CC BY
46
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2016. № 5
В.М. Желнов*
СЕМАНТИЧЕСКИМ УНИВЕРСАЛИЗМ И КУЛЬТУРНЫЙ РЕЛЯТИВИЗМ: К ПРОБЛЕМЕ ОНТОЛОГИИ ЯЗЫКА**
В статье рассматриваются две лингвистические модели: система семантических примитивов Анны Вежбицкой и порождающая грамматика Ноама Хомского. Эти идеи находятся в оппозиции друг к другу, но при этом имеют точку соприкосновения в виде поиска универсалий для всего многообразия естественных языков. В качестве дополнения приводятся основные положения сравнительно-исторического языкознания, которое опирается на универсалию — базовую лексику языка, что сближает его с подходом Вежбицкой.
Ключевые слова: семантика, порождающая грамматика, универсалия, сравнительно-историческое языкознание.
V.M. Z h e l n o v. Semantic universalism and cultural relativity: to the problem of ontology of language
The paper analyses the problems of cognitive linguistics from the point of view of philosophically oriented ontology of language. Two linguistic models are concerned in the paper: the system of semantic primes Anna Wierzbicka and Noam Chomsky's imitation theory. These ideas are opposed to each other, but have their common ground in search for universals of the diversity of natural languages. In addition, the basic claims of comparative linguistics are introduced. Comparative linguistics relies on universals — the basic vocabulary of language, which draws it together with Wierzbicka's view
Key words: semantics, generative grammar, universal, comparative linguistics.
Главной проблемой языкознания как науки по-прежнему является сам язык — история его формирования, механизмы, управляющие им и обусловливающие его эволюцию с течением времени. Несмотря на весь накопленный опыт длиной — уже — в несколько тысячелетий в области изучения языка (с точкой отсчета от грамматики Панини), в настоящий момент лингвистика все так же далека от решения указанной проблемы, хотя и сформирован огромный пласт теоретического материала в этой области. Данная статья посвящена обзору мнений специалистов относительно природы языка.
*\Желнов Василий Маркович] — кандидат философских наук, доцент кафедры социальной философии и философии истории философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, тел.: +7 (916) 877-98-47; e-mail: metaphysic@rambler.ru
** Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского программы РГНФ «Теоретико-методологические основания когнитивного подхода в социогуманитарных науках» (проект №15-03-00820а).
При анализе имеющихся гипотез обращают на себя внимание две модели, а именно семантоцентричная модель языка польско-австралийского лингвиста Анны Вежбицкой и теория порождающей грамматики (generative grammar) американского лингвиста и социального теоретика Ноама Хомского1, которые оказываются в оппозиции в заявленном отношении к семантике и, соответственно, грамматике (синтаксису).
Мнение Н. Хомского очень четко сформулировано в работе «Синтаксические структуры»: «Я думаю, мы принуждены сделать вывод, что грамматика автономна и независима от значения и что вероятностная модель не дает особого проникновения в сущность основных проблем синтаксической структуры» [Н. Хомский, 1962, с. 421]. В отношении семантики Хомский утверждает также следующее: «Не существует иного аспекта лингвистического исследования, вызывающего больше путаницы и недоразумений и более нуждающегося в ясной и тщательной формулировке, нежели проблема связи между синтаксисом и семантикой» [там же, с. 504]. Необходимо отметить, что подобное отрицание роли семантики в принципе не ново. Леонард Блумфилд в своей книге «Язык» [L. Bloomfield, 1973] заявляет: «Ситуации, которые побуждают человека говорить, охватывают все предметы и события в универсуме. Чтобы дать научно точное определение значения для каждой формы языка, мы должны обладать научно точным знанием о картине мира говорящего. В сравнении с этим фактический объем человеческих знаний представляется очень ограниченным. Мы можем определить точное значение словоформы, когда оно имеет отношение к явлению, о котором мы обладаем некоторым знанием... Более того, даже когда у нас есть определенная научная (иными словами, точная и общепризнанная) классификация, часто обнаруживается, что значения в языке с ней не согласуются. таким образом, определение значений является слабым местом в языкознании и останется таковым до тех пор, пока человеческие знания не выйдут на качественно иной уровень по сравнению с текущим состоянием» [ibid., p. 139—140]2. Это рассуждение не вызывает сильного удивления с учетом идеи о произвольности языкового
1 Здесь и далее имя Noam Chomsky дается в устоявшейся русскоязычной интерпретации (см., например: [Н. Хомский, 1972]).
