Селевк Никатор. Создание династии

Журавлева Н.В.

СЕЛЕВК НИКАТОР. СОЗДАНИЕ ДИНАСТИИ

К рубежу IV-III вв. до н.э. основная задача, стоящая перед наследниками Александра — захват власти — была выполнена1. Бывшая «великая» империя оказалась разделенной на несколько частей, каждая из которых в дальнейшем шла по своему пути развития. Несмотря на то, что все эллинистические державы имели многие общие черты, существовали и принципиальные различия между ними, обусловленные в первую очередь историческим и культурным развитием тех областей, которые оказались под властью той или иной эллинистической династии.

После битвы при Ипсе обширные азиатские территории оказалась в руках Селевка Никатора, перед которым, как перед первым представителем новой династии, стояла нелегкая задача — удержать завоеванную власть и обосновать ее справедливость. В связи с этим появляются многочисленные легенды, рассказывающие о пророчествах, совпадениях, снах, приметах и т.п., связанных с предсказанием будущей власти (App. Syr. 56; Arr. Anab. VII. 22; Diod. XVII.116; Pl. Alex. 76; Arr. Anab. VII. 26.2; Curt. X.5; Diod. XVIII. 1. 4; Diod. XIX. 90.4; Plut. Dem. XXIX).

Не вызывает сомнений, что для основной части греко-македонского населения новых государственных образований, также как и для самих диадохов, образцом для подражания и идеалом как в военных, так и в других свершениях, был Александр. Следовательно, наиболее выигрышным вариантом для каждого из его последователей было связать так или иначе свою власть с правлением Александра — доказать, что либо сам он предвидел переход царствования в руки того или иного правителя, либо найти или создать параллели в политике, военных захватах, практике обожествления.

В первую очередь Селевку необходимо было создать новую династию. Одним из первых и решающих шагов его деятельности в этом направлении стало принятие царского титула. Несмотря на то, что в среде, например, вавилонского населения, он, будучи официально сатрапом этих земель, именовался царем с 311 г. до н.э., греко-македонское население державы не могло так быстро согласиться на подобное нововведение, и потребовалось некоторое время и события, чтобы можно было начать пользоваться этим титулом среди греко-македонцев.

Первыми из диадохов, получившими царский титул, стали Антигон и Деметрий, которых жители Афин удостоили такой почести за восстановление демократического правления: «Афиняне были первыми, кто провозгласил Деметрия и Антигона царями, хотя до этого оба всячески отвергали это звание — оно считалось единственным из царских преимуществ, по-прежнему остающимся за потомками Филиппа и Александра и недосягаемым, недоступным для прочих. Афиняне были единственными, кто нарек их богами-спасителями» (Plut. Dem. X)2. Плутах не скрывает своего отрицательного отношения к этому почину афинян, считая, что подобное преклонение перед Антигоном и Деметрием (помимо присуждения царского титула, последние удостоились многих излишне раболепных почестей) лишь повредило последним (Plut. Dem. X-XI).

Некоторое время спустя, после блестяще одержанной победы в битве при Кипре этот титул признается не только жителями Афин, но и всем народом (Plut.Dem. XVIII; App. Syr. 54; Diod. XX. 53.2). Другие диадохи не могли не последовать этому примеру: «...Тогда Египет поднес царский титул Птолемею (...ßaaiXea тоу ПтоХецаюу ауг|у6'П'еиаау.), чтобы никто не подумал, будто побежденные лишились мужества и впали в отчаяние — а дух соперничества заставил последовать этому примеру и остальных преемников Александра. Стал носить диадему Лисимах (каь yap Лиа'ьцахос Гр^ато фореьу 8i,a8r|ia...), надевал ее теперь при встречах с греками Селевк, который, ведя дела с варварами, и прежде именовал себя царским титулом (ßaaiXeuc èxpriaTi£e)» (Plut. Dem. XVIII). Рассказ Аппиана почти полностью совпадает с версией Плутарха: «И Птолемея его собственное войско провозгласило царем (a^eine ...

ßaaiAea), чтобы, вследствие поражения, ой ни в чем не был унижен сравнительно со своими победителями. Так удалось им обоим одновременно добиться одного и то же; за ними тотчас последовали и другие, и все из сатрапов стали царями (ßaaiAeic ... èyiyvovTo). Вот как и Селевк стал править (eßaaiAeuae) Вавилонией» (App. Syr. 54-55) и с пересказом Диодора «Птолемей, не упав духом вследствие своего поражения, также принял диадему и всегда (с тех пор) подписывался царем. Вслед за ними (Антигоном и Птолемеем) и другие династы ревностно стали провозглашать себя царями (a^riyOpeouoi) кантоне ßaaiAeic): Селевк, который недавно присоединил к своим владениям восточные сатрапии...» (Diod. XX. 53. 2) .

Нельзя не обратить внимания на тот факт (он отмечен и всеми античными авторами), что царский титул присуждается фактически одновременно всем диадохам. Действия Антигона и Деметрия послужили своеобразным «толчком» для подобных же действий со стороны их соперников. При этом основание для присуждения этого титула не так уж и важно — им может являться как поражение, так и победа. На наш взгляд, именно последний факт является наилучшим доказательством того, что греко-македонское общество было полностью готово к этим переменам — необходим был лишь формальный мотив и прецедент.

Однако помимо принятия царского титула, необходимо было проводить такую политику, которая удовлетворяла бы разнообразные слои населения, оказавшиеся под властью новой династии. Весьма показательна в этом плане политика Селевка по отношению к Вавилонии. В противоположность Антигону, который никогда не признавался вавилонянами законным преемником власти вследствие своей политики по отношению к данному региону (Diod. XVIII, 73, 3-4; XIX. 12.3, 13.2; XIX. 19), Селевк сумел добиться уважения со стороны местного населения, что позволило ему впоследствии легко захватить этот город (App. Syr. 54; Plut. Dem. VII)4. Показательным является и то, что, как уже отмечалось, здесь его стали именовать царем гораздо раньше, чем в среде греческого населения.

Многие античные авторы отзываются о Селевке как о человеке и правителе, который проявляет огромное внимание к культурам, историческим и религиозным ценностям разных народов: «Что из тех, кто принял власть после Александра, Селевк был самым крупным человеком, что он обладал наиболее царственным образом мыслей и правил обширнейшей после Александра страной — это, по-моему, не подлежит сомнению» (Arr. Anab. VII. 22); «Селевк, я убежден, из всех царей был человеком самым справедливым и по отношению к религии наиболее благочестивым; во-первых, этот Селевк отослал назад в Бранхиды милетцам медное изображение Аполлона, которое было увезено Ксерксом в мидийские Экбатаны, а во-вторых, основав Селевкию на Тигре, переселив туда соседних с нею вавилонян, он оставил нетронутыми стены Вавилона, оставил невредимым храм Бэха и разрешил жить вокруг него халдеям» (Paus. 1.16).

Несомненно, особенности политики Селевка, его внимание к различным народам, проживающим на территории его державы, отличие этой политики от политики других диадохов объясняется особенностями самого государства. На наш взгляд, в любом государственном образовании, подобном державе Селевкидов, не могла проводиться какая-либо другая политика — она была бы изначально обречена на неудачу. И заслуга Селевка именно в том, что он сумел понять особенности этой державы, продумать необходимую политическую доктрину, внедрить ее в жизнь и убедить своих последователей в необходимости ей следовать.

