59В.Н. КОСТОРНИЧЕНКО
РУССКИМ ГАМБИТ: АМЕРИКАНСКИМ ФРОНТИР ВО ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ ЕКАТЕРИНЫ II*
V. N. Kostornichenko
RUSSIAN GAMBIT: THE AMERICAN FRONTIER IN CATHERINE THE GREAT'S FOREIGN POLICY
В статье исследуется влияние фактора американского фронтира на внешнюю политику России и Испании во второй половине XVIII в. Анализ архивных источников показал, что испанская дипломатия рассматривала российское проникновение в Тихоокеанский регион как угрозу своим владениям в Испанской Америке. Правительство Екатерины II, используя эти опасения испанских властей, оказывало мощное давление на испанское правительство с целью заставить его отказаться от провокаций в Средиземноморье, занять приемлемую позицию при подписании мирного договора 1774 г. с Турцией.
Ключевые слова: американский фронтир; Тихий океан, Екатерина II; Карл III; граф Ласи; Русская Америка, русско-турецкие войны 1768-1774 и 1787-1791.
The article examines the influence of the «American Frontier» factor on the foreign policy of Russia and Spain in the second half of the 18th century. A historical, comparative, and retrospective analysis of archival documents has revealed that Spanish diplomacy saw Russian penetration into the Pacific as a threat to its possessions in Spanish America. The government of Catherine II, using the fears of the Spanish authorities, put a powerful pressure on the Spanish government to force it to abandon its maneuvers in the Mediterranean, and take an acceptable for Russia stance on signing a peace treaty of 1774 with Turkey.
Keywords: American frontier; Pacific Ocean, Catherine II; Karl II; Count Lacy; Russian America, Russian-Turkish wars of 1768-1774 and 1787-1791.
Интерес испанского правительства к русскому продвижению в Северную Америку значительно возрос в годы Семилетней войны, разразившейся в том числе и на Американском континенте. Именно тогда стало очевидным, что удаленность испанских территорий в Тихом океане более не является гарантией их безопасности. Захват в 1762 г. Великобританией колоний Испании в Новом Свете показал абсолютную незащищенность владений Карла III.
С этого момента сведения испанских посланников об активности русских промышленников в северной части Тихого океана расценивались испанским правительством как прямая угроза их американским колониям. Так, будучи то-
* Статья подготовлена при финансовой поддержке РФФИ (грант 20-09-00340 А).
~ 93 ~
гда в ранге посланника в Швеции, маркиз Ласи после посещения России сообщал испанскому правительству в депеше от 30/19 марта 1764 г.: «В настоящее время на Камчатке строятся более крупные корабли, чем те, что до сих пор использовались в этих экспедициях, которые российское правительство намерено проводить и далее в надежде получить от этого большую прибыль в торговле, однако есть вероятность, что природа может этому воспрепятствовать»1.
Исходя из этой информации, испанский король Карл III был вынужден с середины 1760-х гг. пересмотреть свою политику в Тихоокеанском регионе. Так, в 1767 г. он принял решение разработать меры по укреплению границ Испании в этом регионе, им были проведены важные реформы, направленные на улучшение экономического положения, снабжения, управления приграничных территорий в Северной части Тихого океана.
Так, особое значение в его стратегии приобрела небольшая колония Сан-Блас, призванная стать форпостом, сдерживающим продвижение русских. До 1767 г. Сан-Блас представлял собой окруженное болотами заброшенное поселение, находящееся недалеко от устья реки Рио-Гранде-де-Сантьяго. В мае 1768 г. в эту местность по приказу вице-короля Новой Испании маркиза де Круа было направлено 116 семей во главе со священником Хуниперо Серра для официального основания новой военно-морской крепости и католической миссии. Сначала к порту были приписаны только два пакетбота: «Сан-Карлос» под командованием Хуана Переса и «Эль-Принсипи» под командованием Висенте Вила2.
