CC BY
39УДК 930.23(571)
А.В. Парунин
Русские летописи как источник по истории Тюменского ханства
Ключевые слова: Шибаниды, летописи, источники, источниковедение.
Аннотация. Данная статья содержит в себе опыт источниковедческого анализа основных событий в истории Тюменского ханства конца XV - начала XVI вв. В сравнительном ключе были рассмотрены сведения, содержащиеся в русских летописях; проведена краткая классификация летописных сводов, привлечены данные об их происхождении.
Корпус источников, отражающих историю Тюменского ханства на данном этапе исследований, представляется весьма фрагментарным. Это обстоятельство вполне коррелируется с тем, что Тюменское ханство, возглавлявшееся потомками Шибана, пятого сына Джучи, наименее известно среди прочих аналогичных тюрко-татарских ханств и имеет немалое количество «белых пятен» в своей истории. Наибольшая удаленность от Московского великого княжества, слабые внешние контакты, неразвитость политических структур обеспечили слабое отражение его истории в отечественном летописании.
Между тем, вместе с восточными источниками, материалами из записок западноевропейских путешественников XV-XVI вв., дипломатической перепиской, русские летописи являются наиболее крупной информационной базой, в которой, однако, неравномерно размещены сведения по истории ханства второй половины XV - начала XVI вв.
Информацию из русских летописей можно условно поделить на две категории. Первая - прямые данные. Это события 1475, 1480-1481, 1496-1497, 1499, 1505 гг. Здесь содержатся непосредственные данные, отражающие «внешнюю» историю ханства. Вторая - косвенные. К ним можно причислить события 1483-1484 и 1487 гг. Здесь летописцами были отмечены факты касательно похода московских полков в Сибирь, и смещение казанского хана Илгама, ставшее камнем преткновения на переговорах Москвы и Тюмени в 1489-м году.
Условно русское летописание XVI века можно подразделить на основное московское (или общерусское), или локальное (вологодско-пермское, западнорусское, северорусское и др.). Наиболее крупным летописным сводом середины XVI века стала Никоновская летопись, написанная на основе нескольких десятков списков, доводящая свое повествование вплоть до 1560 года [Клосс, 1980, с.10]. К ней примыкают такие своды, как Симеоновская летопись, Иоасафовская и др. Еще одним общим сводом, законченным в последнем десятилетии XV века, стал Московский летописный свод, в котором большое внимание было уделено взаимоотношениям Московского великого княжеств и Новгорода [ПСРЛ, т.25, с.3].
Вологодско-Пермское летописание можно назвать одним из крупнейших локальных. М.Н.Тихомиров, исследуя списки, пришел к выводу, что все они были составлены в середине XVI века [Тихомиров, 1979, с.139-140]. Исследуя летописные известия, историк обратил внимание, что статьи летописи за XII-XIV вв. содержат заимствования из Софийской I и Симеоновской летописей [Тихомиров, 1979, с.141-143], однако интересующие нас отрывки (разгром хана Ахмата, поход русских войск в Сибирь и др.), по мнению М.Н.Тихомирова, исходят «из третьего источника». Автором было выдвинуто предположение, что сведения взяты «из каких-то летописных заметок, составленных на севере Руси при дворе епископа Пермского Филофея», или «из летописных известий московского происхождения, большей частью в редакции продолжения Симеоновской летописи (до 1493 г.)» [Тихомиров, 1979, с.143]. Б.М.Клосс, исследовавший краткие вологодско-пермские летописи, некоторые фрагменты из которых не вошли основной свод, отметил влияние московского летописания [Клосс, 1976, с.267]. Таким образом, эта локальная ветвь имела заимствования как из центрального летописания, так и самостоятельные источники информации, прежде всего данные о сибирских походах. Отметим, что сравнительный анализ известий из Вологодско-Пермской и Симеоновской летописей показал отсутствие в последней данных о приведении в подданство югорских князей. Тем не менее, сведения, касающиеся событий в Московском княжестве, фактически идентичны в обоих сводах [Тихомиров, 1979, с.143-144].
