CC BY
107
Вестник Челябинского государственного университета. 2016. № 3 (385). Философские науки. Вып. 39. С. 61-67.
УДК 141.3
ББК 87.4
А. П. Никитин
СЕМАНТИКА «ДЕНЕГ» И ДЕНЕЖНЫХ ЗНАКОВ КАК ПРОБЛЕМА ФИЛОСОФИИ ЯЗЫКА
Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ.
Грант № 15-03-00163
Семиотическое исследование сущности денег сталкивается с двухуровневой схемой обозначения, подобной отношению метаязыка к языку. Во-первых, в статье рассматривается значение слова «деньги», устанавливается, что его экстенсионалом является совокупность денежных знаков. Во-вторых, анализируются основные подходы к определению семантики самих денежных знаков, дана критика самореферентной и прагматической концепции.
Ключевые слова: деньги, денежный знак, семантика, статусная функция, язык.
Исследование сущности денег на уровне семантического анализа, то есть в контексте отношения знаков к обозначаемым объектам, является предприятием, открытым к критике как со стороны экономической науки, так и со стороны семиотики и философии языка, при этом синтез этих направлений становится уже отдельной традицией в работах по теории денег [2-7; 10]. Понимание данного обстоятельства заставляет искать основания, которые наиболее приемлемы с позиции здравого смысла и соответствуют опыту социальной коммуникации. В данной работе эти основания предлагается выразить в форме трех тезисов, которые может быть и небесспорны, но, по крайней мере, определяют первоначальные границы для обсуждения специальных вопросов, касающихся семантики денежных знаков и функционирования денежной экономики. Основной из этих вопросов будет вытекать из представленных тезисов, и его обсуждению посвящена заключительная часть статьи.
Тезис первый - любой предмет может выполнять функции денег.
Историческая практика подтверждает данный тезис. Разнообразие предметов, используемых в качестве денег в истории человечества, поражает своим масштабом, - это шкуры животных, камни, ракушки, куски металла, зерновые культуры, человеческие тела, спички, сигареты, алкоголь и т. д. Ничто не мешает использовать в качестве денег, к примеру, таблетки аспирина, носки или футбольные мячи, и список можно продолжать бесконечно. Тем не менее, существуют ограничения, наклады-
ваемые на применение вещей как предметов, выполняющих денежные функции, касающиеся отдельных сторон такого использования.
Эти ограничения касаются, в первую очередь, предметов микро- и макромира. Люди вполне могут выражать стоимость в количестве электронов или планет и использовать соответствующие единицы для обмена, но, поскольку такие элементы мира не даны человеку непосредственно и не могут быть свободно перемещаемы, ими ничего невозможно оплатить или просто их копить. Вдобавок к тому, выражение стоимости, допустим, пары сапог, во фразе «Эти сапоги стоят три электрона», для обывателя выглядело бы довольно странным, хотя данный момент не стоит считать существенным.
Еще одно ограничение обусловлено существованием предметов, находящихся в свободном пользовании для всех людей. Однако такое ограничение является чисто техническим, поскольку если бы государство захотело установить в качестве денег березовые листья, то для этого необходимо было бы организовать монополию министерства финансов на их сбор. Литры воды или воздуха, в принципе, тоже могут быть денежными единицами, при соответствующем техническом ограничении их употребления.
Вместе с тем, хотелось бы подчеркнуть, что выполнение предметами денежных функций не предполагает утраты ими своего качественного своеобразия. К сравнению, для того, чтобы камень или кусок металла выполняли функцию топора, необходимо наличие у этих
предметов соответствующей формы, которая делала бы их топорами; для того, чтобы камень или кусок металла выполняли функцию денег, нет никакой необходимости в изменении их формы, цвета, запаха или чего-либо еще. Таким образом, слитки золота, обрезки бумаги, соболиные шкуры, т. п., функционирующие как деньги, остаются, тем не менее, слитками золота, обрезками бумаги, соболиными шкурами и т. д. Это убеждение приводит ко второму тезису, только на первый взгляд противоречащему первому.
Тезис второй - не существует никакого физического или химического свойства, которое делало бы предметы деньгами. Более радикальный вариант гласит, что нет ни одного предмета, который можно было бы считать деньгами, даже если он выполняет функции денег.
К примеру, если рассматривать физические и химические свойства золота, то это ничего не даст в плане выявления того, что же делает золото деньгами; перечисление всех свойств данного металла обеспечивает основаниями считать что-то золотом, а также возможностью использовать его в прикладных целях.
