CC BY
447. Artog F. Poryadok vremeni, rezhimy istorichnosti // Neprikosnovennyj zapas. - 2008. - № 3. - S. 19-38.
8. Assman A. Transformacii novogo rezhima vremeni // Novoe literaturnoe obozrenie. - 2012. - N° 4. - S. 16-31.
9. Olejnikov A.A. Politika vremeni // Sociologiya vlasti. - 2016. - T. 28. - № 2. - S. 8-14.
10. Repina L.P. Effekty «nepostizhimogo uskoreniya», ili fenomen prezentizma v istorii istoricheskogo soznaniya // Dialog so vremenem. - 2018. - № 65. - S. 48-58.
11. Digital Memory Studies: Media Pasts in Transition / Ed. by A. Hoskins. - New York: Routledge, 2017. - 325 p.
12. Pavlov A.V. Filosofiya postmoderna i populyarnaya kul'tura // Voprosy filosofii. - 2019. - № 3. - S. 206-214.
13. Nikolai F.V. Pamyat' o nacizme i Holokoste v sovremennoj kul'ture: eticheskij dolg i(li) esteticheskij priem // Novoe literaturnoe obozrenie. - 2018. - № 6. - S. 296-302.
14. Hoskins A. The Restless Past: An Introduction to Digital Memory and Media // Digital Memory Studies: Media Pasts in Transition / Ed. by A. Hoskins. - New York: Routledge, 2017. - P. 1-24.
15. Hoskins A. Memory of the Multitude: The End of Collective Memory // Digital Memory Studies: Media Pasts in Transition / Ed. by A. Hoskins. -New York: Routledge, 2017. - P. 85-109.
16. Ernst W. Tempor(e)alities and Archive-Textures of Media-Connected Memory // Digital Memory Studies: Media Pasts in Transition / Ed. by A. Hoskins. - New York: Routledge, 2017. - P. 143-155.
17. Kansteiner W. The Holocaust in the 21st Century: Digital Anxiety, Transnational Cosmopolitanism, and Never Again Genocide without Memory // Digital Memory Studies: Media Pasts in Transition / Ed. by A. Hoskins. - New York: Routledge, 2017. - P. 110-140.
18. Parikka J. The Underpinning Time: From Digital Memory to Network Microtemporality // Digital Memory Studies: Media Pasts in Transition / Ed. by A. Hoskins. - New York: Routledge, 2017. - P. 156-172.
19. Barker T. Television in and out of Time // Digital Memory Studies: Media Pasts in Transition / Ed. by A. Hoskins. - New York: Routledge, 2017. -P. 173-189.
20. Garde-Hansen J., Schwartz G. Iconomy of Memory: On Remembering as Digital, Civic and Corporate Currency // Digital Memory Studies: Media Pasts in Transition / Ed. by A. Hoskins. - New York: Routledge, 2017. - P. 201-215.
21. Dijck J. van. Mediated Memories in the Digital Age. - Palo Alto: Stanford University Press, 2007. - 256 p.
22. Ryan L. Mediated Nostalgia: Individual Memory and Contemporary Mass Media. - New York, London: Lexington Books, 2015. - 166 p.
23. Igaeva K.V. Neoliberalizm i obshchestvo potrebleniya v optike intellektual'noj istorii i Cultural studies // Dialog so vremenem. - 2020. - № 73. - S. 451-455.
НИКОЛАИ ФЕДОР ВЛАДИМИРОВИЧ - доктор философских наук, профессор кафедры всеобщей истории, дисциплин классического цикла и права, Нижегородский государственный педагогический университет имени К. Минина; доцент кафедры социально-гуманитарных наук Приволжского исследовательского медицинского университета МЗ РФ (Нижний Новгород) (fvnik@list.ru).
ВИЛКОВА ЮЛИЯ ВАЛЕРЬЕВНА - студентка, Нижегородский государственный педагогический университет имени К. Минина (julia.vilk.tar@gmail.com).
