CC BY
298
14. Общеевропейские компетенции владения иностранным языком : Изучение, обучение, оценка. М. : Изд-во МГЛУ, 2003. 256 с.
15. Овчинникова М.Ф. Методика формирования социолингвистической компетенции учащихся общеобразовательной школы : английский язык, филологический профиль : автореф. дис. ... канд. пед. наук: 13.00.02. Улан-Удэ, 2008. 24 с.
16. Синица Ю.А. Формирование социолингвистической компетенции в процессе обучения устному иноязычному общению студентов неязыковых вузов : в контексте национальной культуры Франции : дис. ... канд. пед. наук : 13.00.02. М., 2000. 337 с.
17. Соловова Е.Н. Методика обучения иностранным языкам : базовый курс лекций : пособие для студентов педагогических вузов и учителей. М. : Просвещение, 2003. 239 с.
18. Тихомирова Е.В. Контроль владения диалогической формой устного официального общения : фр. яз., неязыковой вуз : дис. ... канд. пед. наук : 13.00.02. М., 1995. 258 с.
19.Хуторской А.В. Компетентностный подход в обучении : научно-методическое пособие. М. : Эйдос; Изд-во Ин-та образования человека, 2013. 73 с.
20.Швейцер А.Д., Никольский Л.Б. Введение в социолингвистику : учеб. пособие для ин-тов и фак. ин. яз. М. : Высшая школа, 1978. 216 с.
21.Швейцер А.Д. Теория перевода : статус, проблемы, аспекты. М. : Наука, 1988. 215 с.
22. Bell Roger T. Translation and Translating: theory and practice. Longman, 1991. 298 p.
23. Canale M. Theoretical Bases of Communicative Approaches to Second Language Teaching and Testing // Applied Linguistics. - 1980. - 1. - P. 1-47.
24.Holmes J. An Introduction to Sociolinguistics. London : Longman,1992.
25. Van Ek J.A. Objectives for Foreign Language Learning. - Vol. 1 : Scope. Strasbourg : Council of Europe, 1986.
Об авторах
Бобрикова О С. - кандидат педагогических наук, доцент кафедры лингвистики и перевода Тульского государственного университета.
Иванова В.И. - доктор педагогических наук, доцент, заведующая кафедрой лингвистики и перевода Тульского государственного университета.
УДК 81'371
СЕМАНТИКА ХРОНОТОПА В ЭССЕИСТИКЕ И.А. БРОДСКОГО
Е.А. Бурдина
В статье рассматриваются публицистические тексты И.А. Бродского. Анализируются лексические единицы, репрезентирующие хронотоп, а также триаду «время - пространство - движение». В ходе исследования определяются, анализируются и сопоставляются синкретичные по своей локально-темпоральной семантике лексемы, входящие в вербальный хронотопи-ческий комплекс в пределах контекста. Такой анализ позволяет выявить фрагмент картины мира И.А. Бродского. Ключевые слова: лексемы с семантикой времени; лексемы с семантикой пространства; семантика хронотопа; семантика триады «время - пространство - движение»; фрагмент картины мира.
Эссеистика Иосифа Бродского, несомненно, представляет большой интерес, привлекая исследователей своей достоверностью, философичностью, эмоциональностью и афористичностью, а лингвистический анализ публицистических текстов поэта позволяет приблизиться к пониманию его картины мира. Важно отметить, что особое место в мировосприятии Бродского занимают категории времени и пространства, что не раз подчёркивал он сам: «На самом деле, литература не о жизни, да и сама жизнь - не о жизни, а о двух категориях, более или менее о двух: о пространстве и о времени» [1, с. 111].
Однако в его представлении они не равноценны: из этих двух категорий поэт всегда ставил на первое место время: «Пространство для меня действительно и меньше, и менее дорого, чем время. Не потому, однако, что оно меньше, а потому, что оно - вещь, тогда как время есть мысль о вещи. Между вещью и мыслью всегда предпочтительнее последнее. Я сочиняю исключительно про одну вещь: про время и про то, что делает время с человеком» [2, с. 166 - 167].
