CC BY
97
Михаил Мельтшхой
«Санитарный кордон»: стратегическая проблема и ее решение
В годы Революции и Гражданской войны Советская Россия утратила завоеванные Российской империей позиции на международной арене и территории в Восточной Европе. По уровню своего влияния в Европе страна оказалась отброшенной на 200 лет в прошлое и находилась вне рамок новой системы международных отношений. Неслучайно советское руководство взяло на вооружение концепцию «мировой революции», сочетавшую новую идеологию и традиционные задачи внешней политики по усилению влияния страны в мире. Стратегической целью внешней политики Советского Союза стало глобальное переустройство Версальско-Вашингтонской системы международных отношений, что делало основными противниками Англию, Францию и их союзников.
Вполне естественно, что способствовавшие возникновению на западных границах | СССР новых государств Англия и Фран-| ция были заинтересованы в их враждебном % отношении к Москве. По мнению творцов | нового мирового порядка, Финляндия, Эс-Л тония, Латвия, Литва, Польша и Румыния §■ являлись своеобразным «санитарным кордо-| ном» против русской революции и должны | были выполнять важную функцию в борьбе ё с большевистской опасностью. Во-первых, б обеспечить у себя физическое истребление § носителей большевистской идеологии; во° вторых, активно внедрять в сознание масс | идеологию национализма, как средство от р распространения большевизма, и, в-треть-£ их, не допускать объединения революции в " СССР с возможной революцией в Германии. Ц Кроме того, эти страны должны были быть | противовесом разоруженной Германии в 3 Восточной Европе.
^ Первоначально англо-французские поли-§ тики попытались создать в Восточной Европе единый военно-политический блок между ^ Баренцевым и Черным морями, но оказалось, ^ что у расположенных там стран существует !3 немало собственных проблем друг с другом.
Наиболее значительной из них был польско-литовский конфликт из-за Виленской области, оккупированной и аннексированной Польшей, что в принципе исключало участие Литвы в подобных начинаниях. Определенные опасения в отношении польского экспансионизма испытывала и Латвия, которая также боялась сближения с Варшавой. Финляндия склонялась к союзу в большей степени со скандинавскими странами, нежели со своими южными соседями. В итоге единого военно-политического блока не получилось. Вместо него возникли польско-румынско-французский и эстонско-латвийский союзы. Англия традиционно оставалась вне каких-либо военных соглашений, но оказывала определенную поддержку Эстонии и Латвии, которые могли предоставить базы для ее флота на Балтийском море. Несколько позднее сложилось и тайное финляндско-эстонское военное сотрудничество, имеющее целью организацию блокады советского Балтийского флота в восточной части Финского залива.
Естественно, Советский Союз был заинтересован в недопущении создания на своих западных границах единого блока враждебно настроенных государств. Используя противоречия между государствами региона, советскому руководству удалось удержать страны Прибалтики от более тесного сближения с Польшей. На антипольской основе сложилось довольно тесное, хотя и не формальное, сотрудничество СССР с Литвой и Германией. Одновременно Советскому Союзу к середине 1920-х гг. удалось нормализовать отношения с великими европейскими державами, что, конечно, снижало для него угрозу новой интервенции. Вместе с тем, Москва воспринимала ситуацию второй половины 1920-х гг. как мирную передышку, полагая, что неизбежное новое обострение кризиса капитализма будет чревато новой мировой войной. Понятно, что страны «санитарного кордона» воспринимались в этом контексте как потенциальные противники и возможные плацдармы для развертывания интервенционистских сил.
Кроме того, вплоть до начала 1930-х гг. суммарные военные возможности стран «санитарного кордона» были вполне сопоставимы с военными возможностями Красной Армии. В данном случае ограничивающим фактором было военное производство, заметно отстававшее, по оценкам советских специалистов, от соответствующих возможностей западных держав, которые, безусловно, стали бы тыловой базой снабжения восточноевропейских стран в случае войны с СССР.