NIKOLAI, FEODOR V. - Ph.D. in Philosophy, Professor, Department of General History, Minin Nizhny Novgorod State Pedagogical University; Department of Social Humanity Science; Privolzhsky Research Medical University, Nizhny Novgorod (fvnik@list.ru). VILKOVA YULIA V. - student, Minin Nizhny Novgorod State Pedagogical University, (Nizhny Novgorod).
УДК 94(38).09:321 DOI: 10.24412/2308-264X-2021-3-10-14
СИВАКИНА В.А., ХАЗИНА А.В. СЕМАНТИКА ОБРАЗОВ СНОВИДЕНИЙ В «ОНЕЙРОКРИТИКЕ» АРТЕМИДОРА (НА ПРИМЕРЕ РАСТИТЕЛЬНЫХ СИМВОЛОВ)
Ключевые слова: эллинизм, Артемидор Далдианский, толкование сновидений, междисциплинарные исследования, культурный код, ментальность.
В статье предпринимается попытка рассмотреть сновидческие практики и парадигмы их истолкования как нечто, обусловленное конкретной культурой и ее спецификой, на локальном примере толкования растительных символов в «Онейрокритике» Артемидора Далдианского (II век н.э.). Отмечено, что при толковании образов сновидений Артемидор не углубляется в комментарии мифологической и религиозной подоплеки того или иного символа, довольствуясь часто лишь характером предзнаменования - «к добру» или «к худу». Предполагается, что глубинный смысл, заложенный в образах сновидений, понятен тем, кому адресован трактат. Авторы предполагают, что миропонимание греков эллинистического периода обуславливало не только сами образы сновидений, но и то, как именно эти образы интерпретировались на основе мифологического и социально-культурного кода, который представлялся общепонятным, общепринятым и относительно устойчивым.
SIVAKINA, V.A., KHAZINA, A V. SEMANTICS OF DREAM IMAGES IN ARTEMIDORUS' "ONEIROCRITICS" (ON THE EXAMPLE OF PLANT SYMBOLS)
Key words: Hellenism, Artemidorus of Daldis, interpretation of dreams, interdisciplinary research, cultural code, mentality.
The article attempts to consider some dream practices and patterns of their interpretation as something substantiated by a particular culture and its features on the local example of the interpretation of plant symbols in the "Oneirokritikon" by Artemidorus of Daldis (II century AD). It is noted that when interpreting the images of dreams, Artemidor does not delve into the comments on the mythological and religious background of this or that symbol, often content only with the nature of the omen - "for good" or "for bad". It is assumed that the deep meaning inherent in the images of dreams is understandable to those to whom the treatise is addressed. The authors suggest that the worldview of the Greeks of the Hellenistic period molded not only the very images of dreams, but also the way these images were interpreted on the basis of the mythological and socio-cultural code, which was seen as a kind of common knowledge, reciprocally understood, accepted and relatively sustainable.
Феномен сновидений, с одной стороны, является одним из древнейших объектов внимания человеческого познания (как мифологического, так и научного, философского), а с другой - в настоящее время этот феномен формирует постоянно разрастающуюся сферу междисциплинарных исследований, захватывающих самые далекие области науки - от нейрофизиологии до антропологии и философии. С начала XX века, благодаря интенсивным медицинским и психоаналитическим публикациям, научные представления о физиологическом аспекте сновидений значительно обогатились [1]. Становление нового направления медицины -сомнологии (науки о сновидениях) практически совпало по времени с первыми попытками формирования целостных научных концепций возникновения и толкования сновидений. Одной из первых в Европе и наиболее известной концепцией принято считать теорию «бессознательного» Зигмунда Фрейда, в рамках которой автор предложил считать источником сновидений детские травмы и подавленные (вытесненные в область бессознательного) сексуальные желания [2, с. 284-285]. Между тем, теория Фрейда, многократно и разнообразно критиковавшаяся, довольно быстро стала достоянием истории науки [3, 4]; при этом интерес к сновидениям не угасал и порождал огромное количество междисциплинарных исследований, проводившихся не только на стыке различных гуманитарных наук, но и в «пограничных зонах» между гуманитарными и естественными дисциплинами [5].
