CC BY
56
СЕЛЬСКИЙ СХОД КАК ОРГАН УПРАВЛЕНИЯ У НАРОДОВ ЮЖНОГО ДАГЕСТАНА XIX - НАЧАЛА XX ВВ.
©2°1°Ягияева С.А. Дагестанский государственный университет
Статья посвящена анализу роли сельского схода в системе управления у народов Южного Дагестана, его функций и принципов.
The article is devoted to the analysis of the rural gathering in Southern Dagestan peoples’ governing system, its role, functions and principles.
Ключевые слова: джамаат, сельский сход, годекан, тухум, община.
Keywords: jamaat, rural gathering, godekan, tukhum, community.
«Чтобы община обрела действенное существование,
свободные собственники земли
должны сходиться на собрание», -писал К. Маркс [16]. Верховным законодательным органом сельской общины повсеместно в Дагестане было народное собрание, сельский сход. Он состоял из мужчин, начиная с лиц, достигших 15-летнего возраста и до старости [8], пока человек сохранял способности мыслить и самостоятельно
передвигаться.
В рассматриваемое время сельские общества народов Южного Дагестана в административно-
политическом плане представляли собой сложную картину. Часть общин
- джамаатов находилась в составе феодальных владений и
управлялась ими. Другие селения
представляли собой часть союза сельских общин, практически
управлялись администрацией
главных селений союзов. Наконец, третья их часть, входившая в состав юридически независимого союза
сельских общин, нередко все же находилась в отношениях некой зависимости по отношению друг к другу. В этом контексте следует, вероятно, подчеркнуть и тот факт, что практически совершенно
независимых селений, сельских общин на территории Южного, как и
всего остального Дагестана, почти не было: население подавляющего
большинства селений часто на известных условиях пользовалось покровительством другого отдельно взятого селения, союза сельских общин или феодального
образования. Нередко такое селение обязывалось в случае военных действий участвовать в них на стороне того или иного союза общин или феодального образования; зависимость формально свободного населения сельского общества могла проявляться и в форме использования им угодий феодала на тех или иных условиях.
В любом случае каждая сельская община располагала своими органами управления, главным из которых был сельский сход. В феодальных сельских обществах свои внутренние дела община решала самостоятельно: владетель, феодал редко вмешивался в деятельность местного
самоуправления, и то только в случае, если дело непосредственно касалось его интересов.
На сельский сход выносились наиболее важные вопросы, касающиеся жизни всего общества, всех или большинства его семей. Это были вопросы взаимоотношений с другими обществами, арендования или сдачи в аренду пастбищ,
сенокосов, проведения тех или иных видов общественных работ, взаимоотношений тухумов или отдельных семей, отдельных групп населения между собой, вопросы найма чабанов, пастухов для общественных гуртов и стад, выборов административных лиц местного самоуправления и другие. Мы полагаем, что большинство перечисленных вопросов и многие другие дела обсуждались и решались старейшинами селения, которые выносили на сход только некоторые, жизненно важные,
требующие немедленного
разрешения вопросы. Поэтому
мнения, высказываемые
исследователями, в отношении того, что сельские сходы собирались часто [15], скорее всего ошибочное, на что обратил внимание, в частности, Б. Г. Алиев [3. С. 311— 312]. Здесь, скорее всего, прав М. А. Агларов, считающий, что созыв «народного собрания» в джамаатах
Дагестана - редкое явление,
имевшее место лишь в исключительных случаях, для решения особо важных проблем [1. С. 173]. К этому мнению
присоединяется и Б. Г. Алиев, когда пишет, что «народное собрание (в обществах Дагестана - авт.) не было оперативным органом власти села» [3. С. 113]. Созывалось такое
собрание старшинами селения, по их распоряжению об этом жителей селения оповещал мангуш (глашатай).
Собрания происходили в
определенных, известных местах, освященных обычаем. Так,
например, у лезгин курахцы собирались на площади Яргъи Къела («Высокая башня»), расположенной выше сел. Курах; катур-кюринцы - на поляне Руат, у родника, неподалеку от дороги из сел. Цналь в сел. Закит; гюнейцы, каратасцы, сталсельцы и гегджинцы собирались на площадке горы Калян [7]; магалы горного Табасарана, у которых были свои, самостоятельные места для сельских сходов [5. С. 179], «имели свое особое правление и собирались каждой весной, часто 2-3 раза в год, в местности Джагал для решения
важных вопросов» [12]. «Джамаат (у агулов - авт.), как правило, собирался в определенном месте, обычно это была площадь возле джума-мечети (сел. Рича, Арсуг), были и специальные места -удобные площадки за аулом» [6. С. 159].
