CC BY
825 октября 2009 года исполняется 85 лет известному в стране и за рубежом социологу Самуилу Ароновичу Кугелю, одному из инициаторов развития социологической науки в России, автору основополагающих трудов в этой исследовательской области, учителю, подготовившему большое число социологов, успешно разрабатывающих теоретические и прикладные проблемы социологии науки и науковедения.
Вот что написал профессор В. А. Ядов в связи с юбилеем Самуила Ароновича.
Фронтовики в числе первопроходцев советской социологии воспринимались нами, кому по возрасту не случилось попасть на фронт, в ореоле стойких борцов перед лицом превосходящих сил противников социологических исследований. И, если Галина Андреева в моих глазах представлялась главнокомандующей сводным корпусом социологов и социопсихологов, то Кугель являлся в облике маршала социологии науки. До сего дня Самуил Кугель остается примером беззаветной преданности своему профессиональному выбору после демобилизации из Советской армии. Думаю, что его научно-организаторская роль в социологии науки ничуть не менее значима, чем его исследования и публикации. На протяжении сорока с лишним лет Самуил Аронович является организатором отечественных и международных научных конференций, летних студенческих школ, семинаров и симпозиумов в науковедении.
Мы давно начали сотрудничать. Несколько лет перед отъездом в Москву, когда волею судьбы я оказался в штате Ленинградского филиала института истории естествознания и техники АН СССР, проф. Кугель был прямым моим начальником как руководитель социологического отдела. И позже не было ни одного года, чтобы Самуил не позвонил с настойчивым приглашением приехать в Питер на очередную конференцию.
А вот что еще говорят коллеги-социологи.
МАТЧ - САМУИЛ КУГЕЛЬ ПРОТИВ ПОБЕЖДАЕТ САМУИЛ КУГЕЛЬ!
Но сегодня ясно, что противостояние профессора Ку-геля российскому государству, которое все более умерт-вляет науку - не перспективно: в матче«профессор Самуил Кугель - против российского государства», побеждает, увы, государство.
А если серьезно, то основанный профессором С. Ку-гелем более 25 лет назад научный семинар по проблемам российской науки - долгие годы служил площадкой, где обсуждались самые актуальные, а подчас и самые больные проблемы российской науки. Проблемы не узко - специальные, а самые широкие, касающиеся науки, как одного из социальных институтов российского общества. Какие перемены происходили и происходят в российской науке на протяжении ее исторического пути? Какие новые направления возникают? Какие слабеют, отходят на задний план? Как меняется техническое оснащение научных лабораторий? А кадры науки - что происходит с ними? Как меняется возрастной состав ученых? А вспомогательный контингент, от которого столь многое в науке зависит?
И, наверное, основной вопрос: как меняется материальное и, шире, общественное положение науки в российском обществе. Обеспечивается ли наука всем, что необходимо для ее нормального развития - начиная от лабораторного оборудования и финансов и кончая кадрами. И, наконец, каков общественный престиж науки в России, сохраняет ли российская наука то высокое положение в обществе, которое она имела в СССР? Ведь едва ли спорно, что в советскую эпоху положение науки и ученых в обществе бъшо довольно высоким. Попадание в систему Академии наук выпускника советского ВУЗа считалось престижным. И туда шли самые талантливые.
Сегодня ситуация изменилась: Академия Наук оказалась «на задворках» Истории; молодежь эмигрирует из России, не находя себе применения в стране; престиж российской науки в мире снижается.
Созданный профессором СКугелем научный семинар за долгие годы его существования «запечатлел» многие перемены в российской науке. И накопленный исторический материал сегодня представляет огромную научную ценность, ибо обрисовывает траекторию перемен - от советской науки - к постсоветской - вплоть до сегодняшнего дня.
Мне приходилось многократно участвовать работе
РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА:
семинара профессора С.Кугеля. Более того, приезжая из Москвы, где я живу, я привозила с собой представителей научной молодежи. Для них это бы/ло не просто полезно; это ускоряло их «научную социализацию». Выступая на семинаре, научная молодежь часто впервые сталкивалась с ведущими учеными страны, руководителями научных школ. «Оттачивала» свои «задумки», проверяя их на «маститой» аудитории.
Не ошибусь, если предположу, что научный семинар такого профиля, как семинар профессора С. Кугеля, существует в России в «единственном экземпляре». И думаю, что было бы полезно обобщить материал о работе этого семинара, сделав все необходимые выводы на будущее. Для судеб российской науки это было бы полезно.
И. В. Рывкина - д.э.н., проф., засл. деятель науки РФ
Глубокоуважаемый Самуил Аронович!
Коллектив Социологического института РАН сердечно поздравляет Вас с замечательной датой, с 85-летием! Вы очень дороги нам как наш давний коллега, настоящий друг, член Диссертационного совета СИ РАН. Вы всегда искритесь идеями, а Ваш многолетний проект «Международная школа социологии науки и техники» составил славу и Вам, и Петербургу как центру российской социологии науки. Ваши мудрые советы и Ваше деятельное участие в жизни института и многих сотрудников бесценны.
Ваша жизнь вместила в себя разные отрезки истории нашей страны - и ужасные, и сравнительно благополучные. Но Вы всегда умели найти свое место и сохранить достоинство Человека и Ученого. В бурном море трансформационного периода Вы сумели развить свою школу, вырастить новых преданных учеников. Жизнь удалась! Это мнение разделяют все сотрудники Социологического института РАН и желают Вам доброго здоровья и дальнейших творческих успехов!
Директор Социологического института РАН, член-корр. РАН И. И. Елисеева
Редакционный совет и читатели «Телескопа» поздравляют профессора Кугеля с юбилеем, желают ему здоровья, оптимизма и успехов в его многогранной деятельности.
С.А.КУГЕЛЬ:
«РАЗВИТИЕ НАУКИ ЗАВИСИТ ОТ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ СОЦИАЛЬНЫХ И КОГНИТИВНЫХ ФАКТОРОВ»
Жизнь Самуила Ароновича Кугеля, в кругу его старых коллег и друзей - «папы Кугеля», вместила всю историю СССР/России за последние более чем восемь десятилетий. В 20 лет - участник войны, форсировавший Днепр и освобождавший от фашистов ряд европейских государств. Выпускник элитного военного института, историк, по причинам государственного антисемитизма долгое время не мог найти работу по профессии. Молодой исследователь, раньше многих других осознавший сложность социальной структуры советского общества. Ученый -в начале второй половины прошлого века предвидевший становление информационного общества и - как следствие - возрастание роли науки. Понимание этой макро социальной тенденции сделало Кугеля социологом, и это было в те годы, когда в СССР социология как наука делала первые шаги и когда для проведения социологических исследований требовались научная смелость и гражданское мужество. Сегодня Самуил Аронович - один из признанных лидеров российской социологии, работы которого вскрывают и объясняют многое из происходящего в отечественной науке. Известная в России и во многих странах «Международная школа социологии науки и техники», созданная им в 1992 году и соединившая социологов науки разных поколений, давно и заслуженно называется просто - «школа Кугеля».
