CC BY
61
УДК 159.9.07
ЕЛЕНА АЛЕКСАНДРОВНА МАКАРОВА
доктор психологических наук, профессор, профессор кафедры «Общая и консультативная психология» Донского государственного технического университета, г. Ростов-на-Дону
makarova.h@gmail. com
САМОПОВРЕЖДАЮЩЕЕ ПОВЕДЕНИЕ ДЕТЕЙ И ПОДРОСТКОВ В СЕТИ ИНТЕРНЕТ
Аннотация. В приведенной ниже статье рассматривается ставшее популярным среди детей и подростков явление цифрового селф-харма - самоповреждающего поведения в сети Интернет. Также как и физическое самоповреждающее поведение, цифровой селф-харм неразрывно связан с низкой самооценкой личности и уровнем ее социальной и/или академической тревожности. В попытке изучить данное явление и дать рекомендации по его выявлению и предотвращению нами были рассмотрены смежные явления, такие как традиционный буллинг и кибербуллинг, изучена литература, описывающая психологические и социальные предикторы виктимизации и кибервиктимизации и прослеживающая их связь с самоповреждающими практиками среди молодежи. Кибербуллинг, в отличие от традиционного буллинга, появился сравнительно недавно, но исследование этого явления проводится во многих странах. С помощью этих исследований возможно изучить смежные явления, такие как кибервиктимизация, фишинг, троллинг, а также самоповреждающее поведение в сети Интернет. В отличие от кибербуллинга, подростки направляют цифровой селф-харм на себя самих с помощью специально созданного аккаунта-призрака, но в отличие от физического самоповреждения, такого как порезы, прижигания сигаретой, удушения, цифровой селф-харм, -это скорее «крик о помощи», поэтому он редко приводит к попыткам суицида, да и суицидальное поведение ему не свойственно. Однако изучение этого явления даст возможность психологам определить тактику воздействия на детей и подростков, для которых селф-харм стал своего рода аддикцией, выявить проблемы, факторы и предикторы самоповреждающего поведения и дать квалифицированные рекомендации учителям, школьным психологам, родителям и самим подросткам.
Ключевые слова: цифровой селф-харм, суицид, суицидальное поведение, самоповреждающие практики, кибербуллинг, самооценка, виктимизация, социальная тревожность
Тематический рубрикатор e-Library: 15.41.21
ELENA AL. MAKAROVA
Doctor of Psychology, professor, professor of the Department «General and Counseling Psychology»,
Don State Technical University, Rostov-on-Don
CHILDREN AND ADOLESCENTS' SELF-HARM BEHAVIOR IN THE INTERNET
Abstract. The following article explores the phenomenon of digital self-harm, self-harmful behavior in the Internet, which has become popular among children and adolescents. Just like physical self-damaging behavior, digital self-harm is inextricably linked to a person's low self-esteem and their level of social and/or academic anxiety. In an attempt to study this phenomenon and provide recommendations for its detection and prevention, we reviewed related phenomena such as traditional bullying and cyberbullying, studied the works describing psychological and social predictors of victimization and cybervictimization and tracing their relationship with self-harm practices among young people. Cyberbullying, unlike traditional school bullying, is a relatively recent phenomenon, but research into it is being conducted in many countries. With the help of these studies, it is possible to investigate related phenomena such as cybervictimization, fishing, trolling, and self-harm behavior in the Internet. Unlike cyberbullying, teens direct digital self-harm at themselves with the help of a specially created ghost account, but unlike physical self-harm such as cuts, cigarette burns, strangulation, digital self-harm is more of a "cry for help ", so it rarely leads to suicide attempts, and suicidal behavior is none of its characteristics. However, the study of this phenomenon will enable psychologists to determine the tactics of influencing children and adolescents for whom self-harm has become a kind of addiction, to identify problems, factors and predictors of self-injurious behavior and to give qualified recommendations to teachers, school psychologists, parents and adolescents.