2 ...the situations which prompt people to utter speech, include every object and happening in their universe. In order to give a scientifically accurate definition of meaning for every form of a language, we should have to have a scientifically accurate knowledge of everything in the speakers' world. The actual extent of human knowledge is very small, compared to this... moreover, even where we have some scientific (that is, universally recognized and accurate) classification, we often find that the meanings of a language do not agree with this classification. the statement of meanings is therefore the weak point
знака, озвученной еще Соссюром («Связь, соединяющая означающее с означаемым, произвольна» [Ф. де Соссюр, 1999, с. 70]) и являющейся общепризнанной в современном языкознании. Именно это свойство допускает постоянное появление неологизмов, хорошим примером чего может служить реконструкция языка иврит в качестве разговорного, сопровождавшаяся вынужденным наполнением словарного фонда, и текущая деятельность Академии языка иврит3. С другой стороны, наличие в языке такого явления, как ономатопея, вызывает дискуссию относительно утверждения о немотивированности речевого знака, однако ономатопоэтические формы составляют значительно меньшую часть лексикона, что позволяет опираться на немотивированность знака как базу логики любого языка. В свете этого становится понятным отношение к семантике как к «темной» и нестабильной области языка, связанной с мышлением человека (известно, что лексика наиболее подвержена изменениям, при этом грамматика значительно устойчивее), что и обусловило серьезный интерес прежде всего к плану выражения, а именно к грамматике языка.
Работа «Синтаксические структуры» в целом явно демонстрируют стремление Хомского предельно формализовать язык, разработать или, скорее, выявить механизм, который позволит работать с любым языком (отвлеченно от проблем письменности).
Семантические примитивы А. Вежбицкой
В отличие от Н. Хомского, в основе своей теории отказавшегося от работы со значением, А. Вежбицкая ставит во главу угла именно семантику. Она разрабатывает идею семантических примитивов, или элементарных смыслов, в качестве ближайшего аналога которых можно назвать простые числа в математике. Семантический примитив, как и простое число, — это неразложимый элемент; комбинация примитивов используется для объяснения сложных (неэлементарных) значений [А. Вежбицкая, 1999, с. 12]. Более того, набор примитивов может быть выделен для любого естественного языка и, по сути, он «есть не что иное, как одна лингвоспецифичная манифестация универсального набора фундаментальных человеческих концептов» [там же, с. 17].
А. Вежбицкая вступает в конфликт мнений с Н. Хомским, когда речь заходит о грамматике языка, и различие в их взглядах на данный
in the language-study, and will remain so until human knowledge advances very far beyond its present state (здесь и далее перевод наш, если не указано иное).
3 Например, деятельность Академии по адаптации и упорядочению терминов см.: URL: http://hebrew-academy.org.il
вопрос наиболее емко выражено в следующем высказывании Веж-бицкой: «Итак, можно сказать, что далеко не будучи "автономной" системой, не зависящей от значения, грамматика на самом деле составляет концентрированную семантику: она воплощает систему значений, рассматриваемых в данном конкретном языке как особенно важные, действительно сущностно необходимые для интерпретации и концептуализации действительности и человеческой жизни в этой действительности» [там же, с. 44]. Это явно противоречит системе кодирования Хомского, пренебрегающей семантикой составляющих.
Наконец, исследование ключевых слов естественных языков, по мнению Вежбицкой, может дать понимание культуры-носителя языка. Можно процитировать введение к книге «Понимание культур через посредство ключевых слов»: «Имеется весьма тесная связь между жизнью общества и лексикой языка, на котором оно говорит» [там же, с. 263]. В этой же работе Вежбицкая выдвигает тезис, который дает наиболее полное обоснование важности работы с лексикой языка, говоря о том, что «именно лингвистика (в частности, семантика) может дать новые идеи, имеющие исключительное значение для анализа культуры, и взгляд на культуру через призму семантики — это тот аспект, которым ни в коем случае нельзя пренебрегать при проведении культурного анализа» [A. Wierzbicka, 1997, p. 1]4.
