CC BY
37
DOI: 10.26105/SSPU.2019.57.6.014
YAK 94(571.642)"1906/1930":622.323
ББК 63.3(2Poc-4Cax3)61 -2+ 65.305.143.2(2Poc-4Cax3)
O.B. КАРИМОВ, O.B. ПУМПЯНСКАЯ
САХАЛИН И САХАЛИНСКАЯ НЕФТЬ КАК СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ОБЪЕКТ (ВЗГЛЯДЫ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЕННОЙ РАЗВЕДКИ В 1906-1930 ГОДАХ)
O.V. KARIMOV, O.V. PUMPYANSKAYA
SAKHALIN AND SAKHALIN OIL AS A STRATEGIC OBJECT (THE VIEWS OF DOMESTIC MILITARY INTELLIGENCE IN THE YEARS OF 1906-1930)
Проблема противоборства Российского государства и Японии в 1906-1930 годах в сфере обладания нефтяными месторождениями острова Сахалин является одной из наименее исследованных в отечественной исторической науке. В данной статье впервые предпринимается попытка осветить взгляды русской, а позже - советской военной разведки на остров Сахалин и его недра (в частности месторождения нефти) как стратегический объект, от которого зависела обороноспособность Японии, а также возникающие в связи с этим перед военной разведкой задачи по изучению потенциального противника.
The problem of confrontation between the Russian state and Japan in 1906-1930 in the sphere of possession of oil fields of Sakhalin island is one of the least investigated in the national historical science. This article is the first attempt to highlight the views of the Russian and later-Soviet military intelligence on the island of Sakhalin and its subsoil (in particular oil fields), as a strategic object on which the defense of Japan depended, as well as arising in this regard before the military intelligence tasks to study the potential enemy.
Ключевые слова: Сахалин, Япония, месторождения, добыча нефти, советско-японская Конвенция, японские нефтяные концессии, военная разведка, агентура.
Key words: Sakhalin, Japan, oil fields, oil production, the Soviet-Japanese Convention, Japanese oil concessions, military exploration, Agency.
Вторая половина XIX в. ознаменовалась обнаружением на острове Сахалин нефтяных месторождений. Практически сразу отдельные российские предприниматели попытались организовать добычу нефти в долине реки Оха, однако это не увенчалось особым успехом и не вызвало интереса у правительства.
Поражение Российской империи в русско-японской войне резко изменило всё. Согласно Портсмутскому договору от 23 августа (5 сентября) 1905 г. Россия уступала Японии «в вечное и полное владение» южную часть острова Сахалин и все прилегающие к ней острова к югу от 50-й параллели северной широты [2, с. 21]. Северная же часть острова (нефтеносная) оставалась российской.
Изменение границ Российской империи повлекло за собой изменение и разведывательных задач Штаба Приамурского военного округа. Если в августе 1906 г. округу был предписан следующий район для ведения разведки: Япония, Корея и часть Маньчжурии, прилегающей к границам округа, то в 1908 г. район был изменен - полностью исключены Японские острова, но добавлена, ставшая японской, южная часть острова Сахалин [1, с. 208]. Основанием для этого очевидно послужил доклад военного агента (т.е. военного атташе) в Японии Генерального штаба полковника Самойлова, который утверждал, что «в Японии разведка является делом особенно трудным и рискованным» и «для организации в Японии правильной и плодотворной разведки необходимо: ... учреждение какого-либо бюро вне пределов Японии, куда могли бы безопасно являться предлагающие свои услуги лица, т.к. в
Японии приход их куда бы то ни было будет замечен после первого же раза полицией» [1, с. 109].
Военным министерством были предприняты меры для подготовки специалистов японского языка из подростков-сирот. В 1907 г. по просьбе военного начальства для обучения в Токийской духовной семинарии были направлены 12 подростков. Военное ведомство взяло на себя расходы по их обучению [1, с. 46]. Один из них - Ощепков В.С., о котором пойдет речь дальше, в 1914 г. был зачислен на службу переводчиком разведывательного отделения (далее РО) Штаба Приамурского военного округа во Владивостоке1.
Захват южной части Сахалина заставил царское правительство наконец-то осознать необходимость разработки сахалинских месторождений нефти и принять ряд экстренных мер. 10 апреля 1906 г. император Николай II отменил на Сахалине каторгу. Тогда же при Министерстве торговли и промышленности создана комиссия для геологического исследования Сахалина и составления топографической карты его северной части. Было принято решение направить летом 1906 г. экспедицию для проведения подготовительных работ. Конкретно предполагалось провести топографические съемки каменноугольного месторождения на западном побережье Сахалина и рекогносцировочные съемки в районе нефтяных месторождений на восточном побережье с составлением плана будущих детальных топографических и геологических работ [12, б.н.].
16 августа 1906 г. в населенном пункте - Пост Александровский2 было проведено совещание под председательством военного губернатора острова Сахалин генерал-майора П.М. Валуева. В совещании приняли участие старший геолог Иркутского горного управления К.Н. Тульчинский, горный инженер Уссурийского горного округа Н.И. Богданов, директор-распорядитель горнопромышленного товарищества «Маковский и К°» И.О. Маковский, нефтепромышленник Ф.Ф. Клейе и начальник Александровского округа Н.И. Семеновский.
