CC BY
8
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2010. № 2
ФИЛОСОФСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ
А.А. Субботин*
САМОПРЕДИКАЦИЯ, «РАЗРЫВЫ» В «ЖЕЛАНИИ» И ТИПИЗАЦИЯ ЗНАНИЙ О ЧЕЛОВЕКЕ-ВООБЩЕ
Статья написана в рамках философско-антропологического проекта исследования самопредикаций человека (исследования знаний о челове-ке-вообще, влияющих на ведение человеком своей жизни). В ней прослежены возможности типизаций самопредикаций с опорой на специфичность знания «желания». Приведены показательные вариации знаний о «желающем» (в том числе о «сообществе», презентуемом как «полноценный субъект» «желания»). Также в контексте варьирования знания об «авторе желания» рассмотрены такие «чтойности», как «служение», «любовь», «вызов», «скука», «вера». В третьей части статьи рассмотрены основные «разрывы», могущие знаться относительно «очевидности» «имения» «желания» и стратегии их разрешения (стратегии «через Бога/Природу», «недостижения желания», отделения «удовлетворения» от «реальных диспозиций» «желания», «магия»/«виртуальная реальность», «бунт»/«ради-кальная конечность»).
Ключевые слова: философская антропология, самопредикация, чело-век-вообще, желание.
A.A. Subbotin. Self-predication, «gaps» in «desire» and typization of knowledge about human being on the whole
The article is the part of philosophical and anthropological research for self-predications of a man (research of knowledge about human being on the whole, influencing the human life). ^e article traces possibilities of typization of self-predications, based on specificity of knowledge of "desire". In the article there are some demonstrative variations of knowledge of "one who desires" (including of "community" presented as a "complete subject" of "desire"). Some «what-nesses» as "service", "love", "challenge", "boredom", "faith" are examined in the context of knowledge variation of the "author of desire" as well. The third part of the article is devoted to main "gaps" that can be known concerning "obviousness" of "having" "desire" and strategies of their solving (the strategies "through God/Nature", "unattainable desire", separation of "satisfaction" from "real disposition" of "desire", "magic"/"virtual reality", "rebellion"/" radical finiteness").
Key words: philosophical anthropology, self-predication, human being, desire.
* Субботин Андрей Анатольевич — аспирант кафедры философской антропологии и комплексного изучения человека философского ф-та МГУ имени М.В. Ломоносова, тел: 8-916-901-45-58; e-mail: a2subbotin@ya.ru
I. Философская антропология и исследование самопредикаций;
«желание»
Философская антропология своим родовым занятием почитает вопрошание «человека». На одном из первых уровней это означает исследование возможного знания «про человека». В своей глубине подобное исследование есть фиксация возможных ответов на вопросы: «Что выделяет (если вообще выделяет) человека как особого познаваемого нечто?», «Как определяется человек определением, значимым для него самого?», «Есть ли в знаниях «про человека» универсальные (значимые для всех) инварианты?», «Какие возможны [предельные] вариации значимых знаний «про человека»?»
Это метавопросы, но относительно них фиксируется и более близкое поле вопрошания. Удерживаясь интересом к значимому знанию (знанию, соизмеримому с ведением человеком своей жизни), мы обнаруживаем для себя необходимость сравнения уже как-то имеющихся различных знаний «про человека», претендующих на координацию нашей жизни, — необходимость соположения самых разнообразных теорий, мифов, антропологий, повседневных представлений и т.д., в которых говорится о человеке-вообще и которые человек использует в своей жизни (и/или которые «используют» человека).
На формальном уровне данные знания можно обхватить как знания с квантором всеобщности, в которых говорится о «человеке» и которые влияют на ведение человеком его жизни. Конкретный конгломерат таких знаний, имеемый/могущий иметься человеком, удобно назвать самопредикацией (человек самопредицируется = фиксирует себя относительно предиката, которым является тот или иной набор знаний о человеке-вообще).
В данной статье мы не имеем возможности углубиться в разбор специфичностей самопредикаций как таковых1, но взяться за подробные разбирательства — это одна из первых задач, которые относительно них обязаны быть зафиксированы, — это задача поиска «параметров» сравнения возможных самопредикаций человека — тех фундаментальных переменных, относительно которых можно будет соположить различные наборы знаний про человека-вообще и опираясь на которые можно будет провести значимую (имеющую отношение к ведению человеком его жизни) типологию данных знаний.
Набор таких фундаментальных переменных фиксируется с необходимостью — с опорой на неотмысливаемые из любой возможной самопредикации человека знания [см.: А.А. Субботин, 2009, разд. 1Ь2, 2a, 2Ь]. Следуя традиции, их можно обозначить как «желание», «долженствование», «воление» и «знание».
1 См. такой разбор в диссертационной работе автора [см.: А.А. Субботин, 2009].
Подчеркнем, что здесь имеются в виду именно «знаниевые конструкты». Так, в указанном смысле философско-антропологиче-ское обращение к «желанию» не есть оперирование желанием как мотивацией (психологией желания), или переживанием (феноменологией желания), или ценностью (аксиологией желания), или неким «нервным импульсом» (нейрофизиологией желания). Нас интересует «желание» как то, что человек знает как относящееся к «любому человеку», — как то, о чем он имеет мнение/убеждение/теорию; как знание, которое «влияет» на ведение им его жизни (и только в этом смысле в разбирательства будут вбираться «психологии», «феноменологии», «аксиологии», «нейрофизиологии» и т.д. «желаний»).
Возможность различения фундаментальной переменной во всех возможных самопредикациях может обеспечить наличие инварианта знания о ней — той минимальной определенности, что позволит распознать ее как именно ее и оставит шанс для всех возможных значимых конкретизаций в конкретных наборах знаний о человеке-вообще.
Зафиксируем следующие два инварианта знания «желания»2: 1) «желание» — «выделенное отношение человека с нечто»; 2) «желание» есть то, что «отсылает» «внешнее» («чужое») к «внутреннему» («своему»). (Второй формулой вводится инвариант знания, в котором, среди прочего, акцентируется различение на «желание» и «долженствование» (и поэтому он может быть оспорен в ряде самопредикаций, что, однако, потребует введения «компенсирующих теорий»3.)
Очевидно, что данные «определения»-инварианты демонстрируют недостаточность одних лишь инвариантов возможных знаний о человеке-вообще для выстраивания полноценных «теорий», в которых будут фиксироваться конкретные ответы на конкретные вопросы «про человека» (которыми можно «руководствоваться в жизни»).
Например, они оставляют широкое поле для возможных дальнейших конкретизаций «что есть» «желание». Соответственно распознавание специфики конкретной вариации знания «что есть»
2 Обоснования, «расшифровки» и историю вопроса см. в работе автора [А.А. Субботин, 2009, разд. 1Ь2, 2а2].