В ходе последовавших испанских экспедиций, нацеленных на обнаружение русских поселенцев, были заложены еще две военные крепости и католические миссии, находящиеся на севере вдоль побережья Калифорнии. Инициатором их создания стал Хосе де Гальвес, специальный представитель короля в Новой Испании (visitador), который хорошо был осведомлен об вышеупомяну-
1 Archivo General de Indias. Estado 20.1. P. 5-6.
2 Чуть позже в Сан-Бласе Гальвес приказал построить четыре новых судна. Одним из них была шхуна «Сонора», на которой в 1775 г. Хуан Франсиско де ла Бодега и Квадра и совершил плавание на Аляску.
той депеше Ласи от 30/19 марта 1764 г. Ссылаясь на эту депешу, X. Гальвес направил письмо мадридскому правительству, в котором подтвердил сведения об угрозе испанским владениям со стороны России. В ответ на свое письмо он получил приказ: «Занять и укрепить Сан-Диего и Монтерей для Бога и короля Испании» . Х. Гальвес немедленно организовал серию сухопутных и морских экспедиций из Сан-Бласа для создания военных укреплений и католических миссий в Нижней Калифорнии. Так были основаны крепости Сан-Диего (1769)4 и Монтерей (1770)5.
Чтобы выявить причины столь глубокого интереса мадридского двора к продвижению России в Северной части Тихого океана, необходимо проанализировать весь спектр российско-испанских отношений рассматриваемого периода. В решающей степени эти отношения определялись обстоятельствами русско-турецкой войны 1768-1774 гг. Как известно, инициатором этой войны была Турция, подстрекаемая Францией и Испанией. Отвечая на турецкую агрессию, Россия в эти годы планировала укрепиться в Черном море, завоевав Крым и разрушив монополию Турции в этом регионе. Глава правительства Испании маркиз Гримальди, инструктируя своего посланника во Франции, негативно оценивал это стремление Екатерины II: «Голова царицы забита экспансионистскими планами, и в первую очередь - мечтой о захвате Константинополя, и если это ей удастся, то тогда нарушится равновесие в Европе»6.
Английские дипломаты тайно сообщали главе Коллегии иностранных дел Н.И. Панину о том, что «испанский посол по повелению своего двора представлял герцогу Шуазелю (главе французской дипломатии. - В.К.) опасность появления русского флота на Средиземном море... а также неудобства допу-
3 Rawls J.J., Bean W. California: An Interpretive History. 8th ed. McGraw-Hill, 2003. P. 32.
4 В этом году Гаспар Портола основал здесь крепость, а францисканцы под начальством Хуниперо Серры основали миссию, которая уже к 1797 г. насчитывала почти полторы тысячи новообращенных.
5 Rawls J.J., Bean W. Op. cit., p. 32.
6 Инструкция послу во Франции графу Аранде от 12 августа 1773 г. См.: Ruigómez de Her-
nández M. El gobierno español del despotismo ilustrado ante la independencia de los Estados Unidos de América. Una nueva estructura de la política internacional. 1773-1783. Madrid, 1978. P. 167.
стить русскую Императрицу до приобретения там нового влияния, причем предлагал, чтобы их соединенные флоты приготовились для того, чтобы вос-
7
препятствовать этому...» .
В 1769 г. французское и испанское правительства стали предпринимать активные усилия для того, чтобы направить свой флот в восточную часть Средиземного моря и потопить русский флот, возглавляемый Алексеем Орловым. Но, как пишет об этом известный историк Е.В. Тарле, «к неприятнейшей для себя неожиданности граф Шуазель получил довольно решительное предупреждение от британского кабинета, что Англия не потерпит франко-испанского
о
нападения на русскую эскадру» . Продолжая, Е.В. Тарле отмечал: «Английское правительство прибегло не только к известным демонстративным передвижениям своего флота на путях следования русского флота, но и заявило как в Париже, так и в Мадриде, что "отказ в разрешении русским войти в Средиземное море будет рассматриваться как враждебный акт, направленный против Ан-
9
глии » .
Глава испанского кабинета маркиз Гримальди сетовал по этому поводу: «Было бы очень легко уничтожить флот царицы, если бы мы боролись с ней один на один. Но она была в союзе с Англией, и последняя открыто объявила, что не потерпит нападения на русский флот никакой державы. В связи с этим мы были связаны по рукам, в то время как мы очень заинтересованы в процветании Турции и в существовании европейского равновесия»10.
