31ЕВРАЗИЙСТВО В АТР EURASIANISM IN THE ASIA-PACIFIC REGION
УДК 32.019.5 А.А. Хисамутдинов1
Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток, Россия E-mail: khisamut@yahoo.com
РУССКОЕ ЕВРАЗИЙСТВО В АЗИАТСКО-ТИХООКЕАНСКОМ РЕГИОНЕ
Аннотация. В российской эмиграции в Европе возникло философско-политическое течение евразийства, т.е. особой связи России с Азией и культурой азиатских народов. Через евразийские идеи эмигранты-мыслители делали попытки прогнозировать будущее развитие России, от которой они оказались оторванными после Октябрьской революции 1917 г. и Гражданской войны. В статье идеи евразийства рассматриваются через исторические аспекты взаимоотношений России со странами Дальнего Востока, которые складывались на фоне культурно-религиозных различий и политических событий. На примере деятельности Приамурских генерал-губернаторов А.Н. Корфа, С.М. Духовского, Н.И. Гродекова, П.Ф. Унтер-бергера, Н.Л. Гондатти анализируется политика укрепления российской государственности на Дальнем Востоке. Особое внимание обращено на вопросы контроля и управления гражданами соседних стран (Китай, Корея, Япония), переселившимися в Приамурский край, и увеличения численности русского населения путем заселения российской дальневосточной территории выходцами из центральных губерний России. Подчеркнуто значение экспедиций по изучению и обследованию региона, в частности, Амурской экспедиции (1909-1911), организованной по инициативе Гондатти и
:Амир Александрович Хисамутдинов, доктор исторических наук, профессор кафедры журналистики и издательского бизнеса Дальневосточного федерального университета, г. Владивосток, Россия.
Для цитирования: Хисамутдинов, А.А. Русское евразийство в Азиатско-Тихоокеанском регионе // Азиатско-Тихоокеанский регион: экономика, политика, право. 2016. № 1-2. С. 131-151.
© Хисамутдинов А.А., 2016
способствовавшей как успешному продолжению колонизации региона, так и дальнейшему его развитию.
Автор также знакомит читателей с мнением известного путешественника и исследователя Дальнего Востока В.К. Арсеньева об иностранном населении на российской территории и возможности его ассимиляции. Впервые в статье рассмотрено распространение идей евразийства в среде русских эмигрантов в Китае, Корее, Японии и США. Работа основана на малоизученных российских источниках, материалах зарубежных архивов и полевых исследованиях автора.
Ключевые слова: Россия в Азии, русские в АТР, евразийство, российская эмиграция, русские клубы в Китае, взаимодействие русского и китайского народов, филиалы ДВФУ в Японии, «Русский дом» в Сеуле, американцы русского происхождения, политика укрепления русской государственности.
Amir A. Khisamutdinov1
Far Eastern Federal University, Vladivostok, Russia
E-mail: khisamut@yahoo.com
EURASIANISM RUSSIAN IN THE ASIA-PACIFIC REGION
Abstract. Russian emigrants in Europe have developed a philosophical and political movement called Eurasianism, i.e. a special relationship between Russia and Asia, and with the culture of Asian peoples. Through the idea of Eurasianism, emigrant thinkers have made an attempt to predict a future development of Russia, from which they were severed after the 1917 October Revolution and the Civil War. In this article, the Eurasianist ideas are discussed through the historical aspects of Russia's relations with countries of the Far East, unfolding in the context of cultural and religious differences, and political events.
For example, the activities and policies of the Priamurye governor-generals A.N. Korf, S.M. Dukhovskoi, PF Unterberger and N.L. Gondatti are analyzed regarding the strengthening of Russian government in the Far East. Particular attention is drawn to the questions of the control and management of the citizens of neighboring countries (China, Korea, Japan), who were moving to the
1Amir A. Khisamutdinov, Doctor of Historical Sciences, Professor of the Department of Journalism and publishing business of Far Eastern Federal University, Vladivostok, Russia.
For citation: Khisamutdinov, A.A. Eurasianism Russian in the Asia-Pacific region // PACIFIC RIM: Economics, Politics, Law. 2016. № 1-2. P. 131-151.
Priamurye region, and to the increase in the size of the Russian population, who migrated from the central provinces of Russia and settled the territory of the Russian Far East. The emphasis is made on the significance of expeditions which studied and surveyed the region, in particular, the Amur expedition (1909-1911). It was organized by the initiative of N.L. Gondatti and promoted as a successful continuation of the region colonization and its further development.
The author also acquaints readers with the ideas of V. K. Arsenyev, the famous traveler and explorer of the Far East, with the foreign population in the Russian territory, and the possibility of their assimilation. For the first time, this article looks at the spread of the ideas of Eurasianism among Russian emigrants in China, Korea, Japan and the United States. The work is based on little-known Russian sources, materials from foreign archives, and the field studies conducted by the author.
Keywords: Russia in Asia, Russian in the Asia-Pacific region, Eurasianism, Russian emigration.
Философско-политическое течение евразийства возникло и получило развитие в 20-е гг. ХХ в. в среде русских эмигрантов в Европе. Его последователи, относящиеся к старшему поколению эмиграции, выдвигали концепцию особого пути развития России как самобытной страны-континента Евразии, для которой характерно не столько европейское, сколько азиатское начало. Поскольку, по мнению евразийцев, российские культура и государственность возникли в результате постепенного слияния народов «степи» (Азии) с народами «леса» (Европы), концепция развития России предполагает создание евразийского пространства в виде территориального и духовно-культурного объединения народов.
Оторванные революцией и Гражданской войной от родины, эмигранты-мыслители пытались прогнозировать ее будущее. Евразийские идеи -это своего рода проект возрождения России, в котором заметны и утопизм, и критика политики большевиков, и оценка роли государства. Ставя благополучие многонациональной евразийской общности выше политической, этнической и конфессиальной розни, евразийцы не только отмечали ее своеобразие и неповторимую индивидуальность, но и приписывали ей определенной степени мессийство. Хотя внутри евразийства не наблюдалось полного единомыслия и среди его приверженцев были и те, кто противопоставлял «азиатский вектор» развития России европейскому, всех объединяло осознание ведущей исторической роли России в мире. Примечательно, что после распада СССР идеи евразийства вновь получили распространение как новое развитие России на современном этапе.
