CC BY
127
Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 2019. № 1
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ШКОЛА ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ ГРАММАТИКИ (ИЛИ РАН)
М.Д. Воейкова, В.В. Казаковская
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ШКОЛА ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ ГРАММАТИКИ: ИСТОРИЯ И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ
Институт лингвистических исследований РАН — Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург, Россия
Статья посвящена особой разновидности функциональной грамматики — теории функционально-семантических полей и категориальных ситуаций, разработанной А.В. Бондарко на основе его исследований в области русской и славянской аспектологии. В современной лингвистике функциональное направление определяется нередко очень широко — как теоретическая концепция, противопоставленная формальным или структуралистским течениям. Ее характеризует принципиальная установка на описание языков разных типов, применение квантитативных методов, учет прагматических характеристик общения, мультидисциплинарность. В более ограниченном смысле под функционализмом понимают те лингвистические теории, которые объясняют строение и форму языковых средств их функциями. Во введении кратко рассматривается история Санкт-Петербургской Школы на фоне других моделей и ее современное состояние как мультидисциплинарного направления. Этап становления Школы и ее терминологического аппарата связан с появлением первых сборников проблемной группы функционального анализа и с описанием грамматики русского языка в направлении «от семантики к средствам ее выражения» (серия «Теория функциональной грамматики»). Дальнейшее развитие отдельных направлений анализа проводилось в серии монографий «Проблемы функциональной грамматики», в которой получили освещение проблемы онтогенеза речи, типологического описания языков на функциональной основе и квантитативные подходы к грамматике. Таким образом, теория функционально-семантических полей и категориальных ситуаций в последние годы получила статус научной модели, приспособленной для интеграции различных областей гуманитарного знания. Перспективы раз-
Воейкова Мария Дмитриевна — доктор филологических наук, зав. отделом теории грамматики ИЛИ РАН, профессор филологического факультета СПбГУ (e-mail: maria.voeikova@gmail.com).
Казаковская Виктория Виладиевна — доктор филологических наук, профессор РАН, ведущий научный сотрудник отдела теории грамматики ИЛИ РАН (e-mail: victory805@mail.ru).
вития этой модели связаны с ее применением для синхронного и диахронического описания русского языка в сравнении с языками других типов, а также с верификацией ее основных положений на основе квантитативных и психолингвистических методов.
Ключевые слова: функциональный анализ; семантика; функционально-семантическое поле; категориальная ситуация; активная грамматика.
Возникновение Санкт-Петербургской Школы функциональной грамматики
В 1970-е годы под руководством А.В. Бондарко сформировалось научное направление, которое впоследствии получило наименование Петербургской Школы функциональной грамматики. Существенным признаком этой модели стало описание «от семантики к средствам ее выражения», противопоставленное исходно формальной «уровневой» грамматике. Целесообразность такого подхода была продиктована тем, что именно от семантики отталкивается говорящий, выбирая подходящее оформление своей мысли. Именно поэтому функциональная грамматика разрабатывалась как грамматика активного типа, в полной мере отражающая речевую деятельность говорящего. Аспектологические исследования, в первую очередь труды Ю.С. Маслова, лежавшие в основе данной модели, показали, что к грамматическому описанию необходимо привлечь широкие пласты лексики — как на уровне лексико-грамматической классификации самих глаголов и способов глагольного действия, так и на уровне «среды» для описания грамматической системы. Так необходимость соединения лексики, грамматики (и в том числе словообразования) в единой модели послужила прообразом для введения в обиход понятия «функционально-семантического поля» (далее — ФСП), понимаемого как «комплекс разноуровневых средств данного языка (морфологических, синтаксических, лексико-грамматических, лексических), взаимодействующих на основе общности их семантических функций» [Бондарко, 2017: 32]. Термин ФСП возник по аналогии с введенным в лингвистику В.Г. Адмони метафорическим представлением о «полевой структуре грамматических явлений» [Адмони, 1964: 47—52]. Детальное рассмотрение понятий центра и периферии в данной лингвистической модели восходит к концепции Пражского лингвистического кружка [Danes, 1966].