Впрочем, несмотря на разное отношение, Бродский нередко пишет обе лексемы с заглавной буквы, подчёркивая тем самым их особую семантическую нагрузку. Время агрессивно по отношению к человеку, однако имеет и положительную сторону: оно связано с движением вперёд в противоположность неподвижному Пространству. Но именно Время, заканчивающееся Вечностью, всегда пугало любого человека. Время находится выше всего мирского существования, и соотносится с бесконечным и необъятным - тем, что чаще всего не способен осмыслить человек. Человек покорил пространство, сделал его пересечение более быстрым и удобным, но преодолеть поток времени не в его силах, время неподвластно человеку.
В основе мировоззрения Бродского лежит отношение живой субстанции, и, в частности, человека к мирозданию. На этом уровне Бродский оперирует основными понятиями своей философии, которые выстраиваются в несколько стройных, тесно связанных между собой оппозиций: время - пространство, человек - время, человек -пространство, жизнь - небытие, человек - Бог, неверие - вера, время - творчество [3, с. 18].
Эссеистика Бродского носит автобиографический характер, однако воспоминания о реальных событиях, связанных с жизнью поэта, тесно переплетаются с его размышлениями о жизни вообще.
Каждый текст наполнен метафизическими размышлениями поэта, центральное место в которых занимают локально-темпоральные отношения. Так, Бродский отмечает: Я всегда был приверженцем мнения, что Бог или, по крайней мере, Его дух есть время («Набережная неисцелимых»). Показателен здесь орфографический облик слов Бог и Его, написанных с заглавной буквы, как это принято в Библейских текстах, а также синтаксическая модель «"это" есть "то"», традиционная для научного стиля. Такая дефиниция наделяет лексему время коннотацией сакральности, а наречием всегда поэт как бы подчёркивает глубину своих философских размышлений, их неоднократность и неслучайность. Приведённый контекст позволяет утверждать, что Бог и время для автора являются тождественными, это абсолютные синонимы.
В эссеистике Бродского можно отметить следующие случаи лексической репрезентации философских свойств времени.
1. Однонаправленность представлена ключевыми лексемами былое, прошлое, грядущее: Помни, что прошлому не уложиться без остатка в памяти, что ему необходимо будущее («Сан-Пьетро»). Такое употребление, однако, даёт более широкое представление о семантике «стрелы времени»: это не столько его перспектива или ретроспектива, сколько трансспектива - человек, находящийся в середине жизни, способен осмыслить то, что осталось позади, и попытаться заглянуть в будущее. Прошлое наполнено событиями, оно качественно, будущее же мыслится автором в количественных категориях: Если мне есть чем гордиться в прошлом, то тем, что я стал заключённым, а не солдатом; Почему-то прошлое не дышит такой чудовищной монотонностью, как будущее. Будущее, в виду его обилия, - пропаганда; Завтра менее привлекательно, чем вчера («Меньше единицы»). Как видим из контекста, лексема будущее приобретает негативную коннотацию, лексема же прошлое связано с позитивным оттенком: воспоминания о событиях прошлого по-своему дороги для поэта, неизбежное будущее видится Бродскому в избытке - оно, точно пропаганда, имеет своё безостановочное распространение, от которого невозможно скрыться (вспомним, что в советские времена все достижения народа и устремления гражданина социалистического общества были связаны прежде всего со «счастливым будущим»). Рано или поздно будущее наступит и будет богато на разнообразные события, какими же они окажутся - неизвестно.
Все три точки на шкале времени жизни (прошлое, настоящее, будущее) взаимосвязаны, а это влечёт за собой особое понимание следующего философского свойства времени.