Евразийство возникло не на пустом месте. Оно было подготовлено исторически, в том числе в процессе укрепления российской государственности на Дальнем Востоке и выстраивания взаимоотношений с соседними странами. В течение одного поколения русские первопроходцы пересекли огромное пространство от Урала до Тихого океана. Инициативные и энергичные, невзирая на трудности, русские смогли быстро освоить территории Сибири и тихоокеанского побережья. Ввиду отдаленности этого региона от центра России власти не были заинтересованы в раздувании конфликтов с восточными соседями. По сути дела, до середины XIX в. нынешний российский Дальний Восток являлся буферной территорией, задачей которой было затруднить проникновение неприятеля вглубь России. Такую же политику вело и Китайское государство в Маньчжурии и прилегающих к Амуру землях. Положение изменилось после заключения Айгунского договора (1858).
«Наша колонизация имеет вид клина, слабеющего на своем конце и вклиняющегося в исконные земли желтых народов» [Государственный архив Хабаровского края (ГАХК). Ф. 2. Оп. 1. Д. 460. Л. 69], - так характеризовал продвижение России «встреч солнцу» известный русский путешественник Владимир Клавдиевич Арсеньев1, который одним из первых стал анализировать взаимоотношения России и стран Дальнего Востока. Действительно, продвинувшись на Восток, Российская империя оказалась в окружении азиатских государств. Она не только несла Китаю, Корее и Японии европейские ценности, но и сама испытывала сильное влияние с их стороны, прежде всего, в демографическом отношении. Первое время на этой территории русские значительно уступали по численности представителям «желтой» расы. Если в 1858-1860 гг. на территории Приморской и Амурской областей находилось около 6,3 тыс. оседлых и до 3 тыс. бродячих китайцев (не считая зазейских маньчжур), то к 1881 г. их число превысило 15 тыс. [19, 38]. Рост численности китайского населения был обусловлен и финансовыми причинами: Россия стала вкладывать в регион значительные деньги.
С момента появления русских на Дальнем Востоке правительство России всегда опасалось, что маятник политического преимущества может качнуться в обратную сторону, и стремилась увеличить здесь свое военное присутствие [23, p. 47]. Все должности в высшей администрации занимали
1Арсеньев, Владимир Клавдиевич (1872-1930, Владивосток). Окончил Санкт-Петербургское пехотное юнкерское училище (1896), служил в Польше. После перевода во Владивосток (1900) совершал экспедиции по российскому Дальнему Востоку, собрав многочисленные коллекции (1906-1927). Деятельно участвовал в делах Общества изучения Амурского края (1903-1930) и Приамурского отдела Русского Географического общества, возглавлял Гродековский музей в Хабаровске. Занимался преподавательской деятельностью (с 1917 г.), в т. ч. в Дальневосточном университете.
военные, а гражданское население только обслуживало многочисленных представителей военного ведомства. Тем не менее, меры по контролю и управлению населением, вышедшим из соседних стран, стали вводиться лишь с образованием в июне 1884 г. Приамурского генерал-губернаторства, первый генерал-губернатор - барон Андрей Николаевич Корф (1884-1893). Введение системы учета китайцев и корейцев, находившихся на русской территории, установление их правового статуса, в т. ч. условия предоставления русского подданства, шаги по переселению китайцев и корейцев подальше от границы сыграли свою роль [15, с. 19; 11, с. 11-12]. Но куда более важной задачей было заселение региона русскими, а потому среди обширных обязанностей генерал-губернатора было и заведование переселенческим движением.
Переселение началось еще до включения дальневосточных земель в состав империи. Уже на первом этапе, в 1855-1857 гг., с целью закрепления за Россией левобережья Амура и правобережья Уссури туда переселили большую группу забайкальских казаков и 50 крестьянских семей [1, с. 2-13]. Начатая Н.Н. Муравьевым-Амурским переселенческая политика была успешно продолжена А.Н. Корфом. К этому времени вышел целый ряд специальных законов, направленных на активизацию заселения Приамурского края, особенно его южной части, наиболее тесно соприкасавшейся с населением соседних государств, а во Владивостоке создано Южно-Уссурийское переселенческое управление (1882). Перевозка крестьян морским путем из Одессы во Владивосток, организованная заведующим управлением Ф.Ф. Буссе (с 1883 г.) и поддержанная А.Н. Корфом, значительно ускорила процесс переселения, который еще более усилился с началом строительства Транссибирской магистрали.
Позднее американцы учли опыт России на Дальнем Востоке, когда стремились ограничить переселение на Гавайи японцев и китайцев за счет увеличения численности белого населения, для чего, в частности, привезли на острова несколько тысяч переселенцев с российского Дальнего Востока.
Усиленная русская колонизация Приамурского края все острее ставила вопрос о целесообразности китайской и корейской иммиграции. На 2-м съезде губернаторов и других представителей местных властей (Хабаровск, 1886) было принято решение по корейцам: не допускать их дальнейшего переселения в край, а всех, кто переселился ранее, выселить вглубь территории. Право оставаться в крае (постоянно или временно) они имели соответственно либо после принятия русского подданства, либо при получении русских билетов на жительство [9, с. 38].
На иных позициях в отношении китайского и корейского населения в Приамурье стоял второй Приамурский генерал-губернатор Сергей Михайлович Духовской (1893-1898), а также его преемник Николай.Иванович Гродеков (1898-1902). Эти государственные деятели считали полезным ис-
пользование населения соседних государств для успешной колонизации края, хотя и признавали, что они создают конкуренцию русским и плохо подчиняются местным властям.
Большую роль в укреплении российской государственности на Дальнем Востоке сыграл военный инженер Павел Федорович Унтербергер1. Он приехал в Сибирь 22-летним, чтобы строить военные укрепления, и сразу обратил внимание на многочисленное китайское население. Его знания в этой области расширились в ходе командировок за границу. В частности, в Шанхае и других китайских портах он знакомился с ведением там строительного дела, а также выяснял возможность применения в Приамурском крае китайской рабочей силы. Инженерное ведомство было заинтересовано в найме мастеровых китайцев для работ в Приморской области и Хабаровске.
В 1884 г. Унтербергер занял должность заведующего инженерной частью Приамурского военного округа (Хабаровск), а через четыре года стал военным губернатором Приморской области (с 1 октября 1888). На этом посту он разработал правила об общественном управлении китайского и корейского населения, изданные 15 февраля 1891 г., сделав первый шаг для легализации национального общественного самоуправления на основе русского законодательства. После их создания контроль со стороны властей за китайским и корейским населением существенно облегчился. Уделяя большое внимание росту численности русского населения, Унтербергер в то же время поддерживал предпринимательскую активность китайцев и корейцев, считая ее необходимым для развития области.
