CC BY
21
УДК 82.02 И. Б. Смирнова
старший преподаватель каф. отечественной и зарубежной литературы МГЛУ; е-таЛ: Le21mars@maiL.ru
СЕКТОР «РОМАНТИЗМ» НА АСТРОЛОГИЧЕСКОЙ ДИАГРАММЕ ИСТОРИИ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОГО РОМАНА (на французском материале) Цикл: Стрелка часов
Исследуемый материал представляет объект как теоретического, так и практического литературоведения. На астрологической диаграмме «Часов» истории западноевропейского романа рассматривается сектор «Романтизм», противостоящий сектору «Высокое Средневековье». Наглядно демонстрируются астрологические характеристики данного культурного периода и направления, в их соседстве с другими секторами, в противостоянии и в отражениях. В свете данных характеристик по-новому понимается и объясняется состояние автора и героя эпохи Романтизма. Напрашивается вывод, что общий тон и стиль повествования, развитие сюжета, а также исход интриги обусловлены во многом естественным положением периода на диаграмме. Данное открытие снимает с актанта часть моральной вины, вменяемой ему судом Истории или Мифологии, и также обнаруживает новые механизмы урегулирования сюжетообразующих конфликтов и разрешения кажущихся «вечными» проблем.
Ключевые слова: астрономические часы истории; семь этапов культурного процесса; временная и пространственная соотнесенность культурного периода; астрологические ориентиры в оценке состояний и действий литературного героя; циклическое чередование эволюции и инволюции поведенческих составляющих тандема «автор и герой» на диаграмме.
I. B. Smirnova
Senior Lecturer at Literature Department,
Moscow State Linguistic University, e-maiL: Le21mars@maiL.ru
ROMANTICISM SECTOR ON THE ASTROLOGICAL DIAGRAM OF WESTERN EUROPEAN NOVEL'S HISTORY (on the material of French literature) Cycle: Clock hand
The research and the foLLowing articLe examine the sector of "Romanticism", opposing the sector of "High MiddLe Ages" on the astroLogicaL diagram "CLock of the Western European noveL's history". The astroLogicaL characteristics of the given
cuLturaL period and Literary trend, bordering on other sectors, are represented with the heLp of oppositions and reflections. In the Light of these characteristics the state of the author and the hero of the Romanticism epoch is anaLysed and expLained in a new way. The concLusion suggests that the generaL tone and the styLe of the narration, the deveLopment of the pLot, and the outcome of the intrigue are LargeLy due to the actuaL position of the period on the diagram. This discovery removes from the actant part of the moraL guiLt imputed to them by the Court of History or MythoLogy, and aLso reveaLs new mechanisms for resoLving pLot-forming confLicts and probLems seeming "eternaL".
Key words: astronomicaL cLock of history; seven stages of the cuLturaL process; temporaL and spatiaL correLation of the cuLturaL period; astroLogicaL reference points in assessing the states and actions of a Literary hero; cycLic aLternation of evoLution and invoLution of behavioraL components of the tandem "author and hero" on the diagram.
Сюжет посвящен Осеннему равноденствию
Введение. Составляющие принципы оценочной системы
Во вводном сюжете цикла «Стрелка часов»1, посвященном Весеннему равноденствию, мы продемонстрировали логику деления нашего «Большого Культурного Коло»2 на малые, и затем также семеричное деление нашего «Малого Культурного Коло»3 (Х1-ХХ1 вв.). При этом мы учли восьмой сектор, который условно отделяет «вечер романа» от начала нового «дня романа» и потому носит название «ночь». Теперь шаг за шагом рассмотрим теоретические и исторические характеристики западноевропейской (на примере французской) литературы в каждом секторе, обозначенном нами как «версты романа», по аналогии с теми мифологическими «Верстами Вселенной», которыми оперирует русский ведизм. Современная эзотерическая и экзотерическая космология утверждает, что число семь на нашей планете не случайно почитается как сакральное: человеческое тело на Земле имеет семь качественных уровней, за развитие которых отвечают так называемые чакры. В природе восхождение качественных состояний
1 См.: [Вестник МГЛУ 2018, с. 145-166].
2 История земной цивилизации от последней Всемирной катастрофы.
3 История пятого культурного периода в отражении письменных памятников.
материи отражается, в частности, семью цветами спектра радуги. Такое семеричное деление легко накладывается на троичное (по количеству областей мира славяно-арийской традиции) и на четверичное (по естественному распадению годового цикла на сезоны, а суток - на световые периоды). Добавим сюда принцип пяти, основанный на схеме взаимопорождения стихий, и получим многообразное объяснение тех феноменов, которые заключает в себе каждый сектор.