Локальным является и Устюжское летописание, содержащее в себе схожие с вологодско-пермским сводом известия 1483-1484 гг. К.Н.Сербина, занимавшаяся его исследованием, отметила в качестве протографа местную устюжскую летопись, не сохранившуюся до наших дней, которая выступала как хроника с кратким перечислением всех важнейших событий региона. По мнению исследовательницы, в ней же были размещены и результаты походов на Югру и Обь 1483-1484 и 1499 гг. [Сербина, 1985, с.10-11]. Из этой местной летописи в первой половине XVI века был сформирован Устюжский летописный свод, ставший впоследствии основной для Архангелогород-ского летописца, который наряду со списком Мациевича был в 1982-м году опубликован в ПСРЛ. А.А.Шахматов, А.Н.Насонов, а затем и К.Н.Сербина полагали, что в основе Устюжского свода лежали общерусский и ростовский своды [Сербина, 1985, с.50-51].
К.Н.Сербина обратила внимание и на местную версию «стояния на Угре», в которой «с одной стороны, нет обвинения в измене братьев и показана растерянность Ивана III, а с другой - не содержится осуждения Софии и бывших с ней в «бегах». В качестве объяснения ей было предложена версия о составлении данного отрывка уже после примирения Ивана III с Софьей [Сербина, 1985, с.63]. При этом автор не обратила внимания на обстоятельства смерти хана Ахмата и последующего визита посла хана Ибака князя - Чюмгура [ПСРЛ, т.37, с.95]. Примечательно, что этот момент более нигде не отражен в летописании. Несомненно, по итогам посольства была составлена посольская книга, материалы которой каким-то образом попали именно в провинциальный свод, а не общерусский; сама книга не сохранилась.
Среди фрагментарных известий о Тюменском ханстве нельзя не отметить события русского похода на Обь в 1483 году, которые нашли отражения в Архангелогородском летописце [ПСРЛ, т.37, с.95], Вологодско-Пермской летописи [ПСРЛ, т.26, с.275] и Вычегодско-Вымской летописи [Вычегодско-Вымская, 1958, с.262], причем в первом летописце фигурирует фраза: «А воиводы великаго князя отошли вниз по Тавде реце мимо Тюмень в Сибирьскую землю» [ПСРЛ, т.37, с.95]. Отметим, что упоминание о походе весьма обширно, но не нашло отражения в центральном летописании. По мнению К.Н.Сербиной, подобные «записи вполне могли дать и устюжские попы, которые вместе с устюжанами принимали участие в походах», используя в качестве примера поход устюжан на Казань в 1469 г., в числе которых был поп Иван, гипотетический автор наблюдений о походе [Сербина, 1985, с.10]. Схожая ситуация могла возникнуть и при составлении рассказов об экспедиции на Обь.
К указанному походу относится и обширная историография [Каргалов, 1983, с.177-182; Ряби-нина, 2007, с.37-38; Маслюженко, 2008, с.94; Парунин, 2010, с.268; Маслюженко, 2011, с.35-50], по разному трактующая итоги и этапы данного похода. Интересные подробности приводит Б.М.Клосс, анализирующий в своей статье краткие летописцы, предшествующие основному воло-годско-пермскому летописанию. В одном из них, описывающим событие до 1489 года, упомянуто буквально следующее: «В лето 6992. Великого князя воеводы ходили князь Федор Курбьскои да Иван Салтык Травин на Вогуличи, на Асыку да на Юмшана, с Вологжаны да со Устюжаны. И бися Юмшан и убежа в лес; и побиша многа татар Тюмеских и Сибирь плениша и одолеша» [Клосс, 1976, с.270]. Упоминание о «побиша многа татар Тюмеских» придает иной контекст походу, результаты которого, видимо, не отразились на отношениях Тюменского ханства и Ивана III.
