CC BY
109
Калугина Марина Львовна РУССКИЙ ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ...
УДК 882
РУССКИЙ ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ТЕКСТ В ИНОЯЗЫЧНОЙ АУДИТОРИИ: ВВОДНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ (РАССКАЗ А.П. ЧЕХОВА «ПОПРЫГУНЬЯ»)
© 2017
Калугина Марина Львовна, кандидат филологических наук, доцент кафедры «Истории русской литературы» Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова (119991, Россия, Москва, Ленинские Горы,1, e-mail: ri-n@mail.ru)
Аннотация. В статье представлена система работы с русским художественным текстом в иноязычной аудитории. На примере рассказа А.П. Чехова «Попрыгунья» предлагаются следующие этапы работы с текстом: описание литературной репутации автора, рассмотрение вместе со студентами высказываний литературоведов о Чехове, непосредственный анализ художественного текста. Студенты-иностранцы должны уяснить особое место творчества А.П. Чехова в русской литературе, его особый статус. Анализ литературоведческих цитат о творчестве писателя представит перед ними картину основных взглядов на его творчество. Наиболее важным этапом работы с чеховским текстом является, естественно, его анализ. В рассказе «Попрыгунья» проявляется наиболее характерная для зрелого Чехова тематика. Писатель стремится создать национальный русский характер. Автор использует приём детализации, в том числе контрастной детали, описывает русский пейзаж. Для студентов-иностранцев важно обратить внимание на национальный колорит чеховского текста, создание автором типично русских образов в типично русском окружении. Рассказ «Попрыгунья» представляет собою художественный шедевр, в котором сконцентрированы все наиболее существенные особенности мира Чехова-художника. Для иностранных студентов, будущих филологов, важным является работа как с чеховским текстом, так и с текстами, включающими его литературоведческий анализ.
Ключевые слова: Чехов, русская литература, художественный текст, иноязычная аудитория.
RUSSIAN ARTISTIC TEXT IN A FOREIGN-LANGUAGE AUDIENCE: INTRODUCTORY REMARKS (A.P. CHEKHOV'S STORY "POPRYGUNYA")
© 2017
Kalugina Marina L'vovna, candidate of philological sciences, associate professor of the chair
«History of Russian literature» Lomonosov Moscow State University (119991 Russia, Moscow, Leninskie Gory,1, e-mail: ri-n@mail.ru)
Abstract. The article presents the system of work with the Russian art text in a foreign-language audience. On the example of the story of A.P. Chekhov "Poprygunya" suggests the following stages of work with the text: a description of the author's literary reputation, consideration together with students of the utterances of literary critics about Chekhov, a direct analysis of the literary text. Foreign students should understand the special place of A.P. Chekhov in Russian literature, his special status. Analysis of literary quotes about the writer's work will present to them a picture of the main views on his work. The most important stage in the work with the Chekhov text is, of course, its analysis. In the story "Poprygunya" the most characteristic for the mature Chekhov is shown. The writer seeks to create a national Russian character. The author uses the method of detailing, including contrasting detail, describes the Russian landscape. For foreign students, it is important to pay attention to the national flavor of the Chekhov text, the creation by the author of typically Russian images in a typically Russian environment. The story "Poprygunya" is an artistic masterpiece, in which all the most essential features of the world of Chekhov-artist are concentrated. For foreign students, future philologists, it is important to work both with the Chekhov text, and with texts that include his literary analysis.
Keywords: Chekhov, Russian literature, artistic text, foreign-language audience.
