CC BY
12152
1918
УДК 94/28/81-2 (470)
Русский язык в рукописи Хасан-Гата Габаши «Нур ал-хакика»
Д. З. Марданова,
Институт языка, литературы и искусства имени Г. Ибрагимова АН РТ, г. Казань, Республика Татарстан, Российская Федерация
The Russian language in manuscript "Nur al-hakika" by Hasan-Gata Gabashi
D. Z. Mardanova,
G. Ibragimov Institute of Language, Literature and Art, Academy of Sciences of the Republic of Tatarstan, Kazan, the Republic of Tatarstan, the Russian Federation
Аннотация
В статье рассматривается решение «языкового вопроса» Хасан-Гатой Габаши в рукописи «Нур ал-хакика». Мусульманским автором анализируется вопрос русского языка как языка ислама в 1886 г. «Нур ал-хакика» появилась как реакция на сочинение священника и профессора Казанской духовной академии Евфимия А. Малова «Об Адаме по учению Библии и по учению Корана» (1885 г.). В рамках проблемы о русском языке как языке ислама в статье обсуждаются следующие вопросы: трансформация религиозно-языковой картины мира тюркского населения Волго-Уральского региона в исторической перспективе; характеристика языка рукописи «Нур ал-хакика»; анализ «русского языка» Габаши. В рамках последнего пункта речь идет о поиске подходящего перевода русских слов, отсутствующих в исламском дискурсе и вводимых Габаши через перевод; проникновение «христианской» лексики и слов модерного дискурса в языковую ткань трактата; характер заимствований и разграничение исламского и христианского дискурсов. Методологической базой исследования служит дискурс-анализ, позволяющий проанализировать язык рукописи в историческом контексте и очертить границы религиозно-языковой картины мира автора. Выбранный ракурс и методология, с одной стороны, дают возможность проследить начальные этапы проникновения русского языка в исламский дискурс, с другой, позволяют на частном примере увидеть реакцию мусульманского автора на социальные реалии Российской империи в последней трети XIX в. Все эти вопросы актуализируются в свете интеграции мусульман в империю в рамках политики русификации и христианизации. Немногочисленные заимствования из русского языка в рукописи «Нур ал-хакика» свидетельствуют об отказе Габаши русифицировать ислам, рассматривать русский язык в качестве языка ислама, переводить ислам на русский язык и тем самым пускать в религиозную сферу.
Abstract
The article is focused on the solution of the "language issue" offered by Hasan-Gatа Gabashi in
2018
153
his "Nur al-hakika" manuscript. The issue of Russian as the language of Islam in 1886 is analyzed by the Muslim author. "Nur al-hakika" appeared as a reaction to the essay "About Adam according to the Bible and the Quran" (1885), written by a priest and professor of the Kazan Theological Academy Efimiy A. Malov. Within the issue of the Russian language as the language of Islam, the article considers certain points, namely: the transformation of the religious and linguistic worldview of the Turkic population of the Volga-Ural region in a historical perspective, the analysis of the language of the "Nur al-hakika" manuscript and the analysis of Gabashi's "Russian language". Within the last point, we deal with the search of the proper translation of the Russian words missing in the Islamic discourse and introduced by Gabashi via translation, the penetration of the "Christian" vocabulary and words of modern discourse into the language of the manuscript, and the nature of linguistic borrowings and distinction between Islamic and Christian discourses. The methodological framework of the study is a discourse analysis; it allows to analyze the language of the manuscript in a historical context and define the limits of the author's religious and linguistic worldview. On the one hand, the chosen perspective and the methodology make it possible to trace the initial stages of the penetration of the Russian language into the Islamic discourse. On the other hand, with specific reference, they enable seeing the reaction of the Muslim author to the social realias of the Russian Empire in the last third of the 19th century. All these issues become actual in view of the integration of Muslims into the Empire within the policy of Russification and Christianization. A few borrowings from Russian in "Nur al-hakika" manuscript demonstrate Gabashi's refusal to Russify Islam, consider Russian as the language of Islam, translate Islam into Russian and, thus, let it penetrate into the religion.
Ключевые слова
Ислам в Российской империи, конец XIX в., исламо-христианские отношения, социолингвистика, русский язык как язык ислама, исламский дискурс, Хасан-Гата Габаши, рукопись.
Keywords
Islam in the Russian Empire, late 19th century, Muslim-Christian relations, sociolinguistics, Russian as the language of Islam, Islamic discourse, Hasan-Gatа Gabashi, manuscript.
Благодарность
Выражаю благодарность А. К. Бустанову за оказанную помощь в переводе рукописи Хасан-Гата Габаши «Нур ал-хакика».