1. Открытие «романтической» осени
Отчего на долю Романтизма в ряду культурных отрезков нашего «Малого Культурного Коло» (Х1-ХХ1 вв.) и соответствующих им литературных направлений выпадает торжественно открыть собой таинственную семерицу «верст»? Причина проста. Современный учебный год в средней и высшей школе в России и на Западе начинается с 1 сентября. В дохристианской Руси считалось, что в период с 7 по 11 святовитеня, т. е. с 29 августа по 2 сентября, Дажьбог сходит в Навь. 10 святовитеня празднуется в народе «Дажьбог тепляк», что означает, Дажьбог рассеивает холод и тьму незнания. Он несет свет, воскрешает мертвых, дает здоровье недужным, возвращает зрение слепым. В эти же дни огнебог Семаргл сходит в Навь к Вию, чтобы обрести великое изначальное знание, духовно прозреть и возродиться в эпоху Рода [Асов 2011, с. 146]. Это и преддверие Осеннего равноденствия: астрономической точки, открывающей ворота наступлению тьмы на мир, в котором с прошлого Весеннего равноденствия количественно и качественно преобладал над тьмою свет. Когда-то на Руси день Осеннего Равноденствия считался днем Новолетия: точкой отсчета Нового года. Ныне же космическое событие пересечения Северного меридиана Неба звездой Спика (а созвездия Девы) находится ближе к началу академического, а не астрономического года в России, но в плане мифологии продолжает отсылать нас к Рождеству и Торжеству Майи: Матери Мира и богов русской ведической традиции, проявившейся на протяжении истории в десятках ипостасей1. На смену Майе позднее пришла вместе с христианством Богородица Мария, восприняв в свое имя ночную навскую ипостась Майи - Мару [Чудинов 2012, с. 74].
1 Макожь, Мара, Лада и т. д.
2. Поэтапное изучение романтического сектора.
Тип героя
Если всмотреться в циклическую диаграмму истории западноевропейского романа, то «летние» настроения Яви оканчиваются во Франции XVIII столетием: веком Просвещения, в названии которого также фигурирует «свет», намеренно направляемый на рассеивание «тьмы» неведения. Откуда вытекает, что первые встречи со студентами могут быть посвящены обзору общей логики исторического процесса развития литературы, а затем должно произойти приближение к первому периоду, астрономически совпадающему с Осенинами: «первой, второй и третьей встречами» осени, вокруг события Осеннего Равноденствия1. От общей картины романтического века на Западе мы переходим к хронологическим особенностям наступления и развития Романтизма в германских и романских государственных образованиях. От «привязки» данного культурного периода и направления к событиям Великой Французской революции, задавшей тон словесности в Европе с конца XVIII - на всю первую половину XIX столетия, совершаем переход к описанию психологического портрета «автора и героя» романа раннего Французского романтизма. И... что же? Этот портрет может быть легко выделен и очерчен, благодаря автобиографичности раннеромантических сюжетов, таких как, например, «Атала» 1801 г. и «Рене» 1802 г. Ф. Р. де Шатобриана, «Адольф» Б. Констана 1806 г. Неудивительно, если в этом собирательном образе узнаются в равной мере «прохладное» веяние Нави, черту которой мы перешагиваем между августом и сентябрем, а также (после 21 сентября) - наступление в душе «ранних сумерек», лишающих очевидности рассудочные основания душевного здоровья. Литературный типаж «потерявшего себя» в вихре революции молодого человека -дворянина или буржуа - легко объясняется падением мировоззренческого возраста романа к юности (18-21 году), когда человек еще не наработал социальных оснований для развития своей сущности, и потому вынужден в обстоятельствах переворота скорее бежать в путешествие или в эмиграцию, чем сознательно бороться против кого-либо ради чего-либо. Параллелизм биографий авторов и героев не заставляет прилагать каких-либо усилий для своего выявления: иные
1 То есть к программе второго семестра.
герои носят имена авторов, откровенно снимающих в своих сюжетах «темные очки». Из литературной критики сыплются обвинения суровыми «отцами» науки беззащитных «детей» литературного творчества в эскапизме, преждевременном старении души и тела, безволии, смятении сердца1 <...>. Здесь мы хотели бы снять подобное осуждение молодого «типа», показывая, какие именно астрологические показатели включаются в действие в сентябре и октябре, графически соответствующих сектору «Романтизм».
