CC BY
71
УДК 81-25
Б0110.25513/2413-6182.2018.1.85-96
РУССКО-БЕЛОРУССКОЕ ПЕРЕКЛЮЧЕНИЕ КОДОВ В г. МИНСКЕ
И.В. Лисковец
Высшая школа печати и медиатехнологий Санкт-Петербургского государственного университета промышленных технологий и дизайна (Санкт-Петербург, Россия)
Аннотация: Предпринимается попытка описания явления переключения кодов между тремя сосуществующими в устной речи жителей города Минска кодами: русским языком, белорусским языком и трасянкой - смешанной белорусско-русской языковой формой. Ставится цель рассмотреть проблему границ между переключением кодов, заимствованием и смешением кодов, что является наиболее актуальным в случае длительного близкородственного языкового контакта. Всего рассматривается 212 примеров, записанных автором в ходе лонгитюдного исследования языковой ситуации в Минске, ведущегося с 1999 г., а также примеры высказываний, зафиксированные средствами массовой коммуникации. В качестве примеров переключения кодов не рассматриваются включение в русскоязычный текст белорусскоязычной топонимики, а также случаи прямого цитирования и метаязыкового переключения кодов. Случаи переключения кодов проанализированы с точки зрения субъекта, объекта, ситуации, темы, цели. Отдельно изучены случаи немотивированного переключения кодов, или соскальзывания, а также скрытого цитирования. Затрагивается вопрос о границах между переключением кодов, заимствованием и включением элемента в территориальный диалект. Также названы социальные факторы, влияющие на использование стратегии переключения кодов.
Ключевые слова: переключение кодов, двуязычие, белорусский язык, близкородственное двуязычие, смешение кодов.
Для цитирования:
Лисковец И.В. Русско-белорусское переключение кодов в г. Минске // Коммуникативные исследования. 2018. № 1 (15). С. 85-96. DOI: 10.25513/24136182.2018.1.85-96.
Сведения об авторе:
Лисковец Ирина Валерьевна, кандидат филологических наук, доцент кафедры технического перевода и профессиональных коммуникаций
© И.В. Лисковец, 2018
Контактная информация:
Почтовый адрес: 191180, Россия, Санкт-Петербург, пер. Джамбула, 13
E-mail: [email protected] Дата поступления статьи: 01.11.2017
Введение
Одно из наиболее распространенных явлений, происходящих в условиях устойчивого двуязычия, - переключение кодов. Переключение кодов достаточно распространено в речи жителей Минска, но в силу близ-кородственности контактирующих языков и их явного неравноправия имеет ряд специфических черт. В таком переключении участвуют все три сосуществующие в речи жителей Минска коды: русский язык, белорусский язык и трасянка, смешанный русско-белорусский код, представляющий собой, говоря упрощенно, белорусское фонетическое оформление слов русского языка (трактовку и описание этого явления см. в: [Головко 2001; Лисковец 2002]].
В качестве примеров переключения кодов не будет рассматриваться очень частотное, но не слишком интересное для анализа явление включения в русскоязычный текст белорусских названий кафетериев, ресторанов, станций метро, другой топонимики. Также в описание не включены случаи переключения кодов с целью выполнения метаязыковой функции (объяснение значения того или иного слова, примеры белорусских слов, которые давались в интервью], а также случаи прямого цитирования.
Грамматических ограничений на переключение кодов в случае белорусско-русского контакта практически нет вследствие близкородствен-ности языков. По этой же причине момент совершения переключения не всегда ясен. Вот характерный пример: Вось прычап1лася, карОва (= Вот пристала, корова]1. Первые два слова не относятся к русскому языку, каро-ва произносится одинаково на обоих языках. Граница может проходить как между прычаплася и карова, так и между этим высказыванием и следующим за ним полностью русскоязычным высказыванием.
Переключение кодов, часто встречающееся в речи минчан, имеет смысл рассматривать с точки зрения всех компонентов речевой ситуации, а именно говорящего, адресата, ситуации, темы, коммуникативной интенции говорящего.