В середине августа 1906 г. состоялась первая организованная государством экспедиция К.Н. Тульчинского. Он пришел к выводу, что «сахалинской нефтью следует заняться серьезно, и в самое ближайшее время», так как здесь может развиться «большой нефтеносный промысел». Была сделана съемка на Нутовской нефтеносной площадки, собраны образцы нефти и горных пород, пробито 6 шурфов глубиной до четырех метров, в которых были обнаружены притоки нефти из покровного слоя. Тульчинский отобрал 8 образцов Нутов-ской нефти, из которых 3 проанализировал сам, а 5 - отправил в Петербургский технический институт [13]. Было подтверждено 5 месторождений «черного золота» (Оха, Ноглики, Набиль, Нутово, Боатасино). В дальнейшем экспедицией Э.Э. Анерта были открыты еще 5 месторождений (Катангли, Уйни, Малый Гаромай, Кадыланьи и Эхаби). После 1908 г. исследования северной части Сахалина были почти прекращены и в дело вступили предприниматели.
В августе 1909 г. фирма «Бриннер, Кузнецов и К°» пробурила у поселка Оха скважину глубиной 85 м. В 1910 г. она начала давать первую нефть - всего около 200 литров в сутки [11, с. 85]. Это была первая промышленная нефть Сахалина. После этого на острове возник нефтяной ажиотаж. Однако новообразованные компании занимались скорее скупкой и спекуляцией земельными участками, чем дальнейшей разведкой сахалинских недр. «Не имея капиталов и оборудования, владельцы заявленных площадей рассчитывают исключительно на передачу на выгодных для себя условиях иностранным капиталистам» [13, б.н.] - говорил горный инженер В. Владимирский.
1 Ощепков Василий Сергеевич (25.12.1892-10.10.1937). Псевдонимы «Японец», «Монах», «Д.Д.». Уроженец п. Пост Александровский, сын ссыльных. Учился в Токийской православной духовной семинарии (1907-1913). Сотрудник разведки и контрразведки Российской империи, ДВР и СССР (1913-1917, 1920-1928). Первый российский дзюдоист, основатель борьбы самбо. Репрессирован. Умер в тюрьме.
2 Ныне г. Александровск-Сахалинский.
Большой интерес к сахалинской нефти проявили иностранцы, в частности, активно действовали японцы. В 1909 и 1910 годах в японской прессе появились статьи японских геологов Т. Ики и Г. Кобаяши посвященные сахалинским нефтяным месторождениям.
Практически в это же время - 19 декабря 1909 г. (1 января 1910 г.) в докладе Главного управления Генерального штаба о состоянии разведки на Дальнем Востоке отмечалось: «... мы являемся свидетелями неустанной и систематической работы японцев, черпающей. свой смысл и оправдание затрачиваемым на нее силам и средствам страны, единственно в конечной цели - объединения всех областей, омываемых Японским морем. под общим скипетром «Великой Японии на Дальнем Востоке» [1, с. 31].
Таким образом, основные усилия отечественной разведки были направлены на Дальний Восток. Только накануне Первой Мировой войны -в 1913 г. - было решено «центр тяжести» перенести с Востока на Запад, что оказалось достаточно поздно, т.к. угроза пришла именно из Европы. Для сравнения: в 1913 г. на ведение разведки на Востоке было отпущено 311600 руб., а на Западе - 203600 руб. [1, с. 41].
Япония с явной заинтересованностью смотрела на Сахалин, так как собственных источников нефти было очень мало. Промышленный переворот в Японии, развитие армии, авиации и рост военно-морского флота (особенно флота!) требовали все больше и больше нефтяных продуктов (мазут, бензин, керосин, смазочные масла и т.д.). При этом 90% нефти японцы закупали за рубежом. Чтобы оценить уровень развития японского флота достаточно вспомнить, в феврале 1922 г. на Вашингтонской конференции было зафиксировано соотношение военных флотов пяти крупнейших на тот период военно-морских держав: США, Великобритании, Японии, Франции и Италии - 5: 5: 3: 1,75: 1,75.
В 1916 г. через представителя японской торговой палаты в Петрограде Сакураи Япония официально обратилась к правительству России, предложив начать совместный поиск и добычу нефти. Однако Российская империя отказалась от предложения японцев, несмотря на то, что к 1917 г. северная часть Сахалина была малозаселена и практически не освоена. Если в 1908 г. население острова составляло 8 тыс. чел., то к 1917 г. - 9 тыс. чел. Для организации промышленной добычи нефти требовались большие вложения и наличие свободной рабочей силы, которой не хватало. Поэтому здесь стали использовать труд иностранных рабочих.
Революции 1917 г. и начавшаяся Гражданская война в России позволили японцам воспользоваться ситуацией безвластия на Дальнем Востоке. 12 января 1918 г. во владивостокскую бухту Золотой Рог вошел японский броненосец «Ивами» (бывший до Цусимского сражения русским эскадренным броненосцем «Орел»), а через 2 дня эскадренный броненосец «Асахи».
Японцы очень торопились. Редактор японской «Народной газеты» И. Рокуро писал: «Мировая война подарила Японии неожиданный подарок -нетронутую сокровищницу - Сибирь. Японцам. следует осваивать сибирскую сокровищницу. Присоединение к Японии - не в смысле вторжения, а в экономическом смысле - зависит от умения японцев» [7, с. 83].
5 апреля 1918 г. во Владивостоке высадился отряд японской морской пехоты - так началась японская интервенция в Приморье. По свидетельству начальника английского экспедиционного корпуса: «При высадке своих войск во Владивосток Япония представила командующему областью через своих дипломатических агентов ряд предложений, которые отдавали под ее контроль русские приморские области» [2, с. 21]. Русский офицер запросил официального письменного обращения. Ответ был получен - японцы предложили уплатить командующему 150 млн рублей (царскими деньгами) взамен чего последний должен был подписать соглашении о передаче Японии права на владение всеми береговыми и рыбными промыслами вплоть до Камчатки, в вечное владение Инжильскими копями и всем железом, находящимся
во Владивостоке. Командующий ответил, что не представляет русского правительства и не может подписать данного акта. Японцы ответили: «Берите деньги и подписывайте соглашения, риск относительно законности мы поделим пополам» [2, с. 22].