3 Соответственно «долженствование» фиксируется как ««выделенное отношение», которое «имеется» как «отсылающее» «внутреннее» («свое») к «внешнему» («чужому»)». Или в других терминах: «желание» = «претензия на трансформацию «чужого» исходя из «формата» «своего»»; «долженствование» = «претендование на трансформацию "своего" по образцу "чужого"». В эвристической же формулировке знания о «желании» и «долженствовании», в своей минимальной определенности, можно опознавать как «расшифровку» двух направлений отношения человека с миром — «исходя из себя» и «исходя из не-себя» («исходя из Другого»).
«желание» (которая фиксируется через сопоставление (на базе «определения»-инварианта) с другими возможными вариациями) и отслеживание ее разворачиваний в специфику конфигураций знаний о всех фундаментальных переменных (специфику конфигурации знаний о «желании»—«долженствовании»—«волении»—«знании» в данной самопредикации) есть один из путей решения общей задачи типизации наборов знаний о человеке-вообще в горизонте их влияния на ведение человеком своей жизни.
(Подчеркнем, что специфика конкретных знаний (в данном случае) о «желании» не может декларироваться как произвольная. Наоборот, место/роль фундаментальных переменных среди других знаний и структура исходных инвариантов знаний о них обеспечивает обреченность попадания соответствующей самопредикации в одну из возможных стратегий конкретизаций знаний о человеке-вообще.)
Если остановиться на возможностях конкретизации «чтойности» «желания», хорошо видно, что поверх «определений»-инвариантов «желания» открывается обширное поле для определения специфики того, «кто желает», «что желается», «как желается» и т.д., или, фиксируя терминологически, для определения специфики — «желающего», «акта-желания», «желаемого», «Х-желаемого» (~ «то, соотносимое с желаемым, нечто, что "есть на самом деле"»), «желанного» («то, что относительно желаемого желает желающий»), «плода-желания» (~ «то нечто, что желающий получит как результат желания»).
Особенно явными специфичности знаний о подобных «структурах» в «желании» становятся при выявлении той проблематичности (тогоразрыва в «очевидности»), для «разрешения» (устранения/ объяснения/легитимации) которой и фиксируется данный набор знаний. Разрывы могут фиксироваться для каждого из различений «в» «желании». Так, в большинстве (а в неявной форме — во всех) «теорий» о человеке-вообще разыгрывается разрыв между «желаемым» и «тем что есть». Далее данный разрыв может уточняться до фиксации различения «желаемое» уу. «Х-желаемое» и/или «желаемое» уу. «плод-желания»... [там же, разд. 2ёГ2, 2ёГ3]4.
В данной статье мы остановимся подробнее на возможных различениях «в» «желающем», а затем, в третьей части, кратко представим схемы основных стратегий разрешения наиболее типичных разрывов, знаемых относительно «желания» в целом (стратегий преодоления того, что можно назвать «квинтетом фатальной лживости желания»).
4 В третьей части данной статьи сформулированы типичные формулы этих различений.
II. Возможности проблематизации «кто желает»
Проблематизация «желающего» открывает весьма продуктивный набор различений: вопрошание об «истинном Я»/«настоящем источнике»/«полном авторе» и т.п. относительно «желания» — одно из самых популярных в различных наборах знаний о чело-веке-вообще. Вопрос: «А ты ли этого желаешь/желал, или этого хотят «твои родители»/«твоя включенность в структуру произ-водства»/«твое бессознательное»/«гормоны твоего тела»/«чужие феромоны»/«наркотические вещества»/..?» — является образцовым в самопредицирующем знании о «желающем».
Прояснение того, «кто желает», будучи исходным актом в идентификации инстанции, которая нечто может «делать» с «желанием» и/или с которой «желание» может нечто «делать» (с чьими возможностями нужно разбираться / ресурс чьих возможностей необходимо использовать), — важнейшая практика самопредицирования человека по отношению к своему «желанию». В зависимости от ответа на вопрос: «Кто желает?» — человек получает/выстраивает различные стратегии, как «вести себя» по отношению к данному «желанию».
[разрыв источника «желания»]. Относительно «кто-желания» имеет место один из основных разрывов в «обычном знании». Он фиксируется как различение между тем, что/кто зналось как «желающее» (чаще всего «Я сам»), и тем «фактом» из знаемой «теории» о человеке-вообще, что это может оказаться не так. Говоря коротко, в знаниях «про человека» всегда имеется возможность констатации очередной «лжи желания»: относительно любого «имеемого» человеком «желания», всегда угрожает возможность узнать: «это не ты желаешь/желал» (всегда имеется возможность знания о возможности «ошибки»/»сокрытия» (в том числе для самого «желающего») относительно «источника желания»). Соответственно специфичность ответов на вопросы: «почему это так?», «как обходить угрозу быть не автором желания?» и т.п. — прямо задает значимую типологию соответствующих «теорий» о человеке-вообще.
Заметим сразу, что проблематизация «источника желания», как и другие разрывы, не обязательно должна знаться как нечто отрицательное. Так, знание о «фундаментальной сокрытости» для человека «источника желания» может выступать основанием для возможности знания «желания» как «свободного» и/или «открывающего новое» и/или «всегда правдивого/неопровергаемого» и/или даже «моего» (то, что человек не знает, «откуда приходят желания», — вовсе не мешает воспринимать их как свои (здесь мы приводим стратегию, обратную знаменитому лакановскому: «желание человека
есть désir de l'Autre (желание Другого)» [см.: Ж. Лакан, 1997]); более того, именно этим человек может страховаться от отчуждения себя от «желаний»; воспринимая себя как «без-мерное (несоизмеримое ни с чем другим) живущее нечто», человек получает шанс с равной уверенностью принимать «неизвестно откуда приходящие желания» как в качестве «Своих», так и в качестве «Чужих»5).
[«желающий» и «получивший»]. Еще один, и столь же фундаментальный, разрыв, относительно которого может разыгрываться специфичность «теории» о «желающем», фиксируется в той простой констатации (которая вместе с тем в своей «простоте» обреченно «забывается» в «повседневном» знании о «желании»), что достигает «желаемого» всегда не тот, «кто желал. Что, начиная осуществлять «желание», человек и самого себя вовлекает в «осуществление» или что, имея нечто «желанное» относительно «желания», одним из фигурантов данного «желанного» является сам «желающий» (и даже если «желающий» осознанно не подстраивается под «желание», он неминуемо становится иным, «достигая» «желаемого» (= «иное себе»)...)6. Или в стиле Гегеля: «"желание" — есть невозвращение себя к себе через попытку сохранить себя за счет иного...»
(Заметим, что среди прочего именно несовпадение между «желавшим» и «получившим» может знаться той «мерой», на основании которой человек получает возможность распознавать изменение себя («тот, кто любил тебя, его уж нет» и т.п.).)
