CC BY
15114. Ehmann H. Voll konkret. Das neueste Lexikon der Ju-gendsprache. Beksche Reihe. Munchen, 2003.
15. Heinemann M. Kleines Worterbuch der Jugendsprache. Leipzig, 1990.
16. PONS. Worterbuch der Jugendsprache. Stuttgart, 2008.
17. URL:
http://www.klartextsatire.de/kultur/sprache/jugendsprache.htm
18. URL:
http://www.beepworld.de/members55/menschlein/jugendsprach
e.htm
Хахалова Светлана Алексеевна - доктор филологических наук, профессор кафедры немецкой филологии, начальник управления магистратуры, аспирантуры и докторантуры ГОУ ВПО ИГЛУ.
Рабочий адрес: 664025 г. Иркутск, ул. Ленина, 8, e-mail: [email protected]
Аюшеева Саяна Намдыковна - преподаватель ГОУ ВПО ВСГТУ.
Рабочий адрес: 670013, г. Улан-Удэ, ул. Ключевская, 40a; тел.: моб.+79246584644, раб.+7(3012)413169, email: ajusanna@mail. ru
Khakhalova Svetlana Alexeevna - doctor of philological schience, professor of department of German phiholol-ogy Irkutsk State Linguistic University.
Address: Lenin str., 8, Irkutsk, 664025, e-mail: [email protected]
Ayusheeva Sayana Namdykovna - teacher of German at East-Siberian State Technological University.
Address: Kluchevskaya str., 40a, Ulan-Ude, 670031, tel.: +79246584644, +7(3012)413169, e-mail:
ajusanna@mail. ru
У ДК 81’37 О.С. Цыдендамбаева
СЕМАНТИКА ЭВФЕМИЗМОВ
(на материале бурятского, английского и немецкого языков)
Данная статья занимается изучением эвфемистических пластов лексики, представляющая комплексный лингвистический, социальный, психологический феномен. В бурятском языке эвфемизмы специально не изучались. Изучение эвфемии перспективно в плане раскрытия национального своеобразия языковой картины мира. Эвфемизмы отражают особенности национального менталитета, традиции, обычаи народа.
Ключевые слова: табу, эвфемизмы, субституты, картина мира, эвфемистическая лексика, семантика, смягчение.
0.8. Tsydendambaeva
SEMANTICS OF EUPHEMISMS
(on the material of the Buryat, English and German languages)
This article deals with the studying of euphemistical layer of vocabulary, that is complex linguistic, social and psychological phenomenon. It has never been studied in the Buryat language yet. Euphemisms reflects the national originality of world linguistic picture and the specialities of national mentality, traditions and customs of people.
Key words: taboo, euphemisms, substitute, world linguistic picture, semantics.
Изучение национального своеобразия языковой картины мира и речевого поведения носителей различных языков является актуальной задачей современного языкознания. Эта проблема оказалась в центре внимания таких лингвистических дисциплин, как лингвокультурология, этнопсихолингвистика, лингвострановедение,
этнография речи. Национальное своеобразие языка и речевого поведения усматривается в особенностях речевого этикета, правилах построения дискурса, существовании специфической для каждой языковой культуры системы жанров, наличии языковых лакун и лексических единиц для обозначения национально-
специфических реалий, в семантике языковых единиц и их коннотациях и ряде других языковых явлений.
На наш взгляд, изучение эвфемии весьма перспективно в плане раскрытия национальнокультурной специфики языков. Эвфемизмы отражают особенности национального менталитета, выделяя явления, стигматизированные в данной культуре. Сравнение лексико-семантических полей различных языков, в которых образование эвфемизмов происходит особенно активно, позволяет выявить различия в системе табу, представлениях о приличном и неприличном, характерных для различных языковых культур. Частота употребления эвфемизмов в том или ином типе дискурса и степень эвфемизации речевого общения в целом тесно связаны с особенностями речевого этикета данного языкового коллектива. В основе речевого поведения различных народов лежат разные системы ценностей. В то время как в одних языковых культурах ценится прямота и откровенность, в других на первый план выходят соображения вежливости, которые заставляют говорящих прибегать к иносказаниям, уклончивым оборотам, разного рода смягчениям. Это неизбежно сказывается на частоте употребления эвфемизмов. Однако не следует преувеличивать степень национального своеобразия языковых культур. Наряду с национально-специфическими моментами в языковых картинах мира имеют место и явления универсального характера, в том числе семантические универсалии и лингвопрагматические максимы.