Описание набора средств выражения той или иной семантической категории — квалитативности, темпоральности, посессивности и др. — оказывается специфичным для каждого языка, поскольку некоторые из этих средств оказываются центром выражения дан-
ной семантики, а другие относятся к ее периферии. Например, в русском языке в центре ФСП аспектуальности лежит лексико-грамматическая категория вида и видовое противопоставление, охватывающее глагольную лексику как на уровне видовых пар, так и на уровне непарных глаголов perfectiva или imperfectiva tantum. Периферийное положение занимают характеризованные и нехарак-теризованные способы действия, на периферии оказывается также «строевая лексика» — наречия, проясняющие семантику видовых форм или играющие ведущую роль в выражении вида у двувидовых глаголов. В языках, в которых отсутствует лексико-грамматическая категория вида, аспектуальность выражается другими средствами, в первую очередь — противопоставлением времен1.
Между тем описание комплексов средств выражения семантических категорий оказалось недостаточным для того, чтобы определить все особенности их функционирования в языке, в связи с чем для анализа речевых реализаций элементов ФСП в конкретных высказываниях было введено понятие «категориальной ситуации» (далее — КС) — «типовой содержательной структуры, репрезентирующей в высказывании определенную семантическую категорию и соответствующее ФСП...» [Бондарко, 2017: 43]. Раздел функциональной грамматики, который связан с описанием КС, примыкает к популярным в последнее время «теориям, основанным на употреблении», так как в нем описываются наиболее частотные модели, воспроизводимые речевые клише с элементами правил или схем заполнения отдельных валентностей. Таким образом, грамматика ФСП и КС, с одной стороны, вписывается в традиции классического языкознания XIX—XX вв. [Бондарко, 2002: 17—99], а с другой — во многом предвосхищает достижения теоретической мысли, характерные для современной лингвистики.
Данная модель функциональной грамматики разрабатывается в течение последних сорока пяти лет, с момента выхода в свет в Ленинграде первого сборника статей проблемной группы функционального анализа [Бондарко, 1973]. Ее важнейшие положения были сформулированы в книге [Бондарко, 1984]. За это время в рамках представляемого направления вышло в свет более сорока авторских и коллективных монографий и сборников, развивающих эту теоретическую модель. Не имея возможности охарактеризовать в небольшом введении вышедшие издания, упомянем наиболее известные серии (см. их более подробное описание в [Бондарко, 2017: 33-43]).
1 В современной литературе для выражения обоих типов значений принято употреблять термин «аспект», ср. работы Е.В. Горбовой, В.А. Плунгяна. В модели функциональной грамматики в последнем значении традиционно используется термин «аспектуальность».
Основные труды, выполненные в рамках данной теоретической модели
Описание основных ФСП русского языка на фоне широкого сопоставления с языками народов России и мира было предпринято в шеститомной серии «Теория функциональной грамматики» (далее — ТФГ). В ней рассмотрены ФСП аспектуальности, временной локализованности и таксиса [ТФГ, 1987], темпоральности и модальности [ТФГ, 1990], субъектности/объектности, коммуникативной перспективы высказывания и определенности/неопределенности [ТФГ, 1992], качественности и количественности [ТФГ, 1996а], а также локативности, бытийности, посессивности и обусловленности [ТФГ, 1996б]. В более поздних публикациях А.В. Бондарко обращал внимание на то, что этот набор семантических категорий нельзя воспринимать как закрытый ряд [Бондарко, 2011: 26—27] — рассмотрение одного и того же комплекса языковых средств как ФСП или группировки ФСП не исключено и зависит от исследовательской трактовки. Таким образом, данная модель функциональной грамматики, с одной стороны, представляется как естественная классификация, построенная на различных основаниях, с другой стороны, ее сложность соответствует сложности языка как живой системы. Вместе с тем значительная гибкость модели позволяет ей легко интегрировать достижения других функциональных направлений.
В XXI в. исследования представителей Школы продолжились в новой серии коллективных монографий — «Проблемы функциональной грамматики» (далее — ПФГ). Она посвящена отдельным теоретическим проблемам грамматического описания, а именно функционированию категорий морфологии и синтаксиса (в том числе предикативных) в высказывании и целостном тексте [ПФГ, 2000; 2017], вопросам инвариантности/вариативности [ПФГ, 2003], полевым структурам [ПФГ, 2005], категоризации семантики [ПФГ, 2008], принципу естественной классификации [ПФГ, 2013]. В настоящее время группа готовит к печати новый том, в котором рассматривается отношение к говорящему в семантике грамматических категорий. Семантические аспекты остаются ведущими в работах данного направления, причем указанные принципы описания применяются не только к синхронному срезу языка, но и к его истории.
