CC BY
148РУССКИЕ СЕКТАНТЫ
в отечественной литературе и публицистике
(Христианско-апологетический аспект)
Константин ПРОХОРОВ, Омск, Россия
«Богословские размышления» / «Theological Reflections». №16, 2016, с. 177-191 © К. Прохоров, 2016
Аннотация
В статье рассматривается отражение истории русского евангельского движения в русской классической литературе и публицистике. Она знаменует собой типологическое сходство между некоторыми апологетическими православными и евангелическо-баптистскими источниками, подчеркивая особый характер «русского христианства», в отличие от любой «иностранной веры». Среди российских протестантов растет интерес к экклезиологической сакраментологии, тайн-ствам и их общей истории с православием; они любят труды отцов церкви. Православные люди осознают важность Библии, роль твердой церковной общины и проповеди Евангелия, доступной для всех. Эти точки соприкосновения создают предпосылки для начала плодотворного диалога.
Ключевые слова: евангельское движение, протестантизм, православие, апологетика, диалог.
Об авторе
Константин Прохоров
окончил исторический факультет Северо-Казахстанс-кого университета и Одесскую богословскую семинарию ЕХБ. Магистр богословия и доктор философии (PhD - IBTS, Прага, Чехия / университет Уэльса, Великобритания) в области истории протестантизма. Историограф Союза евангельско-баптистской церкви в Омской области. Публиковался в журналах: «Грани», «Континент», «Богомыслие» и др. Автор нескольких книг, опубликованных в России, Германии, Великобритании и США. Женат, трое детей.
Как многолюдные собрания редстокистов (позднее именовавшихся паш-ковцами) в Санкт-Петербурге, так и многочисленные штундистские общины в Малороссии и за её пределами в последней трети XIX — начале XX вв., не остались незамеченными в российском обществе. Они нашли широкое освещение как в отечественной публицистике, так и в художественной литературе. Например, Н.С. Лесков, один из критиков евангельского движения в России, в 1884 г. опубликовал любопытный рассказ «Два свинопаса», в котором, основываясь на реальных происшествиях своего времени, подметил некоторые различия во взглядах великосветских петербургских редстокистов и малороссийской крестьянской штунды.
В Петербурге юный кадет выстрелил в девушку, не пожелавшую выйти за него замуж, и причинил ей тяжёлые увечья. Преступника судили и приговорили к длительному сроку заключения. Однако при посещении тюрьмы высокопоставленными редстокистами, бывший кадет трогательно «раскаялся в грехах», и те использовали свои связи для необыкновенно скорого освобождения из-под стражи нового единоверца. Затем он сделался образцовым членом общины редстокистов и пел вместе с ними, что стал «снега белей». Иронизируя над данным происшествием, Лесков вместе с тем серьёзно замечает, что наученный протестантами о спасении только верою, бывший кадет отнюдь не ощущал какой-либо необходимости отстрадать за свой ужасный грех и, увы, больше не проявил никакого интереса к покалеченной им девушке.
Вторая часть того же рассказа Лескова показывает, что он в то же время испытывал некоторые симпатии к штундистской строгости в вопросах веры и общественной дисциплины.[1] Автор описывает ещё одну неприглядную историю, на сей раз имевшую место в некой евангельской общине на юге России. Молодой крестьянин-штундист изменил жене и стал отцом незаконнорождённого ребёнка. Узнав об этом, единоверцы исследовали дело и определили следующее наказание: виновному — разделить землю и всё своё имущество на две части, первую из которых сохранить за собой и своей семьёй, а вторую — отдать для содержания соблазнённой им женщины и их общего ребёнка. В случае несогласия с братским решением виновному предлагалось идти «пасти свиней» (Лк. 15.13-15) — эвфемизм, указывавший на изгнание из общины. В конечном итоге, согрешивший штундист попросил у всех прощения и был вынужден согласиться с определённым ему наказанием. В заключение этой истории Лесков пишет:
Никакое знание всяких текстов и стихов ему в облегчение вины его не послужило... Два эти случая исправления грешников, неодинаковым способом, может быть, помогут кому-нибудь уяснить себе разницу в нравах и в
[1] О симпатиях Н.С. Лескова к народному и не всегда православному богоискательству см., напр.: Ильинская Т. Феномен «разноверия» в творчестве Н.С. Лескова. Автореф. дис. докт. филол. наук (С.-Петерб. гос. ун-т). - СПб., 2010.
направлении великосветских сектантов и в нравах крестьян, держащихся учения, называемого «штундою». Ясно, что это совсем иное поле и иные ягоды, и петербургский барчук, расстрелявший барышню, у штундистов не подпевал бы под гармониум, а. попас бы свиней.[2]
Неизбежно сталкиваясь не только с отрицательными сторонами жизни первых евангельских общин в России, великие писатели, в отличие от авторов конъюнктурных и поверхностных, обычно не спешили с однозначными выводами. Например, такой проницательный критик зарождавшегося отечественного протестантизма как Ф.М. Достоевский оставил следующий отзыв об английском проповеднике лорде Г. Редстоке и гостеприимно принимавших его в своих домах русских аристократах:
Мне случилось его тогда слышать в одной «зале», на проповеди, и, помню, я не нашел в нем ничего особенного: он говорил ни особенно умно, ни особенно скучно. А между тем он делает чудеса над сердцами людей; к нему льнут; многие поражены: ищут бедных, чтоб поскорей облагодетельствовать их, и почти хотят раздать свое имение. Впрочем, это может быть только у нас в России; за границей же он кажется не так заметен. Он производит чрезвычайные обращения и возбуждает в сердцах последователей великодушные чувства. Впрочем, так и должно быть: если он в самом деле искренен и проповедует новую веру, то, конечно, и одержим всем духом и жаром основателя секты.[3]
Одновременно Ф.М. Достоевский недоумевал, зачем русским людям вообще понадобился протестантизм: «Ну какой в самом деле наш народ протестант и какой он немец? И к чему ему учиться по-немецки, чтобы петь псалмы? И не заключается ли всё, всё, чего ищет он, в православии? Не в нём ли одном и правда и спасение народа русского, а в будущих веках и для всего че-ловечества?»[4]
Любопытное и психологически очень точное описание противоречивости и неоднозначности восприятия протестантских идей в России оставил также Л.Н. Толстой в романе «Воскресение» (1899):
Графиня Катерина Ивановна, как это ни странно было и как ни мало это шло к её характеру, была горячая сторонница того учения, по которому считалось, что сущность христианства заключается в вере в искупление. Она ездила на собрания, где проповедовалось это бывшее модным тогда учение, и собирала у себя верующих. Несмотря на то, что по этому учению
[2] Лесков Н. Два свинопаса // Лесков Н.С. Зеркало жизни. — СПб.: Библия для всех, 1999. — С. 467-468.