Русское летописание характерно тем, что предоставляет и косвенные данные, позволяющие очертить некоторые аспекты внешней политики Сибирских Шибанидов в конце XV века. С этим напрямую связаны события вокруг смещения казанского хана Илгама. Сам факт политического переворота в Казанском ханстве нашел отражение практически во всех летописных сводах [ПСРЛ, т.12, с.218; т.25, с.331; т.39, с.164; Книга, 1850, с.4 и др.]. Эта история получила продолжение в дипломатических отношениях Москвы и Тюмени. Во время визита осенью 1489 года посольства от ногаев и Сибирских Шибанидов во главе с князем Чюмгуром прозвучало следующее требование со стороны представителя хана Ибака: «С Алегамом царем меж вас крепкая правда и слово было, и тебя, к слову прямя, слышел есми; и яз ныне тех слов правду познаю: Алегама царя ко мне отпустите, оба одного отца дети» [Посольская книга, 1984, с.18]. Нежелание Ивана III отпустить бывшего хана стало камнем преткновения на переговорах, и не позволило разрешить проблемную ситуацию, в итоге отношения Москвы и Тюменского ханства не претерпели изменений. Таким образом, дополняющие друг друга косвенные и прямые сообщения источников позволили глубже заглянуть не только во внешнеполитические перспективы потомков Шибана, но и отметить некоторые детали во взаимоотношениях Московского великого княжества и тюрко-татарских ханств.
Обширные сведения содержатся также в общерусских сводах. В них нашло отражение походы младшего брата Ибак-хана-Мамука - на Казань весны - поздней осени 1496 года. Причем этот сюжет получил наибольшее отражение в источниках [Летописец, 1781, с.158-159; ПСРЛ, т.12, с.242-243; т.24, с.213; т.26, с.290; т.39, с.170-171; Иоасафовская летопись, 1957, с.131-132 и др.]. Примечательно, что все события, так или иначе касающиеся политических событий в Казани, находили максимальное отражение в летописях, особенно временная потеря контроля зависимого ханства.
Никоновский свод и Иоасафовская летопись оставили наиболее подробные свидетельства о произошедшем. Оба источника подвергались тщательному изучению. Один из первых крупных исследователей Иоасафовской летописи - А.А.Шахматов предположил, что вторая часть рукописи, освещающая события с 1437 г. по 1520 г., явилась основой при составлении Никоновской летописи [Шахматов, 1904, с.70-71]. Б.М.Клосс в своей монографии о Никоновском своде, приводя разноречивые мнения коллег1, все же пришел к следующему выводу: «Иоасафовская летопись была специально написана для использования в качестве источника в завершающей части основной редакции Никоновской летописи» [Клосс, 1980, с.74].
Интересным представляется появление практически идентичного упоминания о походах Маму-ка в Софийской Первой летописи. Так, по мнению Б.М.Клосса, помимо сведений Иосафовской летописи, в Никоновский свод была включена начальная часть Воскресенской летописи с известиями до 1521 года [Клосс, 1980, с.8]. В одной из своих более поздних работ исследователь, анализируя Воскресенскую летопись и Список Царского, пришел к выводу, что отредактированный в первой половине XVI в. текст Списка явился основой для составления Воскресенской летописи [Клосс, 1984, с.25-37; ПСРЛ, т.39, с.3]. Таким образом, единый текст, посвященный походу на Казань, стал возможен благодаря генетическому единству общерусских летописных сводов, источниками которых являлись протографы друг друга. Впоследствии рассказ в укороченном виде попадает в Типографскую и Вологодско-Пермскую летописи. Примечательно, что один и наиболее ранних (начало XVI в.) во-логодско-пермских летописцев, приводя сведения 1490-х гг., ни разу не упоминает о рассматриваемом нами походе [Клосс, 1976, с.278-282]. Походы на Казань первоначально не нашли отражения в локальном летописании, появившись лишь после оформления их в общерусских сводах.
