CC BY
37
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2022. Т. 9, № 2 (34). С. 38-46. УДК 94(47)
Б01 10.24147/2312-1300.2022.9(2).38-46
Е. И. Митина
«РУССКОЕ ПЛАТЬЕ» НА ИМПЕРАТОРСКОЙ СВАДЬБЕ: ВИЗУАЛИЗАЦИЯ ЭТНИЧНОСТИ В МАТРИМОНИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в.*
Особенности функционирования русского придворного костюма рассматриваются в контексте свадеб членов русской императорской фамилии во второй половине XVIII - первой половине XIX в. Ношение «русского платья» трактуется как элемент визуализации принадлежности к русскому двору, демонстрирующий лояльность Российской империи. На протяжении анализируемого периода прослеживаются изменения в символическом значении «русского платья». В работе были использованы визуальные (портретная живопись) и текстовые источники, позволяющие проследить восприятие «русского платья» современниками.
Ключевые слова: история России; русский придворный костюм; матримониальная политика.
Придворный костюм Российской империи, известный как «русское платье», появился во второй половине XVIII в. [1, с. 2022] и был регламентирован при Николае I. В 1834 г. по указу императора этот костюм стал официальным для ношения во время целого ряда придворных мероприятий1.
Придворное «русское платье» вполне предсказуемо развивалось независимо от народного костюма2. Декоративная составляющая последнего не передаёт элементы костюмов населения какого-либо региона Российской империи: одобренное императорское «русское платье» отличается ложными рукавами, распашной юбкой верхнего платья и определённым головным убором. Интересно, что стилизованные русские костюмы, использовавшиеся для театральных постановок, в качестве «идеального типа» выбирали именно этот придворный вариант: Р. М. Кирсанова отмечает, что уже во второй половине XIX в. «даже одежда простого народа на
сцене стилизовалась под общий "боярский стиль"» [3, с. 276]. Различие народного костюма и «русского платья», которое зачастую осознаётся современниками и подчёркивается в мемуарах, логично встраивается в дихотомию «народное» / «национальное», «русское» / «российское».
Проанализировать особенности функционирования «русского платья» в связи с выстраиванием матримониальной политики можно, рассмотрев, с одной стороны, официальный нарратив, нашедший отражение в том числе и в портретной живописи, а с другой стороны, материалы личного происхождения, зафиксировавшие оценки современников в связи с происходящими событиями.
В Российской империи второй половины XVIII - первой половины XIX в., особенно после Отечественной войны 1812 г., на фоне общественно-политического обращения к национальному дискурсу, вопросы презентации и - более предметно - визуализации
* Исследование осуществлено в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ.
категорий этнического порядка начинают приобретать всё большее значение. Особо востребованным в этот период становится конструирование русскости, проявившее себя в том числе и в растущем интересе к русскому костюму. Политика создания «имперского мифа» через поиск национально-специфического была реализована в это время не только в появлении в екатерининский период «русского платья» как костюма для ряда официальных мероприятий [1, с. 22] и утверждении последнего в качестве придворного наряда при императорском дворе Николая I, но и в появлении моды на элементы народной крестьянской одежды в дворянском костюме (так, А. С. Пушкин отправлялся в первую южную ссылку в «красной русской рубашке» , а позже, в Болдино, «отпустил бороду»5).
Принято думать, что в XVIII столетии, со времён Петра I, одежда высших слоёв империи была исключительно «европейского типа». Существенно, что традиция ношения представителями российской аристократии костюма, отличающегося от народного, зарождается в более ранний период. Так, И. Е. Забелин сообщает о введении царём Фёдором Алексеевичем европейского, в первую очередь польского, платья [4, с. 442]. Он также отмечает ношение «немецкого платья» детьми царя Михаила Фёдоровича и состоящим при них придворным штатом [4, с. 6266]. Таким образом, к моменту, когда изобретённый «русский костюм» появился на екатерининском маскараде, российская придворная аристократия более полутора столе -тий имела дело с установкой одеваться по «европейской» моде.