[3] Достоевский Ф.М. Дневник писателя,
1876 г., март. // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 15-ти тт. — Т. 13.— СПб.: Наука, 1994. — С. 112-114.
[4] Достоевский Ф.М. Дневник писателя, 1873 г. // Собр. соч. в 15-ти тт. — Т. 12. — С. 70. Вместе с тем, позднее он неоднократно высказывался куда менее оптимистично, напр.: «Церковь в параличе с Петра Великого. Страшное время.» — Достоевский Ф. Дневник 1881 г. // Достоевский Ф. Полное собрание сочинений в 30-ти тт. — Т. 27. — Л.: Наука, 1984. — С. 49.
отвергались не только все обряды, иконы, но и таинства, у графини Катерины Ивановны во всех комнатах и даже над её постелью были иконы, и она исполняла всё требуемое церковью, не видя в этом никакого противоречия.151
Следует заметить, что существуют и более поздние сообщения о подобных коллизиях среди части новообращённых русских баптистов (и особенно баптисток), которые, по некоторым сведениям, не столько убрали из своих домов православные иконы, сколько прибрали их («до лучших времён», как даже выразилась одна из них).[61 Такого рода неопределённость и половинчатость решений, разумеется, не устраивали ни православных священников, ни баптистских пресвитеров. Вместе с тем, во всём этом есть нечто глубоко символическое и закономерное, и уж, конечно, случается такое весьма по-русски: даже решительно порывая с РПЦ, всячески критикуя её, многие люди по-прежнему, вольно или невольно, сохраняют православное — в своей основе — мышление, или такое специфическое мировосприятие, когда протестантизм, приветствуемый умом, далеко не столь однозначно принимается сердцем.
Хотя критическое отношение к «вере реформаторов» в отечественной классической литературе, по-видимому, преобладает (вспомним у Пушкина: «Чем ныне явится?.. Гарольдом, квакером, ханжой, иль маской щегольнет жой»[1]), нельзя сказать, чтобы русские писатели и поэты отзывались о западных вероисповеданиях только отрицательно. Вовсе нет. Вместе с тем в данном вопросе, очевидно, можно выделить одну занятную закономерность: пока протестантизм находился где-то у себя, на Западе (а если отчасти и в России, то лишь среди «немцев» — переселенцев), многие русские авторы ему даже симпатизировали, что по-своему объяснимо: ведь эти «отважные протестанты» восстали против «латинской ереси»! А наибольшую неприязнь у ревностных православных людей исторически всё-таки вызывал католицизм, а не протестантские верования.[8] Например, у Н.М. Карамзина читаем такие строки: «Явился бедный инок Мартин Лютер, который свергнув с себя монашескую одежду и держа в руке Евангелие, смел назвать папу антихристом: уличал его в обманах, в корыстолюбии, в искажении святыни..,»[9]
[5] Толстой Л.Н. Воскресение. — М.: Художественная литература, 1984. — С. 145. Анонимный автор в журнале, редактируемом Ф.М. Достоевским, в те годы иронически писал: «...Религиозное настроение дам петербургского большого света. Бальные платья сложены на время в сундуки, они принялись любить Христа в честь прибывшего в Петербург нового апостола христианства, англичанина лорда Редстока!» — Новый апостол в петербургском большом свете // Гражданин. - 1814. - №8.
[6] Напр., автору доводилось слышать эмо-
циональное свидетельство на эту тему од-
ного пресвитера общины ЕХБ из Казах-
стана, ссылавшегося сразу на несколько такого рода «странных историй».
[7] Пушкин А.С. Евгений Онегин. VIII, 8.
[8] См., напр.: Цветаев Д. Протестантство и протестанты в России до эпохи преобразований. — М.: Университетская типография, 1890. — С. 4-7. А православный богослов Н.М. Зернов, напр., писал, что даже разрушительное татарское нашествие не было столь опасным для Руси, как нашествие «латинского христианства». См.: N. Zernov, The Russians and Their Church (Crestwood, NY: St. Vladimir's Seminary Press, 1978), p. 22.
[9] Карамзин Н. История государства Российского. - М.: Эксмо, 2009. - С. 588.
Однако тот же самый протестантизм, едва он пересекал «священные рубежи» Отечества Российского (или через «немцев-еретиков» внутри страны становился хоть сколько-нибудь доступен православным), тут же оказывался категорически неприемлемым: «протестантство у нас невозможно. мы стоим на совершенно иной почве»;[10] «мы сами себе протестанты, поскольку обличили Рим намного веков раньше Лютера», и т.д. Или как ещё в 1570 г., со свойственной ему прямотой, государь Иван Грозный писал Яну Роките, пастору общины моравских братьев, когда последний осмелился защищать перед русским самодержцем некоторые протестантские взгляды:
«Ты не только еретик, но и слуга антихристова дьявольского совета. Едва ли не больший, чем Лютер. Впредь своего учения в нашей стране не объявляй. Господа нашего Иисуса Христа, всех Спасителя, прилежно молим, чтобы наш российский род сохранил от тьмы неверия вашего».[11]
Такое отношение к протестантизму внутри страны, в основных чертах, сохранилось в России и в последующие столетия. Однако отечественное православие от этого едва ли выиграло. Ведь то была не победа в свободной дискуссии с протестантами, а лишь грозный окрик на инакомыслящих.