Keywords: digital self-harm, suicide, suicidal behavior, self-damaging practices, cyberbullying, self-esteem, victimization, social anxiety
© Е.А. Макарова, 2023
Введение. Интернет все больше и больше становится средой обитания для детей и подростков, так называемых «цифровых аборигенов». Современные школьники не представляют своей жизни без общения в социальных сетях, без Интернета с его доступной информацией, без социальных сетей, в которых они могут «зависать» часами, или многопользовательских игр онлайн и в телефоне. Хотя Интернет открывает много перспектив с точки зрения доступа к информации, знаниям и общению, его использование сопряжено с рисками и потенциально негативным опытом, который может иметь серьезные последствия на индивидуальном уровне. В данной статье нас интересует изучение связи между кибервиктимизацией, психологическим благополучием, социальной компетентностью и агрессивным поведением в Интернете, направленным не только на окружающих, но и на самих себя. В частности, мы хотим изучить, как тревожность, агрессивность, импульсивность, самооценка и девиантное поведение детей и подростков могут быть связаны с этим относительно новым явлением киберпространства.
Интернет используется для многих действий (общение, образование, поиск полезной информации), но есть область, в которой он не имеет конкурентов, это кибербуллинг. Быстрый рост кибервикти-мизации среди детей и подростков привел исследователей к необходимости изучать психоэмоциональные факторы, связанные с кибербуллингом, а также к попытке предотвратить и минимизировать его влияние. Кибервиктимизация оказывает разрушительное воздействие на всех участников этого процесса (жертву, агрессора, свидетелей). Стресс, который испытывают жертвы, часто является результатом анонимности агрессора и быстрого распространения негативной информации в Интернете, а также приводит к потере жертвой контроля над своей жизнью и личной информацией. В частности, кибер-виктимизация приводит к эмоциональному дистрессу, социальной тревожности, депрессии, более низкому качеству жизни, угрозе для психосоматического здоровья, последствием чего могут стать суицидальные мысли и даже собственно попытки совершить суицид. Кроме того, последние данные свидетельствуют о том, что подобный травматический опыт может оказывать влияние на здоровье жертвы во взрослом возрасте, включая тревожные расстройства, панические атаки, бессонницу, депрессию и конфликты. Эти данные привели к исследованиям, стремящимся проанализировать психоэмоциональные и социальные факторы, объясняющие кибервикти-мизацию в детском и подростковом возрасте [10].
Кибервиктимизация стала одной из наиболее актуальных психосоциальных проблем детства и подросткового возраста с распространенностью от 6% до 72% [11]. Такая большая разница объясняется разными формами концептуализации конструктов и разными методологиями, используемыми для статистики. Поэтому, несмотря на непрекращающиеся споры относительно определения, измерения и отличия кибербуллинга от традиционных форм буллинга, большинство исследователей согласны с тем, что
кибербуллинг может быть описан как поведение, связанное с использованием мобильных телефонов или Интернета для угроз или запугивания других [15], в котором участники играют разные роли: жертвы, агрессора, наблюдателя [17].
В целом агрессивное поведение связано с адаптацией личности и неадекватной самооценкой в подростковом возрасте. Как кибер-жертвы, так и жертвы традиционного школьного буллинга отличаются социальной тревожностью и низкой самооценкой. Исследования доказали, что жертвы традиционного буллинга проявляли меньшую социальную тревожность и более высокую самооценку, чем кибер-жертвы, которые проявляли большую социальную тревожность и низкую самооценку. И те, и другие сравнивались с подростками, которые буллингу не подвергались. Результаты способствовали выявлению моделей виктимизации у подростков школьного возраста и их связи с социальной тревожностью и самооценкой [4].
Разумеется, кибербуллинг появился уже давно, и существует множество исследований, доказывающих, насколько он разрушителен для психосоматического здоровья не только жертв, но и всех участников этого процесса. Исследования последних лет показали, что число детей и подростков, обратившихся за консультацией к психологу из-за травли в сети, выросло до 88% за последние пять лет [2]. Как описывается в многочисленных зарубежных исследованиях, кибербуллинг связан с большим разнообразием концепций и факторов. Большинство авторов сходятся во мнении, что кибербуллинг определяется как агрессивное и насильственное поведение в Интернете, при котором используются электронные средства связи для запугивания других. Однако другие исследователи считают кибербуллинг простым воспроизведением традиционного школьного бул-линга в социальных сетях. В этой концепции кибербуллинг относят к преднамеренной и повторяющейся агрессии в течение длительного времени в рамках несбалансированных отношений между жертвой и ее/его агрессорами с использованием электронных средств связи для совершения этих агрессий. Третьи настаивают на необходимости отличать кибербуллинг от кибернасилия, киберпреследования, кибердомогательств и кибервиктимизации [6; 7; 9].