Точки пересечения
Несмотря на все различия во взглядах, выраженные явно или косвенно, в концепциях А. Вежбицкой и Н. Хомского есть одна общая черта, а именно поиск универсалий. Пафосом теории Хом-ского является стремление формализовать грамматику, разработать единое — универсальное — средство анализа различных грамматик. Результатом этих изысканий становится система кодирования информации (говоря в терминах Вежбицкой), позволяющая перевести множество высказываний естественного языка на универсальный метаязык/код, в котором, разумеется, не остается места семантике (она является серьезным препятствием для формализации, поэтому во внимание принимается только форма). Мотивы Хомского понятны: формализация языка с сопутствующим стиранием особенностей есть путь к машинному переводу, развитие которого затрудняется прежде всего именно «нагромождением» смыслов в словоформах.
4 ...that cultural analysis can also gain important new insights from linguistics, in particular from linguistic semantics, and that the semantic perspective on culture is something that cultural analysis can ill afford to ignore [A. Wierzbicka, 1997, p. 1].
А. Вежбицкая тоже занимается поиском универсалий, но применительно к семантике (как было отмечено выше). Поиск универсальных смыслов есть путь к пониманию мышления человека и самой его сущности, поскольку эти семантические примитивы, будучи по природе своей неразложимыми, воспринимаются прежде всего на интуитивном уровне, что позволяет сделать вывод о том, что они «вшиты» в оболочку человека (представляющую собой единение физического и ментального планов), т.е. речь идет о врожденных концептах [А. Вежбицкая, 1999, с. 20—21].
Универсальная составляющая в сравнительно-историческом
языкознании
Говоря о семантоцентричной модели А. Вежбицкой, мы не можем не упомянуть еще один подход, в фокусе которого оказывается лексика во всей полноте ее смыслов — это сравнительно-историческое языкознание, основным устремлением которого является погружение в глубины истории при помощи лексики (и, соответственно, семантики) и математического аппарата.
Сравнительно-историческое языкознание также оперирует универсальной составляющей — базовой лексикой языка (классический вариант — 100-словный список Свадеша или более строгий — 30-словный список в редакции С.А. Старостина), на основе которой устанавливается факт родства языков, качество их родственных отношений, а привлечение математического аппарата позволяет определить момент их расхождения. Конечная и гиперамбициозная цель проекта — это реконструкция состояния языка до Вавилонской башни (что и дало название проекту), т.е. реконструкция праязыка человечества [А. Милитарев, Г. Бельская, 2000, № 4, с. 21]. И, несмотря на распространенное мнение о сравнительно-историческом языкознании как о маргинальной области языкознания, эти идеи подтверждаются не только филологическими средствами, но и внешними данными (археологическими, биологическими).
В заключение хотелось бы привести высказывание профессора А.Ю. Милитарева, одного из ведущих компаративистов современности, о природе языка: «Давайте допустим, что язык — это такой как бы двусоставный объект. С одной стороны, квазибиологический, подчиняющийся целому ряду законов, аналогичных тем, которым подчиняются живые организмы. Язык развивается по своим внутренним законам, с какой-то определенной скоростью, и в этом смысле его развитие предсказуемо. С другой стороны, язык — объект культурно-исторический, и все, что связано с контактами с другими языками и культурами, как бы нарушает его естественный рост»
[там же, с. 28]. С учетом этого мнения можно сказать, что естественный язык отличается от искусственных языков (например, языков программирования) тем, что живет подобно его носителю — обладая универсальными и специфичными чертами, которые являются уникальными в каждом конкретном случае.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. I—XII. М., 1999.
Милитарев А., Бельская Г. О дохлой лошади, оказавшейся скакуном // Знание — сила. 2000. № 4. С. 20-31.
Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики. Екатеринбург, 1999.
Хомский Н. Синтаксические структуры = Syntactic Structures // Новое в лингвистике. М., 1962. Вып. II.
Хомский Н. Язык и мышление. М., 1972.
BloomfieldL. Language. L., 1973.
Wierzbicka A. Understanding cultures through their key words. N.Y., 1997.
