Рыночная экономика как институциональная причина социального неравенства в институциональной социологической концепции Карла Поланьи Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

Рыночная экономика как институциональная причина социального неравенства в институциональной социологической концепции Карла Поланьи

Давыдов Денис Олегович,

аспирант, Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова, Metrden@yandex.ru

В статье произведен вторичный анализ работы Карла Поланьи «Великая трансформация. Политические и экономические истоки нашего времени». В ней проблематизируются основания современного либерально-рыночного мышления, понятие «рынка» и товарный статус фиктивных товаров. Подробно рассмотрена история становления рыночной экономика как политического проекта и социальной катастрофы. Определены перформативная природа производства рынков и особенности функционирования рынков фиктивных товаров через подчинение социальных отношений императивам рыночной логики и последствия: рост социального неравенства, дегуманизация и ухудшении экологической обстановки. На основании приложения аналитической теории Поланьи к текущей ситуации проведена аналогия между промышленной революцией и роботизацией, а так же сформулированы основные тезисы для предотвращения повторения социальной катастрофы в будущем. Ключевые слова: Рыночная экономика, социальное неравенство, дегуманизация, социальный институт, социальные функции, фиктивные товары, рынок труда, рынок земли, рынок капитала.

со

П

< е

N

*

I

(О

01

Актуальность рассматриваемой темы, обуславливается необходимостью теоретического и практического осмысления социологических подходов к исследованию «рыночной экономики» и «рынка труда» и связанных с ним процессов. Статья посвящена научной работе Карла Поланьи «Великая трансформация. Политические и экономические истоки нашего времени», содержание которой, особенно в главе про «фиктивные товары» становится особенно актуальным для современного общества. Её научная новизна заключается в «новизне» её содержания, которое противоречит некоторым «классическим» представлениям об «экономике».

Совсем недавно, по историческим меркам, в Российском обществе осуществился переход к рыночной форме организации экономики, что в процессе этой трансформации актуализировало множество социальных проблем и стало основанием для возникновения широкого научного дискурса и проведения множества исследований на темы «процессов и тенденций», происходящих, например, на «рынке труда». Данная статья написана с целью продемонстрировать специфику и отличия социологического способа анализа «рынков» и тех процессов, которые с ними связаны от навязываемых допущений языка либерально-рыночной экономической теории, для более детального понимания данных происходящих процессов на примере конкретной научной работы. При написании данной работы автор данной статьи опирается на книгу Карла Поланьи «Великая трансформация. Политические и экономические истоки нашего времени». В данной книге Карл По-ланьи демонстрирует принципиально новый подход к анализу трансформации «экономической системы», повлекшей за собой кризис и катастрофу цивилизации XIX века, выразившийся в двух Мировых войнах. На наш взгляд содержание этой книги становится особенно актуальным в настоящее время и релевантным заявленной тематике, потому что данный текст всецело посвящен подробнейшему и детальному анализу тех событий, общественно-мировоззренческих и политических изменений вплоть до древнейших времен, которые и привели к становлению того, что мы сейчас называем «рыночной экономикой». Для нас, опирающихся на анализ, продемонстрированный К. Поланьи, крайне важно сделать этот шаг - про-блематизацию данного тезиса, поскольку это: а) исходный шаг данного анализа, без совершение которого дальнейшее производство аналитических процедур не является возможным, б) для нас это

является актуальным не только аналитически, но и социально-исторически - процесс нового перехода к рыночной экономике произошел совсем недавно. В своей книге Карл Поланьи наглядно показывает, что анализ истории экономических систем и рынков свидетельствует, что во все эпохи, предшествующие XIX веку, рынки были не более чем вспомогательным инструментом экономической жизни. Для Поланьи интерес к процессу становления «рыночной экономики» является отнюдь не случайным, поскольку если следовать продемонстрированной им логике анализа кризиса цивилизации XIX века, то существенным и определяющим фактором произошедшего кризиса является функционирование именно данного института -рыночной экономики, который он выделяет в качестве одного из ведущих институтов организации общественной жизни цивилизации XIXвека. По сути - его работа посвящена описанию того, каким была экономическая жизнь до - рыночных обществ (обществ, в которых рынок не является центральным институтом организации отношений) и что изменилось в общественных отношениях, когда рыночная экономика начала свое поэтапное становление. Именно это описание, во множестве аспектов сходное с текущей ситуацией и делает анализ, проведенный Поланьи чрезвычайно актуальным и крайне ценным в современных условиях.