3. Воскрешение куртуазного идеала
Обращаясь к схеме четырех ландшафтов, мы видим, что стрелка «Часов» в Романтизме как бы опускается «в воду»: на Юге четверичной диаграммы Мировой Океан (море - река - озеро - пруд) соответствует северной Горной Вершине, как лес на Западе - безлесой равнине Востока. Отсюда в романтической литературе изобилие водной метафорики, присутствие идеи «бури», которая здесь будет символизировать взбунтовавшуюся эмоциональную жизнь человека, громко заявляющую о себе из-под гнета двух неоклассических периодов. Если XVII и XVIII вв. диктовали для жизни и творчества некие «правила», то теперь правил больше нет, произвол «стихии» эмоций свидетельствует о господстве иррационального начала психики актанта. Обращение к идее воды, погружения в «среду» неконтролируемых инстинктивных порывов души к достижению полноты бытия, влечет за собой также идею «отражений» в поверхности вод того культурного периода, который в «астрологии литературоведения»2 диаметрально противостоит Романтизму. Что же мы находим на нашей диаграмме? Средневековый рыцарский роман! Здесь действует обычный закон пространственных и временных отражений, который
1 Вот пример: « В "Ренэ" гетевское предчувствие новой эры и ожидание великих событий сменилось поэзией разочарования. Недовольство, влекущее за собою новую эпоху, сменилось недовольством неудачи этой эпохи. Борьба за человеческие права личности привела, казалось, к установлению тиранического владычества нового властелина, и вот мы опять встречаем в литературе современного молодого человека. Как он изменился! Мускулы дряблы, морщины покрывают лицо. Не находя себе места в обществе, он бродит среди диких племен в девственных лесах. <.> Молодой человек 1802 года бросился в объятия религии» (lib.ru/RUSSLIT/WINOGRADOW/ Vinogradov_Istoria_Molodogo_Cheloveka.txt).
2 Описанию системы посвящена вводная работа цикла «Стрелка часов».
ярче всего проявляется в диаметрально разведенных точках окружности. В секторе Романтизма четко отражается сектор Средневековой рыцарской культуры и литературы, с его куртуазным набором идеалов и установок; вот откуда у авторов романтиков возникает естественная тоска по возвращению к эпохе «дворжества»1. Писатели и поэты копируют стиль не только средневековой поэмы о любви (пример: Ж. де Нерваль, «Фантазия», 1832), но также героический эпос (примеры: баллада «Рог» А. де Виньи 1826, поэма «Сватовство Роланда» В. Гюго 1859). Тут и там сквозит дух рыцарской культуры и присутствует соответствующая атрибутика актанта:
Как будто на турнир, в моей больной груди Три рыцаря сошлись для дерзкого ристанья, Затеяли во мне боренье за меня.
Петрюс Борель «Пролог к "Мадам Пютифар"».
Пер. Г. Русакова
В погоне за стихом, за ускользнувшим словом, Я к замкам уходить люблю средневековым: Мне сердце радует их сумрачная тишь.
Теофиль Готье «Средневековье».
Пер. М. Донского
4. «Стихийное» управление процессами романтизма
Еще один шаг в сторону интерпретации символизма воды откроет перед нами тайну перехода в мир образов. Взгляды Освальда и Ко-ринны из «итальянского» романа Мадам де Сталь встречаются после разлуки на взаимных отражениях в поверхности вод паркового фонтана, что отсылает историка литературы к средневековому аллегорическому «Роману о Розе» двух авторов, где влюбленный (автор и герой Гийом - также совпадение характеров в имени) обретает видение Истины в кристаллах, лежащих на дне фонтана. Вода как бы становится здесь, спустя шесть веков, снова границей перехода в тот
1 Термин из статьи: Брокгауз и Эфрон. Французская литература [Электронный ресурс] // Энциклопедический словарь. Режим доступа: s1ovar.ee/ene/brokhauz-е&оп2/1956981.Мт1
мир, где невозможное может стать возможным. Где возможность воплощения мечты становится на порядок ближе, чем в физическом.
Культурологи подчеркивают главенство музыки среди искусств эпохи Романтизма. Именно благодаря совершенной музыкальности стиха почитается первым мастером среди французских символистов Поль Верлен с его «Осенней песней» из сборника «Сатурнические поэмы». Легко и надолго запоминаются с первого же знакомства строки, ассонирующие с октябрьскими дождями:
Les sanglots longs des violons de l'autumne
Blessent mon cœur d'une langueur monotone
<...>
Et je m'en vais au vent mauvais qui m'emporte.
