CC BY
49
УДК 81-139
Е. А. Осьминина
доктор филологических наук, профессор каф. мировой культуры ИГиПН ФГБОУ ВО МГЛУ; e-maiL: [email protected]
САКРАЛЬНЫЙ ТЕКСТ КАК ИСТОЧНИК ПРЕЦЕДЕНТНЫХ ФЕНОМЕНОВ (на примере поэзии З. Н. Гиппиус)
Важнейшим источником прецедентных феноменов для русской литературы была Библия - как Ветхий, так и Новый Завет. Символизм и религиозная направленность поэзии Гиппиус позволяют наглядно продемонстрировать эти прецедентные феномены на ее примере. В разные периоды своего творчества Гиппиус обращалась к разным текстам Нового и Ветхого Завета. Прецедентные ситуации в довоенном творчестве Гиппиус в большинстве своем взяты из Евангелия, одна - из Откровения Иоанна Богослова. В военный период в Евангелии выделяются новые ситуации и тексты, прежние осмысливаются по-новому. Гиппиус трижды обращается к Откровению Иоанна Богослова, появляются в ее стихотворениях и отзвуки Ветхого Завета. В эмиграции вспоминается и Евангелие, и Ветхий Завет, и Апостол. В этот период Гиппиус обращается и к довоенным темам: личным, исповедальным или связанным с творчеством Мережковского, и к военным, публицистическим, антибольшевистским. Выбор прецедентных феноменов диктуется временем создания стихов, историко-культурной и и общественно-политической ситуацией, читательской аудиторией, для которой они предназначены. Должна быть учтена и «предтрадиция»: воспитание самого поэта в православии и христианские основания отечественной культуры XIX - начала ХХ вв., которые русская эмиграция старалась сохранить.
Ключевые слова: прецедентная ситуация; прецедентное имя; Библия; Гиппиус; поэзия; литература русской эмиграции.
Е. А. Osminina
Doctor of PhiLoLogy, Depart, Professor at the Department of WorLd CuLture, Institute of Humanities and AppLied sciences, MSLU; e-maiL: [email protected].
THE SACRED TEXT AS A SOURCE OF THE PRECEDENT PHENOMENA (based on the poetry by Zinaida N. Gippius)
The most important source of precedent phenomena for Russian Literature was the BibLe, both the OLd and the New Testaments. The symboLism and reLigion-oriented character of Z. Gippius' poetry make it possibLe to cLearLy represent precedent phenomena. In different periods of her creative work, Z. Gippius turned to various
texts of the OLd and New Testament. The precedent situations in Z. Gippius' prewar poems were mostLy taken from the GospeLs, one - from the ReveLation of St. John the EvangeList. During the war period, new situations and texts are found in the GospeLs and the former texts are conceptuaLized in a new way. Z. Gippius refers to the ReveLation of St. John the Divine three times, her poems contain the echo of the OLd Testament too. In emigration, she remembers the GospeLs, the OLd Testament and the Acts of the ApostLes. During that period, Z. Gippius turns back to the prewar topics: personaL, confessionaL or reLated to the creative work of D. Merezhkovsky, as weLL as to miLitary, pubLicist and anti-BoLshevic topics.
The choice of precedent phenomena is dictated by the time of creating the poem, the historicaL, cuLturaL and socio-poLiticaL situation and the readership for which they are intended. The "background" tradition shouLd aLso be taken into account, i.e. the facts that the poet herseLf was brought up in Orthodoxy and that the Russian cuLture of the 19th - earLy 20th cc. was based the Christian tradition, which the Russian emigration tried hard to preserve.
Key words: decisionaL situation; the case name; the BibLe; Gippius; poetry; Literature of the Russian emigration.