Художественный текст - одно из наиболее эффективных средств обучения русской филологии иностранных студентов. Работая с текстами русских классиков и элементами их литературоведческих исследований, студент-иностранец получает возможность лучше почувствовать русское слово, попытаться понять специфику создания русского текста. Кроме того, такая работа стимулирует выработку и поддержание у студентов интереса к русской литературе, а вместе с тем - к культуре, языку, истории. Различные аспекты работы с художественным текстом на занятиях по русскому языку и русской литературе в иноязычной аудитории рассматривают Ф.А. Аутлева [1], Н.В. Баландина [2], С.М. Исупова [5], А.А. Сабинина [10] и др. Исследователи пытаются по-новому взглянуть на художественный текст, к примеру, Н.В. Баландина отмечает: «Художественный текст может служить не только средством презентации нового лексико-грамматического материала, но и выступать как самостоятельный объект изучения» [2, с. 59]. Однако чаще всего текст просто становится источником лексического материала и базой грамматических конструкций. Требуется более глубокий подход, в результате которого художественный текст будет восприниматься студентом целостно, в совокупности всех его свойств, в том числе с пониманием организующей роли автора.
Цель статьи - представить модель работы с русским художественным текстом на занятиях по истории русской литературы XIX века с иностранными студентами на примере рассказа А.П. Чехова «Попрыгунья». Задача нашего исследования не в том, чтобы предложить новую
интерпретацию чеховского рассказа, не раз привлекавшего внимание исследователей, а в том, чтобы рассмотреть и обобщить те элементы научного анализа чеховского текста, которые целесообразно предъявить иноязычной аудитории, отнюдь не всегда подготовленной к изучению как чеховских текстов, так и филологических трудов, им посвященных.
Первый вопрос, который необходимо рассмотреть со студентами, - А.П. Чехов и его литературная репутация.
Студенты должны уяснить, что творчество Чехова-прозаика блестяще завершает собою русскую классическую литературу XIX века. Начав с коротких юмористических рассказов в общем потоке пестрой и мелкотравчатой литературы начала 1880-х годов, Чехов к концу 1880-х и в особенности к началу 1890-х годов стал одним из крупнейших художников слова, в зрелых прозаических произведениях которого с исключительным мастерством показана жизнь обыкновенных, ничем не примечательных рядовых русских людей той эпохи - небогатых дворян, мелких чиновников, земских врачей - с их будничными делами, с их трагедиями, которые разворачиваются именно в их будничной, ничем не примечательной жизни. Л.Н. Толстой, очень высоко ценивший художественное мастерство Чехова, сказал о нем однажды слова, ставшие знаменитыми: «Чехов - это художник жизни».
А между тем современная Чехову критика постоянно упрекала писателя в отсутствии идейности, как это понимали тогда, даже в беспринципности, в холодности и равнодушии в сфере изображения человека, и, более
Калугина Марина Львовна филологические
РУССКИЙ ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ... науки
того, в том, что Чехов в своем творчестве «оболгал» Россию и русских людей. В этом сказалось в высшей степени близорукое непонимание многими современниками (а среди них был и столь влиятельный литературный критик эпохи, как Н.К. Михайловский) новаторской сущности художественного мира Чехова. Обо всем этом очень хорошо написал в своей книге «О Чехове» (1967) один из старейших литераторов XX века К.И. Чуковский, в течение всей своей долгой жизни боготворивший Чехова [15].
Следующий этап работы - рассмотреть вместе со студентами высказывания современных исследователей о Чехове. Приведённая ниже подборка цитат отражает степень сложности научных текстов для восприятия иностранными учащимися.
«Ему (Чехову) важно не внушить читателю какую-либо мысль, - пишет один из современных исследователей творчества писателя В.Я. Линков, - показать ее истинность в непосредственном опыте произведения, чтобы читатель самостоятельно прошел весь путь познания от события к чувству и от чувства к мысли. Поэтому мысль у Чехова не вневременная категория, а глубоко конкретный, сиюминутный процесс, который происходит на глазах у читателя» [7, с. 31].
Говоря о связях Чехова с современной ему прежней «дочеховской» русской литературой, другой исследователь, В.Б. Катаев, полагает, что для Чехова-художника более всего характерно острое неприятие всего отжившего в литературе, «переосмысление, следование традиции в борьбе с ней и обновление ее - вот тип литературных связей, характерный для Чехова» [6, с. 100].