Благодарю Валентину Михайловну Ломовицкую за интервью с СЛ. Кугелем и предоставление «Телескопу» права на его публикацию.
Борис Докторов
Самуил Аронович, Вы - доктор философских наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, лауреат премии им. академика С.Ф. Ольденбур-га Правительства Санкт-Петербурга и Санкт-Петербургского научного центра РАН, главный научный сотрудник Санкт-Петербургского филиала Института истории естествознания и техники им. С.И.Вавилова РАН и Социологического института РАН. Научная общественность знает Вас как исследователя актуальных социальных проблем науки, признанного лидера Санкт-Петербургской социолого-науковедческой школы. Расскажите о себе, о своем жизненном пути.1
С.К: Известный философ и социолог Р. Арон в своих мемуарах пишет, что не помнит того дома, в котором родился. Я не помню не только дома, но и улицы. Твёрдо знаю только город, в котором родился - это Минск. Родился я 25 октября (естественно, по новому стилю) 1924 года. В 1928 году мои родители переехали в Ленинград. Вскоре они разошлись. Я остался с мамой - Энгельсон Полиной Самойловной. Она работала фельдшером с 1918 года, уже в зрелом возрасте поступила в медицинский институт. Мой отец - Кугель Арон Натанович. Знаю о нём мало. Он погиб в 1942 году во время блокады Ленинграда. Учиться я начал в школе, которая располагалась в здании, где теперь находится Институт холодильной промышленности. Первый класс запомнился лишь тем, что я пришёл в школу без родителей. Мама работала за городом. В 4-ом классе я перешёл в школу №16, которая впоследствии стала № 308 имени академика И. П. Павлова.
22 июня 1941 года - я с друзьями на Невском. По радио передают выступление В.М. Молотова о нападении фашистов. Народ ошарашен, удивлен, но надеется на скорую победу. Начало моего участия в войне пришлось на 23 июня 1941 года. Нас, школьников старших классов, собрали в одной из школ района, находившейся на Социалистической улице, и срочно отправили на Карельский перешеек рыть противотанковые рвы. В начале войны мама была назначена начальником медслужбы военного коменданта Ленинграда. На этой должности она пробыла недолго. Ее перевели в военное училище, которое вскоре эвакуировали в город Шуя Ивановской области. Я вместе с нею отправился в этот городок. Наш эше-
1 Интервью проведено в рамках исследования «Социология науки в Ленинграде-Санкт-Петербурге: историко-социологический анализ», выполняемого при финансовой поддержке РГНФ, проект № 07-03-00400А.
лон успел проскочить буквально за несколько часов до начала блокады Ленинграда. Мне тогда было неполных 17 лет. В этом городе я окончил 10-й класс и военное училище. Был оставлен на спецкурсы Главполитуправ-ления Красной Армии. Я закончил учебу и получил направление в действующую армию в 252-ю Харьковскую стрелковую дивизию. Дивизия в это время форсировала Днепр. Форсировать приходилось на плотиках, лодках. Это была тяжелая операция. А. Верт в своей книге «Россия в войне 1941-1945 гг.» писал: уже после войны на приеме в Кремле генерал Мартель, глава английской миссии, утверждал, что ни одна армия в мире не могла бы такого совершить. Наша армия совершила. В дальнейшем я участвовал в освобождении Украины, Молдавии. Воевал
в Румынии, Венгрии, Чехословакии. Свою первую государственную награду я получил в боях за освобождение Украины. Мне не было 20 лет. На фронте я был до конца Великой Отечественной войны.
Как складывалась Ваша судьба в послевоенные годы?
С.К.: В 1951 году, выдержав непростой конкурс, я поступил в Высший военно-педагогический институт им. М.И. Калинина. Институт находился в Ленинграде на Лермонтовском проспекте в здании юнкерского училища. Это был элитный военный институт. Учились только офицеры, от лейтенанта до полковника, в абсолютном большинстве - фронтовики. После окончания ВВПИ я подал документы в аспирантуру кафедры философии Педагогического института им. А.И. Герцена. Здесь возникли неожиданные трудности. Вместе со мной на место в аспирантуре претендовал выпускник университета. Мы получили одинаковое количество баллов на вступительных экзаменах. Я полагал, что как фронтовик, а к тому времени я был уже майором, имею определенное преимущество. Не тут-то было. Заведующий кафедрой намекнул, что меня могут и не взять из-за национальности. Только поддержка зам. министра, бывшего фронтовика, открыла мне дорогу в аспирантуру.
Во время учебы в аспирантуре, я часто посещал спецхран Публичной библиотеки, где знакомился с литературой с грифом «для служебного пользования». После окончания аспирантуры надо было искать какую-то работу, т. к. меня не направили ни на преподавательскую, ни на научную работу, сославшись на то, что «нет мест». Куйбышевский РК КПСС определил меня в «Ленкнигу», управление которой находилось в Куйбышевском районе. В период работы в магазине я продолжал работать над кандидатской диссертацией, считая, что в изменившихся обстоятельствах моя тема требует нового поворота, новых решений. Была необходимость и в новых публикациях. Вышла моя брошюра о закономерностях общественного развития. Продавщицы выставили её на прилавке и с гордостью говорили: «Это книжка нашего директора».
В период работы в «Ленкниге» я постоянно обращался в вузы и партийные органы с просьбой дать мне возможность вести преподавательскую работу, но всюду были вежливые отказы. В отделе науки ГК КПСС говорили: «Когда защитите диссертацию, тогда и поговорим». Однажды я познакомился с сотрудником аппарата Военного Совета, который помог мне попасть на приём к члену Военного Совета. Тот, приняв меня, послал секретарю ГК КПСС письмо с просьбой помочь в трудоустройстве. Я получил копию письма. Радостный, пришёл в ГК. Зав. отделом заявил: «Письмо есть, но мест нет». Единственное, что мне удалось - устроиться на почасовую работу в Педагогический институт. Это был конец 50-х годов. В это время мне все же представилась возможность заняться педагогической и научно-исследовательской работой. Для этого я оставил «Ленкнигу» и оказался в Псковском педагогическом институте.
Когда началась Ваша научная работа? Какие темы Вас заинтересовали в это время?
С.К.: Через год при поддержке одного товарища, знавшего меня по военной службе, я вернулся в Ленинград и начал работать в Текстильном институте на кафедре, которой заведовал Алексей Иванович Муравьев. Именно там я впервые организовал масштабное социологическое исследование.
Но в начале научной деятельности мои научные интересы были сосредоточены на проблеме социальной структуры советского общества. Этой теме посвящены мои первые публикации (конец 50-х годов), кандидатская диссертация и первая монография (1963 год). Публикации 50-х годов были отмечены в печати среди первых,
представляющих результаты социологических исследований. В 60-х годах господствовала концепция социальной структуры «2+1»: два относительно монолитных класса и одна «прослойка» - интеллигенция. Я разрабатывал концепцию, согласно которой в каждом классе имеются слои, т.е. наличествуют внутриклассовые различия. Это противоречило господствующей идеологии и вызывало резкую критику.