В силу имеющейся в Минске сильной социальной стратификации по фактору языка, наиболее существенным для анализа случаев переключения кодов, как и других языковых явлений, является фактор говорящего, с которым тесно коррелирует коммуникативная цель, для выполнения которой используется переключение кодов.
1 При передаче нерусскоязычных элементов ударные гласные будут выделены заглавной буквой, фрикативный [г] будет обозначен знаком у.
Для анализа явления уместным представляется разделить минчан на тех, чьим первым языком был белорусский, и тех, чьим первым языком был русский.
Переключение кодов информантами с первым белорусским языком
Для первой группы характерно «переключение по ошибке» или соскальзывание.
Человек, ранее говоривший на белорусском языке или трасянке (смешанном русско-белорусском коде] и перешедший на русский язык, иногда «забывается» и возвращается к родному для него языку. Для таких переключений характерна пауза для последующего возврата на русский язык.
(1] Женщина - пожилому мужчине: Эй, дед, к вам пришли... (громче]. ДедУля, да вас прыйшл! (Русскоязычной собеседнице] Н1Як не чУе, старЫ, хоць бяу1 за Iм (= Дедуля, к вам пришли. Не слышит, старый. Хоть беги за ним].
Есть еще и такой, тоже достаточно частотный, вариант для данного типа говорящего: человек, перешедший с трасянки на русский, иногда «оговаривается» и немедленно исправляет свою оговорку. Примеры такого рода вообще характерны для речи образованных и/или высокопоставленных людей, выходцев из белорусских деревень, особенно в официальной обстановке, примером чему могут служить высказывания А.Г. Лукашенко:
(2] Ты потерАешь... ты потеряешь рынок свой в Европе ^И^:// www.youtube.com/watch?v=dMYsiUco8KY].
Такое переключение кодов представляется не несущим никакой коммуникативной цели и тем самым является немотивированным переключением кодов (подробнее об этом см.: [Головко 2001]].
Следует упомянуть, что люди, перешедшие с родного им белорусского языка на русский, крайне редко переключают коды мотивированно. Как объяснил в интервью такой информант, слишком тяжело ему далось избавиться от «белорусского акцента, чтобы сейчас этим баловаться». Хотя есть и исключения. Обычно таким исключением является переключение, вызванное темой разговора. Подавляющее число переключений кодов людьми с первым белорусским языком происходит в случае обращения непосредственно к их белорусскому опыту: жизни в деревне, разговору на белорусском языке и др., - что служит тем самым «триггером» (термин М. Клайна], который и вызывает переключение:
(3] Инф.: В детстве... да, в маёй вёсцы (= в моей деревне]... в моей деревне говорили...
Переключение кодов информантами с первым русским языком
Люди, чьим первым языком является русский, сознательно переключают коды с русского на белорусский или трасянку (провести границу не всегда представляется возможным] в ряде случаев.
Часто причиной переключения кодов является конвергентное языковое поведение, т. е. подстройка под адресата. Такое переключение особенно характерно для речи врачей и других работников медучреждений, продавцов и других работников сферы быта, так как им часто приходится общаться с говорящими на трасянке людьми; встречается это явление и в речи людей других профессий.
(4] Врач в поликлинике (молодой женщине]: Девушка, заходите, карточку вашу... (пытающейся пройти в дверь пожилой женщине] БабУля, пачакАйце трОх1 (= Бабуля, подождите немного].
Такое же поведение встречается, правда в силу многих причин значительно реже, при общении с национально-ориентированными людьми, принципиально говорящими по-белорусски. Во всех таких случаях переключение совпадает со сменой адресата.
Язык, на который происходит переключение, также зависит от адресата. При обращении к пожилому, «деревенского» вида человеку скорее переключение происходит на трасянку, при обращении к белорусскоязыч-ному интеллигенту - на белорусский язык, хотя в силу смешанного характера трасянки границу провести здесь очень тяжело.