Существует немало работ, посвященных эвфемизмам непосредственно или каким-то образом затрагивающих эту проблему. Начало исследованию эвфемии положили такие ученые, как Г. Пауль, Ж. Вандриес, Ш. Брюно, Ч. Кэни, Ш. Балли, Н. Гали де Паратези, Э. Бенвенист, Л. Блумфилд, Х. Нироп. Развитию этой проблематики посвятили свои работы такие ученые, как
B.И.Жельвис, Б.Купер, Дж. Ниман и К.Сильвер, лексикографы Р.В. Холдер и Х. Росон, отечественные исследователи А.М. Кацев, Л.П. Крысин,
C. Видлак, И.Р. Гальперин, Б.А. Ларин, Е.И. Шейгал, ГГ. Кужим, В.И. Заботкина, В.П. Москвин и др. Эвфемизмы широко исследуются западными учеными-лингвистами, о чем свидетельствует наличие большого количества словарей-эвфемизмов.
В бурятском языкознании, да и в целом в монголистике эвфемистическая лексика специально не изучалась. Исследование проблемы формирования эвфемизмов в бурятском языке, их социальной и лингвистической обусловленности важно тем, что данная лексика тесно сопряжена с системой морально-нравственных ценностей народа, является в определенной степени характеризующим признаком его менталитета.
Так, эвфемизмы с прозрачной внутренней формой чрезвычайно содержательны и в плане культурной информации, которая стоит за ними, и в плане проявления национального менталитета в них, и в плане выражения в их внутренней форме ассоциативно-образного строя мышления носителей данного языка. Наличие отрицательного компонента в структуре значения исходной языковой единицы и желание смягчить, отодвинуть на второй план негативный компонент является стимулом проведения эвфемистической замены.
К социально-психологическим факторам появления слов-эвфемизмов в бурятском языке относятся запреты тотемического и иного свойства, морально этические причины, стремление соблюсти правила этикета, стремление скрыть истинное положение дел (по соображениям престижа либо по идеологическим причинам).
Эвфемистические единицы образуют обширный пласт лексического состава бурятского языка, представляющий интерес не только в лин-
гвистическом плане, но и в этнокультурном и историческом аспектах.
Первобытные люди, находясь на нижней ступени развития, верили в магическую функцию языка, в возможность непосредственного воздействия на окружающий мир через язык. Они считали, что между явлением и его названием имеется какая - то связь, и акт называния может вызвать само явление. Так появился запрет, табу на употребление названий определенных предметов и явлений. Обычно эвфеми-зации подвергаются слова, обозначающие смерть, имена умерших людей, в некоторых культурах также собственные имена людей, названия болезней, номинирование опасных животных, названия гор, рек и др.
