CC BY
25
Текст: Наталья БУРЦЕВА, Кирилл ПЛЕТНЕР
Фото: Павел Виноградов, Александр Мисуркин
НА КРАЮ БЕЗДНЫ
Здесь выполняется, пожалуй, самая тяжелая и опасная работа из всех, что существуют. Человек работает, выходя за пределы своих возможностей, и становится сверхчеловеком. Космический полет считается неполным, если в его программе не предусмотрен выход за пределы МКС. Открытый космос. Здесь можно сделать самое впечатляющее селфи, сфотографировав себя на краю бездны.
На фото: Космонавт Павел Виноградов работает в американском скафандре
- Миллиарды звезд. И все разных цветов. Это действительно бездна. Когда мы уходим на темную сторону Земли и смотрим не на станцию, а на звезды, космическая бездна манит и затягивает. Такой темноты никогда не увидишь на Земле, только в открытом космосе. Чернота - глазу не за что зацепиться. И звезды ярче, чем на Земле в сотни раз. А Млечный Путь - словно живописное полотно: мазки серебристой краски на темном фоне.
Так описывает открытый космос Герой Российской Федерации Павел Владимирович Виноградов. Семь своих выходов за пределы станции он помнит, словно это было вчера. Работа в открытом космосе (как ее называют специалисты, ВКД -внекорабельная деятельность) особенная. Забыть невозможно.
Общая продолжительность пребывания Павла Виноградова в безопорном пространстве - 38 часов 25 минут. Выйдя в околоземное космическое пространство в возрасте 60 лет, он стал самым старшим из космонавтов, когда-либо бывавших в открытом космосе.
- Помнятся все выходы. Особенно первые, - рассказывает космонавт. - Мы тогда при стыковке «Прогресса» со станцией «Мир» разгерметизировали ее, прорвав оболочку модуля, в котором у нас было больше всего энергетики - шесть солнечных батарей. Нам с Анатолием Соловьевым пришлось выходить из ПХО - переходного отсека, который не предназначен для выхода. Толя все время находился в ПХО, а я работал в модуле. Задача была
ОТКРЫТЫЙ КОСМОС
найти трещину. Надо было понять, где разрыв и как «забрать» из модуля энергетику. Подключали кабели к солнечным батареям.
Условия работы в разгерметизированном сегменте станции «Мир» соответствовали условиям выхода в открытый космос - полноценный вакуум, только места мало. Космонавты были в скафандрах «Орлан».
- Я два раза застревал, Толя меня вытаскивал, -продолжает Виноградов. - Дело в том, что сегмент совершенно не приспособлен для работы в «Орлане». Стыковочный узел был снят - его сорвало от удара «Прогрессом». Это был жилой модуль, где до этого жил Майкл Фойл. Там еще оставался его спальный мешок, фотокарточки, другие личные вещи. Кстати, фотокарточки я собрал, мне казалось, оставлять их там все же не стоит... Разрухи полной не было, но все, что было не очень хорошо закреплено, сдвинулось, летало. Риск застрять был очень велик. Это со мной и случилось.
Пребывание за пределами станции связано с поистине космическими опасностями. Один неверный жест, один просчет - и ты в буквальном смысле шагаешь в бездну. Как говорит Павел Виноградов, при малейшей ошибке можно стать «искусственным спутником Земли».
Александр Полещук,
Космонавт, Герой Российской Федерации.
Почти 40 лет работает в отделе подготовки ВКД РКК «Энергия». Сначала он стал специалистом-испытателем по работе в открытом космосе и отрабатывал штатные и нештатные ситуации с другими космонавтами на Земле, а в 1993 году сам вышел в безопорное пространство во время своего 179-дневного полета в космос
- Первый выход за пределы станции- самое впечатляющее событие, - рассказывает Александр Полещук. - У меня произошло несколько нештатных ситуаций.
На тот момент я был испытателем с почти пятнадцатилетним стажем. В гидролаборатории, где космонавты отрабатывают выход в открытый космос, им помогают водолазы, и у меня было ощущение, что и здесь они непременно должны быть... А тут открыли люк, и я понял, что я один, все придется делать самому и никто мне не поможет. Я был сильно удивлен.
