CC BY
66
Думается, эпистолярные обращения Короленко к Филонову, Раковскому и Луначарскому вписываются в такую подразновидность жанра «письма властителю», как письмо-инвектива, содержащее обвинения и вызов властям или решительную критику существенных сторон деятельности властных органов и лиц. Обращает на себя внимание тот факт, что неблагонадёжный при царском режиме писатель остался таковым и при советской власти и что в силу более строгих цензурных запретов при новой власти был вынужден создать намного больше писем-инвектив, нежели при царе, вместо собственно публицистических работ.
ЛИТЕРАТУРА
Дмитриев С.Н. 1990а: «Праведник» и нарком // Москва. 4, 138-152.
Дмитриев С.Н. 1990б: Завет терпимости. Ленин и «Письма к Луначарскому» Короленко // Наш современник. 4, 174-190.
Дмитриев С.Н. 1991: Письма совести и веры. История «завещания» Короленко. М.
Короленко В.Г. 2002: Была бы жива Россия! Неизвестная публицистика 1917-1921 гг. М.
Короленко В.Г. 1990: Письма Х. Г. Раковскому // Вопросы истории. 10, 3-45.
Короленко В.Г. 1953: Собр. соч.: в 5 томах. Т. 5. М.
Миронов Г. 1962: Короленко. Серия «Жизнь замечательных людей». М.
LETTERS BY V. G. KOROLENKO TO THE COUNCILLOR OF STATE FILONOV, H. G. RAKOVSKOM AND A. V. LUNACHARSKY IN CONTEXT OF GENRE
''LETTERS TO MASTER''
E. V. Surovtseva
In the article letters by V. G. Korolenko to power structures are analyzed, fit into a special epistolary genre "letters to master". The writer created letters invectives both at imperial, and at the Soviet mode. Owing to more strict acceptable ban at the new power it was compelled to create much more letters invectives, than at tsar instead of actually publicistic works
Key words: V G. Korolenko, "letters to master", letter-invective, Russian literature
© 2015
Т. Е. Смыковская
СБОРНИК СТИХОВ И ПЕСЕН ЛАГКОРОВ «ПУТЕАРМЕЙЦЫ» КАК ИСТОЧНИК ИЗУЧЕНИЯ ЛАГЕРНОЙ ПОЭЗИИ
Статья посвящена литературе БАМлага — подразделения ГУЛАГа, существовавшего на территории Амурской области с 1932 по 1946 годы с управлением в городе Свободном. В статье рассматривается сборник стихов и песен лагерных корреспон-
Смыковская Татьяна Евгеньевна — кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и литературы Благовещенского государственного педагогического университета. E-mail: tarkatova@yahoo.com
дентов «Путеармейцы». На его примере анализируются ключевые образы и темы произведений поэтов БАМлага, представлявших самый обширный пласт литературной жизни свободненского лагеря — официальное творчество, рождавшееся по заказу и идеологическим установкам лагерного начальства.
Ключевые слова: «Путеармейцы», литература БАМлага, сборник, стихотворение, поэзия
БАМлаг, образованный в 1932 году, являлся одним из основных и самых масштабных подразделений ГУЛАГа, отвечал за создание «вторых путей» — Байкало-Амурской магистрали. Лагерное управление находилось в г. Свободном Дальневосточного края (совр. Амурская обл.). Во время существования БАМлага в нём кипела не только трудовая, строительная деятельность, но и культурная жизнь; её важнейшей составляющей была литература.
Лагерные произведения, созданные под строгим контролем культурно-воспитательного отдела (КВО), главным образом печатались в центральной бамлагов-ской газете «Строитель БАМа», в специализированной периодике (газета «Литература и искусство БАМлага», литературный журнал «Путеармеец»), немалое значение придавалось и выпуску отдельных художественно-публицистических книг, включающих произведения поэтов и прозаиков БАМлага. Самый известный среди них — сборник стихов и песен лагерных корреспондентов (лагкоров) «Пу-теармейцы» (путеармейцами именовали заключённых БАМлага — строителей железнодорожной магистрали), вышедший в свободненском лагере в 1935 году.
Ответственным редактором «Путеармейцев» являлся Б. Н. Кузнецов — зам. начальника строительства Байкало-Амурской железной дороги и одновременно начальника Управления Байкало-Амурского ИТЛ ОГПУ-НКВД Н. А. Френкеля. Составил и отредактировал сборник Арсений Альвинг — поэт, заключённый. Техническим и художественным оформлением книги также занимался лагерник, В. Полежаев. Она, как и все издания БАМлага, имела гриф «Не подлежит распространению за пределами лагеря».
