CC BY
254
УДК 94(47).05 ББК 63.3(2)511
РУССКО-ПРУССКИЕ ОТНОШЕНИЯ В ГОДЫ СЕВЕРНОЙ ВОЙНЫ (1709-1717 ГГ.)
Ю.А. Козлова
Аннотация. В статье раскрываются русско-прусские отношения в наименее изученный период. Особое внимание уделяется договорам, заключенным в период с конца 1709 по 1717 год. Проведя сравнительный анализ исторических источников по данным взаимоотношениям, автор статьи пришел к выводу, что русско-прусские отношения развивались в политическом тандеме. Данный тандем был обусловлен взаимовыгодными территориальными приобретениями в ходе Северной войны. Апогеем взаимоотношений двух стран было подписание «Амстердамского трактата» между Россией, Пруссией и Францией.
Ключевые слова: Пруссия, Россия, Петр I, Фридрих Вильгельм I, Амстердамский трактат, политический тендем.
Abstract. The article looks at Russian-Prussian relations in the least studied period. Particular attention is paid to the contracts negotiated between the end of 1709 and 1717. Having conducted a comparative analysis of historical sources on these relationships, the author of the article concluded that Russian-Prussian relations developed in a political tandem. This tandem was due to mutually beneficial territorial acquisitions during the Northern War. The apogee of the relationship between the two countries was the signing of the "Amsterdam Treaty" between Russia, Prussia and France.
Keywords: Prussia, Russia, Peter the Great, Friedrich Wilhelm I, "The Treaty of Amsterdam", political tandem.
THE RUSSIAN-PRUSSIAN RELATIONS
IN THE YEARS OF NORTHERN WAR (1709-1717)
Yu-А. Kozlova
267
268
Если говорить о русско-прусских
отношениях после 1709 года, то стоит обратить внимание на специфику международной обстановки первой трети XVIII века. По сути, переломным не только в Северной войне, но и во взаимоотношениях России с европейскими странами стал 1709 год. Русское оружие смогло одержать блестящую победу в Полтавской битве. После 1709 года Россия входит в новую стадию дипломатических отношений: вовлечение в Северный союз новых стран.
Пруссия в данном контексте взаимоотношений не стала исключением. Если до 1709 года король Пруссии Фридрих I раздумывал, чью сторону занять в русско-шведском конфликте, то после Полтавы он сделал выбор в пользу России.
22 ноября 1709 года в г. Мариен-вердере (ныне Квидзын в Польше) Петр I и Фридрих I встретились на официальном уровне [1, с. 123]. Результатом этой встречи стало подписание оборонительного договора. Конвенция состоит из 14 глав и одной секретной. Одним из основных пунктов, которого удалось достичь, было обещание прусского короля не пропускать шведские войска через свою территорию, за что Петр I обещал Эльбинг Пруссии. В отечественной историографии принято считать встречу этих двух монархов незначительной. С.М. Соловьев не видит в ней никакого результата, считая, что датско-русский договор принес куда более значимые результаты, чем прусский договор. Такой же точки зрения придерживается и В.С. Бобылев [2, с. 46].
Однако не стоит недооценивать оборонительный союз. Пруссия мог-
ла бы служить для союзных войск некоторым форпостом. Более того, открывался новый фронт ведения войны, что само по себе для Швеции могло стать губительным.
С 1713 года русско-прусские отношения вступают в новую стадию взаимоотношений, что связано со смертью Фридриха I. Новым королем Пруссии стал Фридрих Вильгельм I (1713—1740). Нужно отметить, что еще в 1711 году российский монарх задобрил молодого кронпринца Фридриха Вильгельма подарком нескольких «великанов», "lange Kerle", то есть рослых солдат [3, р. 324]. Такого рода подарки повторялись и впоследствии, когда Фридрих Вильгельм сделался королем. И переговоры шли намного успешнее. Об этом пишет и голландский исследователь Якоб Схелтема [там же]. Данные подарки Петра I были очень важны для прусской армии и для Фридриха Вильгельма I. В XVIII веке не знали жеребьевки при приеме на службу, роль жребия играл высокий рост.