Важнейшим источником прецедентных текстов для русской дореволюционной литературы являлась Библия - как Ветхий, так и Новый Завет, прежде всего потому, что Россия была православной. Поэтому и Первая мировая война, и революция осмысливались как «Апокалипсис русской истории», а последующая эмиграция называлась Великим исходом, сравнивалась с исходом евреев из Египта (показательно название пьесы И. Д. Сургучева о жизни беженцев -«Реки Вавилонские»). Русская эмиграция была антибольшевистской, а большевики являлись атеистами. Поэтому борьба с ними воспринималась, в том числе, как борьба за веру, «крестовый поход», что также диктовало обращение к Библии.
Поэзия З. Н. Гиппиус является ярким примером для анализа такого обращения по ряду причин. Прежде всего, она поэт-символист. В именах и знаках ее поэзии выделяется и денотат, и коннотация; они полны скрытых и явных цитат и смыслов. Сама Гиппиус это отчетливо осознает и декларирует.
Здесь - только обещания и знаки:
Игла в закатном золоте вина,
Сияющий прорыв, прорез во мраке....
Здесь только счастье - голубого сна [Гиппиус 1999, с. 270].
Гиппиус - не только христианка по вероисповеданию, но и представитель религиозного модернизма, неохристианства. Много сил она
отдала и антибольшевистской борьбе, что также отразилось в ее творчестве. Именно поэтому стихи ее полны библейских аллюзий, образов и сюжетов - того, что современная лингвокультурология называет прецедентными феноменами. К ним относят прецедентные имена, прецедентные ситуации, прецедентные высказывания и прецедентные тексты. Они определяются следующим образом.
Прецедентное имя: «"Воплощенное" имя собственное, связанное с широко известным текстом, ситуацией и / или фиксированным комплексом определенных качеств, способное регулярно употребляться денотативно (интенсионально), выступая в роли семантического предиката» [Ковшова, Гудков 2017, с. 114].
Прецедентное высказывание: «Репродуцируемый продукт речемыс-лительной деятельности, законченная и самодостаточная единица, сложный знак, сумма значений компонентов которого не равна его смыслу, оказывающемуся шире простой суммы значений» [там же, с. 112].
Прецедентная ситуация: «Единичная ситуация, имевшая место в реальной или виртуальной действительности, ставшая эталонной для последующих ситуаций, схожих с ней по тем или иным параметрам, актуализирующаяся в речи при помощи устойчивых вербальных маркеров» [там же, с. 104].
Все вышеприведенные феномены основываются на прецедентном тексте (в настоящем случае - на Библии) и являются производными от него. Представляется, что базовыми для анализа поэзии Гиппиус являются прецедентные ситуации, к ним восходят и имена, и высказывания. Для их обозначения в большинстве случаев подходят названия иконописных сюжетов и образов.
Прецедентные ситуации в довоенном1 творчестве Гиппиус в большинстве своем взяты из Евангелия и относятся к земной жизни и крестной смерти Иисуса Христа. Это ситуации: «Благословение детей», «Помазание Христа миром в доме Симона прокаженного», «Тайная Вечеря», «Суд Пилата», «Распятие Христово».
К «Благословению детей» восходит молитва «Нескорбному учителю» (1901, 1903). Прецедентная ситуация описана в трех синоптических Евангелиях (мф 19, 13-15. Мк 10, 11-13. Лк 18, 15-17). В первом из них: «Но Иисус сказал: пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное» (Мф
1 Имеется в виду Первая мировая война (1914-1918).
19, 14). У Гиппиус она выражена в строке «Иисус, детей надежда!» [Гиппиус 1999, с. 106]. Ситуация сопровождается использованием прецедентного имени, дважды: «Иисус, в одежде белой» [Гиппиус 1999, с. 106].
К «Помазанию Христа миром в доме Симона прокаженного» восходит молитв «Дар» (1901, оп. 1903). Прецедентная ситуация описана в Евангелии от Луки и Евангелии от Иоанна: «Мария же, которой брат Лазаря был болен, была та, которая помазала Господа миром и отерла ноги Его волосами своими» (Ин 11, 2), «...и, став позади у ног его и плача, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги Его, и мазала миром <...>. Он же сказал женщине: вера твоя спасла тебя, иди с миром» (Лк 3, 38; 50). У Гиппиус она выражена в строках: «Тебе Мария умыла ноги, // и Ты ее с миром отпустил» [Гиппиус 1999, с. 106]. Прецедентная ситуация сопровождается использованием прецедентного имени (Мария).