После не слишком удачного казанского похода, вероятно, дипломатические отношения прекратили свое оформление, и история Тюменского ханства в источниках постепенно сходит на нет, за исключением нескольких фрагментов. Одним из них является упоминание об Агалаке царевиче «Мамуковом брате», чей поход упоминается в Никоновской и Софийской летописях [ПСРЛ, т.12, с.250; т.39, с.172]. Интересен и тот факт, что устюжско-вологодская летописная традиция не упоминает об этом походе, который, кстати, закончился неудачей и больше представлял из себя обычный набег. Зато осталось упоминание о практически единовременном приходе на Казань ногаев, которые «стояша ... под Казанью три недели и, граду не успев ничто же, возвратишася во свояси» [ПСРЛ, т.12, с.253; т.26, с.294]. Но в местном, устюжском летописании, был зафиксирован еще один случай набега со стороны Шибанидов: «А приехал в неделю цветную, а в понедильник на страстнои недели рать пришли без вести ис Тюмени, Кулук салтан Ивака царев сын з братьею и з детми. Города не взяли, а землю Нижнюю извоивали, а Усолье на Каме русаков вывели и высекли» [ПСРЛ, т.37, с.99]. Упоминание представляется уникальным, поскольку иные сообщения отсутствуют. Вероятно, это было связано с географической локализацией набега, в итоге ставшего фактом лишь для местных летописей. После этого всяческие упоминания в русских летописях о Тюменском ханстве отсутствуют.
Фрагментарные сведения о Шибанидах последних лет XV века находятся в корпусе сибирских летописей, ставших оригинальным источником, имеющим абсолютно иную природу происхождения известий по истории средневековой Сибири, а также времени ее завоевания русскими войсками. В сибирском летописании, в котором наиболее ранней является Есиповская летопись, фиксируются легендарные известия о якобы местной татарской династии Тайбугидов и ее взаимоотношении с потомками Шибана. Происхождение и источники Есиповской и ряда других летописей, а также известий в них стали объектом пристального изучения. В частности, из современных работ можно отметить исследования Я.Г.Солодкина и Д.Н.Маслюженко [Маслюженко, 2010, с.5-33, Маслюженко, 2010а, с.9-21; Солодкин, 2005, с.48-53; Солодкин, 2007, с.77-84 и др.].
1 Так, А.Е.Пресняков предположил, что не сама Иоасафовская летопись была источником для Никоновской, а ее протограф. Затем его поддержал А.А.Зимин, выявивший некоторые разночтения в статьях указанных источников. Б.М.Клосс, разобрав доводы оппонентов, счел их незначительными [Клосс, 1980, с.30-31].
Один из первых исследователей сибирского летописания Г.Ф.Миллер отмечал в качестве их источников устные предания, «которые сибирские татары получили от своих предков». По мнению исследователя, эти «предания вскоре после завоевания Сибири были записаны и вошли в состав сибирских летописей» [Миллер, 1999, с.185]. К числу этих преданий принадлежит и Тайбугидская легенда, которая, по версии Д.Н.Маслюженко, стала попыткой легитимизации своего правления в Сибири и поднятия статуса в глазах соседних тюрко-татарских ханств [Маслюженко, 2008, с.104-105; Маслюженко, 2010а, с.9-10]. В связи с этой гипотезой автором также была предпринята попытка с схожей позиции исследовать отношения Тайбугидов и Шибанидов [Парунин, 2011, с.72-77], кратко упоминаемые в Есиповской летописи [ПСРЛ, т.36, с.32, 47, 81, 108 и др.]. Несмотря на некоторые источниковедческие сложности, неясность происхождения оригинального источника, сибирское летописание уникально благодаря своей независимости от общерусского, и в связи с этим упомянутые сведения не могут быть проигнорированы, несмотря на ряд сомнений в их достоверности.