Часто причиной переключения кодов является тема разговора - например, во время интервью, в котором обостряется внимание к проблеме своей белорусской идентичности.
(5] А сейчас что-нибудь читаете по-белорусски?
Инф.: Пожалуй, только Быкова, да и то... Может, еще Рыгора Бара-дулина щ мАбуць кагО яшчЭ з паЭтау (= или может быть еще кого-то из поэтов].
Переключение может быть вызвано некоторым триггером, т. е. быть реакцией на некоторый написанный или произнесенный по-белорусски текст или на речь окружающих. Например, на минском рынке, где в большом количестве звучат и диалекты белорусского, и трасянка, в речи говорящих по-русски людей чаще, чем это в целом характерно для них, появляются белорусскоязычные элементы, что также можно рассматривать как конвергентное речевое поведение, только в данном случае переключение происходит в рамках обращения к одному и тому же адресату.
(6] Инф.: Ну что, хУтка харчавАцца будем или пойдем куда дальше? (возле кафе с надписью «Хуткое харчаванне» (= быстрое питание]].
Часто переключение происходит для наименования предметов, имеющих более точное название в белорусском языке, т. е. для заполнения лакуны, например:
■ млЯвы = 'расслабленный, без сил, сильно уставший', или, соответственно, млЯвасць,
■ упАрты = 'упрямый, упертый во что-то',
■ памяркОуны - 'безразличный, спокойный',
■ шчЫры - 'настоящий, искренний',
■ травАць - 'руководить, командовать',
■ змагАцца - 'справляться, бороться'.
Характерно также вкрапление белорусских идиом («як вош да ка-жУха»] и слов для обозначения данного явления в Республике Беларусь или на белорусском языке, например:
■ мастак1 = 'белорусские художники',
■ мОва = 'белорусский язык',
■ беларускамОуны = 'говорящий только по-белорусски из идейных соображений',
■ грОшы = 'белорусские деньги',
■ бАцька = 'А.Г. Лукашенко',
■ адражЭнцы = 'сторонники белорусского национального возрождения', по-белорусски «адраженьня»,
■ незалЕжнасць = 'независимость Беларуси',
■ вЕршы = 'стихи, написанные по-белорусски',
■ вЁска = 'белорусская деревня',
■ свядОмыя = 'люди, осознающие свою белорусскую идентичность',
■ радз1ма = 'родная Беларусь',
■ пераклАдчык = 'переводчик с/на белорусский язык'.
Очень часто коды переключаются для придания речи некоторой грубоватости, «мужицкого» колорита. Это явление очень характерно для речи людей с высшим образованием, никогда не говоривших ни на трасян-ке, ни по-белорусски. Важно отметить, что переключение в данном случае происходит не на белорусский язык, а на трасянку, которая и является, с точки зрения данных говорящих, тем самым «мужицким языком». Этой же цели, как нам кажется, служит периодический переход на фрикативное «г» молодыми женщинами - так звучит «маскулиннее». Представляется, что возможность такого использования трасянки сокращает количество ненормативной лексики, характерной для соответствующей прослойки в Санкт-Петербурге.
(7] Инф. 1: Уф, холодно.
Инф. 2: Ня змЭрзнеш (= Не замерзнешь].
Инф. 1: А может змЭрзну.
Можно даже отметить такую особенность, что иногда произнесенное по-белорусски слово кажется более «сильным», чем соответствующее русское. Обычно таким образом усиливают определяющие слова или глаголы.
(8] Инф.: Вдруг пропал мужик, рАптам зтк (= вдруг пропал]. Смотрим - а он уже в машине.
Очень интересным является переключение кодов с целью скрытого цитирования.
Чаще всего белорусские, а если быть точным, то трасянкоязычные, вкрапления характеризуют людей, оцениваемых как занимающих более
низкое социальное положение, имеющих более примитивные представления о жизни, дурной вкус и т. д. (реальная языковая практика не учитывается]. Здесь гораздо чаще можно видеть доказательства трасянкоязыч-ности переключения.