Не могли бы Вы прежде, чем рассказать о первых научных исследованиях, охарактеризовать становление социологии в Ленинграде.
С.К.: Институционализация социологии науки в Ленинграде, формирование ее в качестве самостоятельной дисциплины происходила в 60-е годы.
С самого начала развитие науковедения в Ленинграде проходило в двух формах: формальной и неформальной. Трудно сказать, какая из этих форм играла решающую роль. По крайней мере, можно определенно сказать, что без неформальных объединений становление и развитие науковедения в Ленинграде было бы невозможно. Конечно, сочетание этих форм - общенаучная закономерность. Однако в различных странах и регионах на разных этапах развития науки значение каждой из этих форм неоднозначно. По моему мнению, в Москве, например, значение формальных организаций выше, чем в Ленинграде.
В Ленинграде в 60 - 80 годах основной неформальной организацией был общегородской семинар секции социологии науки Ленинградского отделения Советского национального объединения истории естествознания и техники и Советской социологической ассоциации. Семинар обрел черты творчески работающего устойчивого научного объединения, играющего заметную роль в системе научных коммуникаций ученых не только Ленинграда, но и других городов страны. Первоначально он объединял относительно узкий круг социологов и философов науки.
Однако дальнейшие шаги по изучению науки как целостного социального института показали необходимость расширения состава участников, привлечения не только социологов и философов, но экономистов, ученых-естественников, организаторов производства, руководителей научных учреждений. По мере роста престижа семинара увеличивалось число ученых, желающих принять участие в его работе.
Из относительно замкнутого и узко профессионального объединения он все больше превращался в неформальное сообщество ученых разных специальностей, объединенных в рамках комплексного междисциплинарного объединения ученых.
Уже в те годы сложились те черты науковедческо-го сообщества Ленинграда, которые стали его неотъемлемыми признаками на долгие годы развития науковедения. Это актуальность проблематики, отсутствие клановой замкнутости, организационная открытость. В 60 - 70 годы эти черты привлекли к работе семинара выдающихся ученых: академики Н.П. Бехтерева, М.М. Шульц, А.М. Уголев, чл.-корр. С.Р. Микулинский, М.В. Костенко, видные организаторы высшего образования и промышленности, например, проф. Д.М. Ростовцев, Г.А. Кулагин, А.Ф. Тягушев, Ю.А. Муравицкий.
В начале 70-х годов изменились масштабы работы семинара - из собрания ленинградских ученых он вырос до региональных и всесоюзных конференций, превратившись во всесоюзный «незримый колледж».
Центральное место в работе семинара занимали проблемы взаимодействии науки и общества, оценка эффективности использования научного потенциала, социальные и психологические аспекты научной деятельности, структура и мобильность научных кадров, соотношение
коллективного и индивидуального в научной деятельности и т. п. Эти темы стали магистральными на многие годы.
Одно из центральных мест в тематике семинара заняли проблемы комплексных социальных исследований. К тому же сам семинар представлял довольно устойчивую форму коммуникации представителей различных дисциплин, работников науки, высшей школы, промышленности, то есть носил комплексный характер, и потому анализ его деятельности позволил понять те методологические трудности, с которыми сталкиваются комплексные исследования.
Само требование комплексного изучения, как отмечали тогда выступавшие, может быть представлено в качестве проявления интегральных тенденций в современной науке. Выход на уровень междисциплинарной творческой кооперации ученых, связанных с разными областями знания, представлял собой новый тип стратегии научного поиска - возникновение новых отраслей знания, «нового» в науке в значительной мере связано с установлением междисциплинарных связей.
Одна из кардинальных особенностей семинара - проведение выездных заседаний в научных учреждениях.
Состоявшееся выездное заседание семинара, организованное совместно с Институтом геологии и геохронологии докембрия и Институтом химии силикатов АН СССР, по вопросам оценки и аттестации научных кадров представляло собой попытку выхода в практику управления наукой. Основные докладчики - М.М. Шульц, Д.В. Рундквист и Ю.Б. Татаринов - раскрыли практику и теорию оценки труда научных работников: М.М. Шульц и Д.В. Рундквист рассказали об аттестации сотрудников руководимых ими институтов, Ю.Б. Татаринов проанализировал методы оценки эффективности труда в сфере фундаментальных исследований. М.М. Шульц, уделив особое внимание социально-психологическим аспектам аттестации, констатировал, что методика ее проведения вырабатывалась эмпирически, исходя из опыта и особенностей научной деятельности в различных типах научных учреждений. Методологический семинар секции социологии науки ЛО СНОИЕТ и ССА был единственный в стране межведомственный междисциплинарный неформальный коллектив, объединявший в своих рядах представителей конкретных наук, философов и социологов, теоретиков и практиков, преподавателей вузов, организаторов и руководителей производства. Объединение академической науки, высшей школы и производства в рамках семинара может быть представлено как слабый прообраз единства науки и производства в более широких масштабах.
Расскажите, пожалуйста, о своих первых эмпирических исследованиях.
С.К.: В 60-е годы впервые в истории социологии науки в СССР были проведены крупномасштабные эмпирические исследования. Это, прежде всего, исследование, направленное на изучение молодых инженеров и ученых. Мы видели свои задачи в том, чтобы отследить испытываемые выпускниками вузов трудности, возникающие вследствие недостатков системы высшего образования, это, во-первых, и, во-вторых, выявить статус, престиж и мобильность молодых инженеров. Из этого исследования лично для меня много что последовало.
Это исследование было востребовано временем. Шестидесятым годам свойственна глубокая вера ученых в социализм, светлое будущее, для которого требуется только уничтожение некоторых недостатков существующего общества. Понимание невозможности устранения этих недостатков возникло у ученых Ленинграда гораздо позже с осознанием неэффективности работы административно-командной системы.
Повышение качества подготовки молодых специалистов, как считала наша группа исследователей, связа-
но не с учебным процессом, а с деятельностью молодых специалистов на производстве. Нашей задачей было изучить эту деятельность, трудности, с которыми сталкиваются молодые специалисты.