8 ноября 1906 г., в нелегкое для российского Дальнего Востока время, П.Ф. Унтербергера назначили Приамурским генерал-губернатором. Он понимал, что для обороны края и подъема экономики, вконец расшатанной Русско-японской войной, нужны немедленные меры и, прежде всего, полевые исследования. Он наметил три экспедиции с широкой сетью задач, состоявшиеся в 1906-1910 гг. и охватившие обширнейшую территорию.
Благодаря усилиям генерал-губернатора Унтербергера было сделано многое: начата постройка Амурской железной дороги, выработаны основы ведения рыбного промысла и лесоустройства - главных богатств края. Далекая Камчатка была соединена с европейской Россией радиотелеграфом, остров Сахалин выделен в особую область. Впервые в истории Дальнего Востока Унтербергер обратил внимание на нужды коренных народностей:
1Унтербергер, Павел Федорович (1842-1921, Германия). Окончил Николаевское инженерное училище и Николаевскую инженерную академию. Делопроизводитель по строительству Иркутского военного округа (1864). Совершил экспедиции по Монголии (1871), Китаю и Японии (1875). Участвовал в комиссии по разграничению земель (1895). Военный губернатор Приморской области (1888-1897). Генерал-губернатор Приамурского края (1906-1910).
провел мероприятия по улучшению оленеводства, охраны пушных промыслов, ограничению продажи спирта. Обращалось большое внимание и на отношения с Японией [22].
Свой многолетний опыт по управлению краем Унтербергер описал в фундаментальном труде «Приамурский край. 1906-1910 гг.», изданном в 1912 г., когда 70-летний. «амурец» уже находился в Петербурге (с 6 декабря 1910 г.) и был членом Государственного Совета. Рассуждая о ближайших задачах по развитию региона, он поддерживал политику переселения, но довольно жестко заявлял о недопустимости вмешательства соседних государств в дела России: «Важнейшим делом, около которого должны сосредоточиться заботы правительства, продолжает быть колонизация края русскими переселенцами с преследованием при этом цели обеспечения в возможно короткий срок населения края и расположенных в нем войск местным хлебом и скотом... Разрешение различных земельных вопросов требует особенно внимательного к себе отношения... Та обширная мирная работа, которая велась и ведется в Приамурье по всем отраслям государственного хозяйства с целью выполнения основной задачи, поставленной краю, а именно: быть приемником для избытка населения европейской России и доставить в то же время выход к морю продуктов Сибири, требует для своей продуктивности мира на наших границах. Другими словами, нам нужно закрыть «наружные двери», дабы при устройстве наших внутренних дел никто из наших соседей нам не мешал бы...» [20, с. 4].
Основным же выводом можно считать следующий: «В ЮжноУссурийском крае важно иметь коренное русское население для оплота и противовеса мирному нашествию к нам желтой расы и как опору для нашего военного и морского могущества на берегах Тихого океана».
В экспедициях Унтербергера участвовал и будущий известный исследователь В.К. Арсеньев, тогда молодой штабс-капитан, прибывший на Дальний Восток летом 1900 г. Уже по пути к новому месту службы он столкнулся с китайцами, участвуя в подавлении Боксерского восстания, которое перекинулось из Китая в Россию. Случаи неповиновения китайцев местным властям он наблюдал и позже, во время службы, а потому на протяжении всей жизни на Дальнем Востоке интересовался национальным вопросом и анализировал взаимоотношения России с восточными соседями. Сведения же, почерпнутые во время экспедиций, Арсеньев использовал для своей первой крупной работы о военно-стратегическом значении региона [3].
Большую роль в изменении политики России на Дальнем Востоке и взаимоотношений со странами Дальнего Востока сыграл Николай Львович
Гондатти1, один из самых блестящих ученых своего времени. Он считался признанным знатоком Сибири и Дальнего Востока, принимал активное участие в заседаниях Особого совещания о нуждах Сибири и в Комитете по заселению Дальнего Востока, входил в состав различных ведомственных комиссий в Петербурге, был любимцем всесильного Столыпина.
30-летним Гондатти совершил служебную командировку в Турцию, Сирию и Египет, а затем в Австрию, Италию и Францию «для ознакомления с устройством шелководческих станций и изучения мероприятий, предпринимаемых этими государствами для поднятия и развития в их отрасли сельского хозяйства, а также для научных занятий по естествоведению и географии...» [Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1284. Оп. 47 (1911). Д. 11. Л. 24]. Послужной список ученого дополнило кругосветное путешествие к берегам Америки. В ходе него он посетил Индию, Цейлон, Китай, Японию и Гавайи, где, выполняя задание, знакомился с культурой чая, изучал приемы шелкопрядства, проводил комплексные научные исследования и собирал разнообразные коллекции.
25 мая 1893 г. Гондатти назначили начальником Анадырской округи. Когда он приехал на Чукотку, то узнал, что большинство чукчей считало себя гражданами США. Многие из них хорошо знали английский язык, часто ездили в Америку, а в некоторых поселках развевался американский флаг. Вернувшись в Хабаровск после трех лет, проведенных на Чукотке, Гондатти занял должность начальника Переселенческого управления (1 января 1899), весьма важную в то время.
Российские власти тогда уже окончательно убедились в том, что китайские или корейские переселенцы не способны стать гражданами Российской империи и дальнейшая колонизация молодого края возможна только силами россиян. Гондатти поднял вопрос о необходимости предварительного комплексного изучения районов, намеченных к переселению, и в 1910 г. его назначили руководителем Амурской экспедиции, крупнейшей за всю историю географических исследований Сибири и Дальнего Востока.
В составе экспедиции Гондатти сформировал несколько отрядов специалистов: почвенно-ботанический, агрономический, статистический, гидротехнический, лесной, дорожный и геологический. Во всех ведомствах, соприкасающихся с колонизацией в Приамурском крае, были назначены
1 Гондатти, Николай Львович (1860-1946, Харбин). Окончил с отличием юридический и физико-математический факультеты Московского университета (1887). Опубликовал научные работы по результатам кругосветной командировки, получив за них золотые медали ИРГО и ИАН. Чиновник особых поручений при Приамурском генерал-губернаторе (с 1893). Шталмейстер, Приамурский генерал-губернатор (1911-1917). Эмигрировал в Китай, жил в Харбине. Начальник земельного отдела КВЖД. Председатель Общества домохозяев и Общества русских ориенталистов.