В мае 1918 г. некто К. Фусаносуке подписал с одной из российских фирм договор на четырехлетние нефтяные изыскания на Сахалине [11, с. 86]. Теперь здесь официально появились партии японских геологов-нефтяников. В следующем году в Токио была образована корпорация «Хокусин Кай», в которую входили такие компании как «Мицубиси» и «Ниппон ойл». Корпорация была создана специально для осуществления нефтедобычи на севере Сахалина.
В одной из советских научных работ 1936 г. говорилось, что в период руководства генерал-лейтенанта Д.Л. Хорвата (10 июля 1918 г. на станции Гродеково тот объявил себя временным «Верховным Правителем России» до восстановления государственной власти. 14 ноября 1918 г. генерал сложил с себя исполнение этих обязанностей, оставшись «Верховным Уполномоченным на Дальнем Востоке» [5, с. 107]) японцам предлагалось следующее: «1) Япония производит интервенцию в Сибири одна; 2) Япония получает северную часть Сахалина; 3) Японии предоставляются предпочтительные коммерческие права в Восточной Сибири; 4) Японии гарантируются концессии для эксплуатации минеральных и лесных богатств к востоку от Байкальского озера...» [2, с. 22]. Однако каких-либо документальных подтверждений этому нами не выявлено.
Тем не менее, к октябрю 1918 г. численность японских войск в России достигла 72 тыс. человек, которые оккупировали Приморье, Приамурье и Забайкалье. Им пытались противодействовать до 25 тыс. красных партизан (по японским оценкам). Разгром Красной Армией Колчака заставил другие державы Антанты начать вывод войск с Дальнего Востока, однако численность японцев не уменьшилась.
В ответ на убийство в марте 1920 г. всех жителей японской колонии (834 чел.) в г. Николаевск-на-Амуре, 21 апреля 1920 г. в Пост Александровский был высажен с японского крейсера «Мисима» десант численностью 2 тыс. чел., а в мае в заливе Де-Кастри высадились 5 тыс. японских солдат [7, с. 87]. Под предлогом защиты служащих компании «Хокусин Кай» японские войска оккупировали Северный Сахалин. Таким образом, общая численность населения Сахалина ненамного превышала количество интервентов.
Японское императорское правительство учредило Главный штаб Сахалинской области, который одновременно осуществлял гражданское и военное руководство. Японцы получили бесконтрольный доступ к залежам нефти, каменноугольным шахтам, добыче пушного зверя. Было образовано «Автономное Сахалинское государство» во главе с Л. Григорьевым [11, с. 87].
Как выяснилось позднее, для захвата Поста Александровский японский транспорт с солдатами вышел задолго до упомянутого инцидента в Николаевске-на-Амуре. Этот факт подтверждает то, что инцидент был просто использован в качестве удачного повода и информационного обоснования для захвата поселка и осуществления оккупации. Стремясь избежать прямого столкновения с Японией, по инициативе В.И. Ленина было создано 6 апреля 1920 г. буферное государство - Дальневосточная Республика (ДВР).
С августа 1921 по апрель 1922 гг. в китайском Дайрене представители ДВР и Японии обсуждали условия мирного соглашения. Японцы выдвинули свой заведомо неприемлемый план, один из пунктов которого гласил: «Правительство ДВР обязуется перед японским правительством сдать последнему северную часть острова Сахалин сроком на 80 лет» [2, с. 25]. Однако делегация ДВР отвергла эти предложения.
Хотелось бы отметить, что еще 23 ноября 1920 г. председатель Совета Народных комиссаров (СНК) РСФСР В.И. Ленин и Управляющий делами СНК В.Д. Бонч-Бруевич подписали декрет «Об общих экономических и юридиче-
ских условиях концессий». В декрете, в частности, отмечалось: «в настоящее время Советское правительство располагает целым рядом конкретных предложений о предоставлении концессий как по разработке лесных и земельных богатств России. так и по организации отдельных предприятий промышленности. В целях широкого применения этого способа восстановления и усиления производительных сил Республики и всего мирового хозяйства, Совет Народных Комиссаров постановил опубликовать следующие общие экономические и юридические условия концессий, а также перечесть объекты концессий, которые могут быть заключены с солидными, заслушивающими доверия иностранными промышленными обществами и организациями» [10, с. 96]. Тогда же состоялись первые сдачи в концессию отдельных предприятий угольной промышленности Донбасса, так как было ясно, что государственными средствами восстановить Донбасс к 1927 г. не удастся. А 7 января 1923 г. Синклеровской разведывательной компанией был заключен договор с правительством ДВР сроком на 36 лет о добыче нефти, газа и смол на территории к северу от 51-й параллели Сахалина [4, с. 274]. Вполне понятно стремление японцев получить от советской стороны право на нефтяные концессии.
Незадолго до этого Разведывательное управление Штаба РККА приступило к организации агентурной разведки против Японии. При РО 17-го стрелкового корпуса 5-й армии было образовано отделение для подготовки и заброски агентуры в Японию, а с ноября 1923 г. задачи ведения разведки против этой страны были возложены на РО 5-й Краснознаменной дальневосточной армии. Были предприняты попытки привлечения к сотрудничеству японцев, занятых в лесных и рыбных концессиях, а также направления в Японию разведчиков под прикрытием работы в Центросоюзе и Совторгфлоте [6, с. 518].