Каждое социологическое исследование начинается с программы, определения основных гипотез, выборки, разработки инструментария и методик. Несколько слов об этом. Мы предположили, что молодые специалисты работают преимущественно на производстве. В действительности оказалось, что в цехах, на самом производстве молодых инженеров почти нет. Они в массе -в КБ, или в НИИ и в академических институтах. Выборка осуществлялась по городу. В исследовании участвовали преподаватели институтов (Р.В. Свидерский, позже С.А. Тихомиров), анкетерами были студенты. В анкете использовались польские методики по изучению молодых специалистов. Вопросы анкеты были посвящены проблемам оценки качества подготовки и структуры деятельности. Это исследование в будущем стимулировало комплексное изучение проблем профессиональной мобильности. На основе этого исследования совместно с О.Н. Никандровым мы подготовили книгу «Молодые инженеры», которая была издана в 1971 году в издательстве «Мысль». Позднее она была переведена в кратком изложении на английский язык и издана в США. Об этом мне рассказал один американский профессор, приезжавший в СССР. Впоследствии на основе нашей методики социологи из ФРГ провели исследование, а затем сравнили результаты. Сравнение оказалось не в нашу пользу. Выводы были опубликованы в журнале антисоветской ориентации «081еигоре». В Институте социологии в Москве один мой знакомый шепотом сообщил мне об этой «находке», видимо не без оснований полагая, что, если о публикации узнает начальство, то это будет выглядеть как пособничество антикоммунизму.
Профессор А.И. Щербаков из Новосибирска однажды сказал, что «Молодые инженеры» - лучшая моя работа. Практическое значение книги «Молодые инженеры» описал в предисловии Ю.С. Мелещенко.
Известно, что Ваша полномасштабная научно-исследовательская работа началась в период работы в Ленинградском отделении Института истории естествознания и техники (ЛО ИИЕТ) АН СССР. Когда она началась, как разворачивалась?
С.К.: В ЛО ИИЕТ АН СССР я пришел в первый раз в 1968 г. В 60-х годах в Ленинграде был создан общественный Институт социальных исследований (директор - профессор В.П. Рожин). Отделом социальных проблем науки руководил профессор Ю.С. Мелещенко. Я был его заместителем, но поскольку Ю.С. Мелещенко был занят подготовкой своей докторской диссертации, то отделом руководил я. Ю.С. Мелещенко моя работа понравилась, судя по тому, что, став заведующим ЛО ИИЕТ АН СССР, он пригласил меня на работу в ЛО ИИЕТ, обещая создать сектор социологических проблем науки. Он свое обещание выполнил. С тех пор моя научная жизнь связана с ИИЕТом.
При поддержке чл.-корр. С.Р .Микулинского и Ю.С. Мелещенко я собрал коллектив, в котором были незаурядные личности: П.Б. Щелищ - в недавнем прошлом депутат Госдумы, Н.К. Серов - позже ставший доктором социологических наук, кандидат философских наук Э.М. Сидорова и др. Началась активная работа по социологии науки: исследовательская, научно-организационная и отчасти педагогическая.
С переходом в Ленинградское отделение ИИЕТ РАН я целиком переключился на социолого-науковедческие исследования, в основном, в академических учреждениях и крупных вузах. Особенно меня привлекали вопросы организации науки, структуры и мобильности научных кадров, индивидуальное и коллективное в научной
деятельности, международная миграция научных кадров, ориентации студентов на научную деятельность, особенности деятельности аспирантов.
Первая крупная научная акция - участие во Всесоюзном социологическом исследовании по организации академической науки и эффективности деятельности ученых академических учреждений. Объект исследования: академические учреждения АН СССР и союзных республик. Организаторы исследования - ИИЕТ АН СССР и Институт философии АН СССР. Руководил исследованием С.Р. Ми-кулинский, ведущими участниками были В.Ж. Келле, С.А. Кугель, Э.М. Мирский, участвовала также группа математиков из экономико-математического института. Выборку составляли в Москве, там же проводилась обработка первичной социологической информации. Я организовал социологический опрос в Ленинграде в рамках общей выборки.
К сожалению, по этому крупному исследованию вышел лишь сборник статей, остались корреляционные таблицы, один экземпляр есть у меня. Я надеюсь, что мои аспиранты вновь проанализируют этот массив.
В 1972 году состоялось еще одно крупное социолого-науковедческое исследование, посвященное размещению сети и организации труда, эффективности деятельности ученых-химиков в академических учреждениях, отраслевых НИИ, в вузах, заводских лабораториях СССР. В выборку были включены Москва, Ленинград, Свердловск, Мытищи и ряд других городов.
Исследовательская команда, субъект исследования, включала мой сектор и сектор истории химии ИИЕТ АН СССР (заведующий - профессор В.И. Кузнецов), участвовали сотрудники сектора В.И. Волков, А.М. Цукерман, З.Н. Щептунова и др. Организация поддержки - ГКНТ и Министерство химической промышленности. Общее руководство - чл.-корр. С.Р.Микулинский. Это было крупномасштабное междисциплинарное исследование. К сожалению, результаты исследования не были опубликованы. Вероятно, в каких-то статьях отдельные фрагменты исследования были использованы. В настоящее время не удается найти полный отчет, и мы используем лишь частичный отчет и корреляционные таблицы.
Назовите некоторые значимые, принципиальные публикации этого периода.
С.К.: В начале 70-х годов, в то время, когда я еще руководил сектором социологии науки в ЛО ИИЕТ, вышли в свет две книги, подготовленные мной и моими сотрудниками совместно с учеными других научных организаций: «НТР и изменение структуры научных кадров СССР» (изд-во «Наука», под ред. Д.М. Гвишиани, С.Р. Микулин-ского, С.А. Кугеля) и «Научные кадры Ленинграда» (ЛО изд-ва «Наука», под ред. С.А. Кугеля, Б.Д. Лебина, Ю.С. Ме-лещенко). Первая из этих книг была отмечена на ВДНХ, а редакторы - составители награждены медалями и дипломами. Я получил почетный диплом. Вскоре эта книга была переведена и издана на английском, испанском и немецком языках.
По материалам исследований 1970-х годов в 1983 году вышла в издательстве «Мысль» в серии «Социология и жизнь» книга «Профессиональная мобильность в науке». В книге были рассмотрены теоретико-методологические проблемы профессиональной мобильности в науке, и на материалах эмпирических исследований, особенно в академических учреждениях Ленинграда, обоснована концепция линейной и маятниковой профессиональной мобильности. До второй половины 90-х годов профессиональная мобильность не была в центре моих научных интересов. Лишь в 1998 г. я вновь вернулся к этой теме.
Несмотря на так называемый «период застоя», господство командно-административной системы и т.п., наш сектор вёл активную исследовательскую деятельность, под-
держивал связь с научно-техническими подразделениями промышленности, особенно с НПО «Электросила».
Известно, что в эти годы Вы ушли, точнее Вас «ушли» из ЛО ИИЕТ, какое-то время Вы работали в ИСЭП. А что затем? Где продолжилась Ваша трудовая жизнь?
С.К.: Проработав в ИСЭП до 1976 года, я не выдержал тамошней обстановки и решил уйти в ЛФЭИ, где меня знали ректор - замечательный человек и ученый Ю.А. Лав-риков, и секретарь парткома О.А. Дроздова. Они поддержали мои намерения. С партийного учета в Дзержинском РК КПСС мы снялись в один день с О.И. Шкаратаном, который тоже ушел из ИСЭП. Свою службу в ЛФЭИ я начал с кафедры философии. Вскоре начал хоздоговорные исследования. Больше всего запомнилось исследование в НПО им. Коминтерна. Договор был заключен при помощи коллеги по социологическим исследованиям Артюхина И.А. (впоследствии он был проректором по режиму СПбГМТУ). Это было широкомасштабное исследование, охватившее научных сотрудников и завод-ВТУЗ.