«Сообщество» как «желающий»; «полноценный/тотальный
субъект»
Различение специфики «чтойности» «желания» через фиксацию специфичности «желающего» означает апеллирование к нечто/некоему «другому» по сравнению с «простым»/«повседнев-ным», «Я»/«мной». Инвариантно: спрашивание о «желающем» означает помещение его в отношение к другим (возможным) «желающим». В разговоре о «чтойности» «желания» (т.е. о «желании» (знаемом как более-менее) «самом по себе» — данное прояснение места «желающего» с точки зрения «из вне» — превращается в опре-
5 Сравните «теории» сексуальных желаний, которые, провозглашая «однозначно доказанным», что источником таких желаний является «бессознательное»/ «гормоны», что никакой тайны здесь нет и быть не может, тем самым превращают сексуальные отношения в неинтимные события: то, что есть «всего лишь» «гормоны» или «общее всем бессознательное», не стоит того, чтобы это беречь как часть «себя»...
6 Среди прочего из фундаментальности данного «разрыва» можно сослаться на всю совокупность «этических текстов», отсылающих к необходимости «сохранения себя», опасности «потери себя в пороках» и т.п.
6 ВМУ, философия, № 2
81
деление некой инстанции, в которой проявляется7 «взаимодействие» данного «желающего» с другими.
Наиболее полномасштабным разворачиванием знания о подобном «взаимодействии» будет принятие в расчет «всех других» или, говоря точнее, принятие в расчет «сообщества», относительно которого «желающий» знается как связанный/соотносимый с ним. Данное «сообщество» может или расширяться до всего «возможного человечества» (вплоть до всего сущего при соответствующем наделении статусом «субъектности»), или сужаться до некоего «значимого окружения» (сравните понятие «значимые другие»). Отдельной конструкцией могут разрабатываться формулы, по которым человек-вообще «желает желания других»; в этом случае «(окончательный) субъект желания» может растворяться до «ни-что»/«безличного бессознательного»/«виртуальности», оперирование же происходит структурами «кажимости», «сублимации», «как бы» и т.п. (сравните построения Кожева, Бодрийяра и др.; сравните также «повседневное»: «счастье — это когда ты кому-то нужен»).
Фиксация полюса «сообщества» в его отношении к «желающему» может доходить до того, что именно «сообщество» начинает знаться как принимающее на себя все значимые конфигурации «желающего». Именно «сообщество» начинает рассматриваться как «полноценный субъект» «желания». И соответственно относительно «сообщества» выстраиваются все знаемые взаимоотношения в неким образом структурированном «желании», в том числе про-блематизируются/разрешаются возможные разрывы в «желании»8.
Формы «субъективации» «сообщества» в качестве «полного/истинного субъекта желания» могут быть различными — от «прямых» знаний о различных «законах» взаимодействия членов сообщества, которые и формируют «полную структуру желающего»:
— например, принятие «коллектива» в качестве инстанции, которая только и может полноценно/эффективно участвовать в «воспитании подобающих желаний», «контроле желаний», проведении цепочек «логик желания» и т.п.;
7 В том числе, возможно, «реифицируется» (опознается как «независимое» от «человека»). О «реификации» и связанности с ним понятия «отчуждение» см., напр., [П. Бергер, Т. Лукман, 1995, с. 146; сл.].
8 Понятно, что использование концепции «полноценного субъекта»-«сооб-щества» открывает возможности задействования специфических ресурсов, например через «сообщество» могут выстраиваться попытки обойти «конечность человека», представляя тем самым часть из разрывов (или даже все) «снятыми»... Хотя понятно также, что перед нами будет квазиразрешение разрывов (в отличие, например, от задействования ресурсов «Бога»/«Природы»); нельзя из суммы «конечного» получить в точности «Бесконечное»/«Абсолют», в котором преодолеваются разрывы, можно лишь получить приближение к такому преодолению (сравните попытки оперировать «тотальными сообществами», в которые включаются «все жившие, все живущие и все будущие») (о преодолении разрывов см. часть III статьи).
— в частности, обозначение «коллектива» как единственного «полного субъекта» «Божественного промысла», к которому, собственно, и обращены «Божественные законы, контролирующие желания человека-вообще» (сравните «умма» в исламе),
до опосредования, реификации «сообщества как желающего» в виде:
— «внешних/наличных институций, отражающихся в данном желающем», — например структур движения «товара»/«производи-тельных сил», закономерности которого только впервые и проясняют закономерности «желаний» человека-вообще, являясь конституирующими для «существенных» особенностей данных «желаний» для данного «квазижелающего» = конкретному человеку (например, через формирование в индивидууме особого типа «сознания», улавливаемого через форму «владеющей» индивидуумом «идеологии», которая является в этом случае вполне реифицированной) (Маркс и др.);
— «внутренних феноменов» («психологических»/«смысловых» порождений) — например структур «Психики» («коллективное бессознательное» как источник типичности/законосообразности «желаний», реифицированное в индивидууме в виде предданных ему «архетипов» и т.п. (Юнг и др.)) или структур «Языка» (реифицированный «язык» как исходная инстанция формирования «желания», в том числе по «логике» которого разворачиваются данные «желания» у данного «желающего», который включен в систему «общего языка» (Лакан и др.));
— «внешне-внутренних9 инстанций» — например структур «Тела» («генетическое» и «функциональное» единство «человеческих организмов», которое имеет свое реифицированное «химическое» и/или «информационное» «представительство» в каждом индивидууме (различные социобиологи)) или структур «Духа» (отдельный человек есть лишь «промежуточная инстанция» общего разворачивания «общечеловеческого Духа», который, будучи потенциально «абсолютным духом», на данной своей стадии только и может быть рассмотрен как «полный субъект» «желаний»; только «семье»— «государству»—«человечеству» могут быть заданы вопросы о том, «как» и «что» «желает» человек-вообще; отдельный же индивидуум имеет «свой дух» (например, реифицированный в виде «души») как «частичное воплощение Духа», соответственно данная «душа» есть проявление этого «Духа» (Гегель и др.)).
Конфигурация «сообщество как субъект желания» является типичной для многих самопредикаций, ясно, что они являются основными, в частности, для «холистических», в том числе «детерминист-
9 «Снимающих» различение в пользу одной из сторон, объявляя другую эпифеноменом.
ских», «смысловых универсумов»; однако и во всех остальных в силу инвариантности диспозиции «Я—Другой»1 они не могут быть проигнорированы.
[перенос «желающей инстанции» на «нечто во вне»/«желаемое»]. Типологически близкими знанию «кто-желания» через реифика-цию «сообщества»-«полноценного желающего» являются знания, в которых «кто-желания» фиксируются с привлечением «нечто внешнего» человеку-вообще — от «мира в целом» до данного конкретного «нечто».