Язык, как основа постоянно складывающейся и трансформирующейся картины мира, вербализируют и аккумулируют основные концепты культуры, которые в дальнейшем транслируются в словах, создавая субъективную модель «объективного» мира, определяющую систему ценностей и традиций. Языковая картина мира как живой организм меняется и развивается во времени, формируя мировоззрение народа или определенной группы. От языковой картины мира зависит концептуализация и восприятие окружающей действительности1.
Изучение языка долгое время оставалось сферой интересов в основном филологов и лингвистов, философов и психологов. В 70-80-е гг. XX в. эта проблема привлекла внимание историков, обнаруживших язык в качестве исторического источника. Это ознаменовалось новым лингвистическим поворотом в исторических исследованиях и историографии2. Последние несколько лет «языковой» вопрос интересует историков-востоковедов и исламоведов в рамках российской истории. Наиболее детально этот вопрос получил освящение в исследованиях А. Бустанова и М. Кемпера. Анализируя язык современных мусульманских элит, авторы пришли к выводу, что дискурсивным языком современного ислама в России
154
1918
Jjb f ^¿¿т
9 $ L/J If/Jltf l^J^tJß U^L^UjLfx^Iy d
fj friß
¿nJbC&LlJc'**''^ 'Л'
стал русский язык, постепенно вытесняющий национальные языки из исламского дискурса. Подобный сценарий стал результатом советского времени, когда после уничтожения большей части литературной традиции ислама в России, «в распоряжении мусульманских авторов оказалось мало примеров удачного перевода исламских категорий на русский язык. Поэтому они разработали свою собственную русскоязычную систему ислама». Переписывание и перевод мусульманской традиции в этом случае происходил в весьма избирательном виде. Ислам через тексты не просто переводился на русский язык, традиция переписывалась в новом русскоязычном, зачастую «православном», облике3. Линию Кемпера и Бустанова в изучении русского языка ислама продолжила О. Ю. Бессмертная, которую интересовали случаи обращения мусульман (татар) к русскому языку в конце XIX - начале XX в. Автор выделила несколько случаев использования мусульманами русского языка: 1) при обращении вовне собственной привычной среды - к широкому русскоговорящему имперскому пространству или другим российским мусульманам; 2) как средство их собственного включения в имперское русскоговорящее пространство; 3) в отдельные моменты русский язык выступал проводником модерного дискурса в исламский дискурс4. Интересное освещение проблема языка ислама получила также в исследовании Ш. Ш. Шихалиева. На примере арабоязычного мусульманского журнала Дагестана «Байан ал-хака'ик», выходившего в 1925-1928 гг., исследователь обратил внимание на проникновение «советской» (русской) лексики, «большого количества оборотов, присущих публицистическому стилю советских журналов и газет, со свойственным им набором идеологических клише» в язык издания. Наряду с изменением языка повествования, по мнению автора, менялась и вся тематика журнала, постепенно переходящая от исламских тем к политическим вопросам; происходило сращивание исламского и советского дискурсов5.
В данной статье мы обратимся к рукописи Хасан-Гата Габаши «Нур ал-хакика» (Свет истины) (1886 г.) и проанализируем, каким образом вопрос русского языка как языка ислама решал для себя ее автор. Подобный ракурс не
У
Рукопись «Нур ал-хакика». Отдел рукописей и редких книг Научной библиотеки им. Н. И. Лобачевского КФУ, шифр 120 Т, л. 16б.
"Nur Al-Hakika" manuscript. Department of
Manuscripts and Rare Books of N. I. Lobachevsky Scientific Library of Kazan Federal University, call number 120 T, p. 16b.
2018
155
только позволяет проследить начальные этапы проникновения русского языка в исламский дискурс, но также дает возможность на частном примере увидеть реакцию мусульманского автора на социальные реалии Российской империи.
Хасан-Гата Габаши «Нур ал-хакика»
Рукопись «Нур ал-хакика» (Свет истины) хранится в Восточном секторе Отдела рукописей и редких книг Научной библиотеки им. Н. И. Лобачевского Казанского федерального университета под шифром 120 Т, в ней 120 листов. Она появилась в 1886 г. как реакция на миссионерский проект священника, профессора Казанской духовной академии Евфимия Александровича Малова, в ответ на сочинение «Об Адаме по учению Библии и по учению Корана», опубликованного в 1885 г. в Казани и содержащего критику в адрес мусульман и мусульманского учения.
