CC BY
14
Н. А. Бондарко
Баг^ ВегпНаг! 5рг1сИе1.
О стилистической адаптации латинских источников в средневерхненемецкой традиции*
Одной из актуальных проблем истории немецкого литературного языка в позднесредневековый период остается определение степени и характера его зависимости от латыни, особенно в обширной сфере религиозной литературы. Характер влияния латыни в правовой и религиозной сферах в ХШ-ХУ вв. совершенно иной, нежели в древневерхненемецкий период. Если в \ 111 XII вв. язык переводных памятников обнаруживал следы экспериментального поиска адекватных соответствий в синтаксисе и лексике, то начиная с XIII в. прослеживается тенденция к более свободному переложению латинских текстов религиозного содержания, а обилие стилистически равноправных лексико-грамматических вариантов в рукописях свидетельствует о значительной самостоятельности немецкого литературного языка от латинского воздействия. ХШ-ХУ столетия можно охарактеризовать как время постепенного распада латинско-немецкой диглоссии, выражавшейся в предшествующую эпоху в противопоставлении латинской, т. е. в первую очередь церковной и письменной культуры, с одной стороны, и немецкоязычной устной традиции, светской по преимуществу, — с другой (см. [\¥еЬгП 1984: 29-67]). В позднем средневековье эта оппозиция нарушается в связи с растущей дифференциацией как клерикальных структур, так и светского общества (появление нищенствующих орденов францисканцев и доминиканцев, окруженных набожными мирянами из полуобразованной городской среды, с другой стороны — первых университетов и школ, дающих возможность получить образование светским лицам), и расширением социально значимой сферы использования национального
Работа выполнена при поддержке Благотворительного Фонда содействия отечественной науке. В настоящей публикации представлен несколько измененный вариант статьи, посвященной 75-летию Наталии Николаевны Семенюк.
Труды ИЛИ РАН. Том 11. часть 1. СПб., 2006. ^97
Sant Bernhart sprichet
языка (юридическая документация, специальная литература по различным отраслям практического знания — artes mechanicae и artes liberales). Представители не только светского, но и духовного сословия все чаще используют немецкий язык вместо латинского или наряду с ним1. В сфере религиозной литературы эти процессы повлекли за собой перестройку жанровой системы. История развития немецкой проповеди показывает, что смена языкового кода с латинского на немецкий обязательно связана с изменением жанровых параметров и структуры текста2.
Функциональный стиль позднесредневековой немецкой духовной прозы, первичными жанрами которой являются малый трактат и книжная проповедь (см. [Гухман/Семенюк 1983: 94; Бондарко 2004]), хотя и находится в сильнейшей зависимости от прозы латинской, но при этом вырабатывает и ряд индивидуальных черт. Обращаясь к их изучению, следует принять во внимание замечание H.H. Семенюк о том, что «для исторических исследований исходным является не столько функциональный стиль, сколько совокупность конкретных текстов, которые и должны служить отправным пунктом историко-сти-листических исследований» [Семенюк 2000: 34-35]. Историко-стилистический анализ текста должен учитывать целый комплекс факторов, поскольку «для определения качества текста играют роль тематика и жанр представленного произведения, степень его включенности / невключенности в существующую «усредненную» письменно-литературную традицию, характер и степень жесткости самой этой традиции и, наконец, некоторые индивидуальные предпочтения в употреблении отдельных, допускающих вариантность языковых явлений. Поэтому языковые характеристики текста могут быть в полной мере выявлены и адекватно интерпретированы лишь в результате изучения
1 Подробнее о проблеме функционального соотношения латыни и немецкого языка см.: [Гухман/Семенюк 1983: 74-75, 92 и сл.; Koller 1984; Wolf 1987; Hasebrink 1992].
2 Иллюстрацией этого положения являются немецкие проповеди Вер-тольда Регенсбургского (ок. 1210-1272), которые по своим стилистическим и жанровым особенностям отличаются как от его латинских письменных проповедей, так и от живых устных проповедей на немецком языке. — См. [Гухман /Семенюк 1983: 93-94]; итоги многолетней дискуссии по этому вопросу обобщены в специальной работе [Neuendorff 2000].
H. А. Бопдарко
коммуникативных (информационных) и культурных функций текста. Именно в опоре на эти прагматические по своему характеру функции могут быть выявлены и собственно стилистические дифференциации языкового материала» [Семенюк 2000: 35]. Такой функциональный подход можно применить к изучению компилятивных памятников средневерхненемецкой мисти-ко-дидактической прозы, в которых адаптация исходного текста к новому контекстному окружению связана как с обычными методами компиляции (пропуски, вставки, перестановки, замена отдельных пассажей), так и с более тонкой техникой редактирования, опирающейся на варьирование не только текстовых, но и языковых единиц. Существенную помощь в изучении процесса адаптации может оказать лингвистически ориентированный анализ переходов между тематическими единствами в немецких текстов в сопоставлении с латинскими3.
Стилистический образец для всей проповеднической литературы немецко-нидерландского региона позднего Средневековья некоторые исследователи находят в латинских трактатах и проповедях знаменитого богослова Бернарда Клервосско-го (1090-1153) (см., например, [Zielemann 1982: 22-23]). Роль сочинений Бернарда о мистическом созерцании Бога и о сострадании Христу4, его личный духовный авторитет, особенно в кругах немецких цистерцианцев и францисканцев в XIII-XV вв., исключительны. Число переводов, переложений как целых его произведений, так и отдельных отрывков необозримо5. Важную роль литературно-богословское наследие Бернарда Клервосского сыграло и в создании двух древнейших
3Конститутивная функция минимальных тематических единств в средневековых компилятивных текстах рассматривалась мной в работах [Вон-дарко 2000; Bondarko 2005].
40 христологической концепции Бернарда Клервосского см. [Köpf 1993: 27-30] (там же см. литературу вопроса), о ее влиянии на сочинения аугс-бургских францисканцев см. [Steer 1994: 186-187; Steer 1993: 61-62]. В отечественной научной литературе тема любви у Бернарда сравнительно недавно рассматривалась в монографии [Гуревич 2000: 89-93].
5См. подробнее [Ruh 1956: 29-30]. Несмотря на то, что со времени выхода в свет монографии К. Ру, в которой он констатировал неизученность целого пласта немецкой духовной прозы, связанного с непосредственной рецепцией творчества Бернарда Клервосского, появилось несколько работ на эту тему, большинство этих памятников остается текстологически не изученным, обобщающие работы также отсутствуют.
Sant Bernhart sprichet
южнонемецких компилятивных сборников XIII в. — «Die St. Georgener Predigten» («Санкт-Георгенские проповеди», далее СГ) и «Geistlicher Herzen Bavngart» («Сад духовных сердец», далее СДС). Так называемые «Санкт-Георгенские проповеди» представляют собой анонимный сборник, первичная (гипотетически восстанавливаемая) редакция которого, включавшая 39 проповедей, была создана во второй четверти XIII в. в одном из цистерцианских монастырей североалеманнского региона6. СДС — это также неавторизованный компилятивный сборник для духовного назидания, состоящий из 213 глав. Он был написан между 1270 и 1290 гг. в Аугсбурге неизвестными францисканскими авторами из окружения Давида Аугсбургского (ок. 1200-1271) и Бертольда Регенсбургского (ок. 1210-1272) на восточношвабском диалекте7. Оба сборника обнаруживают ряд общих черт, среди которых можно выделить четыре основных фактора: (1) духовно-религиозные корни и содержательная направленность (идейное наследие Бернарда Клервосско-го); (2) история рукописной традиции текстов; (3) жанровая принадлежность и текстовая функция; (4) особенности редакторской и компилятивной техники. Между памятниками нет прямого родства, однако отдельные тексты (главы, проповеди или их крупные фрагменты) иногда включались в новые сборники вне своего исходного контекста — основного корпуса — и могли, таким образом, оказаться в одной и той же рукописи. В то же время, одни и те же тексты могли использоваться в качестве рабочего материала для включения в разные сборники8.
6Название сборника условное, поскольку монастырь Санкт-Георген не является местом составления первичной редакции. Единственным критическим изданием до сих пор остается [Rieder 1908], которое с текстологической точки зрения признано несостоятельным, поскольку К. Ридер выбрал в качестве основного списка не рукопись G (кон. XIII в., Karlsruhe, Badische Landesbibliothek, Cod. St. Georgen 36), самую древнюю и представляющую раннюю редакцию архетипа сборника (ж), а рукопись А (1387 г., Freiburg, Universitätsbibliothek, Hs. 464), в которой содержится более поздняя компилятивная переработка х — новая редакция xi. — См. [Frühwald 1962: 140— 154; Seidel 2003: 189-195].
7Критическое издание: [Unger 1969].
8Примерами для обоих случаев являются гл. 41 СДС = СГ 41; СДС 166 = текст из внекорпусной рукописной традиции Бертольда Регенсбургского = СГ 61 (одна из т.н. «Швейцарских» проповедей «Von den schaden taeglicher svnde»); СДС 24 в рук. Karlsruhe, St. Georgen 37, 87г-88г (ко-
H. A. Бопдарко
В частности, отрывок из пятой книги трактата Бернарда Клер-восского «De consideratione ad Eugenium papam» («О размышлении к папе Евгению»), представляющий собой сильно сокращенный текст глав XIII и XIV, редакторы 41-й главы СДС «Waz got sei» и 41-й проповеди Санкт-Георгенского сборника «Von der gaischlichen verzukung des mentschen»9 цитировали независимо друг от друга10. Анализу адаптации этого популярного текста в обоих немецких памятниках и посвящена настоящая работа.