В стратегическом плане главным звеном «санитарного кордона» была Польша, чье географическое положение, а также крупные вооруженные силы делали ее главным потенциальным противником Красной Армии. Любые возможные действия Москвы против стран Прибалтики или Румынии лимитировались позицией Варшавы, которая предпочитала выступать на дипломатической арене в качестве регионального лидера. Хотя подобная позиция далеко не всегда одобрялась другими странами «санитарного кордона», она давала им возможность лавирования в отношениях с СССР. В этом смысле довольно показателен ход переговоров относительно соглашений о ненападении, которые велись между Москвой и ее западными соседями во второй половине 1920-х гг. Все советские попытки заключить двусторонние договоры наталкивались на польскую позицию, в той или иной степени поддержанную странами Прибалтики, которая сводилась к подписанию многостороннего договора о ненападении или хотя бы к параллельным переговорам по этой проблеме и одновременному подписанию нескольких двусторонних договоров. Соответственно была жестко пресечена попытка Латвии самостоятельно пойти на парафирование некоторых статей будущего договора с СССР, подписывать который Рига в тот момент вовсе не собиралась. Естественно, что в этой ситуации советские усилия по заключению подобных договоров оказались безрезультатны. Своеобразным паллиативом стало подписание 9 февраля 1929 г. между Советским Союзом, Эстонией, Латвией, Польшей и Румынией протокола о досрочном вводе в действие пакта Бриана-Келлога, к которому 9 апреля присоединилась и Литва.
Только в 1932 г. в условиях нормализации советско-французских отношений СССР удалось добиться определенных дипломатических гарантий относительно позиции своих западных соседей и подписать двусторонние
договоры о ненападении с Финляндией, Эстонией, Латвией и Польшей. Правда, в качестве дополнительной гарантии от возможности использования этих договоров в агрессивных целях в них было включено положение об их автоматической денонсации в случае нападения одной из участвующих в договоре сторон на третье государство. Вероятно, немаловажным фактором, способствовавшим подписанию этих договоров странами «санитарного кордона», был и начавшийся рост технической оснащенности Красной Армии. Созданная в годы первой пятилетки советская промышленность смогла начать выпуск вполне современной военной техники, и Советский Союз впервые в своей истории мог надежно гарантировать себя от нападения со стороны своих непосредственных западных соседей. Все это, безусловно, повысило заинтересованность стран «санитарного кордона» в получении дипломатических гарантий своей безопасности со стороны СССР. В итоге заинтересованность сторон в сохранении стабильных отношений и привела к подписанию соответствующих договоров, действие которых было в 1934 г. продлено до конца 1945 г.
Тем временем значительные перемены произошли в международной позиции Германии, где к власти пришло новое национал-социалистическое руководство, позициони- | ровавшее себя как главного борца против | «мирового коммунизма». Для Советского а Союза возникла довольно серьезная угроза | возможной консолидации на антисоветс- |
О
кой основе как минимум всей Центральной ¡=
и Восточной Европы. Особенно эта угроза |
возросла после нормализации германо-поль- |
ских отношений в январе 1934 г. Настора- 5
живало Москву и попустительство Англии £
и Франции требованиям Германии о восста- §
новлении ее военного равноправия. В этих |
условиях СССР в конце 1933 г. поддержал |
французскую идею «коллективной безопас- Ц
ности», которая в идеале должна была обеспе- £
чить сохранение политического статус-кво в "
Европе, сделав Москву одним из его гарантов 1
и значительно снизив угрозу новой войны. |
Однако переговоры о Восточном пакте в 1934 3
г. показали, что при попустительстве Англии ^
Германия и Польша, которые активно воз- §
действовала на позицию стран Прибалтики, ^
фактически блокировали реализацию этой ^
идеи. Единственным итогом всех этих дипло- ¡Ц
матических усилий было вступление СССР в Ь
Лигу Наций, что было негативно воспринято как в Берлине, так и в Варшаве. В марте 1935 г. Германия в одностороннем порядке отказалась от выполнения военных ограничений Версальского договора, что вызвало лишь нерешительные протесты Англии, Франции и Италии.