К «Тайной Вечере» восходит высказывание из послания «Христу» (1901, оп. 1902) и элегия «Тринадцать» (1903, оп. 1903). Прецедентная ситуация описана во всех Евангелиях (Мф. 26, 17-35; Мк. 14, 12-31; Лк. 22, 7-39; Ин. 13, 21-30). Слова Спасителя во время «Тайной Вечери»: «Не оставлю вас сиротами; приду к вам» (Ин 14, 18) дословно цитируются в четверостишии послания: «Ты во дни, когда был меж нами, // Сказал Сам: // "Не оставлю вас сиротами, // приду к вам"» [Гиппиус 1999, с. 106]. Строки из элегии «В святую ночь беседы тайной // Еще прибавил - одного» [Гиппиус 1999, с. 130] указывают на саму ситуацию и на Иуду, не названного по имени.
Надежда на пришествие Иисуса Христа также выражена в послании «Любовь» (1900, оп. 1903), где цитируется Евангелие от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и слово было Бог» (Ин 1, 1). У Гиппиус: «Вначале было Слово. Ждите Слова» [Гиппиус 1999, с. 105].
К «Суду Пилата» и «Распятию Христову» восходит послание «Сообщники» (1902, оп. 1903). Прецедентные ситуации описаны во всех Евангелиях (Мф 27, 15-16; 33-56. Мк 15, 6-15; 22-41. Лк 23, 13-25; 33-49. Ин 18, 39-40; 19, 1-37). В послании Гиппиус говорит о первой ситуации: «И спрашивал один, и сомневался, // Другой молчал, - как и в былые дни» [Гиппиус 1999, с. 136], - и подробно описывает вторую:
Кричали мы: распни Его, распни!
Шел в гору Он - ты помнишь? - без сандалий...
И ждал Его народ из ближних мест.
С Молчавшего мы там одежду сняли
И на веревках подняли на крест.
Ты, помню, был на лестнице, направо.
К ладони узкой я приставил гвоздь.
Ты стукнул молотком по шляпке ржавой, -
И вникло острие, не тронув кость.
Мы о хитоне спорили с тобою,
В сторонке сидя, у костра, вдвоем.
Не на тебя ль попала кровь с водою,
Когда ударил я Его копьем?
И не с тобою ли у двери гроба
Мы тело сторожили по ночам? [Гиппиус 1999, с. 136-137].
Гиппиус указывает не только на исторический, но и на вневременной смысл происходящего, в последних строках послания: «Вчера, и завтра, и до века, оба - // Мы повторяем казнь - Ему и нам» [Гиппиус 1999, с. 137].
К «Благовещению Пресвятой Богородицы» может восходить баллада «Благая весть» (1904, оп. 1904). Прецедентная ситуация описана в Евангелии от Луки (Лк. 1, 26-38). Но здесь возможно и неканоническое толкование. Мережковский цитирует начало этого стихотворения в книге «Тайна Трех: Египет и Вавилон» (1925), рассказывая о вавилонской жрице на башне [Мережковский , с. 137].
К «Апокалипсису» в довоенный период восходит только элегия «Белая одежда» (1902, оп. 1903). Прецедентное высказывание - обращение к Ангелу Сардийской церкви: «Побеждающий облечется в белые одежды.» (Откр. 3, 5). К элегии дается эпиграф «Побеждающему Я даю белые одежды. Апокалипсис», перифразированный в двух последних ее строках: «Сказал Господь: "Одежду белую // Я посылаю - победившему"» [Гиппиус 1999, с. 140].
Все вышеперечисленные стихотворения, за исключением «Благой вести» написаны за короткий период времени, 1900-1903 гг. и опубликованы в 1902-1903 гг. («Благая весть» - всего годом позже). Многие из них созданы в жанрах «молитвы» или «послания».
