry. «Well, sure», he answered. Now after a while Jack had eaten his fill, but the man’s wife kept bringing more food, all manner of good things to eat, like chicken and corn bread and pie and milk. And the old man just kept eating and eating, and his wife just kept bringing more food. Jack didn’t want to seem ungrateful, so he began to pretend to eat but instead started slipping the food into an old leather apron he was wearing about his waist. He slipped chicken in there, and pie, and three glasses of milk. Finally supper was over, and a good thing too, because Jack’s apron was full. So now it was time to get to work clearing trees» [COCA, 1990-2012].
Ниже представлена ситуация, в которой молодой человек говорит девушке, что он будет делать вид, что сражается с ней, однако в отличие от реального сражения он будет пропускать удары, таким образом, реальные действия персонажа доступны наблюдателю, наблюдатель может видеть те действия, которые напоминают ему сражение, он способен видеть, что эти удары ненастоящие, ср.: This was the place where Troy had asked her to meet him. And Troy, in his bright red uniform, was there. ‘Now, ’ he said, producing his sword, which flashed in the evening sunlight, ’let me show you. One, two, three, four. Like this! A sword can kill a man in a second. ‘Bathsheba saw a kind of rainbow in the air, and gasped. ‘How cruel and murderous! ’ she cried. ’ Yes. Now I’ll pretend to fight you. You are my enemy, but the only difference from a real fight is that I’ll miss you each time. Stand in front of me, and don’t move! ‘Bathshe-ba was beginning to enjoy this. ‘I’ll just test you first, ‘added Troy, ’ to see whether you’re brave enough. ’ The sword flashed in the air, from her left to right side. It seemed to go through her body [Ibid].
Рассмотрим предложения, в которых глагол pretend подчиняет придаточное предложение, вводимое союзом that. Способностью подчинять придаточное предложение этого типа обладает только глагол pretend, в то время как такие глаголы, как affect, feign, dissemble с придаточным that, по наблюдению Дж. Остина, никогда не использовались и не используются теперь [Austin, 1958]. По мнению Дж. Остина, разница в высказываниях с инфинити-
вом и придаточным дополнительным, вводимым союзом that, состоит в том, что употребление инфинитива после глагола pretend ка-тегоризует ситуации, в которых возможно скрыть информацию от окружающих, касающуюся только относительно собственных состояний и поступков, имеющих место и совершаемых субъектом «здесь и сейчас». Например, ср.: Charlotte pulled a Time magazine out of her bag, thinking she’d pretend to read while she eavesdropped, but she didn’t have to wait long for information [COCA, 1990-2012]. В случае употребления придаточного дополнительного, вводимого союзом that, категори-зуются ситуации, в которых возможно скрывать не собственное состояние или поступок, а действия, совершаемые другим субъектом, к тому же не совпадающее по времени с самим притворством. Например, ср.: Twelve miles to the east along the shore of Lake Winnipesaukee, I’m sitting at the counter of the Mast Landing diner, chatting with a flanneled man in a ski cap. I pretend that my mother and my brother, seated at a table behind me, are not there. I try not to notice the man’s gaze meeting my mother’s [COCA, 1990-2012]. Приведенный пример можно объяснить с помощью явления кореферентно-сти, т. е. различного обозначения одного и того же объекта, денотата [ЛЭС, 1990]. В примере представлена ситуация, в которой персонаж притворяется, что он не заметил как его мать и брат сели за соседний столик. Таким образом, употребление придаточного предложения в этом примере можно объяснить неко-референтностью, несовпадением субъектов.
Глагол pretend сочетается с предикативными инфинитивными конструкциями, когда за глаголом следует прилагательное или существительное, например, в значении «изображать из себя» (pretend to be), в этом случае глагол выполняет роль связки. Например, But since today was Christmas and Curtis and Matthew were so elated to have Curtina there with them, Charlotte was going to plaster on the best fake smile she could and pretend to be happy. She would act as though she loved Curtina and was overjoyed about being her stepmother [COCA, 1990-2012]. В примере описывается ситуация, в которой Шарлота пытается вести себя так, как будто она счастлива быть мачехой Кертины, однако фальшивая улыбка на ее лице указывает на то, что это всего лишь притворство. Дж. Остин пишет, что вовсе необя-
зательно, что «быть счастливым» - то же самое, что и «чувствовать, что ты счастлив», -во всяком случае, в степени не большей, чем «быть уставшим» - то же самое, что и «чувствовать усталость» [Austin, 1958].
Итак, анализ синтаксических
структур, зависящих от глагола pretend, подтверждает мысль о том, что через систему грамматических структур говорящий категоризует ситуации с разными признаками, и смена грамматических форм свидетельствует о различиях в структурах знания, материализуемых этими формами. Анализ синтаксических структур с глаголом pretend позволяет увидеть определенную упорядоченность в структуризации притворного поведения и, тем самым, когнитивную направленность грамматических форм, связанную с их включением в общую когнитивную картину языка.
Библиографический список
1. Апресян, Ю.Д. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка [Текст] / под общ. рук. акад. Ю.Д. Апресяна. - 2-е изд., испр. и доп. - М. ; Вена: Языки славянской культуры: Венский славистический альманах, 2004. - 1488 с. - (Studia Philologia).
2. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. Логико-семантические проблемы Текст] / Н.Д. Арутюнова. - М. : Наука, 1976. - 380 с.