В 1713 году, пребывая в Ганновере, Петр I встретился с прусским королем Фридрихом Вильгельмом I лично.
Надо заметить, что сначала король Пруссии не произвел на российского царя должного впечатления. Петр I писал А.Д. Меншикову: «Здесь нового короля я нашел зело приятна к себе, но ни в какое действо оного склонить не мог, как я мог разуметь для двух причин: первое, что денег нет, другое, что еще много псов духа шведского, а король сам политических дел не искусен, а когда дает в совет министрам, то всякими видами помогают шведам, к тому еще не осмотрелся. То видев, я,
утвердя дружбу, оставил» [4, с. 162]. Нелестное мнение о прусском короле сложилось еще и потому, что Фридрих Вильгельм I не дал обещанной артиллерии.
Однако не стоит забывать, что на пути к сближению двух держав имелось немало трудностей. Во-первых, при всем своем расположении к царю, король прусский не стремился к решительным действиям, считая, что прежде всего необходимо привести в надлежащее состояние финансы своего государства. Пруссия не располагала должными финансовыми средствами, которые могли бы помочь России в Северной войне [5, ф. 53, оп. 1, д. 5, л. 234].
Во-вторых, следует отметить сильное влияние шведов на прусские дела. Карл XII никак не хотел видеть противником Пруссию. Шведский король в декабре 1713 года через Генриха Ильгена (прусский министр) передал королю Фридриху Вильгельму I мемориал, в котором говорилось о выгодах союза со Швецией и о необходимости восстановления прежнего равновесия на Севере [4, с. 159]. Соглашаясь с некоторыми мыслями Г. Ильгена, король, однако, при прочтении мемориала, написал на полях его: «Хорошо, но царь должен удержать за собою Петербург с гаванью и со всеми принадлежностями, исключая Лифляндию и Курляндию» [6, с. 33]. В мемориале было сказано далее, что Лифляндия не может представить собой какого-либо затруднения, так как царь обязался отдать эту провинцию польскому королю. Как видно из мемориала, прусский король был скорее на стороне Петра I.
Фридрих Вильгельм I ожидал от Петра I конкретных действий, а
именно на территории шведских владений в немецком регионе. Такого рода гарантией могла стать Померания, претензии к которой восходят еще к Тридцатилетней войне (1618— 1648гг.) [7, с. 49-50]. Пруссия же должна была гарантировать за Россией Карелию и Ингерманландию. Что и случилось в феврале 1714 года, когда Россию с визитом посетил прусский посланник В.А. Шлиппен-бах. Столь же дружелюбно беседовал король Фридрих Вильгельм I с Ф.А. Головкиным в Берлине, замечая, между прочим: «Теперь я ни на кого так не надеюсь, как на царское величество, а главное, питаю особенную любовь к персоне его царского величества» [4, с. 163].
Вскоре последовали и конкретные действия. Важным этапом в русско-прусских отношениях стало подписание оборонительного союза 1 (12) июня 1714 года [1, с. 112]. В чем же была особенность данного трактата?
Во-первых, Пруссия, находясь в военных действиях в войне Испанское наследство (1701—1714), не могла открыто выступить против Швеции до момента заключения мирного договора. Напомним, что мирный договор был подписан в 1713 году в Утрехте, по нему Англия и Голландия выходили из Северной войны. Однако это условие не помешало прусскому королю овладеть рядом территорий, принадлежащих шведскому королю, без его на то разрешения. Это означало только одно: как только окончилась война за Испанское наследство, Фридрих Вильгельм I должен был объявить войну Карлу XII. Что вскоре и произошло.
И, наконец, во-вторых, по договору октября 1713 года между Россией и
269
ВЕК
Пруссией, Фридриху Вильгельму I передавались: Штеттин, Штральзунд, Висмар под секвестр [там же, с. 113].