В эти годы принимали ли Вы участие в международных конференциях, проектах? Были ли у сотрудников Вашего сектора контакты с зарубежными учеными?
С. К.: Мне довелось участвовать в Конгрессе по истории науки, который состоялся в Москве в 1973 году. В работе Конгресса принимал участие выдающийся исследователь науки, основоположник использования количественных методов в изучении науки, профессор Йельского университета Д. Прайс. Нашим идеологам почему-то не нравился Прайс: то ли за увлечение количественными методами, то ли за недооценку социальных факторов развития науки. Так или иначе, но мы получили директиву его критиковать. Вот такие были времена. В этом же году я участвовал в Международном историческом конгрессе. Мое участие было пассивным, я не выступал.
В 1976 году в Румынии состоялся конгресс по истории науки, в котором я принял участие. Открытие Конгресса происходило торжественно во Дворце Конгрессов. Его открывала жена Н. Чаушеску, которая занимала ряд государственных постов, в том числе - председателя государственного комитета по науке. Работа Конгресса шла по секциям, было несколько докладов выдающихся учёных. Я принимал участие в работе секции «Наука и общество». Ответственным от советской делегации был В. Ж. Келле. Затем его перевели в другую секцию, и ответственным стал я. На Конгрессе несколько секций работали одновременно. Поэтому я был только на одной и на заседании «круглого стола». (Впечатление от Румынии - это особый разговор. «Наибольшее» - произвёл зал Чаушеску в здании Музея истории Румынии. Там было множество залов, в каждом из которых были выставлены подарки. Заключал эту экспозицию зал, в котором были выставлены ордена, полученные Чаушеску и его женой в различных государствах. Где бы они ни бывали, везде получали ордена. Сколько их было? Один мой коллега посчитал. Оказалось, что примерно 100.)
С.Р. Микулинский, в те годы директор ИИЕТ АН СССР, приглашал меня участвовать в проектах, других международных акциях. Работа в СЭВ началась в конце 60-х годов симпозиумом в Москве. В 1972 году я в составе советской делегации посетил Прагу. Мы сотрудничали с Институтом философии ЧССР по проблемам структуры и мобильности научных кадров (З. Штястны, К. Мюллер, Е. Крыжо-ва). По проблемам профессиональной мобильности учёных исследования проводились, хотя не по единой, но по близким методикам, что позволяло делать определённые сравнения. Мы опубликовали в нашем издании статью о профессиональной мобильности в Чехословакии.
Одно из заседаний нашей международной группы про-
ходило в Венгрии, где социологией науки занимался известный социолог П. Тамаш. В нашу делегацию входили крупные специалисты и прекрасные люди - В.Ж. Келле, И.В. Блауберг, Э. М. Мирский, Н.И. Макешин. В Венгрии, кроме профессора П. Тамаша, мы активно сотрудничали ещё с несколькими учёными, в том числе с сотрудниками науковедческого института при Президиуме АН Венгрии, директором которого был А. Санто. В нём проблемами профессиональной мобильности учёных занималась Э. Эрдели. В ГДР по линии СЭВ я был дважды. Первый раз - в Берлине, вёл переговоры о дальнейшей работе с известными социологами Г.-Г. Майером, Х. Штайнером и А. Меске2.
Как со временем менялась проблематика Ваших исследований? Какие новые темы оказывались в центре Вашего внимания в последующие годы?
С.К.: В начале 80-х годов в центре моего внимания оказалась проблематика, связанная с новыми научными направлениями. Мобильностью учёных между научными направлениями я начал интересоваться, кажется, в начале 70-х годов. В анкеты мы включали блок, который характеризовал бы «перемещение» учёного между новыми и традиционными направлениями. Определились некоторые различия данных в зависимости от отрасли науки, но общие тенденции были примерно таковы: имеется движение из традиционных научных направлений в новые, между новыми и традиционными и даже из новых - в традиционные, но всё же главной была динамика в новые научные направления. Так или иначе, эти тенденции отражались в отчётах и статьях и в моей книге «Профессиональная мобильность в науке».
Среди крупных научных событий 80-х годов следует отметить подготовку и выход сборника «Новые научные направления и общество». Это была поистине междисциплинарная акция. В ней участвовали основатели новых научных направлений в естественных и общественных науках: академик Т.И. Заславская и профессор Р.В. Рывкина (экономическая социология), профессор С.Я. Френкель (химия), профессор А. А. Рогачёв (физика), академик Ю.Н. Денисюк (голография), профессор В. Н. Рыбчин (биофизика) и др. В их статьях рассматривались специальные и социальные аспекты созданных ими научных направлений. Я был ответственным редактором и одним из авторов. Другой аналогичной работы я не знаю.
Сборник «Новые научные направления и общество» вышел в свет в 1983 году. А 27 ноября 1987 года в рамках 15-ой конференции ЛО СНОИФЕТ состоялось Республиканское междисциплинарное совещание «Методологические и социальные аспекты ускорения развития новых научных направлений» (совместно с МКС АН СССР в Ленинграде). Участвовали социологи Ленинграда и Москвы. Блестяще, как всегда, выступил академик Б.П. Захарченя, Лауреат Ленинской и Государственной премий. Он рассказал о таком новом научном направлении, как исследования высокотемпературной сверхпроводимости, ведущемся в ФТИ им. А.Ф. Иоффе. Московский социолог Е.З. Мирская обосновала такую методологическую проблему, как цикл научного направления. Ректор Ленинградского кораблестроительного института, профессор Д.М. Ростовцев остановился на социальных проблемах развития ННН в технических вузах. О.Д. Маслобоева показала механизмы торможения ННН. Директор ленинградского филиала МНТК А.И. Горбань (блестящий оратор) рассказал о новых методиках хирургии глаза. Основатель голографии академик Ю. Н. Денисюк выступил на заседании «круглого стола» с докладом «Научная политика и развитие ННН». На этом же заседании выступили: выдаю-
2 В последние десятилетия продолжилось сотрудничество
(эпизодическое, участие в Школе) с Х. Штайнером. Меске, как
мне известно, сотрудничает с украинскими науковедами.
щийся историк науки В.Я. Френкель, заместитель директора Института Цитологии РАН С.А. Кроленко, профессор К.С. Пигров и др.
Таким образом, и здесь социологи науки выступили «собирателями» учёных и руководителей новых научных направлений в различных отраслях науки. К сожалению, материалы этого совещания мы почему-то не издали. Поэтому они известны лишь узкому кругу участников этого совещания.
