CC BY
35оны, в контексте психологических концепций, связанных с исследованием социально-стрессовых состояний, а с другой, в рамках концепций, исследующих социальную аномию, социальные дезорганизации и дисфункции
6
и направленных на анализ отклоняющегося поведения индивидов, спровоцированного определенными социальными условиями и неадекватным социальным контролем со стороны власти. Политические аспекты феномена протеста, социальной агрессии и насилия рассматриваются как в политической социологии, так и в рамках конфликтологических концепций.
Различные направления изучения протеста и факторов протестного поведения сначала весьма слабо согласовывались между собой, а то и вовсе противоречили друг другу. Однако впоследствии наметилась тенденция взаимовлияния и сочетания различных, зачастую противоположных исследовательских подходов. Именно поэтому, целесообразно полагать конструктивным для отечественной социологической мысли использование зарубежного эвристического арсенала для формирования комплексных методологических моделей, в рамках которых происходил бы синтез различных концепций и парадигм.
С этой точки зрения значимым направлением дальнейшей разработки концептуальной схемы массового социального протеста является совмещение следующих теоретико-методологических установок.
Прежде всего, необходимо опираться на появившуюся в рамках социологии общественных движений в 70-е годы XX в. теорию мобилизации ресурсов, предложенную Ч. Тилли, С.Тэрроу, Н. Смелзером. Они раскрывали механизм протеста на основе парадигмы коллективного действия, в рамках которой протест определяется как совместное действие людей, объединенных общими интересами, направленное против власти или ее представителей [4]. Кроме того, рациональным представляется опора на получившую широкое распространение в 70-е годы XX в. в западной социологии концепцию относительной депривации, представленной С. Стауффером, М. Мертоном и В. Ру-инсиманом. Под депривацией понимается субъективное ощущение недо-
вольства по отношению к условиям своего существования в настоящем [5].
Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что теория относительной депривации является конструктивным методологическим инструментом, посредством которого можно объяснять каким образом социальное неравенство может быть как предпосылкой, так и объективным условием массового протестного недовольства. В нынешних условиях мультипликация всех кризисных составляющих в условиях корона-вирусного локдауна приводит к глубоким социально-экономическим последствиям, еще больше увеличивая разрыв между богатыми и бедными. С учетом вышеизложенного, неудивительно, что оправдались сделанные в мае 2020 г. социологические прогнозы о росте протестных настроений [6].
В ракурсе социально-психологической парадигмы социального протеста весьма показательными стали массовые манифестации в Хабаровске в июле-августе 2020 г. Очевидно, что нарастание недовольства произошло в результате наложения различных видов социально-экономических ограничений, испытываемых определенными социальными группами, на психологическую усталость населения, что реализовалось в массовом протестном поведении. С точки зрения определения субъектов актуального массового протеста, следует отметить, что к ним, прежде всего, относятся подверженные сильнейшей депривации слои населения, утратившие в условиях режима самоизоляции работу и сбережения. В числе этих слоев множество наемных работников, самозанятых, представителей среднего и мелкого бизнеса, части интеллигенции, студенчества.
Факторы возникновения массового протестного поведения депривирован-ных групп в рамках концепции мобилизации ресурсов объясняются влиянием лидеров и формируемых движений. Однако, такой подход не применим при объяснении того, каким образом слои населения, составляющие социальную базу протеста, могут артикулировать
7
посредством него свое недовольство при практически полном отсутствии политических и информационных ресурсов. Собственно, это и наблюдалось во время массовых протестных акций в Хабаровске летом 2020 г., характеризовавшихся отсутствием централизованного управления и высоким уровнем самомобилизации. Действительно, трудно адекватно объяснить механизм возникновения децентрализованного массового протеста в условиях полного «обнуления» партийно-политической жизни в Хабаровском крае, достигшего своего апогея как раз к началу массовых протестных акций в Хабаровске (начавшихся 11 июля 2020 г.).