Автор рукописи Хасан-Гата Габаши родился в 1863 г. в д. Малый Сулабаш Казанского уезда в семье указного муллы. Начальное образование получил у деда и отца. В возрасте 11 лет его отправили учиться в Казань в медресе при Азимовской мечети. В учебном заведении придерживались традиционной, так называемой старометодной системы образования, но Габаши не ограничивался изучением лишь мусульманских наук, одновременно он осваивал не входившие в курс обучения предметы - русский язык, математику, географию, природоведение, историю. Во время учебы в медресе Габаши общался с представителями разных слоев общества, разных народов и традиций. Был знаком со многими известными людьми своего времени - Ш. Марджани, К. Насыри, Г. Мухамуди, профессором-ориенталистом И. Готвальдом, И. Гаспринским, Ш. Ахмеровым, профессором Н. Катановым, Г. Баруди6. Столь разнообразный круг знакомств, а также интерес молодого Габаши к светским предметам свидетельствовали о широте его взглядов и открытости к новым веяниям и настроениям.
Язык рукописи
Каждый смысловой фрагмент текста рукописи включает тезу и антитезу. «Тезой» служат слова Малова - «Евфим на [такой-то] странице говорит: ...», затем приводятся слова Малова из сочинения «Об Адаме по учению Библии и по учению Корана» в переводе на татарский язык. За тезой следует антитеза -комментарий Габаши, который, как правило, начинается со вступительного слова - «мы говорим» (айтырмыз); за ним следует комментарий Габаши на приведенную цитату Малова.
Язык, на котором писал Габаши, нельзя назвать простым. Это османизиро-ванный татарский язык с большим содержанием арабской лексики. Наряду с арабскими словами в рукописи также много персидских заимствований. Можно долго рассуждать о мотивах, которыми руководствовался Габаши при выборе языка. По его мнению, он «писал простыми и легкими словами на тюркском языке, чтобы сочинение стало доступным как для элиты (хасса), так и для простого народа (амма)»7. Объясняя это тем, «что легко понимается и отвергается элитой, то сложно понимается простым народом, не знающим доказательств»8. Хотя сам Габаши считает, что его сочинение будет доступно простому народу, но это вызывает большие сомнения, учитывая изобилие арабской богословской лексики в тексте.
Вероятно, такой уровень «арабизации» языка Габаши вызван самим характером и тематикой полемики. Теологические дискуссии и в целом богословская проблематика среди мусульман Поволжья, как правило, обсуждались на арабском языке, в силу этого арабский язык стал главным языком теологии, с присущей ему богатой терминологией. Поэтому желание Габаши написать богословское
156
1918
сочинение на «понятном» и простом языке тюрки представляет собой попытку перевести теологическую дискуссию на его родной язык. Отсутствие необходимой терминологии в родном языке заставляет Габаши использовать известные ему арабские слова, поэтому текст изобилует арабской лексикой и кажется сложным.
По всей вероятности, Габаши, действительно, надеялся быть понятым большим количеством людей, а не только учеными, хорошо знающими арабский язык. Именно поэтому он переводит многочисленные арабские и персидские цитаты в тексте на язык тюрки. Не исключено, что среди своих будущих читателей молодой Габаши надеялся увидеть «заблудших» татар-кряшен, тех, кого необходимо было вернуть к истинной вере - исламу. Подход Габаши по включению тех или иных слов арабского и персидского языков в язык тюрки требует более детального анализа, в рамках данной статьи мы остановимся только на «русском языке» Габаши, его заимствованиях русской лексики в рукописи «Нур ал-хакика».
«Русский язык» Габаши Русские заимствования в рукописи «Нур ал-хакика» можно поделить на следующие группы:
1. Поиск подходящего перевода. Слово «миссионеры».
Впервые слово «миссионеры» в текст Габаши проникает из цитаты Малова.
На странице 27а Габаши переводит его, как «тугры сузле христианнарнын дин
амрында иджтихад кылгущалирене» (^¿Ы цр ^^ ¿ЬЗ^^
), что в переводе с татарского означает «старающиеся в религиозных
делах православные христиане». В своем комментарии, следующем за словами Малова, Габаши также употребляет это выражение, говоря о миссионерах9.