Если бы в протестантизме вовсе ничего не было, касавшегося русской христианской души, то тонко чувствовавший вопросы веры, один из величайших российских поэтов Ф.И. Тютчев — в немалой степени, кстати, разделявший взгляды славянофилов и панславистов[12] — не написал бы свои известные строки:
Я лютеран люблю богослуженье, Обряд их строгий, важный и простой — Сих голых стен, сей храмины пустой Понятно мне высокое ученье.[13]
На фоне глубокого кризиса государственной Церкви в конце XIX — начале XX вв. в российском обществе не столь уж редко звучали голоса в защиту сектантов — особенно когда сверху вдруг объявлялась очередная нецивилизованная кампания по их преследованию. Хорошо известны, например, выступления Л.Н. Толстого и его горячее участие в нуждах духоборов.[14] В одной из своих «заступнических» работ он заметил:
[10] Хомяков А.С. Несколько слов православного христианина о западных вероисповеданиях // Хомяков А.С. Церковь одна.
— М.: Даръ, 2005. — С. 97.
[11] Иван IV Грозный. Сочинения. — СПб.: Азбука, 2000. — С. 115.
[12] Напр., он мечтал об отвоевании у турок Константинополя: «...Уж не пора ль, перекрестясь, ударить в колокол в Царьграде... О Русь, велик грядущий день, вселенский день
и православный!» Тютчев Ф. Стихотворения.
— М.: Правда, 1978. — С. 168. О некоторых
«европейских» особенностях славянофильства Тютчева см. замечательную работу: Бухштаб Б. Русские поэты. — Л.: Художественная литература, 1970. — С. 9-75.
[13] Тютчев Ф. Стихотворения. — С. 108.
[14] См., напр.: Послесловие к статье П.И. Бирюкова «Гонение на христиан в России в 1895 г.», Письмо в иностранные газеты по поводу гонений на кавказских духоборов // Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений. — Т. 39. — М.: ГИХЛ, 1956. — С. 99-105, 209215.
Полудикие казаки, бившие духоборов по приказанию начальников, очень скоро «заскучали», ...т.е. совесть начала мучить их, и начальство, боясь вредного влияния на них духоборов, поспешило вывести их оттуда. Ни одно гонение невинных людей не кончается без того, чтобы люди из гонителей не переходили к убеждениям гонимых.1151
Давление, оказанное на российские власти общественным мнением западных протестантских стран и демократической оппозицией внутри империи, не позволило полностью лишить сектантов гражданских прав. По одному из свидетельств той эпохи, обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев сетовал, что сектанты «наполняют Европу своими жалобами».1161
Исходя из общих демократических ценностей, а также движимые личным («неказённым») восприятием православия, многие русские писатели и общественные деятели самоотверженно отстаивали право на свободу убеждений своих соотечественников, первых российских протестантов. В этой связи необходимо выделить особенно гражданскую позицию: В.С. Соловьёва,1171 А.М. Бобрищева-Пушкина,1181 А.С. Пругавина,1191 А.Ф. Кони,1201 С.П. Мельгунова1211 и др. Так, выдающийся философ Владимир Соловьёв писал Победоносцеву в 1892 г.:
Политика религиозных преследований. истощила небесное долготерпение. Между тем со всех сторон, от восточной Сибири и до западной окраины Европейской России идут вести, что эта политика не только не смягчается, но ещё более обостряется. Миссионерский съезд в Москве с небывалым цинизмом провозгласил бессилие духовных средств борьбы с расколом и сектантством и необходимость светского меча.1221
В статье «О духовной власти в России» В.С. Соловьев с горечью констатировал некоторые отличительные черты исторического пути Русской церкви (во времена нелучших её предстоятелей): «Сначала, при Никоне, она тянулась за государственною короною, потом крепко схватилась за меч государственный и наконец принуждена была надеть государственный мундир».1231
Печальное положение дел с правами отечественных протестантов отмечал также известный историк С.П. Мельгунов:
[15] Там же. - С. 103.
[16] См.: Савинский С. История евангельских христиан-баптистов Украины, России, Белоруссии (1861-1911). — СПб.: Библия для всех, 1999. - С. 111.
[11] См., напр.: Соловьев В. О духовной власти в России // Соловьев В. Собрание сочинений. В 9 тт. - Т. 3. - СПб.: Общественная польза, 1901. - С. 206-220.
[18] См., напр.: Бобрищев-Пушкин А. Суд и раскольники-сектанты. - СПб.: Сенат. типография, 1902.
[19] См., напр.: Пругавин А. Монастырские
тюрьмы в борьбе с сектантством: к вопросу
о веротерпимости. - М.: Посредник, 1905.
[20] См., напр.: Кони А. Штундисты // Кони А. На жизненном пути: из записок судебного деятеля. В 2-х тт. - Т. 1. - М.: Т-во И.Д. Сытина, 1914. - С. 600-632.
[21] См., напр.: Мельгунов С. Церковь и государство в России (К вопросу о свободе совести). - М.: Т-во И.Д. Сытина, 1901.
[22] К.П. Победоносцев и его корреспонденты: письма и записки. - Т. 1, кн. 2. - М.-Пг.: Гос. изд-во, 1923. - С. 969.
