CC BY
302
УДК 130.2 : 2(4)
В. А. Гура
Секуляризация в исторических судьбах Европы
В статье рассматривается секуляризация как фактор становления и эволюции европейской цивилизации. Главные этапы европейской истории связаны с переменами в сфере религии, с сужением сферы сакрального в пользу секулярного. Показывается связь феномена секуляризации с различными областями социальной и духовной жизни. Разрыв с религией в настоящее время - это кризис Запада, когда гедонизм выходит на передний план. Осознание позитивной роли религии произошло, когда большинство населения Европы стало практически безрелигиозным.
The article analyzes secularization as a factor of formation and evolution of the European civilization. The main stages of European history are connected with the changes in the religious sphere, with the shrinking of the sacral in favour of the secular. The article demonstrates the connection of the secularization phenomenon with the different spheres of the social and spiritual life. Today's break up with religion is the crisis of the West, when hedonism is coming to the forefront. The positive role of religion is becoming clear only now when the majority of Europeans have become non-religious.
Ключевые слова: Европейская цивилизация, религия, христианство, секуляризация, кризис, гедонизм.
Key word: European civilization, religion, Christianity, secularization, crisis, hedonism.
Судьба каждой цивилизации по-своему уникальна. Характеризуя своеобразие европейской цивилизации, отметим, что она породила новый тип знания - бесконечно развивающуюся научную систему, на основе которой были созданы мощные производительные силы. Она также высвободила человека из тотальной поглощенности социальным целым и тем самым предоставила личности широкий простор для самореализации. Постепенно основные достижения европейцев в той или иной степени стали достоянием всего человечества. Таким образом, Европа вовлекла практически все регионы планеты в нескончаемую гонку за все более высокий уровень потребления, за реализацию самых разнообразных потребностей и прихотей, количество которых непрерывно возрастает.
© Гура В. А., 2012
Многие исследователи пытаются логически воспроизвести основные этапы этого удивительного и, возможно, трагического порыва европейского духа. Большинство из них указывает на переплетение судеб Европы и христианства. Не без основания западную цивилизацию именуют христианской [4]. Но, с другой стороны, есть все основания утверждать, что само рождение, эволюция, расцвет и нынешнее кризисное ее состояние связаны с переменами в сфере религии, точнее, с изменением соотношения божественного и человеческого в культуре и обществе. Божественное, сакральное так или иначе вытеснялось человеческим и секулярным. Этот процесс, именуемый секуляризацией, достиг высшей точки к середине XX века.
Термин «секуляризация» происходит от латинского слова «эаеси1ит», буквальное значение которого - век нынешний. В процессе создания теоретических основ христианской религии этим словом стали обозначать земной мир, подверженный переменам, греховности и смерти, мир, противопоставленный неизменным божественным сферам бытия. «Секулярный», таким образом, значит земной, мирской, телесный в отличие от сакрального, божественного, духовного.
Процессы секуляризации стали предметом анализа ряда отечественных и зарубежных исследователей. Их работы преимущественно находятся в сфере социологии религии и богословия. В качестве примера сошлемся на труды Ю. Ю. Синелиной [5], X. Кокса [3], а также на диалог Ю. Хабермаса и Й. Ратцингера, изданный в отдельной книге [7].
Секуляризация в явном виде или в неявном как тенденция сопровождает европейскую историю с античности до настоящего времени. Этот процесс - специфический признак данной цивилизации. Без него трудно представить как формирование цивилизационных основ в античности (философия, наука, право), так и создание в более далекой перспективе экспериментального естествознания, бурный рост промышленности, поразительную социальную динамику.
Новые явления в культуре, политике, экономике, искусстве зачастую были связаны не с прямым натиском неверия, а с трансформациями внутри самой религии, в которой постепенно нарастал вес мирской компоненты. Сужение сферы божественного, соответственно, означало расширение сферы человеческого, что в реальной истории выражалось в образовании своего рода поля свободы, росте человеческой самостоятельности и активности, а также в формировании рациональных способов постижения мира.
Таким образом, исследование феномена секуляризации как одного из факторов становления и эволюции европейской цивилизации, формирования рационалистического миропонимания переводит проблему из чисто религиоведческой плоскости в социально-философскую и историко-философскую .
Истоки европейской цивилизации находятся в Древней Греции. Как отметил А. Уайтхед, «Греция была матерью Европе, и именно туда мы должны обратиться за истоком наших современных идей» [6, с. 62].