Это не случайно. В 1901-1903 гг. в Петербурге проходили Религиозно-философские собрания, одним из организаторов которых был муж Гиппиус, Д. С. Мережковский. Роль самой Гиппиус отмечал В. В. Розанов, она входила в число членов-устроителей собраний и активно участвовала в работе журнала «Новый путь» (1902-1905), где публиковались и протоколы собраний, и некоторые ее стихотворения (в частности, «Белая одежда»).
Кроме открытых Религиозно-философских собраний, Мережковские организовали еще своего рода «церковь», вылившуюся в их с Д. В. Философовым «тройственный союз». Именно в 1901-1902 гг. они проводили собственные «богослужения», для которых Гиппиус пробовала писать молитвы: «Я стала работать над молитвами, беря их из церковного чина и вводя наше» [Гиппиус 1999, т. 1, с. 112].
Основные идеи, пропагандируемые и в закрытых, и отчасти в открытых собраниях - это идеи Мережковского: неохристианство, религиозный модернизм. Они и определили выбор Библии как прецедентного текста для процитированных выше стихотворений. Эти стихотворения обращены к узкому кругу друзей-единомышленников, которые стали «своими» в кругу Мережковских, или, возможно, предполагались стать - как В. Я. Брюсов, к которому обращено послание «Сообщники». Поэтому стихи полны скрытых намеков, расшифрованных А. В. Лавровым в комментариях к стихотворениям Гиппиус [Лавров 1999]. Некоторые религиозные образы и символы в ее поэзии (кроме канонического смысла) имеют еще один, тайный эзотерический смысл, связанный с доктриной Мережковского. Кроме того, во многих стихотворениях вместо имени Бога Гиппиус употребляет слова Он, Ты, Господь, Творец, Отец, Сын. Насколько канонично их значение, нельзя утверждать однозначно.
В военный период - от Первой мировой до окончания Гражданской войны, 1914-1920 гг., - картина меняется. В Евангелии выделяются новые ситуации: «Рождество Христово», «Сретенье Господне», «Изгнание торгующих из храма», «Притча о потерявшейся овце», «Второе пришествие Христа», а «Распятие Христово» осмысляется по-новому. Гиппиус трижды обращается к Откровению Иоанна Богослова, появляются в ее стихотворениях и отзвуки Ветхого Завета. В ряде случаев можно выделить «первичные» и «вторичные» прецедентные тексты.
К «Рождеству Христову» восходит молитва «Белое» (1914, оп. 1914). Как описано в Евангелии от Луки, небесное воинство во главе с Ангелом Господнем славит Бога и взывает: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение!» (Лк. 2, 14). У Гиппиус в молитве славословие цитируется: «Мир на земле, в человеках благоволение...» [Гиппиус 1999, с. 213]. Стихотворение написано перед праздником Рождества Христова в первый год войны.
К «Сретенью Господню» восходит строка из молитвы «Адонаи» (1914, оп. 1918). Это слова Симеона Богоприимца к Богоматери: «и Тебе Самой оружие пройдет душу, - да откроются помышления многих сердец» (Лк. 2, 35). В молитве у Гиппиус:
Ты губишь плоть. Но, Боже, матерям -
Твое оружие проходит душу! [Гиппиус 1999, с. 205].
К «Изгнанию торгующих из храма» восходит второе стихотворение из цикла «Шел» (1918, оп. 1918). Прецедентная ситуация описана в Евангелии от Иоанна: «И, сделав бич из веревок, выгнал из храма всех, также и овец и волов; и деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул» (Ин 2, 15). Гиппиус предполагает повторение ситуации:
Он придет, Он не минует, В ваши храмы и дворцы,
К вам, убийцы, изуверы, Расточители, скопцы, Торгаши и лицемеры, Фарисеи и слепцы!
Вот, на празднике нечистом Он застигнет палачей, И вопьются в них со свистом Жала тонкие бичей.