В современной лингвистической литературе к функционализму в широком понимании относят различные теоретические течения, противопоставленные формальным направлениям (в первую очередь — генеративной грамматике). А.А. Кибрик и В.А. Плунгян, описывая функциональные направления американской лингвистики, выделяют следующие признаки функционализма: принципиальная типологическая направленность, эмпиризм, использование коли-
чественных методов и мультидисциплинарность [Кибрик, Плунгян, 2010: 278—282]. Под типологической направленностью понимается ориентация исследований на описание типологического разнообразия языков, предполагающая, по сути, отказ от универсализма в грамматических описаниях. Эмпиризм оказывается существенным для большинства направлений функциональной грамматики, поскольку она обычно отталкивается от конкретных языковых фактов, зафиксированных в речевой продукции. Нельзя признать случайным и тот факт, что функциональный анализ тесно сплетается с развитием корпусной лингвистики. Эта особенность нашего направления четко проявилась в недавно вышедшем томе «Категории имени и глагола в системе функциональной грамматики» [ALP XI, 1 2015], а кроме того, выражается в сборе данных спонтанной речи «взрослый — ребенок» (в известном смысле корпусов), осуществляемом группой (см. далее).
В русской, как и в общеевропейской, лингвистической традиции функциональное направление грамматического анализа возникло в противовес структурализму, поэтому и развитие этого направления связано с другими установками. Представляемое здесь понимание функционализма обусловлено стремлением объяснить особенности языковой структуры ее функциями [Dressler, 1995: 13—14]. При этом выявляются различия в истолковании понятия «функция». Так, В.У. Дресслер предлагает исключить семантическую функцию из рассматриваемого набора объяснительных функций на том основании, что данное понятие частично или полностью пересекается с понятием «значения» [Дресслер, 1990: 60—63]. В системе разрабатываемой в Санкт-Петербурге модели функциональной грамматики семантические функции являются одним из основных предметов проводимого анализа (см. развернутое обоснование этой точки зрения [Бондарко, 2011: 206—244]). Основу модели составляет попытка категоризации языковой семантики, противопоставление универсального смысла и специфических для каждого языка значений [Бондарко, 2002].
В научной традиции разных стран известно несколько функционально-грамматических школ, которые характеризуются общими принципами описания языковых явлений, однако различаются частными способами представления языкового материала. К этому направлению исследований принято относить функциональную грамматику С. Дика [Dik, 1989], системно-функциональную грамматику М.А.К. Халлидея [Halliday, 1994], референциально-ролевую грамматику, предложенную У. Фоли и Р. Ван Валином-младшим [Foley, Van Valin, 1984]. Разрабатываемая нами модель разделяет с перечисленными теориями основные принципы функционализма, но отличается от них как терминологически, так и по способу моделирования языковой системы. Если большинство авторов
упомянутых моделей грамматики базируется в своих рассуждениях на описании синтаксических единиц, то рассматриваемая модель в основу описания кладет семантические поля, опирающиеся на систему морфологических категорий. Таким образом, эта теория оказывается в наибольшей степени приспособленной для анализа языков с богатой морфологической системой.
Современный этап и перспективы развития Школы
В конце 1990-х с присоединением к Школе исследователей, занимающихся проблемами речевого онтогенеза — усвоения ребенком родного языка, появилась уникальная возможность верифицировать основные идеи и положения развиваемой модели грамматики на так наз. экологически чистом языковом материале — данных детской речи. Валидность подобных исследований обусловлена спецификой анализируемого материала. Имеются в виду лонгитюдные наблюдения за развитием различных компонентов коммуникативной компетенции ребенка, зафиксированные в той или иной форме (дневниковые записи, аудио- и/или видеозаписи диалога «взрослый — ребенок») и дающие возможность изучить становление идиолекта. Перспективность подобных разработок определяется их востребованностью на международном уровне: интерес мирового научного сообщества к освоению морфологически богатого флективного языка чрезвычайно высок.