В данной статье, на локальном примере «Онейрокритики» Артемидора Далдианского, традиционно считающейся первым европейским компендиумом толкований снов, мы попытаемся рассмотреть сновидческие практики и парадигмы их истолкования как нечто, обусловленное конкретной культурой со свойственной данной культуре спецификой. Российские и зарубежные ученые в последнее время все чаще говорят о необходимости и целесообразности изучения феномена сновидений с антропологических позиций, отмечая при этом, что значительная часть работ недооценивает именно культурную значимость сновидений [6, с. 3-15; 7].
В русле антропологически ориентированных исследований феномена сновидений было предложено рассматривать данный феномен с точки зрения «...своеобразия культурных форм сновидческого опыта» [8, с. 79]. Образы и символы сновидений, в рамках этих концепций, являются репрезентацией социокультурной принадлежности, контекст которой следует учитывать при трактовке значения сновидений с позиции «внешнего наблюдателя». Так, в соответствии с подходом Барбары Тедлок, сновидения определяются как часть «грамматики культуры», своеобразный ключ к её пониманию и осознанию [9, с. 18]. Следуя этому методологическому подходу, мы исходим из того, что мифологические и/или религиозные представления эволюционируют и трансформируются гораздо более медленно и инерционно, нежели социальные и государственные институты. Они не только объясняют и обосновывают устройство мира и положение, которое человек в нем занимает. Они репрезентируют присутствие «божественного» в окружающем мире и возможность причастности человека к сакральному - через вещи, образы и символы. И потому мироощущение людей, особенности их самоидентификации, ментальные установки неизбежно отражаются в сюжетах их сновидений [10, с. 4; 11].
«Онейрокритика» («Сонник») Артемидора, созданный во II веке н.э., представляет собой уникальное сочинение снотолковательного жанра, сохранившиеся до наших дней. Автор аккумулировал все доступные ему достижения античной и эллинистической онейрокритической традиции. Имеются в виду многочисленные, но утерянные трактаты о толковании сновидений и сонники, а также практический опыт уличных гадателей сновидений, который Артемидор перенял у них «из рук в руки». «Я же, во-первых, почитал делом чести добыть любую книгу о снотолкованиях, а во-вторых, я много лет, пренебрегая клеветой, водился с теми оболганными рыночными гадателями, которых люди важные и надменные обзывают нищими, обманщиками и шутами; и в эллинских городах, и на праздничных сборищах, и в Азии, и в Италии, и на самых больших и людных островах я терпеливо выслушивал рассказы о древних вещих снах и их исполнении (Лг1еш1ё. I) [12]. Можно предположить, что в основе предложенных Артемидором толкований сновидений лежит не единичный (личный) опыт автора, но многолетняя сложившиеся практика интерпретации наиболее распространенных в эллинистической ойкумене сновидческих образов и символов.
Показательно, что в «Онейрокритике» Артемидора содержится значительное число толкований природных и растительных образов, а также связанных с ними сюжетов (Artemid. I. 67-69, 73; II. 24-25) [12]. Обожествление природных явлений, флоры, фауны, а также элементов ландшафта (моря, горы, реки, леса, поля) уходило корнями в глубочайшую древность эллинского мировоззрения [13, с. 29-44]. Растительные культы эволюционировали, семиотически трансформировались и подвергались интеллектуальной и художественной переработке. За каждым растительным символом скрывалось божество, обладающее лишь ему свойственным набором характеристик. Растение являлось либо олицетворением, либо атрибутом того или иного бога, а затем символизировалось (текстуально, визуально, ритуально) и становилось общекультурным клише. Вспомним лишь один, наиболее хрестоматийный пример: древнегреческий бог Дионис и его основные атрибуты - виноград и плющ (Hom. Himni. VII. 3541) [14]. Обоюдная взаимосвязь богов с их растительными символами нашла отражение в мифологических представлениях древних греков. Определенные практические, лекарственные свойства растений объяснялись также через их мифологические (божественные) прототипы [15, с. 253-254].