Хотя способность подростков быть жестокими друг к другу в Интернете неудивительна, они также могут быть жестокими и беспощадными по отношению к самим себе. Недавние исследования показали, что цифровое самоповреждающее поведение, или селф-харм, представляет неразрешимую проблему среди молодежи. Цифровой селф-харм - это направленное на самого себя влияние негативного онлайн-контента. Цель такого поведения может заключаться в том, чтобы вызвать у себя психологический дистресс или косвенно сообщить окружающим о своих психологических проблемах. Цифровой селф-харм может включать в себя любой способ преднамеренного поиска и публикации оскорбительного контента о себе, например, создание негативного блога о себе или публикацию оскорбительных комментариев к собственным фото или видео анонимно,
либо из ложного аккаунта, созданного специально для этой цели, известного как аккаунт-призрак. Последнее иногда называют само-троллингом. Цифровой селф-харм особенно распространен среди учащихся средних и старших классов. Такое поведение коррелирует с поведенческими проблемами, физическим самоповреждением, злоупотреблением психоактивными веществами и симптомами депрессии. Несуицидальные физические самоповреждения чаще всего встречаются у детей и подростков с психологическими проблемами. Хотя важно оценить связанный с этим риск суицидального поведения, физический селф-харм обычно используется для преодоления тревожных и аффективных состояний, гнева и депрессии, а также смешанных эмоциональных состояний. Многие психологи сталкиваются с подростками, которые причиняли себе вред и не отрицали суицидальных намерений. На самом деле этот стрессовый опыт становится все более распространенным явлением среди молодежи.
В результате появляется необходимость принимать во внимание значительный риск суицида и суицидальных попыток среди подростков, занимающихся самоповреждающими практиками (режут, колют, прижигают свое тело, вырывают волосы, иными способами причиняют боль и физические страдания), целью которых является попытка избавиться от ментального дискомфорта (страха, сильной тревоги, ненависти к себе) и которые также свидетельствуют о серьёзных психологических проблемах. В краткосрочной перспективе самоповреждения могут быть не так и страшны. Физическая боль позволяет в некоторой мере выразить те эмоции, которые словами высказать не получается, регулировать свое поведение и отвлекаться от тяжёлых жизненных обстоятельств и проблем. Проблемы начинаются, когда селф-харм становится систематическим. В долгосрочной перспективе самоповреждения вызывают больше проблем, чем решают. Многие подростки не могут рассказать о своих переживаниях даже близким людям. С одной стороны, они стыдятся своих проблем, с другой - скрывают самоповреждающее поведение, которое указывает на то, что подросток не справился с проблемами и потерял контроль над своей жизнью и своим телом. Облегчение от боли длится недолго и быстро сменяется чувствами стыда и вины, а невозможность поделиться переживаниями с кем-либо только усугубляет чувство одиночества и изоляции. Такой замкнутый круг мешает освоить более эффективные способы борьбы с тревогой и депрессией.
Цифровой селф-харм можно сравнивать с самоповреждающим поведением, но без суицидальных намерений, многие исследователи концептуализируют самоповреждающее поведение в Интернете без суицидальных намерений как «патологическую форму самопомощи». Некоторые факторы, повышающие риск цифрового селф-харма подростка, включают следующее: сексуальную ориентацию; предыдущий опыт онлайн-буллинга и/или школьного буллинга; употребление наркотиков; предыдущий опыт физического самоповреждения; и проблемы с психическим здоровьем, такие как симптомы депрессии,
чувство вины или стыда, суицидальные мысли и/или расстройства пищевого поведения [12].