Карл Поланьи прекрасно понимал, что сведение всего многообразия эпохи к какому-то одному аспекту может показаться не достаточным интеллектуальным решением, о чем он в принципе и пишет, но при этом упорно настаивает на том, что результаты данного исследования достойны того, чтобы быть рассмотренными: "Такое объяснение одного из глубочайших кризисов в человеческой истории должно показаться чрезмерно упрощенным. В самом деле, нет ничего более нелепого, чем попытка свести всю цивилизацию, все ее материальное и духовное содержание к определенному числу институтов, избрать один из них в качестве самого важного, а затем доказывать неизбежность саморазрушения данной цивилизации из-за каких-то частных, технических особенностей ее экономического устройства. Цивилизации, как и сама жизнь, возникают в результате взаимодействия множества независимых факторов, которые, как правило, невозможно свести к ясно очерченным институтам. Попытка исследовать институциональный механизм крушения цивилизации может показаться совершенно безнадежным предприятием. Тем не менее, именно это мы намерены осуществить. Решаясь на осуществление такой задачи, мы оправдываем цель нашего исследования чрезвычайным своеобразием самого сюжета. Уникальность цивилизации XIX в. заключалась именно в том, что она концентрировалась вокруг именно этого институционального механизма" [11; с 14] .

То, что причина катастрофы именно в деталях функционирования рыночного института Поланьи так же «берет не с потолка». Это напрямую следует из, подробного анализа такого странного и не

характерного для Европы периода истории, как Столетний мир. Исследуя, события того периода Карл Поланьи подробно вычленяет основные сформировавшиеся институты и социальные силы, в чьих интересах было - поддержание этого длительного мира, не характерного для предыдущей европейской истории. На основе своего анализа Карл Поланьи выделяет то, что непосредственно предшествующим событием, разрушившим Столетний мир и приведшим к самой катастрофе - было крушение «Золотого стандарта», но причины этой катастрофы лежат именно в деталях функционирования института «саморегулирующегося рынка». Тому, что Золотой стандарт играл ключевую роль не только в экономике, но и в жизни всего общества XIXвека К. Поланьи посвящает достаточно объемную часть второй главы и это наиболее показательно в следующем отрывке: "Вера в золотой стандарт была верой эпохи. У одних она была наивной, у других — критической, у третьих — неким дьявольским исповеданием, предполагавшим принятие соответствующего символа «по плоти» и отвержение его «в духе». Обладает ли само золото ценностью потому, что воплощает в себе труд, как утверждали социалисты, или потому, что является полезным и редким металлом, как гласила ортодоксальная доктрина, в данном случае значения не имело. Битва между небом и адом велась не из-за денег, и, таким образом, капиталисты и социалисты как бы вследствие чуда оказывались союзниками. Там же, где Рикардо и Маркс были заодно, XIX в. уже не ведал сомнений. Бисмарк и Лассаль, Джон Стюарт Милль и Генри Джордж, Филип Сноуден и Кальвин Кулидж, Мизес и Троцкий в равной степени разделяли эту веру. Карл Маркс приложил немало усилий, чтобы доказать, что утопические трудовые квитанции Прудона (которыми предполагалось заменить деньги) есть плод самообмана, а весь его «Капитал» исходит из товарной теории денег в ее рикардианском варианте. Русский большевик Сокольников стал первым государственным деятелем послевоенной Европы, которому удалось восстановить стоимость валюты своей страны в золотом эквиваленте; немецкий социал-демократ Гильфердинг компрометировал собственную партию упорной защитой принципа твердой валюты; австрийский социал-демократ Отто Бауэр поддерживал монетарные принципы, которые лежали в основе возрождения кроны, предпринятого его главным оппонентом Зайпелем; английский социалист Филип Сноуден выступал против лейбористов, полагая, что в их руках фунт не может быть в безопасности; а дуче приказал вырезать на камне стоимость лиры в золотом выражении и поклялся умереть ради ее защиты. Отыскать какие-либо расхождения в высказываниях по этому вопросу Гувера и Ленина, Черчилля и Муссолини было бы нелегко. В самом деле, непреложная необходимость золотого стандарта для функционирования тогдашней международной экономической системы была единственным принципом, который разделяли представители всех наций и классов, всех

П т

Т

со

П

< е

0

сч ^

1

(О

01

вероисповеданий и социальных философий. Золотой стандарт стал той незримой реальностью, в которой могла искать опору воля к жизни, когда человечество взялось за трудную задачу восстановления распадающихся основ своего бытия. Этот замысел — замысел, потерпевший крах, — был самым грандиозным предприятием в истории нашего мира" [11; с 37].

Возможно, могут возникнуть сомнения в том, что использование К. Поланьи понятия «институт» делает его социологом, из-за кажущейся, на первый взгляд «экономичности» его анализа - но это совершенно не так. «Золотой стандарт» - это общественная вера, «сакральное», как сказал бы Дюркгейм цивилизации XIX века. Чрезвычайно важным на наш взгляд моментом является показать радикальный социологизм анализа, проведенного Поланьи, о чем свидетельствует основная проблематика данной книги, являющаяся, по сути -основной проблемой той специфической социальной философии, которая дала мощный стимул для развития социологической теоретической мысли -в центре исследования Поланьи проблематика социального порядка, «Гоббсова проблема», «проблема того, почему же люди до сих пор не поубивали друг друга».