1866
Музыка как вид искусства в ряду искусств «архитектура - скульптура - музыка - живопись - проза - поэзия - "умное делание".» также предположительно соответствует водной среде, жидкому состоянию материи в ряду: «камень - земля - вода - воздух - огонь - эфир.». Постепенный уход вниз, к земле - словно падение струй водопада -мы замечаем в «понижающихся» мотивах ранних лириков старшего поколения, а затем - также уход сквозь землю в «ад» безнадежности -в демонизированных мотивах младших поэтов. Подобная направленность чувств и мыслей отражается семантикой французского термина «décadence» - инволюция, употребляемого для обозначения того периода культуры Франции и России, с которым символизм считают связанным неразрывными узами до 1885 г., пока не произошло разделение на «декадентов» и «символистов» [Illouz 2005, c. 95]1.
5. Гравитационная динамика основных мотивов лирики старшего поколения романтиков
Первая череда выглядит так:
• взгляд на мир «глазами осени»: «Равнина» (Шарль-Огюстен Сент-Бёв, пер. И. Шафаренко);
• осенняя буря:
Люблю смотреть, как буря злая, Всё нарастая,
1 URL : www.persee.fr/doc/litt_0047-4800_2005_num_139_3_1905 .
Бушует, яростно срывая Горы желтеющий наряд. Альфред-де-Мюссе «Стансы». Пер. А. Ладыгиной
• буря «судьбы»:
Под бурею судеб, унылый, часто я, Скучая тягостной неволей бытия, Нести ярмо мое утрачивая силу, Гляжу с отрадою на близкую могилу, Приветствую ее, покой ее люблю И цепи отряхнуть я сам себя молю.
Андре Шенье «Под бурею судеб...». Пер. Е. Баратынского
• изображение темного времени суток, призывание смерти:
Мучительная ночь! Да скоро ли заря Взойдет? Скажите мне: дождусь утра я ?... <...>
О бог забвения! Приди, закрой мне очи, Задерни их навек завесой смертной ночи!... Андре Шенье «Мучительная ночь». Пер. В. Бенедиктова
• ассоциация наступающей тьмы с вращением Сансары, которая представляется замкнутой:
Перетерпи, душа; как все пройдет, пройдет и это; Кружится колесо; перетерпи , не сетуй. Не век же изнывать под бременем невзгод; Суровая зима царит не круглый год. Андре Шенье «Перетерпи, душа.». Пер. Г. Кружкова
• призрак предательства и грядущего неотменно одиночества:
О, женская любовь! Надежды, обещанья, Свиданья тайные, поспешные признанья,
И вдруг - все кончено! Лишь память-западня Воспоминаниями мучает меня. Андре Шенье «Я разлюбил ее.». Пер. Д. Веденяпина
• самообвинение в мечтательности:
Обман надежды нам приятен, Приятен нам хоть и на час! Блажен, кому надежды глас В самом несчастье сердцу внятен!.. Эварист Парни «Элегия». Пер. К. Батюшкова
• человек-листок:
Что медлить? Время наступило: Вались, вались, поблеклый лист! Судьбе противиться бессильный, Я жажду ночи гробовой. Вались, вались! Мой холм могильный От грустной матери сокрой! Шарль Мильвуа «Падение листьев». Пер. Е. Баратынского
Листок иссохший, одинокий, Пролетный гость степи широкой, Куда твой путь, голубчик мой? -«Как знать мне! Налетели тучи, И дуб родимый, дуб могучий Сломили вихрем и грозой.» Антуан Арно «Листок». Пер. Д. Давыдова
Когда увядший лист слетает на поляну, Его подъемлет ветр и гонит под уклон; Я тоже желтый лист, и я давно уж вяну: Неси ж меня отсель, о бурный аквилон! Альфонс де Ламартин «Одиночество». Пер. Б. Лившица
• сгущение красок в одиночестве:
С холма на холм вотще перевожу я взоры, На полдень с севера, с заката на восход, В свой окоем включив безмерные просторы, Я мыслю: «Счастие нигде меня не ждет!» Альфонс де Ламартин «Одиночество». Пер. Б. Лившица
• тень и пустота:
И час за часом понемногу
Ползет от дома на дорогу
Тяжелая немая тень;
Но кроме этой мертвой тени
Никто на ветхие ступени
Не спустится за целый день!
Альфонс де Ламартин «Дом и виноградник».
