CC BY
130
А.В. ПОТАНИНА
РУССКО-НЕМЕЦКИЕ ПАРОНИМЫ В СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНОМ И КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ
Во взаимодействии современных языков отчетливо проявляется тенденция к интернационализации лексики. Процессы интернационализации достигли на современном этапе такого уровня, при котором интернационализируется не только словарный состав разных языков, но и способы объединения морфем в цельнооформленное слово.
В словарном составе русского и немецкого языков достаточно много слов, имеющих иноязычную основу (чаще греческого или латинского происхождения) и оформленных суффиксами -изм / -ист и -ismus / -ist. Однако, несмотря на внешнее сходство, указанные слова не всегда совпадают в лексическом значении. Так, например, в двоичной группировке протекционизм - Protektionismus заимствования совпадают в значении «эк., полит. экономическая политика государства, имеющая целью оградить национальное хозяйство от иностранной конкуренции путем введения высоких пошлин на ввозимые в страну товары, ограничения или запрещения ввоза определенных товаров и т.п.». При этом русское слово имеет значение, которого нет у близкозвучной лексемы в немецком языке, а именно: «подбор людей на службу не по деловым качествам, а по знакомству, по протекции» [8, с.571].
Для обозначения слов двух языков, сходных по звучанию и форме, но различных по значению в лингвистике используется целый ряд терминов: «межъязыковые омонимы» [11, с.13], «междуязычные аналогизмы», «ложные друзья переводчика» [4, с.437] и т.п.
Термин «межъязыковые омонимы» является не совсем точным, поскольку у подобных соответствий нет важнейшего признака омонимии - полной однозвучности. Термин «междуязычные аналогизмы» не отражает сути исследуемого явления, так как является очень широким и неопределенным по содержанию. Определение «ложные друзья переводчика» не может рассматриваться как термин, поскольку слишком метафорично, хотя данное определение и получило широкое применение в теории и практике перевода.
В немецком языкознании для обозначения слов неродственных языков, сходных по звучанию и форме, но различных по значению, наиболее распространенным является обозначение «faux amis» или калька с французского «falsche Freunde des Übersetzers», а также «irreführende Fremdwörter» и др. [18, с.265-266].
Основная причина таких расхождений в терминологии кроется в слишком широком толковании, которое дается данной группе слов, поэтому необходимо внести дополнения, уточнения в определение указанных лексических единиц.
Следует отметить, что наибольший интерес в лингвистическом аспекте представляют слова двух языков, в нашей работе русского и немецкого, сходные по звучанию и форме, но различные по значению, которые имеют общий этимон и чьи этимологические связи не стерлись на современном этапе, относятся к одной части речи (род и число исключаются). Что касается
ударения, то оно может быть различным, так как здесь оказывают влияние артикуляционные особенности обоих языков. Поскольку данное определение перекликается с определением Ю.А. Бельчикова, М.С. Панюшевой [2, с.3-4] и О.В. Вишняковой [3, с.5] (за исключением постоянного ударения), которое они дают внутриязыковым паронимам, то в данной статье подобную лексику предлагается обозначить как межъязыковые паронимы.
В практической лексикографии предпринималась попытка разграничения межъязыковой омонимии и межъязыковой паронимии. Категорию межъязыковой паронимии выделили и так терминологически обозначили лексикологи-составители дифференциальных словарей. Одним из первых, кто составил подобный словарь, был чешский лингвист Й. Влчек. Автор словаря, выделяя отдельно категорию межъязыковых паронимов, утверждает, что термин «парони-мия» может быть применим не только к внутриязыковому явлению. К русско-чешским паронимам Й. Влчек относит лексемы, различающиеся фонетически или морфологически. Таким образом, исследователь склонен выделять межъязыковые паронимы с точки зрения учета формального компонента [20, с.8].
Следует отметить, что термин «межъязыковая паронимия» еще не был апробирован на базе близкозвучных слов неродственных языков.