В социологичности целей проведенного анализа мы можем убедиться, обратившись к тексту первоисточника: "Наша книга — не труд по истории, мы не пытаемся выстроить внешне убедительную цепь из грандиозных событий, мы стремимся понять их смысл с точки зрения судьбы институтов человеческого общества. Мы позволим себе задерживаться на картинах прошлого с од-ной-единственной целью — пролить свет на проблемы настоящего; мы предпримем детальный анализ отдельных переломных периодов, совершенно игнорируя лежащие между ними промежутки времени; ради этой цели мы будем вторгаться в область самых разных научных дисциплин. Прежде всего, обратимся к проблеме крушения международного порядка. Мы попытаемся доказать, что система равновесия сил уже не могла обеспечивать сохранения мира, коль скоро мировая экономика — фундамент этой системы — потерпела полное банкротство. Данное обстоятельство объясняет внезапность краха и невероятную стремительность распада. Но если крушение нашей цивилизации совпало по времени с развалом мировой экономики, то это еще не значит, что оно было им вызвано. Истинные его первопричины — в том социальном и технологическом перевороте, который еще сто лет назад породил в Западной Европе идею саморегулирующегося рынка. Крах этой авантюры наступил в наше время, явившись завершением вполне определенного периода в истории индустриальной цивилизации" [11; с 15].

Сама по себе история становления рыночной экономики в концепции Поланьи - это история социальной катастрофы. Для того чтобы подчеркнуть это он демонстрирует свое понимание социальной катастрофы на примере истории с огораживаниями, случившейся несколько раньше начала ста-

новления рыночной экономики. В тот период из истории Англии (период становления фабричного производства), когда часть местных феодалов нашли более «прибыльный» способ использования земли в качестве пастбищ для овец и начали массово изгонять с неё, живших на ней крестьян, обрекая последних на участь маргиналов: бездомных, бродяг, бандитов, а затем висельников, катастрофический темп происходящих социальных изменений для огромных масс людей и катастрофическое истощение почвы, вызванное этой «более-прибыльной» и «прогрессивной» формой её использования чуть не поставило Англию того периода перед угрозой голода и обезлюдивания. Именно такие события и процессы Карл Поланьи причисляет к социальной катастрофе. И если катастрофа огораживаний была смягчена консервативной и патерналистской (осужденной впоследствии либеральными историками) политикой Тюдоров и ранних Стюартов, а так же устоявшимися привычками более консервативных феодалов, усматривающих в возникающей в этих условиях продовольственной зависимости угрозу собственному существованию, то последствия события, которое по Карлу Поланьи стало причиной становления и развития рыночной экономики - промышленной революции - уже некому было затормозить и смягчить. Именно с промышленной революцией Карл Поланьи связывает ту радикальную трансформацию общества, которая следовала за этим событием [11; с 5154].

Акцентируя внимание на последствия развития данного общественного института Поланьи подходит к исследованию рыночной экономики отнюдь не как экономист, более того он был радикальным противником экономического детерминизма и экономического редукционизма. Рыночная экономика - это не «объективная реальность, управляемая своими законами», а некоторый навязанный обществу под влиянием стимулов массового производства «политический проект» и «новый социальный институт» одновременно. Поланьи начинает свое исследование с анализа тех коллективных представлений, которые лежат в основании этого социального института для того, чтобы найти границу между рыночным обществом и до-рыночным, а так же понять сущность тех политических трансформаций, которые привели к становлению и реализации этого проекта:

"Прежде чем перейти к анализу законов, управляющих такой рыночной экономикой, какую пыталось построить XIX столетие, мы должны хорошо себе уяснить те чрезвычайно странные допущения, которые лежат в основе подобной системы. Рыночная экономика означает саморегулирующуюся систему рынков, или, выражаясь в несколько более специальных терминах, это экономика, управляемая рыночными ценами и ничем другим, кроме рыночных цен. Подобная система, коль скоро она способна организовать всю экономическую жизнь общества без какой-либо помощи или вмешательства извне, несомненно, заслуживает название саморегулирующейся.

Вопреки хору академических заклинаний, столь упорных в XIX в., прибыль и доход, получаемые посредством обмена, в прежние времена никогда не играли важной роли в человеческой экономике. Мыслитель такого уровня, как Адам Смит, утверждал, что разделение труда в обществе зависит от существования рынков или, как он выразился, от «склонности человека к торгу и обмену». Впоследствии из этой фразы развилась концепция Экономического Человека. Теперь, в ретроспективе, можно сказать, что никогда еще ложное истолкование прошлого не оказывалось столь же блестящим предсказанием будущего.

Во второй половине XIX в., после весьма поверхностного знакомства с экономическими проблемами, Герберт Спенсер отождествил принцип разделения труда с обменом, а еще через 50 лет то же заблуждение повторяли Людвиг фон Мизес и Уолтер Липпман. Целый сонм авторов, писавших по вопросам политической экономики, социальной истории, политической философии и общей социологии, двинулся по стопам Смита, превратив его пример «обменивающегося дикаря» в аксиому соответствующих наук. На самом же деле гипотеза Адама Смита об экономической психологии первобытного человека была столь же ложной, как и представления Руссо о политической психологии дикаря" [11; с 56].