Речь, впрочем, шла не только об аристократии. Показательно сообщение А. С. Грибоедова, датированное 1826 г. Поэт и дипломат описывает поездку на праздник в деревню неподалёку от Санкт-Петербурга: костюмы крестьян он называет «странными нарядами» и предполагает, что у незнающего человека может сложиться впечатление, что
«у нас господа и крестьяне происходят от
6
двух различных племён» . С другой стороны, осознавалась неоднородность русского населения Российской империи, отсутствие единого образа «русского» [5, с. 456-460]. Стремление сформировать визуальный код
русскости, который могли «считать» все жители Российской империи, становится причиной, по которой за основу «русского платья» был взят «выдуманный», маскарадный костюм, а не действительный костюм великорусского населения одного из регионов Российской империи. При этом фантазий-ность «русского платья» осознавалась современниками: Ж.-Ф. Ансело при описании коронации Николая I, на которую дамам было предписано явиться в «русском платье», прямо указывает, что «национальный наряд» был «кокетливо видоизменён» придворными дамами, и при его описании упоминает «диадемы из шёлка», «блиставшие бриллиантами», «корсаж, украшенный сапфирами и изумрудами», а также шёлковые чулки и туфли . Таким образом, «русское платье» оказывается весьма далёким от народного костюма - настолько, что несоответствие народного и национального костюма очевидно даже иностранцам.
Е. Вишленкова дополнительно подчёркивает символическое значение костюма в екатерининскую эпоху - именно костюм в большинстве изобразительных источников передаёт этническую и сословную принадлежность изображаемого [6, с. 59-60]. «Русское платье» становится костюмом дворянского сословия, противопоставленным народному костюму, но единым для дворян -представителей разных этнических групп: обязательность ношения «русского платья» предполагает ношение его дворянками не русского происхождения, в том числе не являющимися подданными Российской империи8. Ношение при дворе «русского платья» способствовало формированию идентичности знати как представителей Российской империи [1, с. 25].
В контексте свадеб членов императорской фамилии ношение невестой «русского платья» приобретает особое значение: заключение брака является для невесты моментом пересотворения. В русской культуре брак традиционно воспринимался как необратимый переход невесты из одной семьи в другую, прощание девушки со своей семьёй [7, с. 107-109]. Смена статуса с девичьего на женский в традиционной культуре дополнительно подчёркивалась сменой костюма, головного убора [7, с. 720-723]. Однако в слу-
чае членов императорской фамилии брак является не только переходным моментом в жизни женщины, но и важной частью политики страны. В этом случае происходит не только переход в рамках оппозиции «девушка / женщина», но и «превращение» европейской принцессы в русскую великую княжну или же наоборот. Аналогичные ситуации можно найти в европейской истории: смена гардероба будущей Марии-Антуанетты при переходе границы Франции становится символом её становления как невесты наследника французского престола [8, с. 9091]. В случае свадеб русских великих княгинь с представителями европейских фамилий важным становится отсутствие изменения гардероба невесты, а также ношение «русского платья» на свадьбе представительницами стороны жениха.
Первая жена будущего Павла I, великая княгиня Наталья Алексеевна, прожила в России очень малый срок - между бракосочетанием и смертью прошло два с половиной года. После первого появления самой Екатерины II в «русском платье» прошло всего несколько лет, однако за короткий период жиз-
ни Натальи Алексеевны в России было создано несколько портретов великой княгини, на которых она изображена в «русском платье» - с распашным верхним платьем с ложными рукавами и нижним платьем с богатой вертикальной отделкой по центру и длинными присобранными рукавами9: портреты работы Фальконе 1774 г. (см. рис. 1), Вуаля 1773-1776 гг., а также ряд списков с этих портретов (см. рис. 2). Столь активное использование «русского платья» на портретах Натальи Алексеевны представляется нам не случайным: оно подчёркивает принадлежность принцессы к русскому двору.
