CC BY
145
Экономический вестник Ростовского государственного университета А 2004 Том 2 № 1
РЫНОЧНАЯ ЭКОНОМИКА И ТИПЫ ПОТРЕБЛЕНИЯ
С.В. ЦИРЕЛЬ
доктор технических наук, главный научный сотрудник, Государственный научноисследовательский институт горной геомеханики и маркшейдерского дела, Санкт-Петербург
© Цирель С.В., 2004
В ИСТОРИЧЕСКОМ споре между В. Зомбартом и М. Вебером [5, 9] о зарождении капиталистического духа и современного капитализма, несмотря на многочисленные попытки оспорить посылки и выводы «Протестантской этики», в целом победил М. Вебер. Большая часть историков и социологов признала, что основным фактором перехода к Новому времени была протестантская этика, возведшая экономический успех в религиозное призвание, т.е. стремление к производству благ, а не к их потреблению. В данной статье мы попытаемся показать, что не только рационализация производства и товарообмена, но и рационализация спроса (потребления) играет существенную роль в становлении рыночной экономики. Более того, именно переход к современному типу потребления закрывает путь к возвращению к традиционному тотальному обществу и его тоталитарным имитациям.
ИЗМЕНЕНИЯ ТИПОВ КАК ФАКТОР СОЦИАЛЬНОЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ
Одним из главных возражений против применения веберианского подхода к современным транзитным процессам является кричащее различие между бережливостью веберианского носителя духа капитализма (персонифицированного Бенджамином Франклином) и консьюмеризмом современного западного мира. Тем не менее хотя контраст между объемами потребления пуританских предпринимателей и современных «выбрасывателей» не вызывает сомнений, все же существуют важные черты, которые объединяют их стили потребления между собой и отделяют как от расточительства вельмож средневековья, так и от бережливости крестьян и горожан докапиталистических времен.
08233321
Экономический вестник Ростовского государственного университета ф 2004 Том 2 № 1
Первым шагом к установлению сходства будет попытка составить классификацию традиционных типов потребления.
1. Аскетическое потребление монахов и отшельников.
2. Минимизированное потребление (не аскетическое по сути, но приближающееся к аскетическому по объему) низших сословий.
3. Накопительское потребление (максимизирующее объем потребления и накопления практически тех же предметов) более зажиточной части низших сословий.
4. Престижное потребление элиты, в значительной мере ориентированное на использование уникальных вещей (в меньшей степени — на максимальное потребление типовых благ).
Попытаемся соотнести перечисленные типы потребления с типами производства и товарообмена. Оставляя в стороне потребление аскетов, чьи запросы вряд ли могут стимулировать развитие производства, все остальные запросы можно разделить на две группы — стандартные и эксклюзивные блага.
1. Значительная часть стандартных потребностей низших сословий могла обеспечиваться (и обеспечивалась) натуральным хозяйством и не требовала никаких форм товарообмена.
2. Другая, тоже не малая, часть могла обеспечиваться (и обеспечивалась) товарообменом между лично знакомыми между собой производителями.
3. Третья, меньшая по величине, но весьма значимая для выживания и ведения хозяйства, требовала товарообмена между дальними производителями.
4. Уникальные вещи, потребляемые элитой, непременно требовали либо наличия специализированных групп производителей внутри
данного общества, либо товарообмена с другими обществами.
Оценим возможности их производства при различных формах товарообмена по классификации К. Поланьи — реципрокном, редистрибутивном и рыночном [21, 31]. Хотя, согласно Поланьи, первый тип — реципрокный товарообмен — не может образовывать экономический тип, по крайней мере один пример такого сообщества можно привести — хозяйство Северной Индии, где в деревнях менее половины населения занималось сельскохозяйственным трудом, а товарообмен с входящими в состав деревенской общины ремесленниками регулировался разделением труда между кастами [4]. В рамках проведенной выше классификации на такую возможность указывает пункт 2. Для обеспечения товарообмена между дальними производителями (пункты 3 и 4) необходимы более зрелые типы товарообмена — редистрибутивный и рыночный.
Для сравнения эффективности (и частоты распространения) тех или иных способов товарообмена в традиционных обществах обратимся к историческому опыту. Хотя исторические данные не дают однозначного ответа на поставленный вопрос, все же они скорее отдают предпочтение нерыночным формам товарообмена. Китай по меньшей мере до середины XVII в. (по другим оценкам, до XVIII или даже XIX в.) опережал Западную Европу по ВВП на душу населения [10, 16, 26, 27]. Античный и рабовладельческий способы производства, в которых свободный товарообмен играл важную роль, позволили Древним Греции и Риму в V в. до н. э. — I в. н. э. сделать существенный рывок как в технологиях, так и в организации хозяйства [13], но, по оценкам А.В. Мельянцева [16], Римская империя так и не смогла превзойти ханьский Китай по валовому продукту на душу населения (соответственно 300—400 и 340—440 долл. в относительных ценах 1980 г.). Однако все эти
оценки весьма приблизительны, более существенным фактом представляется количественное преобладание нерыночных форм товарообмена. Например, как указывает А.В. Коротаев [14], в XV—XVI вв. при примерно одинаковом уровне технологического развития субтропического пояса Евразии рыночная экономика преобладала только в Северной Италии (и в Нидерландах — в умеренном поясе), в большинстве остальных стран доминировала государственная редистрибутивная экономика, а в сельском секторе Северной Индии — даже общинно-реципрокные формы товарообмена.