Одним из первых шагов в укреплении власти стало принятие новой Селевкидской эры. Отсчет годов стал проводиться в соответствии с правлением Селевка. Надо отметить, что здесь не было создано ничего принципиально нового с точки зрения восточного государства5, и самим появлением Селевкидской эры мы обязаны Антиоху I, который продолжил отсчет лет, начатый его отцом, а не стал придерживаться древневосточной практики, когда с правлением нового монарха летоисчисление начиналось заново. На территории Вавилонии, которая первой оказалась в руках Селевка, и раньше было при-

нято датировать документы по годам правления того или иного монарха, и жители этой области стали первыми, кто начал отсчет времени по годам правления Селевка. Правление Селевка I Никатора, в соответствии с вавилонскими хрониками, началось осенью 311 г., немного спустя после взятия Вавилона, хотя официальной династией, правящей здесь, до 307/8 г. до н.э. считались все еще Антигониды. Несмотря на это, вавилонские документы уже датируются в это время по Селевку I, рассматривая именно 311 г. до н.э. началом его правления (самый ранний опубликованный текст 1/3/8 — Апрель, 16, 304 — СТ IV (29 d)6. Необходимо отметить, что отсчет годов в македонском и вавилонском календарях не совпадает. Так, в вавилонском календаре начало Селевкидской эры приходится на 1 день месяца Нисан (3 апреля) 311 г. до н.э., а в македонском — на первый день месяца Диос (7 октября) 312 г. до н.э.

Как мы видим, вавилоняне, которые и раньше были под властью персидских царей, восприняли сам факт завоевания и подчинения чужеземной династии как должное, и рассматривали и Селевка I, и последующих царей династии в качестве преемников властелинов Востока.7 Во многих Вавилонских документах Селевкиды имеют все те титулы, которыми обладали монархи более ранних периодов — «царь», «великий царь», «законный царь», «царь Вавилона», «царь всех стран», «царь мира»8.

Управление таким обширным и разноликим государством как держава

Селевкидов было едва ли под силу одному человеку. Это явилось одной из причин внедрения в практику государства обычая назначать еще при жизни правящего монарха одного из сыновей (обычно старшего)9 наследником с правом управления восточными сатрапиями. Такая практика была необходима с нескольких точек зрения, но, вероятно, основной причиной являлось желание царей избежать борьбы за трон в случае смерти

правителя10.

Первым царем, ставшим соправителем своего еще пребывающего в полном здравии отца, стал Антиох I, назначенный царем-соправителем верхних сатрапий. Опуская предшествующую этому событию романтическую историю, которая формально послужила причиной решения Селевка, остановимся на описаниях самого события, которые достаточно подробно дошли до нас в передаче Плутарха и Аппиана (App. Syr. 61; Plut.Dem.XXXVIII).

За исключением единственного различия (в передаче Аппиана воля царя объявлена на собрании войска (Tiqy атратшу ашауаушу), в передаче Плутарха — на народном собрании (¿ккХ^а'ьау аОро'ьааута эти версии совпадают11. В контексте

нашей работы принципиальными являются несколько моментов. Во-первых, Селевком заложена традиция отдавать старшему сыну в управление верхние сатрапии — здесь мнения обоих авторов полностью совпадают. Сам Селевк мотивирует это решение тем, что ему самому, в связи с возрастом, слишком сложно управлять столь большим государством, но, несомненно, реальная причина была иной — воспоминания о том, сколь длительная и ожесточенная борьба развернулась за наследство Александра, были к 292 г. до н.э. еще слишком свежи в памяти, и Селевк, как основатель династии, хотел обезопасить свою еще молодую державу от повторения подобных событий. Несомненно, свою роль сыграла и величина царства — находясь в западных областях, трудно было следить за положением дел на Востоке, а доверить управление этими областями было надежнее сыну, который формально уже назывался царем, чем какому-либо другому управляющему.

12

Интересная версия была выдвинута В. Тарном . По его мнению, в 293 г. до н.э. видимо, имело место нашествие номадов в Бактрию, которое повлекло за собой разрушение многих городов, которые, согласно античным источникам (Strata. XI. 10. 2; Plin., NH, VI. 27) были восстановлены позже в правление Антиоха I и названы по его имени: Александрия в Маргиане, позднее Антиохия (Мерв)), Александрия Эсхата (Крайняя), позднее Антиохия в Скифии, Антиохия Тармита. Подобное положение дел на Востоке также могло повлиять на решение Селевка «откомандировать» туда сына, вверив ему все царские полномочия. Это предположение можно принять лишь с определенными

13

оговорками , но на наш взгляд оно заслуживает внимания.

Несомненно, речь, с который выступил Селевк перед своими поданными имела и еще один концептуальный момент. И Аппиан, и Плутарх отмечают слова Селевка о том, что «решение царя принимаются ради общего блага, а потому должны почитаться прекрасными и справедливым» (каХа ка' б'ькаьа та 8окошта ßaaiAei цета тои аицфероцтоа ^уе'аОа') (Plut. Dem. XXXVIII) и что «всегда справедливо то, что постановлено царем» (аеь бькаюу еТ^а' то тсроа Раа'Хеша от^оце^оу) (App. Syr. 61). Насколько нам известно, это первый случай в монархической практике, когда царь столь ясно выражается о том, как должно относиться к его решениям и поступкам. Этими словами Селевка была заложена монархическая идеология, которой придерживались впоследствие не только представители династии Селевкидов, но и другие эллинистические монархи.

По свидетельствам Вавилонской хроники у Антиоха уже был некий опыт управления. До 292 г. до н.э. он действовал в качестве коронованного принца в Вавилонии14. Передача власти над восточными сатрапиями, естественно, не означала отказа Селевка I или следующих представителей династии Селевкидов от власти. В официальных документах, как греческих (RC, 9; RC. 36; OGIS, 214), так и восточных, упоминаются оба царя, легенды на монетах также включают два имени.

ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ ВЛАСТИ

Следующий пункт пропаганды Селевка — это обоснование законности и предопределенности власти. Сюда мы можем отнести легенды, оракулы и предопределения двух типов — доказывающие преемственность власти от Александра и содержащие различные предзнаменования будущей власти над Азией.

К первой группе (связь с Александром) в первую очередь следует отнести легенду о спасенном венке, пересказ которой сохранился у нескольких авторов. Несмотря на то, что не все источники, описывающие события, упоминают Селевка, нам представляется необходимым для дальнейшего сопоставления привести все варианты этой легенды. Вот как выглядит она в изложении Арриана: «Существует такой рассказ: большинство могил ассирийских царей выстроено среди озер и болот. Александр во время плавания по озерам сам правил триерой; сильным ветром у него с головы снесло шапку с диадемой: шапка, как более тяжелая, упала в воду, а диадему ветер подхватил, и она застряла в тростниках, выросших на могиле какого-то древнего царя. Это он сам истолковал как знамение будущего, тем более, что какой-то моряк, поплыв за диадемой, снял ее с тростника, но, чтобы не замочить ее, держал, плывя, не в руках, а надел себе на голову. По словам многих, писавших об Александре, Александр подарил ему талант за усердие и велел отрубить голову, так как прорицатели тут же объявили: «нельзя оставить на свете голову, на которой была царская диадема». По словам же Аристобула, талант моряк получил, но и был высечен за то, что надел диадему. Он же говорит, что диадему Александру доставил какой-то финикийский моряк; некоторые же называют Селевка. Это предвещало Александру смерть, а Селевку — великое царство. Что из тех, кто принял власть после Александра, Селевк был самым крупным человеком, что он обладал наиболее царственным образом мыслей и правил обширнейшей после Александра страной — это, по-моему, не подлежит сомнению» (Arr. Anab. VII. 22).