Правда, этот шаг Берлина способствовал тому, что Париж пошел на подписание договора о взаимопомощи с Москвой. Вскоре был подписан и аналогичный советско-чехословацкий договор. Учитывая уже существовавший франко-чехословацкий договор о взаимопомощи, казалось бы, появилась возможность создания тройственного военного союза Франции, Чехословакии и СССР, который можно было бы использовать как базу для реализации политики «коллективной безопасности». Однако в действительности Париж, а с оглядкой на него и Прага, вовсе не был склонен идти на полноценное военное сотрудничество с Красной Армией. Кроме того, Франции следовало решать проблему совместимости своих союзных договоров с Варшавой и Москвой. В результате советско-французский и советско-чехословацкий договоры так и остались скорее политическими декларациями о намерениях, хотя и способствовали расширению советских военно-технических заказов в этих странах. В любом случае, СССР | убедился, что Франция не желает оказать вли-| яние на Польшу с целью добиться ее отхода от % прогерманского курса и брать на себя какие-| либо обязательства по обеспечению безопас-Л ности стран Прибалтики. ¡= Сложившаяся во второй половине 1930-х | гг. в Восточной Европе международная ситу-| ация была крайне неблагоприятна для СССР. ё Вместо противодействия дипломатическим б усилиям Германии по расширению своего § влияния в регионе, Польша содействовала ° или нейтрально относилась к этим устрем-| лениям Берлина. Учитывая попустительство р практически любым действиям Германии £ со стороны Англии и Франции, страны «са-" нитарного кордона» все более склонялись к Ц учету позиции Берлина. При этом основой | любого политического сотрудничества меж-3 ду Германией и этими странами был тради-^ ционный для них антисоветизм. Естествен-§ но, что в этих условиях СССР должен был позиционировать себя как главного борца ^ за «коллективную безопасность», что поз-£ воляло получать определенную поддержку !3 со стороны тех политических сил в Англии
и Франции, которые опасались чрезмерного усиления Германии. Однако по мере развития событий становилось все очевиднее, что подобные настроения на Западе отнюдь не являлись господствующими. Фактически, в рамках проводимой Лондоном и Парижем политики «умиротворения» Германии, Берлину были позволены любые действия в отношении стран Центральной и Восточной Европы, кроме открытой войны.
Особенно показательным в этом отношении был 1938 г., когда Германия впервые перешла к изменению территориального статус-кво в Европе. Если присоединение Австрии к Германии не вызвало заметного ажиотажа в мировой политике, то Чехословацкий кризис затронул интересы всех великих европейских держав. Именно события вокруг Судетско-го вопроса показали, что Польша и Венгрия стали прямыми союзниками Германии в расчленении Чехословакии. Кроме того, Польша заявила, что ни при каких условиях не пропустит через свою территорию Красную Армию для оказания помощи Чехословакии в случае германского нападения на нее. Соответственно Варшава оказывала давление на Эстонию, Латвию и Румынию, чтобы и они не соглашались на пропуск советских войск или авиации. Конечно, главным фактором подобной позиции восточноевропейских стран была политика, проводимая Англией и Францией в отношении Германии. Мюнхенское соглашение показало всем странам Восточной Европы, что им стоит усилить прогерманский крен своей внешней политики, а это, в свою очередь, требовало определенных уступок с их стороны. Фактически осенью 1938 г. Германия была как никогда близка к полному подчинению этого региона своему влиянию. Одновременно советское руководство убедилось, что политика «коллективной безопасности» все менее соответствует сложившейся международной ситуации.
Однако начавшееся зимой 1939 г. охлаждение германо-польских отношений и экспансионистские действия Берлина в марте 1939 г. привели к возникновению нового политического кризиса. Как СССР, так и Англия с Францией, обеспокоенные нарушением Мюнхенского соглашения Германией, постарались оказать поддержку Польше, чтобы она не шла на уступки Германии. Правда, Варшава упорно отказывалась от каких-либо антигерманских договоренностей с СССР, но согласилась на англо-французские гарантии
своей независимости. Начало политического кризиса 1939 г. в Европе активизировало международную политику всех великих держав и резко расширило возможности внешнеполитического маневрирования Советского Союза. Шли тайные и явные англо-франко-советские, англо-германские и советско-германские переговоры, происходило оформление англо-франко-польской и германо-итальянской коалиций.