С начала 2000-х в коллективных монографиях Школы появляются отдельные разделы, посвященные усвоению детьми того или иного языкового феномена. В частности, анализируется онтогенез категорий качественности, количественности, темпоральности, аспектуальности, посессивности, модальности — деонтической и эпистемической — и ее частных значений (например, согласия/ несогласия): см. разделы Я.Э. Ахапкиной, М.Д. Воейковой, Н.В. Гагариной, К.А. Ивановой, В.В. Казаковской, С.Н. Цейтлин в [ПФГ, 2003; 2005; 2008; 2013; 2017], а также [Цейтлин, 2009]. В 2007 г. в свет выходит коллективная монография «Семантические категории в детской речи». Успешно защищаются докторские и кандидатские диссертации, в фокусе которых находится усвоение не только грамматических категорий, но и ФСП. Теоретической базой для них являются, помимо широкого круга отечественных и зарубежных работ по психолингвистике, труды Петербургской Школы функциональной грамматики. Исследователей объединяет подход к анализу фактов детской речи «от смысла к форме», позволяющий охватить и адекватно интерпретировать самые ранние (в том числе невербальные) средства языковой репрезентации семантических категорий, и конструктивизм, сформировавшийся в рамках социопрагматического подхода в противовес генеративным теориям усвоения языка.
В связи с последним обстоятельством, которое связано с решением вопроса о природе языковой способности индивида, особое внимание в рамках функционально-грамматического подхода уделяется лингвистическому инпуту — речи взрослого, обращенной к ребенку (child-directed speech), речи-источнику. Опираясь на нее, ребенок осваивает — конструирует, «строит с нуля» — систему родного языка. Изучаются не только лексические и грамматические особенности русского инпута [Воейкова, 2015; Казаковская, 2019], но и реактивные тактики матерей, сопряженные с освоением ребенком именной и глагольной морфологии [Казаковская, 2010]. В последние годы — по данным типологически и/или ареально близких и далеких к русскому языков —осуществляются сравнительные исследования онтогенеза грамматических категорий и задействованных при этом механизмов инпута (см., например: [Kazakovskaya, Argus, 2016; Казаковская, Балчюнене, 2016]).
Собираются, расшифровываются и морфологически размечаются в соответствии с правилами международной системы обмена данными CHILDES [MacWhinney, 2000] записи спонтанной речи русскоязычных детей: создаются корпусы, приближающиеся к корпусам повышенной плотности (high density corpora). При этом новым объектом изучения (в том числе в отношении мировых исследований усвоения языка) становится речь детей из семей с низким социально-экономическим статусом — детей, обладающих коммуникативной компетенцией в недостаточной степени. Особый интерес представляет речь взрослых, обращенная к еще не говорящему ребенку (infant-directed speech), изучение которой только начинается как в России, так и за рубежом.
Таким образом, в последние десятилетия теория ФСП и КС значительно расширила сферу своего применения за счет описания данных лингвистической типологии и речевого онтогенеза, а также обогатилась разнообразными методами статистической обработки. Предлагаемая вниманию читателей серия статей демонстрирует возможности и объяснительную силу разрабатываемой модели в применении к различному языковому материалу. Иллюстрацией функционально-семантической интерпретации исторических фактов является статья Е.Г. Сосновцевой о семантике форм прошедшего времени в агиографических памятниках XVI—XVII вв. Типологическая направленность модели демонстрируется в статье А.Ю. Урман-чиевой о приемах передачи чужой речи, выполненной на материале двух крайнесеверных говоров селькупского языка. Онтолингвисти-ческое направление представлено в статье К.А. Байды, посвященной функционированию форм инфинитива на ранних этапах речевого развития русскоязычного ребенка.
Список литературы
1. АдмониВ.Г. Основы теории грамматики. Л., 1964.
2. Бондарко А.В. Функциональная грамматика. Л., 1984.
3. Бондарко А.В. Теория значения в системе функциональной грамматики: на материале русского языка. М., 2002.
4. Бондарко А.В. Категоризация в системе грамматики. М., 2011.
5. Бондарко А.В. Глагольные категории в системе функциональной грамматики. М., 2017.
6. Бондарко А.В. (Отв. ред.) Функциональный анализ грамматических категорий. Л., 1973.
7. Воейкова М.Д. Становление имени: Ранние этапы усвоения детьми именной морфологии русского языка. 2-е изд., испр. и доп. М., 2015.
8. Казаковская В.В. Вопрос и ответ в диалоге «взрослый — ребенок»: Психолингвистический аспект. М., 2019.
9. Казаковская В.В. Реактивные реплики взрослого и усвоение ребенком грамматики родного языка // Вопросы языкознания. 2010. № 3. С. 3-29.