Аппиан также подробно описывает эту историю: «Некоторые думают, что еще при жизни Александра и на его глазах Селевку было другое подобное предзнаменование будущей власти. Когда Александр возвращался в Вавилон из Индии и в самой Вавилонии плыл по болотам, выясняя, может ли Евфрат орошать ассирийскую землю, поднялся сильный ветер и сорвал с его головы диадему; она унеслась и повисла на тростниках на могиле какого-то древнего царя. Это было знамением близкой кончины царя; какой-то моряк, бросившись вплавь, положил эту диадему себе на голову и, не замочив ее, доставил Александру. И тотчас же от царя за усердие получил в подарок талант серебра. Ко-

гда же гадатели настойчиво требовали, чтобы ой был казнен, то одни историки говорят, что Александр послушался их, другие же, что он возражал против этого. Но некоторые ничего не упоминают из этого, а говорят, что вовсе не моряк, но Селевк поплыл за диадемой Александра и что Селевк положил ее себе на голову, чтобы ее не замочить. Как ни как, оба знамения, в конце концов, исполнились над обоими: Александр окончил свою жизнь в Вавилоне, а из преемников Александра — Селевк воцарился над наибольшей частью его земель» (App. Syr. 56)

Значительно более лаконичен Диодор: «Когда он плыл по какому-то узкому рукаву, совершенно закрытому нависшими над ним деревьями, веткой сорвало с него диадему. Она упала в озеро; один из гребцов подплыл к ней и, желая доставить ее в полной сохранности, надел себе на голову»15 (Diod. XVII. 116).

Как мы видим, версии Аппиана и Арриана совпадают почти полностью, причем и в одной, и в другой упомянут как моряк, так и Селевк, тогда как Диодор огранивается лишь рассказом, где действующим лицом является гребец. Поскольку в этой части все три версии совпадают в большинстве деталей: некая водная артерия (озеро, река, болото), сорванная ветром или веткой диадема, моряк (гребец), поплывший за ней и одевший ее себе на голову, — можно предположить, что такие события действительно имели место16.

Все остальные подробности, несомненно, являются более поздними вставками и могут расцениваться как пропаганда власти Селевка. По мнению С. К. Эдди17, даже если Селевк и присутствовал при этих событиях, офицер его ранга вряд ли в действительности стал бы прыгать в воду ради спасения части царского костюма — скорее он приказал бы сделать это простому солдату. Упоминание могилы ассирийского (древнего) царя также является поздней вставкой — могилы ассирийских царей находились не в Вавилонии, а в Ассирии18.

Итак, переработанная легенда содержит сразу несколько идей, «работающих» на Селевка. Во-первых, действие происходит в Вавилонии — с одной стороны, это действительно то место, где умер Александр, с другой — именно с этого региона началась экспансия власти Селевка, и именно здесь он проводит особую политику, отличающуюся от политики по отношению к другим подчиненным ему областям. Во-вторых, события расцениваются как предзнаменование перехода власти от Александра к Селевку. И в третьих, оба источника в заключение своих пассажей еще раз акцентируют внимание на том, что именно Селевк, будучи «самым крупным человеком после Александра и обладая наиболее царственным образом мысли» (ЕеХеикоу yap цеуатоу тшу цета ' AXé£av8pov 81а8е£а|еушу тг|У apxr^ ßaaiAea yeyéaOai тг|У те yvw|rv РааьХиштатоу...) (Arr. Anab. VII. 22) «воцарился над наибольшей частью его земель» (ЕеХеикос тг|с' AXe^a^Spou yr|C, от тсХе'ьат^с цаХьата то^8е tov ' AXe£av8pou 81а8О£шу, ßaai\euaai).(App. Syr. 56).

Эти дополнения должны были быть сделаны в то время, когда Селевк уже правил в Вавилонии и, вероятно, обладал царским титулом — т.е. после 312 г. до н.э. Источником этой версии мог стать Иероним из Кардии ( в этом случае ее можно датировать временем близким битве при Ипсе)19, сам Селевк или жители Вавилона, которые таким образом хотели угодить новому правителю20.

Другая легенда, связывающая Александра и Селевка — это предание о ночи, проведенной несколькими македонянами, среди которых присутствовал и Селевк, накануне смерти Александра в храме Сераписа. Согласно легенде, основная цель этого действия — узнать, не нужно ли перенести Александра для выздоровления в храм. Божество на вопрос отвечает отказом.

Достаточно подробный рассказ об этом сохранился у Арриана (Arr. Anab. VII. 26.2) и краткое упоминание — у Плутарха (Plut. Alex. 76). Плутарх сообщает: «В тот же день Пифон и Селевк отправились в храм Сераписа, чтобы спросить, не перенести ли туда Александра. Бог повелел оставить его на месте" (el коц'ьашаьу еке' тоу 8роу. о 8е 0еос ката х^ра^ еау aveiXe) (Plut. Alex. 76).

Арриан пишет: «В дворцовых дневниках говорится, что Пифон, Аттал, Демофонт и Певкест, а затем Клеомен, Менид и Селевк легли спать в храме Сераписа, чтобы узнать у бога, не будет ли полезнее и лучше перенести Александра в храм и умолять бога об излечении. Раздался голос, исходивший от бога: не надо приносить Александра; ему будет лучше, если он останется на месте. «Друзья» так и объявили; Александр же умер, словно смерть и была для него лучшим уделом. Почти то же самое написано у Аристобула и Птолемея. Записали они следующее: «друзья» спросили у Александра, кому он оставляет царство? Он ответил: Наилучшему (тш крат'ютш). Другие рассказывают, что к этому слову он добавил еще: «Вижу, что будет великое состязание над моей могилой» (Arr. Anab. VII. 26. 2-3).

Последняя часть рассказа Арриана, без упоминания имен и храма Сераписа, присутствует у Курция Руфа: «Когда его спросили, кому он оставляет царство, он ответил: тому, кто окажется наилучшим; впрочем, он предвидит, что для этого состязания готовятся в его честь большие похоронные игры» (Curt. X.5). Слова Диодора почти полностью совпадают с версией Курфия Руфа (Diod. XVIII. 1. 4).

Среди исследователей жизни Александра существуют различные мнения относительно подлинности всей истории21, поскольку в ней присутствуют некоторые исторические нестыковки. Весьма вероятно то, что какие-то приближенные к Александру люди действительно побывали в неком храме, чтобы получить пророчество относительно его здоровья. Но, во-первых, едва ли может идти речь о посещении храма Сераписа ни в Вавилоне, ни в каком-либо другом месте , так как, по мнению большинства ученых, в то время культ этого бога еще не существовал22. П. Грин выдвигает предположение, что в действительности речь может идти о храме Бела Мардука23, что представляется вполне вероятным. Люди, перечисленные у Арриана, также не могли все встретиться в этот момент в Вавилоне, так как минимум один из них (Клеомен) находился в это время в другом месте (в Египте)24. Таким образом, эту историю также можно считать одной из граней пропаганды Селевка25.

Следует также обратить особое внимание на слова, которые повторяются всеми авторами, сообщающими о событии. Александр оставляет свое царство наилучшему (тш крат'ьстти), предвидя долгую борьбу за свое наследство. Изо всех названных лиц именно Селевку в этой борьбе удалось добиться максимальных успехов. Следовательно, сам Александр, не называя прямо наследника, передает свою власть в его руки. Если рассматривать пассаж с этой точки зрения, напрашивается закономерный вывод — он был составлен, или, скорее, дополнен, именно в угоду Селевку, причем в тот период, когда его могущество уже не вызывало сомнения — скорее всего, после битвы при Ипсе.

