CC BY
1
ТЕОРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ
УДК 82.0 БО!: 10.31249/Шшг/2024.63.08
А.Е. Ефименко
© Ефименко А.Е., 2024
РУССКИЕ ФОРМАЛИСТЫ О ФАБУЛЕ И СЮЖЕТЕ: МНИМОЕ ЕДИНСТВО ВЗГЛЯДОВ
Аннотация. Статья ставит своей целью развенчание мифа о единстве взглядов русских формалистов: Ю.Н. Тынянова, В.Б. Шкловского, Б.В. Томашевского, Б.М. Эйхенбаума - на фабулу и сюжет. Подчеркнуто значение ввода в науку формалистами терминов фабула и сюжет и кратко описаны предложенные ими концепции фабулы и сюжета. Показано различие в понимании единиц фабулы и сюжета, с одной стороны, В.Б. Шкловским и Б.В. Томашевским, с другой - Б.М. Эйхенбаумом. Обычное словоупотребление исследуемых терминов в большинстве современных литературоведческих работ охарактеризовано как парадоксальное и в конечном счете затемняющее суть дела. Указывается на главную ошибку в концепциях большинства формалистов и их современных последователей. Утверждается, что найденное в нарратологии Ж. Женеттом, а затем В.И. Тюпой решение проблемы уровней нарратива и их единиц позволяет литературной теории адекватно отражать строение нарратива, в известной степени предвосхищенное Эйхенбаумом в его трудах, не утративших значения по сию пору.
Ключевые слова: фабула; сюжет; русские формалисты; единицы фабулы; единицы сюжета; уровни нарратива.
Получено: 05.11.2023 Принято к печати: 04.12.2023
Информация об авторе: Ефименко Александр Евгеньевич, кандидат филологических наук, преподаватель факультета русского языка института иностранных языков Ланьчжоуского университета, ул. Тянь-шуэйнаньлу, 222, 730000, Ланьчжоу, Китай.
ОЯСГО ГО: https://orcid.org/0000-0002-1922-7833
E-mail: yalishanda1966@vk.com
Для цитирования: Ефименко А.Е. Русские формалисты о фабуле и сюжете: мнимое единство взглядов // Литературоведческий журнал. 2024. № 1(63). С. 152-168. DOI: 10.31249/litzhur/2024.63.08
Aleksandr E. Efimenko
© Efimenko A.E., 2024
RUSSIAN FORMALISTS ABOUT THE STORY AND THE PLOT: THE IMAGINARY UNITY OF VISION
Abstact. The article aims to debunk the myth of the unity of views of Russian formalists: Y.N. Tynyanov, V.B. Shklovsky, B.V. Tomashevsky, B.M. Eikhenbaum on the story and plot. It shows the importance of introducing the terms story and plot into literary criticism by formalists and briefly describes the concepts of story and plot proposed by them. There is the difference in the understanding of the units of the story and the plot, on the one hand, by V.B. Shklovsky and B.V. Tomashevsky, on the other by B.M. Eikhenbaum. The usual usage of the terms under study in most modern literary works is characterized as paradoxical and ultimately obscuring the essence of the matter. The article points out the main mistake of most formalists and their modern followers. The solution of the problem of narrative levels and their units proposed by the narratology of G. Genette and then V.I. Tyupa allows literary theory to adequately reflect the structure of the narrative. This solution was to a certain extent anticipated by Eikhenbaum in his works, which have not lost their significance up to now.
Keywords: story; plot; Russian formalists; story units; plot units; narrative levels.
Received: 05.11.2023 Accepted: 04.12.2023
Information about the author: Aleksandr E. Efimenko, PhD in Philology, Lecturer of the Faculty of the Russian Language of the Institute of Foreign Languages of Lanzhou University, South Tianshui Road, 222, 730000, Lanzhou, China. ORCID ID: https://orcid.org/0000-0002-1922-7833
E-mail: yalishanda1966@vk.com
For citation: Efimenko, A.E. "Russian Formalists about the Story and the Plot: the Imaginary Unity of Vision". Literaturovedcheskii zhurnal, no. 1(63), 2024, pp. 152-168. (In Russ.) DOI: 10.31249/litzhur/2024.63.08
Вопрос о дихотомии фабулы и сюжета относится к числу самых изученных и многократно описанных тем литературове-
дения [36; 11; 12; 29; 5; 16; 13; 28; 25; 10; 20; 7; 37; 18; 14]. В предлагаемой ниже статье мы хотим взглянуть на эту тему в аспекте, который, как кажется, находится несколько в тени, а именно: насколько едины были мнения создателей знаменитой дихотомии, т.е. русских формалистов, о ее сущности. Итак, задачей настоящей работы является развенчание весьма устойчивого мифа о единстве взглядов формалистов на фабулу и сюжет, прежде всего, на сюжет.
Немного из истории этих лексем. В русском языке соотносительные термины фабула и сюжет появляются друг за другом в XVIII в.: фабула - от польского fabula, которое по происхождению является ученым латинизмом, сюжет - от французского sujet. Кстати, в современном польском языке значение «сочетание событий в произведении» передается только словом fabula, но слова sujet нет вовсе, тогда как во французском языке значение «сочетание событий в произведении» есть только у слова sujet, а у слова fable есть значения «басня», «выдумка», но нет значения «фабула».