Представляется, что мифологическая семантика растительных символов (уже в известной мере клишированная) лежит и в основе множества различных толкований образов сновидений в «Онейрокритике» Артемидора. Один из наиболее ярких примеров - предлагаемое Артемидором толкование сновидений, в которых присутствуют растительные символы - «нарциссы». Артемидор пишет: «Венки из нарциссов, даже когда они в пору их цветения, для всех не к добру, особенно же для тех, кто кормится от воды или через посредство воды или кто собирается в плавание» (Artemid. I. 77) [12]. Очевидна здесь не только мифологическая основа толкования данного типа сновидения, но и весь «пучок» социо-культурных и эстетических «кодов», обусловленных последующей переработкой древнего мифа. Согласно одной из версий, прекрасный юноша Нарцисс влюбился в собственное отражение в водной глади озера. На берегу этого озера, на месте кончины юноши от безысходной любви, выросли цветы нарциссы (Confer: Paus. IX. 31. 7-9; Ovid. Met. III. 499-510) [16, 17]. Таким образом, цветок, ознаменовавший кончину юноши, априори несет негативное значение вне зависимости от сюжета сновидения и положения сновидца. Однако Артемидор указывает также и на своеобразное «отягчающее обстоятельство» - наличие у сновидца «плотного» взаимодействия с водой в реальной жизни. Сон, в котором присутствуют нарциссы, преимущественно несет угрозу этой категории сновидцев, так как и сам юноша (Нарцисс) погиб в результате контакта с водой.
В этой связи не удивительно, что образы сновидений в трактовках Артемидора почти никогда не обладают едиными однозначными толкованиями. Как правило, один и тот же сновидческий образ содержит сразу несколько семантических слоев. Артемидор при толковании старается учесть все возможные (и культурно допустимые) варианты развертывания сновидения при учете совокупности условий - мифологическое значение символа сновидения и статус, социальное положение сновидца.
Обратимся к еще одному примеру, более изощренному. Артемидор пишет: «Гранат означает раны - по причине своего цвета и пытки - по причине острых шипов, и рабское подчинение - по смыслу элевсинского сказания» (Artemid. I. 73) [12]. Первая часть толкования, в которой гранат объявляется символом, предсказывающим ранения, связан с мифом о Дионисе. Согласно ему, новорожденный Дионис был украден и разорван на части титанами по приказу Геры. На том месте, где была пролита кровь Диониса, выросло гранатовое дерево. Таким образом, гранат, в мифологической реальности символизирующий рваные раны младенца Диониса, предрекает и сновидцу аналогичную судьбу в виде ранений. Между тем, когда плоды граната переспевают и лопаются (в реальности физической) - они действительно напоминают открытую рану. Кроме того, взаимосвязь «ранение - гранат» прослеживается также и в другом мифологическом сюжете, изложенном у Апполодора. Менекей, во исполнение пророчества о том, что осажденные Фивы одержат победу, если он принесет себя в жертву богу Аресу, заколол себя возле городских ворот (Apollod. III. VI. 7) [18]. Впоследствии на могиле Менекея выросло гранатовое дерево (Paus. IX. 25. 1) [16].
Очевидно, сопутствующую роль играет в данном случае и цветовая семантика. Красный цвет ассоциируется с цветом крови, о чем сообщает Артемидор в процитированном выше
толковании. Об ассоциации сока плодов граната с кровью пишет Павсаний: «Если у зрелого плода разорвать наружную кожицу, то внутри можно найти <жидкость>, вполне напоминающую кровь» (Ibid.) [16]. В первобытных культурах нередко табуировались продукты питания красного цвета, так как они были предназначены для мертвых [19, с. 67, 73, 78]. В древнегреческой мифологии гранаты также имеют отношение к потустороннему миру и загробной жизни. Персефоне, вкусившей зерна граната в царстве Аида, было позволено проводить две трети года среди людей и богов олимпийцев, а третью часть года она была обязана проводить в подземном царстве Аида (Hom. Himni. V. 370-374; 398-400) [14]. Толкуя гранат, как символ рабского подчинения, Артемидор ссылается на данный миф о Персефоне, который лежит в основе Элевсинских мистерий [20]. Рассказы и разглашение таинств Элевсинских мистерий находилось под строжайшим запретом (Paus. II. 17. 4) [16].