Вопрос считался решенным, если за него проголосовало большинство присутствующих. Голосование как таковое проводилось не всегда, а в тех нечастых случаях, когда собравшиеся не приходили к единому мнению. В процедуре голосования могли быть местные отличия. Так, авторы историко-этнографического исследования агулов пишут: «Процедура принятия решений на сходе в разных селениях, обществах была различна. Как утверждают информаторы, до голосования дело доходило редко, решение принималось одобрительными
возгласами, но если требовалось, чтобы каждый участник выразил свое отношение к вопросу, то для этого в одних аулах (Гоа, Друштул) становились (переходили) по
принципу направо-налево; в других (Рича, Бедюк) - бросали камешки в разные сосуды или кучи» [6. С. 160]. Раз уж решение было принято, оно становилось обязательным к
исполнению или к сведению всех членов общества, обретая статус закона и силу обычая. Право голоса имели только мужчины, достигшие 15летнего возраста, о чем выше уже говорилось. Положение Б. Г. Алиева, согласно которому в некоторых частях Дагестана членами сельского схода имели право быть мужчины «с 18-25 и даже с 25 и 40 лет» [3. С. 312], наши полевые материалы, собранные в 2007-2009 гг. в Докузпаринском, Агульском, Рутульском, Сулейман-Стальском районах, по
рассматриваемым народам не подтверждают. Согласно традиции, женщины в сельском сходе не участвовали. Если решаемый на сходе вопрос лично касался женщины, за нее здесь выступал ее муж, отец, брат, близкий родственник. Тем не менее исключения из общего правила могли быть, в тех случаях, например, если рассматриваемый вопрос для
семьи был очень важен, а хозяина дома, главы семьи, в селении на данный момент не было. Исследователь традиционной
культуры и быта аварцев А. И. Исламмагомедов пишет: «Видимо, до усиления позиций ислама, распространения шариата женщина в Дагестане пользовалась большей общественной свободой,
самостоятельностью» [8. С. 353]. В феодально независимых селениях в сельском сходе не участвовали также представители так называемого, «сословно неполноценного»
населения. В первой половине XIX в. в Кюринском ханстве было 12 раятских селений, в Южном Табасаране - 55. В Самурском округе раятских селений не было, хотя население сел. Ялах и Луткун по своему положению было приближено к этому сословию. На сельском сходе они присутствовать могли, но права голоса не имели [17]. Участие в работе сельского схода рассматривалось не только как право, но и как обязанность. «В лезгинском сел. Куруш того, кто не приходил на сход, штрафовали так же, как не явившегося на общественные работы», - пишет Б. Г. Алиев [3. С. 312]. Видимо, когда-то это положение распространялось и на другие народы Дагестана. «Если кто по вызову на сход в назначенный день не придет, с него взыскивается 1 котел», -
записано, например, в своде решений андалальцев [19]. Такой же пункт предусматривался и в адатах келебских селений: «Если кто по вызову сельского исполнителя не придет на годекан, то с него взыскивается штраф в размере одного саха зерна» [2]. «Хотя сам штраф был небольшим, но объявление порицания, само наложение штрафа было чувствительным моральным наказанием», - комментирует эти
положения А. И. Исламмагомедов [8. С. 353].
Хотя внешне решение сельского схода принимались большинством, чаще всего здесь побеждало мнение сельской имущей и
административной верхушки [10]. «Мнение, принятое на сходе, могло иметь формальный характер, оно могло быть выражено и проведено
заинтересованными людьми, - пишут авторы историко-этнографического исследования об агулах. -
Многочисленные богатые тухумы, состоятельный человек, еще и
занимающий административную должность, всегда проводили то решение, которое им было выгодно, но оно выражалось обычно в завуалированной форме» [6].
Относительно Кюринского округа в документе второй половины XIX в. мы читаем: «Дела (на сельском
сходе - авт.) решались
большинством голосов, но по
большей части случалось так, что сильные влиятельные тухумы брали верх» [13]. Поэтому, надо полагать, М. М. Ковалевский писал о том, что «в Дагестане деятельное участие в вечевых собраниях отнюдь не было предоставлено народу» [11]. «Даже в случае равенства голосов (на сходе
- авт.) перевес всегда бывал на стороне этих владетельных и влиятельных членов джамаата, -отмечает Б. Г. Алиев. - Как не могло быть схода, созванного без согласия старшин и кадия, так не могло быть и решения без этих же первенствующих лиц джамаата» [4]. Этот процесс особенно стал заметным во второй половине -конце XIX в. на фоне еще большей имущественной дифференциации общинников, населения. «Со второй половины XIX в. сход, сохранив свою внешнюю форму традиционного народного органа управления, фактически превратился в средство проведения в жизнь интересов формирующейся богатой сельской верхушки, - пишет А. И.
Исламмагомедов. - Действительная сущность схода, принципы, которыми руководились при обсуждении и принятии решений на нем, определялись всегда общественно-политичес-ким и социальноэкономическим состоянием
общества. Часть населения сосредоточила в своих руках большое количество скота и земли, другая часть была лишена их, поэтому многие вопросы, рассматриваемые сельским сходом, практически не касались бедных. И
мнение богатого стало иметь решающее значение» [9. С. 356].
