CC BY
2412. Rajanov F.M. Problemy teorii gosudarstva i prava (Jurisprudencii): (Problems of the Theory of State and Law (Jurisprudence)). Moskva, Pravo i gosudarstvo, 2003.
13. Semitko A.P. Personocentristskij podhod k pravu i pravovoj kul'ture (Personocentrist Approach to Law and Legal Culture), Vestnik Gumanitarnogo universiteta, 2013, No. 1 (1), pp. 87-90.
Дата поступления: 25.08.2016 Received: 25.08.2016
УДК 34(470)"19"
РУССКИЙ ЮРИДИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ В «ХАРБИНСКОМ» ЗАРУБЕЖЬЕ: ЮРИДИЧЕСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВОВОЕ ПРОСВЕЩЕНИЕ
ХАФИЗОВ Энгель Диньярович
кандидат исторических наук, доцент кафедры социально-гуманитарных и экономических дисциплин ФГКОУВО «Уфимский юридический институт Министерства внутренних дел Российской Федерации», г. Уфа, Россия. E-mail: engel-khafizv@mail.ru
Просветительская деятельность преподавателей Русского юридического факультета в Харбине в первое десятилетие послереволюционного зарубежья была весьма интенсивной и многообразной. «Харбинская звезда» представляла собой уникальное социальное и культурное явление, отличное от европейской эмиграции более длительным существованием и практическим отсутствием ассимиляционного воздействия инокультур-ной среды. Усилиями эмигрантов в «русском Харбине» была сохранена дореволюционная модель педагогического воспитания и образования подрастающего поколения.
Ключевые слова: Китай, русская культура в эмиграции, харбинское послереволюционное зарубежье, русская пресса, Русский юридический факультет в Харбине.
RUSSIAN LAW FACULTY IN "HARBIN" EXPATRIATE COMMUNITY: LEGAL EDUCATION AND LEGAL ENLIGHTENMENT
KHAFIZOV Engel Dinyarovich
Candidate of Historical Sciences, Assistant Professor of the Department of Socio-Humanitarian and Economic Disciplines of the Ufa Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Ufa, Russia. E-mail: engel-khafizv@mail.ru
Educational activity of teachers of the Russian law faculty in Harbin in the first decade of the post-revolutionary expatriate community was very intense and diverse. "Harbin star" was a unique social and cultural phenomenon that was distinct from European exile by longer existence and the practical absence of assimilation effects of other-cultural environment. The pre-revolutionary model of pedagogical education and education of the younger generation was saved by the efforts of the immigrants in "Russian Harbin".
Key words: China, Russian culture in exile, Harbin post-revolutionary expatriate community, Russian press, Russian Law Faculty in Harbin.
Культура российского зарубежья, сохраненная и развитая эмигрантами разных поколений, постепенно становятся достоянием современной отечественной духовной жизни. Культура российского зарубежья, сохраненная и развитая эмигрантами разных поколений, постепенно становится достоянием современной отечественной духовной жизни. Необходимость осознания места наших соотечественников в общецивилизационном процессе актуализирует акцентирование внимания на проблематике российского послереволюционного зарубежья.
Российская эмиграция первой послереволюционной волны, объединившая россиян-эмигрантов в десятках странах мира, представляла собой уникальное социокультурное явление. «Русские на чужбине - не разрозненные толпы, но некоторое единство, символически
представляющее весь русский народ и образующее государство без территории: Зарубежье», - писал Ю.К. Рапопорт [10]. В целом все послереволюционное российское зарубежье в качестве основной задачи рассматривало необходимость сохранения отечественной дореволюционной культуры, когда само ее существование являлось своеобразным протестом против Октябрьской революции и способом противоборства с режимом большевиков. В истории народов не было столь масштабного миграционного процесса, который стал самым массовым в современной истории. Согласно переписи, проведенной под эгидой Лиги наций, общая численность россиян за рубежом составила около 10 млн. человек [7]. В политическом, социальном и культурном смысле российское зарубежье послереволюционной волны, оформившееся к 1922 году, в определенном степени олицетворяла собой дореволюционную Россию. В эмиграции были представлены практически все слои императорской России: дворянство, духовенство, купечество, рабочий класс, крестьянство, казачество, военное сословие и т. д. Вне пределов отечества оформились философское, социально-гуманитарное, эстетическое, литературно-художественное и иные направления культурной жизни. В зарубежье россияне сознательно и целенаправленно стремились сохранить привычные условия жизни и творчества. Уникальность истории послереволюционной волны эмиграции проявилась в способности россиян к адаптации в стране пребывания с одной стороны, и в противостоянии процессу ассимиляции, с другой.