2. Обратимость - необратимость. Необратимость времени касается его основных физических свойств, обратимость же реализуется в субъективном отношении к ним индивида. Отсюда как обратимость, так и необратимость могут обозначать все лексемы, которые входят в тематическую группу время (от мига до вечности): миг, мгновение, секунда, минута, час и т. Д: Это всё дело молекул, и, похоже, счастье есть миг, когда сталкиваешься с элементами твоего собственного состава в свободном состоянии («Набережная неисцелимых»). Интересно, что лексема «миг» реализует в приведённом контексте коннотативную сему «счастье», что является традиционным в русской и мировой литературе, однако, как видим, контекстное окружение, связанное с употреблением физических терминов, нейтрализует высокую эмоциональность высказывания. То, что счастье непродолжительно, как миг, едва уловимо и им нельзя никогда насладиться сполна, автор пока ещё ставит под сомнение (на это указывает употребление вводного слова похоже), однако он уверен в ощущениях: счастье приходит тогда, когда происходит встреча с чем-то близким тебе во всех отношениях - создаётся впечатление, будто сталкиваешься со своим двойником. Отметим, что для поэта абсолютное счастье имеет ассоциации с ощущением запаха мёрзнущих водорослей, который он считает родным, связанным с детством на берегах Балтики, где ему впервые довелось «познакомиться» с этим запахом и полюбить его.
3). Упорядоченность репрезентируется в ключевых лексемах, отражающих цикличность времени: утро, день, вечер, ночь; названиях дней недели и месяцев и др. Такие лексемы Бродский в большинстве случаев употребляет в прямом значении. Например: В понедельник <... > все маялись с похмелья («Меньше единицы»); Другой результат и немыслим на фоне этой Пенелопы среди городов, ткущей свои узоры днём и распускающей ночью, без всякого Улисса на горизонте («Набережная неисцелимых»). В последнем контексте очевиден интертекст, касающийся античной литературы, однако непосредственно темпоральные лексемы, входящие в состав этой развёрнутой метафоры, лишены какой бы то ни было потенциальной семы.
Нередко потенциальная сема может проявляться в структуре темпоральной лексемы под влиянием лексической сочетаемости: Помню, я как-то провёл январь на 5 этаже в доме около церкви Фава («Набережная неисцелимых») - сравним провести вечер, провести ночь. Особенности синтагматики в приведённом контексте влияют на формирование у лексемы январь семы «одномоментность», кроме того, возникший семантический оттенок, по нашему мнению, словно напоминает о «трёх единствах» классицизма, в приверженности которому не раз упоминал сам автор.
Интересным нам представляется употребление лексем, относящихся к периферии ЛСП «Время». Это
прежде всего лексика со значением «возраст»: Эти категории - детство, взрослость, зрелость - представляются мне весьма странными, и если я пользуюсь ими иногда в разговоре, то про себя всё равно считаю заёмными («Меньше единицы»). Бродский не видит в приведённых лексемах символики жизненной значимости - в его представлении личность не движется по этим возрастным «вехам», а «обрастает» жизненным опытом, словно некая сущность, живущая в раковине. «Стрела времени жизни» в данном случае теряет свою актуальность.
Другим случаем является использование лексем, касающихся графического изображения времени: Всякий путешественник знает этот расклад: эту смесь усталости и тревоги. Когда разглядываешь циферблаты и расписания, когда изучаешь венозный мрамор под ногами, вдыхая карболку и тусклый запах... («Набережная неисцелимых»). Выделенные в контексте лексемы сохраняют своё словарное значение, но приобретают ещё потенциальную сему «путешествия»: странствующий человек зависим от расписания рейсов, напряжённо смотрит на часы, в ожидании отправления или прибытия транспортного средства.
Если время в эссеистике Бродского наделено такими чертами, как бесконечность и повторяемость, -именно в такие рамки заключена жизнь человека, то основные характеристики пространства - это конечность, неподвижность, замкнутость, будь то описание ландшафта, комнаты или Империи. Бродский изображает пустоту бытового пространства, бесконечность пространства в какой-то степени признаётся поэтом только во Вселенной, «чистом» пространстве, а пространство зеркала или водной глади может послужить «переходом» из плоскости бытового пространства в плоскость «чистого»: Атмосфера сумеречная и тревожная, топография, осложнённая зеркалами... («Набережная неисцелимых»).