Причины преобладания и высокой эффективности нерыночных форм товарообмена, на наш взгляд, в значительной степени связаны с общностью, казалось бы, столь различных типов потребления. Производство типовых предметов, не меняющихся из года в год и из десятилетия в десятилетие, легче всего поддается учету и планированию и может быть вполне эффективно осуществлено не только конкурирующими производителями, но и централизованной экономической системой. С другой стороны, производство уникальных предметов, наоборот, хуже всего поддается учету и планированию, требует весьма неравномерных затрат с малопредсказуемой отдачей и также может не менее (а, по-видимому, даже более) эффективно осуществляться производителями, не связанными жесткими требованиями рентабельности.
Эффективность нерыночных экономик оказывалась еще выше, когда власть не выясняла потребности подданных, а навязывала подданным свои представления о том, что им нужно, а подданные, кто с энтузиазмом, кто с покорностью, их принимали. Подобная модель чаще всего реализовывалась во времена становления империй (например, начальные фазы китайских династических циклов и формирование Османской империи)
или больших войн, когда предпочтение пушек маслу находило отклик в сердцах людей. Как известно, прототипом советской плановой экономики служила милитаризованная экономика Германии во время первой мировой войны. По-видимому, тип потребления, навязанный властью, заслуживает выделения в отдельный пункт в проведенной в начале статьи классификации.
Область превосходства конкурирующих производителей и рыночного товарообмена лежит между этими двумя полюсами, но, разумеется, не распространяется на все возможные типы потребления, которые можно там разместить. Отметим те черты потребления, которые, на наш взгляд, в наибольшей степени способствуют превосходству рыночного товарообмена.
1. Индивидуальный и рациональный (точнее, целерациональный — учитывающий соотношение «цена/ качество») выбор наиболее предпочтительных товаров.
2. Готовность к приобретению новых товаров, к замене старых вещей на более совершенные.
3. Существование моды, сменяющейся несколько раз в течение жизни одного поколения, и следование моде.
Вполне очевидно, что данный перечень несколько противоречив — следование моде ограничивает и деформирует индивидуальный выбор. Вкусы современных потребителей варьируют в диапазоне от слепого следования моде (точнее, своих представлений о том, что модно) до полной индивидуальности выбора из представленных на рынке товаров и услуг.
Тем не менее у всех пунктов есть общие черты — они подразумевают выбор из нескольких видов одного и того же товара, а поставки нескольких видов одного товара, сопоставимых по своим потребительским свойствам, лучше всего обеспечивают именно рыноч-
Экономический вестник Ростовского государственного университета ф 2004 Том 2 № 1
Экономический вестник Ростовского государственного университета ф 2004 Том 2 № 1
ные формы товарообмена. Непредсказуемые, стохастически меняющиеся вкусы потребителей препятствуют долгосрочному планированию производства и распределения товаров, но не снижают эффективности адаптивного механизма рыночной конкуренции. Напротив, именно при сочетании индивидуальности выбора и моды в наибольшей степени проявляются преимущества рыночной экономики. В самом деле, если бы все люди слепо следовали моде, то самая мощная корпорация (в том числе государственная) с наибольшими возможностями рекламирования своих товаров и формирования моды легко вытеснила бы конкурентов. Наоборот, если бы выбор каждого человека был строго индивидуален, то существовала бы принципиальная возможность оценить распределение людей по типам предпочтений и планировать выпуск товаров в соответствии с этим распределением.
Можно провести аналогию (разумеется, неполную) потребительских предпочтений с политическими и рыночной экономики с многопартийной демократией. При традиционном правлении простым людям не подобает иметь собственных политических предпочтений, их подобает иметь и (с определенным риском для жизни) высказывать малому числу представителей высшей знати. При более современном правлении если народ сильно подвержен пропаганде, то самая сильная партия получает монопольную власть и демократия разрушается. Если, наоборот, народ не поддается пропаганде, то, по-видимому, демократическое устройство возможно, но оно будет совсем иным и вряд ли устойчивым. В целом рыночная экономика гораздо неприхотливее многопартийной демократии — если для многопартийной демократии современный тип формирования политических предпочтений в совокупности с рыночной экономикой является условием существова-
ния, то для самой рыночной экономики современный тип потребления является условием ее эффективности.
Согласно меткой характеристике
Э. Геллнера [6], современный тип потребления является не массовым и не индивидуальным, а модульным («все приобретают в одном и том же глобальном супермаркете: индивидуален лишь выбор из стандартного ряда возможностей»). И с этой точки зрения, стили потребления Л.Б. Альберти и Б. Франклина1, несмотря на их принципиальные различия, имеют общие черты — и тот и другой являются предшественниками современного типа потребления.
