CC BY
14
Известия Саратовского университета. 2009. Т. 9, отдельный оттиск
в любых условиях ученый должен знать все, что возможно и невозможно. Урок я хорошо усвоила и потратила немало лет на то, чтобы ликвидировать данный пробел, заполнить лакуны в своем образовании, тем более что это оказалось увлекательным и весьма полезным занятием. Яков Фомич своим личным примером задавал нам нормы научности, профессионализма. Он не любил дилетантов. Правда, французский, как и многие другие языки, я, увы, так и не выучила.
Еще один момент в моей профессиональной судьбе тоже был связан с решением, которое принимал именно Яков Фомич. После аспирантуры я десять лет работала на кафедре философии медицинского института. Наступил момент, когда моему мужу предложили заведовать этой кафедрой, а мне, как «родственнице», нужно было ее покинуть. Именно тогда раздался звонок Якова Фомича с предложением перейти в университет. Это нужно было сделать быстро, да я и так летела как на крыльях.
Так в 1975 году я оказалась в университете, где проработала почти двадцать лет, о которых вспоминаю как о плодотворных, интересных, по-хорошему трудных и счастливых. Почти сразу мне поручили руководить диссертационными исследованиями. Вместе с Яковом Фомичом мы, молодые ученые, увлеченно разрабатывали довольно сложные и «коренные» проблемы диалектики, ее принципы, основания, категории, участвовали в междисциплинарных исследованиях.
Яков Фомич был крупной, яркой личностью. Может быть, слишком крупной для Саратова. Это позволяло ему быть в известной степени независимым и давало право на что-нибудь сильно рассердиться.
Его речь всегда была убедительна, часто остроумна. Он везде был кстати и оказывался в центре событий, будь то заседание кафедры, конференция или банкет. Яков Фомич любил острое словцо. Вспоминаю некоторые его замечания в мой адрес: «Тамара Петровна, почему вы все время в одной и той же кофточке?» - «Не переживайте, Яков Фомич, я ее часто стираю». И еще одна шутка. Яков Фомич часто называл меня, подсмеиваясь, «женщиной из-за овражья». В самом деле, я до сих пор живу на другом «берегу» Бе-логлинского оврага. Но Яков Фомич имел в виду, конечно, не место проживания, а нечто другое. И он был совершенно прав. Светлая ему память.
Его удивительный смех
И. в. ПОРОХ доктор исторических наук, профессор
Не каждое знакомство перерастает в дружбу на долгие годы, согревает теплотой взаимности. Наши взаимоотношения с Яковом Фомичом, начавшиеся с астраханского землячества, были
долгими и искренними. В день моего 70-летия он подарил мне свое стихотворение, в котором была такая строфа:
«Стираются в памяти лица, Тускнеют, как в дымке, глаза, Но сердце не хочет смириться, - Звучат в нем друзей голоса».
Слова эти оказались символичными. И не забывается не только голос Якова, но и его удивительный смех...
«не мешать аспиранту работать»
Н.А. ГОРБАЧЕВ доктор философских наук, академик
В начале 50-х, когда Яков Фомич Аскин окончил аспирантуру философского факультета МГУ, я был еще студентом и, к сожалению, не был с ним знаком. Судьба свела нас в 1958 году, когда Яков Фомич согласился быть моим научным руководителем. Вспоминаются многие его оригинальные изречения. Он, в частности, говорил, что «задача научного руководителя - не мешать аспиранту работать».
После защиты им докторской диссертации один из преподавателей заявил: «Яков Фомич, а вы совсем не изменились», на что Аскин даже воскликнул: «Было бы страшно, если бы я изменился!»
За полгода до его неожиданной кончины я как-то звонил Якову Фомичу и сказал, что считаю его «своим учителем», он с удовлетворением ответил, что ему это нравится.
щедрый наставник
Е.В. ЛИСТВИНА доктор философских наук, профессор кафедры философии культуры и культурологии Саратовского государственного университета
В памяти моего поколения Яков Фомич остается признанным и безоговорочным авторитетом в области науки. Но для тех, кто сталкивался с ним ближе, он раскрывался с еще одной стороны. Это был удивительно чуткий учитель, бережно относившийся ко всем замыслам и проектам молодых ученых, щедрый наставник, умело направлявший наши интересы, тактично и корректно позволял раскрыться тому творческому потенциалу, который, может быть, мы и сами в себе еще до конца не осознавали. Он нам дал «путевку» в дальнейшую научную жизнь, свое благословение, а также возможность реализовать себя в науке.
24
Университетская летопись