(9] Инф.: У уарОшак ей обои надо! Ты б еще у цвятОчак (бел. - у кве-тачку] наклеила (мать информантки, о которой идет речь, русскоязычна].
Таким образом, можно сказать, что одной из коммуникативных задач, выполняемых трасяночными вкраплениями, является негативная оце-ночность.
Этот же прием используется и в политическом дискурсе, причем с обеих сторон, т. е. переключения с целью негативной оценочности как скрытое цитирование встретились и в белорусскоязычных текстах политического характера, например частое пейоративное именование Президента РБ Рыгорав1ч, характерное для оппозиционного политического дискурса (см., например, статью «Рыгоравич, спаси Белсат» (http://www.belga-zeta.by/ru/1078/event/33933/)). Аналогичные примеры приводит Н.Б. Меч-ковская [Мечковская 1996: 107-108].
Переключение / заимствование / белорусский диалект русского языка
Хочется затронуть еще один очень важный вопрос: всегда ли наличие в русскоязычном тексте белорусскоязычного элемента может говорить о переключении кодов?
Как представляется, не во всех случаях имеется сознательное переключение кодов, так как говорящий иногда может и не воспринимать данное слово как белорусское. Слова упАрты, памяркОуны, шчЫры, травАць безусловно воспринимаются как белоруссизмы. Что касается слова млЯвы, то возможны два варианта интерпретации слова информантом - либо оно воспринимается как русское, либо как белорусское (у одних информантов просьба автора объяснить данное слово встречала удивление, у других - нет].
Есть и более частотные случаи. Например, слова:
• хАта = 'квартира',
• бурАк = 'свекла',
• бАцька = 'отец',
• дОбра = 'сильно' (обычно в негативном смысле]
- воспринимаются как «не совсем русские, но мы так говорим». Можно предположить, что, согласно данному объяснению и частотности, подобные явления скорее относятся к белорусскому диалекту русского языка, а не к переключению кодов между русским и белорусским языками, хотя ниже будут упомянуты сомнения на этот счет. Сюда же можно отнести и употребление белорусских союзов и междометий:
• бо = 'потому что',
• хай / няхАй = 'пусть'.
Это же касается некоторых других специфических слов, не воспринимаемых носителями «нерусскими», например:
• малОй = 'сын, или младший брат, или ребенок вообще' (соответственно, малАя = 'дочь или младшая сестра или девочка вообще'],
• парЕчка = 'красная смородина',
• стрАта = 'потеря хода в игре' (от бел. «страта» - потеря],
• квач = 'игра в салочки и водящий в этой игре',
• лЯснуться = 'упасть' (от общеслав. «лясы» - зубы],
• бурАк = 'свекла',
• занАдта = 'чересчур' (от бел. «занадта» - с тем же значением],
• сЁрбать = 'есть суп, обычно с шумом'.
И уж наверняка нет переключения кодов, когда житель Беларуси вставляет в свою речь следующие выражения:
• с большего = 'главным образом, по большому счету', явно произошедшее от белорусского «збольшага» с тем же значением,
• за счастье = 'достаточно'.
Можно предположить, что здесь мы имеем дело не с переключением кодов, пусть даже немаркированным, а с белорусским диалектом русского языка.
Вероятно, к этому же диалекту можно отнести такие более редкие случаи отклонений от нормативного синтаксиса, как, например, повышенную частотность предлога за (моя малая за бананы сама не своя] и семантический сдвиг, проявляющийся, например, в таких явлениях, как выражение быстрее всего = 'скорее всего' (из белорусского хутчэй за усе, хут-чей = 'скорей и быстрей'], придании глаголу варить значения готовить (Ктоу вас варит в доме?]. Эти явления отличает ограниченное употребление - они используются частью русскоязычного населения, но не подавляющим его большинством.