10. Казаковская В.В., Балчюнене И. Вопросительные повторы реплик в русском и литовском инпуте (к проблеме избыточности) // Acta Lingüistica Petropolitana. Труды Института лингвистических исследований. T. 12. Ч. 3. СПб, 2016. С. 535-572.
11. Кибрик А.А., Плунгян В.А. Функционализм // Фундаментальные направления современной американской лингвистики / Под ред.
A.А. Кибрика, И.М. Кобозевой, И.А. Секериной. М., 1997.
12. Проблемы функциональной грамматики: Категории морфологии и синтаксиса в высказывании / Под ред. А.В. Бондарко, С.А. Шуби-ка. СПб, 2000.
13. Проблемы функциональной грамматики: Семантическая инвариантность/вариативность / Под ред. А.В. Бондарко, С.А. Шубика. СПб, 2003.
14. Проблемы функциональной грамматики: Полевые структуры / Под ред. А.В. Бондарко, С.А. Шубика. СПб, 2005.
15. Проблемы функциональной грамматики: Категоризация семантики / Под ред. А.В. Бондарко, С.А. Шубика. СПб, 2008.
16. Проблемы функциональной грамматики: Принцип естественной классификации / Отв. ред. А.В. Бондарко, В.В. Казаковская. М., 2013.
17. Проблемы функциональной грамматики: Предикативные категории в высказывании и целостном тексте / Отв. ред. А.В. Бондарко,
B.В. Казаковская. М., 2017.
18. Теория функциональной грамматики: Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис / Под ред. А.В. Бондарко. Л., 1987.
19. Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность / Под ред. А.В. Бондарко. Л., 1990.
20. Теория функциональной грамматики: Персональность. Залого-вость / Под ред. А.В. Бондарко. СПб, 1991.
21. Теория функциональной грамматики: Субъектность. Объектность. Коммуникативная перспектива высказывания. Определенность/ неопределенность / Под ред. А.В. Бондарко. СПб, 1992.
22. Теория функциональной грамматики: Качественность. Количе-ственность / Под ред. А.В. Бондарко. СПб, 1996а.
23. Теория функциональной грамматики: Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность / Под ред. А.В. Бондарко. СПб, 1996б.
24. Семантические категории в детской речи / Под ред. С.Н. Цейтлин. СПб, 2007.
25. Цейтлин С.Н. Очерки по словообразованию и формообразованию в детской речи. М., 2009.
26. Danes F. The Relation of Centre and Periphery as a Language Universal // Traveaux linguistiques de Prague, 2: Les problèmes du centre et de la périphérie du système de la langue. Prague, 1966. 9-21.
27. DikS.C. The Theory of Functional Grammar. Parts 1, 2. Berlin, 1989.
28. Dressier W.U. Wealth and Poverty of Functional Analysis, with Special Reference to Functional Deficiences // Form and Function in Language. Proceedings of the First Kasmus Rask Colloquium, Odense University, November 1992 / Ed. by S. Millar and J. Mey Odensee, 1995. P. 11-39.
29. Foley W.A. & R.D. Van Valin. Functional Syntax and Universal Grammar. Cambridge, 1984.
30. Halliday M.A.K. Introduction to Functional Grammar. L., 1994.
31. Kazakovskaya V., Argus R. Acquisition of epistemic marking in Estonian and Russian // Estonian Papers in Applied Linguistics. 2016. 12. 57-80.
32. MacWhinney B. The CHILDES project: Tools for analyzing talk. Hillsdale; NJ & London, 2000.
Maria Voeikova, Victoria Kazakovskaya
SAINT PETERSBURG SCHOOL OF FUNCTIONAL GRAMMAR:
ITS HISTORY AND DEVELOPMENT PROSPECTS
Saint Petersburg State University
Institute for Linguistic Studies, Russian Academy of Sciences
The paper aims to describe the history, state ofthe art and prospects ofthe model 'Theory of Functional-Semantic Fields and Categorial Situations'. This framework was introduced by A. Bondarko and elaborated by his students on the basis of his studies in Russian and Slavic aspectology. Modern linguistic sources broadly define functional analysis as a theoretical model opposed to formal (generative or structuralistic) approaches. It may be characterized by several principles
including description of typologically different languages, use of quantitative and multidisciplinary methods, and the role of a pragmatic situation of speech. The narrower definition of functionalism is based on the intention to explain linguistic structures and forms by their functions. The history of Saint Petersburg School of Functional Grammar is closely connected with other functional approaches emerging in the 1970's-1980's. It started with the publication of several collective volumes prepared by the Group of Functional Analysis headed by A. Bondarko. One of the most important principles of this approach is based on the description of the Russian grammatical system "from semantics to language means of its expression" (opposed to the traditional structuralistic descriptions "from form to its function"). The results are found in the six volumes of The Theory of Functional Grammar [1987—1996]. Further developments of the school are found in the next six volumes of The Problems of Functional Grammar [2000—2017]. They include qualitative studies of L1 acquisition by children, quantitative studies of the National Russian Corpus and a synchronic and diachronic analysis of Russian data compared to a wide range of languages. The model of functional semantic fields and categorial situations becomes a multidisciplinary approach based on valid data which are analyzed quantitatively and qualitatively.
