CC BY
342
УДК [94+327] (474+470)
«РУССКИЙ ВОПРОС»
В СТРАНАХ БАЛТИИ В 1990-х - 2000-х гг.
И РОССИЙСКО-ПРИБАЛТИЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ
В.И. Мусаев
Санкт-Петербургский институт истории РАН,
Отдел современной истории России E-mail: vmusaev62@mail.ru
В статье рассматриваются история формирования русской диаспоры в Прибалтике в имперский и советской периоды, положение русского и русскоязычного населения в странах Балтии после восстановления их государственной независимости, политика России по защите прав русского меньшинства в этих странах и влияние «русского вопроса» в Прибалтике на состояние российско-прибалтийских взаимоотношений.
Ключевые слова: Россия, Прибалтика, русскоязычное население, гражданские права, международные отношения.
THE «RUSSIAN QUESTION»
IN THE BALTIC COUNTRIES IN THE 1990S AND 2000S AND THE RUSSIAN-BALTIC RELATIONS
V.I. Musaev
The article deals with the history of formation of the Russian ethnic group in the Baltic in the imperial and Soviet times, position of the Russian and Russian-speaking population in the Baltic countries in the last decades after restoration of their statehood, Russian policy aimed at protection of the rights of the Russian minority in these countries and influence of the "Russian question" in the Baltic upon the state of the Russian-Baltic relations.
Key words: Russia, the Baltic, the Russian-speaking population, civil rights, international relations.
После восстановления независимости стран Балтии в начале 1990-х гг. вопрос о положении русского и русскоязычного населения в этих странах стал одной из самых острых проблем в российско-балтийских отношениях. Дискриминация русскоязычного меньшинства в Латвии и Эстонии стала одним из основных препятствий на пути нормализации отношений Российской Федерации с этими государствами.
История формирования русской диаспоры в Прибалтике восходит к XVIII в., когда эта территория вошла в состав Российской империи: Эстляндия (Северная Эстония) и Лифляндия (Южная Эстония и Северная Латвия) по Ништадскому миру 1721 г.1, а Литва и остальная часть Латвии (Курляндия и Латга-лия) - в результате третьего раздела Речи Посполитой в 1795 году. В имперский период массовых переселений из внутренних российских губерний в прибалтийские провинции не было, но количество русского населения, особенно в крупных городах, медленно, но неуклонно росло2. В 1897 г. среди населения Риги удельный вес русских был равен 16,9%, а к 1913 г. русское население уже составляло 21,2% жителей города, обойдя по численности немцев3. В ставших независимыми в 1918-1919 гг. прибалтийских государствах численность русского населения еще несколько увеличилась. Согласно условиям Тартуского мирного договора между Эстонией и Советской Россией от 2 февраля 1920 г., к Эстонии отошли небольшие части Петроградской (правый берег р. Наровы) и Псковской (район Печоры - Изборск) губерний с преобладающим русским населением4. Кроме того, в Эстонии и Латвии осело некоторое число беженцев и эмигрантов из Советской России. Всего в 1920-х - 1930-х гг. в странах Прибалтики проживало около 350000 русских, из них около 200000 в Латвии, около 91000 (из них около 18000 эмигрантов) в Эстонии и около 55000 в Литве5. В Эстонии русские, помимо территорий, отошедших от России по Тартускому миру, проживали главным образом в Нарве и Таллинне. В Латвии русское население концентрирова-
1 Несколько раньше, еще до начала Северной войны, в шведской Лиф-ляндии поселилось некоторое число русских старообрядцев, бежавших от преследований в России.
2 Одним из немногих примеров организованного переселения из внутренней России в Прибалтику является расселение в 1907-1912 гг. 5200 русских крестьян-колонистов в Курляндской губернии.
3 Швец Л. От крестьянских этносов к современным нациям: национальные движения народов Балтии / / Страны Балтии и Россия: общества и государства. М., 2002. С. 41.
4 По данным эстонской переписи населения 1922 г., на территориях, уступленных Советской Россией Эстонии, проживали около 52500 русских.
5 Apine I. Ethnic Policy in the Baltic States / / The Baltic States at Historical Crossroads. Political, economic, and legal problems and opportunities in the context of international co-operation at the beginning of the 21st century. Riga, 2001. P. 317.
лось преимущественно в Риге, Даугавпилсе и нескольких волостях восточной провинции Латгале6.
Наиболее значительным рост русского и вообще пришлого населения в Прибалтике был в советский период. В основном это были рабочие и инженерно-технический персонал, трудившиеся на крупных предприятиях, строительных объектах и в добывающей промышленности. Доля русских была велика и среди руководящих партийных, советских и хозяйственных кадров7. Наиболее активно рабочая сила и специалисты извне привлекались в прибалтийские республики в первые послевоенные годы — 19451953 (в этот период в Латвию переселились более 400000 человек, в Эстонию - более 200000 человек)8. В дальнейшем интенсивность иммиграции заметно снизилась. Некоторые из переселенцев возвращались в Россию или в другие республики, из которых они происходили. Однако на протяжении всего советского периода число прибывавших в Прибалтику неизменно превосходило число убывавших. К середине 1960-х гг. численность этнических русских в прибалтийских республиках перевалила за миллион и в дальнейшем продолжала расти9.