Пер. Д. Кружкова
• плачи, вздохи, сожаления, перерастающие в апатию:
.Несчастие повсюду, Прошедшее темно, и мерзко верить чуду. Тогда в самих себе опоры лишены, Тогда не любят нас и мы не влюблены, Тогда впиваемся полуугасшим взглядом В неверный счастья мир, что и далек, и рядом, И создан для таких, как мы - но не для нас -И видим: луч дрожит, уходит. и погас. Марселина Деборд-Вальмор «Безразличие». Пер. А. Шараповой
6. Усиление гравитации эмоциональных состояний и мотивов у младших романтиков
Вторая череда - мотивы младших романтиков - выглядит еще патетичнее:
• фантазии о мертвецах:
Как часто дни мои однообразной мукой Отпугивали мысль, ее венчая скукой,
И каждый мой порыв был обречен - увы! В огромном городе мне нестерпимо душно, Толпа вокруг глуха, тупа и равнодушна, Здесь благородства нет, и все сердца мертвы.
Филотэ О'Недди «Сплин». Пер. Р. Дубровкина
«Песня мертвых» (Жюль Лафорг, пер. Е. Баевской); животное неможение:
...Забыться бы теперь
Тупым, тяжелым сном - как спит в берлоге зверь. Забыться и забыть, и сбросить это бремя, Покуда свой клубок разматывает время. Шарль Бодлер «Ов Рто/ып&з С1ашау1». Пер. А. Эфрон
богооставленность: «Христос в Гефсиманском саду» (Жерар де Нерваль, пер. Н. Стрижевской); могила - это я:
Ни я не мил, ни мне ничто не мило; Моей душе со мной не по пути; Во мне самом готова мне могила -И я мертвей умерших во плоти. Теофиль Готье «Змеиная нора». Пер. Ю. Даниэля
конец света:
Немым обломком, тяжело Дух погружается покорный В морей безлунное жерло. И с ним все гибнет, все ушло: Мысль, память, гений животворный, Пространство, Время и Число -В морей безлунное жерло. Шарль Леконт де Лиль «Вилланелла». Пер. М. Лозинского
разбитого сердца: «Разбитая ваза» (Сюлли-Прюдом, пер. А. Апухтина);
• мученье неуверенности: «Сомнение» (Сюлли-Прюдом, пер. И. Анненского);
• человек это тень: «Тени» (Сюлли-Прюдом, пер. В. Алексеева);
• предчувствие Ночи романа:
Нам Солнце, уходя, роняет луч прощальный. Подруга, слышишь ты, как шествует к нам Ночь, с Востока волоча свой саван погребальный? Шарль Бодлер «Раздумье». Пер. М. Донского
• дождь в душе:
Глаза мои полузакрыты, А тихий дождь слышней, слышней. Роняет капли сад забытый В блаженный мрак души моей Анри де Ренье «Сад под дождем». Пер. Э. Шапиро
• человек в темнице: «Больницы узник, пациент тюрьмы.» «Человек» (Жермен Нуво, пер. Ю. Даниэля);
• усталость «.певца бесцветных дней» «Цветы» (Стефан Малларме, пер. А. Раевича);
• воспевание Небытия:
Глаза открыты и не видят. Я - мертвец. Я жил. Теперь я только падаю.
<.>
Я - груз, и медленно сползаю в ночь немую
<.>
О ночь Небытия ! Возьми меня. я твой.
Леконт де Лилль «Последнее воспоминание». Пер. И. Анненского
• самоубийство через повешение : «Звонарь» (Стефан Малларме, пер. Р. Дубровкина).
Из духовной науки известно, что самоубийство - предел абсурдного саморазрешения судьбы, и оно замораживает эволюционное развитие сущности. Идея убить себя приходит, конечно, в крайнем нижнем положении астрологического «маятника» состояний, который
может выйти из него предположительно только с «посторонней» помощью: естественной или божественной.
Выводы об астрологических закономерностях литературных эффектов «сектора» романтизма, с графическими иллюстрациями
Так в секторе Романтизма - в прозе как и в так называемой «поэзии»1, движущейся от индивидуалистического лиризма эскапистов к демонизму символистов - наглядно проявляются астрологические эффекты нашей диаграммы, вот они.