Поскольку в благожелательной позиции СССР были заинтересованы и Англия с Францией, и Германия, Москва получила возможность выбирать, с кем и на каких условиях договариваться. В своих расчетах советское руководство исходило из того, что нарастание кризиса или возникновение войны в Европе — как при участии СССР в англо-французском блоке, так и при сохранении им нейтралитета — открывало новые перспективы для усиления советского влияния на континенте. Союз с Лондоном и Парижем делал бы Москву равноправным партнером со всеми вытекающими из этого последствиями, а сохранение Советским Союзом нейтралитета в условиях ослабления обеих воюющих сторон позволяло ему занять позицию своеобразного арбитра, от которого зависит исход войны. Продолжая действовать в рамках идеи «коллективной безопасности», советское руководство попыталось добиться заключения союза с Англией и Францией. Однако англо-франко-советские переговоры показали, что западные державы не готовы к равноправному партнерству с Москвой. В европейской политике сложился своеобразный «заколдованный круг». Советский Союз стремился к соглашению с Англией и Францией, которые предпочитали договоренность с Германией, а она, в свою очередь, добивалась нормализации отношений с Москвой. Определенную роль в срыве англо-франко-советских переговоров сыграла и позиция восточноевропейских соседей СССР, которые заявляли Англии и Франции о своей незаинтересованности в гарантии их независимости с участием советской стороны.
Подобный ход переговоров наряду с угрозой англо-германского соглашения заставил Москву более внимательно отнестись к германским предложениям о нормализации двусторонних отношений. Подписанный 23 августа 1939 г. советско-германский договор о ненападении стал большим успехом советской дипломатии. Использовав склонность
Германии к соглашению, советское руководство сумело добиться серьезных уступок со стороны Берлина. Германская сторона признала Финляндию, Эстонию, Латвию, территорию Польши к востоку от рек Писса-На-рев-Висла-Сан и оккупированную Румынией в 1918 г. Бессарабию советской «сферой интересов». Таким образом, Советскому Союзу удалось на определенное время остаться вне европейской войны, получив при этом значительную свободу рук в Восточной Европе и более широкое пространство для маневров в собственных интересах между воюющими группировками. При этом следует подчеркнуть, что советско-германский договор о ненападении не был детонатором войны в Европе. Ведь вместо честного выполнения своих союзнических обязательств перед Варшавой Англия и Франция продолжали добиваться соглашения с Германией, что фактически подтолкнуло ее к войне с Польшей.
Пассивная позиция Англии и Франции в начавшейся Второй мировой войне позволила Советскому Союзу активизировать свою внешнюю политику в Восточной Европе и приступить к ревизии западных границ, навязанных ему в 1920-1921 гг. Разгром Польши Германией дал советскому руководству возможность ввести 17 сентября 1939 г. войска Красной Армии на территорию Западной Белоруссии и Западной Украины, которые | после проведенных там выборов и провоз- | глашения советской власти в ноябре 1939 г. а были включены в состав Белорусской и Укра- | инской ССР, став частью Советского Союза. | Тем временем, согласно советско-германско- ¡= му договору от 28 сентября 1939 г. о дружбе | и границах, Литва была включена в советс- | кую «сферу интересов», а территория Поль- & ши между реками Висла и Западный Буг — в £ германскую. Устранение польского сегмента § «санитарного кордона» развязало Москве | руки в отношении его северного и южного | участков. В сентябре-октябре 1939 г. Эстония, Ц Латвия и Литва были вынуждены заключить £ с СССР договоры о взаимопомощи и согла- ~ ситься с размещением на своих территориях § советских военных баз. Военно-дипломати- | ческие успехи СССР по установлению со- 3 ветского контроля над «сферой интересов» ^ в Восточной Европе оказались прерванными § Финляндией, которая ценой войны с СССР ^ в условиях угрозы вмешательства Англии и ^ Франции сумела сохранить независимость, ¡Ц хотя и уступила некоторые территории. Ь
Разгром Германией Франции в июне 1940 г. резко изменил стратегическую ситуацию в Европе и вынудил СССР активизировать свою политику в отношении стран Прибалтики и Румынии. 15-16 июня Литва, Латвия и Эстония приняли советские требования относительно создания просоветских правительств и допуска на свою территорию дополнительных контингентов советских войск. При поддержке советских эмиссаров новые прибалтийские правительства провели ряд социальных реформ и развернули активную пропагандистскую кампанию по их обоснованию, ссылаясь на опыт СССР. В рамках этой кампании были проведены выборы, и новые парламенты трех стран восстановили в них советскую власть и обратились к СССР с просьбой об их включении в его состав. Соответствующие решения Верховный Совет СССР утвердил в начале августа 1940 г. Тем временем, в конце июня 1940 г. Румыния была вынуждена принять советское предложение о возвращении СССР Бессарабии и передаче ему Северной Буковины. Таким образом, к середине 1940 г. Советский Союз смог ликвидировать «санитарный кордон».