Важно подчеркнуть, что при толковании образов сновидений Артемидор не углубляется в комментарии мифологической и религиозной подоплеки того или иного символа, довольствуясь часто лишь характером предзнаменования - «к добру» или «к худу» (Artemid. I. 77) [12]. Предполагается, что глубинный смысл, заложенный в образах сновидений, понятен тем, кому адресован трактат. Вероятно, этим объясняется и тот факт, что, не углубляясь в толкование многочисленных растительных символов, Артемидор предлагает простую формулу: «...деревья хорошего значения к добру, когда они в цвету или в плодах, и наоборот - когда они иссохли, повалились, поражены молнией или пожжены иным образом. Деревья же дурного значения, когда они иссохли и погибают, снятся к более благоприятному исходу» (Artemid. II. 25) [12].
По всей видимости, семантика образов сновидений (в частности, растительных) была по большей части прозрачна и внятна носителям культуры, в которой эти образы возникли и развивались. Таким образом, миропонимание греков эллинистического периода обуславливало не только сами образы сновидений (т.е. то, что им «виделось» и передавалось как «увиденное»), но и то, как именно эти образы интерпретировались на основе мифологического и социально-культурного кода, который представлялся общепонятным, общепринятым и относительно устойчивым.
Литература и источники
1. ЗавалкоИ.М., Ковальзон В.М. Как возникла наука о сне // Природа. - 2014. - №3. - С. 53-63.
2. Фрейд З. Толкование сновидений / Пер. с нем. - М.: ООО «Попурри», - 2003. - 576 с.
3. КайуаР. Чары и проблемы снов // Иностранная литература. - 2003. - №12. - С. 20-46.
4. Жирар Р. Насилие и священное / Пер. с французского Г. Дашевского. - М.: Новое литературное обозрение, 2000. - 400 с.
5. Бехтерева Н.П. Магия мозга и лабиринты жизни. - М.: АСТ, 2009. - 384 с.
6. Соколовский С.В. Сновиденческая реальность - бессознательное российской антропологии? // Этнографическое обозрение. - 2006. - №6. - С. 3-15.
7. Хазина А.В., Сивакина В.А. Феномен исцеляющих "священных сновидений" в Древней Греции: к вопросу о генезисе // Современная научная мысль. - 2019. - № 6. - С. 16-21.
8. Стюарт Ч. Толкование сновидений в социальной и культурной антропологии / Пер. Г. Мелихова // Контексты современности - II / Ред. С.А. Ерофеева. - Казань: Изд-во КГУ, 2001. - С. 54-59.
9. Тедлок Б. Бикультурное сновидение как межличностный коммуникативный процесс / Пер. С.В. Соколовского // Этнографическое обозрение. - 2006. - №6. - С. 16-30.
10. Суриков И.Е. Сон и смерть, тело и душа, Артемидор и Фрейд (заметки о некоторых специфических чертах античного греческого менталитета) // Античный мир и археология. - 2011. - №15. - С. 3-15.
11. Хазина А.В., Софронова Л.В. Человек и ойкумена в философско-утопическом нарративе греческой классики и эллинизма // Преподаватель XXI век. - 2016. - № 2-2. - С. 243-251.
12. Артемидор. Сонник / Пер. М.Л. Гаспарова, В.С. Зилитинкевич, И.А. Левинской, Э.Г. Юнца / Под ред. Я.М. Боровского. -СПб.: Кристалл, 1999. - 448 с.
13. Зелинский Ф.Ф. История античных религий. Т. 1-3. - СПб.: Издательский проект «Квадривиум»; Алетейя, 2014. - 864 с.
14. Гомеровские гимны / Пер. В.В. Вересаева // Эллинские поэты VII-III вв. до н.э. Эпос. Элегия. Ямбы. Мелика / Отв. ред. М.Л. Гаспаров. - М.: Ладомир, 1999. - С. 125-176.
15. ЭлиадеМ. Избранные сочинения. Очерки сравнительного религиоведения / Пер. с англ. - М.: Ладомир, 1999. - 488 с.
16. Павсаний. Описание Эллады. Ч. II / Пер. с древнегреч. С.П. Кондратьева; под ред. Е.В. Никитюк; отв. ред. проф. Э.Д. Фролов. - СПб.: Алетейя, 1996. - 538 с.: ил.