В предисловии, открывающем книгу и, вероятно, написанном Альвингом, сказано, что она состоит из произведений поэтов, возводящих «вторые пути»: «Некоторые <.. .> пришли сюда с готовой техникой стиха, другие только на трассе почувствовали в себе поэтический дар и быстро освоили поэтическое мастерство»1. Цель книги, продолжает автор предисловия, не только знакомство с творчеством стихотворцев, созданных стройкой, но и призыв к поэтической деятельности «тех лучших ударников, которые могли бы пополнить число участников следующих сборников»2.
Своеобразным эпиграфом к «Путеармейцам» выступает стихотворение В. Зуммера «Берите перья» (1934): «Через горы, пропасти и скалы / В срок, какому равных не найти, / На Востоке Дальнем, за Байкалом / Мы вторые проведём пути. // Вот и книга есть — о Белморстрое, — / Славой строчка каждая звучит. / А у нас — строительство другое, / Так о нас и книга промолчит? // Нет! Берите перья, опишите / Труд, организацию и быт, / И героев наших помяните, — / Пусть никто не будет позабыт»3. Ключевым в произведении становится мотив преемственно-
1 Путеармейцы 1935, 1.
2 Путеармейцы 1935, 4.
3 Путеармейцы 1935, 1-2.
сти, подчёркивающий неразрывную связь «великих» сталинских строек. Путеармейцы, о чём не раз сообщалось в «Строителе БАМа», ощущали себя последователями белморстройцев, их «неугасающей» славы создателей грандиозного канала. Нередко в БАМлаг огромными этапами прибывали заключённые Белбалт-лага, которых в лагерной прессе выставляли лучшими ударниками, приехавшими на дальневосточную землю внедрять передовой производственный опыт, поднимать «боевой» дух железнодорожной стройки века. Ориентиром для редактора «Путеармейцев», по-видимому, послужил сборник стихов и песен Белморстроя «Моря соединим!» (1932), упомянутый в посвящении В. Зуммера.
«Путеармейцы» состоят из трёх поэтических частей, поделённых на несколько разделов. Первая часть «Производство» начинается с раздела «Мы строим здесь под небом ДВК», стержневой образ которого — дальневосточная земля, покоряемая строителями магистрали. Одна из важнейших составляющих художественного топоса Дальнего Востока — природа, представленная как могучая и загадочная стихия: «Дальний Восток. / Сопки. / Тайга. / Зорь / покрасневшие веки. / И залегли в берега / Бурно бегущие реки. / Ветер северный / вкривь и вкось / Холодом / режет / несносным, — / И простреленные / насквозь / Падают / навзничь / сосны»4. Изобразительные средства нацелены подчеркнуть непримиримость и неумолимость дальневосточной природы. Доминантные эпитеты при её описании — «суровая» и «глухая». Обязательный атрибут пейзажных зарисовок — лютый холод, «злые вьюги», «окованная вечной, немой мерзлотой» земля. Обильное использование глаголов, процессуальных форм и аллитерационной цепочки со сквозным дрожащим р создаёт динамичную природную картину («бурно бегущие реки», «ветер вкривь и вкось режет», «падают сосны», «ветер бежит без оглядки»), акцентирует не только невероятную сложность задуманного, но и непреклонность путеармей-ца, завоёвывающего сопротивляющуюся тайгу.
Ключевой образ второго раздела «Трасса» — железнодорожная магистраль. Её строительство уподоблено музыке: «Бам!.. бам!.. бам!.. бам!.. / Бьёт барабан. / Сквозь грохот и стук — / Музыки звук»5. Константы образа «вторых путей» — новизна и протяжённость. Если первая варьируется в основном вербально («новый путь», «новое начало», «новый перегон», «новая насыпь»), то вторая обыграна изобразительно. В «Песне БАМа» (1935) Б. Пурецкого нескончаемость Байкало-Амурской трассы передана образом движущегося поезда, созданного с помощью многократных лексико-звуковых повторов: «Гремят колёса, стукают, / Стучат по стыкам, тукают. / Шагами-километрами, / Обглоданные ветрами, / Плывут леса таёжные, / Трясины непролазные. / Над водами кипучими / Стоят, нависли кручами / Угрюмые, скалистые, / Седые берега»6. Для бамлаговской поэзии характерна акцентировка реалий железнодорожного производства, наиболее близких и понятных путеармейцу. Наряду с образами, типичными для гулаговского творчества (тачка, кирка, лопата), в БАМлаге воспевались рельсы, шпалы, семафоры, насыпь. Они становились не просто знаками тюремного пространства, но символами безысходности, рутинности, быстротечности жизни: «Звуки прыгают и скачут, / и пила пилит, пилит. / И одно пред ней маячит, / об одном она твердит: / шпалы,
4 Путеармейцы 1935, 5-6.
5 Путеармейцы 1935, 38.