Картина Е. В. Мошкова «Миропомазание великой княгини Елизаветы Алексеевны» 1795 г. (см. рис. 3) представляется нам особенно значимым источником для анализа восприятия «русского платья» в этот период. Здесь мы видим Екатерину II и сразу двух будущих императриц - Марию Фёдоровну и Елизавету Алексеевну.
Екатерина II на картине одета в типичное «русское платье» конца XVIII в. - мы видим как ложные рукава и распашную верхнюю юбку, так и длинные сборчатые
Рис. 1. П.-Э. Фальконе-мл. Портрет великой княгини Натальи Алексеевны. 1774
Государственная Третьяковская галерея (https://goskatalog.ru/portal/#/collections?id= 5741838)
Рис. 2. М. П. Петров. Портрет великой княгини Натальи Алексеевны (по оригиналу Ж.-Л. Вуаля 1773-1776 гг.) Государственный музей-заповедник «Петергоф» (https://goskatalog.ru/portal/#/collections?id= 9725841)
Рис. 3. Е. В. Мошков Миропомазание великой княгини Елизаветы Алексеевны. 1795
Государственный Русский музей (https://rusmuseumvrm.ru/data/collections/painting/18_19/zh-5786/index.php)
рукава нижнего платья. Платье Марии Фёдоровны, скорее всего, сшито по европейской моде. Дочери Павла Петровича и Марии Фёдоровны изображены на втором плане - платье одной из них также сшито по европейской моде: можно увидеть, что рукава сшиты из той же ткани, что и лиф платья. Елизавета Алексеевна, невеста внука Екатерины II, одета в «русское платье» с распашным верхним платьем и ложными рукавами. В «русское платье» оказываются одеты только действующая императрица и принцесса, которой только предстоит стать членом императорской фамилии. Можно предположить, что ношение «русского платья» - в противовес костюму, сшитому по европейской моде, - в этой ситуации также имеет символическое значение и подчёркивает изменение статуса Елизаветы Алексеевны. «Русское платье» на Елизавете Алексеевне представляется нам знаком «сотворения» будущей великой княгини: оно подчёркивает, что отныне принцесса должна идентифицировать себя как российская дворянка.
В дальнейшем «русское платье» продолжает появляться на невестах наследников престола: так, в мемуарах императрицы
Александры Фёдоровны отмечается, что в день обручения с великим князем Николаем Павловичем она «впервые надела розовый сарафан»10. В 1840 г. в Россию прибывает будущая великая княжна Мария Александровна. Часть её приданого заказывается русским двором после того, как невеста цесаревича приезжает в Россию, - в том числе «сарафаны» и шлейфы к ним [9, с. 159]. Будущая великая княжна Мария Александровна впервые облачается в «русское платье» во время торжественного въезда в Санкт-Петербург [9, с. 157], в статусе невесты наследника престола, - причём великая княжна Ольга Николаевна, описывая это событие в своих мемуарах, упоминает, что в «русские платья» были одеты также императрица и сёстры наследника престола .
Другим примером выстраивания нарра-тива русскости являются два портрета великой княжны Александры Павловны, написанные в 1790 и 1796 или 1799 гг. (см. рис. 4, 5). Александра Павловна предстаёт в образе «русской принцессы», наследницы Российской империи. Важно отметить, что она одета не в «русское платье», а в реальный народный костюм (или близкий к этнографическим
Рис. 4. Неизвестный художник. Портрет великой княжны Александры Павловны в русском костюме. 1796 (?), 1799 (?)
Государственный Русский музей (https://rusmuseum vrm.ru/data/collections /painting/17_19/zh_3973/index.php)
источникам) [2, с. 148-151]. К примеру, аналоги головного убора, кажущегося фантазийным, есть в коллекции Государственного исторического музея [10, с. 56].