По меткому наблюдению известного хабаровского публициста К. Бубона, «хабаровские протесты обнажили и очень ярко проявили давно известную российскую беду: в стране отсутствуют структуры и институты, которым люди могли бы искренне доверять. Даже самое мирное и доброжелательное проявление общественной активности, даже самое рассудительное проявление гражданами их собственного мнения повергает имитационные псевдо-«политические» партии в состояние глубочайшего паралича»1. Показателен в этом отношении пример ЛДПР как «правящей партии», голос которой так и не прозвучал на хабаровских улицах и площадях. Во всем городе за почти месяц массового про-тестного движения не появилось ни одного ее партийного флага. Между тем, в Законодательной думе Хабаровского края эта партия имеет двадцать восемь мандатов из тридцати шести (для сравнения - у «Единой России» - два мандата, у «Яблока» - один). В составе городских дум крупнейших городов края - Хабаровска и Комсомольска-на-Амуре - с осени 2019 г. только пред-
1 Бубон К. В стране политических нулей. Протестующими в Хабаровске не заинтересовалась ни одна партия // Новая газета. 2020. URL: https://novayagazeta.ru/ articles/2020/08/10/86602-v-strane-politicheskih-nuley?utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex. com&utm_campaign=dbr (дата обращения 12.09.2020).
ставители ЛДПР. Политические партии полностью проигнорировали массовые митинги и демонстрации, никоим образом, не имея к ним ни малейшего отношения в качестве мобилизационной структуры. «А ведь именно эти митинги могли бы позволить им набрать себе настоящий актив, который состоял бы из деятельных людей. Только, как оказалось, партии в этом вовсе не заинтересованы... Если партии не способны привлечь людей к сотрудничеству с собой, то какие возможности остаются у граждан для их участия в общих де-лах?»1.
Таким образом, поскольку ни один лидер и ни одна политическая партия так и не стали факторами мобилизации протестного поведения хабаровчан, их массовый протест характеризовался самоорганизацией. На наш взгляд для того, чтобы адекватно отобразить истинную картину возникновения такого рода протеста, следует учитывать сложную взаимосвязь микро- и макроуровня протекания социальных процессов и формирования социального поведения. Между тем, по мнению американского социолога М. Грановеттера, фундаментальный недостаток современной социологической теории в том и состоит, что она не может удовлетворительным образом связать взаимодействия микроуровня со структурами макроуровня. Конечно, достаточно полно исследованы такие макрофеномены, как социальная мобильность, организация сообщества и политическая структура, а также существует множество полезных теорий, в которых исследуется микроуровень социальной жизни. Однако, «при этом, в большинстве случаев от нас всё же ускользает понимание того, как взаимодействие в малых группах приводит к формированию макроструктуры» [2].
Исходя из вышеизложенного, представляется целесообразным для раскрытия природы самоорганизации массового протеста обратиться к рассмотрению феномена социальных сетей. Их возникновение предсказывали классики социологии Э. Дюркгейм и Ф. Тен-
8
нис в своих работах по изучению социальных групп, а также Дж.Л. Морено в контексте исследования социальных связей с применением понятие «со-циограмма» [8]. Само по себе понятие «социальная сеть» вошло в оборот в 1954 г. благодаря британскому социологу Дж. Барнсу, который заключил, что размер социальной сети вокруг одного индивида составляет примерно 150 человек [14]. Российские исследователи Д.А. Губанов, Д.А. Новиков, А.Г. Чхар-тишвили интерпретируют социальную сеть как социальную структуру, включающую множество индивидуальных или коллективных агентов и определенного на нем множества (совокупности) отношений, связей между агентами [3].
Сеть как социальная структура характеризуется особым типом связей между позициями индивидов, объектами и событиями, которые отбираются в зависимости от целей построения сети. Сетевая структура является при этом совокупностью связей между акторами. При этом одни акторы могут быть связаны друг с другом сильнее, чем другие. Если говорить о таком типе сетей как вертикальные, то они характеризуются строгой иерархией акторов. Что касается горизонтальных социальных сетей, то они существуют в виде объединения социальных индивидов приблизительно равного статуса [8].