«Чехов открыл новую обширную область, не использованную литературой, - область житейских мелочей и случаев, на первый взгляд незначительных, а только смешных или странных, а на самом деле характерных и достойных пристального внимания», - очень точно сформулировал одну из основополагающих особенностей художественного мира Чехова крупнейший отечественный литературовед XX века профессор Б.М. Эйхенбаум [16, с. 226].
Исследуя специфику изображения природы в творчестве Чехова, особенности чеховского пейзажа, то, как он связан с предшествующей литературной традицией и в чем противопоставлен ей (о чем мы должны будем сказать позже в связи с рассказом Чехова «Попрыгунья»), А.П. Чудаков замечает по этому поводу, что «природа у Чехова - это не ландшафт, флора, фауна, зависящие только от сезонов и времени суток. <...> Это природа в ее непредвидимых, постоянно новых состояниях, которые она сама ежесекундно творит: светлые пятна, скользящие по косым струям дождя, облачко, которое скоро уйдет, солнечные блики на вершинах деревьев, радуга в сетях паука, ярко-желтая полоса света, ползущая по земле» [13, с. 158].
Иностранным студентам необходимо разъяснить, что Чехов - один из самых русских писателей и по тематике своих произведений, и по мироощущению, который наиболее ярко и совершенно передал специфику русской души, русской национальной природы, русского, как теперь принято говорить, менталитета. Этот менталитет, конечно, во многом изменился по сравнению с чеховским временем, но все же многие его черты и особенности остались теми же.
Проведя такую предварительную работу, можно приступать к основному этапу разбора художественного текста - рассмотрению рассказа Чехова «Попрыгунья» [11]. Представим далее тезисы данного анализа.
Для «зрелого» Чехова необычайно характерным является рассказ «Попрыгунья», опубликованный в начале 1892 года, - это, несомненно, один из классических чеховских рассказов, в котором, как в фокусе, собраны наиболее характерные тематические черты творчества Чехова, проявились особенности его художнического видения, показан русский национальный характер, соз-46
дан русский пейзаж.
В рассказе «Попрыгунья» очень выразительно прозвучал сам Чехов - человек и писатель, бывший по образованию и основной профессии, как известно, врачом. Неслучайно героем этого произведения является «великий, необыкновенный человек» - доктор Дымов, в котором, как и во многих других образах врачей в разных произведениях Чехова («Враги», «Тиф», «Палата № 6» и др.) существенную роль играет автобиографический элемент (невзирая на всю почти абсолютную объективность чеховской художественной манеры), что представляется в свою очередь совершенно естественным.
Рассказ «Попрыгунья» имел реальную жизненную основу и прототипов, что засвидетельствовано многими мемуаристами - родными и знакомыми Чехова, хотя для Чехова-художника это не было главным. Чехов, по словам одного из исследователей его творчества, Ю.В. Соболева, как бы «отталкивался от модели для того чтобы преобразить ее в обобщающий символ» [Цит. по: 3, с. 265].
Для создания образа Ольги Ивановны Чехову послужили некоторые художественно перевоплощенные черты его хорошей знакомой художницы С.П. Кувшинниковой и ее отношений с известным художником И.И. Левитаном, что стало поводом для сильной обиды на него со стороны мнительного и ранимого Левитана, с которым Чехов долго состоял в приятельских отношениях.
«.Как ни старался Антон Павлович отмахнуться от "обвинения", - вспоминала впоследствии сестра писателя М.П. Чехова, - но все-таки отношения между художником Рябовским и "попрыгуньей" Дымовой и весь сюжет рассказа во многом напоминают то, что произошло между Левитаном и художницей Кувшинниковой, хотя, конечно, нельзя ставить знак равенства между Левитаном и Рябовским» [12, с. 44]. Немало сведений и фактов по этому поводу можно найти в обширной мемуарной литературе о Чехове. Мало того, многие современники прямо называли С.П. Кувшинникову «Попрыгуньей». Так, художник М.В. Нестеров писал в письме родным от 24 января 1893 г: «Как-то обедал у чеховской "Попрыгуньи", - и она в знак чего-то навязала мне какой-то болгарский браслет на память» [9, с. 101].