Хотя анонимная дискредитация, «очернение» собственной репутации в Интернете могут показаться нелогичными, исследователи обнаружили, что примерно каждый двадцатый молодой человек в возрасте от 12 до 18 лет делал именно это в прошлом или продолжает делать сейчас [5]. Согласно результатам нашего исследования, почти шесть процентов респондентов (5,89%) заявили, что ранее по какой-либо причине публиковали в Интернете порочащую информацию о себе или отсылали сами себе письма с оскорблениями и угрозами. Наше исследование преследует несколько целей: (1) определить, с каким буллингом мы имеем дело (уровня офлайн или онлайн); и (2) определить профили виктимизации в подростковом возрасте в зависимости от того, на кого и от кого она направлена, (3) проанализировать связь профилей виктимизации с социальной тревожностью и самооценкой подростков. Выборку составили 45 подростков в возрасте от 12 до 18 лет, которые заполнили анкеты для самоотчетов о традиционной виктимизации сверстников и кибервикти-мизации, признались в совершении цифрового селф-харма, а также ответили на вопросы о социальной тревожности и самооценке.
Мы провели описательный анализ, анализ латентного профиля и многомерный дисперсионный анализ, в результате которого обнаружили положительную умеренную корреляцию между кибер-жертвой и традиционной жертвой, а также выделили четыре типа профилей: не-жертвы (13,5%), кибер-жертвы (77,8%), жертвы традиционного буллинга (4,5%) и двойные жертвы (4,3%). Жертвы кибербуллинга (88%) чаще говорили о себе негативные вещи в Интернете, чем те, кто раньше не подвергался травле (школьному буллингу) (12%). Более того, их цифровой селф-харм может указывать на глубокую потребность в социальной и психологической поддержке.
Хотя жестокое обращение в Интернете направлено в первую очередь на причинение эмоционального, а не физического вреда, считается, что селф-харм происходит из-за агрессивного настроения, это форма самоагрессии, которая включает в себя анонимную публикацию обидных, а иногда и словесных оскорбительных замечаний о себе в Интернете. Некоторые из используемых онлайн-платформ включают форумы, а также веб-сайты социальных сетей. Создавая в сети персонажей - собственных дублеров, подростки могут затем публиковать в своей собственной учетной записи различные типы комментариев, наполненных ненавистью, направленных против самих себя.
Из тех, кто наносил себе цифровые повреждения, чуть более половины (54%) заявили, что делали это только один раз, а около одной трети заявили, что делали это несколько раз (33%). Однако 13% признались в регулярном использовании компрометирующих материалов против самих себя в Интернете, делали это много раз.
Существует и гендерное различие тех, кто практикует цифровой селф-харм. Хотя девочки активно участвуют в этой форме агрессии, вероятность ее
возникновения меньше. Мальчики, которые делали это чаще (62%), чем девочки (38%), склонны описывать такое поведение как способ привлечь к себе внимание, избавиться от чувства вины или заглушить эмоциональную боль. Девочки, с другой стороны, чаще говорили, что издевались над собой в Интернете, потому что чувствовали себя подавленными, недооцененными, непривлекательными, неуклюжими, неуспешными, таким образом, они пытались справиться с эмоциональными перегрузками.
Социализация в Интернете напрямую связана с социальной тревожностью и/или с самооценкой. Тревожность состоит из набора симптомов, сгруппированных как когнитивные, психофизиологические и моторные реакции в ситуациях, которые воспринимаются как угрожающие. Таким образом, дети и подростки с повышенной тревожностью испытывают серьезные трудности, учитывая чрезмерный или иррациональный страх, связанный с различными ситуациями, относящимися к общению, в том числе и в социальных сетях. Исследования, проведенные в последние годы, показали, что школьная тревожность является переменной, влияющей на психосоциальное и учебное развитие несовершеннолетних, связывая его со слабой учебной мотивацией, плохой успеваемостью и более высоким уровнем личностной тревожности и депрессии. Что касается связи с кибербуллингом, то имеющиеся эмпирические данные подтверждают положительную связь между тревожностью, кибервиктимизацией и цифровым селф-хармом [3].