Рассмотрение межъязыковых паронимов в двучленных группировках, состоящих из одной лексической единицы русского языка и одной лексической единицы немецкого языка, является наиболее приемлемым, так как смешение подобной лексики под влиянием междуязычной интерференции происходит, как правило, на уровне одной лексической единицы, а не двух: из-за созвучности слова изучаемого языка со сходной лексической единицей родного языка, из-за общей логико-понятийной соотнесенности. Большинство межъязыковых паронимов - слова полисемантические. Наличие одного или нескольких общих значений сходных по звучанию слов двух языков приводит к механическому переносу и других значений слова родного языка на иностранное, у которого подобная семантика отсутствует. Так, например, носитель русского языка, изучающий немецкий, неправильно переносит на немецкое слово Merkantilismus значение русского слова меркантилизм «мелочная расчетливость, торгашество». Происходит это потому, что словам меркантилизм - Merkantilismus свойственно одно общее значение: «экономическое учение эпохи разложения феодализма и становления капитализма». В зависимости от степени различия смысловой струк-руры межъязыковые паронимы подразделяются на две группы: а) полные межъязыковые паронимы - это пары слов, полностью различающиеся по значению, например, локатор - Lokator, транслятор - Translator; б) неполные межъязыковые паронимы - это пары слов, характеризующиеся наличием как общих, так и различных элементов смысловой сферы, например, у слов дезинфектор -Desinfektor есть одно общее значение «специалист по дезинфекции». Кроме того, заимствование Desinfektor в немецком языке обладает значением «прибор для дезинфекции одежды и т.п.». Как видно из приведенных примеров, в немецком слове суффикс -(a)tor актуализируется и в значении «предмет», и в значении «лицо», в отличие от близкозвучного образования в русском языке, что приводит к несовпадению семантического объема рассматриваемых заимствований.
Явление паронимии оценивается лингвистами по-разному. Одни считают паронимию отрицательным фактом, мешающим коммуникации, одним из источников «трудностей» литературной речи [9, с.33]. В работах других исследователей находим прямо противоположную оценку: паронимы - часть лексического богатства языка, так как они помогают избежать смысловой перегрузки отдельных слов, способствуют четкости, ясности высказывания, дают богатый материал для «украшения» речи, используются в поэзии, художественной прозе, публицистике, не уступая по употребительности омонимам, синонимам, антонимам [5, с.51-57]. По мнению А.П. Критенко, явление паронимии само по себе ни позитивно, ни негативно, но в речи может играть как положительную, так и отрицательную роль [7, с.4].
Что касается функциональных особенностей межъязыковых паронимов, то следует отметить, что если внутриязыковая паронимия может быть стилистическим средством создания каламбура либо, наоборот, может явиться причиной семантических и стилистических ошибок, то межъязыковая паронимия никогда не используется как стилистическое средство и, как правило, приводит лишь к непониманию.
В этом отношении интересный пример представлен в кандидатской диссертации Р.Р. Юнусова. Сравнивая разновременные переводы романа Ю.И. Крашевского «Брюль», он приводит такой пример: «перечисляя многочисленные функции, которые выполнял Брюль в государстве, Ю.И. Крашевский называет среди прочих его должность prezydent izb. Данному словосочетанию в переводах предлагаются разные соответствия: председатель сейма (1915), президент (1980). Оба варианта перевода являются недостаточно точными. Первый переводчик ошибочно полагал, что речь идет о польском парламенте (сейме), поскольку в польском языке палата парламента обозначается с помощью лексемы izba, которая, являясь паронимом по отношению к русскому слову изба, имеет совершенно иное значение. Второй переводчик избежал перевода слова izba и предложил дословное соответствие президент, что, однако, также не является точным переводом названия данной должности героя, поскольку речь идет о том, что Брюль возглавлял торговую и горнопромышленную палаты, о чем свидетельствует Польский биографический словарь» [16, с.9].
В русском и немецком языках существует большое количество слов на -ист / -ist. Суффикс -ист в русском языке, как известно, оформляет заимствованные слова с общими словообразовательными значениями: «сторонник, приверженец чего-либо» (научного направления, общественно-политического движения, течения и т.д.), «лицо по отношению к объекту занятий, склонности, профессии» и т.д. [12, с.189]. В немецком языке суффикс -ist оформляет аналогичные образования [13, с.252-254].