В научной литературе достаточно подробно изучены различные аспекты европейского послереволюционного зарубежья, составлены хроники культурной и научной жизни, исследованы формы жизнедеятельности, повседневного быта и т. д. В меньшей степени специалисты уделили внимание раскрытию своеобразия русской «харбинской звезды. Следует отметить, что в сохранении культурного наследия и приумножении духовного потенциала дореволюционной России значительную роль сыграла «белая» эмиграции на Дальнем Востоке и Юго-Восточной Азии. В Северной Маньчжурии второй по численности была харбинская российская диаспора, которая 1920-30-е годы превратилась в своеобразное «государство в государстве», образовав культурный, научный и образовательный центр, в котором культивировались дореволюционные духовные ценности и традиции. В 1918-1923 годы количество русскоязычного населения в Харбине, увеличившись примерно в 2,5 раза, достигло более 165 тысяч человек [11]. «Русские харбинцы» были рядом с «большой» Родиной, по образному выражению Е. Шиляева, выпускника Высшей Богословской школы в Харбине 1936 года, «постоянно чувствовали ее "дыхание", следили за каждым ее движением, прислушивались к ее голосу, к ее стонам, мучились ее муками, верили в ее неизбежное возрождение и ждали ее» [14].
Харбинское послереволюционное зарубежье отличалось от европейской эмиграции более длительным существованием и практическим отсутствием ассимиляционного воздействия инокультурной среды. Усилиями эмигрантов в русском Харбине была сохранена дореволюционная модель педагогического воспитания и образования подрастающего поколения. В этом отношении харбинское послереволюционное зарубежье занимало лидирующую позицию среди русской эмиграции. К 1935 году вдоль линии КВЖД насчитывалось свыше 60 различных учебных заведений, созданных правлением железной дороги. Кроме того, в самом Харбине функционировали 14 общественных школ, открытых частными лицами [5]. Харбин стал центром печатной продукции в Китае. Здесь, по каталогу профессора Торонтон-ского университета О. Бабич, из общего количества 4261 печатных документов были изданы 182 газет, 338 журналов и 201 однодневные выпуски [8, с. 9]. «Приезжая публика только руками разводила: "До революции в обоих Питере и Москве столько не было газет, как у вас!!!" Харбинцы ухмылялись, они знали, что это очередная - "очередь", поветрие, оттепель на газетном фронте», - отмечалось в русскоязычной периодике [13]. В городе распространялись 58 ежедневных газет и 36 еженедельных журналов. Многие издания не выдерживали конкуренции, почти треть просуществовала менее года [8, с. 56]. Большой популярностью пользовались газеты «Заря», «Харбинское время», «Луч Азии», «Рупор», «Русское слово», «Наш
61
путь», в которых печатались популярные поэты А.А. Ачаир-Грызов, С. Петров-Скиталец, С. Гусев-Оренбургский. Русскоязычное население зачитывалось журналами «Рубеж», «Вестник Маньчжурии», «Наш путь», «Понедельник», «Врата». Редакции газет «Молва» и «Трибуна» были настроены пробольшевистски и призывали к примирению с советской Родиной. Весьма энергично, по мемуарным свидетельствам, действовал студенческий кружок «Чура-евка», выпускавший одноименный журнал, в котором печатали свои первые литературные и публицистические опыты молодые авторы.
Ведущая роль в культурной жизни города и просветительской деятельности принадлежала преподавателям Русского юридического факультета, открытого в 1920 году как структурное подразделение Дальневосточного государственного университета и просуществовавшего до 1937 года. Здесь с 1923 года стали преподавать отрасли китайского права: государственное, административное, гражданское, уголовное право и процесс, торговое право. На факультете в 1926 году было введено преподавание советского права. В лучшие годы существования штат насчитывал до 50-и человек профессорско-преподавательского состава. Студенческий контингент был представлен одиннадцатью национальностями. Кроме русскоязычных студентов были 15 лиц китайской национальности. На факультете обучалось более 3 тыс. юношей и девушек [12]. Значительную роль в пропаганде научных знаний в области философии, юриспруденции, экономики, социальной психологии, педагогики и востоковедения сыграл научный журнал «Известия Юридического факультета в Харбине». Редакционная коллегия журнала стремилась объединить усилия научной и творческой интеллигенции по сохранению и приумножению отечественных академических традиций. В данном печатном органе, согласно подсчетам М.А. Дорофеевой, публикации содержали более 3800 страниц, из которых на долю научных исследований приходилось не менее 3500 страниц. Всего было опубликована 81 работа (одна из них присутствует в трех томах). Более 40 % публикаций были посвящены различным проблемам востоковедения, в том числе 27 - Китаю [5].