Второй вариант перевода появляется чуть позже, на страницах 30а и 30б. Цитируя Малова, Габаши слово «миссионер» уже не переводит на татарский
2018
157
язык, вместо этого он пишет на арабской графике - «миссийюнир» (^^".д )10, то есть заимствует русское слово в язык тюрки. Комментируя эту цитату, Габаши, следуя за Маловым, также употребляет слово «насара миссионерлар» (JVjJJfcH:^д что переводится как «христианские миссионеры»11. На странице 76а Габаши также употребляет заимствованное слово, правда, здесь в его языке появляется неадаптированное тюркской или арабской грамматикой написание. Габаши использует русский вариант: слово «миссионерский» появляется как «миссийюнирский»
Еще одно слово, вызвавшее, вероятно, затруднение при переводе у Габаши, «мухаммедане» фигурирует в нескольких вариациях. В начале рукописи Габаши не употребляет это слово, придерживаясь традиционных для исламского дискурса понятий для обозначения мусульман - «ахл фадлан» (Ц^а ^а1), «ахл-ислам» «ахл фан» (Ц
Слово «мухаммедане» впервые появляется при цитировании Малова. Например, на странице 23а в предложении «и прежде, чем эти беседы состоялись, а равно и после них, я имел собеседования с учеными мухаммеданами». Габаши переводит слово «мухаммеданами» как «мухаммеданнар» (^.зЬл^л)13. На странице 34а слова Малова «ученые мухаммедане» он переводит как «'илм мухамме-даннары» -^)14.
Из текста Малова, то есть из его цитат, слово «мухаммедане» впоследствии проникает в язык самого Габаши: оно появляется не только при цитировании Малова, но и в комментариях мусульманского ученого. Так, на странице 25а, размышляя об исламском и христианском учении, Габаши пишет: «если примет мухаммеданский человек (^ ^лд^д) христианское учение, то перестанет быть мухаммеданином (^.д^д)»15. Также на странице 34а в комментарии слов Малова Габаши переводит слово «неученые мухаммедане» как «гайр 'илм мухаммедан»
JJ¿)16.
Помимо непосредственно слова «мухаммедане», в рукописи также появляются производные от этого слова, адаптированные тюркской грамматикой. Например, в качестве прилагательного слова «у мухаммеданской науки» на странице 27б из цитаты Малова Габаши переводит как «мухаммеданнар 'илмньщ»
Кроме того, на странице 23б Габаши образует наречие «по-мухаммедански». Это слово появляется при цитировании Малова, который описывает «ученого мулу» как «человека очень любознательного, дельного и, по-мухаммедански очень образованного». Слово «по-мухаммедански» Габаши переводит как «мухамме-даннарча»
158
1918
Производное существительное «мухаммеданство» на странице 30б. Цитируя Малова, Габаши переводит слово «мухаммеданство» как («мухаммеданлыныц»)
Слова, образованные от слова «мухаммедане» встречаются только в цитатах Малова, что показывает попытку Габаши максимально точно и близко к оригиналу сделать перевод. При этом словообразование происходит по тюркским словообразовательным моделям, с прибавлением тюркских суффиксов.
Появление слова «мухаммедане» в рукописи Габаши отражает некоторую его реакцию на это слово. Постепенно наряду с привычными категориями исламского дискурса (ахл фадлан, ахл-ислам, ахл фан) появляется слово «мухаммедане». Открытым, однако, остается вопрос, кого именно Габаши считает «мухаммеданами»? Можно ли поставить знак равенства между словом «мухаммедане» и исламской правовой категорией «ахл-ислам» ^1), обозначающей мусульманское население города?
Еще одно слово, для которого Габаши искал подходящий перевод, это слово «христиане».
Традиционно в арабском языке и исламской традиции существует несколько слов для обозначения христиан: прилагательное «масихиййа» (£,"?•.'"/) от слова «миссия» - «масих» и «насара» (^1^). Помимо этих двух понятий применяется также словосочетание «люди книги» - «ахл ал-китаб» куда наряду с христианами относятся также иудеи.
В тексте Габаши слово «христиане» имеет множественный перевод.
На странице 25а для перевода слова «христиане» из цитаты Малова он использует арабское слово «насара»20. Далее на странице 33а при переводе словосочетания «в христианских учебных заведениях» Габаши пишет: «насары мадарисахлар» (). На 36а - слово «христианство» написано уже арабскими буквами по-русски - «христианство» (^Ь'пЬьиЦитируя Малова на странице 72а, Габаши «православный христианин» также пишет по-русски на арабской графике
Что заставляет Габаши отказаться от традиционных категорий (масихиййа, насара), употребляемых в отношении христиан, и заменить их заимствованным у Малова словом? Это может быть осознанное отделение «хороших христиан», плативших джизью в Сирии и других арабских странах, то есть «хороших» средиземноморских христиан22, от русских христиан. Не случайно в других рукописях этого периода появляется слово «христианнар», то есть некая промежуточная категория между арабскими средиземноморскими христианами и неверными (кафирами).
2) «Христианские» слова.
а) Имена.