Такой экзистенциальный подтекст, семантическая нагрузка лексем, репрезентирующих пространство, в публицистическом творчестве Бродского также представляет большой интерес, поскольку можно с уверенностью утверждать, что разделение нами локально-темпоральных отношений на локальные и темпоральные носит довольно условный характер: эти философские категории находятся в контексте в тесной взаимосвязи, образуя хронотопическое единство.
Если учесть эту особенность публицистической прозы Бродского, локальные лексемы можно классифицировать следующим образом.
1. Наземное пространство.
В первую очередь необходимо отметить употребление топонимов: Я, однако, предпочту называть его Питером, ибо помню время, когда он не выглядел Ленинградом, - сразу же после войны» («Меньше единицы»). Как видим, приведённый контекст совмещает в себе локальные и темпоральные языковые единицы. К темпоральным лексемам относятся время, сразу после, к локальным - топонимы Питер и Ленинград. Такое употребление является контекстным выражением хронотопа, поскольку именно сопоставление автором географических названий выдвигает на первый план ассоциативную временную сему, касающуюся советской эпохи послевоенного периода. Таким образом, подтверждается мнение ученых о непосредственных связях в мышлении носителя языка: название - историческая память.
Особую нагрузку несут лексемы, выражающие пространство внутри помещений: Большую часть времени они проводили на ногах: готовя, стирая, крутясь по квартире между коммунальной кухней и нашими полутора комнатами, возясь с какой-нибудь мелочью по хозяйству («Полторы комнаты»). Бытовые локальные лексемы ограничивают жизненное пространство, а лексемы на ногах, крутясь, возясь репрезентируют семантику движения: возникает триада время - пространство - движение, что особенно ярко проявляется в приведённом контексте, поскольку этот фрагмент эссе заканчивается фразой Вот так год назад сосед нашел сидящего на стуле в полутора комнатах моего отца мертвым. Движение - жизнь, неподвижность - смерть, точка во времени и пространстве.
Нередко автор использует лексемы, характеризующие протяжённость пространства: Эспрессо на дне твоей чашки - единственная, как ты понимаешь, чёрная точка на мили вокруг («Набережная неисцелимых»). Лексема точка приобретает потенциальную сему «концентрация пространства», «сжатие», что противопоставляет её лексемам миля и вокруг, расширяющим пространство, в результате чего они вступают в контекстные антонимические отношения.
2. Водное пространство.
Оно характеризуется прежде всего через номинацию гидронимов: В промежутке он эскортировал конвои в Баренцевом море, отстаивал и сдал Севастополь на Чёрном, примкнул - когда его корабль пошёл ко дну - к морской пехоте («Полторы комнаты»). Приведённый контекст отражает разновекторную характеристику пространства. Горизонтальный вектор показан посредством употребления гидронимов Баренцево море и Чёрное море, демонстрирующих широту пространственных границ описываемых событий, вертикальный - через лексемы пошёл, ко дну.
Водное пространство нередко метафоризируется в зеркальное. Такое переосмысление является традиционным, однако у Бродского, помимо основной мотивационный черты, положенной в основу переосмысления, -внешнего сходства - такое скрытое сравнение наделяется философской потенциальной семой, повторяющей его мысль о «Зазеркалье», ведущем в иной, метафизический мир: Медленное движение лодки сквозь ночь напоминало проход связной мысли сквозь бессознательное («Набережная неисцелимых»). Как видим, лексема ночь отражает в своей семантической структуре упорядоченность времени, сохраняя в контексте своё словарное значение, но приобретая семы «неясность», «неощутимость», «туманность». Лексема движение, употребляющаяся в
значении «перемещение в пространстве», приобретает дополнительную, темпоральную сему («течение времени»). Бродский сравнивает неторопливое, тихое движение лодки по воде, сквозь мрак метафорически с проходом правильной, адекватной мысли сквозь нечто неясное, нечёткое, плохо осознаваемое. Словно светлая, ясная мысль вдруг оказалась на какое-то время погружена в нечто туманное, неуловимое, слабо воспринимаемое, различимое: сознание стремится к свету сквозь бессознательное. Вербальная репрезентация такого рождения мысли даётся не столько через хронотоп, сколько через триаду время - пространство - движение.