Вопрос о статусе вкрапления белорусских союзов и междометий бо, хай и употребления слов хата, бацька, бурак русскоязычными с детства людьми более сложен. Дело в том, что есть отличие между «хатой» в речи русскоязычного и «быстрей всего»: люди, употребляющие выражение «быстрее всего», не употребляют нормативное «скорее всего» в том же значении, а люди, вставляющие в свою речь слово «хата», достаточно часто употребляют слова «дом» и «квартира» с аналогичным значением. Можно предположить, что правильнее было бы отнести эти явления к переходным - от переключения кодов к белорусскому диалекту русского языка. Однозначного ответа на этот вопрос пока дать не представляется возможным.
Таким образом, не всегда можно утверждать о наличии переключения кодов, базируясь только на самом тексте. Нужно учитывать еще и различные другие, в основном социолингвистические, факторы.
Кто чаще всего переключает коды?
И наконец, несколько слов о характеристиках субъекта переключения кодов. Как мы уже говорили выше, в основном переключают коды русскоязычные минчане, причем надо подчеркнуть большую распространенность и устойчивость этого явления среди ряда возрастных, половых и социальных групп. Частотность этого явления и в советскую эпоху подтверждает исследование, проведенное Институтом Языкознания Академии Наук БССР в 1987-1988 гг. [Типология двуязычия... 1999: 227]. Более того, часто подобное переключение не является предметом рефлексии со стороны как говорящего, так и адресата. Многие из опрошенных, для речи которых характерно переключение кодов, отрицали его использование. Еще большее количество опрошенных отрицали использование переключения кодов их знакомыми.
Эти факты можно трактовать как свидетельство того, что переключение кодов с русского языка на белорусский вошло в узус. Хотя нельзя не отметить, что подобная стратегия не является обязательной, и поэтому языковую ситуацию в Минске нельзя рассматривать в одном ряду с ситуацией в Дакаре (см.: [Swigart 1992]] и Страсбурге (см.: [Gardner-Chloros 1991]], где, судя по публикациям, подобное переключение является нормой. В Минске это скорее не норма, а вариант, который может быть выбран говорящим в зависимости от его предпочтений, а также различных факторов коммуникативной ситуации, так как нормативным признается также и отсутствие русско-белорусского переключения.
В ситуации русско-белорусского переключения кодов очень трудным оказалось определить, какие именно социологические параметры влияют на выбор говорящим стратегии переключения кодов.
Ни профессия, ни пол не являются определяющими. Можно сказать о некотором влиянии происхождения на использование переключения кодов.
Как уже упоминалось выше, люди, которые говорили ранее на тра-сянке или в чьих семьях говорят / говорили на трасянке, обычно не переключают коды сознательно, по естественным психологическим причинам. Эти люди могут переключать коды под влиянием темы или адресата. Но чаще всего переключение кодов в речи таких людей происходит по причине соскальзывания, невозможного для тех, чьим первым языком был русский. (Для последних «соскальзывание» характерно при использовании белорусского языка.]
Наблюдается также некоторая корреляция частотности использования переключения кодов с возрастом. Это связано с различиями в отношении к белорусскому языку в разные эпохи.
В 1980-е гг. молодежь часто стремилась использовать в речи белорусскую лексику. Эта лексика считалась «мужичьей», так как в те времена в среде образованной (или получающей хорошее образование] русско-
язычной минской молодежи такой взгляд на белорусский язык, который в те времена полностью ассоциировался в сознании с трасянкой, был широко распространен. Поэтому белорусские элементы соседствовали в их речи с «блатными» словами и обсценной лексикой. (О повышенной маскулинности и брутальности непрестижной трасянки уже говорилось выше.] Некоторые из них продолжают использовать эту стратегию и часто используют русско-белорусское (или русско-трасяночное] переключение кодов.
Насколько удалось заметить, сейчас минские школьники эту стратегию не используют. Можно предположить, что причиной является обостренность языкового вопроса. Кроме того, для настоящего момента характерно значительно более положительное отношение к белорусскому языку и безусловное различение белорусского языка и трасянки.
