CC BY
229
8. Berdyaev, N.A. Koshmar zlogo dobra (o knige I. Il'ina «O soprotivlenii zlu siloyu») [Nightmare of the Evil Good (About I. Ilyin's book «Resistance to Evil by Force»], in Il'in, I.A. Sobranie sochineniy, v 10 t., t. 5 [Collection of Works, in 10 vol., vol. 5], Moscow: Russkaya kniga, 1996, pp. 378-392.
9. Il'in, I.A. O soprotivlenii zlu siloyu [Resistance to Evil by Force], in Il'in, I.A. Pochemu my verim v Rossiyu. Sochineniya [Why We Believe in Russia. Works], Moscow: Eksmo, 2007, pp. 375-576.
10. Il'in, I.A. Put' k ochevidnosti [The Way to Insight], in Il'in, I.A. Pochemu my verim vRossiyu. Sochineniya [Why We Believe in Russia. Works], Moscow: Eksmo, 2007, pp. 731-910.
УДК 1:316.485.26(47) ББК 87.3(2)61-07
РУССКИЕ ФИЛОСОФЫ О СМЫСЛЕ ВОЙНЫ: PERSONA IN BELLO
В.В. СИДОРИН Институт философии РАН ул. Гончарная, 12, стр. 1, г. Москва, 109240, Российская Федерация E-mail: [email protected]
Рассматриваются воззрения Ф.А. Степуна, Н.А. Бердяева, И.А. Ильина на проблему личной моральной ответственности участвующего в войне, описываемую в категориях «греха», «вины», «искупления». Идеи данных мыслителей сравниваются с доминирующей сегодня в этике теорией справедливой войны, устанавливающей теоретические принципы, соответствие которым делает войну в каждом конкретном историческом случае нравственно приемлемой. Сопоставление взглядов указанных мыслителей, несмотря на ряд существенных отличий, позволяет заявить о наличии общего для них подхода к философскому осмыслению феномена войны. Делается вывод, что, в отличие от теории справедливой войны, акцентирующей внимание на морально-правовом оправдании государства, для упомянутых мыслителей характерен своеобразный персоналистический подход к этической проблематике войны, подчеркивающий ее неизбежную и трагически переживаемую нравственную противоречивость для морального сознания личности. Раскрывая антиномич-ность войны, Ф.А. Степун, Н.А. Бердяев, И.А. Ильин указывали на обреченность личности на персональную моральную ответственность за войну, что делает невозможным абсолютное оправдание или абсолютное осуждение одной из сторон войны. Делается вывод о том, что война рассматривается русскими мыслителями в сфере относительного, в которой абсолютизация чего бы то ни было, в том числе и моральной правоты, недопустима, что является важным отличием подхода русских мыслителей от теории справедливой войны, оставляющей теоретическую возможность (при всех трудностях ее практической реализации) однозначной моральной и правовой интерпретации событий. В заключение делается акцент на том, что такой подход мог бы быть актуален в современных этических дискуссиях о войне.
Ключевые слова: теория справедливой войны, русская религиозная философия, война, христианство, моральная ответственность личности, грех, вина, искупление.
RUSSIAN PHILOSOPHERS ON THE MEANING OF WAR: PERSONA IN BELLO
VV SIDORIN Institute of Philosophy of RAS 12/1, Goncharnaya, Moscow, 109240, Russian Federation E-mail: [email protected]
The article examines F.A. Stepun's, N.A. Berdyaev's, I.A. Il'in's views on the problem of the personal moral responsibility of participants of wars, which is described by them in terms of «sin», «fault», «redemption». Ideas of these thinkers are compared with the just war theory which dominates in the ethics of war today and determines some theoretical principles, the accordance with which makes a war morally acceptable in every particular historical case. The comparison between the views of the above-mentioned thinkers allows to declare that in spite of a number of significant differences there is a common for these thinkers approach to the understanding of the war. The conclusion is made that in contrast to the just war theory, which emphasizes moral and legal justification of the state, the peculiar personalistic approach features the above-mentioned thinkers, which emphasizes the inevitable and tragic moral inconsistency of war for the moral consciousness of the personality. Revealing in their own way the antinomy of the war, F.A. Stepun, N.A. Berdyaev, I.A. Il'in pointed out that person was doomed to moral responsibility for the war. The inevitable moral fault of any participant of a war, which is established within the approach, forbids the absolute justification or the absolute blame of both sides of a conflict. Therefore, the war is a sphere of the relativity, in which it is inadmissible to make fetish of anything including the moral right. This is another difference between the Russian thinkers' approach and just war theory, which remains a theoretical possibility for an unambiguous moral and legal interpretation of a war. In the conclusion it is emphasized that such approach could be relevant in the contemporary ethical discussions about war.