Адекватно, тем не менее, признать, что физические и химические свойства золота оказали существенное влияние в выборе данного металла в качестве денежной единицы. К. Ю. Суриков приводит следующие аргументы, сыгравшие в пользу золота как единицы денежного обмена: «Учитывая то, что в современном понимании форма денег - это лишь материальный носитель информации об их стоимости, первые требования людей затрагивали проблему его прочности. Новозеландские туземцы использовали в качестве денег раковины-каури, а народы севера - шкуры соболей. Однако ни те, ни другие не стали универсальным платёжным средством. Их вытеснило золото. Так как золотая монета прочна по отношению к стиранию, она не ржавеет и долго сохраняет свой привлекательный внешний вид. В то время как шкуры соболей быстро приходили в негодность, их съедала моль. В них невозможно было аккумулировать богатство. К тому же шкуру соболя невозможно было поделить, в отличие от золота, слитки которого легко делились на монеты. Если попытаться разрезать шкурку соболя на куски, то это значило бы его абсолютную порчу как товара. Также совершенно невозможно было поделить на куски раковину-каури» [9. С. 50]. К этому можно добавить, что золото можно было не только разделить на мелкие
куски, но и соединить эти куски вместе путём переплавки. Кроме того, золото крайне сложно фальсифицировать, оно является металлом оптимальной редкости. Особо редкие драгоценные камни нерационально использовать в качестве платёжного средства по причине того, что экономика нуждается в значительно большем количестве платёжных единиц, чем их имеющийся запас.
Несмотря на рациональность выбора, необходимо подчеркнуть именно ситуацию избрания золота деньгами, ситуацию, в которой в золоте стали признавать функции денег, но эти функции не были непосредственно связаны с его свойствами. И если использование золотых монет в качестве носителя денежных единиц еще может быть оправдано с позиции фиксации ценности золота как благородного металла, то использование бумажных банкнот в этом качестве выглядит шагом сомнительным, учитывая минимальную стоимость самой бумаги.
Денежные функции, таким образом, являются статусными, в том смысле, в каком использует словосочетание «статусная функция» Дж. Сёрль. Речь идет о таких функциях, которые приписываются предмету актом коллективной интенции, но сам предмет по своей физической структуре не предназначен для их выполнения. «Приписывание обычно имеет следующий вид: "Х считается Y в контексте С"» [8. С. 12]. Примеры: «Крысы считались средством обмена у древних рапануйцев», «Сигареты принимались как средство оплаты в Голландии во время второй мировой войны», «Бумажные банкноты являются материальным носителем денежных единиц в Российской Федерации» и т. д. Выполнение функций денег, при этом, не делает соответствующие предметы деньгами. Если признать фразу «Деньги не пахнут» семантически непротиворечивой, то фразы «Крысы не пахнут», «Сигареты не пахнут» и «Бумага не пахнет» являются эмпирически опровергаемыми. Если утверждать, что деньги - источник зла, вряд ли можно также утверждать, что источником зла для народов севера являлся соболь. Афоризм «Не в деньгах счастье» представляется как тезис, в котором заложен глубокий этический смысл; суждение «В ракушках-каури счастья нет» представляется как бессмысленный трюизм. Таким образом, никакой предметный X, считающийся Y в контексте С, не становится от этого Y, поскольку: а) в любой момент времени он может утратить статус Y; б) отождествление X и Y ведет к се-
мантическим противоречиям. Отсюда вытекает третий тезис, указывающий на знаковую природу денег.
Тезис третий - деньги есть знаки, значением слова «деньги» являются денежные единицы.
Деньгами являются или могут быть: «5 рублей», «20 euro», «50 dollars», «две пачки сигарет», «десять крыс». Деньгами не являются и не могут быть: монета с изображением знака «5 рублей», банкнота с изображением знака «20 euro», кредитная карточка, на которой закодирована сумма «50 dollars», две пачки сигарет, десять крыс.
Для иллюстрации этого положения рассмотрим несколько примеров. Пример первый: субъект A говорит, что у него есть деньги в размере пяти тысячи рублей, но не показывает никакого предмета, на котором зафиксирована эта сумма. Невозможно, соответственно, знать, какую вещь он подразумевает - банкноту банка России, электронную запись счета или долговую расписку. При этом ни один из предметов не может рассматриваться как пять тысяч рублей вне изображения на нем знака «пять тысяч рублей», зашифрованным соответствующими средствами. Собственно говоря, этот знак и есть деньги.