В то же время Испания продолжала воздвигать препятствия действиям морских сил России в Средиземном и Черном морях. Так, в сентябре 1769 г. Гримальди вызвал русского посланника в Испании О.М. Штакельберга для то-
Сборник РИО. Т. 12. С. 480. Этот дипломатический документ направлен государственным секретарем Северного департамента в правительстве Великобритании лордом Рошфором посланнику в России Чарльзу Кэткарту
о
Тарле Е.В. Чесменский бой и первая русская экспедиция в Архипелаг (1769-1774) // Тарле Е.В. Собр. соч. Т. 10. С. 12. По мнению Е.В. Тарле, могучую поддержку «русофильской» политике в Великобритании оказывал Уильям Питт Старший, выступавший с идеей «крепко сплоченного союза из России, Пруссии и Англии» (Там же).
9 Тарле Е.В. Указ. соч. С. 19.
10 О.М. Штакельберг - Екатерине II, 20 сентября 1769 г. АВПРИ. Ф. Сношения России с Испанией. Д. 314. Л. 65об.
го, чтобы официально уведомить русское правительство о том, что поскольку испанское государство объявило себя нейтральным относительно русско-турецкого противостояния, то король Испании Карл III запрещает русским военным судам заходить в испанские порты11. Кроме того, по словам О.М. Штакельберга, бурбонские министры заставляли правительства итальянских стран оказывать различного рода затруднения российским военным ко-раблям12.
Однако уже в следующем году позиция Испании касательно российского присутствия в Средиземном и Черном морях претерпела значительные изменения, вследствие впервые проявившегося в русско-испанских отношениях фактора «американского фронтира».
Так, в конце 1760-х гг. разразился мальвинский (фолклендский) кризис, приведший к вооруженному конфликту между Великобританией и Испанией.
13
В 1768 г. губернатор Буэнос-Айреса Франсиско де Паула Букарели получил указание воспрепятствовать созданию любой британской колонии на территории испанских вице-королевств. В декабре 1769 г. он отправился с тремя судами на Мальвинские острова для выяснения ситуации на месте. Эти острова имели стратегическое значение, поскольку они были важнейшим перевалочным пунктом на пути из Атлантического океана в Тихий, являлись своего рода «тихоокеанским ключом» к западному побережью Америки. В июне следующего года Букарели послал в порт Эгмонт пять фрегатов, на борту которых находилось около 1400 морских пехотинцев. 10 июня 1770 г. после короткой перестрелки небольшой британский гарнизон под командованием Джорджа Фармера капитулировал на испанских условиях.
Инцидент вокруг Мальвинских островов сделал фактически неизбежной морскую войну между Великобританией и Испанией. Испанцы попытались укрепить свои позиции, заручившись поддержкой Франции в рамках «фамиль-
11 О.М. Штакельберг - Екатерине II, 4 октября 1769 г. Там же. Л. 83.
12 Там же. Л. 82.
13
Франсиско Букарели и Урсуа находился в должности губернатора Буэнос-Айреса в период с 1766 по 1770 годы, являлся братом вице-короля Новой Испании Антонио Мария де Букаре-ли и Урсуа.
ного пакта» бурбонских дворов. Какое-то время казалось, что эти три страны вот-вот начнут войну, тем более что герцог де Шуазель, французский министр войны и иностранных дел, адресовал Великобритании воинственные демарши. Но король Франции Людовик XV неожиданно пошел на примирение, направив Карлу III письмо, в котором заявил, что «мой министр желает войны, а я нет»14. В конечном итоге по представлению французского короля герцог де Шуазель был отстранен от должности. Оказавшись без поддержки Франции, испанское правительство было вынуждено искать компромисс с британцами, восстановившими свою базу на Мальвинах уже в конце 1771 г.