[23] Соловьев В. О духовной власти в России // Соловьев В. Собрание сочинений. В 9 тт. - Т. 3. - СПб.: Общественная польза, 1901. - С. 214.
«Вопросы о свободе совести личности и свободы исповедания, сами по себе трудно регламентируемые какими-либо административными предписаниями, не могут подлежать ведению исполнительной полицейской вла-сти...»[241
Рассчитывая защитить православие административно-бюрократическими методами, включавшими в себя грубое принуждение, т.е. фактически средневековыми мерами, некоторые священнослужители на самом деле нанесли Церкви трудно поправимый нравственный урон. По точному определению знатока народной духовной жизни, русского писателя П.И. Мельникова (Пе-черского): «Оттого [в России] духовенство не уважается народом, что само оно представляет беспрерывные примеры неуважения к вере».[25]
Тем не менее, в период формирования первых штундистских и баптистских общин в 1860-е — 1870-е годы, отнюдь не все сектанты стремились к разрыву с православием. Существуют свидетельства о том, что многие из них ещё годами посещали храмы, пели православные гимны, обращались к приходским священникам с нуждами о венчании, погребении и проч., хотя уже имели собственные собрания.[26] Процесс размежевания с официальной Церковью значительно ускорили гонения, которым с определённого момента отечественные сектанты начали массово подвергаться.[27]
В то время как в Европе идеи свободы совести и веротерпимости, пройдя свой трудный путь эволюции,[28] ко второй половине XIX века представляли собой уже общепринятую норму, в России по-прежнему безраздельно господствовала архаичная византийская симфония Империи и государственной Церкви. Этот очевидный диссонанс в направлениях развития христианской культуры Запада и Востока, негативные стороны отечественной самоизоляции и чрезмерной идеализации старины русский философ В.В. Розанов выразил следующей притчей:
Разлагаясь, умирая, Византия нашептала России все свои предсмертные ярости и стоны и завещала крепко их хранить России. Россия, у постели умирающего, очаровалась этими предсмертными его вздохами, приняла их нежно к детскому своему сердцу и дала клятвы умирающему — смер-
[24] Мельгунов С. Штундисты или баптисты? По поводу судебного преследования сектантов по 29 ст. Устава о наказаниях // Русская мысль. 1903. - кн. XI. - С. 166.
[25] Мельников П. Записка о русском расколе // Сборник правительственных сведений о раскольниках. Сост. В. Кельсиев. Вып. 1. — Лондон: Trubner & Co., Paternoster Row, 1860. — С. 189.
[26] См., напр.: Бороздин А. Штундизм // Христианство. Энциклопедический сло-
варь. Ред. С. Аверинцев. В 3-х тт. — Т. 3. — М.: Большая Российская энциклопедия,
1995. — С. 247.
[27] Подробный обзор дореволюционных законов и полицейских циркуляров, направленных против русских сектантов, см., напр.: Савинский С. Указ. соч. (1867—1917). — С. 169-189, 217-238; A. Blane, "The Relations between the Russian Protestant Sects and the State, 1900—1921" (PhD thesis, Duke University, 1964), pp. 26-97.
[28] Например, чудовищная испанская инквизиция официально просуществовала до 1834 года. См.: Peters E. "Inquisition", in: Marthaler, B., ed., New Catholic Encyclopedia, 2nd ed., 15 vols., (Detroit: Gale, 2003), v. VII, p. 490.
тельной ненависти к племенам западным. Византия нашептала России, что «устав», «уставность» - это-то и есть главное в религии, сущность веры. Дитя-Россия испуганно приняла эту непонятную, но святую для неё мысль и совершила все усилия, гигантские, героические, до мученичества и самораспятия, чтобы отроческое существо своё вдавить в формы старообразной мумии, завещавшей ей свои вздохи.[29]
Хотя данное мнение, вероятно, следует отнести к числу крайних, оно по-своему тоже отражает дух эпохи, когда прежнее православие в России (в смысле государственной религии) себя исчерпало, а неравнодушные к этому вопросу люди только и говорили, что о необходимости реформ. Идея Собора, великого и беспрецедентного в новейшей истории, витала в воздухе.[30] Зреющий в недрах империи отечественный протестантизм - очевидно, ставший закономерной реакцией на упомянутые проблемы РПЦ и одним из откликов на новый исторический путь развития России в 1860-е - 1810-е годы - также побуждал Церковь к безотлагательным действиям.
Выдающийся украинский поэт Т.Г. Шевченко, которого трудно было бы заподозрить в пристрастии к исследуемой нами теме и потому более объективно (в сравнении с православным священством и сектантскими проповедниками) выражавшего религиозные настроения простого народа, в одном из своих поздних стихотворений, накануне широкого евангельского движения на Украине, писал вполне в духе штундизма:
Не знают веры без креста, Не знают веры без попа.
..........Обманут люди
И византийский Саваоф Обманет! Не обманет Бог.. Поможет горе донести, Беду схоронит ночью тёмной В хибаре тихой и весёлой.[31]
Тем не менее, несмотря на всё вышесказанное и бесчисленные внешние отличия отечественного баптизма от православия, внутренне они парадок-
[29] Розанов В. Русская Церковь // Поляр- украинских предшественников отечественная звезда. — 1906. — №8. — С. 525. ного протестантизма можно упомянуть так-
[30] См., напр.: Римский С. Российская же философа Г.С. Сковороду, симпатизиро-Церковь в эпоху великих реформ. — М.: вавшего «духовным христианам» с их про-Крутицкое Патриаршее Подворье, 1999. — стой обрядностью и оставившего, напр., С. 190-214; Шкаровский М. Русская Право- такие строки: «Тот ближе всех до неба, кому славная Церковь при Сталине и Хрущеве. ничего не треба». О близком общении Ско-— М.: Крутицкое Патриаршее подворье, вороды с духоборами см.: Каретникова М. 1999. — C. 68-71. Русское богоискательство // Альманах по
[31] Шевченко Т. Ликере [1860] // Шевчен- истории русского баптизма. Вып. 1. — СПб.: ко Т. З1брання твор1в. — К.: Наукова думка, Библия для всех, 1999. — С. 60-66; Решет-2003. — Т. 2. — С. 351. Перев.: В. Безверхий. ников Ю., Санников С. Обзор истории URL: <http://wwwilitsovet.ru/index.php/material. евангельско-баптистского братства на Укра-read? material_id =105784>. Из знаменитых ине. — Одесса: Богомыслие, 2000. — С. 62-63.