В качестве заключения нельзя не отметить еще один оригинальный летописный свод - История о Казанском царстве, или Казанский летописец. Наше внимание здесь привлек следующий абзац, посвященный смерти казанского хана Сафа-Гирея в 1549 году: своим трем женам он «роздели имение свое равно царское и отпустит повеле во отечество свое: болшая пойди въ Сиберь, ко отцу своему Сиберскому царю; другая же в Асторохань, ко царю своему отцу; 3 же въ Крымъ, къ братеи своей, княземъ Ширинскимъ» [ПСРЛ, т.19, стб.56; Трепавлов, 2009, с.370-395]. В связи с этим свидетельством В.В.Трепавлов предположил, опираясь еще на одни косвенные данные2, что речь идет о потомке хана Ибака - Кучуме либо же о его отце Муртазе [Трепавлов, 2009, с.383], которые могли в то время находиться (или править) Чимги-Турой. Д.М.Исхаков, указав на известие Казанского летописца, допустил возможность присутствия Муртазы в Чимги-Туре на момент смерти Сафа-Гирея, вместе с тем подчеркнул неясность политического статуса сибирских территорий в середине XVI века. По мнению исследователя, Тайбугиды могли находиться в зависимости либо от Шибанидов, сидящих в Чимги-Туре в то время, либо подчиняться узбекским Шибанидам Бухары [Исхаков, 2010, с.46]. Откровенно говоря, подобные выводы представляются весьма сомнительными: даже если мы допустим факт существования «царей» в Чимги-Туре, из-за фрагментарности известия не совсем ясно свидетельство ли это легитимного статуса конкретных правителей-династов из дома Шибана либо это упоминание о князьях из династии Тайбугидов. Вполне возможно, что источник сведений не был в курсе происходивших событий и отметил факт государственности северо-восточных соседей казанского хана, не вникаясь в детали.
Прояснить некоторые спорные моменты в данном случае помогает определение идеологической позиции Казанского летописца, основным сюжетом повествования которого стали взаимоотношения Казанского ханства и Москвы в середине XVI века, приведшие в итоге к поражению первого. Д.Н.Альшиц, анализируя летопись, отмечает, что «конструкция произведения должны были подчеркнуть, что разгром и уничтожение Казанского царства являются справедливым и даже гуманным возмездием за разгром и унижение Руси, учиненные татарами в прошлом» [Альшиц, 1974, с.289]. На схожие мотивы обратила внимание Г.Н.Моисеева, отметив также, что автор Казанской истории демонизирует образ ханства, выставляя его подданных заговорщиками, поддерживающих врагов формирующегося самодержавия и лично Ивана IV [Моисеева, 1953, с.268-269]. Здесь видим своего рода социальный заказ эпохи, где формируется идеологический вектор «правильного» отношения уже царской Москвы к осколкам некогда враждебной Золотой Орды. Естественно, тенденциозность сюжета распространилась и на оставшиеся ханства, о чем свидетельствует упомянутый выше отрывок, где жены Сафа-Гирея удобно отправляются в Астраханское Крымское и Сибирское ханства, неся тем самым отпечаток враждебного настроя по отношению к бывшему даннику татар. Немаловажным представляется и время написания сочинения - 1570-е гг3. - время ухудшившихся отношений Москвы с лидером Сибирского ханства Кучумом, начавшим нападения на вотчины Строгановых. Эти факты вполне мог использовать автор при написании летописи, од-
2 Как пишет исследователь, «в русской дипломатической документации конца XVI в. встречаются упоминания о существовании неких «царей» «на государстве Сибирском» еще во времена Василия III (первая треть XVI в.) - и до взятия власти Кучумом» [Трепавлов, 2009, с.383].
3 Г.З.Кунцевичем, чья монография вышла в 1905 году, отмечено 152 списка Казанской истории [Кунце-вич, 1905, с.12], некоторые из которых составлены в первой половине XVII века, либо в середине [Кунцевич, 1905, с.13-18]; большинство списков датируется XVIII-м веком [Кунцевич, 1905, с.19-43].