Политическая свобода древних греков, рациональные приемы мышления, отсутствие жреческой касты, стоящей на страже сакральных порядков, способствовали необычайной духовной раскрепощенности, выразившейся в практически неограниченном свободомыслии, критическом отношении к вековым традициям и народной религии. В наибольшей степени эти черты были присущи движению софистов. В философских сочинениях таких выдающихся мыслителей, как Платон и Аристотель, традиционная греческая религия также переосмысляется, идея Бога выполняет чисто интеллектуальные функции. А эпикурейское течение фактически обходится без этой идеи, поставив в центр внимания человеческого индивида с его земными проблемами.
Разработанная древними греками культура дефиниции позволила создавать разветвленную систему логической аргументации, достигшую классического совершенства в геометрии Евклида, в философии и естественно-научных трудах. Это было, по существу, рождение научного рационалистического метода мышления.
Раннее христианство не было простым отрицанием языческой античной культуры. Фактически оно наследовало ее главные идеи, придав им особый смысл. Это, прежде всего, касается представлений о свободе и достоинстве человека. Христианские апологеты, а затем Отцы церкви разрабатывают оригинальное учение о человеке, являющееся в целом более глубоким, чем классические античные концепции. Идея свободы, столь важная для античного миропонимания, оказывается в центре христианской антропологии. Однако свобода здесь понимается не только как возможность выбора, но и как особая жизненная установка, состоящая в безусловном доверии Богу, в исполнении его воли. Впоследствии данная установка, осознание себя орудием божественной воли, сыграла колоссальную роль в судьбах европейской (а также арабской) цивилизации. Речь идет о концентрации социальной энергии, направленной на ту или иную цель, осознаваемую в качестве божественного предначертания.
Таким образом, в рамках раннехристианской идеологии формируется особый идейный комплекс, включающий в себя античные приемы рациональной аргументации, высокое представление о человеке, имеющем бессмертную душу, наделенном свободой и призванном управлять земным миром. Христианство не только «освятило» человеческую свободу и достоинство, оно поставило человека в центр материального мира и вдохновило его на преобразование этого мира. Впоследствии, при наличии благоприятных факторов, эти мировоззренческие установки придадут европейской цивилизации динамический характер и с неизбежностью вызовут секуляризационные процессы. В этом смысле христианство с самого начала содержало в себе семена своего будущего отрицания.
Христианство также вырабатывает сами категории секулярного и сакрального. Отцы церкви ставят вопрос о взаимоотношениях сакральной и мирской сфер бытия или, по терминологии Августина, «мирского града» и «Божьего града».
Антиномичность и дихотомичность христианского мировоззрения, сильно смягченные на православном Востоке, чрезвычайно отчетливо видны в богословских построениях католического Запада. Антиномии веры и разума, свободы и предопределения, земного и небесного, светского и церковного постоянно присутствуют в учениях представителей латинской патристики и схоластики. Источник этого противопоставления можно усмотреть в самом генезисе христианства, его происхождении из двух чрезвычайно несходных культурных традиций - иудейской и античной. В рамках западной ветви христианства указанная напряженность антиномий проявилась несравненно резче. Причиной тому и римская культурная традиция с ее «юридическим» мышлением, и отсутствие единого государя, который, подобно византийскому императору, стоял бы над богословскими схватками и примирял их участников, включая и саму Церковь, и превратил их в отлаженный государственный механизм.
В этой связи неудивительно, что, несмотря на длительный упадок культуры и даже временное прекращение теоретической деятельности после завоевания Рима варварами, именно там впоследствии появляются ростки новой культуры, учреждаются университеты, расцветают различные богословские школы. Свобода Церкви от прямого государственного диктата и отмеченная антиномичность католической доктрины стимулировали творческое начало в культуре Запада. Теоретическая мысль напряженно пытается раскрыть тайны бытия человека и мира, далеко не всегда руководствуясь освященными Церковью догмами и схемами. Процесс этот в конечном счете привел к интеллектуальному, культурному и религиозному взрыву в эпоху Ренессанса и Реформации.
В эпоху Ренессанса актуализируются те элементы христианского учения, которые возвышают человека, подчеркивают его свободную волю, достоинство и способность к творчеству. Противоположные аспекты христианской доктрины - идея греховности человека, в первую очередь, - игнорируются или переосмысляются. Этому процессу способствовали влияния ислама, языческой античности и герметической магии. Увлечение античной литературой и искусством приводит к подлинной реабилитации материального, природного начала, что способствовало непосредственному проявлению секулярных тенденций в культуре. Иерархичность мира, противопоставление духовного материальному, божественного человеческому преодолевается самыми разными путями: от учения Николая Кузанского о «развертывании» Божественной сущности, фактически отрицающего догмат творения мира, и гелиоцентрической системы Коперника, обосновавшего принципиальное тождество небес-
ного и земного мира, до ренессансного искусства, прославлявшего телесность, естественность, «сочную зыблемость», по выражению П. Флоренского.