Диодор, описывая поход Селевка на Вавилон после битвы при Газе, упоминает еще одно пророчество относительно будущей власти, полученное от Александра. Воодушевленный победой, Селевк, получив от Птолемея 800 пеших и 200 конных воинов, решил отправиться в Вавилонию, уверенный, «что вавилоняне, ввиду благодеяний, которые он им оказывал, с готовностью присоединятся к нему» (Diod. XIX. 90. 1).26 Несмотря на энтузиазм самого Селевка, его войско было напугано столь малым числом перед лицом врага, имеющим большую армию, ресурсы и союзников. Селевк же, видя их испуг, напомнил, что люди, сражавшиеся с Александром, когда оказывались в трудных ситуациях, полагались не только на свои силы, но и на умение и опыт. Он также добавил, что они должны верить оракулам, предсказавшим ему власть. «Когда он в Бранхидах обратился к оракулу, бог назвал его царем Селевком и Александр, явившийся ему во сне, дал явный знак будущей власти, которую ему суждено получить со временем» (Diod. XIX. 90. 1-4).

И, наконец, последнее свидетельство благосклонности Александра к будущему Се-левка имеется у Плутарха. Описывая, как Деметрий и Антигон проводят последние часы перед битвой при Ипсе, Плутарх отмечает что «обоих тревожили и угнетали дурные знамения». Так, Деметрий видел во сне полностью вооруженного Александра и последний спрашивал, какой клич они с отцом дают в предстоящей битве. Кличем являлись

слова «Зевс и Победа». Этот ответ не понравился Александру и он пообещал Деметрию, что примет сторону их врагов, так как последние «принимают его к себе». Такой сон не мог не повлиять на состояние Антигона и Деметрия. Дурное предсказание начало сбываться, по словам Плутарха, еще до начала битвы. Когда войско уже бышо готово для боя, «Антигон, выходя из палатки, споткнулся, упал ничком и сильно разбился». Правильно оценив данное предзнаменование, последний принялся молить богов о том, чтобы они даровали им с сыном либо победу, либо быструю и безболезненную смерть. (Plut. Dem. XXIX).

Два последних пророчества, описывающие разные хронологические и исторические моменты, весьма сходны по идеям, заложенным в них. Александр находится на стороне Селевка и предсказывает ему власть в будущем; боги в целом благосклонны к Селевку, так как называют его царем и предвещают победу. Александр уходит от противника Се-левка, этим заранее отказывая ему в победе, а боги предсказывают поражение. Тем не менее, в этих пророчествах есть и некоторые различия. Так, рассказ Плутарха, помимо благоприятных пророчеств относительно будущего Селевка, содержит еще и предсказания, неблагоприятные для Антигона — падение и травма непосредственно перед боем, внезапная смерть во время сражения. Ничего подобного нет в словах Диодора — видимо, ко времени появления первого пророчества речь еще не могла идти о смерти Антигона. Таким, образом, нам представляется возможным согласиться с P. Хэдли в том, что первое предсказание появилось раньше второго, которое можно датировать временем, близким битве при Ипсе27.

Пропаганда идеи перехода власти над Азией от Александра к Селевку не ограничивалась, естественно, лишь созданием легенд. Прекрасно подходили для этой цели также монеты и скульптурные изображения. Одним из средств пропаганды преемственности власти от Александра можно считать тот факт, что на протяжении всего своего правления Селевк не чеканит монеты со своим портретом28, предпочитая либо обходится совсем без него, либо помещать на монетах изображение Александра. Первоначально в распоряжении Селевка был всего лишь один монетный двор — в Вавилоне, но к 306-305 гг. до н.э. их было уже 4: в Сузах, Экбатанах и в новой столице — Селевкии на Тигре появились новые монетные дворы. До этого времени во всех этих городах Селевк, как и многие другие диадохи, продолжал чеканить монеты, повторяющие чекан Александра с легендой AAEHANAPOT, BASIAEQS AAEHANAPOT (ESM. Nr. 283-285). После 305 года, когда он принял царский титул, появляются монеты с легендой BASIAEQS SEAETKOT ( ESM, Nr. 298-299 (Сузы); 480-481 (Экбатаны) и новые монетные типы29. Два изображения этого царя — Александр со скальпом пантеры (ESM, Nr. 413-427; 300-302; 304-306; 310) и Александр со скальпом слона (ESM -Nr. 291-294-297; 459-460) — связаны с индийским походом Селевка, повторяющем во многом маршрут Александра (App. Syr. 55; Strab. 15.2; Just. Epit. 15.4.11-21; Plut. Alex. 62.4)30. Селевк не случайно пропагандирует именно этот поход — вслед за Александром он стал единственным, кто прошел действительно всю Азию, и, следовательно, по праву может считаться преемником Александра в качестве ее властителя.

Другой аспект связи с Александром — это рога, присутствующие на монетах некоторых Селевкидских царей и на скульптурных изображениях представителей этой династии. Рога есть и на изображениях самого Селевка, правда, эти они датируются более поздним временем. Легенда, объясняющая наличие рогов, воспроизводится Аппианом: «Телом он (Селевк) был крепок и велик; рассказывают, что при одном жертвоприношении Александром дикого быка, как-то вырвавшегося из пут, он один задержал и голыми руками поверг на землю; в воспоминание этого на его статуях всегда изображаются рога» (App. Syr. 57). Монеты с изображением Селевка с рогами чеканились при Антиохе I, Селевке II и Деметрии I, кроме того, изображение быка или его головы на реверсе некоторых селевкидских монетах также может быть связано с данной легендой.

В правление самого Селевка рога появляются на монетах с портретом Александра — он изображается в шлеме с выступающими вперед рогами, кроме того, как уже отмеча-

лось, встречаются изображения рогатого коня (ESM, 113 Nr. 300-302, Nr. 413-427; Nr. 481, 482.). Здесь рога изображены, видимо, по другой причине — это несомненные символы Диониса, который считался завоевателем Азии (Arr. Anab. V. 2-4; Strabo, XV, 1-7)31. По мнению Р. Фляйшера, это изображение также следует рассматривать как связующее звено между иконографией Александра и Селевкидов32. Можно предположить, что сама легенда о спасении Александра от быка появилась именно с целью обосновать появление рогов на монетах Селевкидов, для которых связь с Дионисом не прослеживается.

Говоря об изображениях этого монарха, необходимо отметить, что до нас не дошло прижизненных портретов царя. Часто встречаются на монетах Селевка изображения Афины, Геракла, Зевса. Говоря о возможных причинах присутствия изображений этих божеств на монетах, нам представляется необходимым согласиться с Грейнджером в том, что вряд ли можно рассматривать их появление в рамках некой особой пропаганды

— это были основные божества греко-македонского пантеона и не поместить эти изображения на монетах было бы более странным, чем иметь их. В этом плане нельзя говорить об отличии пропаганды Селевка от других диадохов33.

Монеты с изображением этого монарха появляются лишь в период правления его сына Антиоха I. В это время они чеканились в Каррах (WSM, Nr. 784-788) (на реверсе

— изображение рогатой лошади), в Дура-Европосе (WSM, 878, 879) (на реверсе — изображение рогатой лошади или якоря), в Сардах (WSM, Nr. 1363-1367) (на реверсе — Аполлон, сидящий на омфале). В самом начале правления Антиоха I изображение Зевса, встречающееся на многих монетах, чеканенных в период правления Селевка, заменяется Аполлоном, как родоначальником династии34.