Текст проповеди СГ 41 следует рассматривать прежде всего по рукописи G как наиболее древней (конец XIII в.) и репрезентативной, однако в ряде случаев будут привлекаться чтения хронологически и текстуально близкой к ней рукописи Streu 24 (также конец XIII в.)11, в которой эта проповедь была записана вне общего корпуса сборника (Streuüberlieferung), а также более поздней рукописи А, обнаруживающей сильные отличия от G и Streu2412. Осознавая в полной мере, что этого материала недостаточно для текстологически адекватной оценки всех возможностей языкового и композиционного варьирования, заметим, что в данном случае имеет смысл изучение каждого отдельного списка как полноценного самостоятельного текста — результата творческой активности нескольких неизвестных нам редакторов и, самое главное, писца. Текст СГ 41 рукописи G уже сопоставлялся В.Фрювальдом с латинским оригиналом прежде всего в содержательном и отчасти композиционном аспектах
нец XIII в.), (в этой же рукописи гл. 28, 67, 72, там же и СГ 38, 41, 71) и Heiidelberg, IJB, Cpg. 24, 258vb-259ra; гл. 67, 68 в рук. Karlsruhe, St. Georgen 38 — там же СГ 44; гл. 30 = Швейцарская проповедь СГ 3 = «Rusticanus de Communi» 53 Бертольда Регенсбургского; гл. 69 в рук. München, BSB, cgni. 5067 (первая пол. XV в.) ^там же СГ 38, 39, 42, 43, 50.
9 Заглавие приводится по изданию К. Рид ера [Rieder 1908: 128].
10Текстологические сведения об этих и некоторых других немецких переложениях глав XIII и XIV «De consideratione» см. в [Seidel 2003: 127; 130-131; ср. Frühwald 1962: 136-138; Unger 1969: 36, 104-105].
"Karlsruhe, Badische Landesbibliothek, Cod. St. Georgen 37^сборник отдельных проповедей и трактатов мистико-богословского и духовно-назидательного содержания. Сигнатура Streu24, указывающая на внекорпусное происхождение текста, принадлежит К. Зайделю — см. Seidel 2003: 139.
12Текст СГ 41 в рукописях А (f. 93гЬ-96гЬ) и G (f. 19va-23rb) изучался мною по фототипическому изданию К. Зайделя [Seidel 1982: 1-4; 21-25]; за предоставление электронной копии Streu24 (f. 59г-68г) выражаю благодарность д-ру К. Кляйну (Марбургский университет).
Sant Bernhart sprichet
(cm. fPrühwald 1962: 136-138]), однако наша постановка проблемы требует более тщательного анализа.
Пятая книга трактата «De consideratione» посвящена вопросу о путях богопознания и возникла в ходе полемики Бернарда с французским теологом Жильбером Порретанским (1080— 1154) по поводу учения последнего о Троице. Тем не менее, основное внимание Бернарда направлено на классификацию типов мистического созерцания. Постулируя неограниченное число способов созерцания, автор предлагает рассмотреть возможность размышления о Боге с точки зрения его четырех пространственных измерений: Quid est Deus? Longitudo, latitude, sublimitas et profundum (De consideratione V, XIII, 27: 818, 21). В этом он опирается на изречение ап. Павла в Послании к Ефе-сянам (3, 18): ut in charitate radicati et fundati valeatis assequi cum omnibus sanctis quae sit ilia latitude et longitude et profunditas et sublimitas «Чтобы вы, укорененные и утвержденные в любви, могли постигнуть со всеми святыми, что широта и долгота, и глубина и высота»13. Подробное разъяснение этого определения в заключительных главах XIII и XIV 5-й книги (и всего трактата) и содержится в том самом отрезке текста, который подвергся заимствованию и переработке в проповедях Санкт-Георгенского сборника и в СДС. Четыре измерения как сущностные признаки Бога служат Бернарду основой для аллегорического истолкования: длина — вечность (aeternitas), ширина— любовь (caritas), высота — сила (potentia) или же величественность (maiestas), глубина — мудрость (sapientia). Далее святость (sanctitas) объявляется единственным верным способом богопознания в противоположность научному рассуждению (disputatio) (гл. XIV). Образ действий, отмеченный святыми помыслами (affectio sancta), основывается на двух вещах: на страхе Божием ( timor Domini sanctus) и любви к Богу (amor sanctus). Они проецируются на четыре измерения вместе с их аллегорическими значениями: страх соотносится с вертикалью «высота-глубина» (сила и мудрость), любовь — с горизонталью «длина-ширина» (вечность и собственно любовь).
На этом цитирование «De consideratione» в СГ 41 заканчивается — как и сама проповедь. Однако лишь с этого места
13 Здесь и далее приводится русский синодальный перевод. 202
H. А. Бопдарко
Бернард начинает излагать мистический смысл пространственных измерений Бога — кульминационный момент всего трактата (гл. XIV, §31, 32). Объединенные страхом и любовью измерения святости осмысляются как основа мистического богопо-знания, которое возможно только в той мере, в какой человеческие свойства аналогически проецируются на свойства божественные. В последней книге трактата автор заново соотносит четыре типа созерцания, установленных путем многоступенчатой аналогической проекции, с описывающими Бога пространственными измерениями ап. Павла. Таким образом, последние главы пятой книги представляют собой композиционно закругленное и в содержательном отношении автономное единство, лишь опосредованно связанное с предшествующими рассуждениями автора.
Роль изречения Eph. 3, 18 является определяющей для композиционного построения анализируемой части текста у Бернарда. Однако и в начале трактата наследию ап. Павла уделяется особое внимание. Автор формулирует главное коммуникативное задание книги как введение в науку богопознания и мистического созерцания, а потому не может не процитировать знаменитое место из Послания к Римлянам: invisibilia Dei per еа quae facta sunt intellecta conspiciuntur (Rom. 1, 20) «Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира чрез рассматривание творений видимы» в качестве отправного пункта своих рассуждений.
Во второй главе пятой книги Бернард обращается к теме «восхищения» Павла на третье небо на пути в Дамаск — raptus Pauli. Истолкованию именно этой темы, которую сам Павел затронул во 2-м Послании к Коринфянам14, посвящена 41-я проповедь Санкт-Георгенского сборника. Образ трех небес используется проповедником в качестве трехчленного основания композиционной схемы проповеди и интерпретируется как тройной объект созерцания. Первое небо получает значение души, второе— созданного Богом мира, третье — интеллектуального по-
14 scio hominem in Christo ante annos quattuordeeim sive in corpore nescio sive extra corpus nescio Deus seit raptum eiusmodi usque ad tertium caelum, (2 Cor. 12, 2) «Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет, — в теле ли — не знаю, вне ли тела — не знаю: Бог знает, — восхищен был до третьего неба».
Sant Bernhart sprichet
знания Бога. В качестве dilatatio (распространения) последнего члена схемы и были использованы рассуждения Бернарда в последних главах трактата «De consideratione», которые оказались готовым материалом для описания духовного созерцания (visio intellectualis)15.
Quid est Deus? — вопрос, который Бернард Клервосский ставит в шестой главе пятой книги (De consideratione V, VI, 13: 794, 10) и который многократно повторяется до конца трактата. С этого же вопроса начинается и XIII глава (§ 27), далее он вновь задается в последующих параграфах (§ 28 и 29) с легким варьированием, усиливающим риторический эффект от повтора: Quid igitur est Deus?, Quid item Deus? Все рассуждение автора об определении Бога по пространственным измерениям заимствуется составителями 41-й Санкт-Георгенской проповеди и 41-й главы СДС с указанием на авторитет Бернарда. Адаптация латинского текста потребовала от немецких редакторов использования соответствующих языковых структур, вводящих цитату, — прежде всего verba dicendi. Однако в этом отношении как между СДС 41 и СГ 41, так и между разными редакциями второго их этих памятников наблюдаются различия. Вариант СДС наиболее лаконичен. Текст Бернарда вводится при помощи глагола sprechen в презентной форме и далее не прерывается. Для всех вариантов СГ 41 общим является разрыв между первым вопросом «Что есть Бог?» и его повтором, усиливающим эмоциональную силу вопрошания о Боге. Этот второй вводный элемент выглядит в унифицированном написании как und sprichet also. Что касается первого элемента, то нейтральному sprechen в Streu24 противопоставлен глагол с более узким значением — vragen, вводящий косвенный вопрос. О том, что появление sprechen на этом месте в Streu24 связано, скорее всего, с варьированием первоначального текста, свидетельствует грамматическая структура последующего предложения. Во всех трех рукописях вопрос оформлен как объектное придаточное предложение с финитным глаголом в конечной позиции, при этом глагол стоит в конъюнктиве: wa5 got si. Напротив, совершенно иная структура представлена в СДС 41: за глаго-
15Ср. начало раздела: Der dritte himil. da wir inegezuckit sulne werdin. der haizit intellectualis. de Jprichit ain uirjtandinijje. (G, f. 22rb).
H. А. Бопдарко
лом sprechen следует самостоятельное предложение О we, waz ist got? (Unger 1969: 229, 1), причем глагол sin стоит в индикативе. Дополнительным признаком самостоятельности этого предложения служит междометие О we. В СГ 41 оно ставится перед вторым вопросом, оформленным именно как самостоятельное предложение, которое вводится глаголом sprechen и в котором финитный глагол стоит в индикативе.