Key words: functional analysis; semantics; functional-semantic field; categorial situation; active grammar (grammar of the speaker).
About the authors: Maria Voeikova —Prof. Dr., Head of the Department of Grammar Theory, Institute for Linguistic Studies, Russian Academy of Sciences, Professor of the Faculty of Philology, Saint Petersburg State University (e-mail: maria.voeikova@gmail.com); Victoria Kazakovskaya — Prof. Dr., Professor of the Russian Academy of Sciences, Leading Research Fellow of the Department of Grammar Theory of the Institute for Linguistic Studies, Russian Academy of Sciences (e-mail: victory805@mail.ru).
References
1. Admoni V.G. Osnovy teorii grammatiki. [Basics of Grammar Theory] L., 1964. (In Russ.)
2. Bondarko A.V. Funktsional'naya grammatika. [Functional Grammar] L., 1984. (In Russ.)
3. Bondarko A.V. Teoriya znacheniya v sisteme funktsional'noj grammatiki: na materiale russkogo yazyka. [The Theory of Meaning in the System of Functional Grammar: on Russian Data] M., 2002. (In Russ.)
4. Bondarko A.V. Kategorizatsiya v sisteme grammatiki. [Categorization in the System of Grammar] M., 2011. (In Russ.)
5. Bondarko A.V. Glagol'nye kategorii v sisteme funktsional'noj grammatiki. [Verb Categories in the System of Grammar] M., 2017. (In Russ.)
6. Bondarko A.V. Funkcional'nyj analizgrammaticeskixkategory [Functional analysis of grammatical categories]. L., 1973.
7. Voeikova M.D. Stanovlenie imeni: Rannie ehtapy usvoeniya det'mi imennoj morfologii russkogo yazyka, 2nd ed. [The Emergence of Grammar: Early Stages in the Acquisition of Russian by Children] M., 2015. (In Russ.)
8. Kazakovskaya V.V. Vopros i otvet v dialoge "vzroslyj — rebenok": Psi-kholingvisticheskij aspekt. [Questions and answers in «Adult - Child» dialogue (Psycholinguistic Aspect)]. M., 2019.
9. Kazakovskaya V.V. Reaktivnye repliki vzroslogo i usvoenie rebenkom gram-matiki rodnogo yazyka. [Reactive Repliques of an Adult and the Acquisition of Native Tongue by Children] Voprosy yazykoznaniya. 2010. № 3. 3-29. (In Russ.)
10. Kazakovskaya V.V., Balchyunene I. Voprositel'nye povtory replik v russkom i litovskom inpute (k probleme izbytochnosti). [Interrogative repetitions in Russian and Lithuanian child-directed speech] Acta Linguistica Petro-politana. Trudy Instituta lingvisticheskikh issledovanij. 2016. T. 12. CH. 3. SPb, 535-572. (In Russ.)
11. Kibrik A. A., Plungyan V.A Funkcionalizm. [Functionalism] Fundamental'nye napravleniya sovremennoj amerikanskoj lingvistiki [Fundamental Approaches in Modern American Linguistics] Pod red. A.A. Kibrika, I.M. Kobozevoj, I.A. Sekerinoj. M., 1997. (In Russ.)
12. Problemy fUnktsional'noj grammatiki: Kategorii morfologii i sintaksisa v vyskazyvanii. [Problems ofFunctional Grammar: Morphological and Syntactic Categories of an Utterance] Pod red. A.V. Bondarko, S.A. Shubika. SPb, 2000. (In Russ.)