Зато в русском языке и литературе в течение XIX в. оба интересующих нас термина употребляются попеременно, а также идет процесс дифференциации их значений.
С одной стороны, слово сюжет как будто бы доминирует. Так, в словаре В.И. Даля есть вокабула сюжет, которая толкуется как «предмет, завязка сочинения» [4, с. 392], тогда как вокабулы фабула нет вовсе. В русской литературной критике у В.Г. Белинского находим словосочетание сюжет романа [22, с. 132]. Ближе к концу века слово сюжет многократно фигурирует у А.Н. Весе-ловского: таково, например, название его важнейшей работы «Поэтика сюжетов» и ее глав: «Мотив и сюжет», «Важнейшие направления в изучении сюжетности» и др. [3]. При этом в его тезаурусе крайне редок термин фабула, что подчеркивает В.Н. Захаров: «В теории сюжета Веселовского фабула не играет сколько-нибудь значительной роли. Случаи употребления этого термина единичны, значение термина не оговаривается» [10, с. 9]. Причина этого неупотребления термина хорошо объяснена Ю.В. Ляминой: «В силу специфики объекта исследования - фольклорных текстов -оппозиция сюжета и фабулы у Веселовского оказывается не актуальна» [13, с. 80].
С другой стороны, русские переводы «Поэтики» Аристотеля, сделанные с 1854 по 1893 г., содержат только термин фабула в значении «сочетание событий в произведении», например (в переводе 1893 г. В.Г. Аппельрота): «Итак, о составе происшествий и о том, каковы должны быть фабулы, сказано достаточно» [1, с. 29].
Н.К. Михайловский в повести «Очарованный странник» Н.С. Лескова находит «отсутствие какого бы то ни было центра, так что и фабулы в нем, собственно говоря, нет, а есть целый ряд фабул, нанизанных как бусы на нитку, и каждая бусинка сама по себе и может быть очень удобно вынута, заменена другою, а можно и еще сколько угодно бусин нанизать на ту же нитку» [цит. по: 19, с. 553].
Термин фабула предпочитает и Л.Н. Толстой: «В критическом очерке "О Шекспире и о драме", цитируя высказывание английского исследователя Г. Галлама о "Короле Лире" Шекспира, Толстой употребляет и термин "фабула"» [18, с. 56] и при этом в произведении «разделяет историю и рассказ о ней» [там же, с. 56] - все это говорит о том, что к концу XIX в. различие между фабулой и сюжетом уже осознавалось русским языковым сознанием, и об этом писали также А.Н. Островский и А.П. Чехов [20, с. 164-165].
Но только в работах ученых ОПОЯЗа, или русских формалистов - В.Б. Шкловского, Б.М. Эйхенбаума, Ю.Н. Тынянова, Б.В. Томашевского, - впервые в истории науки удалось уже не на эмпирическом, а на теоретическом уровне развести значение и употребление терминов фабула и сюжет: именно в их работах «определилась разница между понятием сюжета как конструкции и понятием фабулы как материала» [35, с. 393]. Ср. у Б.В. Тома-шевского: «Фабулой может служить и действительное происшествие, не выдуманное автором. Сюжет есть всецело художественная конструкция» [21, с. 183].
Однако более обстоятельный анализ наследия формалистов показывает, что в позиции по вопросу о том, что такое фабула и сюжет, формалисты демонстрируют единство только в суждениях о природе фабулы. Зато суждения о природе сюжета у каждого из них весьма индивидуальны. Рассмотрим их одно за другим, поневоле несколько огрубляя и одновременно заостряя.
Позиция Ю.Н. Тынянова: в его работах наблюдается смешение вопросов поэтики и вопросов языка художественной литературы, причем, как правило, преобладают наблюдения над языком и стилем, т.е. над лексическим отбором, лексической и грамматической изобразительностью, фоникой и т.п. Так, при разграничении фабулы и сюжета Тынянов говорит лишь о словесной, а не о повествовательной стороне этого разграничения: «Фабула - это статическая цепь отношений, связей, вещей, отвлеченная от словесной динамики произведения. Сюжет - это те же связи и отношения в словесной динамике» [23, с. 317; здесь и далее везде курсив наш. -А. Е.]; или: «Под фабулой обычно понимают фабульную схему. Правильнее считать фабулой - не схему, а всю фабульную наметку вещи. Сюжет же - это общая динамика вещи, которая складывается из взаимодействия между движением фабулы и движением -нарастанием и спадами стилевых масс» [24, с. 325]. В последней цитате сюжет понимается Тыняновым как некое «взаимодействие» фабулы и стиля. Но что им понимается под стилем? В результате у Тынянова одно неизвестное (сюжет) определяется через другое неизвестное (стиль). Понятно, что такая трактовка соотношения фабулы и сюжета вряд ли применима для анализа конкретных произведений.
Среди многих высказываний В.Б. Шкловского о фабуле и сюжете мы напомним известную мысль, которую в анализируемом контексте можно понять как попытку уточнить позицию Тынянова: «...фабула есть лишь материал для сюжетного оформления. Таким образом, сюжет "Евгения Онегина" не роман героя с Татьяной, а сюжетная обработка этой фабулы, произведенная введением перебивающих отступлений» [31, с. 204]. Итак, по Шкловскому, в сюжет (по крайней мере, в некоторые его типы) может входить фабула плюс внефабульные элементы - перебивающие отступления.