уполномоченные Амурской экспедиции [5]. В число задач исследователей (изучение местности, прилегающей к линии постройки Амурской железной дороги, выявление ее будущих станций и других населенных пунктов, составление предложений о дальнейшей колонизации в районе железной дороги) входил и анализ «желтого» населения [6]. С целью учета местных факторов к работе были привлечены и многие местные знатоки. В течение двух лет Амурская экспедиция усиленно собирала сведения и материалы, организовывала наблюдения, статистические опросы, устраивала опытные поля и станции, проникая в самые труднодоступные места. Всё лето 1910 г. Гондатти провел в экспедиции, лично занимаясь исследованиями.
Экспедиции удалось ответить на многие вопросы, что дало толчок систематическому и планомерному изучению Дальнего Востока. По ее итогам была составлена подробная программа первоочередных мер по освоению края, которая впервые была основана на научном фундаменте. Воплощать их в жизнь пришлось самому Гондатти: в 1911 г. его назначили Приамурским генерал-губернатором (1911-1917), первым, не имевшим военного чина. На этом посту он многое сделал для экономического, социального и культурного развития края.
К этому времени русское правительство предприняло попытку экономического обновления и демилитаризации всей Далекой окраины империи, и спектр действий нового Главного начальника края, как иногда называли эту должность, был широким: активная переселенческая политика с ограниченным привлечением иностранного труда; развитие инфраструктуры, единой со странами Тихоокеанского бассейна. В поле зрения энергичного администратора находились агрономия и животноводство, развитие кустарной промышленности и основание кредитных товариществ. Он старался не забыть всякой мелочи, без которой невозможно интенсивное развитие далекого края.
По предложению Гондатти Приамурский край покрылся сетью опытных полей, метеостанций и наблюдательных пунктов, а во Владивостоке была учреждена магнитно-метеорологическая обсерватория. Гондатти созывал многочисленные и многолюдные съезды, работали комиссии по разным отраслям краевой жизни. Не забыл он и былого увлечения шелководством. Учитывая, что в соседнем Китае ему уделяется большое внимание, Гондатти пригласил специалистов и выделил средства для научной постановки шелководства в Приморье, были произведены опытные посадки тутового дерева.
Целый ряд мероприятий провел Гондатти для улучшения жизни коренных народностей, медицинской помощи, улучшения правового и экономического положения, был подготовлен проект нового положения об инородцах. Независимо от «Трудов Амурской экспедиции» он предпринял издание большой серии - «Материалы по изучению Приамурского края», к
работе над которой привлек ведущих исследователей и практиков. Некоторые книги этой серии не потеряли своего значения и сегодня.
Отличительной чертой политики Гондатти было отрицательное отношение к влиянию на русский Дальний Восток Китая, Кореи, Японии и стремление при развитии территории опираться только на собственные силы дальневосточников, с чем многие были не согласны. После того, как Гондатти ограничил прием на работу желтого населения [4, с. 69-71], петроградская газета «Русское знамя» опубликовала резко критическую статью под названием «Вредная для России деятельность Н.Л. Гондатти [РГИА. Ф. 1284. Оп. 47 (1911). Д. 11. Л. 56], обвиняя его в ограничении трудоустройства китайцев и способствованию отмены порто-франко (беспошлинной торговли).
Бывший генерал-губернатор Гондатти не перестал интересоваться политикой и после 1917 г. В 30-е гг., живя в Харбине, он писал: «Маньчжурский вопрос, важный для Японии с точки зрения колонизации, является самым существенным, и никакие постановления Совета Лиги Наций, никакое самое убедительное предупреждение того или иного государства не заставит Японию уйти из Маньчжурии [...]» [Архив Гуверовского института (Archives of Hoover Institution on War, Revolution and Peace.США): Mo-ravsky, box 12].
Несмотря на усилия царского правительства, русское присутствие на Дальнем Востоке возрастало очень медленно, в то время как численность иностранного населения увеличивалась [21]. Китайцы были основной рабочей силой на юге Дальнего Востока, американцы успешно осваивали русский север, японцы полностью захватили рыбную промышленность, а корейцы - местный каботаж. Корейское население во много раз превосходило русское по численности на юге края, где корейцы занимались сельским хозяйством. Сёла переселенцев возникали чаще всего вдоль китайско-российской границы, что осложняло защиту русского населения, а на охрану всего российского побережья была выделена лишь одна шхуна.
В выявлении нелегальной эмиграции из Китая и Кореи участвовал и В.К. Арсеньев, ему же доводилось расследовать преступную деятельность вновь прибывших иммигрантов. Китайскому населению была посвящена работа Арсеньева, увидевшая свет в 1913 г. [2]. В ней он не только проанализировал такие отрицательные моменты их деятельности, как эксплуатация коренного населения, преступность - хунхузничество, но и сделал весьма важные выводы об использовании китайского труда в регионах Дальнего Востока. Арсеньев писал: «Рассчитывать на обрусение китайцев не приходится. Скажу более - это было бы наивно! Известно, что все «желтые» туго поддаются ассимилированию со стороны европейцев. В этом отношении они обладают какой-то особенной агрессивной силой. Я ни разу не видел обрусевшего китайца, я видел крещеных китайцев, но не обру-
севших. О том, что китаец - христианин, я узнавал только тогда, когда он сам мне рассказывал об этом. Ни в строе жизни, ни в обычаях, ни в одежде, ни в привычках христианин-китаец не изменяется. И какие бы усилия ни применялись, китаец навсегда останется китайцем» [2, с. 196].
«По сравнению с другими областями Восточной Сибири в особенно невыгодном положении находится Уссурийский край, - делал вывод Арсе-ньев. - Спускаясь к югу по побережью моря, он как бы вклиняется между тремя государствами, изобилующими своим населением. С запада - многолюдный Китай, с юга - земледельческая Корея, с востока - культурная Япония. Нет ничего удивительного, что корейцы эмигрируют в Россию и садятся на землю, японцы ловят рыбу у наших берегов, а китайцы хищничают в тайге. Уссурийский край - своего рода буфер, выдерживающий натиски «желтой расы». Все другие области, как Якутская, Забайкальская и даже Амурская, пребывают в более благоприятных условиях; они удалены и потому не находятся под натиском «желтых». Уссурийский край - будущий театр военных действий, и потому все мероприятия правительства должны быть прежде всего направлены на Амур вообще и на Уссурийский край - в особенности» [2, с. 203].
Неутешительным был и вывод Арсеньева по поводу успешности конкуренции русских с китайцами в сфере промышленности и торговли. Об этом он писал и в разделе «Колонизация» книги «Краткий военно-географический и военно-статистический очерк Уссурийского края» [3, с. 198-203].