1. Возобладавшие в юго-восточной части Коло дремота, скука и лень обусловливают известную пассивность характеров (см. рис. 1 Приложения). Например, Адольф (одноименного романа Б. Конста-на) «все только намеревается приобрести некоторые права на уважение людей, оставаясь пассивным наблюдателем своего безвыходного положения» [Бондарев 1982, с. 94]. Вера и Усердие, за которые ответственна Вишудха, становятся в «слабом» рождении унынием и ленью. А Доброта и Любовь, развиваемые Анахатой ближе к «югу» диаграммы, имеют опасность перерождения в гнев, что и происходит при известном максимализме актанта (см. рис. 2 Приложения) и отчасти резонирует с революционной действительностью.
2. «Овца» большого 12-летнего цикла, зеркально «отражающая» сектор «Овна» малого 12-месячного цикла, ведет к «ослаблению» и «смерти» перед весенним перерождением (см. рис. 3 Приложения).
3. Месяц «Листич» располагает к образному переосмыслению человеком себя в образе фрагмента (листка), оторванного от единого целого (Мирового Древа - например, славянского Вяза, сВЯЗующего Небо и Землю) (см. рис. 4 Приложения).
4. Активация восприятий через нижние энергетические центры притупляет ясность видения, создает гравитационный настрой на загробные фантазии (см. рис. 5 Приложения).
5. Мировоззренческий возрастной регресс ограничивает силу суждения. Еще одно подтверждение этому - факт, что «автор не возвышается над своим героем, а следует за ним» [Бондарев 1982, с. 82] (см. рис. 6 Приложения).
1 Здесь термин оговаривается в связи с тем, что поэзия изначально в древности призвана была нести только возвышенные смыслы.
6. Сезонное понижение «квалификации» актанта буквально понижает «сферу обслуживания» литературного героя как репрезентанта человечества и также тормозит желаемое благое духовное перерождение (см. рис. 7 Приложения).
7. Переход на «иньское» полукружие обусловливает преобладание женственных, то есть слабых, поведенческих характеристик персонажей: податливости, покорности, пассивности, «замирания» в мечте, впадения в «прелести», любви к лести, ожидания похвалы. Список можно продолжить (см. рис. 8 Приложения).
Гипотеза относительно чередований «интроверсивности / экстраверсивности» литературного творчества каждой «версты» и ее апробация на изучаемом секторе
Здесь вероятно также работает астрологическое чередование: чет / нечет в отношении «верст» в том смысле, что нечетный век и период больше внимания уделяет внутреннему миру героя, а четный - внешнему миру и социальному жизнеустроению. Так, нечет, не делящийся на два, всегда сосредоточивает внимание актанта на себе самом. Например, «Ученик» П. Бурже как роман, в котором действие романа актант дублирует ведением дневника, «эстетически значимыми утверждает события не внешней, а внутренней жизни» героя, подобно тому, что отмечает А. П. Бондарев касательно «Рене» Шатобриа-на [Бондарев 1982, с. 85]. Романы третьей, пятой и седьмой верст должны делать акцент более на поведении одного из героев, чем на обоих, поскольку автор исследует внутренний мир своей литературной проекции. Вот почему лирика и роман этих «верст» будут давать «крен» в субъективное. Так называемый «субъективный символизм» отличает творчество А. Жида, Реми де Гурмона, Гюстава Кана [Бар-хатова О. Н.].
Известно, что символизм как логическое продолжение и вырождение романтизма в борьбе с реалистической и натуралистической школами противопоставляет «действительности» «грезу», но мы конкретизируем в свете нашего астрологического подхода, какую именно грезу, словами критика «Mercure de France» Джона Шарпантье: «Ментальному и чувственному началам своих предшественников
символисты ответили эстетикой астрального» [Le Studio Franco-Russe, с. 383]1 (Курсив наш. - И. С.). Причем, преимущественно грезы второго поколения посвящены астралу нижнему.
Во второй половине XIX в. постепенно пропадает из ткани романа сама «красная нить», собственно живая любовь, которую постепенно подменяют «игра», «эксперимент» и «опыт» : таким по замыслу автора Поля Бурже должен был быть и роман «Ученик» 1889 г. Здесь однако учителем героя становится не только и не столько любимый и почитаемый философ Адриен Сикст (вымышленный образ), сколько целый набор французских авторов века Романтизма (не вымышленных). Свежее непосредственное чувство героя, развившееся в нем помимо рефлексии и ей наперекор, выявляет несостоятельность авторского замысла относительно «преступления» и дальнейшего «наказания» Робера. Искренность Грелу перед самим собой выводит его судьбу за предел «позитивистской» парадигмы, принятой за руководство к жизни Сикстом, и дает ему в его недолгой любовной истории ту каплю «живой воды» романтического взаимопонимания, которая способна вознести реальное событие жизни в область мифа, искупая нечаянную трагедию Шарлотты2.