Выбор костюма, отличного от «русского платья», для портретов Александры Павловны представляется не случайным: «русское платье» появляется на невестах наследников российского престола; русская великая княжна, напротив, выйдя замуж, перестаёт быть подданной Российской империи. Сохранились портреты Александры Павловны в венгерском платье, созданные после её свадьбы, - несмотря на то, что между свадьбой и смертью Александры Павловны также прошло недолгое время. Эти портреты составляют логичную параллель с портретами великих княжон Натальи Алексеевны, Марии Фёдоровны и Елизаветы Алексеевны и показывают символический переход Александры Павловны, её становление в качестве венгерской принцессы - «русское платье» встаёт в один ряд с национальными костюмами других европейских держав.
В 1809 г. великая княжна Екатерина Павловна обручилась с герцогом Ольден-
Рис. 5. Неизвестный художник. Портрет великой княжны Александры Павловны в русском национальном костюме. 1790-е Государственный музей-заповедник «Гатчина» (http://www.gorod.gatchina.biz/photo /dll045_14.html)
бургским. Согласно сохранившимся материалам, Александр I подарил «русские пла-
12
тья» дамам из свиты герцога - в «русское платье» оказываются одеты не только представители «русской» стороны и невеста. Также важно отметить, что в этом случае русская великая княжна выходит замуж за европейского герцога, причём последний перешёл в российское подданство, тогда как в предыдущих случаях, которые мы рассматривали, ситуация была обратной.
Особенно явно смена символического значения прослеживается в сравнении с образами дам на картине «Миропомазание великой княгини Елизаветы Алексеевны», где в «русское платье» были изображены только невеста великого князя и императрица, другие дамы из членов императорской фамилии одеты в костюмы по европейской моде. Если в случае «Миропомазания... Елизаветы Алексеевны» сотворение нового образа невесты и осуществлённый ею переход был подчёркнут появлением «русского платья», то в случае с обручением Екатерины Павловны подобная символическая установка была экстраполирована на дам из свиты герцога Оль-
денбургского. «Русское платье» в этой свадебной церемонии изменило своё символическое значение: великая княжна сохранила свой этнически ориентированный образ -и «перенесла» его на приближённых супруга через платья на дамах из его свиты, демонстрируя их лояльность российской императорской фамилии.
Аналогичную ситуацию можно зафиксировать и в случае со свадьбой великой княжны Марии Николаевны и герцога Лейх-тенбергского (1839). В приданное Марии Николаевны входили «русские платья» «в числе двенадцати штук», на помолвке Мария Николаевна была облачена в «русское парадное платье»13, а на самой свадебной церемонии дамам полагалось быть в «русском платье» . Значительное количество «русских платьев» в приданом даёт возможность предположить, что предполагалось активное ношение «русского платья» Марией Николаевной и после замужества - а значит, акцент на её принадлежности к императорской фамилии. Однако необходимо отметить, что свадьба Марии Николаевны произошла после регламентации придворного «русского платья» Николаем I и после свадьбы пара проживала в России, а не за границей: Мария
Николаевна была обязана носить «русское платье» на ряд придворных мероприятий.
В 1840 г. сестра Николая I Анна Павловна стала королевой Нидерландов, на церемонию коронации она появилась в платье, визуально близком к «русским платьям» русского двора, регламентированным указом императора. В таких же «русских платьях» на церемонии коронации были её дочери и невестки (см. рис. 6).
Сохранилось множество парадных портретов Анны Павловны в «русском платье» и в диадемах, напоминающих кокошник придворного «русского платья», один из которых написан во время Крымской войны (см. рис. 7).