Является ли повтор вводной формулы в СГ 41 с противопоставлением глаголов говорения sprechen и vragen в рукописях А и G и со снятием этого противопоставления в Streu24 чисто риторическим явлением, или же он должен выполнять более важную функцию? Следует предположить, что первая и вторая вводные формулы играют принципиально разную роль в тексте. Как было показано, фраза Nu uraget fant Bernh[art]. Wc got unfir herre fie. (G, f. 22rb) /Nu fprichS . B[er]n[hart] . wa5 got fi . (Streu24, f. 66v) представляет собой более тесное синтаксическое единство, по сравнению с последующим текстом. Глагол vragen / sprechen вводит главный вопрос Бернарда в качестве общей темы всего заимствуемого текста. Вторая же конструкция с глаголом sprechen^ un fprich[it] alfo. we wer fagit mir wc got. fie. (G, f. 22rb-22va) — вводит прямую речь Бернарда.
Подтверждение этой трактовки можно найти в пунктуации рукописи Streu24. В полном соответствии с синтаксической структурой предложения Nu fprich1". S . B[er]n[hart]. wa% got fi . vn fprich alfo ■ Owe wër fagit mir wer got fi ■ (Streu24, f. 66v) косвенный вопрос waj got fi отделен от главного предложения точкой в положении внизу строки, вопросительное местоимение waj написано минускулом.16 Данная комбинация17 противопоставлена другой, вводящей прямую речь Бернарда: точка в середине строки в сочетании с последующим маюскульным О в междометии Owe. Тот факт, что пунктуация рукописи G не
16См. Приложение, №3.
Типы пунктуационных комбинаций в средневековых рукописях, наделенные синтаксически релевантной функцией, описаны Ф. Зимлером: [Simmler 2003], см. особенно с. 2474-2481. Зимлер подразделяет пунктуационные типы на две группы: репрезентанты макроструктур — единиц текста, превышающих уровень предложения (параграф, абзац и т.д.) и синтаксически релевантные показатели. Признание целого ряда синтаксических функций за средневековой пунктуацией существенно корректирует традиционное представление о ее исключительно риторическом характере.
Sant Bernhart sprichet
маркирует функционального различия в употреблении глаголов vragen и sprechen, не может служить аргументом против предложенной интерпретации. Во-первых, самостоятельность предложения, начинающегося с we, не подлежит сомнению. Во-вторых, не исключено, что маюскульное написание первой буквы местоимения Wc (= Waz) в предложении Nu uraget fant Bernh[hart}. Wc got únfir herre fie.ls имеет целью выделить это придаточное предложение (вопреки его синтаксически несамостоятельному положению) как формулировку темы.
Далее в этой же рукописи G сочетанием точки и последующего маюскула выделены границы фраз, смысл которых заключается не в сообщении новой информации, а в дополнительной фиксации текущей темы при переходе к новой микротеме — например, в той части текста, которая непосредственно следует за рассмотренными вводными формулами: we wer ¡agit mir wc got. fie. úent wrte er ich abir fprichit er. Er ift du lengi. u,ñ div braiti. und du hoihi. und du tieft. Div vier dinc . diu fint an got únfirm herrín. Er ist div lengi ander ewekait. wan an finir ewekait. ift wedir aneuanck. noch ende. u,ñ darumbe nemmit er in du lengi. Er ift div braitti. ander minne. wan er het fich mit der minne gebraitit inhimilriche. u,ñ in ertriche. Er ist ouch div hoihi. an der maginkrefte. wan sin maginkraft diu ist umbegriffinliche. Er ist ouch div tieft . an der wifhait. wan fin wifhait. ift ane grünt, wan ir kan nieman zeendi komin. Du vier dinc. fprichit er de got fie. unde fprichit denne vúrbaz. О we wie fulne wir den begriftn. [•••] (G, f. 22va)19. Характерно, что в междометии «О we» в данном и во всех последующих случаях компонент «О» пишется маюскулом. Этот же принцип четко соблюдается в рукописи Streu24. Более того, указание на завершение микротемы пунктационно отделяется здесь от формулы, вводящей следующее тематическое единство, — ср.: Owe wër fagit mir wer got fi ■
Nu antwrtich fprichit et. Er ift diu lengi vñ diu brati ■ Vñ diu ■
Wan finer ewikait ift weder aneväc noch ende . Vn darinne nemmit ■■
■
18См. Приложение, №1.
19См. Приложение, №2.
H. А. Бопдарко
heohi an der magincraft. wan fin maginkraft diu iff vnbegrifinlich ■ er ift och diu tieft ander wifhait. Wan fin wifhait ift ane grunt.
vñ kan ir nieman je ende komin ■ Diu. [испорч.] dmc fprichit
■ ■ ■
■
ста с вариантом G обнаруживаются два различия. Во-первых, вводная формула Nu, antwrtich fprichit er начинается с временного наречия Nu, (с прописной N), которое часто сигнализирует начало нового тематического единства. Соответствующее место в рук. G (úent wrte er ich abir fprichit er) очевидным образом испорчено, поскольку местоимение er после úent wrte явно излишне^ ср. [Frühwald 1962: 136]. Во-вторых, в Streu24 вместо союза u,nde в написании строчными буквами также стоит Nu, с прописной N.
Интересно, что к сходным выводам об использовании пунктуационной комбинации точки и маюскула в качестве маркера структурно-композиционного членения текста в поздне-средневековых рукописях пришла Д. Нейендорф, исследовавшая немецкие проповеди Бертольда Регенсбургского в рукописях XIV-XV вв. Так, например, при помощи точки и маюскула могут разграничиваться тематическое изречение (thema) и начальные слова проповеди, перевод темы на немецкий язык и ее истолкование (после соответствующей вводной формулы с глаголом говорения. Эти пунктуационные модели, ориентированные, как считает исследовательница, на выделение трех риторических единиц — comma, colon и periodus, — служат для функционального структурирования информации и должны являться подспорьем при чтении текста вслух [Neuendorff 1990: 399400].
Как уже было отмечено, в списках G и Streu24, отражающих более древнюю стадию развития текста СГ 41, после второго вопроса и перед последующим изложением ответа на него вводится квазидиалогическая структура Nu, antwrtich fprichit er (Streu24). В списке А (редакция х1) она отсутствует. Обратимся к латинскому оригиналу: Quid igitur est Deu,s? longitudo, inquam. Quid ipsa? Aeternitas. Haec tarn longa, ut non habeat terminum, non m,agis loci quam temporis. Est et latitudo. Et ipsa quid? Caritas. (De consideration V, XIII, 28: 822, 3-5). Разбирая богословскую проблему, Бернард Клервосский в целях об-
Sant Bernhart sprichet
легчения восприятия пользуется распространенным риторическим приемом постановки вопросов на каждом этапе развития рассуждения — subiectio20. На заданный вопрос автор незамедлительно дает собственный ответ. В редакции х СГ 41 число вопросов этого рода — частых у Бернарда — сводится к одному, употребленному в косвенной форме (Nu uraget fant Bernh[art]. Wc got ünfir herre fie. — G, f.22rb), зато усиливается эмоциональная напряженность: проповедник ставит вопрос, уже не предполагающий ответа, — interrogatio21: we wer fagit mir wc got. fie. (G, f. 22va). Этот «крик отчаяния» немецкий редактор вкладывает в уста Бернарда, который — в этой интерпретации — подразумевает, что никто из людей не знает божественной природы, и чувствует себя вынужденным дать самостоятельный — хотя и заведомо неполный — ответ.
В латинском источнике проблема непознаваемости Бога и невыразимости мистического опыта осознается в полной мере22, однако в то же время предлагается и способ ее разрешения. Хотя духовные тайны не доступны обычному наблюдению и логическому размышлению, они могут быть явлены Св. Духом в божественном откровении, которого можно достичь через бо-гомыслие, молитву, праведную жизнь и душевную чистоту . Само богомыслие (consideratio) делится на три разновидности: управление чувствами (consideratio dispensativa), логическое суждение (consideratio aestimativa) и созерцание (consideratio speculativa) (De consideratione V, III, 4: 778). Последняя разновидность является для автора наиболее важной, природе созерцания посвящены последние главы трактата. Поскольку, однако, даже обычное рассуждение признается возможным, хотя
20 «Die subiectio ist ein in die Rede hineingenommener fingierter (also monologischer) Dialog mit Frage und Antwort (meist mit mehreren Fragen und Antworten) zur Belebung der Gedankenfolge» [Lausberg 1990: § 771: 381]. «Der Redner kann die Frage auch fiktiv an sich selbst richten oder richten lassen» [Ibid.: § 772: 382].
21 «Die interrogatio ist der Ausdruck eines gemeinten Aussagesatzes als Frage, auf die keine Antwort erwartet wird, da die Antwort durch die Situation im Sinne der sprechenden Partei angenommen wird» (Lausberg 1990: § 767: 379).
22 «Dixisti», inquis, «satis qua ascendatur; etiam ascendendum dicere habes.» Falleris, si id speras: ineffabile est (De consideratione V, III, 5: 780, 3-4).
23 Verum quod sermo поп explieat, consideratio quaerat, oratio expectat, m,ereatur vita, puritas assequatur (De consideratione V, III, 5: 780, 7-8).
H. А. Бопдарко
и самим по себе не достаточным способом богомыслия, топос неизбежной неполноты познания Бога и невыразимости полученных откровений преодолевается автором в ходе дальнейшего рассмотрения поставленной проблемы.
Отмеченные в латинском оригинале и в Санкт-Георгенской проповеди квазидиалогические структуры (имитация диалога автора с самим собой как осознанный риторический прием) отсутствуют в 41-й главе СДС. Риторический вопрос Owe, wie sol ich in danne begriffen? (Unger 1969: 229, 6) выполняет иную функцию, подчеркивая беспомощность говорящего24 и, таким образом, поддерживая общераспространенный тезис о непознаваемости Бога. Вообще в СДС 41 формулы ввода цитат с единственным глаголом говорения sprechen (Ez sprichet sant Bernhart) используются только в качестве сигнала начала новой цитаты, причем в тех случаях, когда очевидна смена микротемы.