Преподаватели факультета опубликовали серию очерков по самой разнообразной тематике. Так, анализу социально-политической и правовой действительности Китая были посвящены следующие научные работы: «Китайская республика. Законы, постановления», «Правоотношения по недвижимостям в Китае» (В.А. Рязановский), «Новое уголовное уложение Китайской республики. Общая характеристика», «Китайский кодекс полицейских правонарушений» (Н.И. Миролюбов), «Законы о торговле в Китае», «Очерки торгового права Китая» (Г.К. Гинс), «Очерки китайского акционерного права (Правление)», «Национальность акционерных обществ» (М.Я. Гильчер), «Преступления против имущества в китайском уголовном праве» (А.А. Камков), «Китайский парламент и парламентаризм», «Политическая доктрина Сунь Ят-сена», «Юридическое положение иностранных концессий в Китае», «Конституционные акты Гоминьдана» (В.В. Энгельфельд) и др. Вопросы социально-экономического развития получили отражение в следующих исследованиях: «Женщина и труд в современном Китае», «Индустриализация Китая и запросы технического образования», «К характеристике женского вопроса в современном Китае» (М.Н. Ершов), «Железные дороги Китая», «Планы железнодорожного строительства в Китае», «Лесные рынки Маньчжурии» (В.И. Сурин), «Расчетный баланс Маньчжурии» (Н.А. Сетницкий) и т.д.
Развитию китайского права способствовали научные исследования: «Основные институты китайского гражданского права» (В.А. Рязановский), «Применение советских законов в китайских судах» (М.Я. Гильчер), «Свобода и принуждение в гражданском кодексе Маньчжу-Ди-Го», «Новое гражданское и торговое право Маньчжу-Ди-Го» (Г.К. Гинс). Достаточно плодотворным было сотрудничество Г.К. Гинса с китайскими юристами. Совместно с Ван Цзэн-жуном, Ли Шаогеном и другими местными специалистами опубликовал ряд научно-популярных работ. Под его руководством или при непосредственном участии были изданы журналы «Вестник китайского права» и «Сборник законов и распоряжений Маньчжу-Ди-Го». Десятки статей им были опубликованы в журналах «Известия Юридического факультета»,
62
«Вестник Маньчжурии», «Рубеж», «Русское обозрение» и других периодических изданиях, в которых получили отражение специфика развития Дальневосточного региона. В работах преподавателей факультета пристальное внимание уделялось широкому комплексу проблем, характерных для советской России. Правовые аспекты были рассмотрены в работах «Исправительно-трудовой кодекс РСФСР» (А.А. Камков), «Водное и лесное право СССР» (Г.К. Гинс), «О консульском уставе СССР» (В.А. Овчинников) и т. д. В критике власти большевиков авторы публикаций стремились охватить самые различные вопросы, в том числе и семейно-бытовые проблемы. В частности, в статье Г.К. Гинса «Семья и брак в советской России» был осуществлен сравнительный анализ буржуазного и советского семейного права и обоснована идея о том, что в деструктивных условиях, в силу доминирования фактора силы, сущность права деформируется, подчиняясь интересам господствующей власти. Конкретным примером трансформации сущности права, по его мнению, стало советское законодательство, зависимое от коммунистической власти и идеологии. Согласно Гинсу сугубо формальная и упрощенная процедура заключения брака в большевистской России свидетельствовала об отсутствии этического и юридического содержаний в понятии «советский брак» и совершенно не разграничило «зарегистрированное сожительство от незарегистрированного». Он полагал, что только с уходом с политической арены большевиков и восстановления «нормального правопорядка» создавалась возможность утверждения «нового более прогрессивного законодательства», включавшее семейное право и исключавшее «архаизмы» советского права, нормы которой «жестоко несправедливы», иногда «неожиданны» или «смешны» [1]. Отражением самосознания россиян харбинской диаспоры было повышенное внимание к проблематике российской государственности в целом и недавнего прошлого, в частности. Среди совокупности записок, мемуаров, очерков и полемических статей представителей следует выделить мемуары профессора Г.К. Гинса «Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории (1918-1922 гг.). Впечатления и мысли члена Омского правительства». Представители юридического факультета проводили занятия в институте ориентальных и коммерческих наук, педагогическом институте, политехническом институте, русско-японском институте и т.д. Нередко они руководили русскими средними учебными заведениями. Например, профессор Н.