По мнению Р. Хэдли, вся монетная пропаганда в период до битвы при Ипсе была рассчитана лишь на население, проживавшее на территории державы. Мы можем говорить об этом, поскольку новые мотивы, связанные именно с Селевкидами, чеканились лишь на бронзовых монетах, которые циркулировали, в отличие от серебряных и золотых, лишь на внутреннем рынке. Выпускались эти монеты в Сузах, Экбатанах и Селев-кии-на-Тигре, где было расквартировано много бывших солдат Антигона, которые могли представляли вполне реальную опасность в случае военных действий с самим Антигоном (Diod. XIX. 44; 46; 48; 91; 92). В связи с этим закономерно будет предположить, что именно на эту группу населения и была нацелена пропаганда Селевка в период до битвы при Ипсе3 .

После битвы при Ипсе Селевк чеканит ряд монет с изображением Александра и легендой ВА21ЛЕ02 2ЕЛЕТК0Т. На их оборотной стороне даны изображения, увековечивающие победу в этой битве (Ника, держащая венок над военным трофеем — шлем, кираса и щит), на лицевой стороне — голова молодого воина (Александр) вправо в шлеме покрытом скальпом пантеры с рогом. Другая шкура пантеры переброшена через плечо. Подобные изображения появляются на тетрадрахмах, драхмах, полудрахмах и оболах, которые чеканились лишь на двух монетных дворах — в Персеполе и в Сузах36.

Существенно также и то, что после битвы при Ипсе монеты с изображениями Александра, Аполлона и другие, которые мы можем расценивать как прославляющие новую власть, впервые чеканятся на тетрадрахмах и статерах, соответственно можно говорить о том, что направление пропаганды Селевка меняется, а именно выходит за пределы

страны37.

Следующая группа легенд, доказывающих законность и предопределенность власти Селевка — это легенды, касающиеся его роли как властителя Азии. Сюда можно отнести несколько пророчеств, дошедших до нас в передаче Диодора (Diod. XIX. 55; XIX. 90.4) и Аппиана (App. Syr. 56). Поскольку пророчества этих двух авторов совершенно не перекликаются между собой, будет целесообразным обратиться к каждому из них в отдельности.

Аппиан, описывая все пророчества Селевку, связанные с его будущим воцарением, начинает свой перечень с его прибытия в Азию. «Рассказывают о нем, что, когда он был

при царе Александре солдатом и пошел за ним против персов, было ему вещание в храме Аполлона Дидимейского на вопрос о его возвращении в Македонию: «Мысль о Европе ты брось: тебе Азия много счастливей!» ("|r ameüS ' Еирштт|8 ' 'Aair Toi moXXoi a^eiœv."). И в Македонии у него на одном очаге, хотя к нему никто не прикасался, загорелся большой огонь». (App. Syr. 56).

Здесь же появляется легенда, объясняющая связь изображения якоря с династией Селевкидов38. В данном пророчестве обращают на себя внимание сразу несколько деталей. Во-первых, мы снова сталкиваемся с упоминанием Александра. Несмотря на то, что в самом тексте Аппиана имя Александра в данном пассаже не названо, а упоминается лишь царь, которого Селевк сопровождает в Персию (aTmaTiiiTr Tou ßaaiXewa eTi oiTi Kai em népaaa émo|iéi(a) нельзя не согласиться с переводом С.П.Кондратьева в том, что речь не может идти о каком-либо царе, кроме Александра. К сожалению, нам известно очень немного о роли Селевка в первые годы похода39, поэтому нельзя достоверно определить, мог ли он в действительности посетить это святилище.

Само упоминание именно этого святилища, включенное в текст, несомненно, не случайно. Как известно, одной из граней идеологической политики Селевкидов была связь династии с Аполлоном. Святилище Аполлона в Дидимах было самым крупным на территории Малой Азии и Селевкиды традиционно оказывали особое внимание этому культовому центру (см. например: RC, 22). Активное использование связи с этим божеством в пропагандистских целях относится к концу правления Селевка I и к правлению его сына Антиоха, соответственно, и сама легенда могла появиться не раньше этого времени.

Следующий момент, обращающий на себя внимание — это дрова, загоревшиеся на родном очаге в Македонии ("Kai ei MaKeSoiia Tri eaTiai aÙTW Tri maTpöai, ouSeioc aфaiToç, eKXa^ai mùp |éya..."). Из текста Аппиана остается неясно, с чем автор связывает их упоминание — с предыдущим рассказом о пророчестве в храме или со следующим, касающимся сна Лаодики и кольца с изображением якоря, так как все три предложения соединены в тексте источника союзом Kai. Некоторую ясность может внести текст Павсания, касающийся, видимо, того же пророчества. Описывая статую Селевка, стоящую в Афинах, этот автор также отмечает, что ему «и раньше были даны ясные знамения будущего счастья. Когда Селевк, собираясь двинуться из Македонии с Александром, приносил в Пелле жертву Зевсу, то дрова, лежавшие на жертвеннике, сами собой двинулись к статуе бога и загорелись без огня» (Paus. I. 16. 1). Как мы видим, Павсаний однозначно связывает появление огня с предзнаменованием будущих побед.

С другой стороны, огонь появляется также в легендах, связанных с рождением Александра: «Накануне той брачной ночи, когда невесту с женихом закрыли в брачном покое, Олимпиаде привиделось, что раздался удар грома и молния ударила ей в чрево, и от этого удара вспыхнул сильный огонь; языки пламени побежали во всех направлениях и затем угасли» (Plut. Alex. II). Сюда же можно отнести предание о том, что «Алесандр был рожден в тот самый день, когда был сожжен храм Артемиды Эфесской» (Plut. Alex. 2). Таким образом, упоминание огня также связывает пропаганду Селевка с пропагандой Александра.

В пророчестве Аппиана особое внимание уделяется изображению якоря. Якорь в связи с Селевком упоминается не только Аппианом. Юстин, также через сон матери Селевка Лаодики, напрямую связывает изображение якоря с Аполлоном и соответственно, с происхождением Селевка (Justin, 15. 4). У Аппиана же якорь является символом будущей власти, и речь при этом идет не о всей Азии, как в предыдущем пассаже, а лишь о том месте, где упадет перстень. Принципиальным моментом становится то, что этот перстень падает на Евфрате, а его изображение связывается с отправлением в Вавилонию. Несмотря на то, что неясно, о каком походе в Вавилонию идет речь, важно само упоминание этой области. Власть над Вавилонией Селевк получил намного раньше, чем стал властителем Азии и именно здесь начиная уже 311 года до н.э. стал пользоваться

царским титулом. Исходя из этих соображений, можно предположить, что заключительные пассажи Аппиан, передаваемые Аппианом, были созданы по времени раньше (после 312 г. до н.э.), чем пророчество относительно Азии, и имели целью пропагандировать власть именно над этим регионом.

Пророчество, содержащееся у Диодора, сильно отличается от предыдущих — здесь не упоминается ни Аполлон, ни якорь, ни огонь. Автор описывает события 316 г. до н.э. — приезд Антигона в Вавилон (Diod. XIX. 55)40.