Рассмотрим лишь одно исключение. Тот же глагол sprechen вводит слова, ошибочным образом приписанные редактором ап. Павлу: Owe, wie sol ich in danne begriffen? So mach auch ich mich des niht getrosten, daz ich in immer begriffen muge; wan daz mich tröstet ein wort, daz sprichet der hohe ler&r sant Pauls: Div sei sol haben zwen arm, da mit si got begriffe, einen gerehten vnd einen tengen. Der gereht ist div war minne, der tenge ist div heilige vorht. Der ist gut ze furhten, der so wise ist, daz niemen vor im niht verbergen mach25; der so gewaltich ist, daz im niemen widersten mach. Der ist gut ze minnen, der selbe die war minne ist (Unger 1969: 229, 6 — 330, 13). Ошибка при цитировании связана, по-видимому, с тем, что
24 Данный вопрос близок к тем, которые в классической и позднеантич-ной риторике обозначались как dubitatio (сомнение): «Die dubitatio besteht darin, daß der Redner die Glaubwürdigkeit (fides veritatis) seines eigenen Standpunktes zu kräftigen sucht durch die gespielte rednerische Hilfslosigkeit, die sich in der an das Publikum gestellten Bitte um Beratung hinsichtlich
ß
[Lausberg 1990: § 776: 383].
25 пес est ulla res create поп manifesta in conspectus ipsius imo omnia sunt nuda et intime patentia oculis ejus (Hebr. 4,13) «И нет твари, сокровенной от Него, но все обнажено и открыто пред очами Его». Сам Бернард не делает специального указания на это место, поэтому и в обработке СДС оно не маркируется как цитата и не обособляется от предшествующего текста.
Sant Bernhart sprichet
редактор сократил исходный текст таким образом, что то место из послания к Ефесянам (Eph 3, 18), на которое ссылался Бернард Клервосский (At nisi posset, non dixisset Apostolus ut comprehendamus cum omnibus sanctis — De consideratione V, XIV, 30: 824, 8-10), было выпущено, a на месте цитаты оказался парафраз слов самого Бернарда. Здесь также не обошлось без недоразумения. Метафорически говоря о любви и страхе как о двух руках души, обнимающей (т. е. познающей) Бога, Бернард имеет в виду образ Невесты из Песни Песней, обнимающей Жениха, и прямо цитирует соответствующее место (Cant 3, 4): Novimus haec. Num ideo et arbitramur nos comprehendisse? Non ea disputatio comprehendit, sed sanctitas, si quo modo tarnen eomprehendi potest quod incomprehensibile est. At nisi posset, non dixisset Apostolus ut comprehendamus cum omnibus sanctis. Sancti igitur comprehendunt. Quaeris quomodo? Si sanctus es, comprehendisti et nosti; si non, esto, et tuo experimento scies. Sanctum facit affectio sancta, et ipsa gemina: timor Domini sanctus et sanctus amor. His perfecte affecta anima, veluti quibusdam duobus brachiis suis comprehendit, amplectitur, stringit, tenet et ait: Tenui eum nec dimittam. Ei timor quidem sublimi et profundo, amor lato longoque respondet.26 (De consideratione V, XIV, 30: 824, 6-15).
В СДС 41 латинский текст сокращен до уровня «конспекта» и составляет лишь первую часть главы. Следующие цитаты из Бернарда (их конкретный источник пока не установлен) уже непосредственно не связаны с первой — в них содержится моральное назидание христианину в духе подражания Христу: Ez sprichet sant Bernhart: Dvnchestv dich arm, mensche, so gench zv dem chruce, so wirstv riche (Unger 1969: 230, 13-14) и т.д. Хотя обращения к конкретному читателю (папе Евгению), характерные для оригинала, в заимствованном отрывке полностью устранены, в этой новой цитате прямая апелляция Бернарда к публике восстанавливается, что соответствует общему пре-дикациональному характеру трактата СДС. Базовой текстовой структурой для всей главы является само цитирование. Цити-
26Полужирным шрифтом выделены фрагменты, исключенные редактором.
H. А. Бопдарко
рование из Бернарда продолжается и далее, лишь в конце появляется цитата из бл. Августина, завершающая общую тему — любовь (тлппе) к Богу.
Если в СДС диалогические структуры сильно редуцированы, то в проповеди СГ 41 они получают развитие, по сравнению с оригинальным текстом. Вопросы, облегчающие восприятие рассуждения (subiectio), могут задаваться двумя способами. Вопрос ставится либо с позиции адресата (папы Евгения), предвосхищая его непонимание («Quid?» inquis; Quaeris quomodo?), либо задается автором самому себе, при этом несколько вопросов и ответов могут следовать один за другим: Quid igitur est Deus? longitudo, inquam. Quid ipsa? Aeternitas. Haec tarn longa, ut non habeat terminum, non m,agis loci quam temporis. Est et latitudo. Et ipsa quid? Caritas. Quibus et ista terminis angustetur in Deo, qui nihil odit horum quae fecerit? (De consideratione V, XIII, 28: 822, 3-6). От вопросов этого типа следует отличать те, что носят характер патетического восклицания и не обращены ни к кому конкретно (interrogatio), например: Quid item tarn, amabile quam amor ipse, quo amas et quo amaris? (De consideratione V, XIV, 30: 18-19). Редактор СГ 41 идет дальше и превращает монологическую, по сути, речь источника в подобие диалога с участием св. Бернарда, ап. Павла, представляющего авторитет Св. Писания, и автора проповеди. Причину этого явления следует видеть в вольном отношении к источнику и к самим принципам цитирования богословских авторитетов.
Как уже отмечалось, Бернард Клервосский в своем трактате последовательно проводит мысль о том, что божественные тайны можно познать, хотя и не рациональным путем, а через святость, и в подтверждение этого положения ссылается на слова ап. Павла (Eph 3, 18): Non еа disputatio comprehendit, sed sanctitas, si quo modo tamen comprehendi potest quod incomprehensibile est. At nisi posset, non dixisset Apostolus ut comprehendamus cum, omnibus sanctis. Sancti igitur comprehendunt (De consideratione V, XIV, 30: 6-10). Довольно спокойное в этом месте изложение превращается как в СДС 41, так и СГ 41 в патетическое восклицание, трансформирующее исходный смысл. Получается, что Бернард совсем отчаялся бы в возможности богопознания, если бы не обнадеживающие
Sant Bernhart sprichet
слова an. Павла27. Далее немецкий редактор вмешивается в передаваемый им монолог Бернарда и решает напрямую обратиться к тексту Послания к Ефесянам: Owe fprichit er. ich hat def gar virtroeftit de ich in iemir moehti begriffin. wan de mich ain wort troeftit. de fprichit der gro$e. uñ der edile bredier fant paulus. dv git mir ainen troft. andirs fo engetorfte ich niemir def gedenkin. de ich ine iemir geuan mehti. Wc ist abir de. daz der groz fant pauV fpichit. Er fprichit. Ir fulnt got únfirne herrín geuahin. mit der hailkait. De ift alfo gefprochin. Ir fulnt got geuahin mit der hailigun minne. uñ mit hailigun vorhte. de fint die feie arma, da mit fie got fol umbeuahin. uñ denne fol fie ine uafte haben, de er ir nút entwiche. Wa uon fol abir dú hailige uorht an únf meren tegelichis. О we fprichit er. mentfehe wc ift me zevúrhtanne. denne ain gwalt. dem nieman mac widir ftan. uñ dem elliu dinc offin fint. (G, f. 22va-22vb). Интересно, что первая из вопросительных реплик автора (subiectio), вводящих слова ап. Павла ( Wc ist abir de. daz der groz fant paul' fpichit. Er fprichit),
выпущена в Streu24: Der git mir ainen troft . anderf fo getorft ich ■■
■
■
мент в G усилен настолько, что можно с уверенностью говорить о том, что переписчик самой рукописи или ее протографа сознательно применял данную риторическую стратегию.
Слова Павла прерываются два раза. Сначала — кратким аллегорическим истолкованием, предваряемым формулой De ift alfo gefprochin, затем — вопросом Wa uon fol abir dû hailige uorht an únf meren tegelichis, вводящим цитату уже из другого места—Послания к Евреям (Hebr 4,13). После этого автор возвращается к фигуре св. Бернарда, причем впервые во всем тексте проповеди он обращается к святому во втором лице с напоминанием о его словах — вместо того чтобы процитировать
27 Смысловое совпадение в столь решительном отклонении от оригинала в обоих немецких памятниках — при том, что самостоятельность цитирования в каждом из них считается очевидной (см. [Seidel 2003: 127]), —наводит на предположение о существовании латинского или, скорее всего, немецкого переложения «De consïderatïone», которое могло быть доступно для составителей как СДС 41, так и СГ 41. Однако, за неимением достоверных данных, этот вопрос приходится оставить открытым.