И. Никифоров возглавил гимназию ХСМЛ, созданную в 1925 году, в которой программа и учебные планы были тщательно разработаны специальной комиссией. В год открытия проходили обучение свыше 200 учащихся [15]. Во многом благодаря усилиям комитета общеобразовательных учреждений при КВЖД во главе с Г.К. Гинсом, были созданы не только начальные и высшие училища, но и гимназии. Профессор Гинс состоял в составе родительского комитета I-го Харбинского Русского реального училища [4]. Профессорско-преподавательский состав факультета активно участвовал в проведении традиционного для российского послереволюционного зарубежья мероприятия - «День Русской культуры», ежегодно приуроченный к определенной знаменательной дате. В частности, Г.К. Гинс был в числе инициаторов организации в Харбине первого (1926 г.) «Дня Русской культуры». В издаваемые ежегодники включались работы преподавателей факультета по актуальным правовым и социальным проблемам. Так, в сборнике «День Русской культуры», посвященном 100-летию ввода в действие Свода законов Российской империи, была размещена заметка Гинса, в которой подчеркивалась актуальность этого правового документа, сохранявший свое «значение для будущего как справочник и образец» [2]. В другой публикации, «А.С. Пушкин и русская нация», он предложил акцентировать внимание на проявлении взаимосвязи власти и культуры: «Государство сильно национальным духом своих граждан, люди - способностью впитывать в себя ее красоту, во всех ее проявлениях» [3]. На протяжении ряда лет представители факультета входили в муниципалитет города, образованный из числа избранных на трехлетний срок уполномоченных, представлявших, прежде всего, русских, китайцев и японцев. Профессор Гинс руководил собранием уполномоченных.
Он возглавлял комиссию по составлению положений и наказов. Его заместителем был
H.В. Борзов - крупный русский педагог, начальник учебного отдела КВЖД. Воссоздание и приумножение в зарубежье достижений русской культуры, сохранение преемственности и непрерывности ее развития представители харбинского послереволюционного зарубежья рассматривали как свой гражданский долг перед Отечеством. Соотечественники отстаивали необходимость единства культурного пространства, образуемого из культуры в эмиграции и культуры Советской России. «Мы, кто выросли (а многие родились) в Харбине, получили образование и начинали там нашу сознательную зрелую жизнь, - подчеркнула хар-бинка О. Корнева, - впитали в себя этот русский дух, который не вытравить никогда» [6].
Однако, судьба харбинской «русской звезды», как социокультурного феномена, была предрешена. Через два десятилетия основную массу эмиграции составили лица в возрасте 4060 лет и немногочисленная заграничная поросль. С образованием в 1932 году марионеточного государства «Маньчжоу-Го» русскоязычная часть населения в Маньчжурии оказалась в весьма сложном положении. В условиях нарастания военного конфликта подавляющее большинство россиян-эмигрантов стремилось покинуть Китай. Численность русскоязычного населения неуклонно сокращалась. Тем не менее, жизнь русских диаспор была весьма наполненной и имела творческий характер. Многим россиянам-эмигрантам удалось не только реализовать свой творческий, научный и культурный потенциал, но и сохранить культурную идентичность.
Библиографические ссылки
I. Гинс Г.К. Семья и брак в советской России // Русское обозрение. Пекин, 1921. № 5. С. 216.
2. Гинс Г. Свод законов // Социальные и гуманитарные науки на Дальнем Востоке. Владивосток, 2012. № 1. С. 9.
3. Гинс Г. А. С. Пушкин и русская нация // День русской культуры в Харбине. Харбин, 1937. 10 июня. С. 14.
4. День русской культуры в Харбине и I-ое Х.Р.Р. Училище // Сборник памяти I-го Харбинского Русского Реального Училища. Сидней, 1987. № 2. С. 8.
5. Дорофеева М. А. Юридический факультет в Харбине как форпост русского образования в Китае // Берега: информационно-аналитический сборник о Русском зарубежье. СПб., 2008. Вып. 9. С. 40-46.
6. Корнева О. Наш город // Политехник. Сидней, 1967. № 10. С. 110.
7. Костиков В. Не будем проклинать изгнанье... (Пути и судьбы русской эмиграции). М. : Международные отношения, 1990. С. 37.
8' Кузнецова Т. В. Русская книга в Китае (1917-1949) / Отв. ред. А. И. Букреев. Хабаровск : Дальне-вост. гос. науч. б-ка, 2003. С. 56.
9. Культурно-просветительская деятельность российской эмиграции в Китае. URL: http://russian.china.org.cn/russian/80155.htm. (дата обращения: 30.10.2014).
10. Рапопорт Ю. К. Конец Зарубежья // Современные записки. Париж, 1939. Кн. LXIX. С. 374, 378.