3. Воздушное пространство.
Лексемы, репрезентирующие воздушное пространство, способны наделяться потенциальной семантикой, связанной с восприятием его многих уровней: Великолепные, тромбоноподобные дымоходы, напоминающие те средневековые башенки, которые видны на заднем плане любой картины с Мадонной или распятием, бездействуют и постепенно осыпаются с местного горизонта («Набережная неисцелимых»). Так, лексема горизонт словно переводит трёхмерное пространство в двухмерное, перелагая его на уровень плоскости с изображёнными на картине силуэтами.
Нередко семантика воздушного пространства переходит в обозначение водного, отражаясь в его зеркальной глади («зеркальность» в творчество Бродского, как мы уже упоминали, символизирует переход из одной ипостаси бытия в другую): И был город. Самый красивый город на свете. С огромной серой рекой, повисшей над своим глубоким дном, как огромное серое небо - над ней самой («Меньше единицы»).
4. Абстрактное пространство.
Хорошо было покинуть этот кафкианский космос, хотя уже тогда я знал, - так мне кажется, - что меняю шило на мыло («Меньше единицы»). Лексема космос, употреблённая в значении «мир, вселенная» приобретает негативную коннотацию в соседстве с эпитетом кафкианский. Бродский называет «кафкианским космосом» угнетающую (словно литература немецкого писателя Кафки), мрачную, не до конца осмысленную, осознанную, сложную школьную и не только обстановку, царившую во всех зданиях «с оштукатуренными стенами с синей горизонтальной полоской на уровне глаз». Автор осознаёт замкнутость этого школьного пространства, влияющего на формирование такого же узкого мировоззрения детей - будущего страны. Однако он понимает и то, что другие советские учреждения, с которыми придётся столкнуться на протяжении жизненного пути, не меняют ситуацию к лучшему, что подтверждает употреблённый им фразеологизм меняю шило на мыло.
5. Интрапространство.
Интрапространство связано с лексическим описанием внутреннего мира человека: Нет, то была естественная и нерасчётливая душевная широта экстравертов, которая, по-видимому, стала тем более ощутимой для других, когда я, главный её объект, оказался вне досягаемости («Полторы комнаты»). Выделенная нами метафора не просто связана с внутренним миром человека - она подчёркивает характеристику личности с психологической точки зрения, что, по нашему мнению, наделяет контекст иронической окраской.
Видимо, всегда было какое-то «я» внутри той маленькой, а потом несколько большей раковины, внутри которой «всё» происходило («Меньше единицы»). Посредством комплекса ключевых лексем внутри, маленькой, большей, раковины Бродский создаёт «многослойность» пространства, в котором проходит жизнь человека. Раковина превращается в метафору самого себя, свою материальную оболочку, которая служит защитой внутреннего мира от внешнего. Некая сущность же, растущая внутри, это своеобразная психологическая, философская и духовная составляющая личности, анализирующая, оценивающая всё, что находится за пределами её защитных створок, приоткрывающихся не для всех и не всегда.
Нередко в текстах эссе встречается смешение пространственных слоёв: Широкая река лежала перед ним, белая и застывшая, как язык континента, скованный немотой, и большой мост аркой возвышался в тёмно-синем небе, как железное нёбо («Меньше единицы»). Лексема небо, безусловно, связана с воздушным и не имеющим никаких границ вертикальным пространством, континент - с горизонтальным, однако такая многовекторность дополняется ещё и взаимопроникновением экстрапространства и интрапространства, вербализирующимся в метафоре язык континента. Гибкий, живой, словно река, язык огромного количества людей по определённым причинам оказался словно закостенелым, онемевшим, будто река под толстым слоем льда, а река сравнивается с языком, который уподобился ей, став застойным, безмолвным. Метафорическое словосочетание железное нёбо выступает своеобразной характеристикой моста, а употребление созвучных, этимологически родственных лексемы небо - нёбо подчёркивает персонификацию, в результате которой мы видим монументальную картину «живое - мёртвое».