Во втором выходе мы должны были перенести привод солнечной батареи с одного модуля на другой. С задачей справились, но в конце случилась нештатная ситуация. Груз весом примерно 200 килограммов переносили при помощи специальной грузовой стрелы, и вдруг от стрелы отлетает вращающая ее рукоятка и улетает от нас. Я хотел броситься за ней. Хорошо, что я был пристегнут, иначе навсегда бы остался в космосе. В следующем выходе мы работали с грузовой стрелой без рукоятки. Я был на управлении стрелой, а мой коллега Геннадий Манаков на ее конце. Колебания стрелы были метр в одну и другую сторону. Гена был словно рыбка на конце удочки. Он даже верещал от своих ощущений - такой вот аттракцион.
Во время следующего выхода я стыковал разъемы и снова -нештатная ситуация. На этот раз с моим скафандром. Мы завершали работу, и тут воздух, который изнутри обдувает лицо, вдруг перестал поступать, и остекление моего шлема запотело. Я пытался подсушивать его - открывал наружное забрало со светофильтром, но при этом нахватался «солнечных зайчиков». Это же чистый ультрафиолет. Глаза стало заливать слезами. Я добирался по поручню до люка вслепую.
¡•-V
- Внекорабельная деятельность (ВКД), работа в открытом космосе - это момент истины для любого космонавта. Перед первым выходом я понимал это сам, я буквально чувствовал застывшее в атмосфере ожидание - мои старшие коллеги по экипажу пристально наблюдали за мной, ожидали узнать меня. Ведь даже на МКС, в космосе, ты находишься еще достаточно далеко от барьера своих психофизических возможностей. Spacewalk -«космическая прогулка» - такая лакмусовая бумажка, которая показывает, как близко ты подобрался к своему барьеру. И это не только вопрос самообладания. Эта Spacewalk для человека крайне специфична, необычна по биомеханике и физически трудозатратна! В первый раз это, наверное, как первый раз попасть в море, толком не умея плавать, и проплыть сразу несколько часов. Как мне впоследствии говорили специалисты, для них все космонавты делятся на космонавтов и «вэкадэшников». Для меня было выше всяких похвал узнать, что, по их мнению, я прошел это испытание достойно.
- Еще проще, чем потеряться самому, - потерять что-либо, - продолжает Павел Виноградов. - Во время своего прошлого выхода я потерял достаточно дорогую с точки зрения научных результатов вещь. Был эксперимент по экспонированию материалов: да, вроде зацепил, вроде зашел карабин, а оказалось, что там собачка не закрылась, а я не увидел. Секундная невнимательность - и эксперимент улетает в космос. Таких потерь было очень много и у нас, и у американцев.
Для любой вещи и для человека обязательно должно быть две точки фиксации. Космонавты, когда выходят в открытый космос, фиксируют себя специальными карабинами. Это дело привычки, здесь все надо довести до автоматизма. Но и это иногда не срабатывает - случаются чрезвычайные ситуации. Однажды мне надо было пройти метра полтора-два не по «штатному» металлическому поручню, а по мягкому, который мы иногда вешаем. Я спокойно прошел в одну сторону, а когда шел обратно, у меня даже мысли не возникло его проверить. Не глядя, я повесил на поручень один из своих карабинов, а когда хотел зафиксировать второй, обнаружил, что абсолютно ни к чему не прицеплен, потому что поручень оторвался вместе с моим карабином и пролетает мимо меня. А второй мой карабин - вот он, у меня в руке, и до поручня надо еще аккуратненько дотянуться, потому что если со страха дернешься, ты пропал! Поэтому инструкторы на тренировках нам внушают: никогда ни за что не цепляйся, пока не убедишься, что то, за что ты хочешь зацепиться, стоит на месте. Сейчас у нас уже есть страховочная катушка, и мы знаем, что в крайнем случае она всегда притянет.