В этом рассказе, как и в других, налицо несколько принципиальных пунктов. В очередной раз проводится параллель между Селевком и Александром — для обоих предсказание, сделанное халдейскими астрологами, сбывается. Упоминается Антигон, победа над ним, и при этом факт господства Селевка над Азией находится в прямой связи с победой над Антигоном и с тем, что он сам в битве с Селевком потеряет жизнь. Учитывая последний факт, можно предположить, что это пророчество появилось, скорее всего, после битвы при Ипсе (победа Селевка, смерть Антигона) и было, видимо, заимствовано у Иеронима из Кардии.

Достаточно показательным является также и то обстоятельство, что пророчество сделано халдейскими астрологами. Несомненно, вавилонские жрецы были больше заинтересованы в том, чтобы страной правил Селевк, но отнюдь не Антигон, который, в отличии от первого, никогда не отличался лояльной политикой в отношении этого региона (Diod, XVIII, 73, 3-4, XIX, 12.3, 13.2; Plut. Dem. VII). Такая трактовка могла появиться и в угоду самим вавилонянам, как подчеркивание их постоянной преданности Селевку, и самому Селевку, который мог хотеть еще раз оказать доброжелательность к этой древней области и показать, что сами жители предсказали ему правление.

Как известно, на протяжении всей истории государства Селевкидов, представители династии удостаивались божественных почестей. Обожествление селевкидских царей начинается с Селевка I Никатора, который был обожествлен уже после смерти своим сыном царем Антиохом I.

Для того, чтобы заявить о своем божественном происхождении, Селевкиды должны были связать себя родственными узами с каким-либо олимпийским божеством. Представители этой династии были не одиноки в своем стремлении доказать свое происхождение от какого-либо представителя Олимпа. Антигоны в Македонии претендовали на связь с Филиппом и Александром, а через них и с Гераклом, чья палица регулярно изображалась на монетах, представители династии Птолемеев отождествляли себя с Дионисом41. Появляются и легенды, заявляющие о том, что божественным «отцом» династии Селевкидов можно считать одного из наиболее почитаемых в греческом пантеоне богов Аполлона.

Юстин пишет: «Прежде чем началась война между Птолемеем и его союзниками против Антигона, внезапно покинув Азию, явился Селевк, новый враг Антигона. Он был замечателен и по своему происхождению, и по знаменитой доблести, так как мать его Лаодика, которая была в браке с Антиохом, знаменитым среди военачальников Филиппа, увидела во сне, что она возлежит с Аполлоном» (Justin, 15. 4). Божество подарило ей кольцо с изображением якоря с наказом отдать его сыну, которого она родит от этой связи. На следующий день подобное кольцо оказалось на ее ложе, а Селевк с рождения имел на бедре фигурку якоря. Позже Лаодика, желая напомнить Селевку о его божественном происхождении, отдала перстень сыну, причем сделано это было именно тогда, когда он отправлялся в Персию с Александром42. Обращает на себя внимание тот факт, что изложенные события некоторым образом перекликаются с легендой, касающейся матери Александра Македонского и обстоятельств появления на свет последнего4 . Есть несколько весьма сходных пунктов в этих двух легендах. Божество является обеим женщинам во сне, и они обе открывают тайну рождения сыновьям лишь перед походом в Персию. Предание об Александре, несомненно, было использовано и переработано с изменением некоторых деталей — в легенде о Селевке появляется Аполлон и изображение якоря.

Поскольку Селевкиды в своей пропагандисткой политике всячески старались подчеркнуть любую связь с Александром и отметить преемственность от этого царя, наличие таких параллелей далеко не случайно, и имело целью еще раз подчеркнуть эту связь. По мнению Дж. Грейнджера происхождение одной легенды от другой не вызывает сомнений, более того, он считает, что легенда o происхождении Селевка от Аполлона была создана им самим с целью доказать законную преемственность власти от Александра44.

Связь с Александром не была, тем не менее, основной идеей, заложенной в данной легенде. Не вызывает сомнений, что основная цель появления подобного предания — доказать божественное происхождение всех представителей династии Селевкидов. Данный шаг был сделан не только в подражание Александру. На территории государства Селевкидов, где и раньше в культурах многих народов имели место традиции, близкие обожествлению правящих династов, введение такой практики было необходимым. Кроме того, греко-македонское общество также к началу III века до н.э. оказалось вполне подготовленным к появлению института обожествленных монархов.

После битвы при Ипсе одновременно с чеканом монет с изображением Александра (o которых шла речь выше) Селевк начинает чеканить монеты с головой Аполлона в лавровом венке на лицевой стороне и другими символами этого бога (треножник, лук, колчан). Из этих изображений для нас особенно важен треножник, так как он связан с прорицаниями. По мнению Р. Хэдли, Селевк помещает здесь изображение Аполлона не в роли божественного основателя династии (эта роль приписывается ему позднее), а как напоминание об оракуле, который был дан Селевку в храме Аполлона в Дидимах.

В связи с этим особое значение приобретает изображение якоря, которое присутствует в некоторых легендах, связанных с Селевком. При сравнении версий Юстина (Justin, 15. 4) и Аппиана (App. Syr. 56), на которой мы останавливались выше, нельзя не обратить внимание на некоторые расхождения — якорь упомянут в обеих версиях, но при этом его связь с Аполлоном прослеживается только у Юстина. Как мы уже отмечали, пассаж Аппиана о пророчествах Селевку в связи с изображением якоря можно отнести к достаточно раннему времени — после 312 г. до н.э., когда в Вавилонии он именовался царем и мог считать подобное пророчество исполненным. С другой стороны, изображение якоря, которое может трактоваться как связь с Аполлоном45, на монетах Селевка появляется раньше, чем все остальные символы этого бога (голова Аполллна в лавровом венке, лук, колчан, треножник) — якорь на оборотной стороне присутствует на монетах Селевка портретом Александра, выпущенных в Сузах после 305 г. до н.э. (ESM, 291, 294-7; 45-46). Таким образом, изображение якоря нельзя изначально связать с Аполлоном, скорее, его надо трактовать как знак власти, причем, видимо, не над всей Азией, а лишь над Вавилонией.

Это предположение подтверждает также и исследование Р. Хэдли. По его мнению, легенда Юстина, где в качестве отца Селевка называется Аполлон, появилась достаточно поздно — во всяком случае, не в правление Селевка Никатора, поскольку он называет столицу своего государства по имени своего родного отца — Антиоха46. Легенда, переданная Юстином, была составлена, вероятно, из двух составляющих — переработанной легенды об Александре и легенды о значении якоря в связи с правлением в Вавилонии. Таким образом, стало возможно увязать происхождение Селевка от Аполлона и использование якоря, который уже стал привычным символом иконографии династии.

Связь с Аполлоном пропагандируется и другими способами — особое внимание начинают уделять главному святилищу Аполлона, расположенному в Дидимах, где Селевк получил пророчество относительно своего царствования в Азии (App. Syr. 56). Он начал перестраивать храм в Дидимах и вернул в святилище бронзовую статую Аполлона (Paus. I. 16.3). Впоследствии многие продолжатели династии оказывают этому крупнейшему в Малой Азии святилищу Аполлона особое внимание.47 Другое весьма крупное святилище этого бога организуется в Дафне и оно также на протяжении всей истории этой державы находится под особым покровительством правящего дома. В самом нача-

ле правления Антиоха изображение Зевса на монетах заменяется Аполлоном, и появляется портрет самого правителя48.