Key words: just war theory, Russian religious philosophy, war, Christianity, moral responsibility of the personality, sin, fault, redemption.
Попытки этически осмыслить феномен войны в XX веке оформились в четыре господствующих направления1. Одним из этих направлений является реализм, классическими представителями которого в западной мысли считаются Эдвард Хэллет Карр и Ганс Моргентау2. Позиция реалистов исключает (или, в своей умеренной версии, ограничивает) осмысление феномена войны с этической точки зрения. В отличие от реалистов, для милитаристов характерен своеобразный этический подход - убеждение, что ужасы войны компенсируются приобретениями от нее: война-де воспитывает в людях дисциплинированность, стойкость, мужество и другие добродетели, конституирует единство нации. Третья распространенная позиция - пацифизм - исходит из того, что война является безусловным злом3.
1 См.: Нравственные ограничения войны: проблемы и примеры / под общ. ред. Б. Коппитерса, Н. Фоушина, Р. Апресяна. М.: Гардарики, 2012. С. 15-40 [1]; Куманьков А.Д. Теории справедливой войны в аналитической этике США: дис. ... канд. филос. наук. М.: НИУ Высшая школа экономики, 2013. С. 26 [2].
2 См.: Carr E.H. The Twenty Years' Crisis. Palgrave Macmillan, 2001. 291 p. [3]; Morgenthau H. Politics Among Nations: The Struggle for Power and Peace. McGraw-Hill Companies, 2005. 752 p. [4].
3 Одним из наиболее известных современных пацифистов является Роберт Холмс (см.: Holmes R.L. Nonviolence in Theory and Practice. Waveland Press, 2001. 208 p. [5]).
Однако доминирует в наше время иная позиция - так называемая «теория справедливой войны», разработанная такими мыслителями, как М. Уолцер, Н. Фоушин, Кристофер П. и др. Многие положения этой теории стали составной частью международного гуманитарного права4. В отличие от предыдущих позиций, склонных к осуждению или оправданию войны как таковой, данная теория исходит из того, что одни войны безнравственны, а другие могут быть оправданы с нравственной точки зрения. Ключевой задачей, таким образом, становится выработка комплекса морально-правовых критериев, принципов, выполнение которых делает войну в каждом конкретно-историческом случае нравственно приемлемой.
Эти критерии в рамках теории справедливой войны традиционно делятся на две группы: jus ad bellum (право на войну) - принципы морально оправданного вступления в войну; и jus in bello (право в войне) - принципы морального ведения войны. В число наиболее важных принципов jus ad bellum входят: принцип правого дела (principle of righteous cause) - наличие моральных оснований для ведения войны, например самооборона, защита союзников или, в более широком понимании, защита жертв агрессора вообще (последнее расширенное понимание данного принципа является основанием гуманитарных интервенций); принцип крайнего средства (last resort principle) - война морально оправдана только в том случае, когда уже испробованы все остальные способы разрешения конфликта. К иным критериям jus ad bellum относят: принцип легитимности власти (principle of legitimate authority) - указание на то, что вопросы войны и мира находятся исключительно в компетенции уполномоченных органов власти; принцип добрых намерений (right intentions principle), ограничивающий ведение войны исключительно достижением той правой цели, которая послужила моральным основанием начала войны; принцип вероятности успеха (principle of likelihood of success) - война должна иметь шанс на успех, причем желательно быстрый, чтобы избежать превращения конфликта в затяжную бойню с огромными человеческими жертвами; принцип соразмерности (principle of proportionality), диктующий необходимость соизмерять последствия войны с потенциальными выгодами.