Ношение «русского платья» королевой другой страны, близкой родственницей российского императора, можно считать жестом, выражающим политическую позицию Анны Павловны и поддержку ею российского императорского двора. Анна Павловна, как и её сестра Екатерина Павловна, сохраняет этнический компонент своего образа на протяжении всей жизни, «переносит» её на двор мужа, а также подчёркивает принадлежность детей и их супругов к русскому двору через «русское платье» на коронации.
Рис. 6. Н. Пинеман. Коронация короля Виллема II в Ньиве Керк в Амстердаме, 28 ноября 1840 г. (фрагмент). 1840-1845 Рейксмюсеум (https://www. rijksmuseum.nl/nl/collectie/SK-A-3852)
Рис. 7. Т. А. Нефф. Портрет Великой княгини Анны Павловны, королевы Нидерландов. 1856 Екатеринбургский музей изобразительных искусств (https://goskatalog.ru /portal/#/collections ?id=14783475)
Таким образом, «русское платье» начинает символизировать не только соотнесённость указанных дам с Россией, но и поддержку Российской империи.
Закреплению «русского платья» в образном каноне империи способствовало ношение этого наряда во время императорских свадеб. При этом если облачение невест наследников престола, европейских принцесс в «русское платье» представляется актом перевоссоздания идентичности, то сохранение и активное использование «русского платья» в гардеробе российских великих княжон после выхода замуж, напротив, подчёркивает неизменность видения своего «я». В последнем случае речь также может идти о проявлении лояльности к императорскому дому Романовых. «Русское платье» становится не только внутриполитическим символом единства династии и двора, но и инструментом внешнеполитического влияния.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Описание дамских нарядов для приезда в торжественные дни к высочайшему Двору : [Высочайше утверждённое, 1834, 27 февр.]
// Полное собрание законов Российской империи : собр. 2-е. - Т. IX : 1834. - Отд-ние 1 : От № 66857379. - СПб. : Тип. II Отд-ния Собств. Е. И. В. Канцелярии, 1835. - С. 181-182. - [Док. 6861].
2 Под «народным» мы подразумеваем комплекс костюма, исторически сложившийся в определённом регионе. Существенно, что костюм русского населения различных регионов Российской империи не был однородным: принято выделять несколько историко-этнографических регионов, в каждом из которых сложился свой вариант костюма русского населения, см.: [2, с. 2-5]. В этом смысле понятие «национальный костюм» следует применять к костюмным комплексам, которые создаются «сверху», отражают определённые этнические стереотипы и работают на разворачивание той или иной политической стратегии.
3 Термин Р. Уортмана, см.: Уортман Р. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии : в 2 т. - М. : ОГИ, 2004. - Т. 1 : От Петра Великого до смерти Николая I. - С. 17-22.
4 Пущин И. И. Записки о Пушкине. Письма. -М. : Правда, 1989. - С. 53.
5 Пушкин А. С. Письма к жене. - Л. : Наука, 1986. - С. 48.
6 Грибоедов А. С. Загородная поездка : соч. -М. : Художественная литература, 1988. - С. 383.
7 Ансело Ф. Шесть месяцев в России : письма к Ксавье Сентину, соч. в 1826 г. в пору коронования Его Императ. Величества / вступ. ст., сост., пер. с фр. и коммент. Н. М. Сперанской. - М. : Новое литературное обозрение, 2001. - С. 151-152.
8 Описание дамских нарядов для приезда в торжественные дни к высочайшему Двору.
9 «Русские платья» второй половины XVIII в. обладали рядом декоративных элементов, не сохранившихся в более поздних вариантах, в том числе длинными рукавами нижнего платья. Подробнее о вариантах «русского платья» см., напр.: Амелёхина С. А. Культурно-историческая эволюция формы и символики церемониальных костюмов при российском императорском дворе XVIII-XIX веков : дис. ... канд. ист. наук. - М., 2003. -235 с.
10 Из альбомов императрицы Александры Фёдоровны // Николай I: Муж. Отец. Император / сост., предисл. Н. И. Азаровой. - М. : Слово, 2000. - С. 143.