Ситуация стала для Испании критической после того, как выяснилось, что в случае вооруженного конфликта за Мальвины российский флот, скорее всего, выступит на стороне Великобритании. Слухи о совместном выступлении британского и российского флота по защите британских владений в Америке активно подогревались российскими дипломатами, в частности посланником России в Испании О.М. Штакельбергом. Как отмечает исследователь русско-испанских отношений В.С. Бобылев, «подобного рода дезинформацию он подбрасывал Гримальди при каждом удобном случае»15. Целью распространения слухов российскими дипломатами (и об этом говорилось в письме О.М. Штакельберга главе российской Коллегии иностранных дел Н.И. Панину) было стремление парализовать внешнеполитическую активность Испании, убедив правительство в Мадриде в том, что «однажды русские эскадры объединятся с английским флотом для выполнения общих задач»16.
В результате Испания изменила свою позицию в отношении русско-турецкой войны. Если первоначально испанское правительство поддерживало «союзническую» Францию, фактически подтолкнувшую Турцию к началу военных действий против России, то уже спустя два года, в самый разгар кон-
14 Green W.D. William Pitt, Earl of Chatham, and the Growth and Division of the British Empire, 1708-1778. L., 1906. P. 328.
15 Бобылев В.С. Россия и Испания в международных отношениях второй половины XVIII века. М., 1997. С. 58.
16 Дель Рио - Гримальди, 20 апреля 1770 г. АВПРИ. Ф. Секретнейшие дела. Испания. Д. 3-4. Л. 82об.
фликта, государственный секретарь Испании маркиз Гримальди выговаривал французскому послу: «Вы сделали весьма худое дело, воспламенив войну
17
сию» .
После урегулирования «мальвинского» конфликта в 1771 г. фактор «американского фронтира» стал оказывать серьезное давление на испанскую дипломатию, заставляя правительство Испании считаться с интересами России в Средиземном и Черном морях. Под этим фактором в данном случае следует понимать соперничество России и Испании в освоении территорий Северной части Тихого океана и западного американского побережья.
Так, в октябре 1772 г. маркиз Гримальди снабдил испанского посланника в России Ласи материалами, полученными из вице-королевства Новой Испании, необходимыми для выполнения последним «разведывательной миссии» по выявлению информации о продвижении русских в Калифорнии. В ответном донесении графа Ласи в Мадрид от 22/11 октября 1772 г. говорилось: «Милостивый государь: Ваше Превосходительство отправило мне географическую карту экспедиций и поселений калифорнийского побережья, императорский журнал, содержащий отчеты о путешествиях, осуществленных по приказу вице-короля Мексики маркиза де Круа. Прилагалась также выписка новостей гавани Монтерея о плаваниях русских в Калифорнию, убеждающая
меня в том, что русским чаще, чем другим народам, удавалось благополучно
18
достичь калифорнийских берегов» .
Сопоставив предоставленную Гримальди информацию со сведениями, полученными от французского посланника в России Ф. Дюрана, граф Ласи пришел к выводу, что русское правительство хорошо осведомлено о последних испанских экспедициях в Калифорнии. Более того, испанский посланник предположил, что Россия стремится взаимодействовать в северо-восточной части Тихого океана с английским правительством, рассчитывая на получение от последнего помощи в защите своих владений в этой части света. Обращаясь к
17
О.М. Штакельберг - Екатерине II, 26 марта 1770 г. АВПРИ. Ф. Сношения России с Испанией. Д. 321. Л. 84-84об.
18 Archivo General de Indias. Estado 86 B.100. P. 8-9.
~ 99 ~
Гримальди, граф Ласи отмечал: «Ваше Превосходительство наверняка заметило, что все их приказы являются оборонительными, словно они опасаются нападения, ведь несмотря на то, что англичане могут ввести свой флот в Охотскую и Камчатскую бухту, вполне возможно, что после того, как российское правительство поделилось с ними своими опасениями, они решили помочь русским в случае вторжения, но затем, рассудив, что мы никогда не вознамеримся отправить экспедицию в столь суровый, холодный и скудный край, как Камчатка, не оказали им никакой помощи»19. В конце своего отчета испанский посланник приводил сведения, которые, по его мнению, подтверждали англорусскую координацию действий в Северной части Тихого океана. «Завершу свое повествование описанием уникального события, которое, как мне доподлинно известно, более чем правдоподобно. Императрица этой державы, глядя
20
на карту своих владений, сказала британскому адмиралу Ноулсу , что, если Азия и Америка являют собой один континент, она продолжит завоевания в этой части земного шара, а если, как утверждают русские мореходы, их разделяет всего один пролив, она бы послала разведку по морю. Ее Величество часто спрашивает адмирала Ноулса, нет ли известий о сухопутных экспедициях, которые англичане собирались провести со стороны Канады, продвигаясь к морю по земле с юга»21.