Карл Поланьи в своей критике данных положений подробно показывает, что экономическая наука крайне слепа к истории и тот «анализ» которые проводят экономисты того времени «внеисто-ричен», а скорее базируется на их внеисториче-скох «рыночных» верованиях. Учитывая, что эти мифы встречаются иногда и в современном обществе нам важно отметить этот аспект. Для того чтобы это показать наиболее наглядно Поланьи проводит связь между экономикой и экономической антропологией (По его словам - «прием, который до этого момента крайне избегался экономистами) [11; с 56-57]. Проводя связь между данными антропологических исследований и экономической теорией Карл Поланьи показывает, что либерально-рыночные постулаты о «торгующейся природе человека» (концепция экономического человека), эволюционисткие трактовки нерыночных обществ как «менее совершенных и менее развитых» по сравнению с рыночными, представления о господствующей мотивации обмена человека в не рыночных обществах, представления о «до денежном», как исключительно бартерном обмене - это ложные представления, «вопреки хору академических заклинаний». Вместо этого Карл Поланьи подчеркивает, что социальная природа человека является куда более исторически неизменным основанием человеческого поведения, чем всё вышеперечисленное. Все это он иллюстрирует большим объемом примеров из открытий антропологов и ссылок на их исследования [11; с 58-59]. В этой критике он утверждает, что большой вклад в понимание этого факта внес классик нашей дисциплины - Макс Вебер [11; с 58].

Под социальной природой человека Карл По-ланьи понимает, что человек действует не для того, чтобы обеспечить свои личные интересы в сфере владения материальными благами, он стремится гарантировать свой социальный статус, свои социальные права, свои социальные преимущества. Материальные же предметы он ценит лишь постольку, поскольку они служат этой цели. В небольшой общине охотников или рыбаков и в гигантской деспотии интересы эти могут быть весьма несходными, однако всюду «экономическая» система приводится в действие неэкономическими мотивами.

Демонстрируя этот тезис на примере особенностей западно-меланезийского общества Карл По-ланьи наглядно показывает, каким образом так называемые «экономические мотивы» порождаются общим контекстом социальной жизни. Ссылаясь на работы этнографов Поланьи подчеркивает отсутствие в ранних обществах мотивации личной выгоды, принципа работы за вознаграждение, принципа наименьших усилий, а главное — отсутствие принципа какого-либо особого, самостоятельного института, основанного на экономических мотивах «личной выгоды» и «прибыли», эксплицируя иные основания социальной организации мотивации индивидов в данных обществах [11; с 5859].

Данные представления радикальным образом противоречат концепции «экономического человека» и экономическим же представлениям о человеческой мотивации. Мы не случайно акцентируем на этом внимание, поскольку это подрывает аксиоматику рыночного мышления - несмотря на то, что опыт данной организации хозяйственной деятельности людей, к сожалению, ввиду противоречий с институциональной структурой современного общества не может полноценно функционировать в современных условиях - для нас важно отметить, что наблюдаемые в современных условиях отличия от тех исторических и антропологических фактов на которых акцентирует внимание Поланьи связаны не «человеческой природной склонностью к торгу и обмену» и не с «эгоистической природой человека», а с глобальной институциональной трансформацией в XIX веке, предпосылки, к возникновению которой в форме расширения роли рынков можно заметить лишь в XVI веке (что по историческим меркам относительно недавно). Для того, чтобы лучше иллюстрировать этот тезис Карл Поланьи акцентирует внимание именно на истории «до рыночных» обществ, подробно описывая в чем заключается разница между данными формами социальной организации и той которая возникла после трансформации, лишь затем переходя к истории становления рыночного общества и его критическому анализу. Это сделано для того, чтобы разбить основные заблуждения экономистов по данному вопросу. Карл Поланьи наглядно показывает, что, несмотря на то, что институт рынка замечается со времен позднего каменного века, до стадии трансформации он не играл значительной роли в организации хозяйственной жизни об-