В рамках jus in bello выделяют два основополагающих принципа: принцип соразмерности, аналогичный соответствующему принципу jus ad bellum и устанавливающий необходимость внимательного и тщательного соотношения потерь и выгод от конкретных военных операций; и принцип различия (principle of discrimination), подразумевающий строгое различение комбатантов и некомба-тантов, а также легитимных и нелегитимных целей огневого поражения вообще.
4 Библиографию указанных мыслителей см.: Куманьков А.Д. Теории справедливой войны в аналитической этике США. С. 239-252. Строго говоря, теоретики справедливой войны демонстрируют зачастую совершенно различные предпосылки и способы обоснования своей позиции. С этой точки зрения правильно говорить, скорее, о теориях справедливой войны. Однако, несмотря на существенные различия между ними, которые не являются предметом настоящего рассмотрения, можно говорить о некоем общем подходе, характерном для теоретиков данного направления. Эта общность подхода позволяет говорить о теории справедливой войны в единственном числе.
Выполнение вышеуказанных условий делает войну для государства справедливой, то есть оправданной с моральной и правовой точек зрения. При этом в рамках теории справедливой войны, по сути, не ставится проблема персональной моральной ответственности воюющего. Подразумевается, что, если государство начало и ведет войну соответственно этим принципам, совесть солдата, также их придерживающегося, чиста: так, пилот ВВС государства, ведущего идеальную справедливую войну, наносящий в строгом соответствии с jus in bello соразмерный ракетно-бомбовый удар исключительно по легитимной цели, оказывается фактически освобожденным от моральных терзаний5. С этим не согласилось бы большинство русских мыслителей, пытавшихся осмыслить феномен войны, включая И.А. Ильина, которого так часто упрекали в сильных милитаристических тенденциях. Одной из ключевых проблем, интересовавших русских мыслителей, было осмысление войны не с точки зрения абстрактного права, морали - с точки зрения jus, а с точки зрения моральных переживаний, действий и вины каждого конкретного участника - проблематика, которую можно условно обозначить как persona in bello.
Интересные замечания о войне можно встретить уже у славянофилов, К.Н. Леонтьева, Н.Я. Данилевского, Н.Ф. Федорова, эта проблема занимала умы В.С. Соловьева («Оправдание добра») и Ф.М. Достоевского («Парадоксалист»). Но со всей остротой необходимость философского осмысления феномена войны встала в 1914 году. О войне много писали Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, Е.Н. Трубецкой, С.Л. Франк, В.Ф. Эрн, Ф.А. Степун, И.А. Ильин, В.В. Розанов и др. В работах этих мыслителей можно выделить две ключевые темы. Это, во-первых, моральное, правовое и историческое оправдание участия России в мировой войне. И во-вторых, тема нравственной противоречивости войны - тема, особо занимавшая, например, Н.А. Бердяева, И.А. Ильина, Ф.А. Степуна.
Трагическую антиномичность войны, в том числе, в ее личностно-нравствен-ном аспекте Н.А. Бердяев раскрывает в статье «Мысли о природе войны», опубликованной в сборнике «Судьба России. Опыт по психологии войны и национальности» (1918 г.). Война трактуется Н.А. Бердяевым не как источник зла, а как знак, проявление иррациональности, противоречивости бытия. «Во всех сферах космоса бушует огненная и яростная стихия и ведется война, - пишет Н.А. Бердяев, - и физическое насилие между народами есть проявление этой мировой борьбы, как неизбежный удел материального мира» [7, с. 291]. И истинное отношение к войне, улавливающее суть этого, в трактовке Н.А. Бердяева, онтологического феномена, может быть только антиномическим, трагически-противоречивым. Подобное отношение к войне дается именно христианством, чутко улавливающим антиномичность этого феномена и бытия вообще.