В целом анализ содержания писем графа Ласи говорит о том, что он был в значительной степени дезинформирован относительно российского продвижения в направлении владений Испанской Америки, находящихся в Северной
19 Ibid. P. 10.
20
Сэр Чарльз Ноулз, 1-й баронет (1704-1777) - адмирал британского королевского флота, Недолгое время состоял на российской службе во время Русско-турецкой войны 17681774 гг. Помимо военной службы, находил время для научных исследований, работал над переводами зарубежных научных исследований. В 1770 г. Ноулз принял приглашение Екатерины II прибыть в Россию для консультирования по вопросам развития Императорского военно-морского флота. К моменту своего отбытия в 1774 г. на родину он представил Екатерине подробный план развития военно-морского флота по английскому образцу с предложением о строительстве по крайней мере пяти новых кораблей и реконструкции сухих доков. Британский историк Ф. Кленденнинг в статье «Admiral Sir Charles Knowles and Russia 17711774» называл его вторым после Петра I «отцом русского флота», что является очевидным преувеличением (См.: ClendenningPh. The Mariner's Mirror. Vol. 61 (N° 1). P. 39-49).
21 Archivo General de Indias. Estado 86 B.100. P. 11-12.
части Тихого океана. Фамилии участников экспедиций либо не приведены, либо даны неправильно. Даты российских экспедиций указаны весьма приблизительно. Кроме того, его информация относительно возможного прибытия английского флота в Охотскую и Камчатскую бухту не находит никакого подтверждения в других источниках. Маркиз Ласи преувеличил опасность русско-английского проникновения, что привело к организации «разведывательных» экспедиций и к активности испанцев на американском побережье.
Вместе с тем шифрованные депеши испанского посланника, в которых он заявлял о важных открытиях русских мореплавателей, о «координации действий» Великобритании и России в Северо-Западной части Тихого океана, имели далеко идущие последствия. Как мы видим из переписки испанских чиновников, именно на основании сведений, полученных от маркиза Ласи, правительство Испании и администрация колоний приняли решение направить в район предполагаемого российского продвижения «разведывательные» экспедиции Хуана Переса (1774) и Бруно де Эсета (1775).
Исходя из информации своего посланника в Санкт-Петербурге, правящие круги Испании воспринимали закрепление русских в этом регионе как угрозу своим колониальным владениям на западном побережье Американского континента. Особую опасность при этом они видели в совместных англо-русских действиях в Тихом океане: Россия могла предоставить плацдарм Великобритании, имевшей в недавнем прошлом прецедент аннексии испаноамериканских территорий.
Екатерина II и ее дипломатическая служба, будучи хорошо осведомлены об этих опасениях, использовали это в своих интересах. Создавая «видимую угрозу» совместных англо-русских действий по захвату территорий в Северной части Тихого океана, имитируя организацию «разведывательных» экспедиций в этом регионе, дезинформируя послов «бурбонских» держав, российская дипломатия оказывала мощное давление на испанское правительство с целью заставить его отказаться от провокаций в Средиземноморье, занять приемлемую позицию в вопросе подписания мирного договора 1774 г. с Турцией, добиться
полноценного статуса России как морской державы. Тем самым Екатериной II был найден эффективный инструмент для воздействия на испанскую политику как в европейских, так и американских делах. Во время Русско-турецкой войны 1768-1774 гг. российская императрица, используя дипломатические каналы, недвусмысленно продемонстрировала, что любые испанские и французские провокации и затруднения в отношении маневров русского военного флота в Средиземноморье с большой вероятностью вызовут совместные англо-русские действия, направленные против испанских владений в Америке.