П т

Т

со

П

< е

0

сч ^

1

(О

01

ществ, пропагандируемая пресловутая «склонность человека к торгу и обмену» никогда не была ведущей мотивацией человека в до рыночных обществах (появление подобной мотивации связывается с появлением «рыночного мышления» обусловившего появление «производства для рынка» вместо существовавшего до этого «производства для потребления»), а является скорее продуктом развития рыночного института в современном обществе, эволюционисткие трактовки до рыночных обществ, как более примитивных - не выдерживают исторической критики (ссылки на Вебера, антропологические исследования и примеры из истории Древнего Египта, Древней Греции и Рима, а так же феодальной Европы), само по себе появление института денег не создает рынков без стимулирующего механизма, а вместо якобы долженствующего наличествовать в распространенной форме бартерного обмена между членами одного сообщества, описанного в столь любимой байке из учебников экономики, сводящейся к истории о том, что: «до появления денег, люди были вынуждены прямо обменивать вещи друг на друга, это было ужасно неудобно - поэтому они придумали деньги...» распространен был другой институт - институт перераспределения, который К. Поланьи так же подробно описывает в формах и деталях. Мотив прибыли в до-рыночных обществах, как уже было отмечено выше, не являлся ведущим мотивом хозяйственной деятельности и обмена - вместо него действовали социальные мотивы уважения и престижа, а ведущим мотивом производства являлся мотив «производства для потребления», а не «производства для продажи» - лишь в дальнейшем под влиянием стимула массового производства, рисков, связанных с ним и необходимости «борьбы за сбыт» - мотив прибыли оказался навязан социальному организму, и вся хозяйственная жизнь общества оказалась ему подчинена в XIX веке. Несмотря на то, что торговля между сообществами в до-рыночных обществах все же существовала - это была не совсем «торговля» в современном понимании - от неё не зависело само существование сообщества и судьбы масс людей - это было не более чем рискованное мероприятие отдельных его представителей, отнюдь не являющимся ни мирным мероприятием (например, принимающая сторона могла применить к «торговцам» определенные меры воздействия исключительно за нахождение на своей территории, так и «торговцы» могли в любой момент переквалифицироваться в разбойников). Поведение торговцев так же было весьма отличным от современных представлений о торговле - установление отношений начиналось с актов взаимного обмена дарами и по форме больше напоминало религиозный ритуал, чем торговую сделку, в которой каждый из участников руководствуется мотивом личной выгоды. При этом религиозные институты в до-рыночных обществах так же всячески сдерживали развитие рыночных механизмов, посредством установления правил, не способствующих распространения рыночного обмена [11; с 75-77].

Если обобщить, то торговля в до-рыночных обществах была чем-то средним между опасным приключением, походом за добычей, дарообменом и религиозным ритуалом и существовала в основном в форме «дальней торговли» из которой потом и начали развиваться рынки.

Развитие рынков и рыночного мышления так же было не мгновенным переходом, а сложным и многоэтапным процессом, происходящим отнюдь не «естественно». Карл Поланьи отрицает тезис о том, что рынки способны к самостоятельному развитию без воздействия внешних стимулов. Производство для нужд одного лица, группы или поселения (т. е. производство для потребления) - явление более древнее, чем взаимный обмен и со-отвественно (Карл Поланьи подтверждает это многочисленными фактами) нет никаких законов к развитию рынков кроме закона обособления. По-ланьи демонстрирует это ссылаясь на то, что пытался обосновать Аристотель, который первый увидел, к каким опасным последствиям может привести появление денег в качестве средства обмена: по его мнению, именно Аристотель во вступительной главе «Политики» [11; с 66-67] первым указал на то, что деньги привносят новый мотив - «производство для продажи», т. е. производство для рынка (что является институциональным основанием совершенно другой цивилизации) и именно этот мотив опасен тем, что идет в разрез с социальными связями. Аристотель опасался выделения хозяйственных отношений в качестве особых и обособленных от политики. Однако следует отметить, что и Аристотель и Поланьи отмечали, что, как уже было отмечено выше самого по себе появления денег не достаточно для того, чтобы рынки стали основным институтом, который подчиняет себе социальную структуру, т. к. нет никаких законов согласно которым в торговле возникает такая уж объективная необходимость и незаменимость: «Рынки существуют не везде, их отсутствие, хотя и говорит об известной изолированности и тенденции к обособлению, связано с каким-то определенным типом развития не более, чем их наличие». В этой сухой фразе из «Экономики первобытных обществ» Турнвальда резюмированы важнейшие результаты недавних исследований по данной проблеме. Сказанное Турнваль-дом о рынках другой автор повторяет в отношении денег: «Тот факт, что некое племя использовало деньги, сам по себе не слишком отличал его в экономическом смысле от прочих племен того же культурного уровня, которые денег не знали».

Как же по Поланьи происходил процесс поэтапного становления рыночных отношений?

Вопреки идеологии рыночных либералов рынки не формируются внутри местных сельских поселений из единичных актов обмена, а происходят из «дальней торговли». Карл Поланьи обосновывает свое различение на «дальнюю», «местную» и «национальную торговлю» географическими факторами [11; с 70-72].

При этом, Карл Поланьи отмечает, что роль ярмарок в этом процессе была лишь эпизодиче-

ской (так как это явление как быстро появилось, так и исчезло) а вот порты и города сыграли в этом существенную роль. Первые устойчивые рынки, по Поланьи, возникали по большей части в тех местах, где купцы, занимающиеся морской торговлей и перевозкой товаров были вынуждены перегружать заморские товары на другие суда.

Торговля [11; 72 -74]., так же как и деньги по К. Поланьи не синонимична рынку и рыночной формы организации общества. Карл Поланьи показывает что то, что мы сейчас классифицируем как «торговля» возникла намного раньше рынков и изначально была намного ближе по своей природе не к обмену, а, скорее, к рискованному предприятию, путешествию, охоте, пиратству или войне. Она могла не иметь мирного или двустороннего характера, она обычно строилась не на принципе обмена, а на основе взаимных даров. Только на более позднем этапе, рынки приобрели главенствующую роль в организации внешней торговли.