«Ученый мулла», с которым ведет беседу священник Малов в своем сочинении «Об Адаме по учению Библии и по учению Корана», употребляет христианские имена библейских героев. Что касается Габаши, то он напротив, использует исключительно имена, известные в исламской традиции. Более того, у Габаши даже Малов «употребляет» коранические имена. Так, слово «Бог» в цитатах Малова у Габаши переводится как Аллах, сам Габаши использует исключительно это слово. То же самое можно сказать про остальные имена: Хавва вместо Ева, Сулейман - Соломон, Лут - Лот, Иса - Иисус, Харун - Аарон, Мусса - Моисей, Давуд - Давид. Имена евангелистов в рукописи Габаши соответствуют арабской традиции: Матью - Матфей, Лука на арабском соответствует русскому имени - Лука.
2018
159
б) Библейские книги.
Книга Бытия имеет два варианта написания у Габаши: 1) традиционное арабское название «Сифр ат-такуин» ^а^1) - он использует, когда ссылается на эту книгу в качестве источника на странице 18б23; 2) переведенное на арабский алфавит слово «Быт» (^-Цн) при цитировании Малова на страницах 62а, 82б, когда миссионер сокращает название книги «Бытие» до «Быт»24. В остальных случаях Габаши пишет «Сифр ат-такуин».
На странице 13б Тора как «Таурат» и Евангелие - «Инджиль» (Ц^1)25.
На странице 18б Ветхий Завет - «ахд 'атик» ( ¿й^ вместо принятого «ахд кадим» (-¿.а Новый Завет - «'ахд джадид» (.Ры Псалтырь - «Забура» (Ъ^)26. На странице 19а книга Исход - «Сифр ал-хурудж» (¡^^¿^ J¿^)27.
Подобно Малову, который аяты и суры Корана называет стихами и главами, Габаши, в свою очередь, главы называет по-арабски «баб» (араб. «глава», «раздел»), а стихи - аятами.
Следует отметить, что в переводе цитат Малова, когда последний употребляет имя того или иного пророка, Габаши добавляет исламскую формулу «алейхи салама» - «мир ему», которую ставят после имени пророка. Например, на странице 51а - «Ефим в этом месте объясняет, что в Коране есть противоречивые места, повествующие об обнаженности и одежде Адама (алейхи салам)»28.
Аналогичная ситуация наблюдается, когда Габаши приводит информацию, противоречащую исламскому учению, тогда он говорит: «аузу биллахи» - «да простит меня Аллах». Например, на странице 24б - «у христиан - сын Аллаха (аузу биллахи)»29.
3) Слова модерного дискурса.
Таковых можно выделить несколько примеров в рукописи.
Стенограф - «^J¿JjJ!^l»30, «прогресс» - «таракиййат» слово
«политический» переводится как «пулитика» (^Ь!^)31, вместо привычного -«сийасий» Следует уточнить, что два последних слова «прогресс» и
«пулитика» проникают в текст Габаши через цитирование газеты «Терджиман» И. Гаспринского. Сам по себе модерный дискурс не проникает в язык Габаши, он мыслит прежними категориями. Там нет ни культуры, ни нации (миллэт), по-прежнему фигурируют исламские категории - народ (амма) и элита (хасса). Однако даже присутствие небольшого числа «модерных» заимствований, использование другого «понятного» для простого народа (амма) языка тюрки свидетельствует об изменении сознания Габаши в сравнении с прежними поколениями мусульманских ученых, писавших на арабском, реже на персидском языках и категорически отвергавших использование тюркского языка для написания своих сочинений.
4) Разграничение дискурсов.
С помощью отдельных слов Габаши разграничивает пространство исламского и христианского (православного) дискурсов. Так происходит со словом «ученый мулла», когда слово «ученый» Габаши пишет не по-арабски «'алим», а набирает арабскими буквами русское слово «ученый мулла» (^-д (стра-
ница 21а)32. Одновременно с этим в переводе цитат Малова «ученый мулла» у Габаши фигурирует как «'алим мулла» (^д то есть в арабском написании (страница 30б)33. В отдельных случаях «'алим мулла» проникает также в речь самого Габаши (страница 34а)34.
Другой пример разграничения пространства исламского и христианского дискурсов прослеживается при переводе Габаши словосочетания «Святые
160
1918
отцы», которое он переводит как «муккадас аталар». То есть вместо арабского слова «аулийа», используемого в данном контексте в исламском дискурсе (на странице 84б), вводит для обозначения специальный термин35.