11. Россия и Азиатско-Тихоокеанский Регион. 2011. № 1. С. 81-82.
12. Таскина Е. П. Русский Харбин. М. : Прометей, 1998. С. 55.
13. Шанхайская Заря. Шанхай. 1929. 2 июля. С. 5.
14. Шиляев Е. Общественно-культурная, религиозная и политическая жизнь Харбина // Записки Русской академической группы в США. Нью-Йорк, 1994. Т. 26. С. 213.
15. Хроника Х.С.М.Л. в Харбине ХСМЛ-УМСА. Журнал. Харбин, 1926. Вып. 4. С. 26.
References
1. Hins. G.K. Family and marriage in Soviet Russia. Russian Review. Beijing, 1921. No. 5. Р. 216.
2. Hins G. Code of Laws // Social and Human Sciences in the Far East. Vladivostok, 2012. No. 1. Р. 9.
3. Hins G. Pushkin and the Russian nation // Day of Russian Culture in Harbin. Harbin, 1937. 10 June. Р. 14.
4. Day of Russian Culture in Harbin and I-th H.R.R. School Collection. Memory I-st Harbin Russian School. Sydney, 1987. No. 2. S. 8.
5. Dorofeeva M.A. Faculty of Law in Harbin as an outpost of Russian education in China. Beach: information and analytical collection of Russian abroad. St. Petersburg, 2008. Vol. 9. Pp. 40-46.
6. Korneva O. Our city. Politekhnik. Sidnei, 1967. No. 10. Р. 110.
7. Kostikov V. We shall not curse the exile ... (Ways and Russian emigration destiny). Moscow. International Relations, 1990. Р. 37.
8. Kuznetsova T. Russian book in China (1917-1949). Ed. A.I. Boukreev. Khabarovsk. Dalnevost. state. scientific. Bk, 2003. Р. 56.
9. Cultural and educational activities of the Russian emigration in China. URL: http://russian.china.org.cn/russian/80155.htm. (Reference date: 30.10.2014).
10. Rapoport Y.K. End of expatriate community. Modern note. Paris, 1939. Kn. LXIX. Pp. 374, 378.
11. Russia and the Asia-Pacific Region. 2011. No. 1. Pp. 81-82.
12. Taskina E.P. Russian Harbin. M. Prometheus, 1998. P. 55.
13. Shanghai Dawn. Shanghai. 1929. 2 July. P. 5.
14. Shilyaev E. Socio-cultural, religious and political life of Harbin. Notes of Russian academic group in the USA. New York, 1994. V. 26. P. 213.
15. Chronicle H.S.M.L. Harbin HSML-YMCA. Journal. Harbin, 1926. Vol. 4. P. 26.
Дата поступления: 15.08.2016 Received: 15.08.2016
УДК 316.4.066
РОЛЬ СЕТЕВЫХ СТРУКТУР В СФЕРЕ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ (НА ПРИМЕРЕ БОРЬБЫ С КОРРУПЦИЕЙ И ЭКСТРЕМИЗМОМ)
АБЕЗГИЛЬДИН Руслан Ринатович
аспирант кафедры политологии СевероЗападного института управления - филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, г. Санкт-Петербург, Россия. E-mail: schizis@inbox.ru; E-mail: arr1989@yandex.ru
Рассматриваются вопросы сетевого взаимодействия между правоохранительными органами и институтами гражданского общества с целью противостояния различным угрозам общественной безопасности России, которые вызваны деятельностью организованной преступности. Дается определение организованной преступности, определяются причины и условия ее возникновения. Анализируется законодательство Российской Федерации по данному вопросу, а также основные направления политической активности общественных организаций, направленной на нейтрализацию данного социально-негативного явления с использованием коммуникационных технологий.
THE ROLE OF NETWORK STRUCTURES IN THE FIELD OF COMBATING ORGANIZED CRIME (THROUGH THE EXAMPLE OF THE FIGHT AGAINST CORRUPTION AND
EXTREMISM)
ABEZGILDIN Ruslan Rinatovich
Postgraduate Student of the Department of Political Science of the North-West Institute of Management of the Russian Federation Presidential Academy of National Economy and Public Administration, Saint Petersburg, Russia. E-mail: schizis@inbox.ru;
E-mail: arr1989@yandex.ru
In the article, the author considers the issues of network cooperation between law enforcement agencies and civil society institutions with the aim to address various threats to public security of Russia, which are caused by the activities of organized crime. The definition of organized crime is given; the causes and conditions of its origin are identified. The author analyzes the legislation of the Russian Federation on this issue, as well as the main directions of political activity of public organizations aimed at neutralizing this social negative phenomenon using communication technologies.