Поэтика рассказа «Попрыгунья», многочисленные подробности, детали интерьера, пейзажа, детали в изображении персонажей, которые особенно контрастируют с последней трагической главой рассказа, по мнению А.П. Чудакова, «создают иллюзию "неотделанного", целостного изображения бытия» [14, с. 190]. И в этом смысле «Попрыгунья» - один из наиболее характерных рассказов «зрелого» Чехова, когда уже в полной мере установились все важнейшие особенности его художественного мира.
В процессе работы над рассказом Чехов долго не мог окончательно определить его заглавие. Вначале рассказ назывался «Обыватели», затем Чехов изменил заглавие на «Великий человек», что тоже его не удовлетворило. И только после чтения корректуры в декабре 1891 года и внесения некоторых изменений Чехов окончательно остановился на заглавии «Попрыгунья», о чем сообщил в письме к редактору журнала «Север», где впервые был напечатан рассказ, В.А. Тихонову от 14 декабря 1891 года.
Наиболее показательной особенностью сюжета и темы рассказа «Попрыгунья» является его абсолютная реальность и жизненность. В свое время литературовед А.Б. Дерман верно заметил, что «Попрыгунья» - это одно из первых в русской литературе произведений, посвященных «изображению интеллектуального снобизма» [4, с. 170], представленного в образах героини - Ольги Ивановны Дымовой и в особенности в образе художника Рябовского. Но самое главное, что изображение женской души и женской психологии в данном рассказе настолько тонко и художественно совершенно, Балтийский гуманитарный журнал. 2017. Т. 6. № 2(19)
Калугина Марина Львовна
РУССКИЙ ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ...
что в этом смысле «Попрыгунью» можно сравнить, пожалуй, только с другим столь же известным чеховским рассказом - «Душечка». «Попрыгунья» вызвала восторженный отзыв Л.Н. Толстого, познакомившегося с рассказом уже три года спустя после смерти Чехова - в 1907 году: «Превосходно, превосходно! Есть юмор сначала, а потом эта серьезность. И как чувствуется, что после его смерти она будет опять точно такая же» [8, с. 403].
Образ доктора Дымова - одного из лучших героев-врачей у Чехова - нарисован так, что до самого конца, до описания его нелепой, трагической смерти, читателю и в голову не приходит, что это - подлинно великий человек. Когда же доктор Коростелев произносит над своим умирающим другом, заразившимся дифтеритом от больного, слово «великий», то это, казалось бы, преувеличенное определение, адресованное обычному русскому земскому врачу, воспринимается как нечто совершенно бесспорное, причем, абсолютно всеми окружающими людьми, и прежде всего, вдовой, «попрыгуньей», которая не может поверить в то, что ее мужа, которого она обманывала, и которого так мало ценила, и в котором она при жизни не замечала ровным счетом никакого величия, больше нет - и это неопровержимый факт.
Однако же главным героем рассказа является все же не «великий человек» доктор Дымов, а его жена, Ольга Ивановна, «попрыгунья». Вся ее жизнь, показанная в рассказе, сводится к тому, чтобы ценою горчайшего опыта (и, прежде всего, ее разрыва с художником Рябовским) разглядеть пустоту и ничтожество того, что казалось ей великим, важным и значительным и, напротив, оценить подлинное величие и красоту того, что всю жизнь казалось ей серым, заурядным и ординарным. И так как этот путь, эта эволюция изображены гениальным художником Чеховым на пространстве большого рассказа простейшими средствами, но во всей психологической сложности, то к концу повествования читатель без всякого указующего авторского перста (а это одна из наиболее важных черт чеховского художественного мира) совершенно ясно и отчетливо отличает подлинное величие и жизненный подвиг скромного труженика-врача, выглядевшего чужим и ненужным в шумной артистической компании, погибающего по столь трагической случайности, от внешнего мишурного блеска «мира» «попрыгуньи» и ее окружения.