Сравните, например, «экстерналистскую каузальную теорию референций» Патнэма (~ «желание» никогда не может быть целиком моим «желанием», так как содержание этого «желания» не может быть определено только из содержимого «моей головы», но требует наличия «реальных»/«физических каузальных» «отношений к/между объектам(и) в мире», которые с этой точки зрения являются вполне правомочными «участниками» «желания») и другие «теории», описывающие отправления человека-вообще «с позиций (всеобщего) холизма» [см., напр.: Д. Сёрл, 2002, с. 64].
Вариацией фиксации инстанции «кто-желания» на «нечто во вне» является прямое привлечение инстанции «желаемого». Сравните достаточно распространенные «теории» «переноса источника желания», принимая которые человек апеллирует к тому, что ««желаемое» ожидает нечто от меня»/«каждое "желаемое" порождает определенные желания»/вплоть до «"желаемое" желает». Сравните: «если я начну писать текст, то текст будет "желать" быть завершенным (чего я, вообще говоря, изначально мог не хотеть)»; «если я захочу играть в футбол, то игра будет "желать" быть выигранной»; «немецкий лес ожидает от немца чего-то иного, чем испанский — от испанца» [Б. Хюбнер, 2000, с. 133, ср. 108—109].
Общая схема подобного знания в контексте «желания» весьма проста: «хочу А, А аффицирует меня на хотение В, В — на С и т.д.». Специфика данной схемы знания «кто-желания» отличима в том числе от описания простейшей «логики желаний»: «хочу А ^ хочу В ^ хочу С». В первом случае происходит апеллирование к некой самостоятельной «логике» бытия данного нечто, которое берет на себя «авторство» «желания» (и соответственно не входит в область «произвола»/«выбора» человека), во втором случае «субъект желания» остается всегда «мной» и как таковой знается как «самовласт-
10 Инвариантно тождественным в этом смысле является положение «инстанции желания» (всех или частично) в Бога. В общем смысле: Бог рассматривается как привилегированный член «сообщества» (вплоть до редуцированной пары «человек-Бог»), который, кстати, затем может «реифицироваться» в тех же «наличных инстанциях», что мы рассмотрели выше.
ный» и/или «прозрачный» (вторая цепочка знается как «данная мне», во всяком случае, для «моего размышления» почти сразу, в то время как первая разворачивается «исходя из логики мира»).
«Служение», «любовь», «вызов», «скука», «вера»
Хорошо видно, что вариации знания «отнесения» «авторства» «желания» на нечто «не свое» близки к инварианту «долженствования». Здесь, однако, не может быть полного тождества, так как не задействуется вся диспозиция, играющая в определенности «долженствования»11. Тем не менее знания, в которых «кто-жела-ние» предстает как решающая инстанция для «превращения» «желания» в некие особые «чтойности» (в нечто декларируемое как «долженствование» и/или другие отправления человека-вообще, отличимые от «обычного желания»), могут выступать как весьма влиятельные предикаты, различение которых может привести к плодотворным типологиям соответствующих наборов знаний «про человека».
[«служение»]. Одна из возможных стратегий изменения «авторства» «желания» — «отнесение» «желаний» во «вне», знаемое как инициируемое исключительно «изнутри». В этом случае «человек» знается как тот, кто «"сам" из "себя" отказывает "себе" в "своем" ради пока еще "внешнего" "себе", которое, однако, знается им как в конечном итоге более "самостное" для него, чем даже то, что он сейчас (например, в силу "испорченности" своей "природы") "непосредственно ощущает" в "себе"».
Перед нами стратегия «служения», которая чаще всего знается как перевод «действования из желания» в «действование из долженствования».
Наиболее разработана данная техника в «религиозном служении», которое задается классической формулой: «Не что я хочу, но что Ты хочешь» (которая очень часто манифестируется как необходимая и достаточная формула «истинной религиозности сознания»). Человек-вообще принимается как «обязанный» воспитать себя до того, чтобы самому отказаться от «своего» «желания» в пользу «желаний», «воли», «указаний», «заповедей» и т.п., исходящих от Бога/«Закона»/«Учителя».
Данную форму «отказа от желания» не следует, однако, отождествлять со стратегией подавления всякого «желания» (в этом смысле может быть понятна, например, возможность отнесения «чистого» буддизма в том, как он работает с «внутренним» челове-
11 Для знания «долженствования» как такового особо значимым является внимание к тому «нечто» (в его конкретности), «отсылкой» от которого является данное «долженствование» [подробнее см.: А.А. Субботин, 2009, разд. 2Ь2].
ка, к нерелигиозным практикам и/или к практикам вне контекста «должного»). Здесь мы имеем не стремление к «подавлению желаний», а претензию на отсев «неправильных» и культивацию «правильных» «желаний». Говоря коротко, «служение» означает не подавление всякого «желания», а отказ от «своих желаний» в пользу «истинно-своих».
«Секуляризация» «служения», сохраняя все инварианты, может происходить, например, через апелляцию к таким «истинно-своим авторам желания», как «Природа», «Род», «Коммуна», «Вождь», «Любимый человек» и т.п.
(Подчеркнем: здесь не стоит путать знания об «отказе от своего желания» как «собственном акте» (как акте «жертвы», «смирения») и знания о «вынужденной потере желаний как своих», например, через «разоблачение» с помощью «истинного знания» и/или механизмы «отчуждения» (хотя ясно, что возможны и промежуточные варианты (сравните ислам).) Для случая «разоблачения»/«отчуж-дения» мы имеем «потерю» возможности различать «желания» и «долженствования» и отождествление их (чаще в дискурсе «желания» как более каузально объяснимом)12.
Значимым различением в стратегии «служения» часто выступает разбиение «внешнего авторства» на два «источника» — на источник, ведущий к «истинно-своему», и на источник, ведущий к «потере своего». Говоря иначе, «отказ от своего желания» может знаться как путь «падения» (отказ от «теперешнего себя», «теперешнего собственного» в пользу еще менее «своего»: «идолопоклонство», отдание себя «пороку», забывание себя в «развлечении» и т.д.); как путь «возвышения» (отказ от «теперешнего себя», «теперешнего собственного», ведущий к обретению «истинно-себя», своего «истинного Я»; освобождение от «порабощающих сил», например «влечений своего падшего тела», или «требований эксплуататорской идеологии», или «навязанных родительских схем» и т.д.). Соответ-
12 То есть во втором варианте разыгрывается стратегия тотального переноса полюса «отсылок» во «вне», что среди прочего и предстает как решение «проблемы долженствования». Причем данный перенос может знаться и как «(вынужденно) принимаемый» «человеком», и как «имеющий место» вне диспозиции «выбора» (в первом случае может, например, разыгрываться инстанция «Закона», во втором — «всеобщий детерминизм»). Здесь имеет место следующая самопредикативная закономерность: там, где «причина», «энергия», «форма» и т.п. «желания» возводится в большей или меньшей степени к «не своему», там происходит в большей или меньшей степени отказ от различения «желания» и «долженствования». В частности, детерминистское включение «желаний» в контекст «внешнего» «человеку» делает невозможным это различение как таковое (сравните «теории» в русле психоанализа, марксизма, ислама и т.п., в которых тотальный вынос «авторства» «желания» во «вне» приводит к невозможности различения «желания» и «долженствования» «в» «человеке», что требует специфических компенсирующих «теорий» узнавания/конструирования «квазидолжных» предметов «желания»).