Дробненькая, гребёночная скороговорка забора мгновенно уничтожила всё пространство - а равно и время - между заводским двором и древним городом Хубилая («Меньше единицы»). Приведённый контекст совмещает в себе как локальные (пространство, двор, город), так и темпоральные (время, мгновенно, древний) лексемы; предлог между совмещает довольно большой пространственный и временной промежуток, а имя собственное Хубилай служит одновременно пространственным и временным конкретизатором исторических событий (Хубилай был древним монгольским ханом, внуком Чингисхана, основателем монгольского государства Юань, в состав которого входил и Китай). Лексема скороговорка метафоризируется в составляющую забора или ограду, прилагательное дробненькая с уменьшительным суффиксом -еньк- указывает на очень маленький размер штакетника. «Скороговорка забора» влечёт неприятные автору воспоминания о Самарканде, в котором Бродскому довелось увидать копию этой ограды: время и пространство словно стёрлись, исчезли при созерцании на ограду на заводском дворе, точно такую же, как и в Самарканде. Создавалось впечатление, что этот забор был
точно перенесён в этот город сквозь время и пространство, беспрепятственно преодолев локальные и темпоральные границы. Бродскому неприятен, даже отвратен вид всякой ограды с её «размеренным существованием», это касается любого ограничения пространства по всей Империи. Лексемы ограждение, забор в творчестве поэта неизменно приобретает потенциальную сему «тюрьма», «неволя». Однако можно сказать, что Бродский не удивлён тому, что видит ограду в этом городе, так как Восток для него - это место рождения всяческой тирании, неволи, олицетворение тоталитарного государства. И Хубилай, упомянутый им, был деспотом, поработителем свободного народа, жестоким завоевателем, покорившим всю Азию. Бродский проводит параллели с Советским Союзом: генсек ничем не отличается от хана, а СССР - та же среднеазиатская Империя во главе с тираном.
В публицистическом творчестве Бродского необыкновенно интересна с точки зрения смешения пространственных слоёв подаётся личностная характеристика отца: «Улица внутри проспекта» - именно так я думал об отце, искоса поглядывая на него по пути из музея домой («Полторы комнаты»). Локальные лексемы улица и проспект содержат потенциальные семы, связанные с философской мыслью автора, как и лексема путь, выражающая передвижение в пространстве и имеющая при себе пояснение «из музея домой» (вспомним хронотоп пути по Бахтину - возможно, и здесь лексема путь наделена потенциальной семами познания, опыта, жизненного пути). Лексема проспект переосмысляется метафорически - это сам отец поэта, такой же большой, широкогрудый, высокий, его «телесное пространство». А улица, находящаяся внутри, - это, как нам думается, некая укромная, загадочная духовная сущность, важная составляющая, которая не для каждого может быть до конца раскрыта, в том числе и для близких людей (нам здесь видится повторение семантики раковины как внутреннего мира человека, характерной для идиостиля автора). Это маленький, личный мир, выраженный семой интрапро-странства, входящая в общую семантическую структуру слова.
В эссе Бродского нередко встречаются лексемы, которые мы отнесли к вербализаторам хронотопа, так как они одновременно сочетают в своей семантической структуре временную и пространственную сему [4].
И так ли уж важно, кто первым раскусил духовную клинопись, прекрасным образчиком коей является «бытие определяет сознание» («Меньше единицы»). Клинопись ж. - Письмена из соединяющихся в виде клиньев чёрточек, употреблявшиеся ассиро-вавилонянами, древними персами и некоторыми древними народами [5, с. 278]. В приведённом толковании сема древними выражает временное значение, а семы ассиро-вавилоняне и персы -народы, проживавшие на территории Ассирии, Вавилона и Персии, - пространственное. В контексте Бродского лексема клинопись приведена в переносном значении, что подтверждает эпитет духовная. Бродский имел в виду философское учение, познание («бытие определяет сознание»), требующее правильного истолкования, ясной расшифровки (лексема раскусил здесь реализует коннотативную сему «хорошо узнал», «постиг хитрость»). Автор считает, что не имеет большого значения, кто первым смог досконально изучить данную прописную философскую истину, раскрыв её суть. В юном возрасте он понял, что изречение Маркса истинно до тех пор, пока сознание не научилось быть самостоятельным, и способным как упорядочивать существование, так и не принимать его в расчёт. То есть сознание может не зависеть от окружающей среды, но при этом - влиять на неё.