Не оставил Арсеньев без внимания и идею присоединения к Российской империи Маньчжурии, на территории которой в 1897 г. Россия начала строительство Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) с целью усиления влияния на страны Дальнего Востока и укрепления своих дальневосточных рубежей. Тогда же появился термин «Азиатская Россия», и в некоторых кругах, близких к правительству, начали обсуждать предложение воспользоваться ситуацией. «Если Россия на Северную Маньчжурию (район отчуждения КВЖД. - А.Х.) имеет какие-либо виды, - писал Арсеньев, -то вопрос этот надо решать теперь же, пока она еще недостаточно заселена китайцами. Надо помнить, что, приобретая страну, приобретаешь и ее население» [2, с. 203].
Маньчжурия, действительно, на рубеже веков была скорее русской, чем китайской. Строительство КВЖД привело туда множество специалистов из России: переводчиков, инженеров-дорожников и строителей, железнодорожных служащих, экономистов, врачей, учителей, купцов, не говоря о присутствии вооруженных сил. Благодаря этому Харбин оказался «технически» готовым принять тысячи русских беженцев, устремившихся на Восток в годы Гражданской войны. Не удивительно, что евразийство получило здесь широкое распространение. В русском Китае, где его идеи
во многом формировались под влиянием востоковедов, профессионалов и любителей, концепция евразийства дополнилась стремлением к изучению Китая и поисками путей мирного сосуществования и взаимопонимания двух народов.
Особое развитие идеи евразийства получили в деятельности научно-просветительских обществ, учрежденных в Китае русскими исследователями. Общество востоковедов в Пекине, Общество русских ориенталистов в Харбине, Общество изучения Маньчжурского края и другие общественные организации, созданные русскими, среди основных задач называли изучение Китая и содействие сближению России с народами Восточной и Средней Азии на почве взаимных интересов.
Практическое применение идеи евразийства нашли в Пекине, формальной столице всех русских общин в Китае. В середине октября 1920 г. там прошло собрание представителей всех русских эмигрантских организаций. Летом 1928 г. генерал Д.Л. Хорват со своими сподвижниками основал там Русскую национальную общину, которая претендовала на руководящую роль в объединении всех русских общин в Китае и Японии.
В понимание евразийства внес вклад журналист и литератор Всеволод Никанорович Иванов (1888-1971), выпускник Санкт-Петербургского университета (1911), приехавший в Китай в 1922 г. В 1926 г. он опубликовал в Харбине книгу «Мы: культурно-исторические основы русской государственности», в которой попытался не только собрать воедино сведения о взаимоотношениях России с Западом и Востоком, но и осмыслить русское движение на Восток, видя будущее развитие России именно в этом, а не западном направлении. «В Азии - мы дома, - писал он в предисловии, - вот что должно быть нами осознано, а отсюда, из этой короткой фразы, встают перспективы для нашего обращения лицом к Тихому океану, что произойдет в течение ближайшего столетия, когда за Уралом развернется наша огромная цивилизация, удесятерив этим «окном в Азию» дело царя Петра, и совершенно европейская по духу: ведь наше азиатское устремление будет результатом европейской критичности опознавшего сам себя нашего духа. Евразийцы ищут делания, практического применения своей доктрины, но они не рисуют тех огромных перспектив, которые встают перед нашим народом, как только мы подходим к делу со стороны Азии; вот где возможны разработки идеологии, вот где такие всенародные пути, из которых один встает за другим в своей очевидной ясности и справедливости, и которые, м.б., снимут противоречия, поставленные нашей революцией» [8, с. ХУ].
О евразийстве и влиянии Азии на государственное устройство и культуру России писал видный русский юрист в Китае Валентин Александрович Рязановский (1884-1968) [17, 18].
Идеи евразийства нашли отражение и в других произведениях русских авторов, увидевших свет в Китае, Корее и Японии [13].
Где бы ни жили эмигранты, в их среде чувствовалось «стремление впитать в молодое поколение русский дух». Этим занимались и многочисленные общественные организации, и русские школы, и пресса, и православные приходы. Несмотря на сложную политическую обстановку, особенно после японской оккупации Китая и создания эмигрантской империи «БРЭМ», русские сохраняли богатую духовную жизнь, русский язык и культуру. Пекин, Харбин, Шанхай, Тяньцзинь и другие города, имевшие крупные российские общины, стали центрами европейского влияния на китайцев. Эта же тенденция прослеживалась в Корее, Японии, США.
На российском Дальнем Востоке после установления советской власти на повестку дня встали те же проблемы, которые не смогло решить царское правительство. Во многом в СССР повторялась политика прежней власти. Китайское и корейское население продолжало стремительно увеличиваться. Возрастали проблемы и на линии КВЖД в Маньчжурии. По просьбе Дальневосточного комитета ВКП (б) Арсеньев подготовил обширный доклад о положении России в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В нем он выразил мысли, почерпнутые не только из собственного богатого опыта, но и из общения с Унтербергером и Гондатти. Он почти слово в слово повторяет слова, написанные им десять лет назад, об особом значении юга Дальнего Востока, находящегося в тесном соседстве с Китаем, Кореей и Японией.
«В наше время, - писал Владимир Клавдиевич, - гораздо важнее экономическая защита страны, чем вооруженное сопротивление, поэтому в приграничных районах необходимо создать такие же мощные организации, как АКО (Акционерные компании - А.Х.), которые дадут колонистам заработки и обеспечат им сбыт сельскохозяйственных продуктов. Для этого нужны средства и не маленькие, но все-таки они будут неизмеримо меньше тех, которые придется израсходовать потом для отстаивания наших интересов вооруженною рукой. Необходимо также укрепить нашу морскую границу [...]. За 270 лет нашего владения на берегах Великого океана мы мало уделяли внимания морю, а теперь о нем забыли совсем» [7, с. 94-104].
В своих рекомендациях Арсеньев предлагал властям резко ограничить приток китайско-корейского населения, предпринять меры для переселения на Дальний Восток русских людей, укрепить границу и начать экономические преобразования. В значительной степени решению этих вопросов могли бы способствовать, по мнению исследователя, Новая экономическая политика советского правительства и развитие концессий. Его доклад, помеченный грифом «Секретно», сначала был направлен членам (и кандидатам) Бюро Далькрайкома, но затем, по вполне понятным причинам, перекочевал в архив. Несмотря на то, что вопрос о приоритете экономической защиты региона перед вооруженным сопротивлением Арсеньев поднимал
неоднократно, в том числе в публичных выступлениях [Архив Общества изучения Амурского края (АОИАК). Ф. ВКА. Оп. 1. Д. 50 (Тезисы доклада). Л. 7], его рекомендациями не спешили воспользоваться. Гриф «Не подлежит оглашению» появился и на большой работе «Население Владивостокского округа», подготовленной в мае 1929 г. и содержащей анализ демографической ситуации на российском Дальнем Востоке. Она заканчивалась строками: «На обломках старого хищнического уклада в крае надо создать новую жизнь, которая вывела бы Приморье к новому независимому от соседей существованию при все более и более крепнущих связях с Сибирью и Европейской частью Союза» [АОИАК. Ф. ВКА. Оп. 1. Д. 64 (Ар-сеньев В.К. Население Владивостокского округа: Материалы Примор. экспедиции Дальневост. переселенческого управления). Л. 139].