ственно претензия на знание/достижение «долженствования»/ «должного» реализуется через развитые «теории» и «практики» выяснения указанных различий.
Если вернуться теперь к общей проблеме возможности сочленения стратегии «отказа от своих желаний» и «долженствования», то в данном сочленении вполне ясно прослеживается возможность/опасность следования стратегии «квазидолженствования». Типичным примером здесь служит ситуация, в которой человек покрывает любое свое конкретное воздействие на другого человека ссылкой на «внешний» ему «авторитет Закона», что он, мол, совершает «должное» уже только лишь потому, что, «служа Закону (-вообще)», действует вопреки «своему» «желанию». И с точки зрения необходимого условия соответствия минимальным инвариантам различения «желания» и «долженствования» он прав — его заявление вполне в «логике» конфигурирования знаний о «желании» и «долженствовании». Другое дело, насколько данная «логика» применима к данной конкретной ситуации, насколько здесь реализуется вся полнота диспозиции «долженствования», а насколько перед нами редуцирующие реальность «игры предикатов».
[«любовь»]. Помимо «служения», другими примерами возможных стратегий «порождения» особых «чтойностей» (соотносимых/ различаемых с «обычным желанием») через переконфигурирование «кто-желания» являются соответствующие стратегии выстраивания знания о «любви», «вызове», «скуке», «вере».
Одна из самых распространенных фиксаций «любви» как некой особой «чтойности» в человеке-вообще — это в точности отслеживание «источника» «желаемого» в «желании» по схеме: «любить — желать то, что желает любимый»13.
Хорошо видно, что для «любви» мы имеем знание, могущее быть отнесенным и к инварианту «желания», и к инварианту «долженствования»14. Отсюда, в частности, становятся понятными все те дискурсы, в которых «требования любви», не теряя боль-
13 Сравните: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, на все надеется, все переносит» (Павел. 1 Коринф. 13:4—7). «Радость другого человека выступает как цель поведения субъекта; достижение этой цели вызывает у него чувство радостного удовлетворения, радость и удовольствие другого становятся его собственной радостью и его собственным удовольствием» (Шлик М. Проблемы этики) [цит. по: А.Г. Маслоу, 2001, с. 273].
14 Относительно «определений»-инвариантов «желания» «любовь» может быть прочитана как потенция на «тотализацию» «желания», в которой в том числе пропадает акцент на различии в направлении в «отношении» (т.е. как потенция на «снятие» различения между «желанием» и «долженствованием», как «превосхож-дение» обоих).
шинства атрибутов «желания» («мое стремление» и т.п.), позиционируются как «долг» или даже как «высший долг»15.
При этом для диспозиции «любви» очень редко возникают про-блематизации «отчуждения» от «своего» (как это чаще всего бывает с «долженствованием»), т.е. здесь возможна та же «беспроблем-ность», что и для «желания». В этой связи можно провести различение со «служением»: для «любви» работает не фиксированное «другое» («внешнее»), которое знается как (дающее) «более са-мостное», чем то, что сейчас есть «мое», а внимание к «желаниям» «другого», который знается как ценящий «меня теперешнего», т.е. мы имеем объятие двух «наборов» «своего» (двух наборов «возможных желаний») без противопоставления их.
[«вьоов»]. Еще одна возможность знания особой «чтойности» в человеке-вообще, отличимой от «обычного желания» через фиксацию специфичной конфигурации «кто-желания», — это различение «логики вызова».
«Логика вызова», «толкающая партнеров неустанно превышать ставку другого», лишь в широком обобщении (в котором уже теряется различимость «вызова» как такового) может быть истолкована как следование «желанию превосходства» [Ж. Бодрийяр, 2000, с. 94], в своей же специфической данности «вызов» фиксируется как то, что «приходит» вопреки имеющимся у человека «своим» «желаниям», — то, про что человек может знать, что он этого «не хочет», но с чем человек «ничего не может поделать», — он «автоматически» вынужден совершать нечто — «принимать вызов». В «вызове» «желаемое» предстает как пришедшее из «чужого»-«чуждого» «желания»; причем уже после первой итерации оно становится «чужим» для обоих участников: ответить, «кто желает», в «вызове» не может уже никто.
[«скука»]. «Скука» — другая возможная «чтойность», знание которой может получать свою специфичность через различение в «кто-желания».
Что есть «скука» в своем минимуме — это невозможность для человека чем-либо «заинтересоваться» в предъявляемых ему обстоятельствах. «Изводящее желание хоть какого-нибудь желания» — образцовое переживание «скуки». То есть в минимальной определенности «скука» — невозможность стать «желающим» и тяготение этим, т.е. «желание» получить некий «источник желания». Причем «скучающий» как таковой — это тот, кто ждет инициации
15 Более того, специфическое акцентирование на отличении «любви» от «обычного желания» может приводить к знаниям, в которых «любовь» начинает позиционироваться как особая «чтойность»/ отправление человека-вообще, целиком противоположное «желанию» как таковому.
«желания» от «внешнего» ему — «желает» найти «автора» для «своих» «желаний» (будь то «интересное дело» или «интересный человек»).
(«Смертельность скуки» — оборотная сторона самопредикаций, выстраиваемых через приоритет «желаний»: то, что при приоритете, например, «долженствования», есть лишь временное явление — всего лишь пауза в делах (ибо все заняты делом, содержание и порядок которого идет не от «своего»), во время которой можно отдохнуть или сделать еще не сделанное или никогда не могущее быть полностью доделанным (молитва и т.п.), при жизни, координирующейся через «желание», есть потеря основы, пришествие «пустоты».)
[«ве^а»]. И наконец, остановимся на возможности положения в одно поле со знанием «желания» такой уникальной «чтойности», как «вера» [в Бога].