Так, часто заменяют эвфемизмами названия зоонимов, например, прямое наименование «волка» по-бурятски шоно подвергалось табуирова-нию из-за опасения за свои стада, и именуется как: худввгэй таабай «степной дедушка», худввгэй убгэн «степной старик», хээрын нохой «степная собака», годон гуталтай «в камусовой обуви», алтанараата «золотые клыки», Луултэйюумэн «хвостатое существо», нооЛон толгой «шерстяная голова», сагаан таабай «дедушка по матери», нагаса «дядя», гуринха «голодный», хухэ шоно «серый волк» - данные эвфемизмы таабай, убгэн, нагаса отражают почтительное, уважительное отношение к зверю. А аттрибути-вы: худеегэй от хYдee «деревенский, сельский; провинциальный», хээрын от хээрэ «1. необжитое, девственное место; 2. степь, поле; 3. тайга, лес» указывают место, где обитает зверь. Табуи-рованность данной лексемы связана с почитанием и различными ритуалами, обрядами, характеризующими отношение бурят к животным, в основе которого лежит идея общности мира людей и мира животных. Волк является общим тотемом для монгольских, тюркских и ряда других народов. Считалось, что волки задирали домашних животных у провинившихся. Поэтому волкам, выполнявшим высшую волю, нельзя было мешать и тем более истреблять их, поэтому волка называли тэнгэрийннохой - «небесная собака». Позднее, когда развитие скотоводства по-прежде очень могучий человек. Бог, видя, что люди не могут с ним справиться, отрубил ему большой палец, чтобы силы у него стало меньше, и обратил в зверя. Поэтому считалось большим грехом убивать детенышей медведя или беременную самку, так как медведь - это человек, сородич. Никогда не убивали спящего медведя, как бы давая ему шанс уйти. Перед убитым медведем очень извинялись и с весьма виноватым видом говорили: “Алдуу гаргаабди, хайр-лыт, хэшээгыт!” «Мы совершили ошибку, пожа-
требовало охраны стад от хищников и даже их истребления, сакральность волка препятствовала их необдуманному уничтожению и способствовала определенной регламентации на его охоту. Например, запрещалось охотиться на волчицу с волчатами, считалось, что нарушившего настигнет кара вплоть до его гибели. Нельзя было убивать волка, зарезавшего скотину во дворе, иначе следовало ожидать еще большей утраты.
Буряты очень уважительно относились к медведю. Они называли его баабгай. Можно полагать, что наименование медведя баабгай возникло из слияния двух слов - баабай и аб-гай. Первое переводится как «отец, предок, праотец, старший брат, старшая сестра». Под абгай понимается старшая сестра, жена старшего брата, старший брат. Известно, что буряты, упоминая в разговоре медведя, нередко давали ему эпитеты, относимые к близким родственникам: «могучий дядя, «одетый в доху» дахата; «дедушка» таабай, мать-отец» и т.д. Можно предположить, что термин баабгай - это не что иное, как общее определение всех живущих и умерших старших родственников. Следует отметить, что баабгай в бурятском языке употребляется только в одном значении. Второе название медведя - гурввЛэн «косуля». В зависимо -сти от зоологического вида выделяют хара гурввЛэн «бурый, черный медведь» или сагаан гурввЛэн «белый медведь». Судя по всему такое наименование возникло как производное от обобщающего термина ан гурввл «дикие звери». Заметим, что словом гурввЛэн у бурят называются не только хищники (медведи, тигры, рыси), но и их потенциальная добыча - дикие козы, косули, горные козлы. Также медведя называли шара маахай «большой бесхвостый медведь -самец». Внешний вид, образ крупного, грузного животного с тяжелой походкой повлиял на возникновение следующего эвфемизма босхи хужуун «неуклюжий», хилгааЛан гутал «обутый в пампалай», Луултэ бургал «хвостатый медведь», ойнэзэн— «лесной хозяин». Медведя представляли себе охотником и шаманом. По легенде, это был
лейте нас, простите нас!» или “Айлшалжа тан-даа ерэЬэн аад, айЬандаа алдуу гаргаабди...” «Мы пришли к вам в гости и нечаянно, испугавшись, (убили).».
Основу хозяйства монголоязычных народов составляло, как известно, кочевое скотоводство. Наиболее характерным для бурят является осмысление человека через животный мир, основанное на представлении о единстве человека с живой природой. Издревле буряты разводят пять видов скота - табан хушуу мал: морин
«лошадь», YXЭP «корова», тэмээн «верблюд», хонин «овца», ямаан «коза», поэтому неудивительно, что они нашли свое отражение в эвфемизмах. Так, наибольшее количество эвфемизмов связано с лошадью, поскольку лошадь занимала самое важное положение в хозяйстве, ее почитали и называли морин эрдэни «конь - драгоценность», связывая счастье, благополучие своего рода, семьи с конем. Например, об удачливом человеке говорят морин /айтай «удачливый», соответственно о неудачливом, невезучем - морин муутай Также о бедном, неимущем человеке отзываются: Ган гэхэ нохой угы, газар гэшхэхэ мал угы «Ни собаки, которая бы лаяла, ни скота, который бы топтал землю»; газар гэшхэхэ малгуй, гал тулихэ сусалгуй «ни скотины, пасущейся по земле, ни головешки, чтоб развести огонь», ганса бэе, гахай ябаган «один-одинешенек, пеший, как свинья».