При этом внешняя торговля не обязательно подразумевает конкуренцию; если же конкуренция вносит расстройство в торговлю, то ее устранение будет вполне логичной мерой. Возникновение конкуренции как «всеобщего принципа организации торговой деятельности» Карл Поланьи связывает с появлением внутренних и национальных рынков, которые возникли в периоды появления фабричного ткацкого производства и политики образования наций (следует подчеркнуть, что, вопреки либеральной идеологии, именно государство и создало и поддерживает национальные рынки), когда правители молодых европейских империй стремились максимально эффективно использовать ресурсы и подавляли политикой меркантилизма патерналистский жизненно-экономический уклад средневековых городов для формирования регулируемого национального рынка. Однако это всё еще этап регулируемого национального рынка, в котором еще не возникало идеи саморегулирования и политики попустительства («laissez faire»), характерной для Англии 19 века. Когда средневековые правители создавали национальные рынки путем принудительного подавления социально-политического уклада городов они действовали исключительно как бюрократы, стремящиеся поэффективнее использовать ресурсы своей нации и простимулировать экспортную торговлю сукном, а вовсе не думали включать в список товаров основные факторы производства: труд, землю и деньги. Карл Поланьи подробно проанализировал события и законы того периода и его вывод состоит в том, что в этот период земля стояла «вне коммерции», а государство заботилось о всеобщей занятости населения.

Что же привнесла с собой эта довольно странная, возникшая под институциональным влиянием появления заводского массового производства, специфическая идея 19 века о создании « свободного саморегулирующегося рынка», которая до сих пор еще встречается в умах современных людей, несмотря на все катастрофические события 19-20 века?

В первую очередь следует остановиться на определении. Рыночная экономика и саморегулирующаяся система рынков - это такая система, которая должна регулироваться только рыночными ценами и ничем больше (иначе это регулируемый рынок). Возникнув под влиянием заводского массового производства, эта система стремится включить в себя посредсвом распространения товарного статуса основные факторы производства.

Воздействие рыночного механизма на разные стороны производственного процесса может быть объяснено с помощью понятия товара. Товар определяется эмпирически как предмет, произведенный для продажи на рынке; в свою очередь, рынки эмпирически определяются как реальные взаимодействия между покупателями и продавцами. Соответственно, и каждый элемент производства рассматривается как произведенный для продажи, - ибо в этом и только в этом случае он подвергается воздействию механизма спроса и предложения, который определяет цену. Практически это означает, что для каждого элемента производства должны существовать свои рынки, что на этих рынках все элементы объединены в группы по предложению и по спросу, и что каждый из этих элементов имеет цену, которая зависит от соотношения спроса и предложения. Эти рынки -а их бесчисленное множество - взаимосвязаны и образуют вместе Один Большой Рынок.

Ключевым моментом здесь является следующий: труд, земля и деньги - это основные элементы производства, которые также должны быть организованы в форме рынков; эти рынки, по существу, являются ядром экономической системы. Но труд, земля и деньги по своей природе - явно не товары; утверждение о том, что все, что покупается и продается, должно быть произведено для продажи, в данном случае явно неверно. Труд есть не что иное, как другое название человеческой деятельности, неразрывно связанной с самой человеческая жизнью; эта последняя же - существует не для продажи, но совершенно для других целей. Земля - не что иное, как другое название природы, которая человеком не производится. Наконец, современные деньги - знаки покупательной силы в чистом виде, и, как правило, не производятся вообще, но порождаются банковской или государственной финансовой системой. Ни один из этих трех элементов не производится для продажи; характеристика труда, земли и денег как товаров является чисто фиктивной. Тем не менее, именно благодаря такой фикции становится возможным существование реальных рынков труда, земли и денег. Фиктивный характер этих товаров создает жизненно важный для организации общества принцип, который различными способами влияет почти на все общественные институты, а именно, принцип, в соответствии с которым не должны допускаться никакие установления и никакое поведение, препятствующие реальному функционированию рыночного механизма применительно к фиктивным товарам. Но применительно к труду, земле и деньгам этот постулат не может