Жизнь подростков наполнена жизненными трудностями и подростковыми кризисами. Повышенная тревожность состоит из набора симптомов, сгруппированных как когнитивные, психофизиологические и моторные реакции в ситуациях, которые воспринимаются как угрожающие. Таким образом, подростки с повышенной тревожностью испытывают серьезные трудности в коммуникации и социализации, учитывая чрезмерный или иррациональный страх, связанный с различными жизненными ситуациями. Исследования, проведенные в последние годы, показали, что школьная тревожность является переменной, влияющей на психосоциальное и учебное развитие несовершеннолетних, связывая его со слабой учебной мотивацией, плохой успеваемостью и более высоким уровнем личностной тревожности и депрессии. Что касается связи с кибербуллингом, то имеющиеся ограниченные эмпирические данные показывают положительную связь между общими симптомами тревожности и кибервиктимизацией [1].
В исследовании учащихся в возрасте 10-13 лет обнаружилось, что высокий уровень тревожности по поводу социальной оценки связан с тем, что они кибер-жертвы. Кроме того, подростки, которые стали жертвами кибербуллинга, проявляли больше симптомов беспокойства в различных учебных ситуациях (академическая тревожность), чем те, кто не участвовал в кибербуллинге. Проанализировав уровни тревожности, ученые обнаружили, что тревога и воспринимаемый стресс предсказывают кибервиктими-зацию. С другой стороны, пришли к выводу, что один из факторов, который является самым сильным
предиктором кибербуллинга, - это наличие тревожного расстройства. Депрессия и употребление наркотиков также являются предикторами. Как и в случае с нанесением себе телесных повреждений, онлайн-версия связана с суицидальными мыслями, хотя вероятность суицида в этом случае не доказана. Многие явления в цифровом самоповреждающем поведении до сих пор плохо изучены.
Наше исследование селф-харма показало, что многие подростки, наносящие себе вред в цифровом формате, стремились получить ответ, сочувствие и помощь от других людей: сверстников или значимых других (взрослых). Идея проста - нужно создать видимость жестокого обращения, чтобы привлечь внимание к страданиям жертвы. Подростки, наносящие себе вред в цифровом пространстве, стремятся вызвать к себе жалость значимых других, чтобы убедиться, что эти другие заботятся о них. Хотя такое самоповреждающее поведение содержит внешние мотивы, оно все равно восходит к негативным внутренним чувствам. Молодые люди, опрошенные в ходе исследования, сообщили о цифровом самоповреждении в ответ на следующие чувства: внутренняя пустота, ненависть к себе, чувство вины, депрессия, отчаяние, изоляция, нервное напряжение, стресс, тревожность.
Цифровой селф-харм - относительно новое явление, поэтому существует не так много исследований или установленных стандартов для этого явления. В результате физическое причинение себе вреда используется в качестве отправной точки для понимания цифрового формата в самоповреждении. Физическое самоповреждающее поведение исследовано намного больше; доказано, что те, кто причиняет себе физический вред, обычно страдают психическими заболеваниями, склонны к суициду и поэтому нуждаются в помощи врача. Есть основания полагать, что то же самое верно и в отношении цифрового селф-харма, хотя необходимость обращения к психиатру не доказана.
Тенденция на увеличение цифрового селф-харма среди молодежи коррелирует с усилением информационной нестабильности и ростом эмоциональной неудовлетворенности среди подростков. Такая ситуация отражается во множестве других онлайн-тенденций: некоторые молодые люди обращаются к существующему саморазрушительному контенту в Интернете, например, ищут блоги, рекламирующие расстройства пищевого поведения или физическое причинение вреда себе, вместо того, чтобы самим создавать оскорбительный контент. Другие заявляют, что в ответ на свои публикации оскорбительного характера хотят получить ответ в виде «фишинга», целью которого является получение доступа к конфиденциальным данным пользователей - логинам и паролям, или публикации эмоциональных признаний в социальных сетях. Проблемы с самооценкой, способность терпеть боль и диссоциация - все это возможные причины селф-харма.
Что касается самооценки, исследования показывают, что довольно сильна ее негативная связь как с традиционной виктимизацией [18], так и с кибервиктимизацией [8]. Однако до сих пор неясно, какой из
двух видов виктимизации оказывает большее влияние на самооценку, а также возможно влияние обоих типов виктимизации на самооценку личности. Данные исследования показывают смешанные результаты в зависимости от типа виктимизации: традиционная виктимизация и самооценка демонстрируют двунаправленную причинно-следственную связь, в то время как кибервиктимизация не предсказывает проблем с самооценкой, равно как и самооценка не является значимым предиктором кибервиктими-зации.