Были ли действия СССР в отношении Польши, Финляндии, стран Прибалтики и Румынии агрессией? Согласно конвенции | об определении агрессии 1933 г., предложен-| ной именно советской стороной, агрессором % признавался тот, кто совершит «объявление | войны другому государству; вторжение сво-Л их вооруженных сил, хотя бы без объявления ¡= войны, на территорию другого государства; | нападение своими сухопутными, морскими | или воздушными силами, хотя бы без объяв-й ления войны, на территорию, суда или воз-£ душные суда другого государства; морскую § блокаду берегов или портов другого госу-° дарства; поддержку, оказанную вооруженным | бандам, которые, будучи образованными на р его территории, вторгнутся на территорию £ другого государства, или отказ, несмотря " на требование государства, подвергшегося д вторжению, принять, на своей собственной | территории, все зависящие от него меры для 3 лишения названных банд всякой помощи или ^ покровительства». Причем в конвенции спе-§ циально оговаривалось, что «никакое соображение политического, военного, экономи-^ ческого или иного порядка не может служить £ оправданием агрессии» (в том числе внут-!3 ренний строй и его недостатки; беспоряд-
ки, вызванные забастовками, революциями, контрреволюциями или гражданской войной; нарушение интересов другого государства; разрыв дипломатических и экономических отношений; экономическая или финансовая блокада; споры, в том числе и территориальные, и пограничные инциденты)1.
Исходя из содержания конвенции, получается, что Советский Союз совершил агрессию против Польши и Финляндии. Однако в отношении стран Прибалтики единственным действием Москвы, которое подпадало под действие этой конвенции, было введение военно-морской блокады региона. Вступлению же советских войск на территорию Эстонии, Латвии и Литвы предшествовали дипломатические переговоры, завершившиеся согласием прибалтийских правительств с советским вариантом решения проблем в двусторонних отношениях. В отношении Румынии СССР вообще не совершал действий, подпадающих под действие этой конвенции. Не говоря уже о том, что применение термина «советская агрессия» к оккупированной Румынией территории Бессарабии вообще невозможно. Вступлению же Красной Армии на территорию Северной Буковины предшествовали дипломатические переговоры, завершившиеся согласием румынской стороны с советским вариантом решения Бессарабского вопроса. Как справедливо отметил А. Тэйлор, «права России на балтийские государства и восточную часть Польши (а также Бессарабию. — М.М.) были гораздо более обоснованными по сравнению с правами Соединенных Штатов на Нью-Мексико»2. В этом смысле невозможно не согласиться с мнением Н.М. Карамзина: «Пусть иноземцы осуждают раздел Польши: мы взяли свое»3. В итоге Советскому Союзу вновь удалось совместить политическую и геополитическую границы между «Западной» и «Российской» цивилизациями, как это уже имело место в конце XVIII века.
В результате ликвидации «санитарного кордона» в состав СССР осенью 1939 — летом 1940 г. вошли территории общей площадью около 457 тыс. кв. км с населением в 23 млн. человек4. Советские западные границы были отодвинуты от жизненно важных центров страны, и были созданы новые возможности для развертывания советских вооруженных сил. Это значительно улучшило стратегические позиции и укрепило обороноспособность СССР. Таким образом,
успешно лавируя между двумя воюющими блоками, советское руководство смогло значительно расширить территорию Советского Союза, вернув контроль над стратегически важными регионами, большая часть которых ранее входила в состав Российской империи и была утрачена в годы Гражданской войны в результате внешней агрессии. Поэтому события 1939-1940 гг. были в определенном смысле советским реваншем за поражения времен Гражданской войны. Кроме того, эти присоединения стали прецедентом, на который советское руководство могло ссылаться при решении проблемы послевоенного устройства Европы. В международно-правовом
плане все эти территории были закреплены в составе Советского Союза договорами 19451947 гг.
1 Документы внешней политики СССР. М., 1970. Т. 16. С. 388-392, 403-406, 408-411.
2 Вторая мировая война: Два взгляда. М., 1995. С. 457.
3 Карамзин Н.М. История государства Российского. СПб., 1843. Кн. 3. Приложение 2. С. ХЬУП.
4 По мнению В.А. Исупова, территория СССР увеличилась в 1939-1940 гг. на 460,3 тыс. кв. км (Россия и ее регионы в ХХ веке: территория — расселение — миграции. М., 2005. С. 28).