Вы являетесь организатором многих научных мероприятий - семинаров, конференций, симпозиумов и т.п. Об одном из них Вы уже рассказали -о методологическом науковедческом городском семинаре. Не могли бы Вы поподробнее рассказать о других значимых событиях 1990-х - 2000 гг.
С.К.: В ходе наших исследований я убедился, что развитие науки зависит от взаимодействия социальных и когнитивных факторов. Этот процесс ни в коем случае не может быть понят через описание деятельности отдельных персон и их биографий. Необходимо выяснить тенденции, закономерности развития научного знания, иначе это не будет наукой. Все сказанное подвинуло наш коллектив на организацию широкомасштабной международной науковедческой конференции, которая состоялась в мае 1990 года в Ленинграде. Участвовали науковеды из 40 городов, 12 союзных республик, 12 зарубежных стран.
Чем объясняется столь широкая география и столь значительное количество участников? Во-первых, в этот момент в стране разворачивалась «перестройка», интерес к которой в мире был огромным; вместе с тем, СССР все еще оставался мощной державой, с которой нельзя не считаться. Во-вторых, было известно, что в Ленинграде ведутся широкие науковедческие исследования, особенно социологические и экономические. Ну, а, кроме того, все знали, что ленинградские науковеды всегда готовы принять коллег из разных регионов и стран. Отмечу, что среди участников конференции был будущий министр науки и технической политики РФ Б. Г. Салтыков, проф. Д. Зиман (Великобритания), проф. Д. Соломон (Великобритания), проф. С. Фуллер (США), проф. Б. Гриффит (США), проф.П.Тамаш (Венгрия), проф. Ю. Райко-вич (Югославия), проф. С. Блюме (Нидерланды), проф. Т. Шинн (Франция), ленинградские социологи - И.А. Май-зель, М.Г. Лазар, И.И. Лейман, известные социологи из Москвы - В.Ж. Келле, М.Г. Ярошевский, Е.З. Мирская, Б.И. Козлов, Р. В. Рывкина, Б.А. Малицкий - из Киева, из Минска - Г.А. Несветайлов и др. Как отметил один из участников конференции, на данной конференции собрался «цвет мировой социологии науки».
Открыл конференцию директор ИИЕТ АН СССР В.М. Орёл. Во вступительном слове академик Б.Б. Пиотровский говорил о взаимосвязи науки и культуры. На конференции работали секции - социологии науки (рук. В.Ж. Кел-ле), социальной психологии науки (рук. М.Г. Ярошевский), проблем развития научного потенциала (рук. Б. А. Малиц-кий), организации и экономики науки (рук. П.Н. Завлин), научной политики (рук. Ю.И. Кривоносов).
Центральной секцией оказалась секция социологии науки, в рамках которой состоялся «круглый стол» по этике науки. В ее работе участвовали представители 15 городов СССР и гости из США, Франции, ГДР. На секции рассматривались проблемы изменения в социальном институте науки, возможные модели развития науки, вопросы самоорганизации науки, механизмы избавления от бюрократизации науки, социальные механизмы развития науки. Значительное внимание было уделено преодолению разрыва между науковедческими исследованиями и практикой управления наукой. Рассматривались и такие фундаментальные проблемы науковедения,
как научные коммуникации, социальные показатели развития науки, проблемы социальной оценки научных достижений и др.
Оценивая материалы этой масштабной конференции, я вижу, что там обсуждались те вопросы, которые стали ориентирами для науковедческих исследований 90-х годов. Новое, что не занимало заметного места на конференции, а впоследствии стало центральным вопросом -это проблема финансирования науки. Тогда оно ещё не было катастрофически низким, а научных фондов ещё не существовало. Не освещались проблемы наукометрии, которые позднее заняли заметное место в науковедческих исследованиях. Не была реализована одна важная рекомендация конференции - создание Международной ассоциации науковедов, хотя предложение было поддержано многими известными науковедами - участниками конференции.
Науковедческая конференция 1990 года была последним мероприятием, организованным и проведенным по советским меркам и масштабам.
Именно на этой конференции я договорился с профессором С. Блюме, который в то время был Президентом 23 Исследовательского комитета социологии науки и технологий Международной социологической ассоциации, о создании в Ленинграде Международной школы социологии науки и техники. Но план С. Блюме не реализовался, и мы самостоятельно организовали Международную школу социологии науки и техники.
90-е годы - время очень тяжелое для страны и для науки. Как развивались события для Вас лично, что происходило с социологией науки в этот период?
С. К.: Действительно, это время было очень тяжёлым для науки и учёных. Е.Т.Гайдар и его команда развалили старую систему организации науки, новая не была создана. Для меня же, так сложились обстоятельства, этот период был весьма интересным: я побывал на конференциях в Швеции (Гётеборг), в Венгрии (Будапешт) и США (Питтсбург, Вашингтон).
Пожалуй, первый ученый из США, с которым мне в той или иной мере пришлось сотрудничать уже в 70-е годы, была профессор Американского университета (Вашингтон) Линда Лубрано. Она неоднократно приезжала в Ленинград, была одним из самых внимательных читателей книги «Молодые инженеры». Она - автор книги «Социология науки в СССР». В ней она охарактеризовала работы советских социологов науки, в частности мои. Характеризуя мою книгу «Новое в изучении социальной структуры общества», она писала, что автор говорит о разработке общей теории социальной структуры как важнейшей предпосылке управления обществом. Как отмечала Л. Лу-брано, выявление сложных моделей социальной структуры может способствовать пониманию роли науки в отношении к обществу в целом; у Кугеля эта тема делится на две части: взаимодействие между учеными и обществом и социальные отношения между самими учеными. В отличие от традиционных концепций, как отмечала Л. Лубра-но, в работах Кугеля поставлен вопрос о внутриклассовых различиях. Все сказанное Л. Лубрано важно для меня, поскольку является свидетельством того, что мои попытки обсуждать проблемы социальной структуры, социальных различий были замечены не только в СССР (где вызвали негативную реакцию), но и в мире. В «Социологии науки в СССР» Л. Лубрано назвала нашу книгу о научных кадрах лучшим, что написано о научных кадрах.
В дальнейшем я встречался с Л. Лубрано по крайней мере дважды. Один раз на Международной конференции по науковедению в Ленинграде (1990) и в Вашингтоне, куда она пригласила нас вместе с О.И. Ивановым, когда мы были в Питтсбурге на ежегодном собрании Амери-
канской социологической ассоциации (1992). Вместе с ней мы посетили Национальный научный фонд, где при ее помощи получили новые статистические справочники, Библиотеку Конгресса, Национальный Институт здоровья. В те годы мои научные интересы в основном сосредоточивались на теме «миграция ученых». В считанные минуты мы получили библиографию по этой проблематике. Я узнал, что в Библиотеке Конгресса находится несколько моих работ, в частности, «Профессиональная мобильность в науке». В Питтсбург мы прибыли на день позже начала собрания и поэтому не услышали доклада выдающегося социолога Р. Мертона. На следующий день я начал поиски Р. Мертона. Наши контакты с Р. Мерто-ном и его супругой Х. Цуккерман ограничились перепиской и публикацией некоторых их работ в наших изданиях. Собрание было многолюдным. Однако в ассоциации нет секции социологии науки.