Данные характеристики социальных сетей необходимо учитывать в контексте рассмотрения социального взаимодействия в глобальной интернет-сети термин «социальная сеть» впервые применил Т. О'Рейли в середине 2000-х гг.2
Социальные сети в Интернете обладают следующими свойствами:
1) отображение символа индивида в социальной реальности;
2) установка на информационный вектор социального взаимодействия между акторами на основе удаленного доступа;
3) облегченность поиска акторов сети в режиме онлайн;
2 O'Reilly T. What Is Web 2.0 2005. URL: http:// oreilly.com/web2/archive/what-is-web-20.html (дата обращения: 17.09.2020).
4) возможность мгновенного добавления в свой социальный круг по принципу наличия либо реальной, либо опосредованной связи или по принципу схожести интересов;
5) обсуждение в онлайн-режиме различных фактов, событий, проблем, являющихся информационным субстратом - интернет-контентом.
Следует также дополнить, что социальные интернет-сети дают возможности для:
- взаимного контроля между своими акторами;
- формирования социальных кругов, групп и объединений по интересам;
- открытия или закрытия доступа к личной и групповой информации (например, закрытые группы в соц-сетях - ¿Контакте, Instagram, мес-сенджерах - Telegram, WhatsApp, Viber).
Таким образом, социальные сети, формирующиеся в открытом информационном пространстве, имеют значительное количество черт, свойственных социальной сети как социальной структуре. При этом спецификой виртуальных сетей является то, что статус ее актора как социального субъекта не играет роли в процессе информационного взаимодействия. Чего нельзя сказать о реальном общественном пространстве, в котором поведение актора сетей ограничивается рамками его социального статуса, предписывающем ему набор определенных социальный ролей.
С точки зрения разработки методологического анализа протестной самомобилизации, рационально, наш взгляд, рассматривать ее в рамках следующей схемы: потенциал протеста -установка на протест - мобилизация протеста.
1. Общественное мнение как про-тестный потенциал. С. Фургал (кандидат от ЛДПР) был избран на пост губернатора Хабаровского края, набрав 69,57% голосов от общего числа, проголосовавших в ходе голосования, которое само по себе являлось протест-ным. Это в значительной степени было обусловлено негативным отношени-
9
ем большинства избирателей региона к бывшему губернатору и политической элите края, которая была сформирована преимущественно из выдвиженцев «Единой России». Их управленческая и законодательная деятельность не воспринималась положительно с точки зрения эффективности решения региональных проблем. Критическая масса протестных представлений, оценок и суждений в немаловажной степени образовалась, в том числе и за счет негативного отношения к продвигаемой руководством страны пенсионной реформе, что окончательно переломило ситуацию в ходе второго тура голосования на губернаторских выборах в пользу кандидата от оппозиционной «Единой России» ЛДПР.
Деятельность победившего на выборах С. Фургала в должности руководителя региона снискала поддержку широких слоев населения. На наш взгляд, причиной этого явилось то, что в глазах общественности в лице нового губернатора персонифицировался долгое время не удовлетворяемый запрос на доброжелательный, человечный образ высокопоставленного представителя власти, лишенного чиновничьего высокомерия и открытого для диалога с рядовыми гражданами. Такой положительный имидж возник в результате ряда предпринятых С. Фургалом популистских действий, которые весьма эффективно способствовали удовлетворению общественного запроса на социальную справедливость. Например, к ним можно отнести известные меры по сокращению расходов на содержание региональных управленческих структур, широко известные «публичные порки» чиновников и руководителей предприятий и организаций, связанные, например, с «выравниванием» питания школьников в начальных классах, с инспекцией хода строительства социальных объектов в Комсомольске-на-Амуре, с поездками по районам Хабаровского края, решением проблемы обманутых дольщиков. Весьма популистский характер, на наш взгляд, носит Распоряжение губернатора Хабаровского края от 31 ок-
тября 2019 г. «Об установлении запрета на 2020 г. на привлечение хозяйствующими субъектами, осуществляющими деятельность на территории Хабаровского края, иностранных граждан, осуществляющих трудовую деятельность на основании патентов, по отдельным видам экономической деятельности»3.