H. А. Бопдарко
их от третьего лица: Sprichift du denne herre fant Bernhart, de got ellú dine offin ¡int. und de wir niht fo clainis mugin getún. mit gedankin. mit wortin. mit werkin. ez enjie im, alliz gar offin. (G, f. 22vb). Однако эта фраза (в оригинале Nunc autem perfecte oportet timeas Шит, сиг пес oculus deest omnia videns, пес m,anus potens omnia — De consideratione V, XIV, 30: 17-18) является в то же время цитатой Бернарда из Послания к Евреям ап. Павла (Hebr 4,13). Поэтому Бернарду непосредственно отвечает сам Павел: Da ez ift im alliz offin. fprichit der edil fant pauV. Alliz de wir ie getatin. de ift im alliz offin. uñ endekk.it йог gotif ougon. wir enmugin niht hainliehif getûn. noch gedenkin. ez enfie im allif kunt. (G, f. 22vb)28. В ответ на эти слова к Павлу обращается автор проповеди, будто бы поражаясь категоричности высказывания о божественном всеведении и желая подтверждения: Ist de war grozir herre fant pauluf! — Павел отвечает не только ему, но и всем слушающим / читающим его проповедь, поясняя: Da gewerliche ez war. intrúwan mentfehe fo ift er wol zevúrhtinne. ain gwalt. dem ellú dine offin fint. der gwalt mac wol die uorht an únf meron. de fie tœgelichif an vnf wahfe. (G, f.22vb).
Обращает на себя внимание техника перифразирующего повторения одной микротемы на протяжении этого своеобразного диалога, которую можно обозначить как «божественное всеведение» . Она возникает в следующем смысловом контексте. Как уже отмечалось, исходя из текста Послания к Ефесянам ап. Павла (Eph 3, 17), Бернард Клервосский считает, что святость является главным условием и единственной возможностью созерцания божественной сущности. Достичь ее можно через богобоязненность и любовь — качества, которые метафорически представляются как руки души (образ из Песни Песней), которыми она обнимает Бога. Именно страх и должен поддерживаться мыслью о том, что «все обнажено и открыто пред очами
28 В рукописи Streu24 выделенная часть реплики, стоящая после вводной формулы, отсутствует, поэтому диалог получается более динамичным: Sprichift du denne . herre Jante B\er\n\hari\ ■ de got alliu dine offin sint . vñ
niut fo elain,mugun getvn ■ mit gedankin mit warten mit werkin ■ infi im
■
gro^ir herre . S ■Paul ■Ja g ewœrlich, ift war . triuwë menjeh ■ fo ift er wol serwrhtenne . ain gewalt dem alliu dine offin fint. (Streu24, f. 67r-67v).
Sant Bernhart sprichet
Его» (Hebr 4,13). В рукописи G эта идея повторяется с некоторыми вариациями четыре раза подряд: в первый раз, третий и четвертый разы она высказывается самим ап. Павлом, во второй раз — вкладывается в уста св. Бернарда: Wa иоп fol abir dú hailige uorht an únf m,eren tegelichis. fl] O we fprichit er. fan. Павел] mentfche wc ift me zevúrhtanne. denne ain gwalt. dem nieman mac widir ftan. uñ dem elliu dine offin fint. Sprichift du denne herre fant Bernhart. [2] de got ellú, dine offin fint. und de wir niht fo clainis mugin getún. mit gedankin. mit wortin. mit werkin. ez enfie im, alliz gar offin. [3] Da ez ift im alliz offin. fprichit der edil fant paul'. Alliz de wir ie getatin. de ift im alliz offin. uñ endekkit uor gotif ougon. wir enmugin niht hainlichif getún. noch gedenkin. ez enfie im allifkunt. Ist de war grozir herre fant pauluf! [4] Da gewerliche ez war. intrúwan mentfche fo ift er wol zevúrhtinne. ain gwalt. dem ellú dine offin fint. der gwalt mac wol die uorht an únf meron. de fie tœgelichif an vnf wahfe. (G, f. 22vb).
Далее следует принадлежащий, по-видимому, уже Бернарду (с точки зрения ролевой организации текста) пассаж, в котором он кратко резюмирует высказывание Павла о страхе и переходит к теме любви, развивая метафорическое соотнесение страха и любви с двумя руками души: nu, h,an wir ainen am. da mit wir got únfirne herren fulne umbeuahin. Der andir arne. de ift div hailigú, minne. (G, f. 22vb-23ra). Соответствующая вводная формула появляется лишь после этого: wc fol abir dû an únf m,eren, fprihit fant Bernhart, de lere únf abir. wie fie tegelich an vnf wahfin fuln. Ich fpriche abir zedir. wc ift bezzir zeminnenne. denne d[er], der geminnet hat. uñ uon dem du geminnit bift. de ift der groze got. d[er] gute got. der dich gar fere geminnet hat. (G, f. 23ra). Здесь между рукописями G и Streu24 обнаруживается существенное различие во вводе цитаты, затрагивающее синтаксическую и смысловую структуру фразы. В варианте G вводная формула fprihit fant Bernhart, отделенная от последующих слов точкой в нижнем регистре строки ( . ), вставлена посреди вопроса29, который, таким образом, вкладывается в уста святого. Несколько неожиданным после обобщающего
29 Этот факт не вполне очевиден, поскольку вопрос имеет сложную синтаксическую структуру с самодостаточной первой частью, однако постановка глагола sprechen перед именем и общий смысл фразы служат достаточным основанием для такой интерпретации.
H. А. Бопдарко
vns выглядит обращение Бернарда к читателю во втором лице единственного числа в ответе: Ich fpriche abir zedir. Более органичной представляется диалогическая структура в Streu24: wc fol aber die an vnf meren ■ h[er]re Sant B\er]n\hart] ■ de fi an vnf wahfin fvle . Ich fprich abir wc ift beföir je minnenne . denne der da geminnet ift . vñ minnet . vñ von dem du geminnet bift. De ift der gro$e got. der gute got . der dich gar fere ge mine hat . (Streu24, f. 67v). Вопрос задается здесь автором проповеди, который обращается к Бернарду h[er]re Sant B[er]n[hart}. При этом гораздо более прозрачной выглядит синтаксическая структура вопроса и начальная формула ответа Ich fprich abir.
Весь последующий текст до конца проповеди должен восприниматься как слова Бернарда, хотя это всего лишь свободный парафраз весьма лаконичного высказывания в оригинале: Ama igitur perseveranter et longanimiter, et habes longitudinem; dilata amorem tuum usque ad inimicos, et latitudinem tenes; esto ctiam in omni sollicitudine timoratus, et sublime profundumque apprehendisti (De consideratione V, XIV, 30: 21-23). Он выполняет функцию традиционного для структуры проповеди заключительного назидания, обращенного к общине верующих — admonitio, и может легко восприниматься как слова самого проповедника (поэтому не случаен перевод речи во множественное число — wir): Den fulne wir fúzecliche un ftœtecliche minnen. fo haben wir zwene arm. da mit wir got únfirne herrín fulne umbeuahin. Vnd fwenne wir got alfuf creftelich begriffen, fo fuln wir in uafte haben, de er únf niht enpfliehe, und fuln vnf ulizen der hailigun vorhte. u,ñ der hailigun minne. wie /ш[испорч.] wir die arm uirliefë. fone m,u,gin wir únfir got niht geuahin. Flize dich liebir mentfehe. de du got йог allen dingin liep habeft. fo lebeft du allezan intugindë. Swa ouch dú gotis liebi. die tuginde niht zúhit. die uirderbint fchiere. der Ion wir ouch gemezzen. nah der mine. Wan hetti ain mentsche alle tuginde ane die minne. aide alle minne. ane die tuginde. des enphienge er memfer] Ion. Uñ darumbe suln wir crefteliche kerin. an die mine, fo wirt ellú únfir arbait. ain Ion uon der minne. ane die enmac niht gütis gefin. (G, f. 23ra-23rb). На самом же деле, заключительные строки после обращения Flize dich, liebir mentfehe, посвященные любви, являются свобод-
Sant Bernhart sprichet
ной цитатой из первого Послания к Коринфянам30. Ссылку на Св. Писание дает рукопись A: won hetti ain mentsch alle fügend an die minne, dar umb wurde im niemer Ion, sprichet sant Paulus (Rieder 1908: 134, 22-23).
О том, что диалог между автором, св. Бернардом и ап. Павлом обращал на себя внимание позднейших редакторов этого текста и, по-видимому, показался им излишним, свидетельствует тот факт, что в рукописи А, начиная с первого цитирования ап. Павла (Eph 3,18), имя Бернарда уже не упоминается, хотя перифразирование его текста продолжается. Таким образом, грань между проповедником, говорящим от первого лица, и цитируемым автором стирается.
Все описанные диалогические структуры в рукописях G и Streu24, несомненно, ориентированы на определенную риторическую традицию литературного языка, причем сформированную в рамках латинской христианской риторики с ее предпочтением в пользу ser mo humilis — «нижнего» регистра литературной речи, обходящегося без сложной ораторской орнаментики и приспособленного для нужд христианской проповеди31. Ставя вопрос о характерных для стиля переводных немецких проповедей синтаксических структурах (compositio verborum), Г. К.Цилеманн отмечает некоторые стандартные фигуры, к числу которых относятся interrogationes и exclamationes [Zielemann 1982: 25-26].
В большинстве рукописей Санкт-Георгенского сборника переложение отрывка из трактата «De consideratione» завершает
30 si Unguis hominum loquar et angelorum caritatem autem non habeam factus sum, velut aes son,an,s aut cymbalum tinniens et si, habuero prophetiam, et noverim mysteria от,nia et отпет scientiam et habuero отпет fidem ita ut montes transferam caritatem, autem, non habuero nihil sum, et si, distribuera in cibos pauperum omnes facultates meas et si tradidero corpus meum ut ardeam caritatem, autem, non habuero nihil mihi prodest (1 Cor. 13, 1-3) «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая, или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так-что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, — нет мне в том никакой пользы».