6 Путеармейцы 1935, 28.
шпалы, шпалы, шпалы — / надо много, много шпал! / Чтобы, путь ведя по скалам, / каждый это твёрдо знал7». С одной стороны, звуковая цепочка «ил — или — или» и повторы воспроизводят монотонный, нескончаемый, безнадёжно-неизбывный труд путеармейца, с другой, аллитерация на «д-р» отражает надежду на то, что когда-то «второй путь», а вместе с ним мучительная несвобода закончатся.
Самый популярный и любимый раздел среди заключённых — «Путеармей-ский песенник». Его основу составили стихи, победившие в конкурсе песни, объявленном «Строителем БАМа» в 1934 году: И. Мосолов «Песня бамовцев», С. Федотов «Песня ударника» и др. По-видимому, Альвинг не мог не включить данные произведения в книгу, поскольку это говорило бы о пренебрежении мнением идеологического рупора БАМлага.
Во второй части сборника «Лагерная общественность», состоящей из трёх разделов («Организация», «Слёты», «Великие даты»), главенствует образ рекордиста магистрали. Согласно «Строителю БАМа», ударник — это заключённый, перевыполняющий норму (не менее 150%), дающий безукоризненное качество, борющийся за здоровый быт, черпающий знания, ведущий остальных: «Ударником может быть только тот, кто несёт за собой железную трудовую дисциплину, искреннюю любовь к порученному делу и чувство большой гражданской ответственности за общее дело всего нашего строительства»8. В свободненском лагере ударников делили на две группы. В первую входили «подлинные ударники». Они «увлечены, захвачены делом», заражают сознательным отношением, «везде стремятся возбудить энтузиазм»9. Вторая группа — «не полностью перековавшиеся ударники», мечтающие соединиться не с «лагерной», а со своей семьёй: «Он энтузиаст <.. .> узко-замкнутого индивидуального масштаба, <.. .> узкосемейных отношений»10. Поэты «Путеармейцев» конкретизируют образ ударника, перечисляют свойственные ему качества. Он «стоек», «смел», «ответственен», «строг», «доблестен», «упорен», «неуклонен», «вдумчив», «бдителен», «зажжён» работой. Только подобные черты ведут заключённого к «победе», к перевыполнению плана, к общелагерным, геройским слётам, воспетым в стихах А. Балашова, Л. Дмитриева и Л. Ржечицкого. Акцентирован тип «истинного ударника», умеющего «с работаю на трассе увязать культурно-воспитательное дело»11. Вторая часть сборника самая слабая в художественном отношении, поскольку её стихи — это идеологизированные агитки, наводнённые трафаретными эпитетами, сравнениями и градациями.
Заключает «Путеармейцы» часть «Перековка», являющаяся ключевой в сборнике. В предисловии сказано: «<...> перековка трудом — вот главная и основная тема <...>. Поэтическое творчество — одно из проявлений этого пафоса. О величии стройки, о радости осмысленного труда, о новом, здоровом человеке хочется <...> рассказать, спеть, поделиться стихом»12. Идея перевоспитания сквозная в книге, ей пронизаны все произведения: «Я — прежний урка — Прошка, — / Нашёл свой путь. / Трудом я переплавлен / И твёрд мой шаг, / Мой коллектив про-
7 Строитель БАМа 23.08.1936.
8 Строитель БАМа 4.10. 1934.
9 Строитель БАМа 9.10. 1934.
10 Строитель БАМа 9.10. 1934.
11 Путеармейцы 1935, 97.
12 Путеармейцы 1935, 3.
славлен / На весь БАМлаг13». «Перековка» являлась панацеей не только в сво-бодненском лагере, но и на других «островах» «архипелага». Так, главная газета Беломоро-Балтийского ИТЛ была названа «Перековка», Сиблага — «Сибирская перековка», Дмитлага — «Перековка тридцатипятника», Волголага — «Перековка на Волгострое». Второй, не менее распространённый комплекс заголовков лагерных газет, связанных с данным понятием, — «Путёвка» (Карлаг) или «Путёвка в жизнь» (Дальлаг). Подобные именования отражали философско-идеологическую константу ГУЛАГА, вуалировавшую его реальные задачи и цель существования. Заголовки разделов третей части «Путеармейцев» детально фиксируют этапы тюремного преображения: «Лагерный быт», «Тяжесть прошлого», «Перелом», «Путь к свободе». Центральный образ первого раздела — отказчик. Он, следуя стихотворению Е. Геркена, «враждебный элемент», мешающий строительству, «тормоз достижений», «враг», «лагеря позор», «самый подлый вор», «гнусное явление14». В БАМлаге дифференцировали «идеологических» и «социально-близких» отказчиков. Среди первых вычленяли «убеждённых», которые отказываются от работы по озлоблению или непривычке трудиться, и «злостных», классово чуждых, насмехающихся над советской властью. В эту группу попадали заключённые, осуждённые по политическим статьям, часто обладающие хроническими заболеваниями, не позволяющими вырабатывать норму на общих работах. Героями лагерных произведений становились представители только второй группы «соцвредов», их галерея («урка», вор, картёжник, пьяница, бандит, драчун, беспризорник) выведена в следующих стихотворениях сборника: «Песня бывшего тридцатипятни-ка» (1935) В. Белозёрова, «Рассказ ударника» (1935) Г. Воловика, «Сыну» (1934) Л. Ржечицкого, «Беспризорник» (1934) С. Сибирского и др. «Идеологические» отказчики, по-видимому, перевоспитанию не поддавались, их следовало лишь истреблять: «И помни, что отказ, как гада, / Нам срочно уничтожить надо»15.