Томашевский и Эйхенбаум подошли к вопросу с другой стороны. Очевидно, понимая, что, как писал позднейший исследователь, «никакая серьезная теория не может быть построена, если она уклоняется от решения вопроса об элементарной единице, так как всякая система, несущая значение, должна определяться на основе используемого ею способа передачи этого значения» [2, с. 81], они задались целью выявить единицы фабулы и сюжета.
Б.В. Томашевский считал, что единицами, общими и для фабулы, и для сюжета, являются мотивы: «... фабулой является совокупность мотивов в их логической причинно-временной связи, сюжетом - совокупность тех же мотивов в той же последовательности и связи, в какой они даны в произведении» [21, с. 182-183]. Отметим, что и у Шкловского есть тенденция определять сюжет через мотивы: «Сказка, новелла, роман - комбинация мотивов; поэтому сюжет и сюжетность являются такой же формой, как и рифма» [30, с. 60]. К этому важному вопросу мы еще вернемся.
Итак, позиция Томашевского: фабула - это цепь мотивов, а следовательно, событий, а сюжет - это те же мотивы-события, но в их возможной перестановке. Именно этот подход используется Л.С. Выготским в своей «Психологии искусства» при анализе новеллы И.А. Бунина «Легкое дыхание». Выготский напоминает, что основные события рассказа как компоненты фабулы в их квазиреальной (терминология В.И. Тюпы) причинно-временной последовательности таковы: 1) соблазнение Оли Мещерской Малютиным, или, в другой трактовке, соблазнение Олей Мещерской Малютина (завязка); 2) вызывающее заявление об этом Оли Мещерской, адресованное начальнице гимназии (кульминация); 3) убийство Оли Мещерской казачьим офицером на вокзале (развязка). Они даются в тексте новеллы в совершенно ином порядке: 2) кульминация -3) развязка - 1) завязка [8, с. 106-107], составляя, таким образом, по Выготскому и Томашевскому, сюжет.
Как видим, в сравнении с чрезмерно широким пониманием сюжета у Тынянова, концепции у Шкловского и у Томашевского, напротив, отличаются некоторой узостью: у Шкловского анализ сюжета возможен лишь там, где есть отступления; у Томашевского этот анализ возможен там, где есть перестановки мотивов-событий. Возникает вопрос: а как анализировать сюжет такого произведения, где нет ни отступлений, ни перестановок? Именно таковым, к примеру, является другой шедевр И.А. Бунина - его рассказ «Солнечный удар». Можно ли тогда утверждать, что в нем есть фабула, но нет сюжета? Такое утверждение как минимум будет противоречить здравому смыслу.
Следовательно, все концепции соотношения фабулы и сюжета, предложенные Тыняновым, Шкловским, Томашевским, недостаточны, выявляют лишь некоторые, пусть и важные, его варианты,
но не схватывают его сути или даже уводят в сторону. Примером последнего является теория «сюжетосложения» Шкловского, в которой исследователь выявляет ряд приемов этого «сюжетосло-жения»: ступенчатое построение, нанизывание, параллелизм мотивов и др. При этом Шкловский не замечает, что, поскольку все эти приемы относятся к мотивам, то, следовательно, они характеризуют отнюдь не сюжет, а именно фабулу. Поэтому, кстати, совершенно необоснованны позднейшие упреки В. Шмида в якобы присущем формалистам «пренебрежении фабулой» [32, с. 151] -скорее им, напротив, свойственно пренебрежение сюжетом.
Далеко не случайно этот упор Шкловского и Томашевского на мотивы как на общие единицы фабулы и сюжета встречает действительно справедливое возражение у Б.М. Эйхенбаума, который в своем обзоре статьи Шкловского «Связь приемов сюжетосложения с общими приемами стиля» указывает: «.самое утверждение наличности особых приемов сюжетосложения <...> изменяло традиционное представление о сюжете как о сочетании ряда мотивов и переводило его из области тематических понятий в область понятий конструктивных. Тем самым понятие сюжета приобретало новый смысл, не совпадающий с понятием фабулы» [35, с. 388]. Здесь мы видим, что Эйхенбаум, в отличие от его товарищей, не считал сюжет «сочетанием ряда мотивов».
Поэтому в трактовке Эйхенбаума задействовано совсем иное, чем у остальных русских формалистов, понимание единиц фабулы и сюжета: единицы фабулы - фабульные события, единицы сюжета - сцены, что достаточно очевидно из следующего аналитического суждения ученого о ведущем принципе построения сюжета повести Льва Толстого «Детство»: «"Детство" сцепляется не движением событий, образующих фабулу, а последовательностью различных сцен. Последовательность эта обусловлена временем (изображаемого. - А. Е.). Так, вся первая часть "Детства" представляет собой описание ряда сцен, сменяющих друг друга в течение одного дня - с утра до вечера, по движению часовой стрелки <...> Получается нечто вроде замкнутого акта, построенного на временной последовательности первого дня» [34, с. 75, 76].
В современной нарратологии сцена - это наиболее распространенный вид эпизода, который, в свою очередь, является основной единицей уровня наррации [см. об этом подробнее: 8, с. 44-50].