Таким образом, в общественном мнении хабаровчан, сложившемся за более чем полтора года, сформировалось стойкое представление о народном губернаторе, который честно и добросовестно работает на благо населения края. Причем, весьма распространенными в общественном мнении стали суждения о воспрепятствовании его деятельности со стороны политических кругов, связанных как с федеральным центром, так и местными элитами, ассоциирующимися с «Единой Россией» и бывшей краевой властью.
2. Установка на протестное поведение. На основе вышеуказанного про-тестного потенциала сформировалась вполне определенная предрасположенность к реализации массового недовольства арестом С. Фургала. В числе основных факторов, послуживших этому, можно указать накопившуюся социально-психологическую напряженность в условиях локдауна (самоизоляции), вызвавшую потребность в разрядке в форме выплеска негативной энергии. Также следует учесть готовность к протестным действиям подверженных депривации широких слоев населения, у которых снизились доходы, утратились сбережения, а у некоторых и рабочие места. Немаловажное значение имеет и то, что значительная часть общественности не имеет другой возможности самовыражения, кроме массового протеста, в плане артикуляции своего социального недовольства, что вызвано, как уже упоминалось выше, полным «обнулением» региональной партийно-политической жизни. В условиях пандемии чрезвычайно востребо-
3 Фургал запретил мигрантам работать на транспорте [Электронный ресурс]. URL: https:// www.dvnovosti.ru/khab/2019/11/10/106722/ (дата обращения: 17.09.2020)
10
ванной оказалась человечность, взаимоподдержка и социальная солидарность, что также явилось одним из факторов предрасположенности к протест-ному поведению. Чрезвычайно жесткое задержание 9 июля 2020 г. популярного губернатора по подозрению в совершении им тяжких преступлений пятнадцатилетней давности наложилось на огромное недоверие к власти, что, собственно, и стало триггером массовых протестных выступлений в Хабаровске. В глазах общественности это событие позиционировалось как пренебрежение властями свободного волеизъявления народа в сочетании с полным отсутствием четкой доказательной базы инкриминируемых С. Фургалу деяний. Готовность к протестной реакции, таким образом, была обусловлена сочетанием объективных и субъективных предпосылок, дающих основание полагать, что массовые протестные акции в Хабаровске - это объективированное общественное мнение.
3. Мобилизация протеста (самомобилизация протестных масс). Массовые уличные шествия и митинги были зафиксированы, начиная с 11 июля и по настоящее время, в основном по выходным дням. Пиковыми днями массового протеста с точки зрения количества участников были 11 июля, 18 июля, 25 июля. По некоторым оценкам, 18 июля 2020 г. на центральную площадь и улицы Хабаровска вышли от 40 до 60 тыс. протестующих (при численности населения города - 620 тыс. человек)4. Центром мобилизации массового протеста стали социальные сети в Интернет пространстве, что стало подтверждением эффективности «силы слабых связей», на что указывал М. Грановеттер еще в начале 1970-х гг. Оказывается, что внутри социальных сетей слабые связи имеют гораздо большее значение, чем сильные, поскольку через первые информация
4 Математика с DVhab.ru: сколько человек на самом деле участвовало в субботнем митинге в Хабаровске [Электронный ресурс]. URL: https:// www.dvnovosti.ru/furgal/2020/07/20/117594/ (дата обращения: 17.09.2020)
«просачивается» быстрее. Это происходит, по его мнению, из-за того, что слабые связи «важнее для отдельных пользователей при их "вливании" и взаимодействии в сообществе, тогда как в результате сильных связей образуется тесная локальная группа» [16]. Массовая сетевая структура способствовала «разливу» по коммуникационным каналам информации о месте и времени протестных акций. Естественно, что данный механизм сработал в силу того, что в значительной степени общественность уже была консолидирована, благодаря сложившимся в ее мнении оценкам и суждениям.