нако, чтобы не нарушать хронологию изложения, он лишь туманно намекнул на преемственность «супостата» Казани в лице беспокойных соседей.
Подводя некоторые итоги, стоит отметить следующие обстоятельства. Во-первых, образ Тюменского ханства в отечественном летописании представляется «внешним», т.е. отмечающим сугубо внешнеполитическую деятельность (в основном, военные походы и набеги): составители летописных списков не касались внутренней жизни периферийных политических объединений. Исключение может составлять сообщение Архангелогородского летописца о дипломатическом визите посла хана Ибака - князя Чюмгура - в Москву в 1481-м году, после разгрома большеордынского хана Ахмата, где князь великий «посла Ивакова чествовал и дарил и отпусти ко царю с честию, а царю Иваку теш послали». Эта важная деталь позволила зафиксировать дипломатические отношения между двумя государствами, дарообмен, и социальную стратификацию в лице «князя» Чюмгу-ра. В целом же, иные свидетельства летописей представляются стереотипными, даже несмотря на довольно подробное описание правления хана Мамука в Казани.
Во-вторых, разность известий, обуславливаемая географическим фактором и сложившейся традицией летописания в центре (Москве) и на периферии (Пермь, Вологда и др.). С этим фактором связаны прежде всего сибирские походы русских ратей в конце XV века. По мнению специалистов, источниками в данном случае могли являться представители духовенства, сопровождавшие войско и отмечавшие детали похода. Однако плюсом центрального летописания (например, Никоновский свод) являлось пристальное внимание за деятельностью Казанского ханства, в контроле за которым были заинтересованы и Шибаниды. Все это приводит к мысли о желании хана Ибака и его преемников участвовать в региональной политике, что и подтверждается иными аутентичными источниками - посольскими книгами.
В-третьих, некоторые интересные детали добавляют косвенные свидетельства (к примеру, пленение казанского хана Али), а также летописи, в основе которых лежали оригинальные известия (сибирский свод и Казанский летописец), фиксация которых могла быть связана как с тенденциозностью повествования, так и легендарным происхождением оригинальных статей.
Список источников и литературы
Альшиц, 1973 - Альшиц Д.Н. «Слово о погибели Рускыя земли» и «Казанская история» // Летописи и хроники. 1973 г. М.: Наука, 1974. С.286-292.
Вычегодско-Вымская, 1958 - Вычегодско-Вымская (Мисаило-Евтихиевская) летопись // Историко-филологический сборник Коми филиала АН СССР. Сыктывкар, 1958. Вып. 4. С.257-271.
Иоасафовская летопись. М.: Издательство Академии Наук СССР, 1957. - 243 с.
Исхаков Д.М. Сибирский юрт в конце XV века - начале 1560-х гг.: ханство или княжество? // Средневековые тюрко-татарские государства. Сборник статей. / Б.Р. Рахимзянов [отв. ред.]. Вып.2. Казань: Изд-во «Ихлас», 2010. С.43-47.
Клосс, 1976 - Клосс Б.М. Вологодско-Пермские летописцы XV в. // Летописи и хроники 1976. М.Н.Тихомиров и летописеведение. М.: Наука, 1976. С.264-282.
Клосс, 1980 - Клосс Б.М. Никоновский свод и русские летописи XVI-XVII веков. М.: Наука, 1980. -313 с.
Клосс, 1984 - Клосс Б.М. Список Царского Софийской I летописи и его отношение к Воскресенской летописи // Летописи и хроники. 1984 г. М.: Наука, 1984. С.25-37.
Книга, 1850 - Книга, глаголемая Летописец Федора Кирилловича Нормантского // Временник Императорского Московского общества истории и древностей Российских. Кн.5. М., 1850. С.3-148.
Корецкий, 1981 - Корецкий В.И. Соловецкий летописец конца XVI в. // Летописи и хроники. 1980 г. В.И. Татищев и изучение русского летописания. М.: Наука, 1981. С.223-243.