Существует еще один интересный аспект связи, хотя и не прямой, представителей этой династии с Аполлоном. Нам известно одно единственное свидетельство, причем достаточно позднее, о том, что одну из сестер Селевка звали Дидимеей (происхождение имени — от святилища Аполлона в Дидимах) (Malala, 203). Данный факт, учитывая его отсутствие в более ранних документах, также можно расценивать как одну из граней се-левкидской пропаганды и попыткой еще раз подтвердить свою связь с почитаемым божеством49.

Аполлон в качестве родоначальника был явно выбран неслучайно. Легенда, связанная с Аполлоном, появляется, скорее всего, во время правления одного из первых Се-левкидов. В данный период одним из важнейших регионов державы Селевкидов была Малая Азия — здесь находится наибольшее количество греческих городов, самая активная переписка ведется именно со старыми центрами Малой Азии. В регионе, несомненно, процент греческого населения был самым высоким из всех областей, находящихся под властью Селевкидов. И именно здесь Аполлон традиционно был одним из самых почитаемых божеств — таким образом нельзя исключать вероятности того, что выбор пал именно на него в угоду проживавшему здесь греческому населению.

Существует и еще одна возможная причина. Издавна Аполлон был покровителем всех переселенцев, а ведь именно Селевкиды проводили самую активную колонизационную политику. Заступничество Аполлона, с одной стороны, повышало вероятность успеха этой политики, а, с другой, поднимало авторитет династии в глазах всего населения основанных городов и колоний. Население греческих полисов достаточно легко и быстро признало факт происхождения правящей династии от Аполлона. Уже в декрете Илиона в честь Антиоха I по поводу его восшествия на престол Аполлон назван божественным прародителем династии (OGIS, 219; Austin, 139) и в дальнейшем представители греческих полисов неоднократно вспоминают о божественном происхождении своих монархов.

Итак, основная задача, стоявшая перед Селевком I Никатором — создание династии

— была выполнена. Селевкиды пользовались царским титулом как среди греческого населения, так и среди местного, отсчет лет велся в соответствии с традициями с начала правления Селевка Никатора и уже при его жизни был назначен соправитель, который впоследствии станет царем Антиохом I.

Одновременно с этим процессом идет и другой — обоснование справедливости правления. В первую очередь появляются легенды, описывающие предзнаменования того, что Селевк станет владеть Вавилонией. Не менее часто, чем упоминание Вавилонии, можно встретить в легендах и разнообразные ссылки на Александра Македонского

— как прямые, так и косвенные. Некоторые изменения в пропаганде Селевка происходят после битвы при Ипсе, когда под его властью оказалась почти вся Азия. Видимо, именно к этому времени следует отнести легенды о пророчествах относительно власти над Азией, и, несомненно, все те пророчества, которые описывают исход битвы при Ипсе.

Связь династии с Аполлоном стала еще одним важным пунктом в идеологии первых представителей династии. Несмотря на то, что мы не можем говорить о появлении царского культа уже в период правления Селевка Никатора, первые шаги в этом направлении были сделаны именно им. Помимо монет с символами Аполлона, появляются легенды, доказывающие связь династии с этим божеством — именно Аполлон предсказывает Селевку будущую власть над Азией. Позже, на основе преданий о рождении Александра, создаются легенды, доказывающие происхождение Селевка Никатора от этого божества.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. См.: Billows R.A. Antigonos the One-Eyed and the Creation of the Hellenistic State. LA. 1990; Burstein S.M. The Hellenistic Age from the Battle of Ipsos to the Death of Kleopatra VIII, Cambridge, 1985; Cohen G.M. The Diadochoi and the New Monarchies. Athenaeum, 52 (1974) 177-79; Seyrig H. Seleucus I et la Fondation de la'Monarchie Syrienne // Syria. 47. 1970; Green P. Alexander to Actium. LA. 1990. P. 3-36; Bengstone H. Die Diadochen: Die Nachfolger Alexanders (323-281 v.Chr). Munich, 1987; Errington R.M. Diodorus Siculus and the Chronology of the early Diadochoi, 320-311 BC. // Hermes. 105. 1977. P. 478-504; Errington R.M. From Babylon to Triparadeisos, 323-320 BC. // JHS. 90 1970. P. 49-77; Heuss A. Antigonos Monophthalmos and die griechischen Stadte // Hermes. 73. 1938. S. 133-94; Simpson R.H. The Historical Circumstances of the Peace of 311 //JHS. 74. 1954. P. 25-31; Simpson R.H. Ptolemaeus' Invasion of Greece in 313 //Mnemosyne. 8. 1955. P. 34-37.

2. См. для сравнения о реакции жителей Афин и Спарты на вопрос о признании Александра богом: Walbank F.W. Konige als Gotter. Überlegungen zum Herrscherkult von Alexander bis Augustus // Chiron. Band 17.1987. S. 365-382.

4. «Деметрий, надеясь найти Месопотамию беззащитной, внезапно переправился через Евфрат и напал на Вавилонию. Он захватил одну из цитаделей — всего их было 2 — выбив оттуда караульный отряд Селевка и разместив семь тысяч своих воинов, и затем, приказав войску грабить страну и уносить с собой все, что удастся, снова отошел к морю. Этим походом Деметрий лишь укрепил власть Селевка, ибо, разоряя Вавилонию, словно чужую землю, он как бы отрекался от нее» (Plut. Dem. VII).

5. С другой стороны, среди держав диадохов этот опыт явился уникальным (Sherwin-White S.M., KuhrtA. From Samarkand to Sardis. L. 1993. P. 22).

6. Parker R.A., Dubberstein W. Babylonian Chronology 626 BC — AD 75. Место издания — нет 1956. P. 18; Austin M.M.The Hellenistic World... P. 237.

7. Бикерман Э. Ук. точ. С. 7.

8. См. подробнее: Журавлева Н.В. Селевкиды и Вавилония // Древний Восток и Античный Мир, 3, М. 2000.

9. О соправителях — наследниках Селевкидских царей см. подробнее: Бикерман Э. Ук. точ. С. 23.

10. По поводу происхождения данного обычая существует несколько точек зрения — так, некоторые авторы считают эту практику персидской (Avi-Yohan M. Hellenism and the East. Contacts and Interrelations from Alexander to the Roman Conquest. Jerusalem. 1978. P. 75), тогда как другие придерживаются мнения, что традиция была инновацией — у Ахеменидских царей, за редким исключением, не существовало подобной практики (Sherwin-White S. From Samarkand... P. 25).

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

11. Более подробно о разнице версии Аппиана и Плутарха см.: Breebaart A.B. King Seleucus I, Antiochus and Stratonice //Mnemosyne. 20. 1967. Р. 154-163.

12. Tarn W.W.Two notes on Seleucid history. //JHS. 1940. P.60.

13. См. подробнее: Grainger J. Seleucus. Р.156.

14. Sherwin-White S. From Samarkand... Р. 24.

15. Diod. XVII.116 "епеьта 8ьа тьуост айХиуос сттеуои ка' стицпепикастцеуои 8еу8ресть бьапХеоутос ка! тиу |ёу йперкеьцеуиу, той 8ё бьабгцатос йпо тойтиу арбеутос ка! паХьу е'ст т|у Хь|у|у пестоутос еТст тиу еретиу простуг|£а|1еуос ка! ßoйХo|lеvoс астфаХис стистаь то 8ьа8||а простебето т| кефаХ| ка! простеу|^ато ти пХоьи.