«Вера» в своей минимальной определенности может быть ухвачена как «отношение человека с Абсолютным Нечто». «Абсолютным Нечто», знаемым как то, что может объять в себе все возможные различения и единства; как то, что в своей «экстремальности» предстает и как «определенное нечто», и как «всё» («всё», которое в том числе включает/преобразует и первый полюс отношений — «человека»). Так что «вера» с полным правом может представать и как «знание» (Бога), и как «желание» (Бога), и как «долженствование» (по отношению к Богу), и как «воление» (к Богу). В частности, находясь в поле знания о «желании», «вера» может знаться как «желание» человеком Бога, которое «производит» сам Бог, но «начало» которого для человека — дело самого человека, которое вместе с тем для человека самого по себе невозможно, и т.д.16
Таким образом, в знании «веры» мы имеем возможность розыгрыша такого уникального «авторства», которое требует в знании себя «чуда» (т.е. превосхождения в том числе всех возможных «логических противоречий») и выстраивания таких дискурсов и практик, в которых разыгрывается «чудесная чтойность», объединяющая в себе и «знание», и «желание», и «долженствование», и «воление», а равно принимающая в себя все специфичности и «служения» и «любви».
В этой связи, например, суженные трактования «веры» как всего лишь «(неполноценного) знания» и/или как «желания существования Бога» (сравните кантианскую формулу: ~ «если человек хочет быть моральным, то он обязан хотеть существования Бога»), или как «страстного желания» (сравните «негативную теологию»
16 «Итак, возлюбленные мои, как вы всегда были послушны, не только в присутствии моем, но гораздо более ныне во время отсутствия моего, со страхом и трепетом совершайте свое спасение, потому что Бог производит в вас и хотение и действие по Своему благоволению» (Павел, посл. к Фил., 2. 12—13).
Хоркхаймера: ~ «Абсолют не познается позитивно, но присутствует в нашем страстном желании») будут чрезвычайно специфическими «играми предикатами», которые могут приводить к совершенно не безобидным практикам17.
III. Пять разрывов в «чтойности» «желания» и их «разрешение»
Относительно «желания» как некой «чтойности», которую «имеет» «человек», с обязательностью фиксируются целые серии возможных проблематизаций — серии точек разрыва очевидности «имения» «желания» человеком-вообще. В каждом из конкретных наборов знания «про человека и желание» могут акцентироваться те или иные «разрывы очевидности» и предъявляться некие способы их «разрешения». Учитывая ключевую роль знания «желания» в процедурах самопредикации человека, всякая попытка их типизации не может быть бесполезной.
Если попытаться привести некую особо показательную, сводную формулу разрывов, могущих знаться относительно «имения» «человеком» «желания», то, остановившись на одном из наиболее общих уровней возможных структурирований «желания», можно предъявить, например, такой «квинтет фатальной лживости желания»:
«"То нечто, что есть" Ф "тому нечто, что я имею в качестве желаемого/желанного" Ф "тому нечто, что я получу в результате исполнения желания", и даже если я буду "знать", что получил то, что "желал", — я этим нисколько не застрахован от неудовлетворенности от прекращения "акта-желания", но мало того: то, что это "я желал", — вовсе не является гарантированным: всегда остается возможность узнать, что "это не ты желал"; в дополнение же ко всему: тот, кто пожинает "плоды" "желания" (и/или "знает" о "достижении" "желаемого"), — обреченно всегда не тот, кто "начинал желать"...»
Вот такой вот весьма малоочевидной «чтойностью» может знаться «желание». И соответственно предицировать себя «в ведении своей жизни» человек будет весьма по-разному в зависимости от того, какие из разрывов он знает и какие «возможности» относительно них он признает за человеком-вообще.
[три стратегии «разрешения» разрывов]. Если опустить все подробности, то предъявляемая здесь фундаментальная проблематичность «чтойности» «желания» есть как минимум знание о (фатальной) «неудаче»/«бессмысленности» «имения», и/или «протекания», и/или «удовлетворения», и/или «осуществления» любого возможного для человека-вообще «желания».
17 Обсуждение данной темы см. в [А.А. Субботин, 2009, разд. 2e3, 3с].
Знание о «возможности» «преодолевания» данной «неудачи»/ «бессмысленности» — это знание о «путях»/«техниках»/«инстанциях», могущих «преодолеть» («снять»/«разрешить») знаемые человеком разрывы.
Соответственно возможны три основных типа стратегий в выстраивании знаний о «разрешении» разрывов «желания» и наделении «желания» «смыслом»:
1) со стороны «внешнего»/«желаемого»:
— введение «внешней точки зрения» на «желание» ^ Бог, Природа;
2) со стороны «отношения»/«акта-желания»:
— придерживание тактики (знаниевой или «практической») «недостижения желания»;
— отделение «удовлетворения»/«смысла» «(акта-)желания» от «реальных диспозиций» «желания»;
3) со стороны «своего»/«желающего»:
— конструирование «достигающих стратегий» («теорий», «практик») ^ «магия», «виртуальная реальность»;
— принятие/воспитание себя как «недостигающего» ^ «бунт», «радикальная конечность».
Кроме того, возможны некоторые комбинации данных стратегий (сравните «снятие» возможных разрывов через «сообщество»— «полноценный субъект», которое предстает и как тотализация «своего», и как «внешнее», могущее достигать «желаемое» (т.е. перед нами попытка смешения первой и третьей стратегий))18.
Заметим сразу же: именно «масштабность» данных стратегий (задействование ключевых координат ведения человеком его жизни), пожалуй, лучшим образом демонстрирует самопредикативную силу знания «чтойности» «желания». Человек, зная/узнав о том или ином «разрыве, неизбежно входящем в состав любого имее-мого им желания», неминуемо будет «выстраивать»/«искать»/«вос-принимать (готовые)» знания о том, как быть с этими «разрывами». Будучи фундаментально не-обходимыми для ведения человеком его жизни, знания о специфике «чтойности» фундаментальной переменной «желание», будучи поставлены под угрозу стать знаниями о фундаментальной «неудачности» человеческой жизни, с обязательностью «втягивают в себя» все имеющиеся у человека знания о наиболее значимых для него диспозициях его жизни (вплоть до оснований его «смыслового универсума» в целом), специфическим
18 Здесь же можно упомянуть, что основная схема построения «теорий» о фундаментальной причине фундаментальных разрывов «в» человеческом «желании» выстраивается через опору на «тривиальное» положение: «главное препятствие для успешного существования «желаний» человека — то, что он является/знается конечным существом («индивидом», «личностью»), живущим в бесконечном (относительно него) мире»/«то, что он не один в мире».
образом переконфигурируя их под задачу добиться желаемого — иметь могущее быть «успешным»/«осмысленным» «желание».
Из сказанного вполне очевидной становится плодотворность типизаций самопредикаций по специфичности знаний о разрывах «чтойности» «желания» и об их «разрешении». Далее мы коротко остановимся на наиболее характерных вариантах стратегий «разрешения» разрывов в «чтойности» «желания»19.