3. Бабушкин, А.П. «Возможные миры» в семантическом пространстве языка [Текст] / А.П. Бабушкин. -Воронеж : Воронежский гос. ун-т, 2001. - 86 с.
4. Бенвенист, Э. Общая лингвистика [Текст] / Э. Бенвенист; пер. с франц.; общ. ред., вступ. ст. и ком. Ю.С. Степанова. - М. : Прогресс, 1974. - 446 с.
5. Богуславский, И.М. Сфера действия лексических единиц [Текст] : автореф. дис... д-ра филол. наук : 10.02.19 / И.М. Богуславский. - М., 1996. - 33 с.
6. Булыгина, Т.В. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики) [Текст] / Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев. - М. : Яз. рус. культ., 1997. - 576 с.
7. Верхотурова, Т. Л.Грамматическая категоризация наивной картины мира и наблюдатель [Текст] / Т.Л. Верхотурова // Вестник Челябинского государственного университета. Сер. Филология. Искусствоведение. - Челябинск, 2008. - Вып. 28. - № 37. - С. 9-20.
8. Верхотурова, Т.Л. Лингвофилософская природа метакатегории «наблюдатель» в научной картине мира [Текст] : автореф. дис. д-ра филол. наук : 10.02.19 / Т.Л. Верхотурова - Иркутск, 2009. - 36 с.
9. Кацнельсон, С.Д. Категории языка и мышления. Из научного наследия [Текст] / С.Д. Кацнельсон. - М. : Яз. слав. культ., 2001. - 864 с.
10.Кибардина, С.М. Валентность немецкого глагола [Текст] : автореф. дис... д-ра филол. наук : 10.02.04 / С.М. Кибардина. - Л., 1988. - 34 с.
11. Кобозева, И.М.Лингвистическая семантика [Текст] I И.М. Кобозева. - М. : Эдиториал YRCC, 2000.
- 352 с.
12.Ковалева, Л.М. проблемы структурно-семантического анализа простой глагольной конструкции в современном английском языке [Текст] I Л.М. Ковалева.
- Иркутск : Изд-во Иркут. ун-та, 1987. - 221 с.
13.Ковалева, Л.М. Английская грамматика: предложение и слово [Текст] : монография I Л.М. Ковалева.
- Иркутск : ИГЛУ, 2008. - 397 с.
14.Кравченко, A.B. Знак, значение, знание. Очерк когнитивной философии языка [Текст] I А.В. Кравченко. - Иркутск : Иркут. обл. тип. № 1, 2001. - 260 с.
15.ЛЭC - Лингвистический энциклопедический словарь. - М. : ^ветотая энциклопедия, 1990. - 683 с.
16. Остин, Д. Три способа пролить чернила [Текст] : философские работы I Д. Остин. - ОПб. : Алетейя, 2006. - 334 с.
17.Падучева, E.B. О семантике синтаксиса [Текст] : материалы к трансформационной грамматике русского языка I Е.В. Падучева. - М. : Наука, 1974. - 288 с.
18.Падучева, E.B. Динамические модели в семантике лексики [Текст] I Е.В. Падучева. - ОПб. : Экополис и культура, 2004. - 608 с.
19.Плотникова, C.H. Неискренний дискурс (в когнитивном и структурно - функциональном аспектах) [Текст] I СН. Плотникова. - Иркутск : ИГЛУ, 2000. -244 с.
20.Плотникова, A.М. Когнитивные сценарии глаголов поведения [Текст] I А.М. Плотникова II Филология и культура : мат-лы V междунар. науч. конф. (Тамбов, 19-21 октября 2005 г.). - Тамбов, 2005. - C. 383-385.
21.Cеменова, Т.И. Лингвистический феномен кажимости (на материале современного английского языка) [Текст] : автореф. дис. д-ра филол. наук: 10.02.04 I Т.И. Cеменова. - Иркутск, 2007. - 35 с.
22. Cеменова, Т.И. От притворства до игры : синкретизм глагола pretend [Текст] : кол. монография I под ред. Л.М. Ковалевой. - Иркутск : ИГЛУ, 2010. - C. 95-114.
23. Cеменова, Т.И. Модус как прототипическая категория [Текст] : кол. монография I отв. ред. Л.М. Ковалева; под ред. СЮ. Богдановой, Т.И. Cеменовой. - Иркутск : ИГЛУ, 2012. - C. 35-47.
24.Шмелев, A.Д. Єуждения о вымышленном мире: референция, истинность, прагматика [Текст] I А.Д. Шмелев II Логический анализ языка. Избранное 1988-1995. - М. :Индрик, 2003. - C. 655-663.
25.Alexander, L.G. Longman English Grammar [Text] I L.G. Alexander. - N.Y : Addison Wesley Longman Ltd., 1988. - 374 p.
26.Austin, J. Pretending [Text] I J. Austin II Proceedings of the Aristotelian Society, 32. - 1958. - P. 261-278.
27. COCA - The Corpus of Contemporary American English (COCA). [Electronic resource] - Mode of access.
- 1990-2012. - URL : http:IIcorpus.byu.eduIcoca/ (дата обращения : 13.06.12).
28.Fauconnier, G. Mental spaces: aspects of meaning. Construction in natural language [Text] I G. Fauconnier. -Cambridge, 1994. - P. 84-108.