Именно поэтому маркированное переключение кодов с целью придания своему высказыванию грубости более характерно для родившихся в русскоязычных семьях и окончивших школу в период до 1992 г., т. е. до того момента, когда отношение к белорусскому языку изменилось в сторону более уважительного. Для этих групп в принципе переключение кодов значительно более характерно. Так, 111 из 212 (52 %) примеров были получены от людей в возрасте 40-50 лет, 41 пример (19 %] - от людей 50-60 лет, 39 (18 %) - от людей старше 60 (все - с высшим или средним специальным образованием].
Есть также некоторая зависимость частотности переключения кодов от уровня образования, т. е. большая распространенность этого явления в речи более образованных людей: 134 из 212 примеров (64 %) получены из речи людей с высшим образованием. Это подтверждает вывод, сделанный Г.П. Нещименко: чем выше социальный статус говорящего, тем больше языковых вольностей он себе позволяет (см.: [Нещименко 1998]]. Но было бы ошибкой считать переключение кодов явлением «образованной речи»: далеко не все люди с высшим образованием используют переключение кодов, и не все переключающие коды имеют высшее образование (в нашем эксперименте 62 примера (29 %) взяты из речи людей со средним образованием]. В 16 случаях образование говорящего было неизвестно, и эти случаи в подсчет не включены.
Некоторое влияние на частотность переключения кодов оказывает место работы, точнее, языковое окружение на работе. Люди, работающие в сфере обслуживания и по долгу службы сталкивающиеся с говорящими на трасянке (или на литературном белорусском], чаще переключают коды, чем люди, работающие в полностью русскоязычных коллективах, работа которых не связана напрямую с общением. Особенно часто переключение кодов как конвергентное языковое поведение встречается среди медиков и продавцов.
Как представляется, самым важным фактором, влияющим на частотность переключения кодов в речи русскоязычных минчан, является
их чувство причастности к Беларуси, т. е. национальная идентификация. Этот же фактор коренным образом влияет на отношение к белорусскому языку. Похожие данные о зависимости частотности переключения кодов от уровня интереса и уважения к стране рождения приводит Шана Поплак [Poplack 2000: 250-251].
В заключение хотелось бы сказать о крайней сложности анализа явлений, происходящих при контактах близкородственных языков, и их важности как для контактологии, так и для социолингвистики в целом.
Список литературы
Головко Е.В. Переключение кодов или новый код? // Труды факультета этнологии. СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2001. Вып. 1. С. 298-317.
Лисковец И.В. Трасянка: происхождение, сущность, функционирование // Антропология. Фольклористика. Лингвистика: сб. ст. СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2002. Вып. 2. С. 329-343. Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика. М.: Аспект-Пресс, 1996. 208 с. Нещименко Г.П. Значимость оппозиции «носитель - пользователь» языка (языкового идиома) для изучения специфики языковой ситуации и ее динамики // Славянское Языкознание: XII Международный съезд славистов. М., 1998. С. 460-474.
Типология двуязычия и многоязычия в Беларуси / Л.П. Крысин и др. Минск: Бе-
ларуская навука, 1999. 246 с. Gardner-Chloros P. Language Selection and Switching in Strasbourg. Oxford: Oxford
University Press, 1991. 218 p. Poplack S. Sometimes I'll start a sentence in Spanish y termino en español: toward a typology of code-switching // The Bilingualism Reader / Ed.: L. Wei. London: Routledge, 2000. P. 221-256. Swigart L. Two Codes or One? The Insiders' View and the Description of Codeswitch-ing in Dakar // Journal of Multilingual and Multicultural Development. 1992. Vol. 13, Iss. 1-2. P. 83-102. DOI: 10.1080/01434632.1992.9994485.