Хлещут, мечут, рвут и режут Опрокинуты столы. [Гиппиус 1999, с. 229].
С «Притчей о потерявшейся овце» может быть соотнесена строка из первого стихотворения цикла «Шел». Слова Иисуса Христа: «Кто из вас, имея сто овец и потеряв одну из них, не оставит девяноста девяти в пустыне и не пойдет за пропавшею, пока не найдет ее?» (Лк. 15, 4). В стихотворении Гиппиус: «Он искал своих невинных // Потерявшихся детей» [Гиппиус 1999, с. 228].
Первое стихотворение цикла посвящено «Белому и Блоку», второе - «Всем, всем, всем». Это реакция Гиппиус на отступничество прежних единомышленников, принявших революцию. Поэтому она вспоминает не только Евангельские образы, но и их толкование у вышеназванных поэтов, в поэмах «Христос воскресе» (1918) и «Двенадцать» (1918) соответственно. Таким образом в ее цикле «Шел» и послании «А. Блоку» (1919, опубл. посм.) появляются первичный и вторичный прецедентные тексты. В послании отсылка идет исключительно к поэме «Двенадцать»: «Впереди 12-ти не шел Христос» [Гиппиус 1999, с. 335].
К «Тайной вечере», омовению ног ученикам, восходит гимн «Он» (1915, оп. 1915). Прецедентная ситуация описана в Евангелии от Иоанна: «Потом влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан» (Ин. 13, 5). У Гиппиус: «Склонясь, умыл усталым ноги» [Гиппиус 1999, с. 210]. Гимн имеет политический смысл, кончается словами «И Он - еврей» [Гиппиус 1999, с. 210] и публикуется в сборнике «Щит», изданный в пользу «Общества вспомоществования бедствующему еврейскому населению, пострадавшему от военных действий».
К «Распятию Христову» восходит уже упоминавшаяся молитва «Адонаи». Прецедентная ситуация описана в Евангелии от Иоанна: «При кресте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина» (Ин. 19, 25). У Гиппиус о ней напоминают строки: «Ужели не довольно было Той, // Что под крестом тогда стояла, рано?» [Гиппиус 1999, с. 206].
К «Страшному суду» восходят послание «Свеча ненависти» (1918, оп. 1921) и элегия «Сказать - не поверят» (1919, оп. 1921). Прецедентная ситуация может быть соотнесена с пророчеством Иисуса Христа в Евангелии: «Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отдели одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов - по левую» (Мф. 25, 31-32) и с текстом Апокалипсиса: «И увидел я мертвых, малых и великих, стоящих пред Богом, и книги раскрыты были, и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими» (Откр. 20, 12). О суде напоминают строки из послания:
«Что значу я? Не мне отмщенье, // Не мой над ними будет суд» [Гиппиус 1999, с. 231] и элегии «Сказать - не поверят» (1919, оп. 1921): «И близится черед, // Свершается суд.» [Гиппиус 1999, с. 339]. Суд этот только грозит предателям в первом послании и уже совершается над всеми - во второй элегии.
Поскольку в «Свече ненависти» речь идет о предательстве, соглашательстве по отношению к большевикам, то в послании вспоминается прецедентное имя Иуды как знак и символ совершаемого:
Но вас, Иуды, вас, предатели, Я ненавижу больше всех [Гиппиус 1999, с. 231].
К «Апокалипсису» восходят: молитва «Белое» (1914, оп. 1914), элегия «Непоправимо» (1916, оп. 1920), элегия «Может быть.» (1918, оп. 1922). Уже цитируемое обращение к Ангелу Сардийской церкви повторено в молитве: «дай побеждающей одежду белую.» [Гиппиус 1999, с. 213]. Гиппиус может вспоминать и Новый Завет, и собственное раннее стихотворение. Один из всадников Апокалипсиса (снятие второй печати): «И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч» (Ин. 6, 4), - упоминается в первой элегии «Непоправимо»:
Нас затоптал - не проехал мимо! -
Тяжелый всадник на коне рыжем [Гиппиус 1999, с. 216].