Интеграция отдельных частей романтической реальности в единое цельное полотно бытия: исключительный пример Виктора Гюго как возвышение над общей схемой
Контрапунктом «сезонных» мотивов старших и младших романтиков звучит развернутая метафорика Гюго, превращающего каждый отдельный фрагмент картины «Осени» именно в составную часть общего пейзажа, который в свою очередь - предстает одной из четырех «сезонных» ипостасей человеческой души и вместе с тем является именно состоянием, а не приговором. Только Гюго, обладающий «редким душевным здоровьем»3 смог как учитель показать современникам романтикам и многим поколениям поклонников его изобильно-
1 Цитируется по: Полонский В. В. О типологии восприятия символизма в России и во Франции (по материалам парижских дискуссий 1929-1931 годов). 2014. URL : elibrary.ru/item.asp?id=21218447 .
2 Пример мотива самоубийства в прозе, завершающий понижающуюся градацию образов старших поэтов-лириков.
3 С. Великовский в кн: Поэзия Франции. Век XIX. С. 8.
го творчества, что «романтическая меланхолия» - просто болезнь, что ее не только возможно, но и необходимо перерасти тому, кто желает превзойти юношеский мировоззренческий возраст романа. Тому пример - его собственная жизнь, целиком перелитая в художественное и социальное творчество, переведшая образный строй юношеской лирики в историческое мышление зрелости и мудрость «волхва» преклонных лет. Не отдельные фрагменты мозаики становятся объектами завороженного созерцания поэта, а духовно-душевные процессы целиком, создающие живые и цельные картины-поэмы посредством развернутых метафор. Вот один из примеров:
<...>
Mais toi, rien ne t'efface, amour ! toi qui nous charmes, Toi qui, torche ou flambeau, luis dans notre brouillard ! Tu nous tiens par la joie, et surtout par les larmes. Jeune homme on te maudit, on t'adore vieillard.
Quand notre âme en rêvant descend dans nos entrailles, Comptant dans notre cœur, qu'enfin la glace atteint, Comme on compte les morts sur un champ de batailles, Chaque douleur tombée et chaque songe éteint,
Comme quelqu'un qui cherche en tenant une lampe, Loin des objets réels, loin du monde rieur, Elle arrive à pas lents par une obscure rampe Jusqu'au fond désolé du gouffre intérieur ;
Et là, dans cette nuit qu'aucun rayon n'étoile, L'âme, en un repli sombre où tout semble finir, Sent quelque chose encore palpiter sous un voile... C'est toi qui dors dans l'ombre, ô sacré souvenir !
«Tristesse d'Olympio», 1840
.Когда душа скорбит наедине с собою И в темной глубине ей явственно видны, Как трупы воинов на страшном поле боя, Надежды павшие, несбывшиеся сны -
Тогда любовь, как тот, кто в поисках упорно Со светочем в руке обходит все углы,
Спускается туда, где в недрах бездны черной Отчаянье и скорбь таятся среди мглы.
И вот в глухой ночи без проблеска дневного, В могильной тишине, под кровом темноты Душа вдруг чувствует - ты оживаешь снова, Воспоминание, - как сердце, - бьешься ты.
В. Гюго «Грусть Олимпио».
Пер. В. Зиминой
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Illouz J.-N. Les manifestes symbolistes // Littérature. P., 2005. № 139, Sept. P. 93-113.
Le Studio Franco-Russe / Textes réunis et présentés par L. Livak. Sous la rédaction de G. Tassis. Toronto : Toronto Slavic library, 2005. Vol. 1.
Асов А. И. Календарь русских волхвов. М. : ФАИР, 2011. 384 с.
Бархатова О. Н. Символизм как явление в западноевропейской художественной культуре последней трети XIX - начала XX вв. 2015. URL : p.120-bal. ru/kultura/4815/index.html
Бондарев А. П. Пособие по истории французской литературы эпохи Просвещения и романтизма М. : МГПИИЯ им. М. Тореза, 1982. 124 с.
Бондарев А. П. Диалогическая поэтика: Теория и история литературы: учебн. пособие для студентов разных специальностей. М. : ФГБОУ ВО МГЛУ, 2016. 360 с.