Находившийся в это время во Владивостоке упоминавшийся выше бывший сотрудник разведотдела штаба Приамурского военного округа и теперь уже действующий сотрудник 17-го стрелкового копуса В.С. Ощепков получил соответствующее разведывательное задание: закрыть контору (бюро) по переводам и «в середине 1921 г. уехать на Сахалин с мыслью создать кинематографический театр» [9, с. 23]. Ощепков отлично владел японским языком, а присутствие оккупантов на острове требовало постоянной информации об их деятельности. Именно данная задача и была поставлена агенту «Д.Д.» руководством военной разведки.
К этому времени в 1921 г. в районе поселка Оха корпорацией «Хокусин Кай» было пробурено 14 скважин на 7 нефтеносных участках. За первый год ею было добыто более 1 тыс. тонн нефти. Всего же до 1925 г. японцами были пробурены еще несколько десятков скважин.
В соответствии с распоряжением японского военного руководства Ощепков был обязан проводить бесплатные киносеансы для японских солдат и сотрудников полиции. Это позволяло ему законно и беспрепятственно перемещаться от одной воинской части к другой с целью проведения киносеансов в местах дислокации японских подразделений, а также для заведения полезных знакомств с японскими офицерами и солдатами. Знание японского характера, языка, обучение в Токио совместно с японскими семинаристами и обладание вторым даном по дзюдо облегчало «Д.Д.» выполнение разведывательных задач. Таким образом, Ощепков мог добывать необходимые сведения об японских оккупационных войсках. Помимо северной части Сахалина, Василий Сергеевич имел возможность выезжать и на Южный Сахалин. При этом командование зачастую необдуманно запрашивало у разведчика сведения, которые тот один физически не смог бы охватить.
Тем не менее, «Д.Д.» пытался осветить все поставленные перед ним вопросы. В одном из отчетов он сообщил общую характеристику японского оккупационного корпуса, дислокации его подразделений, оснащение вооружением и военной техникой, характеристиках руководящего состава и от-
дельных личностей, попавших в круг знакомств Ощепкова. Кроме вышеперечисленного, в документе содержались подробные сведения о японских военно-административных сооружениях (военных укреплениях, водопроводе, железной дороге), промышленных предприятиях.
Василий Сергеевич писал: «на карте восточного побережья Сахалина красным карандашом мной обозначены нефтяные места, изыскания на которых дали благоприятные результаты» [7, с. 114].
В другом донесении он сообщил: «каменноугольный рудник Ф.Е. Петровского работал всю зиму 1922 года. Продажа исключительно частная и на электрическую станцию. Цена угля с доставкой 16 йен - тонна. Рудник расположен в 6 верстах от города» [7, с. 115].
Тем не менее, советское правительство не оставляло надежд вернуть Сахалин мирным путем. Началу переговоров предшествовали заявления японского руководства о готовности вывести свои войска до 1 ноября 1922 г. Об этом в свою очередь проинформировал и Ощепков.
25 октября 1922 г. Народно-революционная армия ДВР вступила во Владивосток, завершив освобождение Дальнего Востока от интервентов и белогвардейцев. 15 ноября ДВР вошла в состав РСФСР. Однако японцы продолжали держать свои войска на Северном Сахалине до 1925 г.
У советской стороны не было сил, чтобы изгнать противника с острова, поэтому необходимо было продолжать добывать разведывательные сведения о воинском контингенте японцев на Сахалине, их планах, возможности создания на территории острова белогвардейского государства, экономической деятельности здесь японцев. Так, председатель Реввоенсовета Республики Л.Д. Троцкий писал генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И.В. Сталину: «Очень важно выяснить, есть ли у нас что-либо на Северном Сахалине, в смысле подпольной организации? Есть ли хоть какая-то возможность что-либо подготовить там, на случай действительного утверждения белых» [7, с. 101].
После разгрома японской интервенции на материке советское правительство выходило с инициативой установить с Японией нормальные дипломатические отношения. Однако японское правительство не спешило с ответными шагами. Лишь длительные (с июля 1921 по апрель 1922 гг. и позднее на конференции в Чаньчуне - 4 сентября 1922 г.) советско-японские переговоры привели к подписанию 20 января 1925 г. в Пекине советско-японской «Конвенции об основных принципах взаимоотношений между СССР и Японией».
Американский историк Д.Стефан писал об этой конвенции следующее: «Соглашение было блестящей победой советской дипломатии. Русские добились вывода японских войск с Северного Сахалина без применения силы, хотя еще в 1924 году многие политики полагали, что Япония либо аннексирует, либо выкупит эту территорию. Этот шаг развеял надежду некоторых японских кругов, что когда-нибудь весь Сахалин подобно спелой хурме, упадет в корзину империи» [14, с. 1]. Однако вывод японских войск состоялся под определенными условиями: Япония сохраняла право на добычу леса, угля, нефти.
Сведения о намерениях Японии принудить РСФСР к продаже Северного Сахалина проникли в китайскую прессу летом 1922 г. В декабре 1922 г. бывший министр иностранных дел Японии, а позднее - мэр Токио Г. Симпэй пригласил главу советской делегации А.А. Иоффе в Японию для переговоров о продаже Северного Сахалина за 100 млн долл. Этот вопрос прорабатывался советским руководством из опасений потери территории в результате аннексии японцами, правда за более значимую сумму. Протокол заседания Политбюро ЦК РКП(б) от 3 марта 1923 г. гласил: «.Политбюро не возражает против дальнейшего ведения переговоров в направлении продажи острова Сахалин, причем сумму в миллиард рублей считать минимальной. Сумма должна быть внесена вся или в размере 9/10 наличными» [2, с. 26].