Заключение
Анализ языка рукописи «Нур ал-хакика» показал, что ее автор Хасан-Гата Габаши редко и крайне выборочно прибегал к русской лексике, одновременно широко используя арабские и персидские заимствования. Нежелание Габаши «пускать» в свой трактат русский язык не свидетельствует, тем не менее, о его закрытости в отношении к Российской империи. Известно, что он не только читал, разговаривал, а впоследствии и писал на русском языке36, но и вслед за Шигабутдином Марджани призывал изучать русский язык. Кроме того, читал европейские книги, изучал светские науки, общался с представителями русского научного мира. Немногочисленные заимствования из русского языка в рукописи «Нур ал-хакика» свидетельствуют, скорее, об отказе Габаши русифицировать ислам, переводить религиозную традицию на русский язык.
Языковое влияние и постепенная трансформация языковой картины мира -естественный результат совместного проживания представителей разных культурных традиций. Доминирующая культура всегда оказывает влияние, в том числе на уровне языка, на соседствующие с ней другие культуры. Так, некогда на язык и языковую картину мира тюрков-тенгрианцев повлиял ислам, вместе с исламом в тюркский язык проникли арабские и персидские слова. Или другой показательный пример времен Арабского халифата, когда происходила постепенная арабизации и «исламизация» языков христиан, проживающих на территории халифата. Как утверждают исследователи, интеграция и влияние на уровне языка происходило неравномерно37. Благодаря постоянным контактам, арабский язык постепенно вытеснил местные языки, и христиане Арабского халифата все больше использовали арабский вначале в повседневном общении, со временем на арабский переводились священные книги, в том числе Библия38. Самое раннее теологическое христианское сочинение, написанное на арабском языке «О триединой природе Бога» (Фи тахлис Аллах ал-вахид), появилось около 755 г., литургическим языком христианства в это время по-прежнему оставались греческий, сирийский и коптский языки. К примеру, в Египте арабский язык стал литургическим только в XII в. Постепенно арабский вытеснял местные языки и становился языком христианства, то есть религиозным и культовым языком христиан39. Таким образом, язык в первую очередь проникал на уровне повседневного общения, затем на нем начинали писать, появлялись литературные произведения, и только на последнем этапе он проникал на уровень религиозных представлений, становясь языком богослужения и религиозной традиции.
Как и более ста лет назад, языковой вопрос в сегодняшних дискуссиях о языке проповеди40, о языке преподавания в медресе41 связан с готовностью мусульманской религиозной элиты «переводить» ислам на новый язык. Если чуть более ста лет назад мусульманские ученые задавались вопросом о допустимости переводить и переписывать религиозную традицию, коренившуюся на сакральном арабском языке, на народный для них татарский язык, сегодня на чаше весов оказались татарский и русский языки и готовность принимать ислам на русском языке.
2018
161
ПРИМЕЧАНИЯ:
1.МирхаевР. Ф. Татарская религиозно-языковая картина мира: эволюция культурных и духовно-ценностных ориентиров / Р. Ф. Мирхаев, И. Г. Гумеров. - Казань: ИЯЛИ. - 2017. - С. 10-12.
2. Потапова Н. Д. Лингвистический поворот в историографии: учебное пособие. - СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2015. - 380 с.
3. Alfrid K. Bustanov & Michael Kemper (2017) Russia's Islam and Orthodoxy beyond the Institutions: Languages of Conversion, Competition and Convergence, Islam and ChristianMuslim Relations, 28:2, pp. 129-139; Бустанов А. К., Кемпер М. Ислам по-русски: анализ современной исламской литературы в России: учебное пособие / С.-Петерб. гос. ун-т. -Санкт-Петербург: Президентская библиотека, 2016; Bustanov A. K., Kemper M. Islamic Authority and the Russian Language: Studies on Texts from European Russia, the North Caucasus and West Siberia. Amsterdam: Pegasus, 2012; Кемпер М., Бустанов А. К. Ислам и русский язык: социолингвистические аспекты становления общероссийского исламского дискурса // Kazan Islamic Review. - 2015. - № 1. - С. 211-221; Кемпер М. Русский язык ислама: феномен переключения кода / / Реформы образования мусульман Евразии от Хусаина Фаизханова до Исмаила Гаспринского: исторический опыт и современная актуальность. - М., 2015. -С. 41-51; Bustanov A. K., Kemper M. The Russian Orthodox and Islamic Languages in the Russian Federation // Slavica Tergestina. - 2013. - № 15. - pp. 258-277. Бустанов-Кемпер «Russia's Islam and Orthodoxy beyond the Institutions: Languages of Conversion, Competition and Convergence».
4. Бессмертная О. Ю. Только ли маргиналии? Три эпизода с «мусульманским русским языком» в поздней Российской империи // Islamology. - 2017. - № 7. - № 1. - С. 139-179.