Имеются косвенные свидетельства, что мнение Арсеньева все же учитывалось при составлении второго пятилетнего плана для советского Дальнего Востока, а он сам был неофициальным советником председателя Дальревкома Яна Борисовича Гамарника (1894-1937) и председателя Владивостокского окрисполкома Григория Максимовича Крутова (1892-1938). Именно они поручили путешественнику провести изыскания с целью постройки новых железных дорог, которые стали для него последними.
Слова Арсеньева о Приморье как возможном театре военных действий оказались пророческими. Осложнению политической обстановки на Дальнем Востоке в 1930-е гг. - оккупации Маньчжурии Японией, концентрации японских войск на приграничной территории - Россия не могла противопоставить экономическую мощь региона, и это привело к созданию «Советского буфера». Милитаризация, депортация китайско-корейского населения и решение проблемы рабочей силы путем создания Управления Дальневосточных лагерей, закрытие национальных учебных заведений - это лишь некоторые характерные черты «буфера».
Вместе с тем, наряду с ослаблением позиций дальневосточных соседей, в Приморье прослеживается расширение русского влияния в Азиатско-Тихоокеанском регионе, корни которого уходят в далекое прошлое. Еще в XIX в. наши соотечественники отправлялись на заработки в соседние страны. Русская речь звучала на сахарных плантациях Гавайских островов, японских рыбалках, шахтах и фермах Америки. Только в США до Февральской революции 1917 г. жили несколько миллионов россиян, а в Нагасаки существовала русская деревня Инаса. После Октябрьской революции 1917 г. и Гражданской войны число наших соотечественников в соседних странах увеличилось во много раз. Давно замечено, что русские беженцы старались жить вблизи границ, дожидаясь, как им казалось, скорого падения советской власти. К счастью россиян, имелись станции КВЖД, почти русский Харбин, морские порты Китая, Японии и Кореи, ближайших соседей России. Исторически близкой по духу была и Америка. На этом долгом
пути русские знакомили соседей со своей культурой и языком, щедро делясь своими талантами и предприимчивостью.
Выходцы из России в Китае, «русские харбинцы» или «русские китайцы», как их часто называли, весьма скептически относились к японской идее «Азия для азиатов». Именно это легло в основу патриотического движения репатриации. Подобно Временному правительству, разработавшему в 1917 г. программу возвращения соотечественников домой, в СССР тоже задумали вернуть домой русских людей, особенно с началом подъема целины, когда требовались тысячи рабочих рук. Повсеместно в Китае открывались конторы по оформлению бумаг для получения советского паспорта. Возвращение на родину, к которому так стремились многие русские, не всегда приносило радость: многие оказались на родине «без права переписки». Возник и параллельный поток: почти половина эмигрантов из Китая отправились искать лучшую долю в других странах. Опустел русский Китай, меньше стало русских в Японии, но окреп средний класс США, пополнились русскими Австралия и Южная Америка. Сохраняя свою русскость и духовную связь с Россией, наши соотечественники перенесли частицу родины в новые страны.
Хотя в Китае поток отъезжающих русских схлынул после 1950-х гг., там оставалось немало россиян. Особенно много их живет до сих пор в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Наибольшее число современных русских китайцев занимаются бизнесом или работают в различных российских, международных и китайских компаниях. Ими накоплен уникальный опыт работы в Китае, и их экспертное мнение может и должно учитываться при выстраивании российско-китайского экономического взаимодействия. Очень популярны в Китае русские клубы, объединяющие людей разных национальностей, вероисповеданий, социальной принадлежности. Одной из главных целей они считают сохранение идей и традиций той общности, которая называет себя русским миром. В их задачи входит содействие адаптации русскоязычных граждан России и других государств к жизни в Китае; поддержание позитивного образа россиян и России в глазах китайской общественности; содействие сплочению русского сообщества в Китае на принципах взаимоуважения, взаимопомощи и дружбы; сохранение и популяризация русского языка и культуры; содействие лучшему взаимопониманию русского и китайского народов, укрепление взаимного уважения и дружбы.
Несмотря на небольшое число русских в Японии, эта страна тоже смогла воспользоваться их знаниями и талантами. Благодаря русским японцы стали интересоваться европейской культурой и искусством. Даже европейская одежда получила распространение в Стране восходящего солнца благодаря труду русских «отрезчиков». Русские «японцы» оказали влияние и на японскую кухню, прежде всего, расширение популярности хлеба. Первые булочные в Японии открыли выходцы из России, для кото-
рых потребление хлеба, особенно на чужой земле, было своеобразным культом. Русские внесли свой вклад и в науку Японии.
Ныне в Японии по разным подсчетам проживает от семи до десяти тысяч россиян. По-прежнему русскую речь можно услышать на улицах Хакодате, где работает филиал Дальневосточного федерального университета, а также в Кобе и Нагасаки. Больше всего русских людей в Токио. Некоторые работают на совместных предприятиях или преподают в учебных заведениях. Ежегодно сюда приезжают на стажировку россияне, изучающие японский язык и японскую культуру. Немало и тех, кто выбрал японских граждан спутниками жизни. Остались здесь и потомки первых русских эмигрантов. Как и в прежние годы, русские жители Японии часто приходят в православные храмы, например, в величественный Свято-Воскресенский собор в Токио, который часто называют «Николай-До» в память основателя Японской православной церкви.
Сформированы Координационный и Деловой советы соотечественников в Японии. Взяв лозунгом слова «Наша сила в единстве!», они призывают всех соотечественников, проживающих в Японии, более активно проявлять гражданскую позицию, не оставаться безучастными к жизни диаспоры, делать все возможное, чтобы сохранить национальную уникальность и поддерживать связь с исторической родиной, культурное и языковое единство с ней.