На открывшихся 28 июля 1923 г. переговорах в Пекине советская сторона озвучила возможность продажи Северного Сахалина Японии за 1 млн золотых руб., чуть позже подняв стоимость до 1,5 млн руб. Однако японская
сторона предложила сумму существенно меньше - 150 млн йен. СССР договорился удовлетворить японские требования компенсации за Николаевский инцидент предоставлением Японии концессии в Северной части Сахалина и письменных извинений советской стороны [2, с. 26].
Упомянутая выше Конвенция устанавливала дипломатические и консульские отношения между СССР и Японией. В апреле 1925 г. в Японию прибыл первый советский полпред В.Л. Копп, а в июне - военный атташе К.Ю. Янель1. Последний организовал сбор информационных материалов по этой стране, агентурной же работы не вел. Были открыты советские консульства в Кобэ, Сеуле, Хакодате, Цуруге, Дальнем (Дайрене). Ведением разведки против Японии занимались сотрудники разведки, находившиеся в этих учреждениях под прикрытием гражданских должностей. К примеру, разве-дработой в Японии занимались генконсул в Цуруге Д.Н. Киселев, секретарь консульства в Токио Б.В. Звонарев, консул в Нагасаки Васильев, консул в Кобэ А.Б. Асков, сотрудник Совторгфлота М. Бабичев. Уже в 1925 г. к работе был привлечен отставной японский капитан ВМФ, имевший возможность добывать документы флота. В сентябре были привлечены сотрудник газеты «Асахи» и крупный коммерсант, через которых получались материалы экономического и научно-технического характера, среди которых были и материалы об обеспеченности Японии нефтью [6, с. 520].
Правительство Японии обязалось к 15 мая 1925 г. вывести свои войска из северной части Сахалина. Теперь оба государства заявляли о намерениях поддерживать мирные и дружественные отношения на основе принципа взаимного невмешательства во внутренние дела.
Советско-японской Конвенцией определялись и основы экономических взаимоотношений обоих государств. Сама Конвенция состояла из 7 статей протокола «А» и 5 статей протокола «Б». В 6-й статье протокола «А» говорилось, что «правительство СССР готово предоставить японским подданным, компаниям и ассоциациям концессии на эксплуатацию минеральных, лесных и других естественных богатств на всей территории СССР» [14, с. 1]. Прилагаемым к Конвенции протоколом «Б» была достигнута договоренность о предоставлении японским промышленникам концессий на разведку (добычу) нефтяных и угольных запасов из недр Северного Сахалина.
14 декабря 1925 г. председателем ВСНХ Ф.Э. Дзержинским (представлял Правительство СССР) и адмиралом Ш. Накасато (представлял СевероСахалинские нефтяные предприятия «Кита Сагарен сэкию киге кумиай») были подписаны концессионные договоры (два - по добыче угля и 1 - по добыче нефти). Таким образом, Японии предоставлялись концессии на эксплуатацию 50% площади 8 месторождений нефти Северного Сахалина по выбору японцев (среди них: «Оха», «Эхаби», «Пильтун», «Чайво», «Уйглекуты» и «Катангли»), а также 2 угольных концессии. Все месторождения были разбиты на квадраты, которые распределялись в шахматном порядке между советскими и японскими нефтедобытчиками. Советская сторона выдвинула условия в выплате от 5 до 15% валовой добычи нефти и от 5 до 8 валовой добычи угля [2, с. 27]. Один из японских военачальников пошутил в те дни: «Чем больше нефти, тем больше дружбы». Упомянутые договоры были заключены сроком на 45 лет (до 1970 г.), хотя Япония добивалась права на 99 лет. Фактически же концессии завершились 31 марта 1944 г.
1 Янель Карл Юрьевич (18.11.1888-25.04.1938) - латыш, бригадный комиссар (13.03.1936). В РККА с 1918 г. Член РСДРП с 1910 г. Окончил учительскую семинарию, Алексеевское военное училище в Москве (1917), Военную академию РККА (1924), КУВНАС при Военной академии им. М.В. Фрунзе (1928), Академические курсы по военной химии (1931). Участник Гражданской войны на Западном фронте: следователь Московского ревтрибунала, комиссар полка Латышской стрелковой дивизии. В РУ штаба РККА: сотрудник полпредства РСФСР в Берлине, Латвии, Австрии, Японии (1921-1926), начальник Института химической обороны им. Осоавиахима (1929-1934), начальник Иностранного сектора Управления ВВС РККА (1934-1937). Награжден орденом Красного Знамени (1928), «Знак Почета» (1936). Репрессирован.
Нормализация советско-японских отношений способствовала оздоровлению общеполитической обстановки на Дальнем Востоке. Советское правительство признавало Портсмутский договор от 5 сентября 1905 г. (однако не соглашалось с ним), а также пошло на предоставление «японским подданным, компаниям и ассоциациям концессии на эксплуатирование минеральных, лесных и других естественных богатств на всей территории СССР» [2, с. 26].
Незадолго до подписания договора, в 1924 г. В.С. Ощепков получил новое задание - продолжать разведывательную работу на Сахалине, а также добывать сведения в отношении собственно Японии, Кореи, Формозы и Южного Сахалина [8, с. 35]. Выполнить задачу с территории Северного Сахалина было практически невозможно и Василий Сергеевич предложил перевести его в Токио, откуда было значительно удобнее вести наблюдение за этими странами. Командование согласилось с этим предложением.
Японские концессионные предприятия находились в тесной связи с правительством Японии. Последнее имело право осуществлять наблюдение за ходом работ и коммерческих операций. Вся добываемая нефть сдавалась непосредственно морскому министерству Японии. С 1926 г. ежегодно в поселок Оха приезжали его представители, а также сотрудники японского МИД и министерства торговли и промышленности для ознакомления с работой концессий. В этой связи в Александровске было даже учреждено агентство НКИД СССР.