Кунцевич,1905 - Кунцевич Г.З. История о Казанском царстве или Казанский летописец. Опыт историко-литературного исследования. СПб.: Типография И.Н. Скороходова, 1905. - 682 с.
Летописец, содержащий в себе Российскую историю. М., 1781. 196 с.
Маслюженко, 2008 - Маслюженко Д.Н. Этнополитическая история лесостепного Притоболья в средние века. Курган: Изд-во Курган. гос.ун-та, 2008. - 168 с.
Маслюженко, 2010 - Маслюженко Д. Н. Возможности использования Сибирских летописей для реконструкции идеологии Сибирского княжества Тайбугидов // Источниковедческие и историографические аспекты сибирской истории. Коллективная монография. Ч.5 / Под общей ред. Я.Г. Солодкина. Нижневартовск, 2010. С.5-33.
Маслюженко, 2010а - Маслюженко Д.Н. Сибирская княжеская династия Тайбугидов: истоки формирования и мифологизация генеалогии // Средневековые тюрко-татарские государства. Сб. статей. / Б. Р. Ра-химзянов [отв. ред.]. Вып.2. Казань: Изд-во «Ихлас», 2010. С.9-21.
Маслюженко, 2011 - Маслюженко Д.Н., Рябинина Е.А. Поход 1483 г.: летописные реалии и исторические реалии // Сибирский сборник. Вып.1. Казань: Яз, 2011. С.35-50.
Миллер, 1999 - Миллер Г.Ф. История Сибири. Т.1. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1999. - 630 с.
Моисеева, 1953 - Моисеева Г.Н. Автор «Казанской истории» // Труды Отдела древнерусской литературы. Т.К. М.; Л.: Изд-во Академии Наук СССР, 1953. С.266-288.
Молявина, 2007 - Молявина Е.Ю. Источниковая база исследований по истории Сибирского юрта во второй половине XVIII - первой половине XIX вв. // Сулеймановские чтения: материалы X Всероссийской научно-практической конференции (Тюмень, 18-19 мая 2007 г.) / А.П. Ярков [ред.]. Тюмень: СИТИ ПРЕСС, 2007. С.57-58.
Парунин, 2010 - Парунин А. В. Дипломатические контакты Московского великого княжества и Тюменского ханства в 1480-е - начало 1490-х гг. // Средневековые тюрко-татарские государства. Сб. статей. Вып. 2 / Р.С. Хакимов и др. [ред.]. Казань: Изд-во «Ихлас», 2010. С.266-274.
Парунин, 2011 - Парунин А.В. Дискуссионные моменты гибели лидера сибирских Шибанидов Ибак-хана // Сулеймановские чтения: материалы Всероссийской научно-практической конференции (Тюмень, 1314 мая 2011 года) / под ред. А. П. Яркова. Тюмень: Универсальная типогр. «Альфа-Принт», 2011. С. 72-77.
Посольская книга, 1984 - Посольская книга по связям России с Ногайской Ордой 1489-1508 гг. / В.И. Буганов [отв. ред.]. М.: Институт истории СССР, 1984. - 87 с.
ПСРЛ, т.11 - ПСРЛ. Т.11. Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью. СПб., 1897. - 258 с.
ПСРЛ, т.12 - ПСРЛ. Т.12. Летописный сборник, именуемый Патриаршей, или Никоновской летописью. СПб., 1901. - 266 с.
ПСРЛ, т.18 - ПСРЛ. Т.18. Симеоновская летопись. М.: Знак, 2007. - 328 с.
ПСРЛ, т.19 - ПСРЛ. Т.19. История о Казанском царстве (Казанский летописец). СПб., 1903. - 303 с.
ПСРЛ, т.24 - ПСРЛ. Т. 24. Типографская летопись. Петроград, 1921. - 275 с.
ПСРЛ, т.25 - ПСРЛ. Т.25. Московский летописный свод конца XV века. М.; Л., 1949. - 458 с.