Динамика изменения этнического состава населения была различной в Эстонии и Латвии с одной стороны, и в Литве - с другой. В двух первых республиках общее число и удельный вес русского и в целом славянского (русскоговорящего) населения в послевоенный период постоянно увеличивались, к концу 1980-х гг. намного превысив показатели довоенного времени. Если в середине 1930-х гг. эстонцы в Эстонии составляли 88% населения, а
6 К середине 1930-х гг. подавляющее большинство русских в Латвии имели латвийское гражданство: по данным переписи населения 1935 г., среди более чем 200-тысячного русского населения числились 3953 обладателя «нансеновских» паспортов и 2532 гражданина других государств (См.: Abyzov J. I. Die lettische Zweig der russischen Emigration // Der grosse Exodus. Die russische Emigration und ihre Zentren 1917 bis 1941. München, 1994. S. 15).
7 Среди членов Компартии Латвии русские к концу советского периода (43%) даже преобладали над латышами (40%). Соотношение эстонцев и русских в Компартии Эстонии выглядело как 50% и 39%, литовцев и русских в Компартии Литвы - 71% и 17% (См.: Крупавичюс А. Партии и партийные системы в балтийских государствах в период после 1990 г. // Страны Балтии и Россия... С. 342).
8 Misiunas R.J., Taagepera R. The Baltic States. Years of Dependence 19401990. Berkeley; Los Angeles, 1993. P. 112.
9 Ibid. P. 195.
русские - 8,2% (вместе с другим меньшинствами - около 12%), то в 1959 г. эти цифры были равны соответственно 74,6 и 20,1%, в 1989 г. - 61,5 и 30,3%, т. е. население республики почти на треть состояло из лиц «нетитульной» нации. Такая же тенденция наблюдалась и в Латвии. В середине 1930-х гг. доля латышей и русских в населении республики составляла соответственно 76 и 10,6% (вместе с другими меньшинствами - около 24%), в 1959 г. -62,0 и 26,6%, а в 1989 г. в республике было 52% латышей и 34% русских10. В Литве, напротив, за этот период выросли численность и удельный вес литовцев: в 1920-е гг. соотношение литовцев и национальных меньшинств в республике выглядело как 69,2 на 31,8%, а в конце 1980-х гг. - как 79,6 на 20,4%11. Связано это было с тем, что в Литву, где промышленность была не так высоко развита, как в двух других республиках, и крупных предприятий насчитывалось значительно меньше, приток рабочей силы извне был гораздо менее интенсивным. С другой стороны, естественный прирост среди литовцев, в силу конфессиональной принадлежности к католической церкви более приверженных традиционным семейным ценностям, был выше, чем среди латышей и эстонцев, преимущественно лютеран. Кроме того, в довоенной Литве была велика численность еврейского населения - к 1939 г. она составляла около 200 тысяч человек. В период немецкой оккупации Прибалтики литовские евреи подверглись почти поголовному истреблению - до 170 тысяч человек были убиты или погибли в гетто и концлагерях12. Одна из крупнейших миноритетных групп республики почти полностью исчезла, что способствовало увеличению доли титульного населения.
Большинство русского и русскоязычного населения республик Прибалтики были городские жители. В Эстонии в 1989 г. горожане составляли 87% русского населения, в Латвии - 73%, в Литве - 77%. При этом особенно велика была концентрация русских в столицах. Среди жителей Таллинна в 1989 г. было 41% русских и 49% русскоязычных, среди жителей Риги - 47% и 58%,
10 Совет по внешней и оборонной политике. Проект Россия и Прибалтика. Решение проблемы русского и русскоговорящего населения в странах Прибалтики // URL: http://www.svop.ru/live/materials.asp?m_id=6882&r_id=6902 (дата обращения: 10.09.2009).
11 Ziemele I. State Continuity, Human Rights, and Nationality in the Baltic States / / The Baltic States at Historical Crossroads... P. 236.
12 Misiunas R.J., Taagepera R. The Baltic States... Р. 64.
Вильнюса - 20% и 28%13. В Риге, таким образом, русскоязычные численно преобладали над латышами. Славянское население также составляло более половины жителей Даугавпилса - второго по величине города Латвии. В Эстонии русские преобладали в городах на северо-востоке республики: Нарве (где доля русских доходила до 90%), Кохтла-Ярве и Силламяэ - в районе разработок сланца и фосфоритов, где русские составляли подавляющее большинство рабочей силы. В Литве единственным населенным пунктом, в котором преобладало русское население, был город Снечкус (в 1992 г. городу было возвращено его прежнее название -Висагинас); вблизи него находилась Игналинская ГЭС, обслуживающий персонал которой был почти исключительно русский. Всего же в балтийских республиках, согласно данным последней Всесоюзной переписи населения 1989 г., насчитывалось 1724000 русских, что составляло 21,8% всего населения. Из них в Эстонии проживали 475 тысяч русских (30,3% всего населения республики), в Латвии - 906 тысяч (34% населения, вместе с другими рус-скоговорящими - 1122000 - 48%), в Литве - 344 тысяч (9,4% населения)14.
При официальном двуязычии в национальных республиках уровень владения русскими жителями Прибалтики «титульными» языками был относительно низок. По данным переписи населения 1989 г., в Эстонии только 14,9% русского населения республики свободно владели эстонским языком. В Латвии на латышском языке свободно говорили 22,2% местных русских, в Литве на литовском - 37,5%15. Столь низкий уровень владения эстонским языком среди русских в Эстонии объяснялся тем, что здесь значительная часть русских жителей была сконцентрирована на ограниченной территории (северо-восток), и в этих условиях не было большой необходимости изучать язык основного населения республики. Кроме того, объективно эстонский язык значительно сложнее для изучения, чем два других языка данного региона. В Литве, напротив, русские были расселены дисперсно, не составляя нигде, кроме г. Снечкус (Висагинас), сплошных массивов населения, поддерживали более тесные отношения с
13 Фурман Д.Е., Задорожнюк Э.Г. Притяжение Балтии (балтийские русские и балтийские культуры) / / Страны Балтии и Россия... С. 440.