17. Публий Овидий Назон. Метаморфозы / Пер. С.В. Шервинского. - М.: Художественная литература, 1977. - 430 с.: ил.
18. Аполлодор. Мифологическая библиотека / Пер. В.Г. Боруховича. - Л.: Наука, 1972. - 215 с.
19. ГрейвсР. Мифы Древней Греции / Пер. с англ. К.П. Лукьяненко. - М.: Прогресс, 1992. - 620 с.
20. ЛауэнштайнД. Элевсинские мистерии / Пер. с нем. Н. Федоровой. - М.: Энигма, 1996. - 368 с.: ил.
References and Sources
1. Zavalko I.M., Koval'zon V.M. Kak voznikla nauka o sne // Priroda. - 2014. - №3. - S. 53-63.
2. Frejd Z. Tolkovanie snovidenij / Per. s nem. - M.: OOO «Popurri», - 2003. - 576 s.
3. Kajua R. Chary i problemy snov // Inostrannaya literatura. - 2003. - №12. - S. 20-46.
4. Zhirar R. Nasilie i svyashchennoe / Per. s francuzskogo G. Dashevskogo. - M.: Novoe literaturnoe obozrenie, 2000. - 400 s.
5. Bekhtereva N.P. Magiya mozga i labirinty zhizni. - M.: AST, 2009. - 384 s.
6. Sokolovskij S.V. Snovidencheskaya real'nost' - bessoznatel'noe rossijskoj antropologii? // Etnograficheskoe obozrenie. - 2006. - №6. - S. 3-15.
7. Hazina A.V., Sivakina V.A. Fenomen iscelyayushchih "svyashchennyh snovidenij" v Drevnej Grecii: k voprosu o genezise // Sovremennaya nauchnaya mysl'. - 2019. - № 6. - S. 16-21.
8. Styuart Ch. Tolkovanie snovidenij v social'noj i kul'turnoj antropologii / Per. G. Melihova // Konteksty sovremennosti - II / Red. S.A. Erofeeva. -Kazan': Izd-vo KGU, 2001. - S. 54-59.
9. Tedlok B. Bikul'turnoe snovidenie kak mezhlichnostnyj kommunikativnyj process / Per. S.V. Sokolovskogo // Etnograficheskoe obozrenie. - 2006.
- №6. - S. 16-30.
10. Surikov I.E. Son i smert', telo i dusha, Artemidor i Frejd (zametki o nekotoryh specificheskih chertah antichnogo grecheskogo mentaliteta) // Antichnyj mir i arheologiya. - 2011. - №15. - S. 3-15.
11. Hazina A.V., Sofronova L.V. CHelovek i ojkumena v filosofsko-utopicheskom narrative grecheskoj klassiki i ellinizma // Prepodavatel' XXI vek.
- 2016. - № 2-2. - S. 243-251.
12. Artemidor. Sonnik/ Per. M.L. Gasparova, V.S. Zilitinkevich, I.A. Levinskoj, E.G. Yunca/ Pod red. Y.M. Borovskogo. - SPb.: Kristall, 1999. -448 s
13. Zelinskij F.F. Istoriya antichnyh religij. T. 1-3. - SPb.: Izdatel'skij proekt «Kvadrivium»; Aletejya, 2014. - 864 s.
14. Gomerovskie gimny / Per. V.V. Veresaeva // Ellinskie poety VII-III vv. do n.e. Epos. Elegiya. YAmby. Melika / Otv. red. M.L. Gasparov. - M.: Ladomir, 1999. - S. 125-176.
15. Eliade M. Izbrannye sochineniya. Ocherki sravnitel'nogo religiovedeniya / Per. s angl. - M.: Ladomir, 1999. - 488 s.
16. Pavsanij. Opisanie Ellady. Ch. II / Per. s drevnegrech. S.P. Kondrat'eva; pod red. E.V. Nikityuk; otv. red. prof. E.D. Frolov. - SPb.: Aletejya, 1996.
- 538 c.: il.