Также вполне очевидно, что элементы новых типов потребления существовали задолго до эпохи Возрождения. Наибольшее количество примеров дает античная история, их можно отыскать и в средневековых городах (где новым типам потребления препятствовала цеховая организация производства), и даже в южносунском Китае [4, 17]. Однако во всех этих случаях можно говорить не о переходе значительной части населения к новому типу потребления, а лишь о появлении его элементов, причем они неизбежно наталкивались на множество препятствий:
— первым и главным препятствием было отсутствие рационально организованного производства, способного удовлетворить новые потребности, основным источником средств для их удовлетворения выступали не организационные и технические новшества, а усиление эксплуатации, ведущее к разрушению благополучия;
— вторым, не менее важным, препятствием была традиция, мешающая
1 Интересное обсуждения спора между В. Зомбартом и М. Вебером о сходстве и различиях этических установок и типов потребления Л.Б. Альберти и Б. Франклина можно найти в книге М. Оссовской
[20]. - 48 -
рационализации как производства, так и потребления, — обедневшие потребители нового типа возвращались к использованию традиционных товаров (с психологической точки зрения сюда можно отнести и постепенное включение новых товаров в стандартный набор), а разбогатевшие — стремились перейти к элитарному потреблению уникальных вещей;
— также следует особо выделить демографические кризисы, следовавшие за периодами благополучия, так как рост населения обгонял рост благосостояния и развитие товарно-денежных отношений оказывалось механизмом разорения основной массы свободного населения (в этом смысле особо показателен пример позднехань-ского Китая [15, 18]); П. Сорокин [24] на большом количестве примеров показывает, как сочетание голода и имущественной дифференциации вело к этатизации экономики.
Далее мы попытаемся, насколько позволяют рамки журнальной статьи, рассмотреть важнейшие примеры влияния нового типа потребления на развитие рыночной экономики.
РОЛЬ НОВОГО ТИПА ПОТРЕБЛЕНИЯ В ФОРМИРОВАНИИ КАПИТАЛИЗМА
Нашим первым базовым примером будет рождение европейского Нового времени. Оставаясь сторонником теории М. Вебера о возникновении капиталистического духа, в то же время подчеркнем важную роль спроса на новые товары и для подтверждения своих слов приведем цитату из проповеди Мартина Лютера, произнесенной им в 1552 г.: «Сколько ни читай всемирных хроник, не найдешь ни в одной из ее частей, начиная от Рождества Христова, ничего подобного тому, что произошло
на протяжении этих последних ста лет. Таких сооружений и посевов не было еще в мире, также как и столь разнообразной (на любой вкус) пищи, изысканных яств и напитков. Своего предела достигла также изысканность и роскошь в одежде...» [11, с. 69].
Конечно, слова Мартина Лютера относились не к его аскетической пастве, а скорее к распущенным наследникам эпохи Возрождения, но вряд ли без них протестантские бюргеры сумели бы обеспечить сбыт произведенных и привезенных из восточных стран товаров. Экономические успехи пресвитериан Шотландии и лютеран других реформистских стран, вовсе не затронутых Ренессансом, существенно меньше, чем более южных. Впрочем, как представляется, новые реформистские идеи самих Лютера и Кальвина не могли быть выработаны и получить широкое распространение без свободного духа эпохи Возрождения.
Возможно, разделение потребителей и производителей нового типа было одним из факторов, придающих устойчивость формирующемуся строю. В дальнейшем, когда успех капиталистического предпринимательства стал неоспорим, оно потеряло свое значение, и потребление самих производителей (сперва — только хозяев и «белых воротничков», а с середины ХХ в. — всех наемных работников) обеспечивало расширение рынков сбыта.
Разумеется, подобная трактовка европейской модернизации, как и любая другая, очевидно, неполна, является не более чем правдоподобным рассуждением, да и не может претендовать на большее, ибо успешная не стимулированная извне модернизация — это единичное явление, и, строго говоря, изучать его причины и механизмы сугубо научными методами невозможно. Мы даже не знаем, случайность это или необходимость, что неизбежность модернизации базируется в большей степени на
Экономический вестник Ростовского государственного университета ф 2004 Том 2 № 1
Экономический вестник Ростовского государственного университета ф 2004 Том 2 № 1
аналогиях с другими великими трансформациями (неолитической революцией, политогенезом, осевым временем) или на неуклонном росте численности народонаселения Земли и техническом прогрессе, чем на ней самой2. Тем более мы не можем точно установить, что лежало в ее основе — случайность «не-образования» империи в Европе, география Европы, препятствующая образованию империй, климат, протестантская этика, обычаи индоевропейских племен, опыт античности, особенности германской марки, линейное время христианства, стечение различных обстоятельств3 и т.д. Научное исследование требует хоть каких-то родственных явлений, чтобы можно было проверить высказанные предположения, но бесспорных близкородственных явлений в истории нет, и выдвижение одного из родственников на роль самого ближнего само производится на основании той теории, которую предстоит проверять.