Таким образом, из всех формалистов только Эйхенбаум предвосхитил то понимание системы нарратива, которое ныне сложилось в нарратологии. Однако, к большому сожалению, он не был услышан ни современниками, ни потомками.
Цель демарша формалистов состояла в том, чтобы придать паре фабула и сюжет однозначные соответствия. Однако второй член этой пары - сюжет - остался у них (кроме Эйхенбаума) не-дорефлексированным. Вероятно, поэтому из четырех вышеописанных трактовок сюжета наибольшую популярность получила лишь трактовка сюжета, предложенная Томашевским, - сюжет как совокупность мотивов-событий в той последовательности и связи, в какой они даны в произведении. Такое понимание было представлено, например, у А.П. Чудакова: «Под фабулой мы понимаем, в соответствии со сложившейся еще в 20-е годы терминологией, совокупность событий (эпизодов) произведения. Это отобранный писателем материал. Сюжет - организация, композиция этого материала» [29, с. 188]. Поразительно, что даже в самой свежей на сегодняшней день работе повторяется тот же тезис: «...изложение событий не в той последовательности, как они происходили в реальности изображаемой вселенной, - это ключевой аспект, иллюстрирующий отличие сюжета от фабулы» [14, с. 16-17].
Такая устойчивость этой трактовки категории сюжета объясняется еще и тем, что концепция, предложенная Томашевским, вообще говоря, отнюдь не оригинальна и, более того, известна в словесности многих народов с глубокой древности: различение изложения событий in ordo naturalis и in ordo artificialis восходит еще к античной и затем к средневековой риторике, установившей «доктрину о превосходстве искусственного порядка (изложения событий. - А. Е.) над естественным» [15, с. 104]. Эта доктрина затем многократно повторяется в позднейших риториках, например, у Феофана Прокоповича: «... поэт располагает свое произведение в художественном порядке, и ему позволено начинать с конца и заканчивать началом или же ставить конец в середине, середину в начале, а начало в конце» [17, с. 188].
Вместе с тем хронологическая перестановка событий (одновременно и хронологическая перестановка эпизодов) - это лишь наиболее заметный, но не единственный прием различения фабулы и сюжета. Даже при отсутствии этой инверсии фабулу и сюжет
следовало бы разграничивать и концептуально, и терминологически. Тем не менее вплоть до настоящего времени оппозиция фабулы и сюжета иллюстрируется почти исключительно произведениями с нарушенным хронологическим порядком изложения (как, например, в романах «Герой нашего времени» М.Ю. Лермонтова или «Города и годы» К.А. Федина), отчего создается ложное впечатление, что в произведениях с прямым хронологическим порядком фабула и сюжет совпадают и их нет необходимости различать.
В целом в литературоведении сложилось парадоксальное положение: с одной стороны, «в современном литературоведческом дискурсе это понятие (фабула. - А.Е.) практически не употребляется» [13, с. 78]; с другой стороны, в десятках и сотнях литературоведческих (а также и лингвистических) исследований говорят исключительно о сюжете, но подразумевают при этом фабулу, однако не называя ее своим собственным именем (см. выше ложное утверждение Шмида о якобы «пренебрежении фабулой» у формалистов). Приведем лишь два примера такого одинакового словоупотребления, тем более яркие, что они принадлежит двум идейным противникам: с одной стороны, соавторам А.К. Жолковскому и Ю.К. Щеглову, с другой - Ю.М. Лотману (об их взаимном антагонизме см. [6, с. 168; 171]).
Такие, казалось бы, верные идеям русского формализма исследователи, как Жолковский и Щеглов, в разработке и воплощении замечательной концепции «Тема - приемы выразительности -текст» в своей исследовательской практике заняты анализом уровня, который чаще всего называют «сюжетным», хотя в действительности их интерес сосредоточен в абсолютном большинстве случаев на явлениях фабулы. Например, из высказывания: «в отличие от романного сюжета, сюжет новеллы чаще всего представляет собой единое законченное событие» [33, с. 114] видно, что такая важнейшая категория, как квазиреальное событие [25, с. 36], приписывается сюжету, а не фабуле.
В то же время в «Структуре художественного текста» Ю.М. Лотмана «фабула присутствует лишь в цитате из "Теории литературы" Б.В. Томашевского» [20, с. 163]. Отсутствие этого термина в собственном дискурсе Лотмана объясняется тем, что единица фабулы и сюжета, по Лотману, фактически одна и та же -
это событие (и в этой трактовке он наследует Томашевскому). Если это так, то надобность в двух терминах отпадает, они мыслятся как синонимичные и вполне достаточно обходиться из них одним. Именно этот путь Лотман и демонстрирует, когда в упомянутой монографии использует только термин сюжет, понимая его, однако, как «совокупность событий, связанных между собой, о которых сообщается в произведении» (Томашевский) [цит. по: 12, с. 280], т.е. как фабулу.
Полагаем, что в трактовке фабулы и сюжета как большинством формалистов, так и многими современными исследователями главной ошибкой явилось предположение о том, что и фабула, и сюжет имеют одни и те же единицы - события. Произошло «смешение уровней, (которое. - А. Е.) равносильно ложной интерпретации смысла» [38, с. 20] нарратива. Действительный путь к преодолению этой ошибки был указан французским нарратологом Жераром Женеттом [9]: он решительно отбросил дихотомию уровней фабула / сюжет и предложил совсем иное понимание уровней нарратива. Позднее оно было принято и переосмыслено и в нарратологии отечественной - в работах В.И. Тюпы [26; 27].