5. Шихалиев Ш. Ш. Исламская пресса в раннесоветском Дагестане и журнал «Мусульмане Советского Востока» // Islamology. - 2017. - Т. 7. - № 2. - С. 74-100.
6. Габаши Х.-Г. М. Всеобщая история тюркских народов. - Казань: Изд-во «Фэн» АН РТ, 2009. - С. 3.
7. В данном случае трактовка понятий «хасса» и «амма» может быть двойственной. С одной стороны, под «хассой» могли пониматься ученые, а под «аммой» - шакирды, с другой стороны, «хасса» могла подразумевать ученую элиту, а «амма» - простой народ.
8. Габаши Х.-Г. Рукопись «Нур ал-хакика» (1886 год) / Отдел рукописей и редких книг Научной библиотеки им. Н. Лобачевского КФУ, л. 9а-13а.
9. Там же, л. 27а.
10. Там же, л. 30а.
11. Там же, л. 30б.
12. Там же, л. 76а.
13. Там же, л. 23а.
14. Там же, л. 34а.
15. Там же, л. 25а.
16. Там же, л. 34а.
17. Там же, л. 27б.
18. Там же, л. 23б.
19. Там же, л. 30б.
20. Там же, л. 25а.
21. Там же, л. 33а, 36а, 72а.
22. Журавский А. В. Традиционный статус христиан в мусульманском обществе. Христианство и ислам: социокультурные проблемы диалога. - М.: Наука, 1990. - С. 81-86
23. Габаши Х.-Г. Рукопись «Нур ал-хакика» (1886 год) / Отдел рукописей и редких книг Научной библиотеки им. Н. Лобачевского КФУ, л. 18б.
24. Там же, л. 62а, 82б.
25. Там же, л. 13б.
26. Там же, л. 18б.
162
1918
27. Там же, л. 19а
28. Там же, л. 51а.
29. Там же, л. 24б.
30. Там же, л. 32б.
31. Там же, л. 99а.
32. Там же, л. 21а.
33. Там же, л. 30б.
34. Там же, л. 34а.
35. Там же, л. 84а-б.
36. Центр письменного и музыкального наследия ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова АН РТ, ф. 60, оп. 2, д. 11.
37. Goddard H. A history of Christian-Muslim Relations // New Amsterdam Books. - 2000. -225 p.
38. Первый перевод Еврейской Библии / Ветхого Завета на арабский язык еврейским шрифтом был осуществлен Саадия Гаон (882/269-942/330). С Новым Заветом ситуация обстояла сложнее: перевод осуществлялся с VIII до XIII в. и основу перевода составляли библейские тексты на греческом, сирийском, коптском и латинском языках (см.: Goddard H. A history of Christian-Muslim Relations // New Amsterdam Books. - 2000. - pp. 50-54).
39. Goddard H. A history of Christian-Muslim Relations // New Amsterdam Books. - 2000. -рp. 50-54.
40. Камиль Самигуллин: «У нас Республика Татарстан. Если не на татарском, то на каком?». Электронный ресурс. Режим доступа: https://www.business-gazeta.ru/article/319489 (дата обращения 28.01.2018).
41. В казанском медресе «Мухаммадия» с нового учебного года все предметы будут только на татарском языке. Электронный ресурс. Режим доступа: https://www.business-gazeta.ru/ news/321373 (дата обращения 28.01.2018).
Список литературы
Бессмертная О. Ю. Только ли маргиналии? Три эпизода с «мусульманским русским языком» в поздней Российской империи // Islamology. - 2017. - Т. 7. - № 1. - С. 139-179.
Бустанов А. К, Кемпер М. Ислам по-русски: анализ современной исламской литературы в России: учебное пособие / С.-Петерб. гос. ун-т. - Санкт-Петербург: Президентская библиотека, 2016. - 134 с.
Верт П. Православие, инославие, иноверие: Очерки по истории религиозного разнообразия Российской империи / Пер. с англ. Н. Мишаковой, М. Долбилова, Е. Зуевой и автора; науч. ред. пер. М. Долбилов. - М.: НЛО, 2012. - 280 с.
Миллер А. И. Русификации: классифицировать и понять // Ab Imperio. - 2002. - № 2. -С. 133-148.
Мирхаев Р. Ф. Татарская религиозно-языковая картина мира: эволюция культурных и духовно-ценностных ориентиров / Р. Ф. Мирхаев, И. Г. Гумеров. - Казань: ИЯЛИ, 2017. - 120 с.
Потапова Н. Д. Лингвистический поворот в историографии: учебное пособие. - СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2015. - 380 с.