Одним из косвенных подтверждений выдвинутого предположения является переход стран Японии и других стран Юго-Восточной Азии к рыночной экономике в ХХ в., который отчасти повторил опыт разделения производителей и потребителей, — при экспортной модели экономики большая часть потребителей современного типа, на которых ориентировано производство, располагается за пределами страны. Слабость современных форм потребления внутри страны в сочетании с исторической тради-
2 Интересное обсуждение этого вопроса см. в книге В.М. Ракова с характерным названием «Европейское чудо» [22].
3 В первую очередь, резкое сокращение населения Европы перед началом Нового времени из-за пандемии чумы и снижение демографического давления, а также широкое распространение безбрачия и поздний возраст вступления в брак [29, 34], ограничившие рост населения и предотвратившие этатизацию экономики по механизму, описанному П.А. Сорокиным [24].
цией нерыночной экономики деформирует рыночную экономику и препятствует ее закреплению. Основным фактором, сдерживающим демодернизацион-ные процессы, в новых индустриальных странах Юго-Восточной Азии является, в первую очередь, стремление догнать западные страны, а в некоторых случаях — и прямое американское вмешательство. Однако, как правило, новое предложение в течение коротких сроков видоизменяет тип потребления — например, при весьма скромных размерах внутреннего потребления в Японии в 60— 70-е гг. сам его характер уже значительно отличался от традиционного, прежде всего, готовностью к приобретению новых товаров, к замене старых вещей на более совершенные (пункт 2).
В целом, догоняющие модернизации, очевидно, вызваны не внутренними причинами, а успехами западных стран, и прежде всего успехами не в становлении демократии, а в производстве оружия и товаров, причем выбор главной цели модернизации — оружие или товары — в значительной степени определяет тип потребления и характер экономики. Наглядными примерами могут служить сопоставления успехов в военном деле и выпуске товаров народного потребления двух Вьетнамов и двух Корей, еще более наглядным примером является российский опыт ХХ в.
НОВЫЙ ТИП И ПЛАНОВАЯ ЭКОНОМИКА
Политические трансформации последнего времени показали хрупкость не сложившейся российской демократии, и вопрос — сохранится ли рыночная экономика в России — так или иначе ставится на повестку дня. Хотя официальные лица уверяют нас в неизменности курса реформ, у многих экономистов возникают сомнения, не произойдет ли деприватизация [19]. Другие идут еще
08233321
дальше и, основываясь на длительной традиции нерыночной экономики и преобладания экономических институтов восточного типа, высказывают уверенность в невозможности рыночной экономики в России и, наоборот, в эффективности нерыночной организации экономики (см., например, работы О.Э. Бессоновой [1] и С.Г. Кирдиной [12, 30]).
По-видимому, наиболее веским основанием для последнего утверждения служат не примеры доиндустриальных империй прошлого, а опыт ХХ в. Несмотря на все утверждения о преимуществе конкурентной экономики и свободного труда, редистрибутивная экономика и даже рабство и крепостное право, казалось бы, окончательно похороненные как аморальные и неэффективные в середине XIX в., через 60—70 лет вернулись вновь и в милитаристских странах — сталинской России и фашистской Германии — показали неплохие результаты. Темпы экономического развития СССР в 20—50-е гг. ХХ в. были выше, чем во всех капиталистических странах, и ведущие интеллектуалы Запада без тени сомнения предсказывали грядущее торжество социализма на всей Земле. В рамках высказанных выше предположений сущность этих успехов заключалась в удовлетворении потребностей иного типа, чем в странах рыночной экономики, — полусовремен-ного-полумилитаристского типа в Германии и полутрадиционного-полумили-таристского типа в СССР.
Однако изменение типа потребления привело к снижению темпов роста советской экономики, с начала 60-х гг. СССР по темпам экономического роста стал отставать сперва от Японии и ФРГ, а потом и от всех ведущих стран Запада. Главным источником этих перемен был переход от сельского образа жизни к городскому, от традиционных вкусов к новым, от желания иметь всем известный минимум благ к стремлению пользоваться самым новым и самым
модным4. А моду предсказать невозможно. Особо подчеркнем, что главным препятствием для планирования являлся не возросший ассортимент товаров (хотя и он значительно осложнял процесс планирования, прежде всего учет потребительских предпочтений), а непостоянство вкусов потребителей, их желание следовать за модой5. На первый взгляд, перемены в потребительских предпочтениях не относятся к первостепенным факторам, но и этих перемен оказалось достаточно для сокрушительного поражения централизованной плановой экономики в соревновании с рыночной. При этом советская экономика по-прежнему оставалась достаточно успешной в удовлетворении традиционных потребностей (обеспечении минимальных, не зависящих от моды потребностей всего населения и престижного потребления узкого круга элиты) и особенно в военной сфере.