К аналогичной дипломатии Екатерина II прибегла и в дальнейшем, в ходе Русско-турецкой войны 1787-1791 гг. Фактор «американского фронтира» продолжал оказывать существенное влияние на внешнюю политику России и Испании, что можно проследить на примере конкретного исторического сюжета,
связанного с пребыванием в России видного латиноамериканского политиче-
22
ского деятеля Франсиско де Миранды .
Оказанная императрицей демонстративная финансовая и дипломатическая поддержка «злейшему врагу испанской короны» Ф. Миранде была призвана показать потенциальную угрозу испанским владениям в Северной Америке. Дело усугублялось еще и тем, что испанские правительственные чиновники подозревали в Ф. Миранде «английского шпиона». Как известно, Хосе Флорида-бланка, ставший первым министром при дворе испанского короля Карла III с 1777 г., главную опасность для внешнеполитического положения Испании видел в англо-русском союзе, что означало, по его мнению, неминуемое нападение англо-русских войск на испанские колонии в Америке. «Мы должны серьезно позаботиться, чтобы помешать союзу России с Англией...» - писал Фло-
23
ридабланка в тайной директивной инструкции от 8 июля 1787 г. В пребывании в России «английского шпиона» Флоридабланка вполне мог по-
22
Об этом также см.: Альперович М.С. Франсиско де Миранда в России. М., 1986; Косторни-ченко В.Н. «Русская Америка» и международная дипломатия: Франсиско Миранда при дворе Екатерины II // Вестник МГЛУ. Общественные науки. Вып. 3 (806). 2018; Мирошевский В.М. Екатерина II и Франсиско Миранда // Историк-марксист. 1940. № 2. С. 17-42.
23
Schop Soler A.M. Die Spanisch-russischen Beziehungen im XVIII Jahrhundert. Wiesbaden, 1970. S. 84.
дозревать какую-то специальную миссию. О повышенном интересе к беглецу, о желании «разведать его намерения» со стороны испанских дипломатов свидетельствует следующий факт. Когда Ф. Миранда находился в Херсоне, Норман-дес получил из Мадрида депешу, помеченную 1 января 1787 г., где среди сообщений о путешествии Екатерины II на юг России говорилось: «Дон Франсиско де Миранда, уроженец Каракаса, ранее бывший на службе короля, прибыл в Херсон из Англии проездом через Константинополь. Это подозрительный человек, и я поручаю Вам проследить за его поведением и попытаться его намерения, и если он будет возвращаться в Англию, немедленно сообщить об этом Бернардо дель Кампо средствами, какие вы найдете наиболее надежными и быстрыми»24.
Остается только добавить, что после того, как в Мадриде стало известно о теплом приеме Ф. Миранды Г.А. Потемкиным и Екатериной, Флоридабланка получил депешу, датированную 17 февраля 1787 г., от Нормандеса о том, что в Кронштадте готовится секретная военная экспедиция Муловского, которая должна отправиться в район Северной Америки с целью защиты «российских
25
рубежей» . Флоридабланка, имея перед собой только что полученный через североамериканцев доклад французского мореплавателя Лаперуза, где говорилось о четырех русских факториях, созданных в Калифорнии, направил послание в столицу России, в котором интересовался возможностью ареста Ф. Ми-ранды26.
Демонстративная поддержка Ф. Миранды императрицей, да еще случай с капитаном испанского флота Гаянгасом, которому не было дозволено ехать в Херсон и Крым (он имел негласное предписание от своего правительства следить за каждым шагом Миранды), - все это плюс подготовка военной экспедиции русских в Северную Америку, казалось, подтверждало худшие опасения Флоридабланки об экспансионистских устремлениях России. Реакция мадрид-
24
Sanchez D. Vigilado por las embajadas españolas // Revista de Indias. N 85-86. Madrid, 1961. P. 512.