17. Publij Ovidij Nazon. Metamorfozy / Per. S.V. Shervinskogo. - M.: Hudozhestvennaya literatura, 1977. - 430 s.: il.
18. Apollodor. Mifologicheskaya biblioteka / Per. V.G. Boruhovicha. - L.: Nauka, 1972. - 215 s.
19. Grejvs R. Mify Drevnej Grecii / Per. s angl. K.P. Luk'yanenko. - M.: Progress, 1992. - 620 s.
20. Lauenshtajn D. Elevsinskie misterii / Per. s nem. N. Fedorovoj. - M.: Enigma, 1996. - 368 s.: il.
ХАЗИНА АННА ВАСИЛЬЕВНА - кандидат исторических наук, доцент, зав. кафедрой всеобщей истории, классических дисциплин и права Нижегородского государственного педагогического университета им. К. Минина (annh1@yandex.ru ). СИВАКИНА ВЕРОНИКА АНАТОЛЬЕВНА - магистрант Нижегородского государственного педагогического университета им. К. Минина (nika.sivakina@yandex.ru).
KHAZINA, ANNA V. - Ph.D. in History, Chairperson, World History, Classical Disciplines and Law Department, Minin Nizhny Novgorod State Pedagogical University (annh1@yandex.ru ).
SIVAKINA, VERONICA A. - Master of Minin Nizhny Novgorod State Pedagogical University (nika.sivakina@yandex.ru).
УДК 94(47).355 DOI: 10.24412/2308-264X-2021-3-14-18
АМОЧАЕВ П.А.
К ВОПРОСУ О ЧИСЛЕННОСТИ И СОСТАВЕ ОФИЦЕРСКОГО КОРПУСА РУССКОЙ АРТИЛЛЕРИИ В СЕРЕДИНЕ 1720-Х ГГ.
Ключевые слова: русская армия, военная история, история артиллерии, русская артиллерия, артиллерия Петра I, артиллерия XVIII в., артиллерийские офицеры, командный состав, подготовка офицеров.
В царствование Петра I отечественные вооружённые силы претерпели ряд значительных изменений, многие из которых коснулись и артиллерии. В частности, её командный состав был преобразован в корпус высококвалифицированных офицеров. Для всесторонней оценки усилий великого реформатора, автор предпринял попытку рассмотреть, что представлял из себя офицерский состав русской артиллерии к концу первой четверти XVIII в. В поле зрения оказались такие вопросы, как численность, социальный состав и способы комплектования офицерских кадров. Сопоставив ранее опубликованные данные с архивными материалами и законодательными актами рассматриваемого периода, автор пришёл к выводу, что Петру I удалось наладить эффективную систему подготовки кадров, что позволило отказаться от найма дорогостоящих и ненадёжных иностранных специалистов. Результаты исследования призваны дать более объективное представление о месте и роли командного состава русской артиллерии в процессе создания русской регулярной армии.
AMOCHAEV, P.A.
TO THE QUESTION ON THE NUMBER AND COMPOSITION OF THE OFFICER CORPS OF THE RUSSIAN ARTILLERY IN THE MID OF 1720-IES
Key words: Russian army, military history, history of artillery, Russian artillery, artillery of Peter I, artillery of the XVIII century, artillery officers, command staff, training of officers.
Russian army had great reorganized in the reign of Peter I. Many of these reorganizations touched an artillery. In particular, its command staff was turn to the corpus of high professional officers. For a comprehensive assessment of the efforts of the great reformer the author is trying to learn what was the stuff of the officers at the end of XVIII century. The article assess' such problems as numner, social content and ways of staffing by officers. The comparison between published facts and archive materials leads the author to a conclusion that the Peter I made an effective system of training of the command staff and thanks to this, he could stop employing foreign specialists, which were more expensive and unreliable. The results of this work have become more objective opinion about place of command staff of Russian artillery in the making of Russian regular army.
В отечественной историографии офицерский состав артиллерии рассматривался с разных точек зрения. Если дореволюционные историки артиллерии, такие как В.Ф. Ратч [1], М.Д. Хмыров [2], Н.Е. Бранденбург [3], Д.П. Струков [4], уделяли больше внимания вопросам строевой службы