Светопреставление (снятие шестой печати): «И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих» (Ин. 6, 14), - описывается во второй элегии «Может быть.»: «просто совьется свиток звездный, // если дочитан - до конца» [Гиппиус 1999, с. 232].
Итак, сама мировая война, революция и гражданская война осмысливаются как Апокалипсис, конец света, причем не одной Гиппиус. Сразу вспоминается цикл В. В. Розанова «Апокалипсис нашего времени» (1918) и статья Д. С. Мережковского «Царство Антихриста» (1921).
В военное время Гиппиус обращается и к Ветхому завету. Мотивы «Отмщения» и «гнева Господня» упоминаются в молитве «Адонаи». О них говорится, например, в «Пятой книге Моисеева. Второзаконии»: «У меня отмщения и воздаяние, когда поколеблется нога их <.>» (Втор. 32, 35); «гнев Господень» много раз описан в Ветхом завете:
во «Второй книге Моисеева. Исходе», «Четвертой книге Моисеева. Числах», «Пятой книге Моисеева. Второзаконии», «Книге Иисуса На-вина», «Книге Судей Израилевых», «Первой книге Царств», «Второй книге Царств», «Четвертой книге Царств» и др. У Гиппиус об этом говорится в строках: «И вот опять, опять ты - Иегова // Кровавый Бог отмщения и гнева!» [Гиппиус 1999, с. 205], т. е. Первая мировая война толкуется как проявление «гнева Господня». Называются два имени ветхозаветного Бога: «Адонаи» и «Иегова».
Таким образом, прецедентные ситуации связаны уже не с религиозно-философскими воззрениями узкого кружка, а с политическими событиями, происходящими в России. Стихотворения обращены к широкому кругу читателей. С расширением круга читателей, изменением тематики меняются и ситуации, и имена; появляются новые тексты (не только Евангелие, но и Ветхий Завет и Апокалипсис), повторенные же приобретают новые смыслы, окрашиваются в тона гнева, негодования и отчаяния.
Третий, эмигрантский, период творчества Гиппиус как будто объединил камерность первого и патетику второго; здесь звучат и ранние мотивы, связанные с собственными религиозными переживаниями и идеями Мережковского, и национальные, общеэмигрантские темы. Публицистическую поэзию Гиппиус пишет в первые годы эмиграции, «вдогонку» стихам военного времени и принимая активное участие в антибольшевистской борьбе, организовывая вместе с Мережковским «Союз Духа» (или «Союз непримиримых») и пр.
Из земной жизни Иисуса Христа вспоминается «Сретенье Господне», «Благословение детей» и «Воскрешение Лазаря».
К «Сретенью Господню» восходит молитва «Господи, дай увидеть!» (опубл. посмертно). Прецедентная ситуация описана в Евангелии от Луки (Лк 2, 22-39). Гиппиус вспоминает Симеона Бого-приимца:
Как Симеону увидеть Дал Ты, Господь Мессию, Дай мне, дай увидеть
Родную мою Россию [Гиппиус 1999, с. 344].
Это эмигрантская ностальгия.
К «Благословению детей», возможно, восходит послание «Воскресение» (1933, оп. 1933). Эта прецедентная ситуация уже вспоминалась
в довоенной молитве «Нескорбному учителю». Вторая строфа послания начинается строкой: «Посмотри, как блаженны дети» [Гиппиус 1999, с. 275].
К «Воскрешению Лазаря» восходит баллада «Лазарь» (1918-1939, оп. 1938). Прецедентная ситуация описывается в Евангелии от Иоаннна (Ин. 11, 1-44). Окончание евангельской строки: «И вышел умерший, обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами, и лицо его обвязано было платком. Иисус говорит им: развяжите его, пусть идет» (Ин 11, 44), - практически повторено в последней строке баллады:
И выйдет обвязанный пеленами:
«Развяжите его. Пусть идет» [Гиппиус 1999, с. 281].