Жили мы в доме Т. Шотта. Каждый вечер в 19.00 Т.Шотт устраивал званые ужины на веранде, приглашая своих коллег и начальников. В первый вечер мы пришли к столу в 18.55. Все сидели за пустым столом. Мы крайне удивились. Ровно в 19.00 появился посыльный из китайского ресторана с полным ассортиментом.
С Т. Шотом мы обсуждали наше участие в международном исследовании по научным коммуникациям. Задействована была анкета Т. Шотта. Мы несколько адаптировали ее к нашим условиям и интересам и провели анкетный опрос в Санкт-Петербурге. Через год-другой Т. Шотт, используя наши материалы (Россия была представлена Санкт-Петербургом), подготовил монографию. Мне дал рукопись книги на просмотр. Я увидел, что Россия по многим позициям стоит на уровне Мексики. Т. Шотт учел часть моих замечаний, книга вышла.
В те же 90-е годы в российской социологии науки появляются совершенно новые темы, изучение которых было закрыто, как правило, по идеологическим причинам, в Советском Союзе. Расскажите об этих темах и их исследовании поподробнее.
С.К.: Ознакомившись с изданием Национального научного фонда США (ННФ) «Индикаторы науки», которое выходит один раз в два года, я обнаружил раздел «Общественное мнение о науке». Там были данные опросов населения, но не было данных ни по СССР, ни по России. Методика опросов была разработана профессором Л. Лубрано (Американский университет) и профессором Д. Дурантом (Музей науки и индустрии, Лондон). Я адаптировал данную методику и решил провести самостоятельный опрос на Северо-Западе нашей страны (Ленинград, Петрозаводск). Пожалуй, это было первое обстоятельное изучение общественного мнения о науке в нашей стране. Краткие итоги исследования были опубликованы в газете «Известия» и в журнале «Вестник РАН», №11 за 1992 год.
Хочу представить материалы проведенного тогда опроса. Они, несомненно, как мне кажется, интересны. Было опрошено 800 человек в Санкт-Петербурге и Петрозаводске. Основной опрос (400) человек проводился по случайной выборке, базировавшейся на картотеках адресных бюро. Предварительная разбивка по социальным группам не делалась, тем не менее, исследованием были охвачены представители разных социальных групп городского населения. Для более глубокого выяснения отношения к науке будущих ученых и специалистов дополнительно учитывалось мнение 400 студентов технических вузов Санкт-Петербурга и Петрозаводского университета.
Анкета начиналась с вопроса: «Распространено мнение, что научные исследования влекут за собой как положительные, так и отрицательные последствия. Если вы согласны с этим мнением, то, что, на ваш взгляд, превалирует?».
Анализ ответов на этот вопрос убедительно показал, что атаки на науку и попытки возложить на ученых ответственность на многочисленные беды в развитии нашей страны отнюдь не опираются на «единодушную позицию народа». В действительности обнаружилось гораздо более взвешенное и дифференцированное отношение населения к науке. Большинство опрошенных (52%) исходило из того, что однозначная оценка тут вообще неправомерна: наука влечет за собой в одних случаях положительные, в других - отрицательные последствия. Многие уточняли свою позицию указаниями на то, что характер воздействия научного познания на общественную жизнь в решающей степени зависит от особенностей конкретных отраслей наук. 43% опрошенных принадлежали к тем, кого можно назвать «сциентистами-апологетами», они усматривали в науке преимущественно положительный фактор. Группа же противников науки, видящих в ней только негативное начало, составляла явное меньшинство - 5-6 процентов. Впрочем, анализ ответов этого меньшинства вскрыл одно весьма важное обстоятельство - обоснованную тревогу по поводу катастрофического ухудшения состояния природной среды. Вместе с тем значительная часть респондентов связала свои критические суждения о науке именно с ее печальным состоянием в обществе. Иными словами, за критикой науки на деле скрывалась критика общества в целом и его отношения к науке.
Достижения современной науки воплощаются в технике и технологиях. Одним из емких показателей отношения населения к технике является оценка факторов, обусловливающих ту или иную техногенную катастрофу. В нашем исследовании мы предложили респондентам вопрос о том, представители какой социально-профессиональной группы повинны в Чернобыльской катастрофе. Мнения участников опроса оказались неоднозначными. Так, 58% петербуржцев полагали, что основная вина ложится на руководящих работников Чернобыльской АЭС, 46% - на руководителей ведомств, 33% - на ученых, 13% - на инженеров, лишь 7% сочли главными виновниками катастрофы обслуживающий персонал.
Мы задавали нашим респондентам и ряд других вопросов. Но даже представленные материалы позволили отчетливо сказать, что наука, всматриваясь в зеркало общественного мнения, видит в нем значительно более объективное свое изображение, чем то, которое пытаются создать некоторые не всегда достаточно компетентные деятели. Общество предъявляет серьезные требования к науке, но одновременно оказывает ей поддержку, связывает с ней свои надежды на процветание. Вместе с тем, безусловно, наука обязана прислушиваться к критическим голосам: в них звучит чувство искренней тревоги.
Проблема интеллектуальной элиты возникла в сфере Ваших интересов в 90-х годах. Как это произошло? Что предшествовало исследованию этой проблемы?
С.К.: В начале 90-х годов я был в Москве, меня принял министр науки Б. Г. Салтыков. Я спросил: «Какие проблемы Вы считаете наиболее важными, чем следовало бы заняться социологам науки?». Б. Г., подумав, сказал: «Есть мнение, что вся или почти вся научная элита уехала за рубеж. В этом случае, зачем финансировать науку? Разберитесь».
Вернувшись домой, я подал заявку в РФФИ на изучение Санкт-Петербургской интеллектуальной элиты. РФФИ поддержало заявку. Я составил план работы, который включал задачи разработки теоретико-методологической базы (обоснование элиты как научной категории, особенности творческой деятельности научной элиты, факторы творческого роста молодых учёных и формирования научной элиты) и ставил задачи анализа на этой базе деятельности
научных школ Ленинграда - Санкт-Петербурга, с которыми мы поддерживали контакты (естественно, это «меню» было далеко не полным, сейчас бы я его несколько изменил). В это время я уже работал совместно с известным специалистом по библиометрии О. М. Зусьманом и его группой, поэтому в программу исследования было включено использование библиометрических методов, в частности, цитат-индекса.