25 Warren L. Flood Tide of Empire: Spain and the Pacific Northwest, 1543-1819. Yale, 1973. P. 116.
26 Sanchez D. Op. cit. P. 513.
ского двора была мгновенной. Уже спустя неделю в письме к Потемкину секретарь Екатерины А.А. Безбородко сообщал: «Слышно, что Гишпанский король зол на нас безмерно за прием Миранды и за недозволение присланному весной флота его капитана Гайангосу ехать в Крым и Херсон»27.
Эмоциональный аспект обострения русско-испанских отношений был подкреплен и практическими действиями со стороны Карла III. Во-первых, Флоридабланка разработал, а затем и выслал в северную часть Испанской Америки план установления в Калифорнии кольца укреплений; во-вторых, испанцы снарядили в Сан-Бласе специальную экспедицию под руководством Э.Х. Мар-тинеса и Гонсало Лопеса де Аро, которая направлялась с единственной целью -разведать все о русских поселениях на Тихом океане. Из этого можно видеть, насколько серьезно испанское правительство поверило угрозе дальнейшего русского проникновения в Америку.
Боязнь «русской экспансии» в этом регионе обусловила изменение курса испанской политики в отношении Средиземного моря. Американский историк А. Халл в диссертации, посвященной русско-испанским противоречиям на Тихом океане в 1760-1812 гг., приводит выдержку из письма вице-короля Мексики М.А. Флореса уже упомянутому Мартинесу (январь 1788 г.), где говорится, что испанцы стремились умерить активность России в Америке, предоставляя ей привилегии в Средиземноморье (т.е. разрешая прием русских судов в испанских портах). Поэтому закономерно, что и в Русско-турецкой войне 17871791 гг. Испания заняла сторону России, предложив сотрудничество. Это прозвучало в ответе Флоридабланки на вопрос русского посла в Испании С. Зиновьева об отношении Испании к русско-турецкой войне. Как писал французский посланник в Санкт-Петербурге граф Л.Ф. де Сегюр в депеше, направленной 25 февраля 1788 г. в Париж, Екатерина была тем очень доволь-на28.
27 Русская старина. СПб., 187б. Т. 15. С. 2б.
28 Schop Soler A.M. Op. cit. S. 143.
Таким образом, пребывание Ф. Миранды в России отразилось на политике Испании в восточном вопросе. Как видно из приведенных выше документов, русская дипломатия целенаправленно использовала присутствие Ф. Миранды в России в качестве фактора, оказывавшего давление на правительство Карла III. Безусловно, предложенная версия нуждается в дальнейшей проверке, но в любом случае фактор «американского фронтира» сыграл важную роль в том, что Испания во время Русско-турецкой войны 1768-1774 гг., а также Русско-турецкой войны 1787-1791 гг. заняла дружественную России позицию.
Эти действия российской дипломатии подтверждают, что суть скрытой политики Екатерины II в отношении продвижения фронтира в Северной Америке состояла в следующих ее словах: «Многое распространение в Тихом море не принесет твердых польз. Торговать - дело иное, завладеть - дело другое»29. Эту стратегию поверяла своему дневнику Екатерина II весной 1788 г.: «Пособие монаршее теперь обращено на полуденные действия, для которых дикие американские северные народы и торговля с ними отставляются их собствен-
30
ному жребию» . Наше исследование подтвердило, что на первоначальном эта-
31
пе освоения Тихого океана именно частные купцы шли в авангарде . Правительство Екатерины II лишь шло по их стопам или использовало полученную от купцов информацию для решения дипломатических вопросов.
29
Цит. по: Русские открытия в Тихом океане и Северной Америке. М., 1948. С. 282.
30
Макарова Р.В. Русские на Тихом океане во второй половине XVIII в. М., 1968. С. 7.
31
Россия и Испания на северо-западе Америки во второй половине XVIII века (по материалам испанских архивов): монография в документах / сост., под общ. ред. А.Ю. Петрова; ред.-сост. В.Н. Косторниченко. Рязань, 2020. С. 70-72; Чистякова Е.В. Контакты России с народами Латинской Америки (до XIX в.). М., 1980. С. 53.