П m

Т

со

П

< е

0

сч ^

I

(О

01

быть безоговорочно поддержан. Если допустить, чтобы рыночный механизм был единственной направляющей силой, определяющей судьбу человеческих существ, и их естественной средой обитания, или даже хотя бы управлял величиной и использованием покупательной силы, т.е. денег, -это приведет к гибели общества. Введенное Марксом понятие фетишистского характера стоимости товаров касается меновой стоимости настоящих товаров, и не имеет ничего общего с тем понятием фиктивных товаров, о котором идет речь в работе Поланьи. Очень подробно указывая на катастрофические последствия развития такой системы, выражающиеся в колоссальном росте социального неравенства из-за товарного статуса труда, негативного влияния на экологию из-за товарного статуса земли и многочисленных спекулятивных механизмов из-за товарного статуса денег Карл По-ланьи показывает, что если дальнейшее общественное развитие пойдет по тому же пути, то это в конечном итоге приведет к катастрофе. Если наложить текущую ситуацию на концепцию Пола-ньи, то все становится еще печальнее - труд, постепенно переставая являться фактором производства ввиду роботизации и развития аддитивных технологий сохраняет свой товарный статус, поддерживаемый ко всему прочему «идеологией индивидуальной успешности», что может привести к более катастрофическому росту социального неравенства, чем во время промышленной революции в истории Англии. Фиксируемые изменения климата свидетельствуют о катастрофическом влиянии подобной рыночной системы на экологию. Финансовые кризисы, причиной которых являются спекуляции на «ценных бумагах», ажиотаж с крип-товалютами, распространение товарного статуса на области ранее не являющиеся «товарами»: создание «образования как рыночной услуги», «брачного рынка», «рынка идей» и «знания как товара», а так же начинающаяся рушиться система мирового порядка со ставкой на переход к новому золотому стандарту - это все признаки того, что негативный прогноз Поланьи внезапно оказывается актуальным в наши дни и если мы хотим избежать последствий этих тенденций, того катастрофического будущего, которое становится ясно видимым после тщательного ознакомления с этой концепцией, то необходимо любыми методами остановить экспансию рыночного мышления в области фиктивных товаров и как минимум разработать систему мер для сглаживания последствий от её функционирования.

Литература

1. Бутинов Н.А. Американская экономическая антропология (формализм и субстантивизм) //Актуальные проблемы этнографии и современная зарубежная наука. Л.: Наука, 1979.

2. Веселов Ю.В. Экономическая социология: история идей. СПб., 1995. Гл. IV. Социологическая критика рыночной экономики (К. Поланьи). С. 112-118.

3. Веселов Ю.В. Классики экономической социологии: Карл Поланьи // Социологические исследования. 1999. № 1.

4. Глух Н.А. Сравнительная экономика К. Пола-ньи // Вестник Московского университета. Серия «Экономика». 1997. № 3.

5. Глух Н. А. Деньги, торговля и рынки в американской антропологии»// Вестник Московского университета. Серия «Экономика». 1997. № 6.

6. Капелюшников Р. И. Деконструируя Поланьи (заметки на полях «Великой трансформации»). М.: ГУ ВШЭ, 2005.

7. Мосс М. Очерк о даре // Общества. Обмен. Личность: Труды по социальной антропологии. М.: Изд.фирма «Восточная литература», 1996.

8. Поланьи К. Саморегулирующийся рынок и фиктивные товары: труд, земля и деньги//тHESIS. 1993. Вып.2.Т. КС. 10—17 (http://www.hse.ru/ sci-ence/igiti/thesis2/2_l_l Polan.pdf).

9. Поланьи К. О вере в экономический детерминизм 1947| // Неформальная экономика. Россия и мир/подред. Т. Шанина. М.: Логос, 1999. С. 505— 513.

10. Поланьи К. Два значения термина «экономический» // Неформальная экономика. Россия и мир под ред. Т. Шанина. М.: Логос, 1999. С. 498— 504.

11. Поланьи К. Великая трансформация: политические и экономические истоки нашего времени / Перевод с английского А. А. Васильева, С. Е. Федорова и А. П. Шурбелева. Под общей редакцией С. Е. Федорова. — СПб.: Алетейя — 320 с.. 2002

12. Поланьи К. Семантика использования денег// Историко-экономический альманах. М.: Академический проект, 2004. С. 415—448.

13. Поланьи К. Аристотель открывает экономику // Истоки: экономика в контексте истории и культуры. М.: ГУ ВШЭ, 2004. С. 9—51.

14. Поланьи-Левитт К. Развитие и регионализм: идеи Карла Поланьи и современная мироси-стема // Прогнозис. 2005. № 2.

15. Радаев В. В. Понятие капитала, формы капиталов и их конвертация // Общественные науки и современность. 2003. № 2.

16. Радаев В. В. Торговые порты в ранних обществах // Историко-экономические исследования. 2004. № 3.

17. Радаев В. В. Экономика как институционально оформленный процесс // Западная экономическая социология: хрестоматия современной классики / сост. и науч. ред. В.В. Радаев; нер. М.С. Добряковой и др. М.: РОССПЭН, 2004. С. 82—104.

18. Розинская Н. А. Методологические проблемы экономической антропологии//Очерки экономической антропологии. М.: Наука, 1999.

19. Санчес-Андрес А. Переходная экономика России в контексте институциональной теории Карла Поланьи // Экономический вестник Ростовского государственного университета. 2005. Т. 3. № 1.

20. Семенов Ю. И. Теоретические проблемы экономической антропологии // Этнологические исследования за рубежом. М, 1973.

21. Кучкаров З.А., Кузива Т.Д., Дербенцев Д.Д., Кузнецова Е.Б. Применение концептуальных методов на примере анализа соответствия законодательно установленных в РФ принципов принципам

теоретической модели рыночной экономики. // Инновации и инвестиции. 2017. №5. с. 63-67

22. Мощенко Н.С. Институциональная экономика как наука о доверительности рыночных отношений. // Инновации и инвестиции. 2014. №11. с.70-74

23. Левин Ю.А., Павлов А.О. Закономерности и базовые методологические принципы развития национальной инновационной системы // Право и управление. XXI век. 2014. № 4 (33). С. 65-70.