Заметим также, что тематическое поле «бедность» в бурятском языке представлено следующей эвфемистической лексикой: газаадаха «без крыши над головой» (досл. «быть на улице»), ядуу /ууха, хара сайтай /ууха «бедно жить, с черным чаем сидеть». Следует сказать, что в палитре монгольской культуры черный (- хара) цвет выступает как антипод белого. Если с белым связано позитивное начало в окружающем мире (все доброе, светлое, сакральное), то с черным цветом - все негативное (злое, темное, жестокое). Хара сай «черный, не забеленный молоком чай» - пить черный чай расценивалось как предзнаменование обнищания, лишение основного богатства - домашнего скота.
Древние люди наложили табу на слова, обозначающие смерть, убийство, болезни и другие ужасные явления. Они считали, что, произнеся данные слова, накличут на себя беду. Так, в бурятском языке слово ухэхэ «умереть» имеет более 30 эвфемистических субститутов. Например, зурхэеэ зогсохо «остановилось сердце», на/а бараха «исчерпать возраст», на/ан/аа нугшэхэ «завершить жизнь», на/аяа дуу/аха «закончить жизнь», на/аяа эсэслэхэ «закончить годы», нирваанай жу/э бариха «отправиться в сторону нирваны», тагаалал болохо «кончина», у/ан татаха «вода тянет», угы болохо «не стать», хара шоройдо оруулха -»завести в черную почву», диваажанда хурэхэ «дойти до рая», хэмтэ газартаа хурэхэ «дойти до места погребения», бурханда хариха «вернуться к богу», бооридо хони харахаяа ошохо «уйти в горы пасти овец» и др. Здесь можно провести аналогию с немецким и английским языками, например, в немецком языке: «умереть» эвфемизируется следую-
щими выражениями heimgehen «уйти домой», seineStunde wargekommen «его час пришел»; в английском языке: to go «уйти», to depart «уходить», to pass away «проходить», и в бурятском, и в немецком, и в английском «смерть» ассоциируется с глаголами движения бур. ошохо «идти», хариха «вернуться», хурэхэ «дойти»; нем. gehen «ходить», heimgehen «уйти домой», kommen «приходить»; англ. to go «уйти», to depart «уходить», to pass away «проходить», то есть обозначает движение куда-либо.
Интересно отметить, что смерть в бурятском и немецком языках передается одинаково как уход к Богу: бур. бурхан болохо «стать богом», бурханай болохо «стать божьим», бурханай орондо ошохо «отправиться в божью страну»; нем. zum Gottgehen «уйти к богу».
Смерть довольно часто сравнивается со сном. Вероятно, такое сравнение связано с обозначением по тем симптомам, которыми смерть сопровождается: бур. мунхэ нойроор нойрсохо «уснуть вечным сном», бухэ нойроор унтаха «спать крепким сном», унтан унтаха «крепко заснуть», аниха «дремать, засыпать», рус. почить вечным сном, уснуть, почить, нем. entschlafen «засыпать», die Augen zumachen «закрыть глаза», die Augenfur immer sch/i'essen «закрыть глаза навечно».
В итоге надо сказать, что концепт «смерть» в понимании разных культур рассматривается как конец, завершение жизненной линии, уход из жизни, уход в другой, лучший мир, уход к праотцам. Также «Смерть» рассматривается как сон. Надо отметить, что в разных языках: бурятском, русском и английском - наблюдаются похожие, универсальные выражения, относящиеся к концепту «смерть». Вместе с тем в данной рубрике выявлены и специфические выражения, реалии, отражающие национальный колорит бурятской культуры: мордохо «садиться на лошадь», мoринhоо хуу халиха «падать с коня», бооридо хони харахаяа ошохо «пойти пасти овец», хададаа хариха «вернуться в горы».
Следует подчеркнуть, что эвфемизмы образуются и используются в речи как осознанно, так и неосознанно, без всякого желания что-то скрыть или недосказать. Последнее происходит, видимо, потому что некоторые эвфемизмы возникли в языке очень давно и мотивы их проявления либо нивелировались, либо просто не могут быть объяснены.