В задачу статьи не входит углубленный анализ динамики протекания массового протеста. Однако, с высокой степенью вероятности можно полагать следующее: сила «слабых связей» наиболее эффективна на начальной стадии массового протеста, выполняя функцию мощного фактора самоорганизации. В дальнейшем эта сила ослабевает в виду того, что перенос виртуального сетевого взаимодействия на реальное не приводит к преобразованию обезличенности, анонимности, размытости ответственности в «сильные связи», необходимые для образования «тесного» протестного движения. В условиях реального социального взаимодействия «слабые связи» становятся еще слабее, поскольку точечные задержания, аресты, административные наказания и угроза уголовной ответственности только усиливают автономность акторов сети, их разобщение.
Поскольку массовые акции - это единственная возможность выражения социального недовольства, задержание С. Фургала представляется скорее триггером самомобилизации протеста. Децентрализация обусловила массовую «атомизацию» протеста, что проявилось в абсолютно различных лозунгах, под которыми шли протестанты. Именно в данном обстоятельстве и кроется причина размытости того общественного дискурса, без которого невозможно длительное и устойчивое воспроизводство массового протестно-
11
го движения. Самомобилизирующийся массовый протест малоперспективен, так как он не институционализирован в виде общественного движения, способного формулировать цели и задачи требуемых социальных изменений.
Между тем, властное противодействие массовой протестной активности оказалось довольно эффективным именно в силу его институционального характера. Во-первых, градус протеста был в известной мере снижен благодаря назначению 20 июля 2020 года В. Путиным вместо С. Фургала временно исполняющим обязанности губернатора Хабаровского края М. Дегтярева, который является однопартийцем С. Фурга-ла по ЛДПР, а значит не выглядел как фигура, враждебная по отношению к экс-губернатору. Во - вторых, вскоре после своего приезда в Хабаровск, М. Дегтярев объявил о создании Народного Совета при Губернаторе Хабаровского края, как общественного объединения, предназначенного для конструктивного взаимодействия населения и власти в решении как текущих, так и стратегических вопросов развития региона. В-третьих, в Хабаровском крае были назначены на 23 сентября 2021 года выборы губернатора края, перед которыми в течение года М. Дегтярев на посту врио губернатора смог добиться при поддержке федерального центра значимых результатов в решении социально-экономических проблем региона. В совокупности все вышеперечисленные составляющие контр-протестного процесса способствовали размыванию потенциала массового протеста путем вытеснения и без того слабого протестного дискурса из общественно-политической повестки Хабаровского края.
Институционализации контрпро-тестного процесса способствовало и то, что протестный потенциал существенно ограничен наличием довольно значительных групп населения, которые не понесли особых потерь в процессе эскалации пандемии. Несомненно, что существенных убытков не потерпели группы, задействованные в крупных
государственных и частных компаниях в сферах энергетики, нефтегазового комплекса, банковского дела, продо-вовольственных торговых сетей, ЖКХ. Стабильным остается положение среднего и высшего звена управленческого аппарата региональной и муниципальной власти, а также личного состава силовых структур, правоохранительных, надзорных и контролирующих органов, подведомственных федеральному центру. Кроме того, в регионе в значительной степени представлены бюджето-зависимые слои (преподаватели и сотрудники федеральных вузов, педагоги средних и дошкольных образовательных учреждений, врачи, медсестры, сотрудники краевых и муниципальных предприятий), заинтересованные в стабильном заработке и надежной карьерной траектории.
С вышеизложенным согласуются результаты губернаторских выборов в Хабаровском крае в сентябре 2021 года. В ходе трехдневного голосования выявились предпочтения значительной части бюджетников, государственных служащих, пенсионеров, а также самозанятых слоев населения, распределившихся на различные группы электората по отношению к действующей власти. Явка на выборы составила 43,82% от общего числа избирателей, что сопоставимо с числом голосовавших во втором туре на выборах губернатора 2018 г., когда был избран С. Фур-гал. Согласно заявлению, краевой избирательной комиссии, за кандидата от ЛДПР М. Дегтярева проголосовало 56,81% избирателей, за М. Ким, представлявшую СРЗП (Справедливая Россия - за правду) отдали голоса 25,39% избирателей, за В. Парфенова (Партия пенсионеров) - 10,02% голосовавших [1].