14 и^: http://www.svop.ru/live/materials.asp?m_id=6882&r_id=6902 (дата обращения: 10.09.2009).
15 Фурман Д.Е., Задорожнюк Э.Г. Притяжение Балтии... С. 444.
литовцами и, как результат, должны были активнее усваивать литовский язык. Уровень владения русским языком среди «титульного» населения был в целом выше: свободно по-русски говорили 34,5% эстонцев, 68,3% латышей и 38% литовцев16. Отношения между русскими и представителями «титульного» населения Прибалтики складывались неоднозначно. Элемент взаимного отчуждения, безусловно, присутствовал, возникали иногда и столкновения на этнической почве17. Однако, с другой стороны, имела место и тенденция к сближению, о чем говорят явления межнациональных браков (пусть и не слишком многочисленные), что имело следствием постепенную ассимиляцию части русских. Об этом свидетельствует то обстоятельство, что при переписи некоторые жители Прибалтики, идентифицировавшие себя как русские, в качестве родного указали один из балтийских языков (литовский - около 14 тысяч человек, латышский - около 10 тысяч, эстонский - около 6 тысяч)18.
В период движения за независимость в республиках Прибалтики в 1988-1991 гг. представители русского населения занимали различные позиции. Часть русских (а также этнических поляков в Литве) выступала против выхода из состава Советского Союза. Сторонники сохранения единства с СССР основали собственные организации: объединение «Единство» (лит. «Vienibe», пол. «Jednocs») в Литве, Интернациональный фронт трудящихся (Интерфронт) в Латвии, Интердвижение в Эстонии. Эти организации создавались на базах крупных промышленных предприятий, некоторую поддержку им оказывали партийная номенклатура, структуры Прибалтийского военного округа, ветеранские организации. Еще с лета 1988 г. существовало менее политизированное Балто-славянское общество культурного развития и коопера-ции19. Поиск неких форм самоорганизации был необходим для прибалтийских русских также в целях защиты своих прав и противостояния антирусским тенденциям, становившимся все более очевидными в национальных движениях. Для прибалтийской
16 Фурман Д.Е., Задорожнюк Э.Г. Притяжение Балтии... С. 444.
17 В частности, выступления латышских студентов с антирусскими лозунгами и столкновения между латышской и русской молодежью отмечались в Риге в мае 1985 г. Схожие столкновения имели место в Тарту в сентябре того же года и в Риге в мае 1987 г. (Misiunas R.J., Taagepera R. The Baltic States... Р. 301-302, 307).
18 Фурман Д.Е., Задорожнюк Э.Г. Притяжение Балтии... С. 445.
19 Устинова М. Гражданское общество в странах Балтии // Страны Балтии и Россия: общества и государства... С. 324.
публицистики того времени типичным был негативный образ русских «мигрантов» и «оккупантов», в котором причудливо сочетались два плохо вяжущихся друг с другом, но одинаково неприятных аспекта: «люмпены» и господа-колонизаторы. На учредительном съезде Народного фронта Эстонии в одной из резолюций о «мигрантах» говорилось как о «громадной массе низко квалифицированных и некультурных людей»20. Подобный пассаж отдавал явным шовинизмом. Часть русскоязычных деятелей культуры балтийских республик также выступала против отделения от СССР, но другая часть, в большей степени проникнутая либеральными и прозападными настроениями, поддерживала народные фронты (тем более что некоторые прибалтийские политики из тактических соображений старались до поры до времени не афишировать свою неприязнь к русским и заигрывали с русскоязычной интеллигенцией). Консолидации русскоязычного населения Прибалтики препятствовала и его идеологическая дезориентация: фактор этнического единства для него еще не имел существенного значения, а советская коммунистическая идеология все больше утрачивала свою силу и привлекательность.
Когда после январских событий 1991 г. в Вильнюсе лидеры Народного фронта Латвии призвали население выразить протест против насилия в Литве и организовать охрану стратегически важных объектов в Риге, на этот призыв откликнулись многие русские жители латвийской столицы. При проведении в Прибалтике в феврале - марте того же года республиканских референдумов о независимости немало русских жителей всех трех республик подали голоса в пользу независимости. Так, в Латвии за независимость высказались 73,3% участников референдума, т. е. 64,6% всех избирателей, хотя доля латышей в составе населения была только 52%. В Литве при опросе, проводившемся 11 марта 1991 г., независимость поддержали 38,2% русских, выразили сомнение 34,9%, резко против были только 12,9%. В Нарве, где доля эстонцев среди населения города составляла лишь 4%, за независимость высказались 25,49% голосовавших (17,87% лиц, имевших право голоса). По данным эстонских социологов (возможно, впрочем, несколько завышенным) за независимость Эстонии выступали около 30% местных русских21.
20 Фурман Д.Е., Загороднюк Э.Г. Притяжение Балтии... С. 447.
21 См.: Там же. С. 449; Melvin N. Russians beyond Russia (The Politics of National Identity). London, 1995. P. 36.