Брокгауз и Эфрон. Французская литература [Электронный ресурс] // Энциклопедический словарь. URL : slovar.cc/enc/brokhauz-efron2/1956981.html
Вестник МГЛУ. 2018. № 15 (810). URL : libranet.linguanet.ru/prk/Vest/15_810.pdf
Виноградов А. К. Р. Шатобриан. Ренэ. Б. Констан. Адольф. «История молодого человека XIX века» : серия романов / под ред. М. Горького. М. : Журнально-газетное об'единение, 1932. С. 15-49. URL : lib.ru/RUSSLIT/ WINOGRADOW/Vinogradov_Istoria_Molodogo_Cheloveka.txt
Поэзия Франции. Век XIX: пер. с фр. / вступ. ст. С. Великовского ; поэтич. ред. Б. Дубин ; комм. Ю Гинзбург. М. : Худ. лит., 1985. 464 с.
Чудинов В. А. Идея расширенного эволюционного словаря. Статьи и комментарии по этимологии слов русского языка. 2-е изд., доп. М. : ИП Бурина А. В. («Традиция»), 2012. 304 с.: ил.
REFERENCES
Illouz J.-N. Les manifestes symbolistes // Littérature. P., 2005. № 139, Sept. P. 93-113.
M. 5. CMupHOBa
Le Studio Franco-Russe / Textes réunis et présentés par L. Livak. Sous la rédaction de G. Tassis. Toronto : Toronto Slavic library. Vol. 1. 2005.
Asov A. I. Kalendar' russkih volhvov. M. : FAIR, 2011. 384 s.
Barhatova O. N. Simvolizm kak javlenie v zapadnoevropejskoj hudozhestven-noj kul'ture poslednej treti XIX - nachala XX vv. 2015. URL : p.120-bal.ru/ kultura/4815/index.html
Bondarev A. P. Posobie po istorii francuzskoj literatury jepohi Prosveshhenija i romantizma M. : MGPIIJa im. M. Toreza, 1982. 124 s.
Bondarev A. P. Dialogicheskaja pojetika: Teorija i istorija literatury: uchebn. posobie dlja studentov raznyh special'nostej. M. : FGBOU VO MGLU, 2016. 360 s.
Brokgauz i Jefron. Francuzskaja literatura [Jelektronnyj resurs] // Jenciklopedi-cheskij slovar'. URL : slovar.cc/enc/brokhauz-efron2/1956981.html
Vestnik MGLU. 2018. Vyp. 15 (810). URL : libranet.linguanet.ru/prk/Vest/15_810. pdf
Vinogradov A. K. R. Shatobrian. Renje. B.Konstan. Adol'f. "Istorija molodogo cheloveka XIX veka". Serija romanov / pod redakciej M. Gor'kogo. M. : Zhurnal'no-gazetnoe ob'edinenie, 1932. S. 15-49. URL : lib.ru/RUSSLIT/ WINOGRADOW/Vinogradov_Istoria_Molodogo_Cheloveka.txt
Pojezija Francii. Vek XIX : Per. s fr. / vstup. stat'ja S. Velikovskogo ; pojet. red. B. Dubin ; komm. Ju. Ginzburg. M. : Hud. Lit., 1985. 464 s.
Chudinov V. A. Ideja rasshirennogo jevoljucionnogo slovaija. Stat'i i kommen-tarii po jetimologii slov russkogo jazyka. 2-e izd., dop. M. : IP Burina A. V. («Tradicija»), 2012. 304 s.: il.
IРождение
романа
/--
' /Ч
Приложение
Рис. 1. Версты романа и свойства человеческой натуры, связанные с различными географическими направлениями (сторонами света)
РОЖДЕНИЕ РОМАНА
Рис. 2. Чакры и версты романа
Рис. 3. Версты романа и фазы развития живых организмов, творческих, художественных, научных и социальных проектов
Рис. 4. Семь верст романа и Два Круга славянского Пантеона Божичей (Первый и Второй)
60 63-56
п-и 81
Рис. 5. Версты романа и части тела, Рис. 6. Мировоззренческий возраст находящиеся под управлением романа. Современность:
Зодиака XX и XXI вв.
■г ¿? •ф я?
О*
ШУДРЫ
ВАИШЬИ
ч,
•чх
щ.
ф
Рис. 7. Квалификационные индийские варны
Ч
БРАХМАНЫ
КШАТРИИ
Рождение романа
сапф
Рождение романа
Рис. 8. Тематика французского УМКД на «семи верстах» романа и минеральные породы в годовом и недельном циклах
Рис. 9. Управляющие светила и планеты каждой из семи верст романа