Пример второй: если бы у субъекта A в руках была одна купюра номиналом пять тысяч рублей, а у субъекта B десять купюр номиналом сто рублей, первый с полным основанием мог бы утверждать, что денег у него больше, чем у второго, хотя денежных банкнот (самих предметов) у A меньше, чем у B. И в этом случае под понятием деньги подразумевается сам номинал, а не носитель количественного знака.
Более проблематичной выглядит ситуация, в которой деньгами являются знаки типа «30 серебряных монет» или «20 золотых монет», если эквивалентом этих выражений служат 30 серебряных монет и 20 золотых монет соответственно. Однако и в таком случае задействована знаковая природа денег, что, впрочем, не столь очевидно.
Рассмотрим ситуации, аналогичные приведенным выше примерам. Ситуация первая: субъект А утверждает, что у него есть 30 серебряных монет, но эти монеты нам не показывает. Что он может под этим подразумевать? I) «У меня есть определенное количество серебра, которое я могу использовать, к примеру, переплавить на украшения». II) «У меня есть деньги в размере 30 серебряных монет, за кото-
рые я могу что-то купить по соответствующей цене». Но, если в первом случае для получения серебряного украшения ему необходимо будет представить именно 30 серебряных монет, то во втором смысле он может продемонстрировать другие предметы или вовсе ничего. Это может произойти в случаях: а) когда одна серебряная монета приравнивается к половине золотой, и у субъекта А, таким образом, в кармане 15 золотых монет; б) когда субъект А - кредитор, перед которым другой субъект имеет долговое обязательство на сумму 30 серебряных монет.
Ситуация вторая: субъект А имеет на руках одну золотую монету, субъект B имеет на руках десять золотых монет. Не вызывает сомнений, что у субъекта В денег больше, но только в том случае, если оба собираются использовать эти монеты именно как деньги. Возможно, что субъект В, глядя на свои монеты, видит в них материал для выплавки золотой бляхи, которую он же, спустя некоторое время, продаст субъекту А за одну монету. Но тогда правомерно считать, что В, владея золотом, денег не имеет, что отличает его от А, который владея деньгами, исключает возможность использовать золото в качестве физического предмета, поскольку рассматривает его как знак стоимости.
Утверждая, таким образом, семиотическую сущность денег, получаем два довольно серьезных следствия не столько для социальной философии, сколько для экономической науки. Одно из этих следствий таково, что вынуждает отказаться от традиционного деления денег на товарные, обеспеченные и фидуциарные. Указанные виды являются лишь различными способами воплощения знаковой сущности денег (товарные деньги - знак как предмет, обеспеченные деньги - знак как указание на предмет, фидуциарные деньги - знак как функция). Второе следствие указывает, что споры по поводу того, являются ли электронные записи счета типа yandex money или web money деньгами, -это споры беспочвенные, поскольку совершенно неважно, каким образом зафиксирован денежный знак, если только этот способ признается всеми как удостоверяющий наличие денег.
Вместе с этим анализ семиотической природы денег рождает ряд вопросов, весьма интересных в аспекте философии языка. Ведь утверждение, что деньги - это знаки, констатирует ситуацию двухступенчатого обозначения. Само слово «деньги», интенсионалом которого является «знак, выполняющий функции меры
стоимости, средства обмена, платежа и накопления», указывает на различные денежные единицы. Но сами денежные единицы, являясь знаками, также на что-то указывают, что требует определения. Иными словами, если в класс объектов, входящих в объем понятия «деньги», входят все возможные знаки, выступающие мерой стоимости (рубли, доллары, юани, евро и т. д.), то класс объектов, на которые указывают эти единицы (понятия «рубль», «доллар», «юань», «евро» и т. д.), является неопределенным. Необходимо не смешивать эти уровни: рассуждая о сущности денег, нельзя считать, что говорим о сущности рубля, точно так же, как если говорим о сущности существительного, недопустимо эксплицировать ее на отдельные вещи, которые существительными обозначаются. В этом отношении слово «деньги», как и слово «существительное», оказывается мета-языковым.