Между Иродом прошлого и фараоном будущего, - говорил я себе. - Между Иродом и фараоном, вот где мы («Набережная неисцелимых»). Фараон - м. 1. В Древнем Египте: титул царей, а также лицо, имеющее этот титул [5, с. 846]. Ирод - м. Изверг, мучитель [по имени жестокого древнеиудейского царя] [5, с. 253]. Лексема древний эксплицирует темпоральное значение, а топоним Египет - локальное. В контексте сема фараон употреблена в переносном значении, даётся в сочетании с временным понятием будущий, что приводит к темпоральному алогизму. Имя собственное Ирод в сочетании с временным понятием прошлый также даётся в переносном значении, заключая в своей семантической структуре пространственно-временной синкретизм, так как этим именем обладал царь древней Иудеи. Бродский считает Венецию местом, находящимся между двумя временными отрезками, связанными с древними библейскими личностями, антропонимы которых становятся контекстными антонимами. На наш взгляд, Венеция является для Бродского городом между «извергом» прошлого, стремившегося убить священное божество, но не сумевшим это сделать, а значит, потерпевшим поражение и впоследствии канувшим в небытие, и Иисусом - правителем будущего, провидцем, который являлся олицетворением светлого будущего, в младенчестве нашедшего защиту и приют в Египте. Прошлое в этом случае приобретает негативную коннотацию, а будущее имеет позитивный стилистический оттенок. Библейская история вспоминается автору именно здесь, в Венеции - необычном городе, где вода, как и время, заполняет всё пространство. Кроме того, Божий дух для Бродского часто неотделим от воды.
Таким образом, как видим, семантика хронотопа представлена в публицистическом творчестве И.А. Бродского в самых разнообразных вербальных комплексах, анализ семной структуры которых позволяет изучить фрагмент картины мира писателя.
The article deals with journalistic texts I.A. Brodsky. Analyzes the lexical units, representing the time-space and the triad of «time - space - movement». The study defined, analyzed and compared syncretic by its locally-temporal semantics of the token included in the verbal chronotopic complex within the context. This analysis reveals a fragment of picture of the world I.A. Brodsky. Keywords: lexemes with the semantics of time, lexemes with the semantics of space, chronotop semantics; semantics triad «time -space - movement»; fragment ofpicture of the world.
Список литературы
1. Бродский И. Большая книга интервью. М.: Захаров, 2000. 702 с.
2. Бродский И. Настигнуть утраченное время // Время и мы. 1987. № 97. С. 164-180.
3. Измайлов Р.Р. Хронос и Топос: поэтический мир И.Бродского. Саратов: Научная книга, 2010. 130 с.
4. Бурдина Е.А. Лексико-семантическая экспликация хронотопа// Русский язык в школе. 2013. № 12. С. 64-68.
5. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Словарь русского языка. М.: Рус. яз., 1990. 944 с.
Об авторе
Бурдина Е.А. - кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка Брянского государственного университета имени академика И.Г. Петровского, burdinaele@yandex.ru
УДК 811.112.2
О СОВРЕМЕННЫХ ОНЛАЙН-СЛОВАРЯХ НЕМЕЦКОГО МОЛОДЁЖНОГО СЛЕНГА
А.А. Быков
В статье даётся краткий обзор наиболее популярных онлайн-словарей современного немецкого молодёжного сленга, разработанных в Германии. В ходе исследования рассматриваются особенности оформления, информационного наполнения данных веб-ресурсов, а также описывается их структура и функционирование. Кроме того, приводятся примеры самых креативных слов молодёжного языка, встречающиеся на страницах анализируемых интернет-лексиконов.