Суффикс -изм / - ismus, как правило, осложняет заимствованные основы с общими отвлеченными значениями: милитаризм - Militаrismus, национализм -Nationalismus и т.п.
Образования на -ист / -ist в русском и немецком языках конца XX столетия еще теснее сближаются с однокорневыми именами на -изм / -ismus, которые в обоих языках являются названиями общественно-политических, научных на-
правлений, религиозных объединений и т.д. при мотивации как нарицательными, так и собственными именами: анархизм - Anarchismus, троцкизм -Trotzkismus и т.д. Близость однокорневых форм на -ист / -ist, -изм / -ismus проявляется в том, что они вступают в регулярные отношения взаимной мотивации, при которой значения одного слова определяется путем ссылки на семантику другого слова (даже в случае явной производности каждого из них). Образования на -ист / -ist называют в обоих языках того, кто имеет отношение к явлению, течению, организации и т.д., названному одноосновным словом на -изм / -ismus, например: акмеизм - Akmeismus, акмеист - Akmeist: акмеист - Akmeist «последователь акмеизма»; акмеизм - Akmeismus «в русской литературе XX века: течение, провозгласившее освобождение от символизма, требовавшее возвратить художественному слову первоначальный, не символический смысл». Приведенная модель начинает складываться в обоих языках еще в XIX в. и продолжает активно развиваться в исследуемый период, хотя данные пары лексических единиц в обоих языках имеют альтернативу, а именно: в русском языке -изм / -ик, в немецком языке - это парные образования на -ismus /-er, ср.: алкоголизм - алкоголик, Alkoholismus - Alkoholiker и др.
В русском и немецком языках формируются четкие словообразовательные ряды, где существительное на -ист / -ist называет лицо по отношению к тому направлению, течению и т.д. общественно-политической, научной или религиозной сфере, которое обозначено однокорневым образованием на -изм / -ismus. Подобные словообразовательные пары в русском и немецком языках ограничены определенным кругом заимствованных слов, называющих вышеуказанные явления общественной жизни, и представляют собой своеобразные «связанные основы», поскольку в чистом виде производящей основы для них, как правило, не существует и они ограничиваются в словообразовательном плане отношениями взаимной мотивации. «Специалисты по русскому словообразованию называют эти отношения по-разному. Одни видят здесь усечение аффиксов, другие называют это заменительной деривацией, и, наконец, третьи считают, что это образование по модели равноправных, равнопроизводных, причем присоединение и усечение морфем происходит на одном и том же такте» [6, с.101-102].
Слова на -изм / -ismus, входящие в рассматриваемые парные образования, могут быть как производными автомобилизм - Automobilismus, дарвинизм - Darwinismus, так и непроизводными акмеизм - Akmeismus, альтруизм -Altruismus и т. д.
Однако даже в случае явной производности формы на -изм / -ismus, -ист / -ist начинают мотивировать друг друга, утрачивая семантические связи со своими первоначальными основами (хотя формально она присутствует в их структуре). Например, дарвинизм - Darwinismus «учение о происхождении и развитии видов животных и растений путем естественного отбора, о законах развития живой природы», дарвинист - Darwinist «последователь дарвинизма» (соотнесенность с именем собственным Дарвин - Darwin уже утрачена, так как речь идет не о последователях Дарвина, а о сторонниках его учения); анархизм - Anarchismus «общественно-политическое течение, проповедующее анархию, отрицающее всякую государственную власть, организованную политическую борьбу»; анархист - Anarchist «сторонник анархизма, член анархической орга-
низации; некто, кто отрицает любое государственное учреждение и государственный строй» (соотнесенности со словом анархия - Anarchie уже нет), но ср: альтруизм - Altruismus «готовность бескорыстно действовать на пользу другим, не считаясь со своими личными интересами», альтруист - Altruist «человек, отличающийся альтруизмом» и др., где можно говорить только о взаимной связи между формами на -ист, -изм, поскольку они непроизводны с точки зрения словообразовательных отношений и выступают только в соединении с аффиксами -изм / -ismus и -ист / -ist.