На что же указывают сами денежные знаки? В литературе, посвященной семиотическому анализу денег, по этому вопросу существует две крайние позиции. Первая выражена в школе французского постмодернизма и постструктурализма, в частности, в работах Ж. Бо-дрийяра, который включает современные виртуальные деньги в систему симулякров, то есть знаков, не имеющих означаемых предметов в реальности. Симуляционный характер экономики эпохи постмодерна - важный фактор в формировании финансовых кризисов. Эти кризисы - результат ничем не обеспеченного денежного обращения, раздуваемого кругооборота симулякров. По мнению Ж. Бодрий-яра, современная экономика движется в двух направлениях: с одной стороны, отрыв производства от конкретных потребностей общества, выраженный в стремлении обеспечить экономический рост как таковой, не ориентированный ни на потребности, ни на прибыль; с другой стороны, «отрыв денежного знака от всякого производства: деньги вступают в процесс неограниченной спекуляции и инфляции» [1. С. 75]. Являясь знаком меновой стоимости, деньги в своем развитии становятся неподвластными и ей: «Освободившись от самого рынка, они превращаются в автономный симу-лякр, не отягощенный никакими сообщениями и никаким меновым значением, ставший сам по себе сообщением и обменивающийся сам в себе» [1. С. 76].
Вторая крайняя позиция выражена в различного рода лингвистических и экономиче-
ских работах, рассматривающих деньги как знаковый эквивалент ценности всех вещей. Такое осмысление денежного знака как выражения ценности позволяет достаточно большому количеству исследователей считать, что экстенсионалом денежного знака являются все товары, которые можно за этот знак приобрести. С. К. Фетисов, к примеру, указывает, что если брать трех участников семиозиса - объект действительности (референт), понятие (сознание человека), знак (символ), то для денежных систем им будет соответствовать треугольник «товарный мир - человек - деньги» [10. С. 77]. Вторит ему В. А. Лукин, который признает значением денег бесконечное количество предметов, которые можно за них купить. Семантика денежных знаков оказывается зависимой от прагматики, то есть от того, как думает использовать деньги тот или иной субъект экономической деятельности. Поскольку же за купюру с одинаковым номиналом в разные промежутки времени можно купить различное количество товаров (за тысячу рублей в 2016 г. можно купить гораздо меньше товаров, чем в 2015 г.), поскольку покупательная способность денег зависит еще и от месторасположения их использования, и в целом, относительная стоимость денег меняется в зависимости от политических, экономических, социокультурных и иных условий, постольку денежный знак не является языком, ведь «код, состоящий из знаков-переменных, никак не может быть языком» [4. С. 56].
Выявляются две противоположные позиции в установлении значения денежных знаков: в соответствии с одной из них, деньги не обозначают ничего, кроме самих себя (самореферентная концепция); в соответствии с другой - значением денег является все то, что может на них приобрести отдельно взятый субъект (прагматическая концепция). По сути, речь идет о двух полюсах в интерпретации денежных единиц: экстенсионалом их может выступать либо ничего, либо все. Рассмотрение того, насколько логичны подобного рода установления, требует отдельного анализа, тем не менее, в обоих подходах сразу же можно обнаружить как сильные, так и слабые стороны.
В пользу самореферентной концепции денежных знаков говорит тот факт, что в современной экономической системе отсутствуют конкретные предметы, обеспечивающие товарную стоимость денег, что, кстати говоря, вызывает определенную тревогу в обществен-
ном сознании. С другой стороны, чем бы не выражалась стоимость, ее знаки всегда будут эквивалентны друг другу в том смысле, что существует возможность купить сто рублей за сто рублей или тридцать сиклей серебра за тридцать сиклей серебра, и здесь постиндустриальная эпоха не открыла ничего нового. Есть, тем не менее, один нюанс: если происходит отказ измерять стоимость с помощью сиклей серебра, то само серебро продолжает существовать; если люди отказываются измерять стоимость с помощью рублей, то само понятие «рубль» окажется употребляемым только в среде историков. Поэтому Ж. Бодрийяр и считает современные деньги симулякром.
В пользу прагматической концепции денежных знаков говорит тот факт, что они, действительно, представляют материальную ценность для человека, что отличает их от множества других единиц измерения. В этом можно убедиться, сравнивая две фразы: «У меня есть сто килограмм» и «У меня есть сто рублей». Можно иметь сто килограмм чего-то, а не просто сто килограмм, поэтому первая фраза бессмысленна; однако иметь сто рублей значит иметь именно рубли, здесь есть смысл. Что же подразумевается? Скорее всего, подразумевается возможность приобрести товары и услуги в указанной ценовой границе. Иметь сто рублей означает иметь возможность приобрести что-то, что не стоит более ста рублей. Если же денежная мера используется по отношению к товарам, то фраза «Этот предмет стоит сто рублей» будет означать возможность быть приобретенным тем, у кого есть не менее ста рублей.