Заключение. По этим причинам настоящая статья преследует две цели: во-первых, необходимо определить профили виктимизации в подростковом возрасте в зависимости от степени страдания от традиционного насилия или киберагрессии со стороны сверстников и их влияния на развитие потреб -ности в самоповреждающем поведении, а также определить распространенность каждого типа жертв. Во-вторых, нужно проанализировать связь профилей виктимизации с социальной тревожностью и самооценкой.
За основу взяты четыре профиля виктимизации (не-жертвы, кибер-жертвы, традиционные жертвы и двойные жертвы), упомянутые ранее в тексте [16]. Относительно второй цели ожидается, что чем выше уровень виктимизации, тем выше социальная тревожность и ниже самооценка подростка; традиционное физическое насилие сильнее связано с обеими переменными, чем кибервиктимизация. В исследовании цифрового самоповреждающего поведения в значительной степени предсказывается усиление негативного самовосприятия, а также когнитивные реакции, связанные с депрессией. Я-концепция играет важную роль в физическом и эмоциональном развитии личности в дополнение к влиянию социального окружения и межличностных отношений в детстве и юности. Я-концепция определяется как набор иерархически организованных восприятий, которыми обладает индивид и которые основаны на предыдущем опыте и отношениях с окружающей средой, на Я-концеп-цию влияют поддержка и оценка значимых других (сверстников и взрослых). Таким образом, Я-концеп-
ция напрямую связана с принятием агрессивного поведения по отношению к себе и с тревожностью в подростковом возрасте. Недавние исследования выявили, что низкий уровень социальной Я-концеп-ции (отношения с родителями и со сверстниками), низкая академическая самооценка предсказывают жертв кибербуллинга, а также связывают низкую самооценку в трех областях (академической, спортивной и с физической внешностью) с риском развития самоповреждающего поведения [14].
Самоповреждение может вызывать зависимость. Оно начинается с импульсивного поступка или желания почувствовать контроль над собой или своим телом, но вскоре может оказаться, что селф-харм сам начинает диктовать условия жизни. Довольно часто самоповреждение превращается в навязчивое поведение, которое бывает крайне трудно остановить. Однако нужно помнить, что селф-харм не связан с суицидом, особенно цифровой, так как суициденты далеко не всегда наносили себе повреждения до попытки самоубийства, а подросток, наносящий себе повреждения (онлайн или офлайн), редко доходит до «последнего шага».
В заключение приведем несколько общих причин самоповреждающего поведения в Интернете, в том числе следующие: привлечь внимание родителей или сверстников; проверить дружбу сверстников; увидеть, разделяют ли сверстники низкую самооценку; доказать себе; желание чувствовать себя униженным, видя отражение низкого мнения о себе во внешнем мире; регулировать эмоции; наказать себя; получить чувство контроля; для борьбы с диссоциацией -ощущением оторванности от своего тела или личности. Наше исследование также выявило интересный гендерный разрыв в причинах цифрового самоповреждения. Подростки женского пола утверждали, что делали это, чтобы справиться с агрессией, в то время как подростки мужского пола говорили, что селф-харм вызван злостью на кого-то другого и невозможностью причинить вред этому другому (бессилие). Поскольку установить гендерные различия не входило в цели данной статьи, эта проблема может стать темой нашего следующего исследования.
СПИСОК ИСТО ЧНИКОВ
1. Козырева М.А. Подростковая тревожность: проблема и пути решения / М.А. Козырева. - Текст : непосредственный // Молодой ученый. - 2022. - № 33 (428). - С. 117-119.
2. Солдатова Г.У. Эволюция онлайн-рисков: итоги пятилетней работы линии помощи «Дети Онлайн» / Г.У. Солдатова, В.Н. Шляпников, М.А. Журина. - Текст : непосредственный // Консультативная психология и психотерапия. - 2015. - № 3. - С. 50-66.