[введение «внешней точки зрения» на «желание»; Бог, Природа]. Наиболее распространенной стратегией «разрешения» разрывов в «желании» является объявление данных разрывов проявлением «недостатков» самого человека-вообще. Причем это может разворачиваться и как объявление о «недостатке» «знания» человека-вообще («на самом деле разрывов нет»), и как объявление о неправомочности для человека-вообще пытаться самому «разрешать» разрывы («"желанием в полном смысле слова" и возможностями по отношению к нему обладает не он, а некая "внешняя" ему инстанция, для которой «желание» и является «безразрывным»/ «осмысленным"»).
Итак, первая стратегия «преодоления» разрывов «желания» и/ или наделения его «смыслом» (в том числе в случае, если разрывы знаются как несущие «фундаментальный смысл») — это «нахожде-ние»/«конструирование» неких «внешних» человеку точек отсчета.
Ясно, что в своем традиционном виде наиболее успешная точка отсчета — это Бог. Именно со стороны Бога как «экстремальной инстанции», в которой/для которой «снимаются» все различения и/или которая «обладает» возможностями, способными «преодолеть» все различения, человек может получить «логическое» и/или «онтологическое» «разрешение» указанных разрывов20. (Понятно, что соответствующее «психологическое» «разрешение» выстраивается за счет дополнительных различений/переопределений в чело-веке-вообще.)
В качестве примеров можно вспомнить и попытки выстраивания безразрывных каузальных цепочек «желания» в насквозь детерминированной «вселенной» ислама (что коррелирует с практиками
19 В статье мы приводим самые общие схемы, в частности не проводя уточнений касательно отдельных видов разрывов, хотя ясно, что в конкретных самопредикациях всегда могут быть отдельно разыграны, например, разрыв «желаемое»—«Х-желания» и разрыв «желавший»—«получивший».
20 Формулируя в виде тезиса: «лишь "Всеведение и Всемогущество" способно "желать"/"долженствовать" во всей полноте (так как лишь оно способно "знать", «"что желается/долженствуется", и способно осуществить то, "что желается/дол-женствуется", не обманываясь на этот счет) или "дарить" данную способность другому». (Обсуждение темы возможности полноты «долженствования» для человека в связи с кантовским подходом к морали см. в работе автора [А.А. Субботин, 2001]; связанные тезисы, разбираемые в разделах «Ось "желание"—"долженствование"» и «"Желание" на фоне Бога», также см. в работе автора [АА. Субботин, 2009]).
«паранджи» и «всемирного джихада»), и рассмотрение «тщеты» самостоятельного осуществления своих «желаний» человеком как «урока», данного ему в христианстве (что коррелирует с практикой «греха и покаяния»), и теории «всего наличного мира желаний» как мира «страданий»/«майи» («кажимости») в буддизме (что коррелирует с практиками «безразличия к жизни»/«достоинству личности»).
Другая инстанция, в которой «закрываются» названные разрывы, — это Природа.//«детерминистски устроенная Вселенная», именно с «ее точки зрения» «желание» также может быть наделено «смыслом». Например, именно отсылка к «инстинктам размножения» превращает весь спектр изначально проблематичных знаний человека о своих «сексуальных желаниях», их «предметах» и стратегиях их «достижения» в наделенный «смыслом», «прозрачный», «необходимый», «успешный» и т.п. «механизм».
Прячась за некими «универсальными законами», «случайностями, приводящими ко всеобщей гармонии», и т.п., человек получает возможность знать свои «желания» как «успешные» в общих координатах имеемого им «смыслового универсума».
[стратегия «недостижения желания»]. Вторая стратегия «разрешения» знаемых относительно «желания» разрывов — это культивация «самостоятельной ценности» «имения» такого «желания», «какое оно есть», — акцентирование на возможной «самодостаточности» для человека-вообще «имения» им «выделенного отноше-ния»/нахождения в («актуальном») состоянии «желания». Огрубляя: «ну и что, что есть разрывы в желании, оно и такое хорошо».
Например, в контексте разрыва «желаемое» уу. «плод-желания» разыгрывание «ценности недостижения» «желания» может проходить по категории «условие возможности»/«проявленность» таких «свойств» человека-вообще, как «свобода», «конечность», «не скука существования» [А.А. Субботин, 2009, разд. 2ё1'3]. Сходным образом может выстраиваться и знание о «свойствах» и «ценности»/ «смысле» «имения» «желания (с разрывами) самого-по-себе».
Сравните известное: «велик тот, кто отказался от своего желания, но еще более велик тот, кто держится за него, после того как отказался» [С. Кьеркегор, 1998, с. 24].
Вариациями стратегии «преодоления» разрывов в «желании» (спасения от «лживости желания») через отказ от его «достиже-ния»/«осуществления» являются различные формулы «довольства близким осуществлением желаемого»: «я могу получить это прямо сейчас и потому имею право/мне нравится "бездействовать" и/или постоянно "отодвигать осуществление" данных "желаний" на потом»... «Убегание от исполнения желаний» может знаться как более «ценное», чем «обладание желаемым», например, в силу аргумен-
тации о «ценности (ощущения) более богатой "реальности" внутреннего мира» — раз нечто нет (в его «фактичности»), то оно «глубоко», «многозначно», нагружено «моими чувствами»/«моим Я», когда же оно будет, то сразу станет «плоским и банальным», как любой предмет наличного мира (соответственно чем больше «име-емых» (= нереализованных) «желаний», тем «реальнее»/«богаче» «личность»).
Придерживание тактики «довольства близким осуществлением желания» позволяет человеку как избежать возможной «неудачи» «осуществления» «желания» (сравните стратегию «магии»), так и «игнорировать» большинство разрывов (а равно перевести вопрос о возможной «бессмысленности» «желания» в «осмысленность»— «ценность» «имеющихся чувств»).
[«отказ от желаний»]. Заметим здесь, что стратегия «недостижения желания» близко подходит к широкому полю знаний о «пользе» «отказа от желаний».
В определенном смысле «отказ от желаний» также является стратегией разрешения их проблематичности. Однако это есть вырожденная стратегия: в подобных знаниях о человеке-вообще мы имеем не выстраивание «теорий», как «преодолеть» разрывы, а, наоборот, их тотализацию (подкрепленную легитимациями «почему не надо желать»). Учитывая же, что «полного» «отказа от желаний» (сразу) требовать невозможно, знания об «отказе от желаний» в любом случае должны включать некие «теории», в которых «объясняется», что делать с «имеемыми» «желаниями» и их конкретными разрывами (в чем их «смысл»), т.е. придерживание стратегии «отказа от желаний» означает задействование той или иной стратегии «преодоления» разрывов «чтойности» «желания» в собственном смысле. Сказанное тем более справедливо для самопредикаций, в которых выставляются требования «отказаться» лишь от части «желаний», оставшиеся «желания» должны знаться как могущие быть «успешными»/«осмысленными».