31 См. [Zielemann 1982: 22-23]. Подробнее о концепции serillo humilis в позднеантичной и раннесредневековой христианской риторике см. также [Auerbach 1958: 25-53].
H. А. Бопдарко
41-ю проповедь (например, в G), однако в некоторых из них следующий текст (СГ 42) — молитва Ансельма Кентерберийского, рекомендуемая перед исповедью — включена в состав СГ 4132. Общая диалогичность текста позволяет подключить к нему чужеродный, однако также построенный как обращение — в данном случае непосредственно к Богу — фрагмент. Этот частный случай, равно как и сама возможность включения одного и того же исходного текста как в сборник духовного назидания СДС в качестве начала отдельной главы, так и в книжную проповедь в качестве ее последнего композиционного элемента, может свидетельствовать о жанровой поливалентности этого текста, способного вступать в разные смысловые связи с новым контекстным окружением.
Сопоставление оригинального текста Бернарда Клервосско-го и его немецких переложений позволило сделать следующие основные наблюдения:
1. Немецкие редакции обнаруживают новые принципы композиционной организации текста, использование которых соответствует требованиям жанра. В частности, устраняется циклический характер композиции двух последних глав трактата «De compositione», обусловленный методом аллегорических уподоблений при интерпретации Св. Писания. В новом контексте эта тонкая богословская техника утрачивает смысл и уже не воспроизводится.
2. Текст подвергается трансформации как в количественном, так и в качественном отношении. Количественные изменения — расширение и особенно сокращение текста — приводят, главным образом, к упрощению его смысла. Эта смысловая редукция особенно заметна в СДС 41. Качественные изменения текста связаны с его реорганизацией. При этом основным инструментом трансформации оказывается варьирование квазидиалогических структур. Одна из наиболее заметных новаций — исключительно частое использование междометия Owe во всех немецких редакциях. Сам Бернард Клервосский, напротив, междометий не употребляет (они встречаются лишь в цитатах из Вульгаты).
32Например, в рук. А (см. Приложение, №4), а также в U (Uppsala, Universitätsbibliothek, Cod. С 800, кон. XIV в.) и некоторых других — см. [Seidel 1982: XIV].
Sant Bernhart sprichet
3. Структурная трансформация текста имеет несколько вариантов реализации, которые в значительной мере зависят от жанровой специфики нового текста.
а. Составитель СГ 41 (редакция х) вносит новое текстовое членение, которое маркируется синтаксической организацией ввода цитат и пунктуацией. В частности, анализ пунктуационных комбинаций позволил различить в двух вводных формулах показатели двух разных текстовых макроструктур — указание на тему последующей цитаты (Nu
uraget fant Bernh[art]. Wc got únfir herre fie.) и собственно
■
фикация последней отделяет цитату от ее последующего истолкования: De ift alfo gefprochin. Наличие регулярно используемых синтактико-пунктуационных различительных средств свидетельствует о том, что немецкие редакторы специально продумывали свою стратегию адаптации чужого текста.
б. Старое содержание реорганизуется таким образом, что из ученого богословского трактата с обязательными ссылками на авторитет Св. Писания возникает диалогическое, почти драматическое произведение, в котором авторитеты (в частности, ап. Павел и св. Бернард) и проповедник ведут между собой подобие беседы.
в. В более поздней редакции x¡ СГ 41 (рук. А) осуществляется частичная редукция собственно диалогических структур. Исчезает сам диалог между проповедником и цитируемыми авторами — главная характерная особенность редакции X.
г. Конспективное изложение латинского текста в СДС 41 практически полностью утрачивает риторическую специфику латинского трактата (прежде всего subiectio как метод ведения рассуждения), однако сохраняет некоторые квазидиалогические структуры — например, interrogatio.
4. Диалогический модус речи сам по себе не является новацией немецких редакторов — их вклад заключался в другом.
Н. А. Бопдарко
Если латинский текст построен как обращение к совершенно конкретному человеку — папе Евгению III, бывшему цистерцианцу и ученику Клервосского аббата, — то составители СДС 41 и СГ 41 устраняют эту конкретику и выстраивают проповедь как обращение к каждому потенциальному читателю. Меняется коммуникативная функция текста: фрагмент богословского трактата, доминантой которого было рассуждение, встраивается в проповедь33, в которой преобладает апеллятивная функция. В СГ 41 св. Бернард, как и ап. Павел, начинает говорить с читателем напрямую. Временные границы полностью стираются — оба пребывают в вечности. Цитата превращается в диалогическую реплику. Усиление диалогического начала за счет превращения авторов цитируемых текстов в персонажей, произносящих эти тексты и вступающих в общение с автором связано с двумя факторами. Во-первых, необходимо учитывать особое отношение к категории авторства в средневековых предикаци-ональных текстах. Проповедник не говорит ничего принципиально нового и ничего от себя — он лишь актуализирует информацию из общего фонда, поэтому его авторство воспринимается им самим, позднейшими редакторами его текста и читательской публикой как вторичное34. Хотя Бернард Клервосский и выступает в качестве аисйогйав, его авторство так же ставилось в зависимость от авторитета Св. Писания35. Граница между сло-
33 Жанровые различия между книжной проповедью и главой книги как автономной части «макро»-проповеди в данном случае не имеют значения.
34Ср. рЗратег 1910: 14-15; Сиг^ш 1948: 56, 59; Аверинцев 1996: 86-87; Гаспаров 1997: 595-596]. Как для составителей трактатов и проповедей, так и для их читателей преимущественное значение имело упоминание авторитетного имени (ашЛогйав), носитель которого мог быть никак не связан с конкретным текстом, тогда как роль вторичного автора практически не осознавалась. Поэтому представляется уместным применить к рассматриваемым памятникам средневековой духовной прозы понятие неосознанного авторства, которое М. И. Стеблин-Каменский использовал в отношении к устной традиции [Стеблин-Каменский 1978: 133-134]. Подробнее об этом см. [Вондарко 2003]. Разумеется, высказанные соображения лишь отчасти справедливы для других жанров средневековой религиозной литературы на латинском и народных языках.
35Здесь возникает вопрос о том, различались ли в исследуемой традиции цитаты из сочинений церковных авторитетов и из апостольских посланий (по существу, проповедей, включенных в канон Св. Писания) по своему статусу. Рассмотрение этой интересной темы должно остаться за рамками настоящей статьи.
Sant Bernhart sprichet
вами Бернарда Клервосского и автора проповеди СГ 41 часто маркируется вводными формулами, однако она не обязательна. Во-вторых, немецкий текст должен был восприниматься в новой коммуникативной ситуации. Если латинский богословский трактат следовал традиции вполне академического цитирования, то немецкие тексты были рассчитаны не только на келейное, но и на коллективное чтение вслух во время трапезы. В этом случае представлять слова ап. Павла, на которые ссылался Бернард, в качестве вторичной цитаты в цитате не имело смысла. Но и первичные цитаты могут приобретать новое качество: Бернарда не просто цитируют — его заставляют «говорить».
Список литературы
Аверинцев 1996 — Аверинцев С. С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М., 1996.
Боидарко 2000 — Бондарко H.A. К вопросу о функционировании тематических единств в немецкой духовной прозе XIII в. Ц Язык и речевая деятельность. Т. 3, ч. 1. СПб., 2000. С. 240-253.
Бондарко 2003 — Бондарко Н. А. Проблемы авторства и стабильности текста в южнонемецкой духовной прозе XIII века Ц Восточная Европа в Древности и Средневековье. Автор и его текст. XV Чтения Памяти члена-корреспондента АН СССР Владимира Терентьевича Пашуто. Москва, 15-17 апреля 2003 г. Материалы конференции. М., 2003. С. 25-31.
Бондарко 2004 — Бондарко H.A. Жанр книжной проповеди в средневековой Германии: латинский канон и его немецкая реализация Ц Индоевропейское языкознание и классическая филология— VIII. Материалы чтений, посвященных памяти проф. И. М. Тройского, 21-23 июня 2004 г. /Отв. Ред. П. П. Казанский. СПб., 2004. С. 17-25.
Bondarko 2005 — Bondarko N. A. Analyse, Synthese, Transformation: Modelle der Textreproduktion im kompilativen Erbauungsbuch, Geistlicher Herzen Bavngart' Ц Übertragungen: Formen und Konzepte von Reproduktion in Mittelalter und Früher Neuzeit. Hrsg. von B.Bußmann, A.Hausmann, A.Kreit und C.Logemann. Berlin, 2005 (Trends in Medieval Philology). S. 199-217.
H. А. Бопдарко
Гаспаров 1997 — Гаспаров М.Л. Средневековые латинские поэтики в системе средневековой грамматики и риторики Ц Гаспаров М. Л. Избранные труды. Т. 1. О поэтах. М., 1997. С. 590-660.
Гуревич 2000 — Гуревич Р. В. «Струящийся свет Божества» Мех-тильды Магдебургской. Проблемы жанра в средневековой мистической литературе. Ч. I. Смоленск, 2000.
Гухман/ Семенюк 1983^Гухман М.М., Семенюк H.H. История немецкого литературного языка XI-XV вв. М., 1983.
Семенюк 2000 — Семенюк Н. Н. Очерки по исторической стилистике немецкого языка. М., 2000.
Стеблин-Каменский 1978^ Стеблин-Каменский М. И. Историческая поэтика. Л., 1978.
Auerbach 1958 - Auerbach E. Literatursprache und Publikum in der lateinischen Spatantike und im Mittelalter. Bern, 1958.
Curtius 1948 - Curtius E. R. Europäische Literatur und lateinisches Mittelalter. Bern, 1948.