Человек не может избежать моральной ответственности за участие в войне. Это вина, которая тяжким бременем ложится на его плечи и требует искупления. Причем поскольку война есть проявление онтологического зла, постольку в ней
5 П. Кристофер указывал, что ответственность за каждое действие на войне персональна, но речь идет об ответственности за реализацию jus in bello (см.: Christopher IP The Ethics of War and Peace: An Introduction to Legal and Moral Issues. Prentice Hall, 1999. С. 123 [6]).
выявляется зло, живущее в каждом из нас. Моральная ответственность, вина за войну, - бремя каждого без исключения, независимо от степени личного участия в ней. «Мы все так или иначе участвуем в войне, - настаивает Н.А. Бердяев, - уже тем, что я принимаю государство, принимаю национальность, чувствую всенародную круговую поруку, хочу победы русским, я - участвую в войне и несу за нее ответственность. Когда я желаю победы русской армии, я духовно убиваю и беру на себя ответственность за убийство, принимаю вину» [7, с. 291-292]6. Осознание и принятие этой вины - залог ее искупления. Войну, как проявление зла, невозможно принять. Но ее невозможно и отвергнуть без лицемерия и лукавства, ибо она -трагически неустранимый факт бытия, который есть сфера относительного, и при оценке явлений которого абсолютизация чего-либо недопустима. Единственно возможное отношение к войне - отношение «трагически-страдальческое», в силах человека - принять на себя всю полноту моральной ответственности и вины.
Осмысление войны Ф.А. Степуном особенно ценно, учитывая тот факт, что 1914-1917 годы философ провел в действующей армии. Свой опыт Ф.А. Степун представил в автобиографическом романе «Из писем прапорщика-артиллериста», частично опубликованном в 1916 году в журнале «Северные записки» и полностью вышедшем в 1918 году отдельным изданием. Произведение отличается мастерским анатомированием собственного опыта переживания войны и довольно сильной полемической напряженностью: автор зачастую подчеркнуто резок по отношению к философам - адвокатам войны, «пламенным защитникам войны с национально-культурной точки зрения», не испытавшим жестоких реалий войны, но смеющим ее высокопарно оправдывать. В явной полемике с традицией, берущей начало, по-видимому, в «Парадоксалисте» Ф.М. Достоевского, подчеркивающей первичность момента самопожертвования, в силу чего война интерпретируется как духовный подвиг, и ценность великодушия, рожденного постоянной смертельной опасностью, Ф.А. Степун категорично заявляет, что война - преступление: «Так как сущность войны не в том, что на войне люди учащенно умирают, иначе она ничем не отличалась бы от эпидемии, а в том, что на ней люди беспрерывно убивают друг друга, то чувство войны есть прежде всего не чувство смертной опасности, но чувство участия в процессе взаимного убийства» [9, с. 174]7. Правда, стоит отметить, что в собственной мотивации Ф.А. Степун подчеркивал-таки первичность момента самопожертвования: «.. .нравственную приговоренность к участию в войне я никогда не ощущал как обязанность убивать, а всегда как обязанность быть с теми, что поставлены судьбою глядеть в лицо смерти» [9, с. 185]. Определенная противоречивость оценок, проистекающая из эмоциональной вовлеченности автора в предмет осмысления, проявляется и в том, что если в первых письмах Ф.А. Степун готов признать определен-
6 Эту тему развивал и И.А. Ильин в «Основном нравственном противоречии войны». По его мнению, война также подразумевает общую вину: «мы слишком хорошо понимаем, что мы не убиваем сейчас только потому, что за нас убивают другие» [8, с. 23].
7 У Ф.М. Достоевского в «Парадоксалисте» читаем: «...ложь, что люди идут убивать друг друга: никогда этого не бывает на первом плане, а, напротив, идут жертвовать собственною жизнью - вот что должно стоять на первом плане. Это же совсем другое» [10, с. 347].