Поэтому комсомольские активисты не зря рвали узкие брюки и цветные
4 Принципиальные изменения типа потребления в СССР произошли в чрезвычайно сжатые сроки. Если первые социологические опросы в начале 60-х гг. [7] ясно указывают на преобладание традиционного и навязанного властью типов потребления (даже со скидкой на подцензур-ность ответов), то уже к середине 70-х гг. обсуждение (осуждение) «вещизма» и потребительства и жалобы на их массовое распространение становятся одной из главных тем советской прессы.
5 Разумеется, нет оснований считать непостоянство вкусов и следование моде важными проявлениями свободы и индивидуального развития, скорее уместна аналогия с переходом от недобровольного и постоянного рабства к добровольному и временному. Вполне возможен и противоположный взгляд на предмет: потребительство является свидетельством бездуховности, отвлекает человека от подлинных ценностей и ведет к моральной деградации - характерный для советской прессы (см. предыдущую сноску); тем не менее именно переход к новому типу потребления сыграл важнейшую роль в разрушении тоталитарной системы.
Экономический вестник Ростовского государственного университета ф 2004 Том 2 № 1
Экономический вестник Ростовского государственного университета ф 2004 Том 2 № 1
рубашки «стиляг» — они действительно спасали плановую экономику. Но сотни, даже тысячи порванных рубашек не могли остановить ход истории. Когда к началу 80-х гг. уже большая часть населения России жила в городах и переходила к современному типу потребления, поражение плановой экономики в соревновании с рыночной стало неизбежным. Чем большая часть населения страны жила в городах, чем больше людей получали среднее специальное и высшее образование, тем шире становился круг тех, чьи потребности нельзя планировать. Удовлетворение незапланированных потребностей все в большей мере шло в обход узаконенных плановых механизмов и все больше разрушало плановое хозяйство.
Неуспехи планового хозяйства подрывали веру в главную догму коммунистов о неминуемой победе социализма в экономическом соревновании. Особая чувствительность советской идеологии к экономическим неуспехам связана с ее коренным отличием от всех традиционных идеологий, даже конфуцианства, которые не помещают экономический успех в центр теории. Даже сугубо мирская либеральная идеология, выработанная в эпоху Просвещения, в первую очередь говорит о свободе, равенстве возможностей и праве на стремление к счастью, хотя и для нее экономические неудачи 30-х гг. в сочетании с истинными и мнимыми успехами СССР и Германии были тяжелым потрясением. Советская идеология в своем классическом сталинском варианте, принятом в СССР, обещает в отмеренные сроки исключительно посюстороннее и конкретное чудо, прежде всего военное и экономическое превосходство над остальным миром, поэтому осуждения потребительства и «вещизма» вступали в противоречие с главной догмой и вряд ли могли оказать существенное влияние даже на искренних приверженцев официальной идеологии.
Оба процесса, экономический и идеологический, взаимно стимулировали друг друга и ускоряли развал советской экономики и коммунистической идеологии. К середине 70-х гг. неверие в социалистические догмы охватило большую часть интеллигенции, а погоня за импортными товарами, их доставание полулегальными и совсем нелегальными путями превратилось в образ жизни большинства горожан. Теневая экономика и различные теневые идеологии (у элиты — в основном либеральная) разъедали ржавеющий остов планового хозяйства и усиливали диспропорции. Темпы экономического роста все более замедлялись, стагнация и застой приходили на смену былым успехам. И даже тот факт, что Советский Союз не дожил до экономического краха и скончался не от своих болезней, а от неумелого лечения, в более широкой перспективе ничего не меняет.
Разумеется, переход к рыночной экономике, базирующийся лишь на преобладании современного типа потребления, без какого-либо рыночного опыта у всего населения (кроме полукрими-нальной теневой экономики и участия элиты в административных торгах) и при очень низкой трудовой этике («жить по-западному, работать по-советски») не мог быть успешен. Более того, у многих слоев населения произошла традиционализация стиля потребления. С одной стороны, стиль потребления многих «новых русских» деградировал до традиционного престижного потребления, причем предметами престижного потребления в основном стали не произведения искусства, а импортные массовые изделия высшей ценовой группы. С другой стороны, стиль потребления «новых бедных» деградировал до традиционного минимизированного потребления низших сословий. В целом, в отличие от других, более успешных модернизаций, это привело не к росту, а к падению спроса на отечественные
товары — престижное потребление элиты в основном ориентируется на импортные товары, а потребление неимущих в значительной степени удовлетворяется за счет натурального хозяйства.
Тем не менее у основной массы населения современный стиль потребления все же сохранился (на это достаточно наглядно указывает рост обеспеченности населения бытовой техникой6 и разнообразия одежды даже у относительно малообеспеченных слоев населения) и является препятствием к реставрации нерыночной экономики. В последние годы область распространения традиционных и архаических стилей потребления несколько сузилась, а процесс перехода к современному типу потребления затронул даже часть сельских жителей7. Более того, опыт значительной части населения крупных годов, прежде всего Москвы (так называемый «средний класс» и близкие к нему группы), показывает, что в наиболее благополучных условиях ориентация на западный стиль потребления может достаточно быстро порождать и ориентацию на современный стиль трудовой деятельности как на главное средство его обеспечения8. Из массовой коррумпированности, политической пассивности, отсутствия гражданского общества и сопротивления авторитарным тенденци-
6 Например, несмотря на общее снижение уровня жизни, количество собственных легковых автомобилей с 1990 по 2000 г. выросло в 2,5 раза [23] против двукратного увеличения в СССР с 1980 по 1990 г. [25].