Летом 1925 г. после прибытия специальной геологической комиссии во главе с Н.С. Абазовым начались работы по межеванию нефтяных участков. Тогда же японцы приступили к разведке отведенных им участков, но темпы разведочных работ были очень низки. 21 февраля 1927 г. с японским нефтяным акционерным обществом «Кита Карафуто секию кабусики кайся» было подписано дополнительное соглашение о выделении 1000 верст2 на восточном побережье северной части Сахалина. Для проведения разведочно-поисковых работ концессионерам выделили 11 разведочных районов, из которых только 3 («Северная Оха», «Эхаби-2» и «Катангли-1») были поделены и введены в эксплуатацию. За пять с половиной лет японцы разведали всего 100 км2. Из всех предоставленных по концессии японцам участков наиболее интенсивно велась добыча нефти на Охинском месторождении. В 1925 г. они здесь добыли 832 т. нефти. В последующие 3 года японцы пробурили еще 22 скважины, что позволило увеличить добычу нефти на 142% [14, с. 3-4].
Таким образом, заключенный концессионный договор между СССР и Японией был очень выгоден последней, т.к. позволял японцам при минимальных затратах получать максимальную прибыль, основным результатом которой было обеспечение ее стратегической безопасности.
Наличие японских концессий на Сахалине не снижало риска военной опасности для Советского Союза. Советское руководство стремилось обезопасить свои границы СССР. В мае 1927 г. Москва официально обратилась к Токио с предложением заключить договор о ненападении. Однако, японское правительство Японии отвергло это предложение. Поэтому Япония и ее планы оставались в сфере внимания советской военной разведки.
В марте 1926 г. военный атташе Янель покинул Японию и сюда прибыл новый - С.М. Серышев (03.1926-10.1927). Однако он и другие военные атташе здесь не задерживались: В.К. Путна (10.1927-10.1928), В.М. Примаков (05.1929-07.1930), П.П. Панов (1930-1931), А.И. Кукк (03.1931-05.1932). В апреле 1927 г. на должность военно-морского атташе сюда прибыл И.К. Кожанов1, которого сменил Н.А.Бологов (11.1929-10.1932).
1 Кожанов Иван Кузьмич (24.05.1897-22.08.1938) - флагман флота 2 ранга (1935), член
РСДРП с 1917 г. В РККФ с 1918 г. Окончил Военно-морскую академию (1927). Участник Гражданской войны: командир Морской экспедиционной дивизии. Затем - начальник Морских сил Балтийского моря (1921), член РВС Морских сил Чёрного и Азовского морей, начальник и комиссар Морских сил Тихого океана (1922-1924, военно-морской
Такая частая смена руководителей не могла не сказаться отрицательно на результативности разведки в Японии, при том, что само IV Управление Штаба РККА (так стало называться Разведуправление) понимало всю сложность ведения разведки в этой стране: «работа в Японии представляет особую трудность ввиду малого количества иностранцев и того жестокого наблюдения, которому они подвергаются. Поэтому наша агентура в Японии, организованная сравнительно недавно, развивается медленно» [2, с. 90].
Настроения правящих кругов в Японии в отношении СССР были одинаковые - воспользоваться тем, что Советский Союз был ослаблен. Разница в подходах была лишь в вопросе, когда начинать экспансию. Информируя советское руководство о наличии подобных идей, советский посол А.А. Трояновский писал: «В военных кругах бродят мысли о занятии Сахалина, Приморья и Камчатки» [3, с. 41]. Попытка 8 марта 1928 г. вновь поставить вопрос о заключении пакта о ненападении японцами тоже была отвергнута.
Тем не менее, обобщив все имеющиеся сведения, 4 июня 1929 г. начальник IV Управления Я.К. Берзин и начальник 3-го отдела этого Управления А.М. Никонов подписали срочную справку «О японской агрессивности против Советского Дальнего Востока» [12, л. 45]. Необходимо отметить, что данный документ подготовлен за неделю до нападения китайских милитаристов с подачи японцев на КВЖД (10-11 июня 1929 г. войска маньчжурских милитаристов захватили силой КВЖД. Однако Отдельной Дальневосточной армией китайцы были разбиты и контроль над КВЖД восстановлен).
Данный документ отражал тот факт, что, несмотря на установление дипломатических и консульских отношений, несмотря на сотрудничество в сфере экономики, Япония продолжала оставаться реальным и серьезным противником СССР на Дальнем Востоке: «по имеющимся данным, в основе военных планов Японии лежит идея прочного закрепления за ней восточно-азиатского материка и превращения Японского моря во внутреннее море Японии». Как видим, данные разведки о глобальных планах Японии за 20 лет не изменились. «Последнее мыслится лишь при условии владения, как южным выходом из Японского моря, Корейским проливом (что уже достигнуто Японией), так и северным выходом, Татарским проливом, что предполагает захват нижнего течения Амура и всего Сахалина» [2, с. 45]. Основные стимулы, толкавшие японский милитаризм на азиатский континент, лежали в сфере экономических интересов - «получение металлов, угля, нефти, леса и рыбных промыслов».
Для захвата указанных территорий Японией велась планомерная и последовательная подготовка, включавшая строительство современных вооруженных сил, создание в Маньчжурии и Корее широкой сети железных дорог стратегического значения.
Формами японской агрессии против СССР были признаны мероприятия японского милитаризма как по линии обеспечения заблаговременной подготовке его к войне против СССР, так и по линии экономической.