Ключевые слова: лексикон, современный, немецкий, молодёжный, Интернет, сленг, онлайн.
В любом языке наряду с общелитературным языком существуют территориальные, региональные, диалектальные варианты, разговорно-обиходная лексика, которая также включает в себя молодёжные слова и выражения. Мир молодёжи - это особый мир, в котором создан свой свод неписанных законов и в котором существует своя неповторимая форма общения, свой язык [12].
Молодёжным жаргоном („Jugendsprache", „Jugendslang", „Jugenddeutsch", „Szenesprache") принято называть не язык всей молодёжи, а возникшие под влиянием различных причин специфические формы, употребляемые некоторыми группами молодых людей. Этот язык не имеет ограничений во времени и пространстве [2, с. 52].
Молодёжное словотворчество, как одна из наиболее крупных и важных социальных разновидностей языка, продолжает приобретать всё больший научный интерес. При изучении особой формы общения подрастающего поколения весьма важная роль и значимость принадлежат лексикографическому описанию данного языкового феномена, поскольку именно словари субстандартной лексики являются важнейшим источником для наблюдений над становлением, развитием и функционированием её основного массива [3, с. 160].
В наши дни благодаря стремительному развитию и распространению глобальной компьютерной сети «Интернет» на смену традиционным словарям некодифицированной лексики немецкой молодёжи, таким как словарь Г. Кюппера „Jugenddeutsch von A bis Z" [9], который до сих пор является образцом лексикографического источника; знаменитая серия лексиконов молодёжного языка Г. Эманна („Affengeil", „Oberaffengeil", „Voll konkret", „Endgeil") [5; 6; 7; 8]; словари издательства Дуден „Wörterbuch der Szenesprachen" и „Das neue Wörterbuch der Szenesprachen" [10, 11]; русско-немецкие [1] и немецко-русские словари немецкого молодёжного жаргона [4], приходят новые версии онлайн-словарей сленга современной немецкоязычной молодёжи, привлекающие своей оригинальностью, креативностью и разнообразием лексического состава, а также возможностью найти необходимое слово, проделав всего лишь несколько кликов компьютерной мышью. Так, среди подобных интернет-лексиконов можно назвать следующие: „Jugendwort.de" [14], „Sprachnudel. Wörterbuch der Jetztsprache" [16], „Superslang.de" [17], „Mundmische. Wörterbuch der deutschen Umgangssprache und Spaß an Sprichwörtern" [15] и др. Особое внимание в этом ряду обращает на себя веб-ресурс под названием „Jugendwort.de", который, на наш взгляд, является наиболее ярким образцом среди современных онлайн-источников, раскрывающих всё многообразие и уникальность такого языкового явления как молодёжный сленг. К нему нам и хотелось бы обратиться в первую очередь.
„Jugendwort.de" - интернет-лексикон, разработанный одним из самых популярных и авторитетных немецких издательств - издательством Langenscheidt, тесно сотрудничающим с такими известными немецкоязычными молодёжными журналами, как „Bravo" [13], „Yaez" [18], а также различными молодёжными теле- и радиопередачами. Как и все современные онлайн-словари, данный веб-источник отличается оригинальностью своего оформления и предлагает пользователю широкий спектр информации. Говоря о структуре сайта, следует заметить, что он подразделён на пять небольших рубрик. Так, в первом разделе „Dein Wort" посетителям предлагается принять участие в голосовании и тем самым внести свой вклад в определение победителя среди лучших наиболее креативных молодёжных слов 2015 года. Всем желающим проголосовать необходимо из тридцати слов, представленных в номинации, выбрать свой сленгизм-фаворит и «лайкнуть» его. В борьбе за корону в 2015 году лидирующие позиции занимали пять лексем, а именно: 1. merkeln (35%) - „Nichtstun, keine Entscheidungen treffen, keine Äußerungen von sich geben; Bezug auf Angela Merkel"; 2. rumoxidieren (13%) - „chillen"; 3. Earthporn