[отделение «удовлетворения» «желания» от «реальньх диспозиций» «желания»]. Каузальным вариантом фиксации «самодостаточности» для человека-вообще «имения» им «выделенного отношения» являются различные теории, в которых «процесс удовлетворения» «желания» (и соответственно «смысл» «желания») полностью или частично отделяется от «реального положения дел» в диспозиции «желающий»-«желаемое» (-«Х-желания») (-«плод-желания»). Среди подобных теорий в качестве базовых можно выделить: — теории о возможности/необходимости «неотличения» чело-веком-вообще «желаемого»/«желанного» и «плода-желания»;
— теории о возможности/необходимости для человека-вообще «жить в том (и с тем), что стало, "не сравнивая" его с "(первоначаль-
но) желаемым"», а отдав, например, себя «новому желанию» или «смирившись» с «полученным». (Сравните стратегии «могущего» «себя».)
Понятно, что данные теории не только не могут «закрыть» все могущие знаться разрывы в «желании» (например, потерю «акта-желания», изменение «кто-желания»), но и заменяют «реальную» «успешность» «имения» человеком «желания» на «как бы-успеш-ность» («успешность для данного человека»/«успешность незнания реальности»...), в этом данные теории близко смыкаются со следующими стратегиями «разрешения» разрывов в «желании».
[стратегия «могущего» «себя»: конструирование «способов» достижения «желаемого»]. К третьей стратегии относятся всевозможные знания, в которых презентуются способы «успешного» «имения» «желания», причем данный «успех» знается как возможный силами «самого человека». Таким образом, «чтойность» «желания» знается как входящая в круг «возможного» человека-вообще — «требуются лишь специальные «техники», чтобы добиться своего».
Парадигмальными здесь выступают различные виды «магии». «Основная идея магии — немедленная и безграничная эффективность непосредственного творения. В магии между желанием и его осуществлением нет разрыва» [М. Мосс, 2000, с. 154]. Естественно, что здесь речь идет о знании: «магия = способ преодоления разрывов». Человек знает это, и так, зная, задействует различные «практики», через которые он пытается «жить» так, как будто это не «лишь знание», а «так оно и есть на самом деле»: «магии удалось преодолеть разрыв».
Другой (во многом схожей с «магической»21), современной формой «разрешения» разрывов относительно «желания» через задействование «специальных, доступных человеку техник», является так называемая «виртуальнаяреальность». Человек начинает знать «себя» (и свои «желания») как могущего быть перемещенным в особый «мир», в котором исчезает проблематичность «желания» как такового, в котором все (или многие) знаемые человеком разрывы начинают представать как «разрешаемые». То, насколько «реально» становится возможной знаемая так «техника» «преодоления» разрывов в «желании» и что для этого должно быть «урезано» в «чтойности» «желания» (или врезано в человека в прямом смысле данных слов), — этот вопрос остается открытым. Прослеживание требуемых здесь «компенсирующих практик» и последствий принятия стратегии «виртуальной реальности» в целом — дело весьма актуальное, однако выходящее за рамки данной работы.
21 Аргументы в пользу такой схожести см., напр., в работе К.Е. Таратуты [см.: К.Е. Таратута, 2005].
[стратегия «могущего» «себя»: «бунт»/«радикальнаяконечность»].
И наконец, человек может знать за собой «возможность» «иметь» «желание» со всеми его «разрывами» как «успешное»/«осмысленное» «через абсурд». В том смысле, что человек постулирует наличие «высшего смысла» в существовании человека-вообще как «вечного неудачника своих желаний», причем без всякого привлечения каких-то «внешних» человеку-вообще инстанций/точек отсчета или «удовлетворения» жизнью в «наличном мире».
Человек-вообще для данной стратегии знается как «ничто среди наличного нечто»/ «прореха в теле бытия»/«радикально конечный и принимающий свою конечность»/ «абсолютно свободный среди абсолютно детерминированного мира», при этом «неудача» «имения» им своих «желаний» трактуется как «проявление» и/или «следствие» данной «сверх-выделенности» «человека» среди мира
Говоря коротко, стратегия «преодоления» разрывов в «желании» и/или наделения «желания» «смыслом» в данном случае — это «упивание» «разрывами»/«бессмыслицей» «желания» с одновременным провозглашением некоего «чудесного» «Возможного» челове-ка-вообще, которое «в конце концов» приведет к «Успеху»/«Смыс-лу»22.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: Трактат по социологии знания. М., 1995.
2. Бодрийяр Ж. Соблазн. М., 2000.
3. Камю А. Бунтующий человек. М., 1990.
4. Кьеркегор С. Страх и трепет. М., 1998.
5. Лакан Ж. Ниспровержение субъекта и диалектика желания в бессознательном у Фрейда // Инстанция буквы, или Судьба разума после Фрейда. М, 1997.
6. МаслоуА.Г. Мотивация и личность. СПб., 2001.
7. МоссМ. Социальные функции священного. СПб., 2000.
8. Сёрл Д. Открывая сознание заново. М., 2002.
9. Субботин А.А. Практика критического разума: дипломная работа. М., 2001. URL: http://a2subbotin.narod.ru/index1.html (дата обращения: 24.03.2009).
22 В качестве примера здесь конечно же можно привести риторику А. Камю в его «Эссе об Абсурде», «Бунтующем человеке» [см.: А. Камю, 1990] и других работах. Сравните в этой связи пассажи из работ Л. Шестова (см. напр., «Апофеоз беспочвенности» [Л. Шестов, 1995]; «РоГевГав С1аушш», «Афины и Иерусалим», «На весах Иова» [Л. Шестов, 1993]; «Киргегард и экзистенциальная философия» [Л. Шестов, 1992]), в которых предшественник Камю вроде бы двигается в сходном направлении, однако вся его логика «от абсурда» выстраивается в строго теистических координатах, так что Шестов в строгом смысле является певцом стратегии разрешения разрывов в «желании» «через Бога», а не через «возможное человека».
10. Субботин А.А. Исследование самопредикаций человека. URL: http://a2subbotin.narod.ru/index2.html (дата обращения: 24.03.2009).
11. Таратута К.Е. Виртуальная реальность и магия: проекты прямой операциональное™ желания // Философия желания /Ред. И.В. Кузина СПб., 2005.
12. Хюбнер Б. Произвольный этос и принудительность эстетики. Минск, 2000.
13. Шестов Л. Киргегард и экзистенциальная философия. М., 1992.
13. Шестов Л. Соч.: В 2 т. М., 1993.
14. Шестов Л. Соч. М., 1995.
7 ВМУ, философия, № 2