сальным образом непрестанно являли поразительное единство русского национально-религиозного чувства. Неслучайно многие — и православные россияне, и отечественные протестанты — столь любили порассуждать, например, о некой промыслительной («усмотренной Богом») самобытности и особой важности — едва ли не вселенского масштаба — христианства на Руси. Ещё царь Иван Грозный задал этот великодержавный тон: «Греки для нас не Евангелие. Мы верим Христу, а не грекам. Мы получили веру при начале христианской Церкви».[32]
И русский учёный муж иеромонах А. Суханов, некогда привезший с Афона для патриарха Никона множество древних православных рукописей, в своих «Прениях о вере» (1650) утверждал: «Слушайте, греки, и внимайте, и не гордитесь и не называйте себя источником, ибо ныне Господне слово исполнилось на вас: были вы первые, а ныне стали последние, а мы были последние, а ныне первые.»[33]
Данную традицию охотно поддержал протопоп Аввакум, который в своей знаменитой речи к греческим патриархам (1667), в частности, заявил: «.У вас православие пестро стало от насилия туркского Магомета. Немощны стали. И впредь приезжайте к нам учиться: у нас Божиею благодатию самодерж-ство».[34] А самого царя Алексея Михайловича мятежный протопоп наставлял так: «Скажи по-русски: "Господи, помилуй меня, грешного!"» А кирелейсон[35] отставь, так эллины говорят — плюнь на них! Ты ведь, Михайлович, русак, а не грек. Говори своим природным языком. Как нас Христос научил, так и подобает говорить».[36]
И в более позднее время подобные мысли не оставляли почтенных православных авторов. Например, у того же Н.С. Лескова читаем: «Тут, что нам господа греки ни толкуй и как ни доказывай, что мы им обязаны тем, что и Бога через них знаем, а не они нам его открыли; — не в их пышном византийстве мы обрели Его в дыме каждений, а Он у нас свой, притоманный и по-нашему, попросту, всюду ходит.»[37]
И подобных примеров из отечественной литературы можно привести ещё немало. При этом вот что характерно и особенно примечательно: данные идеи и художественные образы типологически удивительно схожи с бесчисленными заявлениями и пафосом многих отечественных евангельских авторов, горячо полемизировавших с невыносимой для них мыслью о том, что отечественные протестанты как бы «не вполне русские», поскольку переняли какие-то религиозные взгляды «от немцев».
[32] Цит. по: Карташев А. Был ли апостол [34] Житие Аввакума и другие его сочине-Андрей на Руси? // Христианское чтение. — ния. — М.: Советская Россия, 1991. — С. 60. 1907. — №7. — С. 93. См. также: Голубинс- [35] Господи, помилуй! (греч.)
кий Е. История Русской Церкви. В 2-х тт. — [36] Житие Аввакума и другие его сочине-
Т 1. кн. 1. — М.: Университетская типогра- ния. — С. 273.
фия, 1901. — С. 27. [37] Лесков Н. На краю света // Лесков Н.
[33] Суханов А. Прения о вере // Чтения в Собрание сочинений. В 12-ти тт. — Т. 1. —
Обществе истории и древностей Российс- М.: Правда, 1989. — С. 348.
ких. — Кн. 2. — 1894. — С. 99-100.
Одним из первых среди отечественных баптистов, на рубеже XIX - XX вв., эту тему поднял известный служитель В.В. Иванов, говоривший так: «Баптизм в России. гораздо более самобытен и национален, чем византийское православие, и даже более: он совершенно самобытен, т.е. возник без малейшего влияния немецких баптистов».[38]
С.Н. Савинский, влиятельный историк братства ЕХБ, с некоторыми оговорками продолжил «апологетическую» линию В.В. Иванова. Например, Са-винский в своём анализе причин зарождения евангельских общин в России в XIX веке на первое место поместил прямое действие Божье: «Кто, как ни Дух Святой, побудил ничего не значащих в мире, скромных, но сильных духом книгонош?.. Не удивляет ли нас "стихийное" возникновение Общества для распространения Священного Писания в России?.. Загадкой остаётся самобытное евангельское пробуждение среди молокан Закавказья. одновременно с пробуждением на юге Украины. Это может быть объяснено только действием Духа Святого».[39]
Подобные мысли неоднократно высказывала и М.С. Каретникова: «Украинские крестьяне не перенимали "немецкой веры"! Никто из них не стал лютеранином, реформатом или меннонитом. При господствующем в народе ужасном религиозном невежестве и суевериях штундизм надо считать чудом Божьей милости к нам».[40]
С.В. Санников также отрицает сколько-нибудь значительное немецкое влияние на славянский протестантизм: «Эта идеологизированная точка зрения не находит подтверждения в исторических фактах».[41]
«Никто из них (немецких миссионеров. - К.П.) не "совратил" в баптизм ни одного православного.»; «таким образом, обнаруживается историческая правда о том, что русско-украинский баптизм не является насаждением извне. а является результатом исканий живого общения с Богом, исходящих из глубины народного духа, пробуждённого Духом Святым и Словом Божьим», - в патриотическом ключе завершает свои размышления по теме С.Н. Савинский.[42]
Мы не говорим сейчас о том, насколько правильны или неверны такого рода утверждения (на наш взгляд, они несколько односторонни), но - насколько они типологически созвучны с той апологетической школой русского православия, в которой столь явно различимы горделивые нотки дистанцирования от греков. И православные, и баптистские авторы в России, надо заметить, обычно легко признают заимствования отдельных атрибутов своей
[38] Иванов В. Книга епископа Алексия // Баптист. - 1908. - №9. - С. 24.