Интересно, что прецедентное имя - «Лазарь» - появляется только в книге, первоначально баллада называлась «Рыжее кружево (о Петербурге)» (1922, оп. 1923) и прецедентное имя прямо не упоминалось, но подразумевалось. «Рыжее кружево» - это кровь, «девочка с красной лейкой» - революция, «Строитель» - Петр, а с воскрешенным Лазарем может быть соотнесен и Петербург (в первом варианте) и шире - вся Россия. Для эмиграции это символ чрезвычайно значимый. «Лазарь» - одно из лучших стихотворений Гиппиус, не случайно оно помещено в конце последнего ее прижизненного сборника «Сияния» (1938). Место строки в строфе, строфы в стихотворении и стихотворения в сборнике для нее всегда значимо, эта значимость растет прямо пропорционально расположению.
К «Явлению Иисуса Христа апостолу Фоме и другим ученикам» восходит послание «Воскресение» (1933, оп. 1933), посвященное Мережковскому. Прецедентная ситуация описана в Евангелии от Иоанна (Ин 20, 26-29) Упоминается прецедентное имя - апостола Фомы, а прецедентное высказывание, слова апостола Фомы: «Господь мой и Бог мой!» (Ин 20, 28), - не приводится, но подразумевается:
Нету слов об этом на свете,
Кроме слов - последних - Фомы [Гиппиус 1999, с. 275].
К «Страшному суду» восходит элегия «Досада» (1933, оп. 1938). О прецедентной ситуации, «Воскресении мертвых», говорится в Ветхом (Иов. 19, 25-26; Ис. 26, 19; Дан. 12, 2-3; Иез. 37; Ос. 13, 14) и Новом Завете: «Истинно, истинно говорю вам: наступает время,
и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут» (Ин. 5, 25). С этой ситуации соотносится строка элегии: «Когда я воскрес из мертвых» [Гиппиус 1999, с. 275].
Уже не только общий, «Страшный суд», но и «Частный суд» после смерти человека волнует Гиппиус. К «Частному суду» восходит баллада «Придверник» (оп. 1938). О нем говорит апостол Павел в «Послании к евреям»: «И как человекам положено однажды умереть, а потом суд» (Евр. 9, 27). В балладе Гиппиус лирический герой кается перед «стариком» (вероятно, апостолом Петром) преддверии «суда». Старик просит героя рассказать, в чем он был «невиноват» и тот отвечает: «В измене // Я был невинен на земле!» [Гиппиус 1999, с. 369]. После чего старик «дрожащею рукою, // Дверь отомкнул передо мною: // "Суда не будет. Проходи"» [Гиппиус 1999, с. 370].
Интересно, насколько по-разному различные поэты описывают одну и ту же сцену, как выражается в этом их характер! Та же ситуация у Н. С. Гумилева начинается словами:
Апостол Петр, бери свои ключи,
Достойный рая в дверь его стучит [Гумилев 1988, с. 239].
Наконец, в эмигрантской поэзии Гиппиус можно найти и «вторичные» прецедентные феномены. В элегии «Вечноженственное» (оп. 1928) дважды повторено перечисление «Сольвейг, Тереза, Мария.» [Гиппиус 1999, с. 266]. Это обозначение мифологемы «Мать - сестра - невеста», используемой Мережковским еще в дореволюционной трилогии «Царство Зверя». Имя Марии может быть соотнесено и с именем Богоматери, и с именем героини книги Мережковского «Иисус Неизвестный» (1932-1934).
В поэме «Последний круг (Новый Дант в аду)» (опубл. посмертно) описан ад и упоминается прецедентное имя - апостола Иоанна, но представляется, что прецедентным текстом здесь является «Божественная комедия» Данте.
Повторение некоторых имен и сюжетов показывает их значимость для Гиппиус. Больше всего ситуаций, связанных с земной жизнью Иисуса Христа, но они различны. Дважды Гиппиус обращается к «Сретенью Господню» и «Распятию Христову», но выделяет в них разные моменты. По сути, повторяется только «Благословение детей». У самой Гиппиус детей не было, но интересно в этой связи замечание
о ней поэта Вяч. Иванова «.она женщина нежная и страстная, мать по призванию» [Гиппиус 1999, с. 45].