Надеждам тех русских в странах Балтии, которые поддержали борьбу балтийских народов за независимость, на то, что в новых независимых государствах им будут обеспечены равные права с «титульным» населением, однако, не суждено было сбыться. Власти не сочли возможным автоматически распространить гражданские права на тех, кто поселился в балтийских республиках в советский период, и их потомков. Присутствие «мигрантов» среди населения считалось наследием советской «оккупации». Радикальные националисты требовали даже поголовно выселить из республик всех русских22. Широкой поддержки эти взгляды не получили, однако при решении вопроса о гражданстве применялся дифференцированный подход к разным группам населения. В результате «русский вопрос» в странах Балтии, в первую очередь в Эстонии и Латвии, оставался серьезной проблемой на протяжении всего постсоветского периода, оказывая непосредственное влияние на отношения этих стран с Российской Федерацией.
Без особых трудностей решение проблемы русского населения было найдено в Литве. В силу особенностей послевоенного развития Литвы доля русских в населении республики была относительно невелика, и проблемы статуса русского населения как таковой не возникло. Уже в ноябре 1989 г., когда Литва еще оставалась в составе СССР, в республике были приняты законы, касавшиеся положения национальных меньшинств. Закон от 3 ноября автоматически распространял права гражданства на всех лиц, въехавших в Литву после Второй мировой войны, и их потомков. Другой закон - от 23 ноября - гарантировал образование на языках меньшинств и предусматривал другие меры, направленные на то, чтобы облегчить иммигрантам адаптацию в литовском обществе23. На момент подписания договора об основах межгосударственных отношений России с Литвой в этой республике, таким образом, действовал закон о гражданстве, реализующий т. н. «нулевой вариант», - гражданами республики могли
22 Так, лидеры Эстонского конгресса, образованного в феврале 1990 г., в своих программных заявлениях настаивали не только на скорейшем выводе советских войск, но и на отъезде «имперски настроенного русского пролетариата» (Valk H. Two Roads to the Independence of Estonia or the Popular Front versus the Congress of Estonia / / The Baltic Way to Freedom. Non-violent struggle of the Baltic States in a global context. Riga, 2005. P. 142).
23 Vardys V.S., SedaitisJ.B. Lithuania: The Rebel Nation. Boulder; Oxford, 1997. Р. 212.
стать практически все ее жители, независимо от их этнического происхождения. В договоре о межгосударственных отношениях с Россией Литва брала на себя обязательства не устанавливать в отношении русских ценза оседлости, знания языка и любых других условий приобретения гражданства, отличных от тех, которые устанавливаются для всех других лиц (ст. 4)24. В начале 1990-х гг. закон о гражданстве был также дополнен законами об этнических меньшинствах, об эмиграции и миграции и об образовании, которыми были конкретизированы права нелитовского населения25.
В Эстонии и Латвии ситуация сложилась совсем по-другому. После восстановления независимости в законодательстве о гражданстве в Латвии и Эстонии был выбран не «нулевой вариант», а «минусовый»: признание прав на гражданство только за совокупным населением довоенным республик. Юридическим обоснованием этого послужило провозглашение в 1991 г. восстановленной независимости. Так, в Декларации Верховного Совета Латвийской ССР «О восстановлении независимости Латвийской республики» от 4 мая 1990 г. заявляется, что де-юре Латвия существовала как субъект международного права и после 1940 г., поскольку ее вхождение в состав СССР не было признано более чем 50 государствами. 21 августа 1991 г. Верховным Советом Латвии был принят акт о преемственности и юридической идентичности Латвийской Республики 1920-1940 гг. и современной Латвии. Соответственно по постановлению Верховного Совета от 15 октября 1991 г. гражданство республики автоматически приобретали граждане республики 1920-1940 гг. и их потомки, в число которых попало только около 280 тысяч русских. Около трети избирателей Латвии, главным образом нелатыши, оказались лишены права на автоматическое получение гражданства. Порядок приобретения гражданства этими жителями республики, согласно концепции «восстановленной независимости», должен был определяться в соответствии с Конституцией 1922 г., т. е. избранным гражданами Латвии Сеймом (а не Верховным Советом, в соответствии с Декларацией от 4 мая 1990 г. осуществляющим высшую власть в стране лишь на период до избрания Сейма)26. В 1991 г. принимались некоторые новые законы: «О свободном развитии и праве на
24 Россия и Прибалтика / / Россия - Балтия: Доклады СВОП. Материалы конференций. М., 2001. С. 52.
25 Apine I. Ethnic Policy in the Baltic States... Р. 322.
26 История Латвии: ХХ век. Рига, 2005. С. 404.
культурную автономию этнических групп Латвии» (19 марта) и конституционный закон «О правах и обязанностях народа и граждан» (10 декабря)27. Эти законы, однако, не раскрывали механизм приобретения гражданских прав. Закон о гражданстве Латвии был принят лишь в 1994 году.
В Эстонии в феврале 1992 г. восстановление действия закона о гражданстве 1938 г. коснулось только около 120 тыс. русских жителей республики. Остальные, не являвшиеся гражданами довоенной Эстонии, согласно постановлению, могли подавать заявление на натурализацию лишь по истечении двухлетнего срока пребывания в республике (который было решено отсчитывать с марта 1990 г.), и один год предусматривалось оставить на рассмотрение заявления28. Хотя закон 1938 г. предусматривал упрощенную натурализацию (без знания языка) лица без гражданства, прожившего в Эстонии более 10 лет, решением Верховного Совета за начало этого срока было признано опять же 30 марта 1990 года. 28 июня 1992 г. граждане Эстонии на референдуме высказались против предоставления гражданства вне установленного сложного порядка и экзамена на знание эстонского языка 5000 русским «мигрантам», которые подали заявление о гражданстве еще до достижения независимости29. Специальный закон, который раскрыл требование для желающего натурализоваться «понимать эстонский язык», вступил в силу в 1993 году30. 26 октября того же года был принят закон об этнических меньшинствах и культурной и национальной автономии31.