[39] Савинский С. Указ. соч. (1861-1911). - С. 162.
[40] Каретникова М. Русское богоискатель-
ство. - С. 11. Интересно, что баптизм в Рос-
сии с самого начала стал движением интернациональным, включавшим в себя представителей многих народностей, в отличие, напр., от меннонитства и лютеранства (пре-
имущественно немецких вероисповеданий в Российской империи).
[41] Санников С. Двадцать веков христианства. В 2-х тт. - Т. 2. - Одесса: Богомыс-лие, 2001. - С. 511-512.
[42] Савинский С. Баптисты в России в XIX веке // История баптизма: Сборник, вып. 1. Сост. С. Санников. - Одесса: ОБС, 1996. -С. 334, 343.
религиозной жизни (например, каких-то обрядов). Однако дальше этого идут нечасто. В большинстве своём православные люди и баптисты в России категорически не согласятся с тем, что у них «иностранная вера», даже если при этом их аргументы будут не самыми убедительными.
Так, всегда в избытке находились русские православные мыслители, которые, минуя греков, усматривали начало отечественного христианства непосредственно в миссионерских трудах апостола Андрея. Вот характерные для данной традиции заявления: «Спросили Арсения: "откуда же вы приняли веру, как не от нас, греков?" Арсений: "мы веру приняли от Бога, а не от вас и крещение приняли изначала от св. апостола Андрея. В то время, как св. ап. Андрей был в Царьграде, приходил он Черным морем и к нам, и мы от него тогда же приняли крещение, а не от греков"»;[43] «воистину Россия ничем не меньше других восточных народов, ибо и в ней просветителем был апостол».[44] Стоит ли после этого удивляться, что существуют и отечественные баптисты, которые увлечённо выводят свои протестантские убеждения если не от самого Иоанна Крестителя (Иоанна Баптиста — по-гречески), то уж точно не из европейской Реформации, а как минимум — от новгородских стригольников, что жили за полтора века до Мартина Лютера. Вежливо оговариваясь: «пусть не обижаются на нас немецкие братья»,[45] они затем предпринимают смелые экскурсы в русскую историю. Следующие несколько цитат из работ уважаемых авторов, несомненно, в какой-то мере отражают общественное мнение в братстве ЕХБ и достаточно хорошо иллюстрируют ситуацию:
В XIV столетии разрозненные вспышки религиозного протеста выливаются в крупное протестантское движение, известное под названием стригольничества. Сегодняшние российские баптисты считают стригольников своими отдаленными предшественниками, усматривая в их вероучитель-ной программе и жизненной практике много родственных элементов.1461 Из характеристики учения стригольников, христиан-евангелистов XIV — XV вв., устанавливается большое сходство с верующими евангельского пробуждения XIX столетия в России. Движение стригольников. явилось «самородным продуктом русского ума».[47]
Евангельскому движению в России предшествовали. богомилы (XII век), стригольники (XIV век), беспоповцы (XVII век), духоборы и молокане (XVIII век), штундисты (XIX век).[48]
[43] Цит. по: Карташев А. Очерки по истории Русской Церкви. В 2-х тт. — Т. 2. — Париж: УМСА^Е88, 1991. — С. 126-127.
[44] Цит. по: Соловьев С.М. Сочинения в 18 кн. — Кн. V: История России с древнейших времён. — Т. 9-10. — М.: Мысль, 1990. — С. 414.
[45] Эту фразу автору доводилось неоднок-
ратно слышать от убеждённых «почвенни-
ков» среди отечественных баптистов.
[46] Попов В. Протестанты земли русской // НГ — Религии. 2007. 19 сент.
[47] Савинский С. Стригольники // Альманах «Богомыслие», 1990. — № 1. — С. 188.
[48] Трубчик В. Вера и традиция. Кобрин: Союз ЕХБ в Респ. Беларусь, 2007. — С. 271. См. также обширный исторический обзор зарождения российского протестантизма в работе пятидесятнического автора: Фран-чук В. Просила Россия дождя у Господа. В 3-х тт. — Киев, 2001—2003.
Выслушав подобные апологетические заявления представителей обеих сторон (как РПЦ, так и ЕХБ), критически мыслящий человек, на наш взгляд, непременно отметит их общее слабое место: горячее желание представить реальную историю своих конфессий несколько более древней и славной, чем это возможно доказать научно. В то же время трудно не заметить удивительное единство духа защитников своих церквей, то единство, которое парадоксальным образом, впрочем, тут же подталкивает православных и баптистов на непримиримое противостояние друг другу.