References
Gardner-Chloros, P. (1991), Language Selection and Switching in Strasbourg, Oxford,
Oxford University Press, 218 p. Golovko, E.V. (2001), Pereklyuchenie kodov ili novyi kod? [Code-switching or A New Code]. Trudy fakulteta etnologii [Works of the Ethnology Faculty], Iss. 1, St. Petersburg, European University in St. Petersburg Publ., pp. 298-317. (in Russian) Krysin, L.P. et al. (1999), Tipologiya dvuyazychiya i mnogoyazychiya v Belarusi [Typology of bilingualism and multilingualism in Belarus], Minsk, Belaruskaya na-vuka Publ., 246 p. (in Russian) Liskovets, I.V. (2002), Trasyanka: proiskhozhdenie, sushchnost', funktsionirovanie [Trasyanka: Origin, Essence, Functioning]. Antropologia. Folkloristika. Linguis-tika [Antropology. Folklore Studies. Linguistics], Iss. 2, St. Petersburg, European University in St. Petersburg Publ., pp. 329-343. (in Russian)
KB. .Пнсковец
95
Mechkovskaya, N.B. (1996), Sotsial'naya linguistika [Social Linguistics], Moscow,
Aspekt-Press Publ., 208 p. (in Russian) Neshchimenko, G.P. (1998), Znachimost' oppozitsii "nositer-pol'zovater" yazyka (yazykovogo idioma) dlya izucheniya spetsifiki yazykovoi situatsii i eyo dina-miki [Value of the Opposition "Native Speaker - User" of a Language (Language Idiom) for Studies of Specific Features of Language Situation and Its Dynamics]. Slavyanskoe yazykoznanie [Slavonic Linguistics], 12th International Congress of Slavicists, Moscow, pp. 460-474. (in Russian) Poplack, S. (2000), Sometimes I'll start a sentence in Spanish y termino en español: toward a typology of code-switching. Wei, L. (Ed.) The Bilingualism Reader, London, Routledge, pp. 221-256. Swigart, L. (1992), Two Codes or One? The Insiders' View and the Description of Co-deswitching in Dakar. Journal of Multilingual and Multicultural Development, Vol. 13, Iss. 1-2, pp. 83-102. DOI: 10.1080/01434632.1992.9994485.
RUSSIAN-BELARUSIAN CODE-SWITCHING IN MINSK
I.V. Liskovets
Higher School of Printing and Media Technologies of Saint-Petersburg State University of Industrial Technologies and Design (St. Petersburg, Russia)
Abstract: In this article, an attempt is made to describe the phenomenon of code-switching between the three codes coexisting in Minsk residents' oral speech: the Russian language, the Belarusian language and the trasianka (a mixed Belarusian-Russian language form). The author aims to address the problem of the boundaries between code-switching, borrowing, and mixed codes, which is the most relevant in the case of a prolonged contact among closely related language. In total, 212 examples will be studied, recorded by the author during the longitudinal study of the language situation in Minsk, which has been conducted since 1999, as well as examples of utterings and statements recorded in mass media. Inclusion of Belarusian-language toponymics in a Russian text, as well as cases of direct citations and meta-language code-switching will not be considered as examples of code-switching. Cases of code-switching will be considered from the point of view of the subject, object, setting, topic, and communicative intention. Cases of unmotivated code-switching, as well as slipping, will be regarded separately as well as the cases of covert citing. The article deals with the problem of boundaries between code-switching, borrowing and inclusion of an element into the local dialect. Also, the article will touch the matter concerning social factors affecting the use of code-switching strategy.
Key words: code-switching, bilingualism, Belarusian language, closely related bilin-gualism, code-mixing.
For citation:
Liskovets, I.V. (2018), Russian-Belarusian code-switching in Minsk. Communication Studies, No. 1 (15), pp. 85-96. DOI: 10.25513/2413-6182.2018.1.85-96. (in Russian)
96 Раздел II. Современные дискурсивные практики устной речи
About the author:
Liskovets Irina Valerievna, Dr., Associate Professor of the Chair of Technical Translation and Professional Communications
Corresponding author:
Postal address: 13, Dzhambula per., St. Petersburg, 191180, Russia
E-mail: [email protected]
Received: November 1, 2017