Характер героини очень ярко передаётся посредством описания ее гостиной, где Ольга Ивановна «увешала все стены сплошь своими и чужими этюдами в рамках и без рам, а около рояля и мебели устроила красивую тесноту из китайских зонтов, мольбертов, разноцветных тряпочек, кинжалов, бюстиков, фотографий» (глава 2) [Здесь и далее: 11]. Однако ни в чем ее «талантливость» «не сказывалась так ярко, как в ее уменье быстро знакомиться и коротко сходиться с знаменитыми людьми» (глава 2), в которых она быстро разочаровывалась и неустанно искала новых. «Для чего?» - задает вопрос автор. И в этом также, по мнению Чехова, одна из извечных загадок непостоянной, переменчивой женской натуры.
Не менее ярко Чехов показывает свою героиню и средствами речевой характеристики. Для ее речи характерны фальшь, жеманство, напыщенность, риторика, притворство, которое изобличает ее внутреннюю пустоту. «Дай я пожму твою честную руку», - говорит она мужу (глава 2). Фальшь героини контрастирует с подлинным, ничем не подчеркнутым величием доктора Дымова. Средством создания контраста в рассказе служит и музыка (здесь постоянно играют на рояле, поют, говорят о музыке) - она подчеркивает противостояние подлинной духовности, заключенной в музыке, и того, что она становится лишь аксессуаром в жизни пустой, ничтожной и суетной женщины.
Весьма существенное место в поэтике рассказа «Попрыгунья», помимо характеристики персонажей, принадлежит пейзажу, и в этом в наибольшей мере проявляется то специфически русское начало, тот русский
колорит творчества Чехова, о котором мы уже сказали выше. Именно таков волжский осенний пейзаж, данный через восприятие художника Рябовского, который начал уже тяготиться надоевшей ему женщиной. Но одновременно это «осень» и романа героини с художником: «А Волга уже была без блеска, тусклая, матовая, холодная на вид. Все, все напоминало о приближении тоскливой хмурой осени. И казалось, что роскошные зеленые ковры на берегах, алмазные отражения лучей, прозрачную синюю даль и все щегольское и парадное природа сняла теперь с Волги и уложила в сундуки до будущей весны, и вороны летали около Волги и дразнили ее: "Голая! Голая!". Рябовский слушал их карканье и думал о том, что он уже выдохся и потерял талант, что все на этом свете условно, относительно и глупо, что не следовало бы связывать себя с этой женщиной» (глава 5). В этом пейзаже в первую очередь обращает на себя внимание нарушение Чеховым традиционных для литературных канонов пейзажного стиля - неожиданное упоминанием о сундуках, куда природа убирает на зиму свои красоты. И осень в природе, как уже было нами сказано, составляет очень своеобразное сочетание с осенью «романа» героини, с которой как бы сорвана вся фальшивая мишура и он, этот «роман», оказался оголен, ничтожен, банален и жалок.
Очень выразительным и художественно значимым является в рассказе прием контрастной детали - например, в изображении простой русской крестьянки, «грязной бабы», которая подает Рябовскому тарелку щей и обмакивает в нее свои «толстые пальцы». Данная деталь еще более усугубляет ощущение конца романа «попрыгуньи» с Рябовским, и вся обстановка, сопутствующая этому, изба с «художественным беспорядком» кажется героине теперь ужасной и гибельной.
Сюжетно психологической кульминацией рассказа является 7 глава, в которой показан разрыв Ольги Ивановны с Рябовским и смертельное заболевание Дымова.
В этой главе о героине сказано, что она, подавленная стыдом и отчаянием, чувствовала себя уже не Ольгой Ивановной и не художницей, а маленькой «козявкой». А когда она узнает, что Дымов опасно заболел, и понимает, что может его потерять, то «с бледным, измученным лицом, в жакете с высокими рукавами, ... она показалась себе гадкой и страшной».