Таким образом, подведен своеобразный итог годового взаимодействию протестных и контрпротестных тенденций в Хабаровском крае. С одной стороны, отчетливо наблюдается затухание массового протестного поведения, практически полное вытеснение протестной повестки из регионального
12
общественно-политического дискурса. С другой стороны, судя по итогам губернаторских выборов, стихийный 6. массовый протестный потенциал в виде более чем 35% избирателей, проголосовавших фактически против избранного подавляющим большинством губернатора, сохранился на уровне об- 7. щественного мнения. В условиях долговременного, затянувшегося на неопределенный срок коронакризиса про- 8. исходит постоянное воспроизводство социально-психологической напряженности. Провоцируемая общественными противоречиями, она по-прежнему является предпосылкой самомобили- 9. зации массового социального протеста на основе сетевой коммуникации в открытом информационном пространстве. В сложившейся ситуации власти можно только пожелать избегать ошибок в социально-экономической и внутренней политике, быть более внимательной к общественным настроениям, 10. дабы предупредить трансформацию негативной энергии в общественные потрясения.
Литература
1. Васюкова Е., Судаков Д., День выборов по-хабаровски // Хабаровский экспресс. 2021. № 38. С. 2.
2. Грановеттер М. Сила слабых связей // Экономическая социология. Сентябрь 2009. Т. 10. № 4.
С. 31-50. URL: https://ecsoc.hse.ru/ 11. data/2011/12/08/1208204981/ecsoc_ t10_n4.pdf 12.
3. Губанов Д. А., Новиков Д.А., Чхар-тишвили А.Г. Социальные сети: модели информационного влияния, управления и противоборства. М.: Физматлит, 2010. 228 с.
4. Гусейнов А.Ш. Феномен протестно-го поведения // Человек. Сообщество. Управление. 2012. № 2. С. 82- 13. 96.
5. Дементьева И.Н. Теоретико-методологические подходы к изучению социального протеста в зарубеж- 14. ной и отечественной науке // Мониторинг общественного мнения: эко-
13
номические и социальные перемены. 2013. № 4 (116). C. 3-12. Костиков В. Перечитывая Ильича. Почему у многих в России нарастает ощущение несправедливости // Аргументы и факты. 2020. № 26. С. 5.
Лебон Г. Мнения и верования толпы // Философская и социологическая мысль. 1991. № 6. С. 119-152. Мельникова М. С., Яковлев И.П. Понятие «социальная сеть» в социологических теориях и интернет-практиках // Вестник СПбГУ. 2014. Сер. 9. Вып. 1. C. 254-257. Полюшкевич О.А. Общественное недовольство как форма социального конфликта // Традиционные и новые социальные конфликты в XXI веке. Сборник материалов XIV Международная научная конференция «Сорокинские чтения -2020». М.: МГУ, 2020. С. 130-132. Полюшкевич О.А. Общественное недовольство в городском пространстве // Актуальные проблемы гуманитарных и социальных исследований. Материалы XVII Всероссийской научной конференции молодых ученых в области гуманитарных и социальных наук. Редколлегия: В.В. Петров, А.Н. Арте-мова, О.А. Персидская, А.А. Сан-женакова. Новосибирск, НГУ, 2019. С.171-174.
Смелзер Н. Социология / Пер. с англ. М.: Феникс, 1994. 688 с. Соломатина Е.Н. Социальные протесты в современном мире: социологический анализ // Социология и социальная работа. Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия Социальные науки. 2014. № 1 (33). C.103-107.
Тард Г. Общественное мнение и толпа / Пер. с фр. под ред. П.С. Когана. М.: Изд-во Т-ва типографии А.И. Мамонтова, 1902. 414 с. Barnes J.A. Class and Committees in Norwegian Island Parish «Human Relations», 1954, № 7, 39-58.