Тем не менее, передача данных территорий лишь в секвестр для прусского короля была недостаточной. Амбициозный Фридрих Вильгельм I ждал более решительных действий, а именно перехода шведских земель в Германии к Пруссии. Петр I, в свою очередь, понимал, что вхождение Пруссии в Северный союз, должно быть обусловлено передачей ей определенных территорий. Что и произошло. Договор 1714 года подтверждал за Пруссией Штеттин и все окрестные области до реки Пен-не. За Россией удерживались прибалтийские территории [5, ф. 74, оп. 1, д. 22, л. 1-2].
По сути, между монархами зародились настоящие теплые взаимоотношения: «Ваше царское Величество можете быть вполне убеждены, что я, со своей стороны, испытываю те же чувства и желания по отношению к Вам, и меня можете больше всего осчастливить, это если я найду возможность сделать это что-нибудь для удовольствия Вашего Царского Величества» [там же]. В конце данного письма говорится также, что прусский король «привел в порядок свои финансы и армию, что делает его ближе к российскому царю» [там же, с. 114].
После столь плодотворных для обеих сторон переговоров достигнут важный результат. Уже в 1715 году Пруссия оказала России значительную помощь. Из королевства для действий против шведов в Померании отправлено двенадцатитысячное войско [5, ф. 53, оп. 1, д. 5, л. 235].
Однако не только от Пруссии зависел исход Северной войны. У Пе-
тра I обострились отношения с датским королем Фредериком IV. Переговоры по высадке совместного десанта в Сконе оказались под угрозой.
В феврале 1716 года Петр I отправляется в свое «Второе путешествие» по странам Западной Европы. Целью данной поездки являлся вопрос о завершении Северной войны. Петру I нужно было найти страну, способную закрепить за ним все приобретения на Балтике. В рамках данного путешествия 12—17 ноября 1716 года в Гавельберге произошла еще одна встреча между Петром I и Фридрихом Вильгельмом I.
Гавельбергская конференция подтвердила соглашения, которые были достигнуты в 1714 году. Более того, Пруссия обязалась поддерживать Россию в Северной войне, оказывая ей помощь против Швеции [5, ф. 74, оп. 1, д. 22, л. 1-2]. В конференции также было согласовано время, когда Пруссия придет на помощь России и на каких условиях. Например, если Швеция или другой неприятель вторгнется на российскую территорию, Фридрих Вильгельм I также обязуется не вступать в союзы, противоречащие Гавельбергскому оборонительному трактату. Таким образом, Пруссия, как никто другой, заинтересована в умиротворении Севера и готова оказать России помощь в этом.
Россия гарантировала оставление за Пруссией Штеттин, всю Померанию до реки Пенне. Российская же сторона обещала, что мир со Швецией будет «на справедливых кондициях», чтобы «никто из союзниц жаловаться не смог» [5, ф. 74, оп. 1, д. 22, л. 7].
Актуальным оставался вопрос о диверсиях на территории противника. Без согласования сторон все рас-
ходы брала на себя та сторона, которая «...диверсию чинила» [5, ф. 74, оп. 1, д. 22, л. 5]. В общем, действия стран должны были быть обоюдными. Своего рода подтверждением данного союза стали подарки, которыми обменялись монархи. Именно благодаря прусскому королю в России появилась знаменитая Янтарная комната, которую он подарил вместе с яхтой своему именитому гостю. Царь писал Екатерине: «Король подарил меня изрядным презентом — яхтою, которая в Потсдаме зело убранная, и кабинетом янтарным, о чем давно желали» [8, с. 50].
Данная встреча имела колоссальное значение для развития русско-прусских отношений. Помимо того, что Петр I и Фридрих Вильгельм I договорились о взаимовыручке и территориях, которые окончательно должны были признаться за Россией и Пруссией, король должен был поспособствовать сближению России с Францией.
Переориентация во внешней политике Франции на союз с Россией и Пруссией была вполне ожидаемой. Франция после поражения в войне за Испанское наследство в значительной мере утратила свое влияние на европейском континенте, чем воспользовались ее противники — Великобритания и Голландия.
Влияние Франции в сложном германском регионе долгое время зиждилось на ее отношениях с Швецией, которая владела целым рядом земель на севере Германии (Висмар, Штаде, Верден и т.д.) Но дни Швеции после ряда удачных военных операций России и союзников были сочтены, и Франции нужно было найти нового германского гегемона.