Другая группа эвфемизмов создается и употребляется совершенно сознательно. Благодаря сознательно употребленному эвфемизму в данном случае удается не только избежать неприят-
ного ощущения, но и вообще облегчить коммуникацию в сложной или трудной ситуации. К данному типу относятся эвфемизмы, изображающие умственные недостатки, так, например, в бурятском языке вместо эрьюу «дурак» называют дутуу «с изьяном, дефектом», соохор ухаатай «с пестрым умом»; в немецком языке заменены следующими эвфемизмами nicht richtig «неправильный»; в английском языке soft «мягкий», barmy «спятивший», dense «глупый», queer «чудаковатый», leather - head «болван».
Значительный пласт эвфемизмов составляют слова и выражения, целью которых является «выразить что-либо неприятное более деликатным способом». Это могут быть такие слова, как ута гартай «вор» (досл. «длиннорукий»), гарта оруулха, гарта абаха- «прибирать к рукам», гар хурэхэ «наказывать» (досл. «касаться рукой»), анюулха «велеть закрыть глаза», вместо алаха «убить» данный эвфемизм смягчает негативное отношение к такому явлению, как убийство, улаан нюдэтэ «наглый» (досл. «с красными глазами»), подчеркнем, что символические значения красного цвета очень противоречивы в бурятском языке. С одной стороны, они символизируют радость, красоту, полноту жизни, с другой - ассоциируются с враждой, местью, агрессивностью.
О нравственных пороках в бурятском языке, слово «проститутка» имеет эвфемистические субституты: хунгэн шанартай hамган «женщина легкого поведения» или бурууябалдатай hамган (досл. «неверно ходящая женщина»), hэбxи «ветреная, легкая»; «пьяница» - ама ха-лаха «рот нагревать», улаан зээрдэ болохо «стать красным», хухюун болохо «стать веселым»; в немецком языке froh/ich werden «становиться веселым», b/au wie ei'n Vei/chen «голубой, как фиалка», ei'ne /ebhafte Phantasie haben «иметь живую фантазию»; в английском языке touched «коснувшийся», trans/ated «переведенный». В данном тематическом поле можно проследить сходные выражения в бурятском и немецком языках хухюун болохо «стать веселым», froh/ich werden «становиться веселым». Пьянство в обществе вызывает негативное отношение, данное слово отличается косвенностью наименования мелиоративного характера, так как ассоциат «веселый» позитивнее денотата «пьяный».
Эвфемистические наименования, относящиеся к сфере физиологии, в значении «беременная»: в бурятском языке дабхар бэетэй «двойное тело», хундэ «тяжелая», гэдэhэтэй hамган «женщина с животом», внешний вид беременной женщины обусловил скорее появление этих
выражений, в английском же и немецком языках тематическое поле беременность вуалируется следующими выражениями англ. in the straw «в соломе», with chi/d «с ребенком», bad shape «плохая форма», /ady-in-waiting «дама в ожидании», have one’s in the box «иметь кого-либо в ящике», to be in an interesting condition «быть в интересном положении», нем. in anderen Um-standen «при других обстоятельствах», in der Hoffnung sein «быть в надежде».
Испокон веков бурятский народ воспитывает в подрастающем поколении отношение к старшим с должным вниманием и уважением, почтение старших по возрасту и положению людей, приличное поведение при старших, умение молчать при их разговоре. Строго осуждалась развязность при обращении к старшим. Это стремление отражается, прежде всего, в эвфемизмах. Например, в бурятском языке избегают говорить старый, и предлагаются следующие эвфемизмы ундэр на//ан болохо (досл. «стать высоких летах»), наhатай «иметь возраст, с годами»; в английском и немецком языках можно проследить подобную тенденцию, англ. senior (пожилой), midd/escence (период жизни от 40 до 65), third age «третий век» (период жизни с 65 лет), agefu/ (o/d) go/den years «золотые годы», si/ver years «серебряные годы» - человек среднего возраста; нем. der Herbst desLebens «осень жизни».