11 Сон юности. Воспоминания Великой княжны Ольги Николаевны. 1825-1846 // Николай I: Муж. Отец. Император. С. 274.
12 Из дневника графини Фосс, обер-гофмей-стерины Прусского двора // Русский архив. -1885. - Кн. 1. - № 4. - С. 182-183. Цит. по: [11].
13 Сон юности. С. 222.
14 Там же. С. 222, 250.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бордэриу К. Платье императрицы. Екатерина II и европейский костюм в Российской империи. - М. : Новое литературное обозрение, 2016. - 344 с.
2. Лебедева А. А. Крестьянская одежда населения европейской России. (XIX - начало XX в.). - М. : Советская Россия, 1971. - 365 с.
3. Кирсанова Р. М. Сценический костюм и театральная публика в России XIX века. - М. : Артист. Режиссер. Театр, 1997. - 260 с.
4. Забелин И. Е. Домашний быт русского народа в XVI и XVII ст. - М. : Синод. тип., 1915. - Т. 1, ч. 2 : Домашний быт русских царей в XVI и XVII ст. - 900 с.
5. Лескинен М. В. Великоросс / великорус. Из истории конструирования этничности. Век XIX. - М. : Индрик, 2016. - 677 с.
6. Вишленкова Е. А. Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому». -М. : Новое литературное обозрение, 2011. - 384 с.
7. Гура А. В. Брак и свадьба в славянской народной культуре. - М. : Индрик, 2012. - 935 с.
8. Фрэзер А. Мария-Антуанетта. Жизненный путь / пер. с англ. М. Жуковой. - М. : АСТ, 2008. - 638 с.
9. Жерихина Е. И. Приданое цесаревны Марии Александровны // Россия - Германия. Пространство общения : материалы Х царскосел. науч. конф. - СПб. : ГМЗ «Царское село», 2004. - С. 156-167.
10. Иванова Т. Т. Русские головные уборы XVIII - начала ХХ века из собрания Исторического музея. -М. : ГИМ, 2021. - 456 с.
11. Выскочков Л. В. Будни и праздники императорского двора. - СПб. : Питер, 2012. - 493 с.
Сведения об авторе
Митина Елена Игоревна - стажер-исследователь Международной лаборатории региональной истории России Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (Москва, Россия)
Адрес для корреспонденции: 105066, Россия, Москва, ул. Старая Басманная, 21/4, стр. 1 E-mail: [email protected]
Информация о статье
Дата поступления 5 февраля 2022 г.
Дата принятия в печать 29 апреля 2022 г.
Для цитирования
Митина Е. И. «Русское платье» на императорской свадьбе: визуализация этничности в матримониальной политике во второй половине XVIII - первой половине XIX в. // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2022. Т. 9, № 2 (34). С. 38-46. йО^ 10.24147/2312-1300.2022.9(2).38-46.
E.I. Mitina
RUSSIAN COURT DRESS AT THE ROYAL WEDDING: VISUALIZATION OF ETHNICITY IN THE MATRIMONIAL POLICY IN THE SECOND HALF OF THE 18th - THE FIRST HALF OF THE 19th CENTURY
The article considers the cases of usage of the Russian court dress at the royal weddings in the second half of the 18th - the first half of the 19th century. The article analyzes perception by contemporaries of Russian court dress and based on portrait paintings and memoirs. The Russian court dress initially appears in the middle of the 18th century and was regulated during the reign of Nicholas I. Wearing of Russian court dress by European princesses on the weddings with Russian Grand Dukes shows the change of their identities; after the wedding they have to position themselves as Russian Grand Duchesses. On the other side, Russian Grand Duchesses continue wearing of the Russian court dress after their weddings and can expand this type of dress to the courts of the other countries demonstrating the loyalty to the Russian Empire. Russian court dress becomes not only the symbol of the solidarity of the Russian court but also instrument of foreign policy influence.