Зависимость морфемного оформления от лексического содержания производящих основ можно обнаружить в пределах существительных русского и немецкого языков, относящихся к классу заимствованной лексики, оформленных суффиксами -изм / -ист и -ismus / -ist и как обладающих живой соотнесенностью, так и утративших ее в силу разнообразных словообразовательных процессов. При этом не имеет значения, заимствовано ли слово с финалью -ист / -ist или -изм / -ismus (например, синхронизм из греческого synchronismys, волюнтаризм из немецкого Voluntarismus, баптист из английского baptist и т.д.), или осложнено этими суффиксами, присоединившимися к иноязычной основе. Например, нацист «исконное суффиксальное производное 30-х годов XX в. Образовано с помощью суффикса -ист от наци немецкое Nazi»; нигилист - «исконное суффиксальное производное от латинского nihil «ничто» [16, с.199, 202].
При парах на -изм / -ист в русском языке возможны формы прилагательных на -ический, -ичный, -истический. Это взаимодействие при некоторых образованиях на -изм / -ист может быть представлено в виде полного параллелизма производных адъективов типа оппортунистский - оппортунистический - оппортунистичный, которые указаны как относящиеся к паре: оппортунизм «приспособленчество, беспринципность» и оппортунист «сторонник оппортунизма» без всякой семантической дифференциации.
При таком многообразии возникает вопрос, какое из прилагательных окажется наиболее востребованным в языке в отношении пары на -изм / -ист. Приведенные прилагательные являются отголоском старых отношений в пределах интересующих нас адъективных образований. Этот параллелизм постепенно распадается по направлению к современности, и образования на -истский выполняют основную словообразовательную функцию по закреплению параллелизма форм на -ист / -изм, формы же на -истический могут быть мотивированы другими однокорневыми существительными (если они функционируют в языке). Например, монархистский - прилагательное к монархизм и монархист, монархический - к монархия; анархистский - прилагательное к анархизм и анархист, анархический - прилагательное к анархия и т.д.
Кроме того, следует отметить, что с точки зрения словообразования суффикс -ический является более сложным по своей структуре в отличие от суффикса -ский в силу происхождения. «Путем переразложения основы, в результате агрегации двух суффиксов, разных как по происхождению, так и по своей роли в процессе усвоения соответствующего слова русским языком, возникла морфема -ический, представляющая сейчас хотя непродуктивную, но регулярную словообразовательную единицу.
В ней слились иноязычный суффикс -ик, восходящий к французскому -ique < греческому -ixog или непосредственно к греческому 4ход (ср: прилагательные аскетический, аллегорический и др.), содержавшийся в заимствованном слове, и суффикс -еск, с помощью которого заимствуемое прилагательное словообразовательно переоформлялось в русской речи и включалось тем самым в лексико-грамматический разряд.
Процесс переразложения, ср.: фр. astronomique > астро-политич - еский > астрономии-ческий, привел к возникновению в русском языке новой, уже исконно русской морфемы, получившей позднее также и определенные словообразовательные способности, ср.: собственно русские прилагательные авантюристический, нигилистический, империалистический, формалистический и т.д.» [14, с.217].
Таким образом, суффикс -ический является более сложным и достаточно пространным по сравнению с суффиксом -ский.
Как известно, чем шире и отвлеченнее значение словообразовательной морфемы, тем шире ее связи с основанием, тем значительнее ее роль в языке. Чем уже значение морфемы, тем ограниченнее ее связи со словами, тем меньше возможности для образования новых слов она имеет [10, с.73]. Именно этим в значительной мере объясняется тот факт, что с помощью суффиксов -и-, -ов-, -ск- в русском языке образовано по нескольку тысяч отсубстантивных прилагательных, в то время как количество производных прилагательных, образованных от субстантивных основ посредством суффиксов -ав-, -ат-, -аст-, -ив-, -ик-, -овит-, -к-, -л-, исчисляется десятками или даже единицами.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что суффикс -ский в русском языке выполняет основную словообразовательную функцию по закреплению параллелизма форм на -изм / -ист.