В ряде произведений (А. Альвинг и Е. Геркен «Встреча», 1935; Г. Воловик «Двое», 1935) актуализирован желательный для лагерной среды путь «перековки». Наиболее предпочтительным было взаимовлияние, пример, который подавали одни «переплавившиеся трудом» другим: «Лучший агитатор против отказов — это бывший отказчик»16. В основе подобных стихов — мотив встречи, показывающей разность позиций бывшего отказчика, а ныне ударника и отлынивающего от работы на стройке. Композиционно такие стихотворения, как и большинство лагерных произведений о перевоспитании, делятся на две части: первая рисует прошлую «непутёвую», «горькую», «ломкую» жизнь обоих, вторая — изображает разные жизненные дороги в ИТЛ. Кульминацией становится сцена свидания, в результате которого злонамеренному отказчику становится понятно, что и он, потрудившись, может «досрочно из лагеря честно уйти»17. Согласно идеологической задумке КВО, образчиками «перековки» были сами поэты «Путеармей-цев», поскольку олицетворяли главнейший и «вернейший» её признак — сочетание «производительного труда с работой в культурной области»18.
13 Путеармейцы 1935, 117.
14 Путеармейцы 1935, 107-109.
15 Путеармейцы 1935, 109.
16 Строитель БАМа 26.09.1934.
17 Путеармейцы 1935, 119.
18 Путеармейцы 1935,4.
Сборник «Путеармейцы», явившись первым художественным изданием БАМлага, в концентрированной форме отобразил тематический и образный строй официальной поэзии свободненского лагеря, сложившийся к 1935 году. Тематическая парадигма, система образов, зафиксированная в книге и одобренная КВО, впоследствии активно воспроизводилась в лагерных литературных газетах и журналах.
ЛИТЕРАТУРА
Миновский С. 1936: Шпалорезка // Строитель БАМа: Орган КВО Управления БАМлага НКВД. 23.08, 4.
Путеармейцы 1935: Стихи и песни лагкоров. Свободный.
THE COLLECTION OF THE POEMS AND SONGS BY THE PRISONERS ''PUTEARMEYTSY'' AS A SOURSE OF THE CAMP POETRY STUDY
T. Ye. Smykovskaya
The paper deals with the literature published in the BAMLAG — a subdivision of the GULAG system of soviet correction labour camps that existed in the Amur region from 1932 till 1946 with the central administration located in the town of Svobodny. In the article the collection of poetry and songs of camp correspondents of "Putearmeytsy" is considered. Taking this as an example, the key images and motifs of works of the BAMLAG poets representing the most extensive layer of literary life of the «Svobodny» camp — the official creativity which appeared by the order and ideological expectations of the camp authorities are analyzed.
Key words: ''Putearmeytsy'', the literature of BAMlAG, collection, poem, poetry
© 2015
М. В.Родина
«ПЛЕМЯННИК ЧАРОДЕЯ» К. С. ЛЬЮИСА И БИБЛЕЙСКИЙ КОСМОГОНИЕСКИЙ МИФ: У ИСТОКОВ ИСТОРИИ*
В статье исследуются мифопоэтические основы повести К. С. Льюиса «Племянник чародея» из цикла «Хроники Нарнии». Автор статьи проводит сопоставительный анализ повести, открывающей нарнийсикй цикл, с библейским космогоническим мифом, рассматривая важнейшие его признаки, проявляющиеся на таких уровнях, как уровень сюжета, уровень персонажей и уровень идей
Родина Мария Вячеславовна — аспирант кафедры русской и зарубежной литературы Института филологии ТГУ им. Г. Р. Державина. E-mail: marija.marianna1987@yandex.ru
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ проекта проведения научных исследований («Поэтика мифа в цикле сказочных повестей К. С. Льюиса «Хроники Нарнии»: проблема художественной функциональности»), проект № 14-34-01009.