13. Problemy funktsionaVnojgrammatiki: Semanticheskaya invariantnost'/vari-ativnost' [Problems of Functional Grammar: Semantic Varience and In-varience] Pod red. A.V. Bondarko, S.A. Shubika. SPb, 2003. (In Russ.)
14. Problemy funktsionaVnoj grammatiki: Polevye struktury [Problems of Functional Grammar: Field Structures] Pod red. A.V. Bondarko, S.A. Shubika. SPb, 2005. (In Russ.)
15. Problemy funktsionaVnoj grammatiki: Kategorizatsiya semantiki [Problems of Functional Grammar: Categorization of Semantics] Pod red. A.V. Bondarko, S.A. Shubika. SPb, 2008. (In Russ.)
16. Problemy funktsionaVnoj grammatiki: Printsip estestvennoj klassifikatsii. [Problems of Functional Grammar: Principle of Natural Classification] Pod red. A.V. Bondarko, V.V. Kazakovskoj. M., 2013. (In Russ.)
17. Problemy funktsionaVnoj grammatiki: Predikativnye kategorii v vyskazyvanii i tselostnom tekste. [Problems of Functional Grammar: Predicative Categories in an Utterance and Text] Pod red. A.V. Bondarko, V.V. Kazakovskoj. M., 2017. (In Russ.)
18. Teoriya funktsionaVnoj grammatiki: Vvedenie. Aspektual'nost'. Vremennaya lokalizovannost'. Taksis [Theory of Functional Grammar: Introduction. Aspectuality. Temporal Localization. Taxis] Pod red. A.V. Bondarko. L., 1987. (In Russ.)
19. Teoriya funktsionaVnoj grammatiki: Temporal'nost'. Modal'nost' [Theory of Functional Grammar: Temporality. Modality] Pod red. A.V. Bondarko. L., 1990. (In Russ.)
20. Teoriya funktsionaVnoj grammatiki: Personal'nost'. Zalogovost' [Theory of Functional Grammar: Personality. Mood] Pod red. A.V. Bondarko. SPb, 1991. (In Russ.)
21. Teoriya funktsional'noj grammatiki: Sub"ektnost'. Ob"ektnost'. Kommu-nikativnaya perspektiva vyskazyvaniya. Opredelennost'/neopredelennost' [Theory of Functional Grammar: Subject/Object Relations & Communicative Perspective of an Utterance. Definiteness/Indefiniteness] Pod red. A.V. Bondarko. SPb, 1992. (In Russ.)
22. Teoriya funktsional'noj grammatiki: Kachestvennost'. Kolichestvennost' [Theory of Functional Grammar: Qualitativity. Quantitativity] Pod red. A.V. Bondarko. SPb, 1996a. (In Russ.)
23. Teoriya funktsional'noj grammatiki: Lokativnost'. Bytijnost'. Posessivnost'. Obuslovlennost'. [Theory of Functional Grammar: Loicativity. Existen-tiality. Posession. Determination] Pod red. A.V. Bondarko. SPb, 1996b. (In Russ.)
24. Semanticheskie kategorii v detskojrechi [Semantic Categories in Children's Speech] Pod red. S.N. Tsejtlin. SPb, 2007. (In Russ.)
25. Tsejtlin S.N. Ocherki po slovoobrazovaniyu i formoobrazovaniyu v detskoj rechi [Essays on Word and Form Building in Child Language]. M., 2009. (In Russ.)
26. Danes F. The Relation of Centre and Periphery as a Language Universal. Traveaux linguistiques de Prague, 2: Les problèmes du centre et de la périphérie du système de la langue. Prague, 1966, 9—21.
27. Dik S.C. The Theory of Functional Grammar. Parts 1, 2. Berlin, 1989.
28. Dressler W.U. Wealth and Poverty of Functional Analysis, with Special Reference to Functional Deficiences. Form and Function in Language. Proceedings of the First Kasmus Rask Colloquium, Odense University, November 1992. Ed. by S. Millar and J. Mey Odensee, 1995, pp. 11-39.
29. Foley W.A. & R.D. Van Valin. Functional Syntax and Universal Grammar. Cambridge, 1984.
30. Halliday M.A.K. Introduction to Functional Grammar. L., 1994.
31. Kazakovskaya V., Argus R. Acquisition of epistemic marking in Estonian and Russian. Estonian Papers in Applied Linguistics. 2016. 12. 57-80.
32. MacWhinney B. The CHlLDES project Tools for analyzing talk. Hillsdale; NJ & L., 2000.