В немецком языке однокорневым образованиям на -ismus / -ist соответствует прилагательное с суффиксом -isch, например, Automobilismus / Automobilist - automobilistisch; Kalvinismus /Kalvinist - kalvinistisch.
Адъективный суффикс -isch является исконным немецким суффиксом (двн. -isc), присоединяется к заимствованным и реже к немецким основам (иногда вызывает умлаут корневого гласного), часто соответствует в русском языке суффиксу -ск(ий) [13, с.248-249].
Суффикс -isch является весьма частотным в немецком языке. Появившись в древневерхненемецком как формант, служащий для образования имен прилагательных от субстантивных основ и обозначающий принадлежность или происхождение (irdisch, himmlisch), с течением времени изменил свою семантику, и у суффикса -isch появляется значение отнесенности к религиозным, философским и общественно-политическим течениям: katholisch, idealistisch, protestantisch, materialistisch, marxistisch.
Русско-немецкие паронимы представляют интерес не только в словообразовательном, но и культурно-историческом аспекте. И в русском, и в немецком языках необычайно распространились слова на -изм / -ismus, которые являются названиями общественно-политических, научных направлений, религиозных объединений и т.д., например, протекционизм - Protektionismus, лоббизм -Lobbismus и т.д. Особенность существительных на -изм, образованных на рус-
ской почве в конце XX века, заключается в том, что они называют идеологические течения, воззрения и т.п., содержание которых связано со своеобразием политики, проводимой известными общественно-политическими деятелями и руководителями, и мотивируются именами собственными, например, ельци-низм «экономическая, социальная и культурная политика, проводимая президентом России Б.Н. Ельциным», брежневизм «своеобразие правления Л.И. Брежнева, характеризующееся застоем в политической, экономической и культурной жизни общества, связанное с пребыванием Л.И. Брежнева на высших государственных постах» [1, с.42-43].
Подобной закономерности не наблюдается в немецком языке конца XX в. В Тюбингском университете в настоящее время ведется работа над лексикографическим проектом «Neue Wörter» в рамках «Seminar für Sprachwissenschaft / Computerlinguistik». Цель данного проекта - отразить новообразования в немецком языке и дать количественную оценку частотности их употребления. Согласно данным указанного лексикографического проекта, в последнее десятилетие в немецком языке появилось образование Schröderismus и к концу 2005 г. оно было использовано 102 раза. Однако слово Schröderismus используется не в значении «идеологическое течение, воззрение и т.д., содержание которого связано со своеобразием политики, проводимой видным политическим деятелем (Г. Шрёдером)», что свойственно русским словам с аналогичной словообразовательной структурой, а обозначает высказывание, мысль, устойчивое выражение, принадлежащее Г. Шрёдеру, поэтому и используется преимущественно во множественном числе, например, «Er selbst hat seine Arbeit ja im Wesentlichen gemacht und muss jetzt nur noch «Kurs halten». Das Problem: Kurs zu halten und seiner tiefen inneren Überzeugung zu folgen ist ziemlich langweilig... Deshalb hoffte man insgeheim auf ein paar Schröderismen wie in guten alten Tagen» // Поэтому втайне надеялись на пару шрёдеризмов, как в старые добрые времена или Поэтому втайне надеялись услышать от Шрёдера пару интересных высказываний (идей, мыслей, замечаний), как в старые добрые времена» [19]. Данное образование не является случайным для немецкого языка, оно формируется по аналогии, ср.: Marxismus (множественное число Marxismen) «языковой или стилистический элемент из марксистского жаргона, используемый в разговорной речи или письменных текстах» [17, с.847].