7 Интересное описание сочетания натурального хозяйства с элементами современного типа потребления у сельских жителей Рязанской области можно найти в заметке Ю. Евстифеева [8].
8 В качестве характерного примера можно
указать на статью Г.В. Бовта [2], в которой декларируется необходимость упорного труда как основного средства достижения современного (западного) уровня потребления и одновременно полное неприятие всех людей с иными жизненными установками.
ям складывающегося «среднего класса» можно вывести плохие перспективы развития рыночной экономики, но не перспективы ее разрушения.
Точнее, вопрос о возвращении к нерыночной экономике распадается на два: политический вопрос — есть ли силы, способные это осуществить, и экономический вопрос — может ли нерыночная экономика быть успешной. Ответ на второй вопрос, если под успешностью подразумевать удовлетворение спроса, на наш взгляд, вполне ясен. Даже если не принимать во внимание неблагоприятных внешнеполитических и внешнеэкономических последствий деприватизации, нерыночная экономика не сможет удовлетворить потребности большей части населения. Безусловно, и сегодня в России есть немалая часть населения (в первую очередь, сельские жители и люди старшего возраста), до сих пор сохраняющая традиционный стиль потребления, и для них действительно плановая экономика не только привычнее и роднее, но и объективно ничем не хуже рыночной. Однако при любом политическом устройстве общества вкусы более молодых и более активных горожан неизбежно будут доминировать над вкусами пенсионеров и сельских жителей, а естественный процесс смены поколений с каждым годом сокращает ряды потребителей-традицио-налистов. Для успешности нерыночной экономики необходимо изменение стиля потребления горожан, а это требует не сиюминутных перемен политических настроений, а принципиальных изменений мировосприятия и жизненных целей.
Сложнее обстоит дело с политической составляющей вопроса. Нелегитим-ность благосостояния экономической элиты, огромное имущественное рассло-ение9, неустойчивость экономического
9 Как показывают данные Всемирного экономического форума [32] и Мирового банка [33], корреляция экономического роста с коэффициентом Джини в настоя-
Экономический вестник Ростовского государственного университета ф 2004 Том 2 № 1
Экономический вестник Ростовского государственного университета ф 2004 Том 2 № 1
положения вызывают настроения «отнять и поделить» не только у самих бедных слоев населения. Тем не менее та же политическая пассивность, страх перемен и терпимость к авторитарным тенденциям, мешающие развитию рыночной экономики, в сочетании активностью элиты в отстаивании своих экономического интересов вряд ли позволят эти настроениям реализоваться в какие-либо действия, кроме одобрения точечных расправ с неугодными олигархами или повышения налогов на добычу полезных ископаемых. По-видимому, наиболее прагматическая и наиболее вероятная экономическая политика ближайших лет будет состоять в балансировании между экономической необходимостью сохранения и развития рыночной организации экономики и политической необходимостью идти навстречу преобладающим нерыночным настроениям.
ВЛИЯНИЕ «ИСКУШЕННОСТИ ПОКУПАТЕЛЕЙ» НА ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ
Для более широкой проверки высказанного предположения рассмотрим статистические данные Всемирного экономического форума (WEF) последнего времени [28, 32]. В число показателей конкурентоспособности эксперты WEF включают вопрос, близкий к приведенному выше описанию современного типа потребления10. Вполне очевидна взаи-
щее время отрицательная и примерно одинаковая (коэффициент корреляции R ~ -0,35^0,4), как по всей базе данных Мирового банка, так и по группе стран, близких к России по ВВП на душу населения. Вполне очевидно, что при увеличении коэффициента Джини почти в 2 раза, даже когда ВВП на душу населения сравняется с советским показателем, у большей части населения России реальные доходы будут ниже, чем в середине 80-х гг.
10 Точные формулировки пункта «Buyer Sophistication» в различных изданиях имеют вид «Buyers in your country are: 1 = unsophisticated and choose based on the lo-
мосвязь между экономическим ростом и искушенностью покупателей (степенью перехода к современному типу потребления). Приведенные на рис. 1 данные говорят о высокой степени корреляции между ВВП на душу населения и искушенностью покупателей. Менее очевидно направление причинно-следственной связи: только ли большой выбор товаров повышает «квалификацию» покупателей или имеет место и обратное явление — искушенность покупателей ведет к расширению предложения и экономическому росту.