Изучение нарратива в нарратологии основано на том, что в нем выделяют не два, а три уровня (или аспекта): у Женетта - уровень нарративной истории, уровень дискурса и уровень наррации [9, с. 64]; у Тюпы - уровень нарративной истории (его единица -событие) [26, с. 37-38], уровень наррации (понимаемой как эпизо-дизация; поэтому его единица - эпизод, о чем нами уже говорилось в связи с Эйхенбаумом) [там же, с. 47] и уровень вербализации наррации (его единица - «нарративный кадр ментального видения») [там же, с. 52].
Таким образом, в нарратологии (в отличие от поэтикологии) старый термин фабула был заменен термином история, или нарративная история, и, что более важно, интенсионал формалистского термина сюжет разделен на две по-разному понимаемые категории.
Что же касается терминов фабула и сюжет, то в нарратоло-гии они обоснованно не употребляются. Как указывает Тюпа, в нарратологии «в понятиях "сюжета" и "фабулы" потребность отпадает» [27, с. 123]. Тем не менее, к сожалению, трудно поверить, что в ближайшем будущем от этих, в сущности, скомпрометиро-
ванных, но столь привычных терминов откажутся и другие российские литературоведческие дисциплины, например, теоретическая поэтика или тем более любая история литературы, и заменят их на триаду, адекватно отражающую строение нарратива: нарративная история - наррация - вербализация наррации. Однако, как показало наше исследование, предвидение именно такого понимания строения нарратива можно найти уже у некоторых наиболее талантливых представителей «формальной школы».
Список литературы
1. Аристотель. Поэтика // Аристотель. Поэтика. Риторика / пер. с др.-греч. В.Г. Аппельрота. СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2016. С. 5-56.
2. Бенвенист Э. Семиология языка / пер. с фр. Ю.Н. Караулова // Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974. С. 69-103.
3. Веселовский А.Н. Поэтика сюжетов // Веселовский А.Н. Историческая поэтика. Л.: Художественная литература, 1940. С. 493-596.
4. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. 2-е изд., испр. Т. 4. СПб.: Издание М.О. Вольфа, 1882. 704 с.
5. Егоров Б.Ф., Зарецкий В.А., Гушанская ЕМ, Таборисская Е.М., Штейнгольд А.М. Сюжет и фабула // Вопросы сюжетосложения. Вып. 5 / под ред. Л.М. Циле-вича. Рига: Зинатне, 1978. С. 16-35.
6. Ефименко А.Е. А.К. Жолковский и Ю.К. Щеглов: поиски порождения текста // Профессия: литератор. Год рождения: 1937: коллективная монография. Елец: Елецкий государственный университет имени И.А. Бунина, 2017. С. 163-172.
7. Ефименко А.Е. От sujet к сюжету и далее к syuzhet // Шаги / Steps. 2019. Т. 5. № 2. С. 10-35. DOI: 10.22394/2412-9410-2019-5-2-10-35
8. Ефименко А.Е. Фигура аналепсиса и порождение наррации: дис. ... канд. фи-лол. наук. М., 2022. 239 с.
9. Женетт Ж. Повествовательный дискурс // Женетт Ж. Фигуры: в 2 т. Т. 2 / пер. с фр. Н.В. Перцова. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998. С. 59-280.
10. Захаров В.Н. Историческая поэтика и ее категории // Захаров В.Н. Проблемы исторической поэтики. Этнологические аспекты. М.: Индрик, 2012. С. 6-12.
11. Кожинов В.В. Сюжет, фабула, композиция // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении: [в 3 кн.]. Кн. 2. Роды и жанры литературы / ред. коллегия: Г. Л. Абрамович, Н.К. Гей, В.В. Ермилов, М.С. Кур-гинян, Я.Е. Эльсберг. М.: Наука, 1964. С. 408-485.
12. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М.: Искусство, 1970. 384 с.
13. ЛяминаЮ.В. Фабула: опыт проблематизации // Вестник Самарского государственного университета. Гуманитарный выпуск. 2002. № 3(25). С. 78-89.
14. МасловЕ.С. Время в нарративе: «фабула - сюжет» и «история - дискурс» У8 семиотический треугольник // БШ&а ЬШегагиш. 2023. Т. 8. № 3. С. 10-27. Б01: 10.22455/2500-4247-2023-8-3-10-27
15. МаховА.Е. Средневековая латинская поэтика // Европейская поэтика от античности до эпохи Просвещения: Энциклопедический путеводитель / под общей ред. Е.А. Цургановой и А.Е. Махова. М.: Изд-во Кулагиной - 1п1ха11а, 2010. С. 87-112.
16. Поспелов Г.Н. Сюжет // Литературный энциклопедический словарь / под общ. ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаева. М.: Советская энциклопедия, 1987. С. 431.
17. Прокопович Ф. О поэтическом искусстве // Хрестоматия по теории литературы / сост. Л.Н. Осьмакова. М.: Просвещение, 1982. С. 182-191.
18. Романова Г.И., Тышковска-Каспшак Е. Л. Толстой и формалисты о сюжете // Новый филологический вестник. 2021. № 3(58). С. 52-64.