Таким образом, большинство русских и русскоговорящих жителей Латвии и Эстонии, прибывших в эти республики после войны, не попали в категорию лиц, которым гражданство предоставлялось автоматически, и оказались в неравном положении по сравнению с титульной нацией по целому ряду показателей. Прежде всего, не став гражданами, русские оказались исключенными из политической жизни республик. Фактически на основе довоенного избирательного корпуса в Эстонии (1992 г.) и Латвии
27 Apine I. Ethnic Policy in the Baltic States... Р. 124.
28 Taagepera R. Estonia: Return to Independence. Boulder; San Francisco; Oxford, 1993. Р. 208.
29 Фурман Д.Е., Задорожнюк Э.Г. Притяжение Балтии... С. 451.
30 Проблемы прав национальных меньшинств в Латвии и Эстонии / под ред. В.В. Полещук. М., 2009. С. 121.
31 Apine I. Ethnic Policy in the Baltic States... Р. 323.
(1993 г.) были проведены выборы в новые парламенты, а также приняты обновленные конституции этих государств. Особенным контрастом эти выборы выглядят по сравнению с 1990 г., когда Верховные Советы Прибалтийских республик, провозгласившие затем их независимость, выбирало все население республик. В Латвии, кроме того, неграждане были лишены всех избирательных прав и при выборах в местные органы власти, в Эстонии -пассивного избирательного права (права быть избранным)32.
Дискриминация в отношении русских была допущена также при принятии законов и постановлений, определяющих правовой статус неграждан и порядок получения гражданства. Так, в Эстонии в первоначальном варианте закона об иностранцах (июнь 1993 г.), целью которого было урегулирование статуса неграждан, все неграждане, проживающие в республике на основе советской прописки, объявлялись иностранцами и в течение двух лет обязаны были получить вид на жительство и разрешение на работу, подлежащие затем обновлению каждые пять лет. Поскольку большинство русских жителей, многие из которых прожили значительную часть жизни в республике, к тому времени не получили ни эстонского гражданства, ни российского или какого-либо другого, согласно закону они приравнивались ко вновь прибывшим иностранцам. В окончательной редакции закона эти положения после протестов международных организаций и России были все же сняты33.
В Латвии порядок натурализации и правовой статус неграждан окончательно были определены в 1994-1995 гг., с принятием законов о гражданстве и о статусе граждан бывшего СССР. До этого момента права лиц, не попавших в число граждан республики, регулировались многочисленными постановлениями и инструкциями, дававшими основания для широких злоупотреблений. В первоначальном варианте закона о гражданстве (первое чтение - 23 ноября 1993 г.) предусматривался принцип ежегодных квот натурализации, устанавливаемых исходя из конкретной экономической и демографической ситуации в республике, а также необходимости обеспечить развитие Латвии как однообщинного национального государства. Принятый во втором чтении (июнь 1994 г.), закон предусматривал квоты натурализации в
32 и^: http://www.svop.ru/live/materials.asp?m_id=6882&r_id=6902 (дата обращения: 10.09.2009).
33 Россия и Прибалтика... С. 55.
0,1% от общего числа граждан, или около 2000 человек в год, притом, что более 300 тысяч неграждан могли ходатайствовать о получении гражданства не ранее 2000 года. Эти положения, откладывавшие перспективы получения гражданства для основной части русского населения на отдаленный срок, стали объектом критики международных организаций, и после возвращения закона на доработку президентом страны Гунтисом Ульманисом в окончательной редакции (от 22 июля 1994 г.) были устранены. Тем не менее, принятие закона превратило в неграждан сразу около 700 тысяч жителей страны34.
В Эстонии в 1996 г. получили эстонское гражданство 29% русскоязычных, еще 12% подали заявления на получение, но еще не получили, 18% получили российское гражданство и еще 6% подали соответствующие заявления и 38% оставались без гражданства. В Латвии, по данным на 1997 г., удельный вес граждан бывшего СССР, не получивших никакого иного гражданства, составил 27,15%. По процедуре натурализации с 1994 г. (когда был принят закон о гражданстве) до 1999 г. здесь гражданство получили 13 тысяч из 640000 неграждан. Из всех русских, не имеющих латвийского гражданства, 50 тысяч получили гражданство Российской Федерации, а 400 тысяч предпочли остаться «лицами без гражданства» с перспективой получения либо фиолетового «паспорта негражданина» и вида на жительство в Латвии, либо латвийского гражданства через процесс натурализации35.
Попавшие в категорию неграждан «балтийские русские» также оказались в неравном положении по сравнению с другими жителями данных республик. В Латвии, например, граждане имели преимущества в процессе приватизации, акционирования предприятий, при выплате пенсий и социальных пособий, при оплате коммунальных услуг и т. д. Негативно сказалось на положении русских жителей Балтийских государств и действие других законов и постановлений, вышедших после восстановления независимости, в частности законов о языке и об образовании. Поскольку большинство русских в Латвии и Эстонии плохо владели языками титульной нации, переход государственных учреждений и системы образования соответственно на латвийский и
34 и^: http://www.svop.ru/live/materials.asp?m_id=6882&r_id=6902 (дата обращения: 10.09.2009).
35 Фурман Д.Е., Задорожнюк Э.Г. Притяжение Балтии... С. 452; Россия и Прибалтика II // Россия - Балтия... С. 117.