В Корее выходцев из России сейчас значительно больше, чем когда бы то ни было: 10-15 тыс. Это, прежде всего, вернувшиеся на исконную родину потомки тех корейцев, которые в свое время бежали от голода в Приморье, а также те, кого японцы во время Второй мировой войны насильственно перевезли из Кореи на Южный Сахалин. Процесс возвращения стал возможен благодаря правительственным программам репатриации и поддержки переезда соотечественников на постоянное место жительство в Корею. Он начался в 1990 г. с установлением дипломатических отношений между Россией и Республикой Корея [16].
Живет в Корее и немало русских людей. Это специалисты, приезжающие чаще всего по контрактам, студенты, женщины, вышедшие замуж за корейских граждан. В 1990-2000-е гг. в Республике Корея стал развиваться российский бизнес и были открыты десятки русских ресторанов, торговых компаний. Больше всего русских живет в Сеуле, где имеется «Маленькая Россия», уголок центрального городского района Чонгу, где сосредоточилась русская торговля. До недавнего времени официальный аттестат о среднем образовании российского образца можно было получить лишь в русской школе при посольстве России в Республике Корея. В 2012 г. в Сеуле открылась еще одна российская общеобразовательная школа «Русский дом», которая облегчила проблему получения среднего образования детьми из русскоговорящих семей.
Русская эмиграция принесла с собой потенциальные возможности и в Новый свет. Вначале русские не оказали большого влияния на американскую жизнь. Имея проблемы с языком, они часто замыкались в собственном кругу. Американцы писали: «Склонность русской колонии, или вернее, многих русских держаться в стороне от всего американского, жить отдельно и отказываться признаться самим себе, что они следуют по линии наименьшего сопротивления, т.к. «своими ловчее», может непоправимо повредить русскому престижу в Америке.» [10]. От старшего поколения отличалась молодежь, которая стремилась к деятельному общению с американскими сверстниками, но ее доля в общей численности выходцев из России была невелика. К 1970 г. в США проживали 2 млн 150 тыс. русских, средний возраст которых составлял 45,8 лет, что являлось самым высоким показателем в Америке.
Хотя русские американцы составляли небольшой процент населения США, их влияние в Америке было велико, а достижения значительны. Американцы русского происхождения проявили себя в самых разнообразных областях: от предпринимательства до науки и искусства. Они возглавляли список национальностей, представители которых окончили среднюю школу и колледж. Больше в этой среде было и людей, занятых интеллектуальным трудом (77,9%), и квалифицированных рабочих (20%). Самым большим по стране был и семейный доход русских - 11,5 тыс. долларов в год.
Деятели российской диаспоры неоднократно подчеркивали свою неразрывную связь с Россией и русской культурой. «Мы, эмигранты, оторванные от Родины физически, духовно остаемся связанными с ней. Если связь эта потеряна, то эмигранты перестают быть таковыми и становятся полуамериканцами, ибо человек, родившийся и воспитанный в старой России, никогда полноценным американцем или французом не станет» [12]. Объединяющим фактором для русских за рубежом всегда служили русский язык и культура. Русская пресса в Сан-Франциско писала: «В те же самые беспросветные для русской культуры времена русские эмигранты, все потерявшие, рассеянные по всему миру, унесли в своих сердцах и мыслях духовное творение - единственное наследие Обездоленной Родины. И не было странным, если в их пустых, дырявых карманах вместе с залежалыми крошками солдатских сухарей находились бережно сохраненные томики Пушкина, Блока или других любимых поэтов. И, едва успев осесть в непрочных местах их скитаний, едва успев заработать тяжелым трудом первый кусок хлеба, они начинают восстанавливать по кусочкам духовные ценности, которыми жили они на Родине. Создаются литературные и театральные кружки, культурные объединения, уже звучат первые стихи зарубежных поэтов, открываются выставки русского искусства, издаются первые, еще тоненькие книжечки, звучит русская музыка, ставятся в подвалах, в сараях и на чистом воздухе русские пьесы, пишутся ученые труды высо-
кой ценности, вырастают на чужих, иноверческих землях православные храмы» [14].
Вопрос сохранения национальной культуры стоял наравне с сохранением православия. Часто эти понятия были тождественны. Обычным в русских общинах были ежегодные Дни русской культуры и празднование юбилейных дат, связанных с историей Российского государства.
Несмотря на то, что российскую диаспору за рубежом всегда сопровождают ассимиляционные процессы, чему способствуют и смешанные браки, в современных русских общинах, как и в прошлые годы, русский язык и культура остаются основой жизни вдали от родины. Наши соотечественники строят в Китае, Корее, Японии, США и других странах свою Россию, воплощая в жизнь идеи евразийства. Если раньше русские беженцы имели билет в одну сторону, то сейчас россиян с иностранными паспортами можно частенько видеть на исторической родине. Они не только встречаются со своими родственниками, но помогают России обрести достойное место в современном мире.
Таким образом, среди исторических факторов, обусловивших возникновение евразийства в среде русских эмигрантов, было освоение Россией ее дальневосточных территорий, где географическая близость с азиатскими народами предопределяла их тесное взаимодействие с русскоязычным населением. На этом фоне политика укрепления российской государственности претерпевала изменения от признания необходимости использовать иммигрантов из соседних стран в качестве рабочей силы для развития экономики региона - до полного неприятия и депортации. Особое развитие евразийство получило в русской диаспоре Китая, где оно обогатилось идеями китаеведения и сближения России с народами Азии на почве взаимных интересов, и оттуда распространилось благодаря русским эмигрантам на другие страны Азиатско-Тихоокеанского региона.
Автор приносит искреннюю благодарность бывшему директору центра изучения России в Азии Гавайского университета в Гонолулу (США) Патриции Полански за многочисленные советы и возможность использовать литературу для настоящего очерка.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Аргудяева, Ю. В. Роль Н.Н. Муравьева-Амурского в переселении крестьян и казаков в низовья р. Амур // Вестник ДВО РАН. - 2009. - № 5. -С. 2-13.
2. Арсеньев, В. К. Китайцы в Уссурийском крае : очерк историко-этнографический // Зап. ПОИРГО. - Хабаровск, 1914. - Т. 10, вып. 1. -С. 1-126.
3. Арсеньев, В. К. Краткий военно-географический и военно-статистический очерк Уссурийского края 1901-1911 гг. / В. К. Арсеньев. - Хабаровск : Б.и., 1912. - I-ii, i-vi, 324 с., 2 л.
4. Гондатти, Н. Л. Движение китайцев в Россию принимает угрожающие размеры : (докл. 1914 г. Приамур. генерал-губернатора Н. Л. Гондатти пред. Совмина И. Л. Горемыкину) // Ист. архив. -1997. -№ 1. - С. 69-71.