3. Солынин Н.Э. Психологические причины тревожности в подростковом возрасте / Н.Э. Солынин, Е.П. Лебедева. - Текст : непосредственный // Ярославский педагогический вестник. - 2016. - № 6.
4. Черкасенко О.С. Феномен кибербуллинга в подростковом возрасте / О.С. Черкасенко. - Текст : непосредственный // Личность, семья и общество: вопросы педагогики и психологии. - 2015. - № 53. - С. 91-94.
5. Alvarez-Garcia, D. (2020). Studies which have attempted to identify types of victims depending on extent of suffering from offline and online peer aggression in adolescence. https://doi.org/10.6084/m9.figshare. 12786470.v2.
6. Baldry E., Briggs D. B., Goldson B.& Russell S. (2017):'Cruel and unusual punishment': an inter-jurisdictional study of the criminalisation of young people with complex support needs, Journal of Youth Studies, DOI: 10.1080/13676261.2017.140607.
7. Beran T., Li Q. (2005) Cyber-Harassment: a New Method for an Old Behavior. Journal of Educational Computing Research 32(3): 265-277.
8. Chen, P., Chavez, O., Ong, D.C., & Gunderson, B. (2017). Strategic resource use for learning: A self-administered intervention that guides self-reflection on effective resource use enhances academic performance. Psychological science, 28(6), 774-785.
9. Corcoran L., McGuckin C., Prentice G. (2015) Cyberbullying or Cyber Aggression? : A Review of Existing Definitions of Cyber-Based Peer-to-Peer Aggression. Societies, 5, 245-255; doi:10.3390/soc5020245.
10. Escortell R., Delgado B., Martínez-Monteagudo María C. (2020) Cybervictimization, Self-Concept, Aggressiveness, and School Anxiety in School Children: A Structural Equations Analysis. International Journal of Environmental Research and Public Health, 17, 7000; doi:10.3390/ijerph17197000.
11. González-Cabrera, J.; León-Mejía, A.; Machimbarrena, J.M.; Balea, A.; Calvete, E. (2019). Psychometric properties of the cyberbullying triangulation questionnaire: A prevalence analysis through seven roles. Scand. J. Psychol., 60, 160-168.
12. Hinduja S., Patchin J.W. (2010) Bullying. Cyberbullying and suicide. Archives of Suicide Research 14(3): 206-221.
13. Kowalski R.M., Giumetti G.W., Schroeder A.N., Lattanner M.R. (2014). Bullying in the digital age: a critical review and meta-analysis of cyberbullying research among youth. Psychol Bull.;140 (4):1073-137. doi: 10.1037/a0035618.
14. Lee, R. (2018). What Is Digital Self-Harm? Psych Central, https://psychcentral.com/lib/what-is-digital-self-harm.
15. Martínez-Monteagudo, M.C.; Delgado, B.; Inglés, C.J.; Escortell, R. (2020), Cyberbullying and Social Anxiety: A Latent Class Analysis among Spanish Adolescents. Int. J. Environ. Res. Public Heal. 17, 406.
16. Mindrila D. (2019). Bullying and Cyberbullying Victimization and Weapon Carrying: A 3-Step Latent Class Analysis with a Covariate and a Distal Outcome. International Journal for Infonomics (IJI), Volume 12, Issue 1. DOI: 10.20533/iji.1742.4712.2019.0189.
17. Norrington, J. (2020) Adolescent Peer Victimization, Self-Concept, and Psychological Distress in Emerging Adulthood. Youth Soc., 1, 1-23.
18. Tsaousis, I. (2016). The relationship of self-esteem to bullying perpetration and peer victimization among schoolchildren and adolescents: A meta-analytic review. Aggression and Violent Behavior, 31, 186-199. https://doi.org/10.1016Zj.avb.2016.09.005.
REFERENCES
1. Kozyreva M.A. Podrostkovaya trevozhnost: problema i puti resheniya / M.A. Kozyreva. - Tekst : neposredstvennyy // Molodoy uchenyy. - 2022. - № 33 (428). - S. 117-119.