19. Серман И.З. «Очарованный странник» [примечания] // ЛесковН.С. Собрание сочинений: в 11 т. Т. 4. М.: ГИХЛ, 1957. С. 551-553.
20. СухихИ.Н. Теория литературы. Практическая поэтика. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2014. 352 с.
21. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М.: Аспект Пресс, 1996. 335 с.
22. ТрифаженковаИ.А. Роман в русской литературе 1830-1840 гг.: к материалам словаря филологических терминов В.Г. Белинского // Вопросы литературоведения и языкознания: Труды филиала ГАСК в Твери. Вып. 4 / отв. ред. И.М. Ганжина. Тверь: Славянский мир, 2006. С. 116-132.
23. Тынянов Ю.Н. Иллюстрации [1923] // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино / отв. ред. В.А. Каверин и А.С. Мясников. М.: Наука, 1977. С. 310-318.
24. Тынянов Ю.Н. О сюжете и фабуле в кино [1926] // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино / отв. ред. В.А. Каверин и А.С. Мясников. М.: Наука, 1977. С. 324-325.
25. Тюпа В.И. Анализ художественного текста: учеб. пособие для студ. филол. фак. высш. учеб. заведений. 3-е изд., стер. М.: Издательский центр «Академия», 2009. 336 с.
26. Тюпа В.И. Лекции по неклассической нарратологии. Тогап, ^^а'мтс^о Каиков« ишуегеу1;е1и Мко1ауа Корегшка, 2018. 194 с.
27. Тюпа В.И. Бахтин и нарратология // Литературоведческий журнал. 2021. № 4(54). С. 120-133. DOI: 10.31249/litzhur/2021.54.07
28. Хализев В.Е. Теория литературы: учебник. 4-е изд, испр. и доп. М.: Высшая школа, 2004. 405 с.
29. ЧудаковА.П. Поэтика Чехова. М.: Наука, 1971. 292 с.
30. Шкловский В.Б. Связь приемов сюжетосложения с общими приемами стиля // Шкловский В.Б. О теории прозы. М.: Федерация, 1929. С. 24-67.
31. Шкловский В.Б. Пародийный роман // Шкловский В.Б. О теории прозы. М.: Федерация, 1929. С. 177-204.
32. Шмид В. Нарратология. М.: Языки славянской культуры, 2003. 312 с.
33. Щеглов Ю.К. К типологии новеллистического дебюта // Щеглов Ю.К. Избранные труды / сост. А.К. Жолковский, В.А. Щеглова. М.: РГГУ, 2013. С. 114-132.
34. Эйхенбаум Б.М. Молодой Толстой // Эйхенбаум Б.М. О литературе: работы разных лет / сост.: О.Б. Эйхенбаум, Е.А. Тоддес. М.: Советский писатель, 1987. С. 33-138.
35. Эйхенбаум Б.М. Теория «формального метода» // Эйхенбаум Б.М. О литературе: работы разных лет / сост.: О.Б. Эйхенбаум, Е.А. Тоддес. М.: Советский писатель, 1987. С. 375-408.
36. ЭрлихВ. Русский формализм: история и теория / пер. с англ. А.В. Глебовской. СПб.: «Академический проект», 1996. 352 с.
37. Юрченко Т.Г. Проблема фабулы и сюжета в современном литературоведении (Сводный реферат) // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 7: Литературоведение. 2020. № 3. С. 12-18.
38. Todorov T. Présentation [Предисловие] // Théorie de la littérature. Textes des formalistes russes réunis, présentés et traduits par T. Todorov. Paris: Editions du Seuil, coll. «Tel Quel», 1965. P. 15-27.
References
1. Aristotel'. "Poehtika" ["Poetics"]. Aristotel'. Poehtika. Ritorika [Poetics. Rhetorics], transl. from Old Greek by V. Appelrot. St Petesburg, Azbuka, Azbuka-Attikus Publ., 2016, pp. 5-56. (In Russ.)
2. Benvenist, E. "Semiologiya yazyka" ["Semiology of Language"], transl. from French by Yu. N. Karaulov. Benvenist, E. Obshchaya lingvistika [General Linguistics]. Мoscow, Progress Publ., 1974, pp. 69-103. (In Russ.)
3. Veselovskii, A.N. "Poehtika syuzhetov" ["Poetics of Plots"]. Veselovskii, A.N. Istoricheskayapoehtika [HistoricalPoetics]. Leningrad, Khudozhestvennaya literatura Publ., 1940, pp. 493-596. (In Russ.)
4. Dal', V.I. Tolkovyi slovar' zhivogo velikorusskogo yazyka [Explanatory Dictionary of the Living Great Russian Language]. Vol. 4. St Petesburg, M.O. Vol'f Publ., 1882, 704 p. (In Russ.)
5. Egorov, B.F. et al. "Syuzhet i fibula" ["Plot and Story"]. Voprosy syuzheto-slozheniya [Issues of the Syuzhet Studies], ed. L.M. Tsilevich. Riga, Zinatne Publ., 1978, pp. 16-35. (In Russ.)