Предварительные результаты исследования были опубликованы в 1993 - 1994 годах в трёх книгах «Интеллектуальная элита Санкт-Петербурга» (1-ая часть, 2-ая часть в 2-х книгах). Мои задачи - разработка общей стратегии книг и привлечение авторов, научное редактирование книг и написание некоторых разделов. В качестве авторов выступили такие известные учёные, как М.Г. Ярошев-ский, Р.М. Грановская, А.И. Муравьёв, И.С. Дмитриев, И.А. Майзель, И.И. Елисеева, Н.Н. Скатов, С.Г. Инге-Вечтомов, М.С. Каган, О.В. Самойлов, Э.И. Колчинский и др.
Сообщество ученых, как и любая иная социальная группа, порождает свою элиту - узкий слой выдающихся исследователей. Принятая в той или иной стране модель организации науки определяет особенности механизма формирования и функционирования элиты. Но процессы «элитообразования» интернациональны. Общество возлагает на элиту особую ответственность, обеспечивая ей высокий статус и престиж. Элита, в свою очередь, сознает собственную роль и претендует на власть, влияние и лидерство, что проявляется в ее поведении и мотивации активности.
В современной ситуации происходит формирование новой научной элиты, сочетающей в себе высокую профессиональную репутацию и независимость. Этому способствует появление негосударственных источников финансирования исследований - российских и зарубежных научных фондов. В результате происходит столкновение интересов новой научной элиты и научной бюрократии, не желающей терять власть. Сказанное в полной мере относится к петербургскому научному сообществу и его элите.
Книги получили положительную оценку научной общественности. «Видеофильм» сделал по книге фильм, который неоднократно показывался по Центральному телевидению.
Мы назвали книгу «Интеллектуальная элита Санкт-Петербурга», но это было не строгое название. Ведь фактически, мы рассматривали лишь часть интеллектуальной элиты - научную элиту. Через пару лет я решил исправить неточность и расширить предмет исследования, включив в него писателей, режиссёров, художников и т.п. Однако Фонд не поддержал нашу заявку, и это исследование не состоялось.
В 1997 году по совету П. Тамаша я обратился к московскому представителю Фонда им. Ф. Эберта П. Шуль-це, надеясь получить поддержку в изучении интеллектуальной элиты. Однако я понял, что его интересуют больше другие элиты - политическая, экономическая. Однако в Фонде я получил финансовую поддержку на проведение семинара по санкт-петербургским элитам. Семинар был довольно интересным. Перед семинаром были изданы тезисы, после семинара - сборник материалов «Социальные и политические ориентации Санкт-Петербургской элиты. Материалы Международного симпозиума».
Не раз уже было сказано «Международная школа социологии науки и техники», «Школа» и т.п. Пришла пора рассказать о, может быть, самом любимом Вашем детище. Школа известна в кругу научной общественности в России и за рубежом, имеет авторитет. Я знаю слушателей Вашей школы, не раз слышала весьма хвалебные отзывы о ее работе.
С.К.: Я уже вспоминал о том, что на науковедческой конференции в 1990 году профессор С. Блюме предложил создать школу для молодых исследователей в области науковедения. Получилось так, что реализация замысла стала нашей задачей. Школа была создана. На сегодняшний день состоялось 24 ее сессии, опубликовано 25 сборников «Проблемы деятельности ученого и научных коллективов», представляющих материалы этих сессий.
В Школе предлагается принципиально новый подход к проблеме образования, выражающийся в соединении обучения и научного исследования. Существенно важной в обосновании деятельности Школы является и другая задача: в обществе усиливаются технократические настроения, наука и техника рассматриваются вне социокультурного контекста. Международная школа социологии науки и техники представляет собой форму самопознания науки и техники. Знания в области социологии науки оказываются востребованными научно-технической интеллигенцией.
Международная школа социологии науки и техники, единственная в России научно-учебная структура в области социологии науки и техники, существует с 1992 года. Основное в концепции деятельности Школы - обучение через исследование, фундаментальность, ориентация на практику. Концептуальные основания задают важнейшие особенности работы Школы: профессора читают лекции по тем темам, по которым они внесли существенный вклад в мировую науку. Слушатели участвуют в эмпирических социологических исследованиях. В процессе обучения проводятся свободные обсуждения, дискуссии по интересам, «круглые столы», экскурсии в ведущие научные учреждения Санкт-Петербурга. Основу обучающихся в Школе составляют студенты и аспиранты вузов России. Российские слушатели приезжают на сессии Школы из Москвы, Новгорода, Воронежа, Владимира, Екатеринбурга, Тольятти, Красноярска, Новосибирска. Кроме того, поскольку Школа осуществляет функцию образовательного учреждения широкого профиля, в ней повышают квалификацию преподаватели вузов из Санкт-Петербурга, Тольятти, Красноярска, Великого Новгорода. Некоторые слушатели участвуют в работе Школы на протяжении всех лет ее существования и «переросли» свой первоначальный статус, став преподавателями.
Сообщество ученых, сотрудничающих со Школой,
разнообразно по своей профессиональной ориентации и квалификации. Объединяет их интерес и забота о путях развития науковедения. В ее работе в качестве преподавателей принимают участие ведущие ученые академических институтов и профессора вузов России (из Санкт-Петербурга, Москвы, Орла, Новгорода), среди которых лауреат Нобелевской премии акад. Ж.И. Алферов, акад. Н.Н. Никольский, акад. Ю.С. Васильев, акад. С.Г. Инге-Вечтомов, чл.-корр. РАН И.И. Елисеева, проф. В.Ж. Келле, проф. Е.З. Мирская, проф. И.А. Майзель, проф. А.С. Кармин и другие, а также крупные зарубежные исследователи - директор Института социологии Академии наук Венгрии проф. П. Тамаш, проф. С. Эрли (Великобритания), проф. М. Кайзер (Норвегия), проф. Ю.Д. Райкович (Югославия), проф. Я. Рабкин (Канада), проф. Н. Торен (Израиль) и др.
На каждой сессии Школы обсуждается круг актуальных проблем, связанных с определенной тематикой. В последние годы такими темами были: «Наука в системе социальных институтов в кризисный период», «Наука, технология и образование в России в условиях глобализации и трансформации общественной жизни», «Национальные системы профессиональных коммуникаций в науке и технологии, экономике и политике», «Наука, технология, общество: социальные аспекты взаимодействия на рубеже веков» и многие другие.
В последнее время огромную работу по подготовке сессий проводит молодой состав Школы - заместитель директора Школы Н.А. Ащеулова, ученый секретарь К.С. Банченко. Благодаря их энтузиазму, любви к науке, Школа существует и привлекает все большее внимание научной общественности.
Годы работы Международной школы социологии науки и техники показали, что она является жизнеспособным организмом, в ее существовании заинтересованы десятки исследователей (социологов, науковедов, экономистов, биологов, математиков, физиков) и студентов. Школа является единственным в своем роде образовательным учреждением в России, дающим уникальную возможность соединить на «одной школьной парте» профессора и начинающего студента, фундаментальную науку и эмпирическое социологическое исследование. Организаторы, преподаватели, слушатели видят перспективы своей работы, понимают ее важность.