Соцмопогмfl №6 2021
15. Dahrendorf R. Class and Class Conflict in Industrial Society // Stanford: Stanford University Press, 1959. pp. 336.
16. Granovetter M.S. The Strength of Weak Ties. // The American Journal of Sociology. 1973. № 78 (6). pp. 13601380.
METHODOLOGУ OF SOCIOLOGICAL ANALYSIS OF SELF-MOBILIZATION OF THE KHABAROVSK MASS PROTEST
Kim A.S.
Khabarovsk State University of Economics and Law
The article applies methodological analysis of mass protests on the example of the events in Khabarovsk in the summer of 2020. The Author is considering Theoretical and Methodological Approaches to Sociological study of social protest to construct the deployment scheme of self-mobilization of mass movement mechanism. Under the present conditions, protest behavior of deprived groups cannot be explained by the resource mobilization theory, since a social basis of protest can articulate its disaffection without an access to political and information resources. To adequately capture the true picture of a protest, authors have taken into account the complex interrelation of the micro and macro level of social processes; and, thus, turned to the theory of social networks.
Keywords: deprived groups, conceptual scheme, self-mobilization, social protest, mass protest, protest behavior, phenomenon of social networks.
References
1. Vasyukova E., Sudakov D., Election Day in Khabarovsk style // Khabarovsk Express. 2021. No. 38, p. 2.
2. Granovetter M. The power of weak ties // Economic sociology. September 2009. T. 10. No. 4. P. 31-50. URL: https://ecsoc. hse.ru/data/2011/12/08/1208204981/ec-soc_t10_n4.pdf
3. Gubanov DA, Novikov DA, Chkhartishvili AG Social networks: models of information influence, management and confrontation. Moscow: Fizmatlit, 2010.228 p.
4. Huseynov A. Sh. The phenomenon of protest behavior // Man. Community. Control. 2012. No. 2. P. 82-96.
5. Dementyeva IN Theoretical and methodological approaches to the study of social protest in foreign and domestic science // Monitoring of public opinion: economic and social changes. 2013. No. 4 (116). C. 3-12.
6. Kostikov V. Rereading Ilyich. Why many people in Russia have a growing sense of injustice // Arguments and Facts. 2020. No. 26, p. 5.
7. Lebon G. Opinions and beliefs of the crowd // Philosophical and sociological thought. 1991. No. 6. P. 119-152.
8. Melnikova MS, Yakovlev IP The concept of "social network" in sociological theories and Internet practices // Bulletin of St. Petersburg State University. 2014. Ser. 9. Issue. 1. P. 254-257.
9. Polyushkevich O.A. Public discontent as a form of social conflict // Traditional and new social conflicts in the XXI century. Collection of materials XIV International Scientific Conference "Sorokin Readings - 2020". M.: MGU, 2020.S. 130-132.
10. Polyushkevich O.A. Public discontent in the urban space // Actual problems of humanitarian and social research. Materials of the XVII All-Russian Scientific Conference of Young Scientists in the Field of Humanities and Social Sciences. Editorial Board: V.V. Petrov, A.N. Artemova, O.A. Persid-skaya, A.A. Sanzhenakova. Novosibirsk, NSU, 2019.S. 171-174.
11. Smelzer N. Sociology / Per. from English Moscow: Phoenix, 1994.688 p.
12. Solomatina EN Social protests in the modern world: sociological analysis // Sociology and social work. Bulletin of the Nizh-ny Novgorod University. N.I. Lobachevsky. Series Social Sciences. 2014. No. 1 (33). C. 103-107.
13. Tarde G. Public opinion and the crowd / Per. with fr. ed. P.S. Kogan. M.: Publishing house of A.I. Mamontov's Printing House, 1902.414 p.
14. Barnes J.A. Class and Committees in Norwegian Island Parish "Human Relations", 1954, no. 7, 39-58.
15. Dahrendorf R. Class and Class Conflict in Industrial Society // Stanford: Stanford University Press, 1959. pp. 336.
16. Granovetter M.S. The Strength of Weak Ties. // The American Journal of Sociology. 1973. No. 78 (6). pp. 1360-1380.