эстонский языки также имел дискриминационный эффект. Таким образом, можно со всеми основаниями говорить о дискриминации русских в Латвии и Эстонии. Резкое ухудшение экономической ситуации в балтийских странах (как и на всем постсоветском пространстве) в начале 1990-х гг. затронуло русских с особенной силой, поскольку в критическом положении оказались, прежде всего, крупные предприятия (бывшего союзного подчинения), где русские рабочие и служащие составляли большинство. Возникли болезненные трудности для многих русских, связанные с поездками в Россию к родственникам и друзьям.
Российское руководство оказалось совершенно неготовым к такому ходу событий. В договорах, заключенных Россией с Прибалтийскими республиками в январе 1991 г. (во время визита Б.Н. Ельцина в Таллинн), стороны брали на себя обязательства гарантировать лицам, проживавшим на момент подписания в республиках и являвшимся гражданами СССР, право сохранить или получить гражданство РСФСР или Балтийских республик «в соответствии с их свободным волеизъявлением» (ст. III). В ст. IV обоих договоров предусматривалось также, что конкретные вопросы, касающиеся гражданства, будут согласованы в особых двусторонних соглашениях. Российские руководители тогда полагали, что данные вопросы можно будет решить путем переговоров. Однако после поспешного признания независимости Прибалтийских республик в августе 1991 г. все эти расчеты рухнули -такие соглашения («протоколы») никогда не были выработаны36.
При формальном соответствии законодательства Балтийских государств по вопросу о гражданстве соответствующим статьям договоров об основах межгосударственных отношений с Россией (право получения гражданства в соответствии со свободным волеизъявлением и внутренним законодательством) реализация концепции «восстановленной независимости» на практике оказалась удобным инструментом для лишения русского населения элементарных политических прав. Россия же даже и не пыталась оспорить эту концепцию, при том что, как очевидно, ее применение имело чисто политические, а не правовые мотивы - это видно хотя бы в сравнении с Литвой, точно так же присоединенной к СССР в 1940 г., но никогда не заявлявшей (во всяком случае, официально) о восстановлении довоенного государства. Между тем
36 Россия и Прибалтика... С. 56.
использование концепции «восстановленной независимости» прибалтийцами, при попустительстве со стороны Запада, практически выхолостило усилия России по применению в Прибалтике международных стандартов прав человека и национальных меньшинств.
Именно в привлечении внимания международных организаций, занимающихся этими вопросами, и отдельных западных стран для оказания воздействия на Балтийские государства состояли главные усилия России, не раз заявлявшей обеспокоенность в связи с политической, экономической и социальной дискриминацией русского и русскоговорящего населения Эстонии и Латвии в результате действия их законодательства в области гражданства, государственного языка и образования. Россией, в частности, были задействованы механизмы СБСЕ. После принятия Верховным Советом Эстонии в феврале 1992 г. постановления, восстанавливающего действие закона о гражданстве 1938 г., в отношении этой страны Москвой был задействован механизм человеческого измерения СБСЕ. В соответствии с положениями итогового документа Московского совещания Конференции по человеческому измерению 1991 г., Россия запросила согласие на приглашение в Эстонию миссии экспертов СБСЕ для рассмотрения проблемы соблюдения прав человека в республике.
Россия также поддержала предложение о создании в рамках СБСЕ института Верховного Комиссара по делам национальных меньшинств, в функции которого, в соответствии с решениями Хельсинкского саммита СБСЕ 1992 г., входит наблюдение за ситуацией в соответствующих регионах с целью возможно более раннего предупреждения о возникновении конфликтов, связанных с положением национальных меньшинств. Одной из первых поездок назначенного в декабре 1992 г. Верховным Комиссаром М. ван дер Стула стала Прибалтика. Впоследствии Россия вносила предложения об укреплении института Верховного Комиссара, в частности, путем введения контроля СБСЕ за ходом выполнения его рекомендаций государствами-реципиентами. По предложению России пост комиссара по проблемам национальных меньшинств был создан в 1994 г. и в рамках Совета государств Балтийского моря37.
37 и^: http://www.svop.ru/live/materials.asp?m_id=6882&r_id=6902 (дата обращения: 10.09.2009).
К ситуации с русским населением в Латвии и Эстонии было привлечено и внимание Совета Европы. В мае 1992 г. Россия подала официальную заявку на вступление в эту организацию, при этом в выступлении на Комитете министров Совета А. Козырев заявил, что Москва надеется на помощь Совета Европы в решении проблем русского и русскоговорящего населения в странах Балтии. Тогда же был распространен «Меморандум о нарушении прав человека в странах Балтии», в котором отмечалась недопустимость лишения гражданских прав русского населения Латвии и Эстонии, приводящего к его политической и социальной дискриминации. Вопрос о положении русских в Прибалтике был поднят Россией и в ООН, в частности на заседаниях Комиссии ООН по правам человека в Женеве. По инициативе России Генеральная Ассамблея ООН в 1992 и 1993 гг. принимала резолюции, в которых отмечалось существование в Латвии и Эстонии «проблем, затрагивающих большие группы населения различного этнического происхождения»38.
Применение международных стандартов в области прав человека и национальных меньшинств использовалось в надежде на поддержку России Западом в этом вопросе, поскольку ранее именно западные страны поднимали вопросы прав человека в отношениях с СССР. «Многие годы от России требовали соблюдения прав человека. Сегодня сама Россия настаивает на этом», -заявил Б.Н. Ельцин, выступая в Хельсинки на встрече глав государств и правительств стран СБСЕ в июле 1992 г. А. Козырев писал, что защита прав национальных меньшинств должна стать одним из приоритетов партнерства Запада и России. Однако эта политика России оказалась неэффективной, и прежде всего потому, что большинство западных стран никогда не признавали законность вхождения Балтийских государств в состав СССР, на этом основании признавая их право издавать законы, лишающие гражданства русских жителей, приехавших после 1940 года. Основанные на данном подходе экспертизы СБСЕ и Совета Европы выявляли в законодательстве Эстонии и Латвии в основном нарушения, касающиеся неясностей в толковании законов, завышении отдельных норм, неоправданных отсрочек и т. д., но не ставили под сомнение саму концепцию законов.