Подобно иудеям, долго и эмоционально не соглашавшимся с тем правом, которое имеет Церковь, чтобы основываться, на их (исторически) Священном Писании и религиозной традиции, или подобно тем же «заносчивым грекам», многие авторы РПЦ, по-видимому, по сей день не могут примириться с мыслью о том, что отечественный протестантизм имеет живые корни в восточно-христианской (православной) традиции.[49] И что не менее странно и симптоматично: не только представители РПЦ, но и многие русские баптисты зачастую не хотят о таком даже слышать, не желают признавать своей очевидной, с исторической точки зрения, духовно-родственной связи с пра-вославием.[50] Проблема здесь, по-видимому, среди прочего, заключается в крайней неоднородности отечественного баптизма: «западники» охотнее признают иностранное происхождение братства, а «славянофильское» крыло ЕХБ скорее согласится с влиянием православия (лишь бы не «немцы»). А иные из русских баптистов и вовсе скажут, подобно А. Суханову: «мы веру приняли от Бога» (и точка).[51]
В одной из своих книг протоиерей И. Мейендорф обращает внимание на то, что Тертуллиан даже после ухода в монтанизм написал ряд значительных и православных по духу богословских трудов.[52] И у того же Тертуллиана одним из самых известных и важных произведений остаётся «О прескрипции против еретиков». Таким образом, ересь - сложное и не всегда уловимое по-нятие.[53] Формальный еретик Тертуллиан на поверку оказывается православным, а немалое число номинально православных богословов во все века являли шокирующий сектантский дух, нетерпимость к инакомыслию.[54]
[49] Крайние апологеты РПЦ скорее отдадут предпочтение полному неверию (лишь бы не «инославие», не протестантизм), утверждая, что коммунисты «промыслитель-но берегли» Россию для грядущего торжества православия. См., напр.: Подберезский И. Протестанты и другие. - СПб.: Мирт, 2000. - С. 66-61.
[50] «То была не мать нам, а злая мачеха!» -нередко говорят они о РПЦ, вспоминая старые обиды и притеснения. Напр., свидетельство пресвитера церкви ЕХБ В.Н. Хоть-ко (Петропавловск, Казахстан, 1999).
[51] Суханов А. Прения о вере. С. 40. Фак-
тически к такому утверждению близко под-
ходят некоторые современные конфессиональные историки ЕХБ.
[52] Мейендорф И. Введение в святоотеческое богословие. Вильнюс — Москва: Весть, 1992. - С. 52.
[53] Напр., протоиерей О. Стеняев любопытно истолковал евангельскую притчу о милосердном самарянине применительно к нашему времени: православный священник, спеша на требы, пробежал мимо страдающего, а вот некий сектант остановился, чтобы помочь, перевязать раны и т.д. См.: Православие^и (интернет-журнал). 2005. 1 фев. URL: <http://www.pravoslavie.ru/ news/ print12544.htm>.
Интересно отметить и тот факт, что многие члены общин ЕХБ всегда демонстрировали «несектантскую открытость», мягкость и даже какое-то добродушие по отношению к другим конфессиям (православным, пятидесятникам, меннонитам и т.д.), что нередко доходило до того, что они, например, с улыбкой пересказывали, а не замалчивали, расхожие православные обвинения в свой адрес: «баптисты — наиболее зловредная секта», «пригласила Кать-ка[55] немца картошечку сажать, а он нам штунду насадил», и т.д.[56] Думается, это один из признаков духовной зрелости отечественного баптизма.
Кто-то из христианских мыслителей заметил, что Божья истина слишком велика для любого одного ума, церкви или деноминации, но в вечности откроется, что все мы на земле были не вполне правы. Нам не уйти от того факта, что православие и протестантизм — это «две провинции христианского мира».[57] А русское православие и отечественный протестантизм — и вовсе из одной внутренней российской губернии. О подобном условно-географическом месте Н.В. Гоголь устами своего героя в «Ревизоре» сказал: «Да отсюда хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь».[58] И потому отечественным христианам, даже принадлежащим к разным течениям и направлениям (так исторически сложилось), если они христиане не по названию только, не следует пренебрегать друг другом или болезненно выискивать вокруг себя неких злоумышленных иностранцев.
У российских протестантов, несомненно, возрастает интерес к экклезио-логической тайне, к тому, что есть Церковь в своей мистической глубине, к священнодействиям, к общей с православием истории, присутствует любовь к творениям отцов Церкви, которые многими протестантами воспринимаются как «наши отцы». С другой стороны, у православных людей растёт осознание важности Библии, необходимости её регулярного чтения, повышается роль крепкой церковной общины, живой и доступной евангельской проповеди. Этих точек соприкосновения, думается, достаточно для начала уважительного и плодотворного диалога.
В.С. Соловьев в своей поздней книге «Три разговора» (1900) хорошо показывает многогранность Божьей истины и объясняет деноминационные различия в христианском мире особенностями следования разных народов по стезям трёх величайших апостолов Христа (и новозаветных авторов): с именем Петра связывается римо-католичество, с Иоанном — православие, с Павлом — протестантизм.[59] И лучшие последователи каждой из христианских
[54] Об этом лучше архиеп. И. Шаховского не скажешь. См.: Архиеп. Иоанн (Шаховской). Сектантство в Православии и Православие в сектантстве // Православная община. — 1992. №4. — С. 71-77.
[55] Речь идёт о российской императрице Екатерине II.
[56] На этот факт внимание автора в 2006 г.
обратил историк С.Н. Савинский.
[57] H. Stammler, "Russian Orthodoxy in Recent Protestant Church History and Theology", St. Vladimir's Theological Quarterly, nos. 3-4 (1979), p. 215.
[58] Гоголь Н.В. Ревизор, действ. 1, явл. I.
[59] См.: Соловьев В. Три разговора // Соловьев В. Сочинения в 2-х тт. — Т. 2. — М.: Мысль, 1990. — С. 635-762.
традиций, согласно Соловьеву, не только не враждуют между собой, но значительно обогащают и дополняют духовный опыт друг друга. К этой же цели, очевидно, надлежит стремиться христианам и сегодня.