Проведенный статистический анализ показал, что значимая корреляция между экономическим ростом и стремлением потребителей покупать новые товары явно прослеживается, вычисленные значения коэффициентов корреляции для периода 1992—2002 гг. колеблются в диапазоне 0,28—0,53. Судя по тому, что корреляция увеличивается к концу анализируемых периодов вычисления роста ВВП, имеют место оба явления — большой выбор товаров повышает «квалификацию» покупателей и, наоборот, изменения вкусов потребителей стимулируют экономический рост. Хотя влияние расширения и «повышения качества» спроса безусловно значимо, данный фактор не входит в число наиболее важных. На рост ВВП большее влияние оказывают факторы, связанные с расширением и организацией предложения, — в первую очередь, объем инвестиций, доля накопления в ВВП, развитие современных средств ИКТ и качество рыночных институтов (уровень коррупции, интенсивность соревнования на внутреннем рынке, доступность кредитов и т.д.).
В качестве примера рассмотрим данные об искушенности покупателей в
west price,..., 7 = knowledgeable and demanding and buy innovative products» или «Buy-ers in your country are: 1 = slow to adopt new products and processes,., 7 = actively seeking the latest products, technologies, and processes».
а
а
а
0
I—
ф
т
, ц . се
X
1 ф ш и (О I >< □ (О I
со
оо
Искушенность покупателей, уел. ед.
Рис. 1. Влияние «искушенности покупателей» на экономический рост
Коэффициенты корреляции и значимости корреляции между искушенностью покупателей и ростом ВВП на душу населения
Страны
Бедные Средние Богатые
Исходное распределение стран 0,49 (Р * 0,05) 0,38 (Р * 0,02) -0,13 (незна- чимо)
Скорректированное распределение стран 0,49 (Р * 0,05) 0,34 (Р * 0,01) 0,52 (Р * 0,02)
2000—2001 гг. и средний годовой рост ВВП на душу населения в 1995—2001 гг. [28]. Представленные на рис. 2 а и в таблице зависимости показывают значимую положительную корреляцию в странах малого и среднего достатка и отсутствие корреляции в богатых странах, где предпринимаются огромные усилия по стимуляции спроса. Визуальный анализ показал, что неожиданный результат для стран с ВВП на душу населения более 16 тыс. долл. на человека в первую очередь связан с более быстрым экономическим ростом стран, недавно перешедших в высшую категорию и еще не достигших американских
или европейских стандартов потребления (в этих странах еще не полностью произошел переход от экспортной модели развития к ориентации на внутренний рынок).
Для проверки данного предположения страны, вошедшие в «высшую» категорию в течение последних 10—15 лет (Тайвань, Сингапур, Гонконг, Корея, Израиль, Испания, Португалия, Ирландия, Греция и Словения), были искусственно переведены в категорию стран среднего достатка (рис. 2 б). Результат получился гораздо более логичный — все линии регрессии примерно параллельны друг другу, меньшая корреляция в средней группе легко объясняется ее разнородностью, более низкое положение линии регрессии для богатых стран также легко объяснить необходимостью больших усилий по стимуляции спроса.
В последнее время важное значение приобрел еще один аспект влияния современного типа потребления на экономический рост. В состав современных товаров и услуг вошли новые типы товаров и услуг, предназначенные не только для бытового использования, но также для бизнеса, обучения, научной работы (в том числе в гуманитарных областях) и других интеллектуальных
Экономический вестник Ростовского государственного университета ф 2004 Том 2 № 1
Экономический вестник Ростовского государственного университета ф 2004 Том 2 № 1
*
X
I
Ф
ф , ф [= I
>* О
3 о * I
(С ^ I
ей
Ой Ой I- СЬ °-И * 8 * о ^
С1
о
Искушенность покупателей, усл. ед.
б
Рис. 2. Корреляция роста ВВП и искушенности покупателей: исходное распределение стран; б — скорректированное распределение стран; о — бедные страны (< 4 тыс. долл./чел.);
♦ — средние страны (< 4—16 тыс. долл./чел.);
■ — богатые страны (< 16 тыс. долл./чел.)
занятий, — речь идет о персональных компьютерах, программном обеспечении, доступе к Интернету, сотовых телефонах и т.д. Важную роль искушенности покупателей в применении современных ИКТ показывает тесная корреляция между искушенностью покупателей и сводным индексом готовности стран к использованию ИКТ (NRI, [28]); коэффициент корреляции между ними составляет 0,91, несмотря на то, что искушенность покупателей является лишь одним из 60 показателей, используемых для вычисления сводного индекса (рис. 3). То есть потребительство и «вещизм», которые считались в СССР в 70—80-е гг. свидетельством бездуховности, в настоящее время становятся едва ли не необходимым условием для занятий интеллектуальной деятельностью. Разумеется, стремление пользоваться новейшими компьютерными технологиями не обязательно должно сочетаться со стремлением пользоваться самыми мод-
ными товарами и услугами в других областях, но, как правило, в современном мире типы потребления товаров разных групп коррелированы между собой.