Тем не менее, утверждение, что экстенсио-налом выражения «сто рублей» являются все товары и услуги, которые можно приобрести за сто рублей, продолжает выглядеть парадоксальным. Интенсионалом понятия «рубль» является выражение «знак, принятый законодательно как денежная единица в Российской Федерации, Белоруссии и Приднестровской Молдавской Республике». За рубль можно купить коробок спичек. Коробок спичек не обладает свойством быть знаком, принятым законодательно как денежная единица в Российской Федерации, Белоруссии и Приднестровской Молдавской Республике, поэтому ни коробок спичек, ни любой другой предмет, стоящий один рубль, не входит в объем понятия «рубль».
Собственно говоря, чтобы выяснить значение слова «рубль», необходимо перечислить
все то, что может выполнять функцию рубля, то есть быть денежной единицей в Российской Федерации, Белоруссии и Приднестровской Молдавской Республике. Это сам рубль и сто копеек. В случае, если бы вышел закон о приравнивании рубля к коробку спичек в соотношении 1 к 1 и использовании последнего в качестве денежной единицы на одной из указанных территорий, то экстенсионалом слова «рубль» стал бы знак «коробок спичек», но не сам коробок спичек. При этом коробки спичек тогда бы стали значением денежного знака «коробок спичек». Если бы в процессе обмена использовались только коробки спичек, возникла бы ситуация, в которой предмет реализует функцию знака. Разговор о деньгах подразумевал бы конкретно коробки спичек, но не в плане их существования как средства для разжигания огня, а как средства обмена. Если бы в процессе обмена использовались куски бумаги, на которых написано «1 коробок спичек», «5 коробков спичек» и т. д., то тогда воплощалась бы метаязыковая ситуация в классическом виде: коробок спичек обозначался бы особым способом зашифрованным на бумаге знаком «коробок спичек», этот знак назывался бы словом «деньги». В дальнейшем за бумагу с надписью «1 коробок спичек» стали бы давать меньше или больше 45 спичек, что соответствовало бы ситуации, в которой знак указывает на свою функцию и другие знаки, такие, как «45 спичек».
Таким образом, не меняя своей знаковой сущности, деньги меняют лишь круг своих значений как на уровне прагматико-семанти-ческом, так и на уровне синтактическом. В результате в общественном сознании и возникает убеждение, что «лучшими», «настоящими» деньгами являются именно товарные деньги. Как было сказано выше, «настоящих» денег не существует, предметы остаются предметами, даже реализуя денежные функции, а динамика экономического обмена такова, что требует выхода за рамки использования вещей в качестве счетных единиц или даже носителей счетной информации. В этом отношении уже сейчас можно говорить о возможности существования денег без материальной фиксации, как чистой функции в форме выражений «У субъекта X N денежных единиц», «Предмет Y стоит N денежных единиц» и т. д. Тогда денежные знаки, действительно, станут самореферентными, поскольку своим значением будут иметь лишь свою функцию и только ее.
Список литературы
1. Бодрийяр, Ж. Символический обмен и смерть / Ж. Бодрийяр. - М.: Добросвет, 2000. - 387 с.
2. Веннерлинд, К. О чем молчит презренный металл? Семиотика денег и общественный контроль / К. Веннерлинд // Вопр. экономики. - 2010. - № 2. - С. 65-82.
3. Зарубина, Н. Н. Деньги в социальной коммуникации /Н.Н. Зарубина // Социолог. исслед. -2006. - № 6. - С. 3-12.
4. Лукин, В. А. Семиотика денег: деньгоцентричность человека и антропоцентричность денег / В. А. Лукин // Полит. лингвистика. - 2013. - № 2 (44). - С. 55-64.
5. Лукин, В.А. Семиотика денег и семиотические аспекты экономического кризиса / В. А. Лукин // Ученые записки Орлов. гос. ун-та. - 2013. - № 1 (51). - С. 274-282.
6. Поланьи, К. Семантика использования денег / К. Поланьи // «Великая трансформация» Карла Поланьи: прошлое, настоящее, будущее / под ред. Р. М. Нуреева. - М.: ГУ-ВШЭ, 2007. -С.125-137.
7. Селищев, А. С. «Язык» и «деньги»: сравнительный анализ двух категорий / А. С. Селищев // Изв. Санкт-Петерб. гос. экон.ун-та. - 2013. - № 5 (83) - С. 39-48.