38 и^: http://www.svop.ru/live/materials.asp?m_id=6882&r_id=6902 (дата обращения: 10.09.2009).
Прибалтийцы же практически полностью игнорировали Россию. Так, внесенные в эстонский закон об иностранцах поправки были ответом в первую очередь на возражения европейских организаций. Министр иностранных дел республики Ю. Луйк прямо заявил, что «внесение изменений в закон об иностранцах - не следствие позиций России, а желание Эстонии, чтобы все нормы соответствовали европейскому стандарту». В ситуации с Латвией замечания со стороны европейских организаций относительно принципа квот в законе о гражданстве высказывались задолго до официального принятия закона, и, как отмечалось в российской прессе, президент Г. Ульманис обещал вернуть его на доработку в случае принятия в таком виде еще во время визита в Москву в апреле 1994 года. Таким образом, выступления России во многом были чисто демонстративными и отражали неспособность Москвы повлиять на ситуацию39.
Так или иначе, в Эстонии и Латвии во второй половине 1990-х гг. законодательство в области гражданства постепенно смягчалось. В июле 1997 г. Европейская комиссия рекомендовала Латвии предоставить гражданство всем детям, родившимся после обретения независимости. В июне 1998 г. сейм проголосовал за поправки к Закону о гражданстве, которые были поддержаны референдумом 3 октября того же года («за» было подано 53% голосов). Поправки к Конституции Латвийской республики, принятые 15 октября 1998 г., содержали положения о равенстве всех перед законом и о правах национальных меньшинств40. Под давлением ОБСЕ по итогам референдума в 1998 г. в Закон о гражданстве была включена норма, предусматривающая особый порядок принятия в гражданство детей неграждан и лиц без гражданства, родившихся на территории Латвии после 21 августа 1991 г. - не натурализация, а прием в гражданство в соответствии с Конвенцией о сокращении безгражданства. Такие дети регистрируются в качестве граждан Латвии по совместному заявлению родителей до достижения возраста 15 лет41. В Эстонии упрощенный порядок получения гражданства также действует в отношении несовершеннолетних до 15 лет, если они сами и их родители являются лицами без гражданства. Соответствующие поправки в Закон о граждан-
39 Россия и Прибалтика... С. 58.
40 Apine I. Ethnic Policy in the Baltic States... Р. 331.
41 Проблемы прав национальных меньшинств в Латвии и Эстонии... С. 34.
стве были приняты в ответ на давление со стороны Запада42. Всего на начало 2000-х гг. получить гражданство балтийских государств смогли около 200 тысяч русских и русскоязычных в Эстонии и около 285 тысяч - в Латвии. В Эстонии оставались около 300 тысяч, в Латвии - около 400 тысяч русских и русскоговорящих неграждан43. Даже в Литве, с ее наиболее либеральным законом о гражданстве, около трети из 750 тысяч человек нелитовского населения оставались еще без гражданства44. Несмотря на то, что юридический статус лиц без гражданства в общем был признан международными организациями, в данной области оставались проблемы, способные осложнить российско-балтийские отношения.
Российская политика являлась вариантом стратегии «ограничения ущерба», и у нее имелись свои пределы. Наиболее уязвимой была российская позиция в отношении «прав человека» в Балтии. Попытки привлечь внимания мировой общественности к такой постановке вопроса долгое время не имели особого эффекта. Один из примеров - снятие вопроса с обсуждения Генеральной Ассамблеей ООН в конце 1996 г. и снятие Советом Европы мониторинга с Эстонии, когда не была учтена ни одна из 20 предложенных российской делегацией поправок. Между тем, существуют достаточно сильные аргументы в подкрепление российской позиции о необходимости продвижения интеграции русских в странах Балтии. Это, прежде всего, заинтересованность самих стран Балтии в стабильности в данной области в связи с их интеграцией на Запад. Запад, в свою очередь, обращает внимание именно на проблемы интеграции русских, продвижение и облегчение процесса натурализации. В более долгосрочном плане, особенно если бы в России начался экономический подъем, являлись тупиковыми такие меры, как ограничение развития экономических отношений со странами Балтии. Эти меры могли обернуться против России также в случае ускорения процессов ее приема в ВТО, где предоставление режима наибольшего благоприятствования партнерам является необходимым условием.
Несмотря на все объективные и субъективные трудности, подавляющая часть русских в странах Балтии хотела бы остаться в этих странах. Некоторый отток населения, преимущественно не-
42 Проблемы прав национальных меньшинств в Латвии и Эстонии... С. 123.
43 Россия и Прибалтика... С. 59.