Таким образом, в настоящее время переход к современному типу потребления является одним из важнейших факторов, обеспечивающих превосходство рыночной организации экономики над нерыночной и, соответственно, разрушения нерыночных форм экономической организации, а также значимым фактором экономического роста. Однако дает ли это право утверждать, что «консьюмеризм» одержал окончательную всемирно-историческую победу? Сегодня нам представляется, что мы (и тем более жители более богатых стран) никогда не станем довольствоваться скудным набором товаров, отобранных властью. Вполне возможно, что это так, но также вполне возможно, что человечество ждет иное будущее. Не исключено, что потребителям надоест бесконечная
Искушенность покупателей, уел. ед.
Рис. 3. Корреляция между искушенностью покупателей и сводным индексом (NRI)
погоня за новым, что мир бабушкиных вещей когда-нибудь снова покажется более теплым и уютным, чем мир никелированных монстров, сегодня привезенных из магазина. А еще более вероятно, что обстоятельства вынудят людей умерить свои аппетиты. Например, за серьезной экологической катастрофой (неважно, какого сорта — скорее всего такого, о котором никто сейчас не думает) последует тенденция минимизации потребления, всемерного самоограничения как императива выживания. Третий, самый печальный сценарий возврата к нерыночным формам экономической организации связан с военными конфликтами и милитаризацией экономик втянутых в них стран. Однако в настоящий момент нет оснований рассматривать подобные предположения как реальный прогноз обозримого будущего.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бессонова О.Э. Институты раздаточной экономики России: ретроспективный анализ. Новосибирск: ИЭиОПП СО РАН, 1997.
2. Бовт Г.В. Быдло — со скидкой // http:// www.gazeta.ru/2002/12/16/bydlososkidk. shtml.
3. Васильев Л.С. Древний Китай. М.: Вост. лит. Т. 1. 1995; Т. 2. 2000.
4. Васильев Л.С. История Востока. Т. 1. М.: Высшая школа, 1993.
5. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990.
6. Геллнер Э. Разум и культура. М.: Изд-во Моск. шк. полит. исследований, 2003.
7. Грушин Б.А. Четыре жизни России. Эпоха Хрущева. М.: Прогресс-Традиция, 2001.
8. Евстифеев Ю. Денег много не бывает // Рязанские ведомости. 2003. 16 мая. N 93 (1602); http://rv.ryazan.ru/cgi-bin/main?n= 1602&т=12.
9. Зомбарт В. Буржуа. М.: Наука, 1994.
10.История Востока. Т. 3, М., 2000.
11.История Европы. Т. 3. М., 1993.
12.Кирдина С.Г. Институциональные матрицы и развитие России. Новосибирск: ИЭиОПП СО РАН, 2001.
13. Кузищин В.И. Античное классическое рабство как экономическая система. М., 1990.
14. Коротаев А.В. Объективные социологические законы и субъективный фактор// Время мира. Вып. 1. Новосибирск, 2000.
15. Малявин В.В. Гибель древней империи. М., 1983.
16. Мельянцев А.В. Восток и Запад во втором тысячелетии: экономика, история и современность. М., 1996.
17. Нефедов С.А. История Поднебесной. Екатеринбург, 1992.
18. Нефедов С.А. Опыт имитационного моделирования демографического цикла //
Экономический вестник Ростовского государственного университета ф 2004 Том 2 № 1
http://hist1.narod.ru/Science/Cekl/index.
htm.
19. Нуреев Р.М., Рунов А.Б. Россия: неизбежна ли деприватизация? (феномен власти-собственности в исторической перспективе) // Вопросы экономики. 2002. № 6.
20. Оссовская М. Рыцарь и буржуа. М.: Прогресс, 1987.
21. Поланьи К. Великая трансформация. СПб.: Алетейя, 2002.
22. Раков В.М. Европейское чудо. Пермь: Изд-во Пермского ун-та, 1999.
23.Регионы России. Социально-экономические показатели, М.: Госкомстат, 2003.
24. Сорокин П.А. Влияние голода на социальноэкономическую организацию общества // Экономист. 1922. №. 2.
25.СССР в цифрах в 1990 году: Краткий стат. сб. М.: Финансы и статистика, 1991.
26. Bairoch P. Economics and World History. N.Y., 1993.
27. Frank A.G. ReOrient: Global Economy in the Asian Age. Berkeley, 1998.
28.Global Information Technology Report 2002— 2003. New York, Oxford: Oxford University Press, 2003.
29.Hall J.A. Powers and Liberties. The causes and Consequences of the Rise of the West. Oxford, 1985.
30.Kirdina S.G. Institutional Matrices and Institutional Changes // The 5th International Symposium on Evolutionary Economics «Economic Transformation and Evolutionary Theory of J. Schumpeter», Pushchino. М.: Институт экономики РАН, 2003.
31. Polanyi K. The Livelihood of Man. N.Y.: Academic Press Inc., 1977.
32.The Global Competitiveness Report 2001 — 2002. World Economic Forum. New York, Oxford: Oxford University Press, 2002 (и аналогичные издания 1997—2001 гг.).
33.World Development Report 2002. N.Y.: Copublication of the World Bank and Oxford University Press, 2002.
34. Wrigley E.A. Population Growth: England 1620—1820 // New Directions in Economic and Social History. L., 1989.