Констатировалось, что Япония была чрезвычайно заинтересована в обладании Сахалином, так как собственно остров и сахалинская нефть представляли ценность и с экономической, и с военной точек зрения. В документе приводятся цифры, которые наглядно показывают значение Сахалина как стратегического объекта весьма важного для укрепления обороноспособности Японии. Приведем их ниже (орфография сохранена):
«Вопрос нефтеснабжения Японии стоит чрезвычайно остро; годовое потребление нефти всей Японией доходит до 70 мил. пудов. За 1927 г. Япония израсходовала около 1150 тыс. тонн нефти, из которых в Японии или японцами было добыто:
атташе в Японии (1927-1930), начальник штаба Балтийского флота (1930), командующий Черноморским флотом (1931-1937). Награждён орденами Красного Знамени и Красной Звезды. Репрессирован.
№ п/п Месторождения Объем добычи (тыс. тонн)
1 Собственно Япония 250
2 Южный Сахалин 30
3 Сев.Сахалин (концессии) 50
4 Маньчжурия (сланцы) 50
Итого 380
Следовательно, около 800 тыс. тонн (т.е. 2/3 потребления) было ввезено из других стран, причем только из Америки около 500 тыс. тонн. Японцы прекрасно понимают опасность зависимости в нефтеснабжении от других стран и, в частности, от САСШ и принимают все меры к изысканию и развитию нефтяных источников в непосредственной близости к Японии. Главные надежды они начинают возлагать на Северный Сахалин, что можно вывести из анализа нефтяного бюджета на 1928/29 гг. На этот год мы имеем:
Добыча:
№ п/п Месторождения Объем добычи (тыс. тонн)
1 Собственно Япония 250
2 Южный Сахалин 40
3 Сев.Сахалин (концессии) 120
4 Маньчжурия 100
Итого 510
Ввоз:
№ п/п Месторождения Объем добычи (тыс. тонн)
1 Из Голл. и Брит. Индии 300
2 Из Америки 350
Перспективы добычи нефти на Сев.Сахалине (концессиях и на советских промыслах) дают основания предполагать, что уже через несколько лет годовая добыча ее на Сев.Сахалине достигнет 500 тыс. тонн (при полном напряжении). Получая всю эту нефть и имея около 400 тыс. тонн своей (собст. Япония и Формоза - 300 тыс. тонн, Маньчжурия - 100 тыс. тонн), Японии остается ввезти из Голл. и Брит. Индии (или из других стран, но не из САСШ) немногим более 200-250 тыс. тонн. При этих условиях Япония освобождается от зависимости Америки» [12, с. 51].
Советская разведка пришла к выводу, что в случае вооруженного столкновения Японии с каким-либо противником, первая предпримет все меры к сохранению в своих руках концессий Северного Сахалина и будет охранять месторождения от покушений со стороны противника. «Вполне вероятно, что в виду полного отсутствия наших средств обороны Сев.Сахалина Япония выполнение этой задачи возьмет на себя, и как в случае войны с САСШ, так и в случае борьбы с нами, оккупация ею Сев.Сахалина неизбежна» [12, с. 52].
В качестве подтверждения данного вывода Берзин привел примеры активизации японской разведки в отношении северной части Сахалина (стремление осмотреть советскую часть острова и организовать «дружественные» полеты), попытки создания в ближайшем к Сахалину порту Румой базы для мелких военных и десантных судов, сохранение на западном побережье острова Хонсю военно-морской базы Майдзуру, проведение пробных мобилизаций на севере острова Хонсю для тренировок десантных операций, «высадка десанта с «учебной целью» на нашем побережье Камчатки» [12, с. 521].
Начальник военной разведки Я.К. Берзин также оценил советские военно-морские силы на Тихом океане. Они состояли лишь из 5 судов: двух миноносцев, двух сторожевых судов и одной канонерской лодки. При этом миноносцы строились как военные суда, другие же три корабля являлись во-
оруженными коммерческими пароходами. Для усиления советской группировки предлагалось, в первую очередь увеличить численность гидроавиации (для несения разведывательной или дозорной службы) и наладить ее взаимодействие с радиостанциями Владивостока, Петропавловска (на Камчатке) и Александровска (на Сахалине). Кроме того, предлагалось усилить ВМС на Дальнем Востоке путем перевода одного из «устаревших боевых судов». В качестве вариантов предлагались крейсера «Аврора» (Балтийское море) или «Коминтерн» (Черное море). Однако «Аврора» не вполне удовлетворяла требованиям из-за малой скорости хода [12, с. 60].
Таким образом, советская военная разведка предвидела новый этап расширения Японской колониальной империи. Одним из важнейших стратегических объектов в данном случае являлся Сахалин благодаря его запасам нефти и близости к Японии. Японское правительство и командование тщательно выбирали момент для агрессии. В этой связи Советскому Союзу необходимо было снова создавать свои морские силы на Тихом океане, которые были расформированы в 1926 г. после одной из непродуманных военных реформ. Морские силы Дальнего Востока были вновь созданы в апреле 1932 г., а 11 января 1935 г. - переименованы в Тихоокеанский флот.
Литература
1. Алексеев М.А. Военная разведка России от Рюрика до Николая II. Кн. 2. М.: Русская разведка, 1998. 608 с.
2. Алексеев М.А. «Верный Вам Рамзай»: Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии: Кн. 1. 1933-1938 годы. М.: Алгоритм, 2017. 864 с.
3. Великая Отечественная война 1941-1945 годов: в 12 т. Т. 2: Происхождение и начало войны. М.: Кучково Поле, 2015. 864 с.
4. Калинова К.В. Эволюция правовых и организационных основ государственной промышленной политики Советской России (1917-1941 гг.). М.: МАОРИ, 2014. 410 с.