De consideratione V - Bernardus Claraevallensis. De consideratione ad Eugenium papam. Liber V / Bernhard von Clairvaux. Sämtliche Werke lateinisch / deutsch. Hrsg. v. Gerhard B. Winkler. Bd. 1. Innsbruck 1990. S. 775-827.
Fruhwald 1962 - Frühwald W. Der St. Georgener Prediger. Studien zur Wandlung des geistlichen Gehaltes. Berlin, 1962.
Hasebrink 1992 - Hasebrink B. Grenzverschiebung. Zu Kongruenz und Differenz von Latein und Deutsch bei Meister Eckhart // ZDA 4, 1992. S. 369-398.
Koller 1984 - Koller W. Übersetzungen ins Deutsche und ihre Bedeutung fär die deutsche Sprachgeschichte / Sprachgeschichte. Ein Handbuch zur Geschichte der deutschen Sprache und ihrer Erforschung. Hrsg. v. Werner Besch, Oskar Reichmann, Stefan Sonderegger. Bd. 1. Berlin; New York, 1984. S. 112-129.
Käpf 1993 - Köpf U. Die Passion Christi in der lateinischen reli-giäsen und theologischen Literatur des Spätmittelalters // Die Passion Christi in Literatur und Kunst des Spaätmittelalters. Arbeiten zur literarischen Tradition zwischen dem 13. und 16. Jahrhundert. Hrsg. v. W. Haug und B. Wachinger. (Fortuna vitrea 12). Tubingen, 1993. S. 21-41.
Sant Bernhart sprichet
Lausberg 1990 - Lausberg H. Handbuch der literarischen Rhetorik. Eine Grundlegung der Literaturwissenschaft. 3. Aufl. Stuttgart, 1990.
Neuendorff 1990 - Neuendorff D. Überlegungen zu comma, colon und periodus in den Predigten Bertholds von Regensburg / Neuere Forschungen zur historischen Syntax des Deutschen. Referate der Internationalen Fachkonferenz Eichstätt 1989. Hrsg. v. A.Betten. (Reihe Germanistische Linguistik 103). Täbingen, 1990. S. 393405.
Neuendorff 2000 - Neuendorff D. Bruoder Berthold sprichet - aber spricht er wirklich? Zur Rhetorik in Berthold von Regensburg zugeschriebenen deutschen Predigten / Neuphilologische Mitteilungen, 2 Cl 2000. S. 301-302.
Rieder 1908 - Rieder K. Der sogenannte St. Georgener Prediger, Berlin 1908.
Ruh 1956 - Ruh K. Bonaventura deutsch. Ein Beitrag zur deutschen Franziskaner-Mystik und -Scholastik. Bern, 1956.
Seidel 1982 - Seidel K. O. (Hrsg.) Die St. Georgener Predigten. Aus-gewahlte Abbildungen zur handschriftlichen Überlieferung. (Litterae 89). Gäppingen, 1982.
Seidel 2003 - Seidel K. O. «Die St. Georgener Predigten». Untersuchungen zur Überlieferungs- und Textgeschichte (Munchener Texte und Untersuchungen zur deutschen Literatur des Mittelalters 121). Tuäbingen 2003.
Simmler 2003 - Simmler F. Geschichte der Interpunktionssysteme im Deutschen / Sprachgeschichte. Ein Handbuch zur Geschichte der deutschen Sprache und ihrer Erforschung. 2., vollstandig neu bearbeitete und erweiterte Auflage. Hrsg. v. Werner Besch, Anne Betten u.a. 3. Teilband. Berlin; New York, 2003. S. 2472-2504.
Spamer 1910 - Spamer A. Über die Zersetzung und Vererbung in den deutschen Mystikertexten. Gießen, 1910.
Steer 1993 - Steer G. Die Passion Christi bei den deutschen Bettelorden im 13. Jahrhundert / Die Passion Christi in Literatur und Kunst des Spaätmittelalters. Arbeiten zur literarischen Tradition zwischen dem 13. und 16. Jahrhundert. Hrsg. von W. Haug und B. Wachinger. (Fortuna vitrea 12). Tubingen, 1993. S. 52-75.
Steer 1994 - Steer G. Virtus und Sapientia. Der Einfluß Bernhards von Clairvaux auf Davids von Augsburg deutsche Traktate «Die sieben
H. А. Бондарко
Vorregeln der Tugend» und «Der Spiegel der Tugend» / Zisterzi-ensische Spiritualität. Theologische Grundlagen, funktionale Voraussetzungen und bildhafte Ausprägungen im Mittelalter. (Studien und Mitteilungen zur Geschichte des Benediktinerordens und seiner Zweige, 34. Ergänzungsband). Bearb. v. Clemens Kasper OCist. u. Klaus Schreiner. St. Ottilien 1994. S. 171-188.
Unger 1969 - Unger H. Geistlicher Herzen Bavngart. Ein mittelhochdeutsches Buch religiöser Unterweisung aus dem Augsburger Franziskanerkreis des 13. Jahrhunderts. Untersuchungen und Text. (Munchener Texte und Untersuchungen zur deutschen Literatur des Mittelalters 24). Mänchen, 1969.
Wehrli 1984 - Wehrli M. Literatur im Deutschen Mittelalter. Eine poe-tologische Einfuhrung. Stuttgart, 1984.
Wolf 1987 - Wolf N. R. Probleme wissenschaftlicher Kommunikation Ц Wissensorganisierende und wissensvermittelnde Literatur im Mittelalter. Perspektiven ihrer Erforschung. Kolloquium 5.-7. Dezember 1985. Hrsg. v. Norbert Richard Wolf. (Wissensliteratur im Mittelalter 1). Wiesbaden 1987. S. 208-220.
Zielemann 1982 - Zielemann G. Z. Das Studium der deutschen und niederländischen Predigt im Mittelalter // So predigent eteliche. Beiträage zur deutschen und niederlaändischen Predigt im MA. Hrsg. v. K.O.Seidel. (Goppinger Arbeiten zur Germanistik 378). Gäppingen, 1982. S. 5-48.
Saut. Bernliart. spricliet.
Приложение
1. Рукопись G (Karlsruhe, Badische Landesbibliothek, Cod. St. Georgen 36): f. 22r
Ъ crnlarriuf. ft >u MryrAfo mi
nor.fi iVUTfljOT. НП J1W frtTAI «Г
a4ifh A tmrt writr. m
Htt>AlU itfumrvj irr. »A tntrr 4>ti. wAti j#p«wl.«ier
itiscml«mtnbefnn.w»inüf«
,„ 1T„... ....—.f___füM^T.nWT
IIP irwttirwtrr-ii: (П«1Ш ПИТ
дЬиог mSlftwttbrfw-l'HW' frtciibtm «i^irftR тг. irtv firrtr mtrut nwtuttmt Ur ** od ш • «Witt дшф*» тшгук •>w ^tmti fr feUHüfltr imryr м)п»»иМ4к*U A ftf ^fäit^wvrMbMbmpm' rtr» nnwnulmMidtrßte
nun iiidrrt-^tfrwiilr.^ firm
»tTW *rfütl»n WÄf. «WtV
«Wtrtft-öCTmrfwiAlfefprt^tr Гдпг G rejpmf.U * Wr tfr но»
cnrrur fÜ mtT nitt)U»r w€*dtn. dMtt ттг^я11ф»Лм«(а: tm fw* mrnttift-imwnjpP en rrwc 4гг frirtt^rctrtml w* ttß »wumt'H'rt ^t* brffäCK* -wniitUn'ttiirtwfAmi'iebv wlrtibnt) a wrt firwHir bcrt? л mW ttlubtm yn.fnrnenuvb «и j«aitrni4ttn>t)irüii Amte 1 fctrMfc- tul ■ Alf Л i л vHjp~ «ли Axnnbtm-nfiiprfub
«чп ^orift" jlfrAiTiuttnc. итйг jAfc yntv-btfpfm»jrytarfmui
nvwwdm- nihatfierf?«^)1^ V fH) пАг-т tttmr .
idi ftt«4irlwljr 4tir1)«n
lifbr.tm Atft ^?w(tibrfu<ir. «f ^twr^vrm'niiTrbjfcrierrmnt: im ЛГ er nürmr l wtnftwbr. 1Ы WJitr. ViHlrft itmrjr ituininrtft ffffuinbArfSM«
ncA)4fдп iWurW wrfla»-^ z fld^«r4«t»w-iini nnjfpuJW Л1ПСЮ 1«М)И» trtfttriÜiM Ttijtntürt^rAlfe vnTttorunCtrbtrtrAtn АЛЙ:
imf
imfir belt-arr-tm äA7-tll» Jttli тттй^ЙЦегс feiPttit-
intnr>ü (НгЩ^ргм л М^Ь «лЛ ddtmldTtlfi<Ь
«Л 4ifr« тпя^йиЬ »frflwim ftrtnrtjcr^n^tmrfSiljroJjr.iit * ftftm lifcr. n йглХХм nc$i>rrmr ttltttfpilwm fttufc-. W.itOt, outb rtmntmm tvuii$m vrtm / MdvwnmyLln^t'wtrti «nii->Д •wnritiwrMi'Vtrfutnrwcr »HJ. #er'l>ätjttriti«TlirtujU-&.