5. Гондатти, Н. Общий отчет Амурской экспедиции за 1910 г. Вып. 1 / Н. Гондатти. - СПб. : Тип. В.Ф. Киршбаума, 1911. - 288 с.
6. Граве, В. В. Китайцы, корейцы и японцы в Приморье : отчет. - СПб. : Тип. В. Ф. Киршбаума, 1912. - 489, III с. - (Тр. Амур. экспедиции ; вып. 11).
7. Доклад В. К. Арсеньева Далькрайкому ВКП(б) // Вестн. Дальневост. отд-ния РАН. - Владивосток, 1995. - № 3. - С. 94-104.
8. Иванов, В. Н. Мы: Основы рус. государственности. - Харбин : Бамбуковая роща, тип. «Заря», 1926. - Xv, 326 с.
9. Ким, Г. Н. История иммиграции корейцев : в 2-х кн. Кн. 1 : Вторая половина XIX в. - 1945 г. / Г. Н. Ким. -Алматы : Дайк-пресс, 1999. - 424 с.
10. Мак-Гвайер, А. Друзья-американцы // Рус. жизнь. - Сан-Франциско,
1947. - 18 янв.
11. Н. А-ский. По вопросу о выселении корейцев // Владивосток. -1897. -30 марта (№ 13). - С. 11-12.
12. Петров, П. Эмиграция и Родина // Нов. рус. слово. - Нью-Йорк, 1966. - 18 дек.
13. Полански, П. Русская печать в Китае, Японии и Кореи : каталог собр. Б-ки им. Гамильтона Гавайс. ун-та / предисл., пер. с англ. и науч. ред. А. А. Хисамутдинова. - М. : Пашков дом (Рос. гос. б-ка), 2002. -204 с.
14. Правление. Праздник сорокалетней деятельности Литературно-художественного кружка в Сан-Франциско // Рус. жизнь. - Сан-Франциско, 1962. - 21 апр.
15. Регистрация корейского и китайского населения // Приамур. вед. -Хабаровск, 1896. - 8 сент. (№ 141). - С. 19.
16. Россия и Корея: новая встреча старых соседей : сб. / Юбилейная выставка: К 20-летию установления дипотношений РФ и РК. - Сеул : Korea-Russia Dialogue, 2010. - [Б. с.].
17. Рязановский, В. А. К вопросу о влиянии монгольской культуры и монгольского права на русскую культуру и право. - Харбин : Худож. тип., 1931. -31 с.
18. Рязановский, В. А. Обзор русской культуры : ист. Очерк : в 2-х ч., в 3-х кн. - Б. м. [США] : Изд. авт., 1947. - Ч. 1. - 639 с. ; Ч. 2, вып. 1. - 557 с. ;
1948. - Ч. 2, вып. 2. - 213 с.
19. Соловьев, Ф. В. Китайское отходничество на Дальнем Востоке России в эпоху капитализма (1861-1917 гг.) / Ф. В. Соловьев. - М. : Наука, 1989. - 124 с.
20. Унтербергер, П. Ф. Приамурский край. 1906-1910 гг. : очерк / П. Ф. Унтербергер. - СПб. : Тип. В. Ф. Киршбаума, 1912. - XIII, 428, 54 с. - (Зап. Имп. РГО по отд. статистики. Т. XIII : прилож.).
21. Savel'ev, I. R. Imin to kokka: Kyokuto Roshia ni okeru Chugokujin, Chosenjin, Nihonjin / I. R. Savel'ev - Tokyo : Ochanomizu Shobo, 2005. - Vi, 323, lviii p. - Яп.
[Миграция и государство : китайская, корейская и японская диаспоры на Дальнем Востоке России].
22. Schimmelpenninck van der Oye, D. Toward the rising sun : Russian ideologies of empire and the path to war with Japan / D. Schimmelpenninck van der Oye . - [S. l.] : Northern Illinois Univ. Press, 2001. - xiii, 329 p.
23. Stephan, J. The Russian Far East : a history / J. Stephan. - Stanford : Stanford Univ. Press, 1994. - 480 р.
REFERENCES
1. Argudiaeva Iu. V. The role of N.N. Muraviev-Amur in the resettlement of peasants and Cossacks in the lower part of the river Amur] // Vestnik Dal'nevos-tochnogo otdeleniya rossiiskoi akademii nauk, 2009, no. 5, pp. 2 Zapiski Pri-amurskogo otdela Imperatorskogo Russkogo geograficheskogo obshchestva 13. (In Russ.).
2. Arsen'ev V.K. The Chinese in the Ussuri region: Essay of history and ethnography. Zapiski Priamurskogo otdela Imperatorskogo Russkogo geograficheskogo obshchestva, 1914, vol. 10, iss. 1, pp. 1 Zapiski Priamurskogo otdela Imperatorskogo Russkogo geograficheskogo obshchestva 126 . (In Russ.).
3. Arsen'ev, V.K. Brief military geographical and military statistical essay about the Ussuri region 1901-1911. Khabarovsk, 1912. I-ii, i-vi, 324 p., 2 l. (In Russ.).
4. Gondatti N.L. The movement of Chinese in Russia looms large: (Paper from 1914. Governor-General of the Amur region N.L. Gondatti to the Prime Minister of I.L. Goremykin). Istoricheskii arkhiv, 1997, no. 1, pp. 69-71. (In Russ.).
5. Gondatti N. General report for Amur expedition in 1910. Vol. 1. Sankt-Peterburg: V.F. Kirschbaum Print. House, 1911. 288 p. (In Russ.).
6. Grave V.V. The Chinese, Koreans and Japanesein Primorye: Report. Sankt-Petersburg: V.F. Kirschbaum Print. House, 1912. 489, III p. [Works of the Amur Expedition; vol. 11]. (In Russ.).
7. Report by V.K. Arsen'ev to Dal'kraikom All-Union Communist Party (Bolsheviks). Vestnik Dal'nevostochnogo otdeleniya rossiiskoi akademii nauk, 1995, no. 3, pp. 94-104. (In Russ.).
8. Ivanov V.N. We: the basis of Russian state. Harbin: Bamboo, «Dawn» Print. House, 1926. Xv, 326 p. (In Russ.).
9. Kim G.N. The history of Korean immigration. Vol. 1. The second half of the XIXcentury to 1945. Almaty: Dyke Press, 1999. 424 p. (In Russ.).
10. MacGuire A. Friends-Americans. Russian life [newspaper], San Francisco, 1947, 18 Jan.
11. N. A-sky. Ontheissueof the eviction of Koreans. Vladivostok [newspaper], 1897, 30 March (no. 13), pp. 11-12. (In Russ.).