Keywords: Russian history; Russian court dress; Matrimonial policy.
REFERENCES
1. Borderiu K. Plat'e imperatritsy. Ekaterina II i evropeiskii kostyum v Rossiiskoi imperii [Empress dress. Catherine II and European costume in the Russian Empire], Moscow, Novoe literaturnoe obozrenie Publ., 2011, 337 p. (in Russian).
2. Lebedeva A. A. Krest'yanskaya odezhda naseleniya evropeiskoi Rossii. (XIX - nachalo XX v.) [Peasant clothing of the population of European Russia. (19th century - early 20th century)], Moscow, Sovetskaya Rossiya Publ., 1971, 365 p. (in Russian).
3. Kirsanova R.M. Stsenicheskii kostyum i teatral'naya publika v Rossii XIX veka [Stage costume and theatrical audience in Russia in the 19th century], Moscow, Artist. Rezhisser. Teatr Publ., 1997, 383 p. (in Russian).
4. Zabelin I.E. Domashnii byt russkogo naroda v XVI i XVII st. [Domestic life of the Russian people in the 16th and 17th centuries], Moscow, Synodal Printing House, 1915, vol. 1, pt. 2: Domashnii byt russkikh tsarei v XVI i XVII st. [Domestic life of the Russians tsars in the 16th and 17th centuries], 900 p. (in Russian).
5. Leskinen M.V. Velikoross / velikorus. Iz istorii konstruirovaniya etnichnosti. Vek XIX [Velikoross / velikorus. From the history of ethnicity construction. 19th century], Moscow, Indrik Publ., 2016, 677 p. (in Russian).
6. Vishlenkova E.A. Vizual'noe narodovedenie imperii, ili "Uvidet' russkogo dano ne kazhdomu" [Visual ethnology of the empire, or "Not everyone can see a Russian"], Moscow, Novoe literaturnoe obozrenie Publ., 2011, 381 p. (in Russian).
7. Gura A.V. Brak i svad'ba v slavyanskoi narodnoi kul'ture [Marriage and wedding in Slavic folk culture], Moscow, Indrik Publ., 2012, 935 p. (in Russian).
8. Fraser A. Marie Antoinette. The Journey, Moscow, AST Publ., 2008, 638 p. (in Russian).
9. Zherikhina E.I. Pridanoe tsesarevny Marii Aleksandrovny [Dowry of Princess Maria Alexandrovna]. Rossiya - Germaniya. Prostranstvo obshcheniya [Russia - Germany. The space of communication], materials of the 10th Tsarskoe Selo scientific conference, St. Petersburg, State Museum "Tsarskoe Selo" Publ., 2004, pp. 156-167. (in Russian).
10. Ivanova T.T. Russkie golovnye ubory XVIII - nachala XX veka v sobranii Istoricheskogo muzeya [Russian headdresses of the 18th - early 20th century in the collection of the Historical Museum], Moscow, Historical Museum Publ., 2021, 456 p. (in Russian).
11. Vyskochkov L.V. Budni i prazdniki imperatorskogo dvora [Everyday life and holidays of the imperial court], St. Petersburg, Piter Publ., 2012, 493 p. (in Russian).
About the author
Elena I. Mitina - Intern Researcher at the International Laboratory for Regional History of Russia of the National Research University -Higher School of Economics (Moscow, Russia)
Postal address: 21/4, build. 1, Staraya Basmannaya ul., Moscow, 105066, Russia E-mail: [email protected]
Article info
Received February 5, 2022
Accepted April 29, 2022
For citations
Mitina E.I. Russian Court Dress at the Royal Wedding: Visualization of Ethnicity in the Matrimonial Policy in the Second Half of the 18th - the First Half of the 19th Century. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2022, Vol. 9, no. 2 (34), pp. 38-46. DOI: 10.24147/2312-1300.2022.9(2).38-46 (in
Russian).