5. Каримов О.В. «Счастливая Хорватия». Почему китайцы поставили Дмитрию Хорвату, строителю Транссиба и управляющему КВЖД памятник при жизни // Родина. 2016. № 10. С. 106-109.
6. Колпакиди А.И. Энциклопедия военной разведки России. М.: АСТ-Астрель, 2004. 604 с.
7. Куланов А.Н. Ощепков. М.: Молодая гвардия, 2017. 383 с.
8. Лота В.И. За гранью возможного. Военная разведка России на Дальнем Востоке: 1918-1945. М.: Кучково Поле, 2008. 656 с.
9. Лукашев М.Н. Сотворение самбо: родиться в царской тюрьме и умереть в сталинской. М.: Будокан, 2003. 102 с.
10. Политбюро и «вредители». Кампания по борьбе с вредительством на объектах промышленности: сб. док-ов; под общ. ред. О.Б. Мозохина. М.: Родина, 2014. Кн. 1. 544 с.
11. История нефтяной и газовой промышленности России (регионально-отраслевой аспект): учеб. пособие / А.В. Стрелков; под ред. В.В. Калинова. М.: Нефть и газ, 2013. 214 с.
12. Центральный архив Министерства обороны Российской Федерации (далее -ЦАМО). Ф. 23. Оп. 1. Д. 6. Л. 350.
13. Шалкус Г.А. Горнопромышленные экспедиции на Северном Сахалине в 1906-1914 гг. Режим доступа: http://komane.ru/nuda/gornopromishlennie-ekspedicii-na-severnom-sahaПne-v-1906-1914/mam.html (дата обращения: 11.06.2018).
14. Шалкус Г.А. Создание и деятельность японских концессий на Северном Сахалине в 1924-1944 гг. С. 1-5. Режим доступа: https://cyberleninka.ru/ article/v/sozdaшe-i-deyatelnost-yaponskih-kontsessiy-na-severnom-sahaПne-v-1925-1944-дд. (дата обращения: 11.06.2018).
References
1. Alekseev M.A. Voennaya razvedka Rossii ot Rurika do Nikolaya II [Military investigation of Russia from Rurik to Nicholas II], Vol. 2, Moscow, Russian intelligence, 1998, 608 p.
2. Alekseev M.A. Verniy vam Ramzay: Richard Sorge b sovetskaya voennaya razvedka v Yaponii [Ramzai Faithful to You: Richard Sorge and Soviet military intelligence in Japan], Vol. 1, 1933-1938 years, Moscow, Algorithm, 2017, 864 p.
3. Velikaya Otechestvennaya voyna 1941-1945 godov [The great Patriotic war of 1941-1945], in 12 vol., vol. 2. Origin and beginning of the war, Moskow, Kuchkovo Field, 2015, 864 p.
4. Kalinova K.V Evolutia pravovih I organizasionnih osnov gosudarstvennoy promishlennoy politiki Sovetskoy Rossii (1917-1941 gg.) [Evolution of legal and organizational bases of the state industrial policy of the Soviet Russia (19171941)]. Moscow, MAORI, 2014, 410 p.
5. Karimov O.V Shastlivaya Khorvatiya. Poshemu kitaysi postavili Dmitriu Khorvatu, stroitelu Transsiba I upravlyushemu KVGD pamytnik pri sjizni. Rodina [«Happy Croatia». Why the Chinese put Dmitry Croatia, the Builder of the TRANS-Siberian railway and the Manager of the monument during the life of] Homeland, 2016, N 10, pp. 106-109.
6. Kolpakidi A.I. Ensiklopediya voennoy razvedki Rossii [Encyclopedia of military intelligence of Russia], Moscow, AST-Astrel, 2004, 604 p.
7. Kulanov A.N. Oschepkov. Moscow, Young guard, 2017, 383 p.
8. Lota V.I. Za graniu vozmognogo: voennaya razvedka Rossii [Beyond the limits of possible. Military intelligence of Russia in the far East: 1918-1945]. Moscow, Kuchkovo Pole, 2008, 656 p.
9. Lukashev M.N. Sotvorenie sambo: roditsya v tsarskoy turme I umeret vstalinskoy [Creation of Sambo: to be born in the Tsar's prison and die in Stalin's...]. Moscow, Budokan, 2003, 102 p.
10. Politburo i «vrediteli». Kampaniya po borbe c vreditelstvom na obektah promishlennosti [Politburo and «pests». The campaign to combat pests in the industrial facilities]. A collection of papers under the General editorship of O.B. Mozohina. Moscow, Rodina, 2014, Vol. 1, 544 p.
11. Strelkov A.V Istoriya neftynoy i gazovoy promishlennosti Rossii [History of the Russian oil and gas industry (regional-sectoral aspect)]. Ed. y VV Kalinova. Moscow, Oil and gas, 2013, 214 p.
12. Centralniy arhiv Ministerstva oboroni Rossiyskoy Federatii. [Central archive of the Ministry of defence of the Russian Federation] F. 23. Op. 1. D. 6. L. 350.
13. Sulcus G.A. Mining expedition to Northern Sakhalin in 1906-1914. Available at: http://komane.ru/nuda/gornopromishlennie-ekspedicii-na-severnom-sahaline-v-1906-1914/main.html (date accessed: 11.06.2018).
14. Sulcus G.A. The Establishment and operation of Japanese concessions in North Sakhalin in 1924-1944-s. 1-5. Available at: https://cyberleninka.ru/article/v/ sozdanie-i-deyatelnost-yaponskih-kontsessiy-na-severnom-sahaline-v-1925-1944-gg. (date accessed: 11.06.2018).