Сказанное не отменяет корректно выраженных критических замечаний друг другу или, тем более, христианской самокритики. Например, в отличие от части баптистов Грузии, с некоторых пор, на наш взгляд, открыто ставших на путь стилизации своей богослужебной практики под национально-православную старину,[60] славянские церкви ЕХБ, как правило, выступают категорически против подобного подхода. В выборе грузинских баптистов нам чувствуется некая искусственность: их внешняя «православная форма», похоже, далеко опередила «баптистское содержание» - во всяком случае, такое заключение можно сделать, исходя из конфессиональной истории братства ЕХБ, его вероучения, определённой «евангельской» субкультуры, сложившейся за последние 150 лет. А в церковной жизни славянских баптистов наблюдаются прямо противоположные тенденции: здесь вполне могут осудить за какие-то формальные, внешние атрибуты РПЦ, замеченные у членов церкви (крестики, иконки и т.д.), но одновременно с кафедры будут произноситься глубоко православные - по сути, и по духу - проповеди.
За бушующим на поверхности вот уже полтора столетия драматическим конфликтом православных и баптистов в России нередко скрываются по-разному выраженные, общеславянские - близкие и родственные - идеи.
Библиография
Голубинский Е. История Русской Церкви. В 2-х тт. - Т. 1., кн. 1. - М.: Университетская типография, 1901.
Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 15-ти тт. - Т. 12, 13. - СПб.: Наука, 1994.
Житие Аввакума и другие его сочинения. -М.: Советская Россия, 1991.
Иван IV Грозный. Сочинения. - СПб.: Азбука, 2000.
Иванов В. Книга епископа Алексия // Баптист. - 1908. - №9. - С. 23-21.
Ильинская Т. Феномен «разноверия» в творчестве Н.С. Лескова. Автореф. дис. докт. филол. наук (С.-Петерб. гос. ун-т). СПб., 2010.
Иоанн (Шаховской), архиеп. Сектантство в Православии и Православие в сектантстве // Православная община. - 1992. -№4. - С. 11-11.
[60] См., напр.: W.B. Boswell, "Liturgy and Revolution Part II: Radical Christianity, Radical Democracy, and Revolution in Georgia", Religion in Eastern Europe, vol. XXVII, no. 3 (2007), pp. 15-31; Международная христианская газета. - 2005. - №7. - С. 6.
История баптизма: Сборник, вып. 1. Сост.
С. Санников. - Одесса: ОБС, 1996. Карамзин Н. История государства Российского. - М.: Эксмо, 2009. Каретникова М. Русское богоискательство // Альманах по истории русского баптизма. - Вып. 1. - СПб.: Библия для всех, 1999. - С. 3-84. Карташев А. Очерки по истории Русской Церкви. В 2-х тт. - Париж: УМСА-PRESS, 1991. К.П. Победоносцев и его корреспонденты: письма и записки. - М.-Пг.: Гос. изд-во, 1923. - Т. 1, кн. 2. Лесков Н.С. Зеркало жизни. - СПб.: Библия для всех, 1999. Лесков Н. Собрание сочинений. В 12-ти тт.
- Т. 1. - М.: Правда, 1989. Мейендорф И. Введение в святоотеческое
богословие. Вильнюс - Москва: Весть, 1992.
Подберезский И. Протестанты и другие. -
СПб.: Мирт, 2000. Попов В. Протестанты земли русской // НГ
- Религии. 2001. 19 сент.
Римский С. Российская Церковь в эпоху великих реформ. — М.: Крутицкое Патриаршее Подворье, 1999.
Розанов В. Русская Церковь // Полярная звезда. — 1906. — №8. — С. 524-540.
Решетников Ю., Санников С. Обзор истории евангельско-баптистского братства на Украине. — Одесса: Богомыслие, 2000.
Савинский С. История евангельских христиан-баптистов Украины, России, Белоруссии (1867—1917). — СПб.: Библия для всех, 1999.
Санников С. Двадцать веков христианства. В 2-х тт. — Т. 2. — Одесса: Богомыслие, 2001.
Соловьев В. Сочинения в 2-х тт. — М.: Мысль, 1990.
Соловьев С.М. Сочинения в 18 кн. — Кн. V: История России с древнейших времён. — Т. 9-10. — М.: Мысль, 1990.
Савинский С. Стригольники // Альманах «Богомыслие». — 1990. — №1. — С. 183-190.
Суханов А. Прения о вере // Чтения в Обществе истории и древностей Российских. — Кн. 2. — 1894. — С. 24-101.
Толстой Л.Н. Воскресение. — М.: Художественная литература, 1984.
Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений. Т 39. — М.: ГИХЛ, 1956.
Трубчик В. Вера и традиция. — Кобрин: Союз ЕХБ в Респ. Беларусь, 2007.
Тютчев Ф. Стихотворения. — М.: Правда, 1978.
Франчук В. Просила Россия дождя у Господа. В 3-х тт. — Киев, 2001-2003.
Хомяков А.С. Церковь одна. — М.: Даръ, 2005.
Христианство. Энциклопедический словарь. Ред. С. Аверинцев. В 3-х тт. — М.: Большая Российская энциклопедия, 1993—1995.
Цветаев Д. Протестантство и протестанты в России до эпохи преобразований. — М.: Университетская типография, 1890.
Шевченко Т Зiбрання творiв. — Т. 2. — К.: Наукова думка, 2003.
Шкаровский М. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. — М.: Крутицкое Патриаршее подворье, 1999.
Blane, A., "The Relations between the Russian Protestant Sects and the State, 1900—1921" (PhD thesis, Duke University, 1964).
Boswell, W., "Liturgy and Revolution Part II: Radical Christianity, Radical Democracy, and Revolution in Georgia", Religion in Eastern Europe, vol. XXVII, no. 3 (2007), pp. 15-31.
Marthaler, B., ed., New Catholic Encyclopedia, 2nd ed., 15 vols., (Detroit: Gale, 2003), v. VII.
Stammler, H., "Russian Orthodoxy in Recent Protestant Church History and Theology", St. Vladimir's Theological Quarterly, nos. 34 (1979), pp. 207-216.
Zernov, N., The Russians and Their Church (Crestwood, NY: St. Vladimir's Seminary Press, 1978).