16. Grainger J. Seleucus ... P. 13.

17. Eddy S.K. The King is Dead. 334-31 BC. Lincoln. Nebraska. 1961. P. 108.

18. Grainger /Seleucus... P. 13.

19. Hadley R.A. Hieronymos of Cardia and Early Seleucid Mythology //Historia. XVIII. 1969. P. 142-152.

20. Grainger /.Seleucus... P. 13.

21. H. Хэммонд (Hammond ^.Alexander the Great. New Jersey. 1980. P. 247; 323) — не оспаривает подлинность этой истории, включая наличие храма Сераписа в Вавилоне. Дж. Гамильтон считает, что описанные события происходили в храме Мардука (Hamilton J.R. Alexander the Great. London. 1973. P. 153). А.Босворт исключает наличие храма в Вавилонии и сомневается в надежности всей истории (Bosworth A.B. Conquest and Empire. Camb. 1988. P. 172).

22. Подробнее различные аргументы о культе Сераписе, времени его появления и т.п. см: Fraser P. Ptolemaic Alexandria. Oxford. 1972. P. 246-67. Мнение автора о том, что учреждение культа Сераписа нельзя приписывать Александру, достаточно аргументировано и нам представляется вполне возможным с ним согласиться. См. также: Welles C.B. The discovery of Sarapis and the Foundation of Alexandria // Historia. 1962. Heft 11. P. 271-98. Для нас важен тот факт, что культ Сераписа появляется только в Птолемеевском Египте, в правление Сотера или Филадельфа.

23. Green P. Alexander the Great. L. 1970. P. 259.

24. Grainger /.Seleucus... P. 60; 218-219

25. Подробнее о датировке этой версии и аргументы в пользу такой датировки см. Grainger /.Seleucus. P. 60; 218-219. См. также: Hadley. Hieronymos.... , который датирует этот пассаж временем близким к битве при Ипсе.

26. Уверенность Селевка была не напрасной — жители Вавилона действительно его поддержали (Diod. XIX. 91.1).

27. О причинах такой датировки см.: Hadley R. Hieronymos... P. 42.

28. Все монеты с изображением Селевка Никатора являются посмертными: Fleischer R. Studien zur Seleukidischen Kunst. Band I. Herrscherbildnisse. Mainz am Rhein. 1991. S.5-9

29. Hadley R.A. Royal propaganda of Seleucus I and Lysimachus // JHS. 94. 1974. Р. 52

30. Подробнее см.: Stewart A. Faces of Power. LA. 1993. P. 312-313.

31. Hadley R.A. Royal propaganda... P. 56.

32. FleicherR. Studien... S. 5-9.

33. Grainger Инициалы Seleucus Nicator... P. 166.

34. Sherwin-White S. From Samarkand... P. 28.

35. Hadley R.A. Royal propaganda... P. 54.

36. Op.cit. P. 55; FleicherR. Studien... S.????....

37. Hadley R.A. Royal propaganda... P. 61-62.

38. "Его мать видела сон, чтобы тот перстень, который она найдет, она дала носить Селевку и что он будет царствовать — там, где этот перстень упадет с его пальца». По словам Аппиана, позже Лаодика действительно нашла перстень с изображением якоря, отдала его Селевку и последний потерял эту печать именно на Евфрате. Более того, Аппиан приводит и еще одно событие, связывающее Селевкидов с изображением якоря. Уже позже, отбывая в Вавилонию, Селевк случайно задел некий камень и, когда он был выкопан, все увидели якорь. Подобное изображение могло быть растолковано прорицателями как знак, требующий остановки, и смутить отъезжающих. Тем не менее, Птолемей сумел вернуть присутствующим уверенность в своих действиях, объяснив, что изображение якоря можно толковать еще и как знамение безопасности. Все это приводится Аппианом как объяснение того, почему цари из династии Селевкидов часто использовали изображение якоря «Поэтому то у Селевка, когда он стал царем, на печати был знак якоря» (App. Syr. 56)

39. О свидетельствах, дошедших до нас см.: Grainger /.Seleucus... гл. 1.

40. «...через двадцать два дня он (Антигон) прибыл в Вавилон и Селевк, сатрап всей страны, встретил его дарами, достойными царя и устроил пир для всей армии». После этого

Антигон потребовал у Селевка отчета о деньгах, но Селевк, отказавшись предоставить ему такой отчет, спасается бегством. Сначала Антигон обрадовался этому событию, но «...после этого к нему пришли халдейские астрологи и предсказали, что если он выпустит Селевка из своих рук, случится так, что вся Азия станет ему подвластной и сам Антигон в битве против него потеряет жизнь». Несмотря на то, что Антигон и раньше сталкивался с различными пророчествами, на этом раз он был серьезно напуган из-за того, что предсказание было сделано теми же самыми, кто предсказал смерть Александру, когда он приехал в Вавилон, и у которых был многолетний опыт определения судьбы по звездам. «И так же как было с предсказанием об Александре, случилось так, что предсказание относительно Селевка сбылось в соответствие с тем, что утверждали эти люди» (Diod. XIX. 55. 7-9).

41. WalbankF.W.Konige als Gotter... S. 369.

42. Эта легенда в изложении Аппиана несколько отличается от передачи Юстина: Аполлон в качестве отца Селевка не упоминается, в ней присутствует лишь якорь.

43. Plut. Alex. II «Однажды увидели змея, который лежал, вытянувшись вдоль тела спящей Олимпиады...» Plut. Alex. III «Говорят также, что Филипп потерял тот глаз, которым он, подглядывая сквозь щели в двери, увидел бога, спящего в образе змея с его женой. Как сообщает Эратосфен, Олимпиада, провожая Александра в поход, ему одному открыла тайну его рождения и настоятельно просила его не уронить величия своего происхождения».

44. Grainger J.D. Seleucos Nikator... P. 3.

45. Newell, ESM, 44, 112.

46. Hadley R.A.. Royal propaganda... P. 58.

47. См. например: RC, 22.

48. Sherwin-White S. From Samarkand... P. 28.

49. Grainger J.D. Seleucos Nikator... P. 3.

N.V. Zhuravleva

SELEUCOS NICATOR. CREATION OF THE DYNASTY

The article is devoted to creating of the Seleucid kingdom in the end of the 4th — the beginning of the 4th the century BC during the reign of Seleucos Nicator. This process was developing in various directions. On one hand, the first king of this state Seleucos Nicator created the dynasty. So, a new calendar starting from the first years of Seleucos' rule as well as a new Seleucid era was used first in Babylon and then throughout the kingdom. Seleucos Nicator introduced the original custom to have a regent while the previous king was still on the throne, which was followed later by other kings of the dynasty. His eldest son Antiochos became the first one who ruled over the eastern satrapies of the kingdom.

On the other hand Seleucos Nicator had to prove his right and ability to be the king of these vast lands. Many legends and prophecies "working for" this idea were created during his reign. There are ones testifying the right of Seleucos to rule as a successor of Alexander the Great. The other ones predicted the victory of Seleucos in his fight with Antigonos for Babylon and his right to be the king of Asia.

As many Hellenistic ruling dynasties the Seleucid one was connected with one of Olympic gods. The ideas that Apollo was godfather of Seleucos Nicator appeared also in the end of his reign became very popular and were widely developed by later kings of the Seleucid kingdom.

Селевк Никатор. Создание династии Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Журавлева Н. В.

Похожие темы научных работ по истории и археологии , автор научной работы — Журавлева Н. В.

SELEUCOS NICATOR. CREATION OF THE DYNASTY

Текст научной работы на тему «Селевк Никатор. Создание династии»