Market economy as an institutional cause of social inequality in the institutional sociological concept of Karl Polanyi. Land, labor and money as fictitious goods Davydov D.O.

Moscow State University named after MV Lomonosov In the article is devoted second analys of Karl Polanyi's work "The Great Transformation. The political and economic origins of our time. " The foundations of modern liberal-market thinking, the concept of "market" and the commodity status of fictitious goods are problematized in it. The history of the formation of the market economy as a political project and social catastrophe is considered in detail. The performative nature of the production of markets and the peculiarities of the functioning of fictitious goods markets through the subordination of social relations to the imperatives of market logic and consequences are determined: the growth of social inequality, dehumanization and deterioration of the ecological situation. Based on the application of the analytical theory of Polanyi to the current situation, an analogy between the industrial revolution and robotization is made, and the main theses are formulated to prevent a repetition of the social catastrophe in the future. Keywords: Market economy, social inequality, social institution, social functions, fictitious goods, labor market, land market, capital market. References

1. Butinov N.A. American economic anthropology (formalism and

substantivism) // Actual problems of ethnography and modern foreign science. L .: Science, 1979.

2. Veselov Yu.V. Economic sociology: the history of ideas. St. Pe-

tersburg, 1995. Ch. IV. Sociological criticism of the market economy (K. Polanyi). Pp. 112-118.

3. Veselov Yu.V. Classics of economic sociology: Karl Polanyi //

Sociological research. 1999. № 1.

4. Glukh N.A. Comparative economics K. Polanyi // Bulletin of Mos-

cow University. Series "Economics". 1997. № 3.

5. Glukh NA, Money, trade and markets in American anthropology.

"// Bulletin of Moscow University. Series "Economics". 1997. № 6.

6. RI Kapelyushnikov Deconstructing Polanyi (notes on the fields of

the "Great Transformation"). Moscow: State University Higher School of Economics, 2005.

7. Moss M. Essay on the Gift // Society. Exchange. Personality:

Works on social anthropology. Moscow: East Publishing Company, 1996.

8. Polanyi K. Self-regulating market and fictitious goods: labor, land

and money // THESIS. 1993. Issue 2.T. I.C. 10-17 (http://www.hse.ru/ science / igiti / thesis2 / 2_l_l Polan.pdf).

9. Polanyi K. About faith in economic determinism 1947 | // Informal

economy. Russia and the world / nadred. T. Shanina. M .: Logos, 1999. P. 505-513.

10. Polanyi K. Two meanings of the term "economic" // Informal economy. Russia and the World Ed. T. Shanina. M .: Logos, 1999. S. 498- 504.

11. Polanyi K. The Great Transformation: Political and Economic Origins of Our Time / Translated from English by AA Vasiliev, SE Fedorov and AP Shurbelyov. Under the general editorship of SE Fedorov. - St. Petersburg: Aleteya - 320 s .. 2002

12. Polanyi K. Semantics of the use of money // Historical and economic almanac. Moscow: Academic Project, 2004. pp. 415-448.

13. Polanyi K. Aristotle opens the economy // Origins: the economy in the context of history and culture. Moscow: State University Higher School of Economics, 2004. pp. 9-51.

14. Polanyi-Levitt K. Development and regionalism: the ideas of Karl Polanyi and the modern world-system // Predictions. 2005. № 2.

15. Radaev, V. V. The concept of capital, forms of capital and their conversion // Social sciences and modernity. 2003. № 2.

16. Radaev VV Commercial Ports in Early Societies // Historical and Economic Studies. 2004. № 3.

Radaev V. V. Economics as an institutionalized process // Western economic sociology: reader of modern classics / comp. and scientific. Ed. V.V. Radaev; ner. M.S. Dobryakova and others. Moscow: ROSSPEN, 2004. P. 82-104. Rozinskaya NA Methodological problems of economic anthropology / / Essays on economic anthropology. M .: Science, 1999.

Sanchez-Andres A. Transitional economy of Russia in the context of the institutional theory of Karl Polanyi // The economic bulletin of Rostov State University. 2005. T. 3. No. 1.

20. Semenov, Yu. I. Theoretical problems of economic anthropology / / Ethnological research abroad. M, 1973.

21. Kuchkarov Z.A., Kuziva T.D., Derbentsev D.D., Kuznetsova E.B. The use of conceptual methods on the example of the analysis of the compliance of the principles established by the legislation of the Russian Federation with the principles of the theoretical model of a market economy // Innovation and investment. 2017. No5. from. 63-67

22. Moshchenko N.S. Institutional economics as a science of market confidence. // Innovation and investment. 2014. No. 11. p. 70-74

23. Levin Yu.A., Pavlov A.O. Patterns and basic methodological principles of the development of the national innovation system // Law and Management. XXI Century. 2014. No. 4 (33). S. 6570.

17.

19

n m

Т