8. Сёрль, Дж. Что такое институт? / Дж. Сёрль // Вопр. экономики. - 2007. - № 8. - С. 5-27.
9. Суриков, К. Ю. Смысл денег / К. Ю. Суриков. - М.: Науч. кн., 2009. - 127 с.
10.Фетисов, С. К. Семиотическая сущность денег / С. К. Фетисов // Экон. журнал. - 2010. -№ 18.- С. 72-78.
Сведения об авторе
Никитин Антон Павлович - кандидат философских наук, доцент кафедры философии и культурологии Института экономики и управления Хакасского государственного университета им. Н. Ф. Катанова (Абакан, Россия).
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2016. No. 3 (385). Philosophy Sciences. Issue 39. Pp. 61-67.
SEMANTICS OF «MONEY» AND TOKEN MONEY AS A PROBLEM OF THE PHILOSOPHY OF LANGUAGE
A. P. Nikitin
Katanov Khakass State University Abakan, Russia. [email protected]
The peculiarity of social reality regarding the reality of natural origin is its constitution with the help of linguistic means. Language is a fundamental social institution in the sense that all another social institutions cannot exist without it. The fundamentally of language as regards to the social reality is illustrated by the example of status function of money.
The article presents an approach that reveals the essence of money as a social institution, which is closely associated with the language. Here disclosed is the semiotic nature of money, considered are different approaches to establishing the meaning and denotation of token money.
A semiotic research of money essence faces with a two-level circuit notation, similar to the interrelation of meta-language to language. First, the meaning of the word "money" is considered in the article, and it is set that its extensional is a complex of token money. Secondly, there are analyzed the major approaches to the definition of semantics of token money and it is presented the critique of self-reference and pragmatic conception.
Keywords: money, token money, semiotics, status function, language.
References
1. Baudrillard J. Simvolicheskii obmen i smert' [Symbolic Exchange and Death]. Moscow, Dobros-vet Publ., 2000. 387 p. (In Russ.).
2. Wennerlind C. O chem molchit prezrennyi metall? Semiotika deneg i obshhestvennyi kontrol' [Money Talks, but What Is It Saying? Semiotics of Money and Social Control]. Voprosy ekonomiki [Questions of Economics], 2010, no 2, pp. 65-82. (In Russ.).
3. Zarubina N.N. Den'gi v sotsial'noi kommunikatsii [Money in Social Communication]. Sotsio-logicheskie Issledovaniya [Sociological Studies], 2006, no 6, pp. 3-12. (In Russ.).
4. Lukin V.A. Semiotika deneg: den'gotsentrichnost' cheloveka i antropotsentrichnost' deneg [Semiotics of money: delegatetest person and anthropocentricity money]. Politicheskaya lingvistika [Political linguistics], 2013, no 2 (44), pp. 55-64 (In Russ.).
5. Lukin V.A. Semiotika deneg i semioticheskie aspekty ekonomicheskogo krizisa [Semiotics of money and Semiotic aspects of the economic crisis]. Uchenye zapiski Orlovskogo gosudarstvennogo universiteta [Scientific Notes of Orel State University], 2013, no 1 (51), pp. 274-282. (In Russ.).
6. Polanyi K. Semantika ispol'zovaniya deneg [The Semantics of Money-Use]. «Velikaya trans-formaciya» Karla Polan'i: proshloe, nastoyashhee, budushhee [«The Great Transformation» Karl's Polanyi: past, present, future]. Moscow, HSE Publ, 2007, pp. 125-137. (In Russ.).
7. Selishev A.S. «Yasyk» i «den'gi»: sravnitel'nyi analiz dvuh kategorii [«Language» and «Money»: comparative analysis of two categories]. Izvestiâ Sankt-Peterburgskogo gosudarstvennogo èkonomiceskogo universiteta [Bulletin of Saint-Petersburg State University of Economics], 2013, no. 5 (83), pp. 39-48. (In Russ.).
8. Searle J. Chto takoe institut? [What is the Institution?]. Voprosy ekonomiki [Questions of Economics], 2007, no. 8, pp. 5-27. (In Russ.).
9. Surikov K.Yu. Smysl deneg [Meaning of money]. Moscow, Nauchnaya kniga Publ., 2009. 127 p. (In Russ.).
10.Fetisov S.K. Semioticheskaya sushhnost' deneg [Semiotic Essence of Money]. Ekonomicheskii jurnal [Economic Journal], 2010, no 18, pp. 72-78. (In Russ.).