Богатым источником эвфемизмов, бесспорно, является религия. Табу на имена сверхъестественных сил является одним из древнейших. Если до возникновения монотеистических религий табу касалось имен богов и духов и в его основе лежала вера в магическую силу слова, то после возникновения монотеистической религии возник библейский запрет на имя Бога. Оно относится к непроизносимым, в связи с этим возникло множество номинаций, замещающих прямое наименование бурят. Буян «добродетель», Багша «учитель», Гэгээн «просветленный»; англ. /ord «господин», creator «создатель», нем. der A/machtige «всемогущий», der Bidfner «художник», der Besitzer «владелец», der Erschaffer «творец», der Herr «господин», der Kundige «ведающий, знающий», der Machtige «могущественный», der Schopfer «создатель», der Weise «мудрец», der Wissender «знающий», der Wisser «ведающий», der Zeuge «свидетель».
Наблюдения показывают, что эвфемизмы -явление исторически изменчивое, напрямую связанное с мировоззрением людей разных исторических периодов. Это одна из разновидностей стилистических средств языка, в определенной мере обогащающая его словарный состав. Кроме того, эвфемизмы представляют собой огромное духовное богатство, хранимое в языке, позволяющее приобщиться к националь-
ной культуре и истории, к современной жизни народа. Проведенный анализ позволяет сделать предварительные выводы о том, что эвфемистические выражения в бурятском языке обусловлены главным образом менталитетом, традициями, обычаями народа, этнопсихологическим аспектом, в то время как в английском и немецком языках они обусловлены в большей степени политкорректностью, культурологическим аспектом.
Литература
1. Абаев В.И. Язык и мышление. М., 1948.
2. Доржиева Ж.Д. Этнолингвистическое исследование бурятской охотничьей лексики. Бурятский язык: вопросы языкознания и методики преподавания: материалы регион.
науч.-практ. конф., посвящ. 90-летию проф Д.Д. Амоголо-нова. Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2004. С. 146.
3. Жамбалова С.Г. Традиционная охота бурят. Новосибирск: Наука, 1991. С.4.
4. Зеленин Д.К. Табу слов у народов Восточной Европы и Северной Азии. Ч. 1: Запреты на охоте и иных промыслах. Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1929. С. 4.
5. Англо-русский словарь / сост. Н.В. Адамчик. Минск: Харвест, 2003. 832 с.
6. Большой немецко-русский словарь / сост. Д.Г. Мальцева, А.Н. Зуев. М., 1993. 1039 с.
7. Черемисов К.М. Бурятско-русский словарь. М.: Советская энциклопедия, 1973. 478 с.
8. Бурятско-русский словарь / Л.Д. Шагдаров, К.М. Черемисов. М.: Бэлиг, 2006. Т.1. 636 с.
9. Бурятско-русский словарь / Л.Д. Шагдаров, К.М. Черемисов. М.: Бэлиг, 2008. Т. 2.708 с.
Цыдендамбаева Оюна Сергеевна - аспирант Бурятского государственного универститета. Рабочий адрес: 670000 г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24а, Бурятский государственный университет. Tsydendambaeva Oyuna Sergeevna - post-graduate student of Buryat State University.
Address: Smolina str., 24a, Ulan-Ude, 670000.
УДК 803.0 Р.Д. Шакирова
ПЕРЦЕПТИВНАЯ ИНФЕРЕНЦИАЛЬНОСТЬ И СПОСОБЫ ЕЕ АКТУАЛИЗАЦИИ В СОВРЕМЕННОМ НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКЕ
В статье рассмотрена инференциальная эвиденциальность, базирующаяся на перцептивной деятельности говорящего. Установлено, что логическое умозаключение позволяет реконструировать ситуацию на основе чувственного восприятия косвенных данных в условиях временной или пространственной отдаленности говорящего от нее. Выявлены способы маркирования перцептивной инференциальности в современном немецком языке.
Ключевые слова: немецкий язык, эвиденциальность, инференциальность, логический вывод, перцептивная деятельность, реконструкция ситуации, модальные слова, модальные глаголы.
Я.Б. 8ЬаЫгоуа