2. Soldatova G.U. Evolyutsiya onlayn-riskov: itogi pyatiletney raboty linii pomoshchi «Deti Onlayn» / G.U. Soldatova, V.N. Shlyapnikov, M.A. Zhurina. - Tekst : neposredstvennyy // Konsultativnaya psikhologiya i psikhoterapiya. - 2015. - № 3. - S. 50-66.
3. Solynin N.E. Psikhologicheskie prichiny trevozhnosti v podrostkovom vozraste / N.E. Solynin, E.P. Lebedeva. -Tekst : neposredstvennyy // Yaroslavskiy pedagogicheskiy vestnik. - 2016. - № 6.
4. Cherkasenko O.S. Fenomen kiberbullinga v podrostkovom vozraste / O.S. Cherkasenko. - Tekst : neposredstvennyy // Lichnost, semya i obshchestvo: voprosy pedagogiki i psikhologii. - 2015. - № 53. - S. 91-94.
5. Álvarez-García, D. (2020). Studies which have attempted to identify types of victims depending on extent of suffering from offline and online peer aggression in adolescence. https://doi.org/10.6084/m9.figshare. 12786470.v2.
6. Baldry E., Briggs D. B., Goldson B.& Russell S. (2017):'Cruel and unusual punishment': an inter-jurisdictional study of the criminalisation of young people with complex support needs, Journal of Youth Studies, DOI: 10.1080/13676261.2017.140607.
7. Beran T., Li Q. (2005) Cyber-Harassment: a New Method for an Old Behavior. Journal of Educational Computing Research 32(3): 265-277.
8. Chen, P., Chavez, O., Ong, D.C., & Gunderson, B. (2017). Strategic resource use for learning: A self-administered intervention that guides self-reflection on effective resource use enhances academic performance. Psychological science, 28(6), 774-785.
9. Corcoran L., McGuckin S., Prentice G. (2015) Cyberbullying or Cyber Aggression?: A Review of Existing Definitions of Cyber-Based Peer-to-Peer Aggression. Societies, 5, 245-255; doi:10.3390/soc5020245.
10. Escortell R., Delgado B., Martínez-Monteagudo María C. (2020) Cybervictimization, Self-Concept, Aggressiveness, and School Anxiety in School Children: A Structural Equations Analysis. International Journal of Environmental Research and Public Health, 17, 7000; doi:10.3390/ijerph17197000.
11. González-Cabrera, J.; León-Mejía, A.; Machimbarrena, J.M.; Balea, A.; Calvete, E. (2019). Psychometric properties of the cyberbullying triangulation questionnaire: A prevalence analysis through seven roles. Scand. J. Psychol., 60, 160-168.
12. Hinduja S., Patchin J.W. (2010) Bullying. Cyberbullying and suicide. Archives of Suicide Research 14(3): 206-221.
13. Kowalski R.M., Giumetti G.W., Schroeder A.N., Lattanner M.R. (2014). Bullying in the digital age: a critical review and meta-analysis of cyberbullying research among youth. Psychol Bull.;140 (4):1073-137. doi: 10.1037/a0035618.
14. Lee, R. (2018). What Is Digital Self-Harm? Psych Central. https://psychcentral.com/lib/what-is-digital-self-harm.
15. Martínez-Monteagudo, M.C.; Delgado, B.; Inglés, C.J.; Escortell, R. (2020), Cyberbullying and Social Anxiety: A Latent Class Analysis among Spanish Adolescents. Int. J. Environ. Res. Public Heal. 17, 406.
16. Mindrila D. (2019). Bullying and Cyberbullying Victimization and Weapon Carrying: A 3-Step Latent Class Analysis with a Covariate and a Distal Outcome. International Journal for Infonomics (IJI), Volume 12, Issue 1. DOI: 10.20533/iji.1742.4712.2019.0189.
17. Norrington, J. (2020) Adolescent Peer Victimization, Self-Concept, and Psychological Distress in Emerging Adulthood. Youth Soc., 1, 1-23.
18. Tsaousis, I. (2016). The relationship of self-esteem to bullying perpetration and peer victimization among schoolchildren and adolescents: A meta-analytic review. Aggression and Violent Behavior, 31, 186-199. https://doi.org/10.1016/j.avb.2016.09.005.