44 Apine I. Ethnic Policy in the Baltic States... Р. 328.
коренного, имел место в начальный период балтийской независимости. Пик эмиграции из стран Балтии пришелся на 1992-1993 годы. В 1992 г. из Литвы уехали 28855 человек (из них около 16000 русских), из Латвии - 53130 человек (из них около 30000 русских), из Эстонии - 37375 человек (из них около 25000 русских). В следующем году число уехавших было уже меньшим: 15990 в Литве, 31998 в Латвии, 16169 в Эстонии45. И в дальнейшем эмиграционный поток неуклонно сокращался, хотя и не иссякал совсем. Всего с 1989 по 1999 г. из Литвы в Россию переехали 84000 человек, из Латвии - 160000, из Эстонии - 92000. Согласно опросу конца 1995 г., 94% русских считали Эстонию своим домом и никуда не собирались уезжать. Отношения между «коренными» и «некоренными» общинами в Эстонии и Латвии пока не могут быть оценены как оптимальные, но имеют тенденцию к улучшению. Неграждане и выбравшие российское гражданство в подавляющем большинстве считают, что их дети должны учить местные языки. К примеру, с 1989 по 1995 гг. удельный вес русских, знающих латышский язык, возрос с 22,3% до 55,8%. В Литве к концу 1990-х гг. на литовском языке свободно говорило около половины всего нелитовского населения, около трети владели литовским языком ограниченно и лишь 15% не владели совсем. В Эстонии к тому же моменту среди национальных меньшинств доля лиц, говоривших по-эстонски, увеличилась до 35%46. Данные опросов свидетельствовали, что при изменении условий действующего законодательства неграждане, например, в Эстонии гораздо охотнее выбирали бы гражданство этой республики, чем российское. Так, по данным исследования, проведенного в 1996 г. Международной организацией по миграции, лишь около 30% российских граждан и 7% лиц без гражданства «не хотели» или «скорее не хотели бы» приобрести гражданство Эстонской республики47.
Россия заинтересована в интеграции, потому что за 19921995 гг. в нее из стран Балтии уже переселилось около 200 тысяч человек. Этих людей никто не ждал, и условия для приема новых переселенцев в ближайшее время к лучшему не изменятся. При
45 Latvijas demografijas gada gramata 1996. Riga, 1996. L. 147.
46 См.: Россия и Прибалтика... С. 72; Фурман Д.Е., Задорожнюк Э.Г. Притяжение Балтии... С. 454, 456, 463; Apine I. Ethnic Policy in the Baltic States... Р. 327.
47 Проблемы прав национальных меньшинств в Латвии и Эстонии... С. 122.
этом Россия вынуждена размещать гораздо большее количество иммигрантов и беженцев из других бывших республик СССР. «Проблему русских», так или иначе, придется решать и балтийцам, потому что русские все равно не уедут. Создание сегрегированных обществ, признаки чего имеются и в Латвии, и в Эстонии, способствует внутренней нестабильности этих государств. Кроме того, балтийцы заинтересованы в решении проблем русского населения в связи со своими внешнеполитическими приоритетами - интеграцией в Европейский Союз.
Балтийские русские не склонны видеть в себе прежде всего представителей своей нации и отождествлять свою судьбу и свое будущее с судьбой и будущим своего народа, они вообще не склонны отождествлять себя с какой бы то ни было группой - национальной, социальной, религиозной и даже возрастной. Стратегия поведения, которую избрали подавляющее большинство русских в Прибалтике, - это стратегия чисто индивидуального приспособления и выживания. Это не означает, впрочем, что русские не способны на солидарные действия и массовые акции. Эти способности они продемонстрировали, в частности, во время борьбы за право школьного преподавания на русском языке в Латвии. Согласно положениям нового Закона об образовании, принятого латвийским сеймом в 1998 г., с 1 сентября 2004 г. среднее образование, даже в рамках программ для меньшинств, должно было осуществляться только на государственном языке. В мае 2003 г., по мере приближения вступления этой нормы в силу, в стране начались широкомасштабные акции протеста. В мае 2005 г. Конституционный суд рассмотрел дело о соответствии данной нормы Конституции Латвии и международным договорам и вынужден был несколько смягчить ее48. Школьное обучение на русском языке в Латвии хотя и сократилось, но не сошло на нет. В 2007-2008 учебном году в стране действовали 141 русская и 88 смешанных (с двумя потоками: латышским и русским) школ (в 1991-1992 учебном году таких школ было соответственно 219 и 178)49. В Эстонии
48 Проблемы прав национальных меньшинств в Латвии и Эстонии... С.65-66.
49 URL: http://izm.izm.gov.lv/upload_file/Izglitiba/Vispareja_izglitiba
/Statistika/2007/skolu_sk_07.xls (дата обращения: 12.03.2010). В Эстонии с 2007-2008 учебного года также началось осуществление перевода не менее 60% «всей учебной работы» в русских учебных заведениях на эстонский язык.
солидарность русского населения проявилась в ходе сопротивления решению властей о переносе памятника советским воинам («Бронзового солдата») в Таллинне с холма Тынисмяги на Воинское кладбище в апреле 2007 года. Кампания протеста, организованная группой «Ночной дозор», и вызванные ею полицейские репрессии привели к массовым беспорядкам в Таллинне50.
Несмотря на все препятствия, тенденции к преодолению сложностей в «русском вопросе» в Прибалтике все же просматриваются. Большинство русских и русскоязычных жителей балтийских стран связывают свое будущее именно с ними. Положительная динамика «русского вопроса» важна и для нормализации российско-эстонских и российско-латвийских отношений. Можно надеяться, что будет все же найден разумный компромисс в наиболее сложном на данный момент вопросе, связанном с положением русского меньшинства в Латвии и Эстонии: вопросе о школьном образовании на русском языке.
Однако с учетом латвийского опыта было решено, что реформа образования будет постепенной. Срок реформы был фактически передвинут на 2011 года.
50 Дело «Бронзового солдата» имело широкий общественный резонанс и вызвало кризис в российско-эстонских отношениях.