Именно Пруссия, набирающая военную и политическую мощь за счет успехов в ключевых конфликтах рубежа XVII—ХШП веков, становилась новым центром силы в германском регионе, постепенно расширяя свои владения новыми территориальными трофеями. О надвигающейся мощи Пруссии говорит и тот факт, что еще в 1709 году во время встречи Петра I и Фридриха I от последнего прозвучала идея разделить слабую Польшу [9, р. 225].
Естественным образом, Франция не могла оставаться в стороне от немецкого региона, впрочем, как и Балтийского. Именно поэтому Пруссия и Россия могли заменить, некогда мощный альянс: Франция — Швеция — Польша, создав новое равновесие сил в Европе: Франция — Россия — Пруссия.
На Пруссию была возложена тяжелая миссия привлечения России в данный стратегический союз, что и сделал Фридрих Вильгельм I, опасаясь, однако, что российский царь попробует обойти стороной Пруссию, заключив сепаратный мир со Швецией, оставив тем самым прусского короля без территориальных приобретений [там же]. Но опасения прусского короля были беспочвенными. Петр I довольно щедро одаривал прусского короля. Это видно из итогов Гавель-бергской конференции. Да и о подписании сепаратного мира со Швецией в ущерб союзникам речи не шло.
Неудивительно, что Франция, впрочем, как и Россия, вступая в новую фазу взаимоотношений, понимали, что соглашение между ними осуществимо только при гарантии третей стороны, которой и стала Пруссия, до этого став гарантом Утрехтского мира [10, с. 500].
271
ВЕК
272
Итак, 15 августа 1717 года в Амстердаме был подписан «Амстердамский трактат» между Россией, Пруссией и Францией. Россию представляли Б.И. Куракин, П.П. Шафиров, Г.И. Головкин. Пруссию — барон Книпгаузен, Францию — П. Шата-неф. Амстердамский договор состоял из шести основных статей и трех секретных. Первые шесть статей не представляют особого интереса, так как сводятся в основном к общим вопросам.
Три секретных статьи заключаются в следующем.
Монархи гарантировали «охранять взаимно мир и спокойствие их государств и земель, владений и подданных на основании договоров Утрехтских и Раштаттского, а ровно и тех, что восстановят спокойствие на севере». Это означало, что фактически французский король соглашался стать посредником «умиротворения Севера», соответственно, и гарантом территориальных владений [11, с. 31].
Второй пункт договора — это своего рода договоренность о взаимовыручке. Но тут есть затруднения, которые были окончательно не обговорены. Для французского короля нужна была диверсия для обеспечения сказанной гарантии, в таком случае для российского царя нужна была субсидия, а для прусского короля — уступка Штеттина по северному договору. Договориться на этих условиях они не смогли, но решили, что если будет найден консенсус в данном вопросе, то стороны обязуются оказывать помощь потерпевшей стороне [1, с. 166].
Третий пункт — наиболее важный для России, так как напрямую
касался посредничества короля Франции в окончании Северной войны. В этой статье речь идет о том, что король будет соблюдать полное беспристрастие, и как только в апреле истечет срок действия договора, заключенного ранее между Швецией и Францией, он не вступит в новые обязательства со Швецией. Более того французский король будет ходатайствовать о «мирном» решении дел Северной войны [там же, с. 167].
В истории дипломатии Амстердамский трактат оценивается неоднозначно. Большинство историков считают, что трактат не имел практических последствий для благоприятного развития русско-французских отношений [10, с. 501]. Франция никак не могла определиться, чью сторону занять? Вскоре французская дипломатия начала сближение с Великобританией, в ущерб интересам как России, так и Пруссии. И с этим можно согласиться. Но, с другой стороны, этот трактат был еще одним существенным шагом в укреплении союза России и Пруссии, который сохранялся в дальнейшем в ходе Северной войны.