>л mtrVmrAlfo;^ ttunttibr
ftnrftne: önftnrbcfciMiilttt (H nwiknjm^tfpunir fctw torifem-^yr imfir tijr'
1»" Я,«-wtftTb crtlpfiP «n
H. А. Боидарко
2. Рукопись G: f. 22v
fu:
JU"¡>. rnf ЧКГ fMtnmr TV, Ofitr
Íiírtrwrn; çrwb лЫг (ynàpr Cf. ritV-rtútoMti-nnMvtiriíO. uti>4¿ tyíibvuní dúorfi• 4hv vifrrtirtf-íKt ЦтгЛпмгпиМп lu-mn. rirt-dwImpлп>сг «wíjoin ммп дл lirw-rwrtuflT ifVwtrfir^ttflMníJ^nodtxnír: mi tuimnifcr irtnimiro' m »i
imnnf: wtnrt'bfrfirfitntr^r mmtir jfbMiorr mhtiiwíndjr.
bcttji. *n act* it u«w irktfftr. Wî f»n ггилт^чЯЙЬ&'ш ift-nmbr »nr 1
n- ли iffwrfbtm ttMii im Wif
шлядп ztt* 4'frmn-vvvitt'
ï>mc • i* JfrCif: nnîr
fprijird* mirtwl«;- O wr «ne fiUn CAvirdcii batnfi n. bef.tilr тчг wetr vitJIir. niiJ am dluwrfr
fjtlftti vvcwttyr imn mtnrfrfwb "trcUptidw umirfrfnn-wrfiUnrtwrarn Kmirl>içrrfiii.tbï»riyTlftnrtti
1ЛЪдг nufh wf^trmrtrrrfhc wti m mrnrtmvbn luyiffi« • •AU ti bv mvti ,11 n w«r vwríhr: ft {угиЬтгэегя&яг- \mdtrtAúc Vtoiierfttr ул иШ-"«г лит гггЛ--дЫ«Ч<(»(тдсяггЛг itb ntfmirííí
inrwmir цтдп mehrt .Sv„ nh Лш* Ai - <Ur WjHW <лппм«*
jior únfiirneim*nn çnwlmi' ПИТаггЬлЛМшА líbllO««"
t)Iir?frfrutJ41U1 Iitinil'ctiüinir tMílijiin илфде íim-dtrfHr Arttu'2urmrficit¿>rí*l HrríbrUJ Il t n • мй гшп r C>1 nr lurte* luí* ru ъ o'ir'iiwrninw^f1
Д iwt) Г»1дЬ«-4«ЬдЦи(* дп ^nfrnrrm ttqetubrt'l}**" fpmtjirer. mrrftfrbr«', if> mr 7<-viutm rmr. Xti л гд< п Ргт nimun тле wwttr
^rirfiifVíW) irmirh«ir£inr sn-niwtf- >> aurrílúdmrírffiíi f 1 rtn wn3 ït npitf л ilrHV с Uim*; tnogft! jftiín.mirjipiímlrtn.
n i »r weniit • m ir«" ni" « • ** mftrmMtUryrcffln, 4« ifr im дШ? plftti-fpnrfiirtw tdil Cutrpul^ .3 Ш? ítíW»- «2 <;пзгш- trt-wn ¿tWVffi»f-im bi>ri44rtwrynfou^n- wir cmtwwm шЬгНдтйгЫГаг' rim. çcrfmlun. « en ft г im дЩОтпг ífHv wjr^ttw 1jt»*Hànrfmtef.< д »(tirerдат wmtKinttm» rlVhrfoift-frwi irÍMtVmnc ,linjw.t|r.írtnetlá¡>nw(^!in finn M'f«MÍr TiMrwal »«r uwtrrWrtitfmmm • 1* fir af »H b.tn •»tr^lllfíl .mi->-1 m ww «oí'HWÍwrtrnfwíortunívw ti»ff-i ¿гдп4»гдтг- л t^dtp
Saut. Bernliart. spricliet.
3. PyKoiiiiCb Streu 24 (Karlsruhe, Badisehe Landesbibliothek, Cod. St. Georgen 37): f. 66v
vitoii m fi, ttn fyycfy • . mnpprfr vn {¡mehr Alfa- (fuv nvrfdgir mtrvw Itu mnvtrteb ipnthtrn* foiibTnu\en pvti d\uk&*'<0n dm inttcfinräti gm fr tiböm Unstet*m
finrr cmbräiv ifb w&raimir
noch pitt: vn Unxxnbe nanmircrru t>te \tnp> tttibfthchu bmkAntw tmmmi
whärfabmrürmnnttybmimiiihi
tmivtcb vn m etmrli < ptfr cd} dtu&btjn tn» mpn fmfr \m\ dt\ maginctwfrehn \firvtmgnfinhch*
itnfbain um ün wiftwr vi
[im tt+mmm^rtnir Iwiw-Mnr ijmrinr erh gprfi ipadurtf* wk^^Kw xptüm mr fcm fegufht hr am inmvJtr wnenvH t?4tottfcütivftrmi>r
H. А. Боидарко
4a. Рукопись A (Freiburg, Universitätsbibliothek, Hs. 464): f. 95 v
l)dtewontr.\m(v9«fidlodi fprtí^crcf tnbiegcmamíc rtditdU obcrfvnitttrtrnic man font
ir vftftn Ь} fWi 0ЙПП vñ vngctütucr gir dim ie£T Urtjen müfrfjöt it Hvtndri фс-vrt dl(o wirr Sàr vnb £K» Cd dm 0tuíbí,í>cr bort-Itymd tftwrmgravtéfr«-wcrtcn^ntcílcdiifrln Граф tünvftanmvíb&í mcrknt rtlfo.&iö*mcf(H] fitiGrmcvn Cm tóáiüitcnti turto »l^i
ftn ÄP vñ Ü4 ïa übt fl-lf^v fmflcr ûnr *ít l^m WÎ fi'Vnû {puitycr Alû-4)wt ttfCrtdgtrmirwj £Srfi.<Viíbí>vlcti0i-úvl)iáí ti ûv tjtftjvvñ bv tiíft-irtmcr Qi n0" fmr an vnfmn lirtn-
&v leugi an icr cwi ( Minwdn an ftncfcwbdw
ifetomtKVftnf! nod) Cnùr vñim*vmbncmcrcrmht ¡kv Ыш
an tee mïhcwon cr tjdt ГЦ ô^rtcr ml^dn^Àmî» m cmw^pníb «fi&bfot>
í
anômagintrtïft^ mag-nwmdntcgnfoa ét* ift-K^ôvttcft tinier wtOiüttnajon fmiwfljair tíbttieffrimr.\m tenir nieman d aim cnbtbi mcn-Owifpititttirmt four wirùm tcgnftn fa,
alk&icwdrmrtognfm mdJpOw rptldictwrt llrtttt icömifh ¡fdrvtra ftcr. trf) m temertnärr Ixgwfcn-wott Etttntriiím MWir troftcf fpiidierfenr
ic^micmrnctttclxsnfei-^гГапгфис^ссгйгчп fem lirrtn udíjcn mir ta*
фбпЛ(гОтг Sir пить-
tynlammmfr-vnbnuri
fcadstrtwnîite-fefirtrj
fdrtti annt id mir (i wc
(bl vmbvatym-vTib fierf
it ntc CntWlíHíl-wl ftaberftv veinte maw
Saut. Bernliart. spricliet.
46. PyKoiiMCb A (Frciburg, Univcrsitâtsbibliothck, Hs. 464):
f. 961
vwtfrmcwfwt)«^10^
amen ¡jcwdlrîtm aUv _ ainf oflfct (mr.ïHrtnuacit' mr ft hainlidi ffctvn nodj 0CtelΫn ® fl tTH UÎlCtf frtfc
fyttà)r fonrpautfwn îar ' vmb tfr crwûht fvrtjtcn-vn rtlfo tîUlg,(tn0Ctt«ïlr îhtvoiHttanvnôwolmÉ -tmtafirrtgrUiijmivnô wadjfC'f^^irtt wtrdt nen ârmbttMf wtr Car
VTlfan tyxfl vTtîUnxlfyctv
^^îa-mtû^ârm kfc lût M ^ftili^mmi'^» fol litef itn vn£ miroi-îfc ortj ft m'jjitrf) rttivni uàlj * feti iiiUc & fcl ift-IsUcriemmcn ¿¿nfîrr M gçmmcr^dtivn ù'to mmncftvnwmicm î>v gtrnîncrlnÎh^iiHÎjvP ^W^rb'auiigar Îôt^cmîntti^dnvnli 6et* ïamtrtnt^-îcn Gmt totr ^ï'djVtiÎWwiUtÎî
mincnjio
^blmtrwirionrvmb'
Vrthcn 6bt%\m fwch \wr tn dlfuft fcrcftsHut) tegnfcnf fo fttit twrw wtfr t^ahen-b» crvttô ntrcnpl)Ucf|t'M»n func friervucricttrmvcritc îtnf» fi> rnmugcr wtr €at
■&11Ô to wtr bicvoiijtc \mù &ie mmt tjalrbuxm ijetti dm mctfrfj aile tugtnù An btt m t ni ÎUr vmb wurîc tm mmi km- fpjtdtct1 font ymUÎ^idnr Anflidw fprUjr. c ^ ¿aie uÇ tn tr m m ton <Hji 11 batotnen-M wttte en t|4btfftfttrmr erfctilagnt am miltc&ur.hcrrc tyibe lift ijdvnicf tnc temic-rmr flvr fi-fo cntfl- eût ùtn crfatr tuiû nrttTTîimtf ternit bu*
0OTEH1 ÙJrWtnl) ttu midi mû^r vmiUcn- tar vmb &v nvfvcrlûin Mmitùvmuti tturtjrtcljalttn-d 0(Tir0Df ^rtl fiirfyr îhcii mrfllô rtmot n^tî won utj \pariTwol tm