Античное культурное наследие, усиленное христианской антропологией, сначала проявило себя в ренессансном культе человека и в расшатывании ранее незыблемых представлений о сакральной, иерархической сущности миропорядка. Но это была частичная и поверхностная десакрализация, которая затем привела к новому всплеску религиозности, принявшему форму протестантской Реформации. Однако вопреки, например, мнению Ф. Ницше Реформация не была движением вспять. В рамках протестантской теологии был сделан шаг в сторону окончательного преодоления языческого отношения к природе, сохранявшегося в средневековом католицизме. Теперь природа предстала как сфера безличных сил и закономерностей. Такая десакрализация природы, отношение к ней как к материалу, объекту деятельности человека послужили идеологическим оправданием как для естественных наук, так и для бурного промышленного покорения природы.
Не менее важной была протестантская трактовка человека, выводящая его из безусловного подчинения церковным структурам. Христианская личность, подсудная одному только Богу, ощутила свою самостоятельность, самобытность, право на собственное суждение как в религиозных, так и в мирских вопросах. Своеобразный парадокс заключается в том, что обновление и интенсификация веры, произведенная Реформацией, открыла путь к обмирщению целых сфер жизни общества: политической, правовой, экономической, поскольку протестантизм делал упор на внутреннюю религиозность человека.
Так были созданы предпосылки для ускоренной и интенсивной секуляризации европейского общества, которая оказалась теснейшим образом связанной с прогрессом в области точных и естественных наук, философии, с демократизацией общества и бурным развитием производительных сил.
В Новое время секуляризационные процессы выходят на поверхность, и важнейшие общественные, политические и научные начинания получают, как правило, мирскую мотивировку. Тот период европейской истории, когда новые, прогрессивные идеи рождались и обосновывались в теологической форме, в целом был преодолен. Освобожденная человеческая субъективность энергично проявляет себя в сфере науки, искусства, экономики, политики. Ход истории чрезвычайно ускоряется.
Притязания личности, повышение ее самооценки, выдвижение разумности как высшего критерия деятельности человека и бытия в целом («Все действительное разумно») получают детальное обоснование новоевропейской философии.
Эти процессы, сопровождавшие европейскую историю фактически со времен Древней Греции, достигают своего кульминационного момента к концу XIX в. К этому времени завершилась институализация науки как рациональной формы постижения мира, сложился чрезвычайно динамичный капиталистический способ производства, были заложены основы буржуазной демократии с ее кодексом неотъемлемых прав личности. В этот же период процесс секуляризации европейского общества доходит до того критического предела, который позволяет Ницше констатировать «смерть Бога».
Если в XIX в. секулярное мышление было присуще по преимуществу образованным, интеллектуальным слоям европейского общества, то в XX столетии секуляризация распространяется вширь и вглубь, охватывая практически все слои населения и проникая во все сферы духовной и повседневной жизни. Стиль мышления, культура, образ жизни европейцев настолько освобождаются от религиозного измерения, что данный период европейской истории получил название «постхристианской эпохи». На смену религиозным пришли иные регуляторы социальной жизни: право, гражданская мораль, а также гедонистический культ потребления, погоня за прибылью, стремление к удовлетворению растущих индивидуальных запросов, к личностной самореализации.
Таким образом, христианская религия в рамках европейской цивилизации прошла путь от зарождения и доминирования в культуре к постепенному ослаблению и утрате заметного влияния на духовные и социальные процессы. Как оценить потерю европейским социумом сакрального измерения?
В самом общем виде можно сказать, что религия как высшая нормативная система регулирует поведение человека, органично соединяя его с обществом и миром в целом. Бытие человека наделяется особым смыслом, далеко выходящим за рамки его повседневных, в своей сущности физиологических потребностей есть, пить, размножаться, развлекаться. Это преодоление границ обыденности, животности и приобщение к сверхприродному бытию в соответствии с кантианской философской традицией называется трансцендированием.
В европейском сознании, потерявшем духовную вертикаль, доминирует постмодернистский принцип всеобщей относительности оценок, истин. Люди все более ориентируются на земное, материальное, сиюминутное. Человек хочет жить для себя и только для себя. Этим он нарушает не только божественные заповеди, но и законы природы, предписывающие производить потомство, заботиться о нем и тем самым подчинить свою жизнь сверхличной цели. Но для типичного европейца, как и для среднего американца и японца, рождение и воспитание детей
является досадной помехой на пути личностной самореализации. Суть проблемы предельно четко выразил П. Бьюкенен:
«Запад умирает. Народы Запада перестали воспроизводить себя, население западных стран стремительно сокращается. С самой Черной Смерти, выкосившей треть Европы в четырнадцатом веке, мы не сталкивались с опасностью серьезнее. Нынешний кризис грозит уничтожить западную цивилизацию. Сегодня в семнадцати европейских странах смертность значительно превышает рождаемость, гробы в них требуются куда чаше, чем колыбели» [2, с. 22].