6. Efimenko, A.E. "A.K. Zholkovskii i Yu. K. Shcheglov: poiski porozhdeniya teksta" ["A.K. Zholkovsky and Yu. K. Shcheglov: Searching for the Text Generation"]. Professiya: literator. God rozhdeniya: 1937: kollektivnaya monografiya [Profession: Man of Letters. Date of Birth: 1937: Collective Monograph], ed. B.P. Ivanyuk, O.K. Kramar'. Elets, Eletskii gosudarstvennyi universitet imeni I.A. Bunina Publ., 2017, pp. 163-172. (In Russ.)
7. Efimenko, A.E. "Ot sujet k syuzhetu i dalee k syuzhet" ["From 'Sujet' to 'Plot' and then to 'Syuzhet'"]. Shagi/Steps, vol. 5, no. 2, 2019, pp. 10-35. (In Russ.) DOI: 10.22394/2412-9410-2019-5-2-10-35
8. Efimenko, A.E. Figura analepsisa iporozhdenie narratsii [The Figure of Analepsis and the Birth of Narration]. PhD in Philology Dissertation. Moscow, Rossiiskii gosudarstvennyi gumanitarnyi universitet Publ., 2022, 239 p. (In Russ.)
9. Zhenett, Zh. "Povestvovatel'nyi diskurs" ["Narrative Discours"], transl. from French by N.V. Pertsov. Zhenett, Zh. Figury [Figures]: in 2 vols. Vol. 2. Moscow, Izdatel'stvo im. Sabashnikovykh Publ., 1998, pp. 59-280. (In Russ.)
10. Zakharov, V.N. "Istoricheskaya poehtika i ee kategorii" ["Historical Poetics and Its Categories"]. Zakharov, V.N. Problemy istoricheskoi poehtiki. Ehtnologicheskie aspekty [Problems of Historical Poetics. Ethnological Aspects]. Moscow, Indrik Publ., 2012, pp. 6-12. (In Russ.)
11. Kozhinov, V.V. "Syuzhet, fabula, kompozitsiya" ["Plot, Story, Composition"]. Teoriya literatury. Osnovnye problemy v istoricheskom osveshchenii: [v 3 knigakh]. T. 2. Rody i zhanry literatury [Theory of Literature. The Main Issues in the Historical Aspect: [in 3 books]. Vol. 2. Categories of Poetry and Literature Genres], eds. G.L. Abramovitch et al., Moscow, Nauka Publ., 1964, pp. 408-485. (In Russ.)
12. Lotman, Yu. M. Struktura khudozhestvennogo texta [Structure of the Fictional Text]. Moscow, Iskusstvo Publ., 1970, 384 p. (In Russ.)
13. Ly amina, Yu. V. "Fabula: opyt problematizatsii" ["Plot: experience of problemati-zation"]. Vestnik Samarskogo gosudarstvennogo universiteta. Gumanitarnyi vypusk, no. 3(25), 2002, pp. 78-89. (In Russ.)
166
А.Е. EfyuMeHKo
14. Maslov, E.S. "Vremya v narrative: 'fabula - syuzhet' i 'istoriya - diskurs' vs semi-oticheskii treugol'nik" ["Time in Narrative: 'Fabula - Plot' and 'Story - Discours' vs Semiotic Triangle"]. StudiaLitterarum, vol. 8, no. 3, 2023, pp. 10-27. (In Russ.) DOI: 10.22455/2500-4247-2023-8-3-10-27
15. Makhov, A.E. "Srednevekovaya latinskaya poehtika" ["Medieval Latin Poetics"]. Evropeiskaya poehtika ot antichnosti do ehpokhi Prosveshcheniya: Ehntsiklope-dicheskii putevoditel' [European Poetics from Antiquity to the Enlightenment: An Encyclopedic Guide], ed. E.A. Tsurganova and A.E. Makhov. Moscow, Izdatel'stvo Kulaginoi - Intrada Publ., 2010, pp. 87-112. (In Russ.)
16. Pospelov, G.N. "Syuzhet" ["Plot"]. Literaturnyi ehntsiklopedicheskii slovar' [Literary Encyclopedic Dictionary], eds. V. Kozhevnikov, P. Nikolaev. Moscow, Sovetskaya ehntsiklopediya Publ., 1987, p. 431. (In Russ.)
17. Prokopovich, F. "O poehticheskom iskusstve" ["About Poetic Art"]. Khrestomatiya po teorii literatury [Anthology on the Theory of Literature], ed. L.N. Os'makova. Moscow, Prosveshchenie Publ., 1982, pp. 182-191. (In Russ.)
18. Romanova, G.I., Tyshkovska-Kaspshak, E.L. "Tolstoi i formalisty o syuzhete" ["Tolstoy and the Formalists about the Plot"]. Novyi filologicheskii vestnik, no. 3(58), 2021, pp. 52-64. (In Russ.)
19. Serman, I.Z. "Ocharovannyi strannik" ["The Enchanted Wanderer"], [notes]. Leskov, N.S. Sobranie sochinenii [Collected Works]: in 11 vols, vol. 4. Moscow, Gosudarstvennoe izdatel'stvo khudozhestvennoi literatury Publ., 1957, pp. 551-553. (In Russ.)
20. Sukhikh, I.N. Teoriya literatury. Prakticheskaya poehtika [Theory of Literature. Practical Poetics]. St Petersburg, Filologicheskii Fakul'tet SPGU Publ., 2014, 352 p. (In Russ.)