Иуда один раз называется, один раз подразумевается. Это символ предательства, которое Гиппиус обличает с наибольшей страстностью, вменяя себе в единственную заслугу - отсутствие измены (во многих стихотворениях). Верность определенному учению, идее, человеку (для нее самой - Мережковскому) - важнейшая для нее ценность. Может быть, поэтому она с такой последовательностью продолжает в своих стихах идеи мужа.
И, наконец, «белые одежды», которые она неоднократно вспоминает, - символ победы. Представляется, что это психологическая самохарактеристика - сама она очень сильный человек, не сломленный многими трагическим обстоятельствами ее жизни.
Почему Гиппиус обращается к Библии?
Прежде всего потому, что она верит в Бога. У нее было православное детство, православная бабушка, «сибирячка, с темной старой иконой в углу, с зеленой перед ней лампадкой, с чулком в руках и с рассказами о Симеоне-столпнике и Николае Чудотворце. Бабушка, которой я, когда выучилась читать, читала "Жития святых", а когда маленькая сестра моя умирала, - говорила мне, шестилетней: "Помолись за нее, детская молитва доходчива". Я молилась - сестра выжила» [Гиппиус 1991, с.184]. Поэтому в таких ее стихотворениях, как «Дар», «Нескорбному учителю», «Воскресение», «Досада» образы каноничны, мысли и чувства не противоречат ортодоксальному христианству: это чувства любви, раскаяния, надежды на прощение грехов.
Как соратник Мережковского, член его «церкви» она обращается к Библии как к источнику прецедентных феноменов, но толкует их в духе неохристианства, религиозного модернизма. Это стихотворения «Любовь», «Христу», «Сообщники», «Белая одежда», «Тринадцать», «Веч-ноженственное». В эмиграции влияние Мережковского на творчество Гиппиус продолжается и она сама сохраняет верность его идеям.
И, наконец, при осмыслении событий национального значения (Первой мировой войны) Гиппиус обращается к Ветхому и Новому Завету, поскольку дореволюционная русская культура имела православную основу. Эти стихи адресованы широкому кругу читателей. Атеизм большевиков еще усилил религиозную образность ее политических стихотворений. Отсюда обращение к Библии в стихах
«Адонаи», «Белое», «Он», «Непоправимо», «Может быть.», «Сказать - не поверят», «Лазарь», «Господи, дай увидеть!».
Таким образом, выбор прецедентных феноменов в поэзии Гиппиус определяется временем создания стихов, историко-культурной и общественно-политической ситуацией, читательской аудиторией, для которой они предназначены. Должна быть учтена и «предтради-ция»: воспитание самого поэта в православии и христианские основания отечественной культуры XIX - начала ХХ вв., которые русская эмиграция старалась сохранить.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Гиппиус З. Н. Живые лица. Воспоминания. Книга II. Тбилиси : Мерани, 1991. 384 с.
Гиппиус З. Н. О бывшем // Зинаида Гиппиус. Дневники : в 2 т. М. : НПК «Ин-
телвак», 1999. Т. 1. С. 89-164. Гиппиус З. Н. Стихотворения. СПб.: Академический проект, 1999. 592 с. Гумилев Н.С. Стихи. Поэмы. Тбилиси : Мерани, 1988. 496 с. Ковшова М. Л., Гудков Д. Б. Словарь лингвокультурологических терминов.
М. : Гнозис, 2017. 192 с. Лавров А.В. Примечания // Гиппиус З. Н. Стихотворения. СПб. : Академический проект, 1999. С. 447-558. Мережковский Д. С. Собрание сочинений : в 20 т. Т. 14. Тайна Трех: Египет и Вавилон. Тайна Запада: Атлантида - Европа. М. : Дмитрий Сечин, 2017. 807 с.