8 глава, в которой происходит развязка - смерть доктора Дымова и позднее «прозрение» героини, наиболее характерна и показательна своей типично чеховской концовкой, когда доктор Коростелев в гостиной говорил горничной: «Да что тут спрашивать! Вы ступайте в церковную сторожку и спросите, где живут богаделки. Они и обмоют тело и уберут - все сделают, что нужно».
Подлинно великий, «редкий, необыкновенный» человек умер, его ветреная жена не может этому поверить и напрасно обращается к нему, который стал уже мертвым телом, а в это время другой персонаж говорит о необходимых вещах, связанных с покойником, простым, будничным тоном, и таким образом продолжается будничное течение жизни.
Подводя итог, следует сказать, что рассказ «Попрыгунья» - одно из наиболее законченных, истинно «чеховских» произведений, где в рамки небольшого рассказа вмещается целая бездна художественного смысла и содержания. Это подлинный художественный шедевр, где представлены все наиболее существенные особенности мира Чехова-художника.
Этот и подобного рода литературоведческие тексты целесообразно предлагать иностранным студентам в ходе работы с ними. Студенты могут править текст, уточнять отдельные формулировки, вычеркивать и дописывать, дополнять список литературы и цитировать других исследователей, расширять круг цитат из произведений Чехова и литературоведческих исследований,
Калугина Марина Львовна РУССКИЙ ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ..
ему посвященных, усиливать или ослаблять звучание оценочных элементов и т. д. В результате обучающиеся смогут приобрести навыки, которыми будут пользоваться в ходе создания и правки собственных текстов, что немаловажно в условиях слабого владения многими из них русским языком.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Аутлева Ф.А. Работа с художественным текстом на уроках русского языка в иноязычной аудитории // Вестник Майкопского государственного технологического университета. 2010. № 1. С. 104 - 107.
2. Баландина Н.В. Работа с художественным текстом в иноязычной аудитории // Слово. Грамматика. Речь. 2015. № XVI. С. 59 - 61.
3. Громов М.П. Чехов. М.: Молодая гвардия, 1993. 397 с.
4. Дерман А.Б. О мастерстве Чехова. М.: Советский писатель, 1959. 208 с.
5. Исупова С.М. Этапы работы над текстом художественного произведения в иноязычной аудитории // Общество, наука и инновации: Сб. ст. Междунар. науч.-практ. конф.; Отв. ред. А.А. Сукиасян. Уфа: Башкир. гос. ун-т, 2013. С. 128 - 131.
6. Катаев В.Б. Сложность простоты. Рассказы и пьесы Чехова. М.: Изд-во МГУ, 1999. 108 с.
7. Линков В.Я. Художественный мир прозы А.П. Чехова. М.: Изд-во МГУ, 1982. 128 с.
8. Литературное наследство. Т. 90: У Толстого. 19041910. «Яснополянские записки» Д.П. Маковицкого. Кн. 2: 1906-1907. М.: Наука, 1979. 687 с.
9. Нестеров М.В. Письма. Избранное / Под ред. А.А. Русаковой. Л.: Искусство, 1988. 534 с.
10. Сабинина А.А. Художественный текст в иноязычной аудитории: этап восприятия и интерпретации // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2009. № 4 (72). С. 141 - 144.
11. Чехов А.П. Попрыгунья [Электронный ресурс]. URL: http://ilibrary.rU/text/706/p.1/index.html (дата обращения: 09.05.2017).
12. Чехова М.П. Из далекого прошлого / Запись Н.А. Сысоева. М.: Гослитиздат, 1960. 272 с.
13. Чудаков А.П. Мир Чехова: возникновение и утверждение. М.: Сов. писатель, 1986. 379 с.
14. Чудаков А.П. Поэтика и прототипы // В творческой лаборатории Чехова: Сб. ст. М.: Наука, 1974. С. 182 - 193.
15. Чуковский К.И. О Чехове. М.: Худ. лит., 1967. 208
с.
16. Эйхенбаум Б.М. О прозе. О поэзии. Л.: Худ. лит, 1986. 456 с.
Статья поступила в редакцию 30.04.2017.
Статья принята к публикации 22.06.2017.