Таким образом, взаимоотношения России и Пруссии в период с 1709 года по 1717 год развивались в целом благоприятно. Пруссия оставалась преданным российским союзником, оказывала реальную помощь на арене военных действий против Швеции. В свою очередь, Петр оставался также верным союзником для Фридриха Вильгельма I, соглашаясь, в частности, на передачу Пруссии немаловажных территорий, благодаря которым Пруссия серьезно усилила свои позиции в немецком регионе.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Мартене, Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами. Т. 5. (Трактаты с Германией) [Текст] / Ф. Мартенс. — СПб., 1874-1909. — 447 с.
2. Hassinger, E. Bradenburg-Preussen, Rus-land und Sweden. 1700-1713 [ТеХ] / E. Hassinger. — Munchen, 1953. — 300 р.
3. Munch-Petersen, T. After Poltava: Peter the Great and the problem of Sweden, 17091724 [Тех^ / T. Munch-Petersen // Novern Studies 32. — 1997. — Р. 47-70.
4. Scheltema Jacobus Ruslanden de Nederlan-den beschouwd in derzelven wederk eerige-betrekkingen. Bd. III. — Amsterdam: Gart-man, 1817. — 324 р.
5. Российский Государственный архив древних актов.
6. Бобылев, В.С. Внешняя политика России эпохи Петра I [Текст] / В.С. Бобылев. — М., 1990. — 168 с.
7. Брикнер, А.Г. Иллюстрированная история Петра Великого Т. 2. [Текст] / А.Г. Брикнер. — СПб., 1903. — 299 с.
8. Письма русских государей и других особ царского семейства. Переписка Петра I с Екатериною Алексеевною. — М., 1861. — Т. I.
9. Грюнвальд, К Франко-русские союзы [Текст] / К. Грюнвальд. — М., 1968. — 328 с.
10. Соловьев, С.М. История России с древнейших времен [Текст] / С.М. Соловьев.
— М., 1993. — 671 с.
11. Штейн, В. Петр Великий и франко-русский союз [Текст] / В. Штейн // Исторический вестник. — 1903. — Т. 92. — № 5.
— С. 494-512.
REFERENCES
1. Bobilev V.S., Vneshnyaya politika Rossii epokhi Petra I, Moscow, 1990, 168 p. (in Russian)
2. Brikner A.G., Illustrirovannaya istoriya Petra Velikogo, St. Petersburg, 1903, Vol. 2, 299 p. (in Russian)
3. Grunvald K., Franko-russkie souzi, Moscow, 1968, 328 p. (in Russian)
4. Hassinger E., Bradenburg-Preussen, Rus-land und Sweden. 1700-1713, Munchen, 1953, 300 p.
5. Martens F., Sobranie traktatov i konventsii, zakluchennyi Rossiei s inostrannimi derja-vami, St. Petersburg, 1874-1909, Vol. 5, Traktati s Germaniei, 447 p. (in Russian)
6. Munch-Petersen T., After Poltava: Peter the Great and the problem of Sweden, 17091724, Novern Studies 32, 1997, pp. 47-70.
7. Pisma russkih gosudarej i drugih osob car-skogo semejstva. Perepiska Petra I s Ekat-erinoju Alekseevnoju, Moscow, 1861, Vol. I. (in Russian)
8. Rossijskij Gosudarstvennyj arhiv Drevnih Aktov. (in Russian)
9. Scheltema Jacobus Ruslanden de Nederlan-den beschouwd in derzelven wederk eerige-betrekkingen, Amsterdam, Gartman, 1817, Bd. III, 324 p.
10. Shtein V., Petr Velikii i Franko-russkii souz, Istoricheskii vestnik, 1903, Vol. 92, No. 5,
pp. 494-512. (in Russian) 273
11. Soloviev S.M., Istoriya Rossii s drevneishikh vremen, Moscow, 1993, 671 p. (in Russian)
Козлова Юлия Алексеевна, аспирантка, кафедра истории России средних веков и нового
времени, Московский государственный областной университет, sakylina777@mail.ru Kozlova Yu.A., Post-graduate Student, Department of Medieval and Modern History of Russia, Moscow State Regional University, sakylina777@mail.ru