ПСРЛ, т.26 - ПСРЛ. Т.26. Вологодско-Пермская летопись. М.; Л.: Изд-во Академии Наук СССР, 1959. -416 с.
ПСРЛ, т.36 - ПСРЛ. Т.36. Сибирские летописи. Ч.1. Группа Есиповской летописи. М.: Наука, 1987. -383 с.
ПСРЛ, т.37 - ПСРЛ. Т.37. Устюжские и Вологодские летописи XVI-XVII вв. Л.: Наука, 1982. - 235 с.
ПСРЛ, т.39 - ПСРЛ. Т.39. Софийская Первая летопись по списку И.Н.Царского. М.: Наука, 1994. - 209 с.
Рябинина, 2007 - Рябинина Е.А. Сибирский поход 1483 года: к проблеме взаимоотношений России с Тюменским ханством // Емельяновские чтения: Материалы II Всероссийской научно-практической конференции. Курган, 2007. С.37-38.
Сербина, 1985 - Сербина К.Н. Устюжское летописание XVI-XVIII вв. Л.: Наука 1985. - 137 с.
Солодкин, 2005 - Солодкин Я.Г. «...А се написах к своему изправлению» (Синодик «Ермаковым казакам» и Есиповская летопись) // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2005. №2 (20). С.48-53.
Солодкин, 2007 - Солодкин Я.Г. «Краткое описание о Сибирстей земли...»: место возникновения и соотношение с новым летописцем // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2007. №1 (27). С.77-84.
Тихомиров, 1979 - Тихомиров М.Н. Русское летописание. М.: Наука, 1979. - 387 с.
Трепавлов, 2009 - Трепавлов В.В. Родоначальники Аштарханидов в Дешт-и Кипчаке (заметки о предыстории бухарской династии) // Тюркологический сборник 2007-2008: история и культура тюркских народов России и сопредельных стран / С.Г. Кляшторный [ред.]. М.: Восточная литература, 2009. С.370-395.
Шахматов, 1904 - Шахматов А. А. Иоасафовская летопись // Журнал Министерства Народного Просвещения. 1904, май. СПб., 1904. С.69-79.
Шмидт, 1951 - Шмидт С.О. Продолжение хронографа редакции 1512 года // Исторический архив. Т.УП. М.-Л.: 1951. С.258-299.
А.В. Парунин
РУС ЕЛЪЯЗМАЛАРЫ Т6МЭН ХАНЛЫГЫН еЙРЭ^ДЭ ЧЫГАНАК БУЛАРАК
Ачкыч сузлэр: Шэйбанитлар, елъязмалар, чыганаклар, чыганакларны ейрэщ фэне.
Аннотация. Мэкалэдэ XV гасыр азагы - XVI гасыр башында Темэн ханлыгында булган теп вакыйга-лар яктыртылган чыганакларга анализ бирелэ. Терле рус елъязмаларында теркэлгэн Темэн ханлыгы турын-дагы мэгълYматлар чагыштырма планда анализлана: елъязмаларньщ язылу тарихы hэм аларньщ бYленеше бирелэ.
A.V. Parunin
THE RUSSIAN CHRONICLES AS A SOURCE ON HISTORY OF THE TYUMEN KHANATE
Keywords: Shibanids, chronicles, sources, source study.
Annotation. This article comprises experience of the source study analysis of the main events in the history of the Tyumen khanate of the end of XV - the beginnings of the XVI centuries. In a comparative key the data containing in the Russian chronicles were considered; short classification of the annalistic arches is carried out, data on their origin are attracted.
Парунин Алексей Владимирович - кандидат исторических наук (г.Шадринск, Курганская обл.).
E-mail: therion12399@gmail.com
Парунин Алексей Владимир улы - тарих фэннэре кандидаты (Шадринск шэhэре, Курган елкэсе). Parunin Alexey Vladimirovich - сandidate of historical sciences (Shadrinsk, Kurgan Region).