Человек может быть ориентирован на творчество, потребление духовных ценностей или материальных благ. Но, несомненно, животный гедонизм, ранее в значительной мере обуздываемый христианской религией, теперь все более выходит на первый план. Некоторые авторы в связи с этим пишут о своеобразном «чувственном реванше», состоявшемся в рамках западной культуры и обыденной жизни. Действительно, реабилитация плоти, телесного начала, впервые обозначившаяся в эпоху Ренессанса, к концу XX в. достигает своего высшего предела. Но если раньше она имела хоть какое-то оправдание, поскольку воспринималась как освобождение жизни от чрезмерной опеки церковных догм, то теперь разгул чувственности, зачастую искусственно стимулируемый средствами массовой информации, ведет к отрицанию самой жизни. Нечто подобное уже имело место в условиях поздней Римской империи, когда гордые и воинственные римляне трансформировались в жалких и слабовольных искателей утонченных чувственных удовольствий, а их подруги выбрасывали младенцев за пределы городской черты. Неудивительно, что варвары, обладающие здоровыми природными инстинктами, сместили их с исторической сцены.
Типичный европеец замыкается в своих собственных эгоистических интересах, блокируя тем самым выход в те социальные и культурные горизонты, которые всегда наполняют личность энергией и смыслом бытия. Отсюда вялость и безволие, утрата пассионарного начала, что с тревогой отмечали экзистенциалисты. Но пришедшая им на смену постмодернистская интеллектуальная волна рассматривает всякое ценностное, пассионарное действие в качестве некой архаики, подлежащей ироническому и релятивистскому переосмыслению.
Религиозные мыслители, обнаруживая признаки этого духовного кризиса, видели спасение в христианском возрождении, которое должно укрепить человеческий дух и придать новую энергию в результате восстановления связи со сверхъестественными началами бытия. В этом плане представляет интерес концепция «нового Средневековья»
Н. Бердяева. Русский философ полагал, что необходим возврат «к некоторым элементам средневекового аскетизма. Работа свободного самоог-
раничения человека, свободной дисциплины, волевого подчинения себя сверхчеловеческой святыне может предотвратить окончательное истощение творческих сил человека... » [1, с. 141].
Современная европейская мысль, как правило, признает положительное значение религии. Но проблема в том, что религия понимается как ценность, а не как данность. Иначе говоря, ее позитивная роль стала осознаваться тогда, когда большинство населения Европы стало практически безрелигиозным. Безусловно, любые идеи о «новом Средневековье» утопичны. Историю не повернуть вспять. Самоограничение человека, на которое возлагал надежды Бердяев, само по себе не появится, его могут вызвать жесткие, суровые жизненные обстоятельства и то лишь при условии адекватной на них реакции.
Осознание опасности пути, по которому до сих пор развивается европейская цивилизация, а вместе с ней все человечество, имеет место и в Западной Европе, и в России. Другое дело, что это осознание мало влияет на экономическую и политическую жизнь. Видимо, оно должно дойти до некоего критического уровня для того, чтобы оказать воздействие на реальный ход событий. По нашему убеждению, усиление этих процессов будет сопровождаться изменением соотношения секулярного и сакрального в пользу последнего. Секулярное, родившись в условиях бурной социальной динамики, будет уступать сакральному по мере ее затухания.
Эти суждения определяют и наше отношение к феномену секуляризации. Она является стороной, гранью единого процесса расширения человеческой свободы, могущества, растущего благосостояния и потребления. В той мере, в какой мы приветствуем социальный прогресс и расширение возможностей человека, мы должны оценивать секуляризацию положительно, не забывая при этом пределы и опасности такого развития.
Список литературы
1. Бердяев Н. А. Смысл истории. - М.: Мысль, 1990.
2. Бьюкенен П. Смерть Запада. - М.: Изд-во АСТ, 2003.
3. Кокс X. Мирской град. Секуляризация и урбанизация в теологическом аспекте. - М.: Вост. лит-ра, 1995.
4. Роде Ф. Роль христианства в европейской цивилизации // Европейский альманах. - М.: Наука, 1993. - С. 90-97.
5. Синелина Ю. Ю. Концепции секуляризации в социологической теории. - М.: ИСПИ РАН, 2009.
6. Уайтхед А. Избр. работы по философии. - М.: Прогресс, 1990.
7. Хабермас Ю., Й. Ратцингер (Бенедикт XVI). Диалектика секуляризации. О разуме и вере. - М.: Библейско-богословский ин-т св. апостола Андрея, 2006.