Сельский сход играл важную роль в традиционном общественном быте лезгин, табасаранцев, рутулов, агулов, цахуров не только в силу практической значимости
результатов его деятельности для населения. Сход был и формой приобщения широких слоев узденства к общественной деятельности, сплачивал коллектив, формировал у рядовых членов общины чувство сопричастности ко всему, что делается не только в его семье и в семьях ближайших родственников, но и в целом в общине, в селении, в джамаате. Решая проблемы хозяйственноэкономического, административного, политического характера,
касающиеся чаще всего всех членов общества, сельский сход не оставался безразличным и к вопросам морального, нравственноэтического содержания. Сельский сход был той инстанцией, тем институтом, который строго следил за соблюдением поведенческих норм, принятых в обществе, более того, многие основы, точки отсчета морально-этнических норм на протяжении веков формировались и «оттачивались», «шлифовались» именно на сельском сходе. К участникам схода предъявлялись определенные нормы поведения: высказываться надо было по
старшинству, спокойно, без ярких эмоций, кратко и по сути, держаться с достоинством, никого в то же время морально не ущемляя. Такие же требования предъявлялись к
участникам схода и у других народов Дагестана [14]. Побывавший во
второй половине XIX в. в
Центральном Дагестане Н. В.
Воронов писал о порядке, царившем здесь на сельских сходах, о высокой
Примечания
культуре поведения участников схода: «Ну вот состоялся джамаат. Все члены его держали себя весьма дисциплинированно: у места молчат, у места говорят, и некоторые говорят весьма бойко, плавно и
дипломатично, у места слушают; интерес каждого - предмет сходки, совещания, и если джамаат собрался в ауле подле строений, то крыши их переполнены
любопытными наблюдателями и слушателями, которым нет места в среде самого джамаата -несовершеннолетними, а иногда и женщинами. Это не стадо, это строго дисциплинированная толпа,
импровизированным ее поведением на сходе может остаться доволен любой поклонник порядка... Эта дисциплина есть плод стародавности дагестанского склада жизни, который служит для поддержания себя , для самозащиты» [7].
Таким образом, сельский сход, как верховный орган правления в
общине, представлял собой
институт, призванный решать
важнейшие вопросы
жизнедеятельности сельского
общества, касающиеся основ внутренних правовых, семейных, имущественных отношений, а также особенностей взаимоотношений общины с другими
административными, социальными единицами - общинами, союзами общин, феодальными
образованиями. Функционирование общины на демократических, «народовластных» началах в ходе социально-экономического развития общества подвергалось изменениям, связанным с углублением процесса феодализации управленческой
верхушки и имущественного расслоения узденства, особенно прогрессировавшего во второй половине XIX в.
1. Агларов М. А. Сельская община в Нагорном Дагестане в XVII - начале XIX вв. М., 1988. 2. Адаты келебских селений // Памятники обычного права Дагестана. XVII—XIX вв. Архивные материалы. М., 1965. С. 76. 3. Алиев Б. Г. Традиционные институты управления и власти Дагестана. XVIII - первая половина XIX вв. Махачкала, 2006. 4. Алиев Б. Г. Союзы сельских общин Дагестана в XVIII - первой половине XIX вв. (Экономика, земельные и социальные отношения, структура власти). Махачкала, 1999. С. 248. 5. Алимова Б. М. Табасаранцы. XIX -начало XX вв.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1992. 6. Булатова А. Г.,
Исламмагомедов А. И., Мазанаев Ш. А. Агулы в XIX - начале XX вв: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 2008. 6. Воронов Н. В. Из путешествия по Дагестану // ССКГ. Тифлис, 1870. Вып. 3. С. 20. 8. Гаджиева С. Ш. Кумыки. Историко-этнографическое исследование. М., 1961. 9. Исламмагомедов А. И. Аварцы: Историко-этнографическое исследование. XVIII - начало XIX вв. Махачкала, 2002. С. 353. 10. Ихилов М. М. Народности лезгинской группы. Махачкала, 1967. С. 88. 11. Ковалевский М. М. Закон и обычай на Кавказе. М. 1890. Т. 1. С. 76. 12. Колоколов П. Ф. Описание Табасарана. 1831 г. // ИГЭД. М., 1958. С. 115. 13. Кюринский округ (Бывшее Кюринское ханство) // Памятники обычного права Дагестана. XVII—XIX вв.: Архивные материалы. М., 1965. С. 43. 14. Лугуев С. А. Культура поведения и этикет дагестанцев. XIX -начало XX вв. Махачкала, 2006. С. 126. 15. Магомедов Р. М. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XVIII - начале XIX вв. Махачкала, 1957. С. 72. 16. Маркс К. Формы, предшествующие капиталистическому производству // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2. Т. 46. Ч. 1. С. 470. 17. Рамазанов X. X., Шихсаидов А. Р. Очерки истории Южного Дагестана: Материалы к истории народов Дагестана с древнейших времен до начала XX в. Махачкала, 1964. С. 208. 18. Ризаханова М. Ш. Лезгины. XIX - начало XX вв.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 2005. С. 196. 19. Свод решений, обязательных для жителей Андалальского округа // Памятники обычного права Дагестана. XVII—XIX вв.: Архивные материалы. М., 1965. С. 65.
Статья поступила в редакцию 12.07.2010 г.