Итак, в немецком языке есть образование Hitlerismus, но словарями немецкого языка не фиксируются лексемы типа Kohlismus, Schröderismus, то есть слова, образованные от имен собственных, фамилий видных политических деятелей Германии конца XX - начала XXI вв. (Г. Коля, Г. Шрёдера) и обозначающие идеологические течения, воззрения и т.д., содержание которых связано со своеобразием политики, проводимой известными общественно-политическими деятелями и руководителями Германии. Хотя в языковой потенции возможны не только указанные образования на -ismus, но и двоичные группировки, аналогичные русским парам, ср.: Kohlismus - Kohlist, Schröderismus - Schröderist. Следовательно, можно предположить, что препятствием для образования данных лексем в языке явились экстралингвисти-ческие факторы. Для немецкой истории, немецкого общества и менталитета конца XX - начала XXI вв. нехарактерно такое явление, как «культ лично-
сти», когда политическая, экономическая и культурная жизнь страны целиком и полностью определяется одним человеком. Как правило, судьба страны находится в руках группы людей, а именно правящей партии, которая, придя к власти, определяет стратегию дальнейшего развития государства. Российское национальное самосознание связано со своеобразным стремлением к созданию «культа личности», что находит свое выражение и в языке, например, в порождении определенных словообразовательных моделей, по которым создаются указанные лексемы.
Таким образом, парные образования на -изм / -ismus, -ист / -ist представляют интерес не только в словообразовательном отношении, но и на уровне языковой картины мира.
Парные образования на -изм / -ист и -ismus / -ist в русском и немецком языках новейшего периода начинают выступать и в качестве производящих основ. Во-первых, активизируется заимствованная приставка анти- / anti-, которая, присоединяясь к интересующим нас формам, выражает значение противодействия. Так, осложняя основу на -изм / -ismus, называющую общественно-политическое, научное, идеологическое и т.д. направление, систему, объединения людей, приставка анти- / anti- приобретает значение противодействия, активной враждебности (тому, что названо производящим словом) и, присоединяясь к образованиям на -ист / -ist, называет «противника чего-либо, обозначенного однокорневым существительным на -изм / -ismus». Например, антимилитаризм - Antimilitarismus «враждебное милитаризму направление, течение», антимилитарист - Antimilitarist «сторонник антимилитаризма». Точно также: антиморализм - Antimoralismus, антиморалист -Antimoralist; антифашизм - Antifaschismus, антифашист - Antifaschist и т. д.
Своеобразие подобных образований заключается в том, что они могут по-разному трактоваться с точки зрения словообразовательной сферы. Это касается прежде всего тех существительных, которые содержат в своей основе имя собственное. Так, если рассматривать антисталинизм как слово, называющее систему взглядов, отвергающих сталинизм, то здесь необходимо говорить лишь о префиксации (анти-сталинизм). Если же рассматривать это слово иначе: антисталинизм - система взглядов, отрицающих идеологию и политику Сталина, то необходимо говорить о конфиксации: анти ... изм (при мотивирующем - Сталин). То же самое можно сказать и формах анти ... ист, если контекст их употребления заставляет говорить о возможной мотивации именем собственным: антисталинист - «противник политической системы Сталина». Однако это лишь одно из возможных членений подобных слов в пределах того или иного контекста. В целом же им свойственно стремление к взаимомотивации (и это отражено в словарных статьях соответствующих словарей новой лексики).
Весьма распространенной и частотной является приставка нео- / neo-, осложняющая те же основы и выражающая значение, связанное с достижениями той или иной науки, течения, направления в общественно-политической, научной, идеологической сфере. Например, неопозитивизм - Neopositivismus «современная форма позитивизма, распространенная главным образом в Англии и США», неопозитивист - Neopositivist «последователь неопозитивизма». Точно также: неомарксизм - Neomarxismus, неомарксист - Neomarxist; неофашизм -неофашист, Neofaschismus - Neofaschist и т. д.
Невиданную ранее продуктивность развивает в русском языке приставка пост-: постимпрессионизм - постимпрессионист и т.д. В немецком языке данная приставка остается пока нечастотной.
Таким образом, отношения, свойственные «связанным» существительным на -изм / -ismus, -ист / -ist, продолжаются и в пределах их новых производных. Соединение имен существительных с иноязычными приставками, как правило, не сопровождается никакими изменениями на границе морфем.