21. Tomashevskii, B.V. Teoriya literatury. Poehtika. [Theory of Literature. Poetics]. Moscow, Aspekt Press Publ., 1996, 335 p. (In Russ.)
22. Trifazhenkova, I.A. "Roman v russkoi literature 1830-1840 gg.: k materialam slovarya fililogicheskikh terminov V.G. Belinskogo" ["Novel in 1830-1840 Russian Literature: Supplements to the Materials of the Dictionary of Philological Terms by V.G. Belinskii"]. Voprosy literaturovedeniya i yazykoznaniya [Issues of the literary criticism and linguistics], Tver', Slavyanskii mir Publ., 2006, pp. 116-132. (In Russ.)
23. Tynyanov, Yu. N. "Illyustratsii" ["Illustrations"]. Tynyanov, Yu. N. Poehtika. Istoriya literatury. Kino [Poetics. The History of Literature. Cinema], ed. V.A. Kaverin and A.S. Myasnikov. Moscow, Nauka Publ., 1977, pp. 310-318. (In Russ.)
24. Tynyanov, Yu. N. "O syuzhete i fabule v kino" ["About the Plot and Story in the Cinema"]. Tynyanov, Yu. N. Poehtika. Istoriya literatury. Kino [Poetics. The
History of Literature. Cinema], ed. V.A. Kaverin and A.S. Myasnikov. Moscow, Nauka Publ., 1977, pp. 324-325. (In Russ.)
25. Tyupa, V.I. Analiz khudozhestvennogo texta [Analysis of the Fictional Text]. Moscow, Izdatel'skii tsentr "Akademiya" Publ., 2009. 336 p. (In Russ.)
26. Tyupa, V.I. Lektsii po neklassicheskoi narratologii [Lectures on Non-classical Nar-ratology]. Torun, Wydawnictwo Naukowe Universytetu Mikolaya Kopernika Publ., 2018, 194 p. (In Russ.)
27. Tyupa, V.I. "Bakhtin i narratologiya" ["Bakhtin and Narratology"]. Litera-turovedcheskii zhurnal, no. 4(54), 2021, pp. 120-133. (In Russ.) DOI: 10.31249/ litzhur/2021.54.07
28. Khalizev, V.E. Teoriya literatury: uchebnik [Theory of Literature: Textbook]. Moscow, Vysshaya shkola Publ., 2004, 405 p. (In Russ.)
29. Chudakov, A.P. Poehtika Chekhova [Chekhov's Poetics]. Moscow, Nauka Publ., 1971, 292 p. (In Russ.)
30. Shklovskii, V.B. "Svyaz' priemov syuzhetoslozheniya s obshchimi priemami stilya" ["The Connection of Plot Composition Techniques with General Style Techniques"]. Shklovskii, V.B. O teoriiprozy [On the Theory of Prose]. Moscow, Federatsiya Publ., 1929, pp. 24-67. (In Russ.)
31. Shklovskii, V.B. "Parodiinyi roman" ["A Parody Novel"]. Shklovskii, V.B. O teorii prozy [On the Theory of Prose]. Moscow, Federatsiya Publ., 1929, pp. 177-204. (In Russ.)
32. Shmid, V. Narratologiya [Narratology]. Moscow, Yazyki slavyanskoi kul'tury Publ., 2003, 312 p. (In Russ.)
33. Shcheglov, Yu. K. "K tipologii novellisticheskogo debyuta" ["On the Typology of a Novelistic Debut"]. Shcheglov, Yu. K. Izbrannye trudy [Selected Works], eds. A.K. Zholkovskii, V.A. Shcheglova. Moscow, Rossiiskii gosudarstvennyi gumani-tarnyi universitet Publ., 2013, p. 114-132. (In Russ.)
34. Ehikhenbaum, B.M. "Molodoi Tolstoi" ["Young Tolstoy"]. Ehikhenbaum, B.M. O literature: raboty raznykh let [On Literature: Works of Different Years]. Moscow, Sovetskii pisatel' Publ., 1987, pp. 33-138. (In Russ.)
35. Ehikhenbaum, B.M. "Teoriya 'formal'nogo metoda'" ["Theory of the 'Formal Method'"]. Ehikhenbaum, B.M. O literature: raboty raznykh let [On Literature: Works of Different Years]. Moscow, Sovetskii pisatel' Publ., 1987, pp. 375-408. (In Russ.)
36. Ehrlikh, V. Russkii formalizm: istoriya i teoriya [Russian Formalism: History and Theory], transl. from English by A.V. Glebovskaya, St Petersburg, "Akade-micheskii proekt" Publ., 1996, 352 p. (In Russ.)
37. Yurchenko, T.G. "Problema fabuly i syuzheta v sovremennom literaturovedenii (Svodnyi referat)" ["The Problem of Story and Plot in Modern Literary Studies (Summary Abstract)"]. Sotsial'nye i gumanitarnye nauki. Otechestvennaya i zarubezhnaya literatura. Seriya 7: Literaturovedenie, no. 3, 2020, pp. 12-18. (In Russ.)
38. Todorov, Tzvetan. "Présentation". Théorie de la littérature. Textes des formalistes russes réunis, présentés et traduits par T. Todorov. Paris, Editions du Seuil, coll. "Tel Quel", 1965, pp. 15-27. (In French)