Шихалиев Ш. Ш. Исламская пресса в раннесоветском Дагестане и журнал «Мусульмане Советского Востока» // Islamology. - 2017. - Т. 7. - № 2. - С. 74-100.
References
Bessmertnaya O. Y. Tolko li marginalii? Tri epizoda s "musulmanskim russkim yazykom" v pozdney Rossiyskoy imperii [Is marginalia alone? Three episodes with 'Muslim Russian language' in the late Russian Empire. In Russ.]. IN: Islamology, 2017, vol. 7, no. 1, pp. 139-179.
Islamic authority and the Russian language: studies on texts from European Russia, the North Caucasus and West Siberia / ed. Bustanov A. K., Kemper M. Amsterdam, Pegasus publ., 2012, 416 p. Islam and Christian-Muslim Relations/ ed. Bustanov A. K., Kemper M., 2017, vol. 28, № 2, 244 p.
2018
163
Bustanov A. K., Kemper M. Islam po-russki: analiz sovremennoy islamskoy literatury v Rossii: uchebnoye posobiye [Russian Islam: analysis of modern Islamic literature in Russia: a textbook. In Russ.]. Saint-Petersburg, S.-Petersburg State University Press: Presidential Library publ., 2016, 134 p.
Werth P. Pravoslaviye, inoslaviye, inoveriye: Ocherkipo istorii religioznovo raznoobraziya Rossiyskoy imperii. Per. s angl. N. Mishakovoy, M. Dolbilova, E. Zuevoy i avtora; nauch. red.per. M. Dolbilov [Transl. from English by N. Mishakova, M. Dolbilov, E. Zueva and the author. Orthodoxy, unorthodoxy, heterodoxy. Essays on the history of religious diversity in the Russian Empire. In Russ.]. Moscow, NLO publ., 2012, p. 280
Miller A. I. Russifikatsii: klassifitsirovat iponyayt [Russifications: to classify and to understand. In Russ.]. IN: Ab Imperio, 2002, no. 2, pp. 133-148
Mirkhaev R. F. Tatarskaya religiozno-yazykovaya kartina mira: evolutsiya kulturnyh i duhovno-tsennostnyh orientirov. R. F. Mirhaev, I. G. Gumerov [Mirkhaev R. F., Gumerov I. G. (eds.) Tatar religious and linguistic worldview: evolution of cultural, spiritual and value orientations. In Russ.]. Kazan, IYALI publ., 2017, 120 p.
Potapova N. D. Lingvisticheskiy povorot v istoriografii: uchebnoe posobie [Linguistic change of course in historiography: a textbook. In Russ.]. Saint-Petersburg European University., 2015, 380 p.
Shikhaliev S. S. Islamskaya pressa v rannesovetskom Dagestane i zhurnal "Musulmane Sovetskogo Vostoka" [Islamic Press in the early Soviet Dagestan and "Muslims of the Soviet East" journal. In Russ.]. IN: Islamology, 2017, vol. 7, no. 2, pp. 74-100.
Фотографии предоставлены автором из Центра письменного и музыкального наследия ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова АН РТ, ф. 60, оп. 2 (2-4).
Photos are submitted by the author from the Centre of Written and Musical Heritage of G. Ibragimov Institute of Language, Literature and Art; the Academy of Sciences of the Republic of Tatarstan, fond 60, series 2 (2-4).
Сведения об авторе
Марданова Динара Замировна, научный сотрудник Института истории им. Ш. Марджани АН РТ; ведущий библиограф Центра письменного и музыкального наследия Института языка, литературы и искусства им. Г. Ибрагимова АН РТ, e-mail: dinara.mardanova@gmail.com.
About the author
Dinara Z. Mardanova, Researcher at Sh. Mardzhani Institute of History, Academy of Sciences of the Republic of Tatarstan; Leading Bibliographer at G. Ibragimov Institute of Language, Literature and Art, Academy of Sciences of the Republic of Tatarstan, e-mail: dinara.mardanova@gmail.com.
В редакцию статья поступила 12.02.2018, опубликована:
Марданова Д. 3. Русский язык в рукописи Хасан-Гата Габаши «Нур ал-хакика» // Гасырлар авазы -Эхо веков. - 2018. - № 1. - С. 152-163.
Submitted on 12.02.2018, published:
Mardanova D. Z. Russkiy yazyk v rukopisi Hasan-Gata Gabashi "Nur al-hakika" [The Russian language in manuscript "Nur al-hakika" by Hasan-Gatа Gabashi. In Russ.]. IN: Gasyrlar avazy - Eho vekov, 2018, no. 1, pp. 152-163.