Итак, детальное рассмотрение межъязыковой паронимии на базе русского и немецкого языков представляет большой интерес как с точки зрения вопросов контрастивной лексикологии, словообразования, стилистики, так и с точки зрения теории и практики преподавания русского или немецкого языка как иностранного. Представленные результаты исследования весьма значимы и в области лексикографии.
Литература
1. Балалыкина Э.А. Взаимодействие лексических и грамматических процессов в современном русском словообразовании // Русский язык на рубеже тысячелетий: Материалы Всероссийской конференции 26-27 октября 2000 г.: В 3 т. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2001. Т. 1 С. 42-43.
2. БельчиковЮ.А., ПанюшеваМ.С. Словарь паронимов современного русского языка. М.: ООО «Изд-во АСТ»: ООО «Изд-во Астрель», 2002. С. 3-4.
3. Вишнякова О.В. Паронимы современного русского языка / Под. ред. Д.Э. Розенталя. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Рус. яз., 1987. С. 5.
4. Готлиб К.Г. М. Немецко-русский и русско-немецкий словарь «ложных друзей переводчика» . М.: Сов. энц., 1972. C. 437.
5. Евграфова А.А. Стилистическое использование паронимов разных типов // Исследования по русскому и украинскому языкам. Днепропетровск, 1973. С. 51-57.
6. Земская Е.А. О явлениях морфемного шва в русском словообразовании // Исследования по славянской филологии. М.: Просвещение, 1974. С. 101-102.
7. Критенко А.П. Паронимия и ее роль в языке: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Киев, 1974. С. 4.
8. Крысин Л.П. Толковый словарь иноязычных слов. 5-е изд., стереотип. М.: Рус. яз., 2003. С. 571.
9. Лившиц В.А. Практическая стилистика русского языка.М.: Высш. школа, 1964. С. 33
10. Немченко В.Н. Современный русский язык. Словообразование: Учеб. пособие для филол. спец. ун-тов. М.: Высш. шк., 1984. С. 73.
11. Реформатский А.А. Лингвистические вопросы перевода // Иностранные языки в школе. 1952. № 6. С. 13.
12. Русская грамматика. М., 1982, Т. 1. С. 189, 193 и др.
13. Словарь словообразовательных элементов немецкого языка / А.Н. Зуев, И. Д. Молчанова, Р.З. Мурясов и др.; Под ред. М.Д. Степановой. М.: Рус. яз., 1979. С. 252-254, 248-249.
14. Шанский Н.М. Очерки по русскому словообразованию. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1968. С. 217.
15. Шанский Н.М., Боброва Т.А. Этимологический словарь русского языка. М.: Прозепина, 1994. С. 199, 202.
16. Юнусов Р.Р. Социально-должностная лексика в русских переводах романа Ю.И. Кра-шевского «Брюль»: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Казань, 2004. С. 9.
17. Duden Das große Fremdwörterbuch (Herkunft und Bedeutung der Fremdwörter), 3. überarbeitete Auflage // Herausgegeben und bearbeitet vom wissenschaftlichen Rat der Dudenredaktion Mannheim; Leipzig; Wien; Zürich; Dudenverlag, 2003. 1542 S.
18. Schippan T. Lexikologie der deutschen Gegenwartssprache. Tübingen: Max Niemeyer Verlag, 1992. S. 265-266.
19. Seminar für Sprachwissenschaft der Universität Tübingen [Электронный ресурс] - Режим доступа: http: // www.sfs.uni-tuebingen.de/, свободный.
20. Vlcek J. Uskali ruske slovni zasoby. Slovnik russko-ceske homonymie a paronymie / J. Vlcek. Praha, 1966. S. 8
ПОТАНИНА АЛЕКСАНДРА ВИКТОРОВНА родилась в 1975 г. Окончила Казанский государственный университет им. В.И. Ульянова-Ленина. Старший преподаватель кафедры второго иностранного языка Набережночелнинского филиала ГОУ ВПО «Нижегородский лингвистический университет им. Н.А. Добролюбова». Имеет 9 научных публикаций в области сравнительно-исторического, типологического и сопоставительного языкознания.