ную духовную ценность войны, то затем он не испытывает к ней ничего, кроме почти физиологического отвращения. Однако именно эта эмоциональная вовлеченность Ф.А. Степуна, отсутствие пресловутой философской беспристрастности, вряд ли достижимой в ужасах войны, пожалуй, одна из самых ценных черт книги. В главном же мыслитель постоянен: религиозно-нравственное оправдание войны принципиально недопустимо и невозможно.
Десятилетия спустя, в «Бывшем и несбывшемся», Ф.А. Степун отмечает, что годы утихомиривают страсти и он уже не испытывает той горечи и гнева, которые пронизывали страницы его первого романа, скорее наоборот: мыслитель признается, что с годами все чаще ностальгирует по «галицийским окопам». Однако, настаивает он, его теоретические взгляды на войну остались прежни-ми8. Проблему Ф.А. Степун ставит в докладе «Германия», посвященном немецкой военной литературе: объективный образ войны возможен только на фоне религиозного сознания, что, впрочем, не имеет ничего общего с религиозным оправданием войны9. Но наиболее полно эту проблематику Ф.А. Степун раскрывает в статье «Христианство и политика». Соглашаясь с К. Шмитом, что политика есть борьба с врагом и его уничтожение, и признавая, что война в этом смысле есть лишь продолжение политики, мыслитель настаивает: только понятие «грех» может адекватно уловить трагедию политического. Ф.А. Степун указывает, что еще И. Златоуст упоминал такую интерпретацию учения о первородном грехе, в результате которой «в душе грешника неотвратимо возникает соблазн перенесения своей вины на голову Адама»10. Поэтому принципиально важно, что речь идет именно о личном грехе, о персональной моральной ответственности, от которой невозможно спрятаться за указаниями на несовершенство человеческой природы. Непонимание персональной моральной ответственности за войну и политику вообще приводит к безответственности, ставшей причиной ужасов XX века. Только понимаемая как грех - грех личный, война наделяется трагическим смыслом. Только религиозное сознание, таким образом, в состоянии, по мнению Ф.А. Степуна, стать основой и движущей силой политической жизни, принимая все зло политического как грех, требующий искупления и изживания. В противном случае это зло становится бесчеловечным.
Антагонистом Ф.А. Степуна выступал И.А. Ильин, бывший, по-видимому, одним из тех, кого мыслитель-фронтовик обозначил в годы войны как «подгулявшая интеллигенция» и кому адресовал резкие обвинения в пропаганде ненависти, «публицистической нечестности и философском доктринерстве»11. И.А. Ильин упоминает о краткой беседе с вышедшим из госпиталя Степуном, в котором он увидел лишь «германофила-пораженца»12. Однако в подходах обо-
8 См.: Степун Ф.А. Бывшее и несбывшееся. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1956. Т. 1. С. 358 [11].
9 См.: Степун Ф.А. Германия // Степун Ф.А. Сочинения. М.: РОССПЭН, 2000. С. 871 [12].
10 См.: Степун Ф.А. Христианство и политика // Степун Ф.А. Жизнь и творчество. Избранные сочинения. М.: Астрель, 2009. С. 515 [13].
11 См.: Степун Ф.А. Из писем прапорщика-артиллериста. Томск: Водолей, 2000. С. 75 [9].
12 См.: Ильин И.А. Встречи и беседы // Ильин И.А. Pro et contra. Личность и творчество Ивана Ильина в воспоминания, документах и оценках русских мыслителей и исследователей. Антология. СПб.: Изд-во РХГИ, 2004. С. 103 [14].
их мыслителей к войне было гораздо больше общего, чем это может показаться на первый взгляд. В частности, тема персональной моральной ответственности воюющего, так много занимавшая Ф.А. Степуна, была одной из центральных тем и И.А. Ильина, рассмотренных им в «Основном нравственном противоречии войны» (1914 г.), а затем и в работе «О сопротивлении злу силой» (1925 г.).
Основное нравственное противоречие войны заключается в неизбежном отягощении совести убивающего, глубоком и мучительном нравственном кризисе, поражающем его душу. При этом невозможно указать ни на одно смягчающее обстоятельство. Ни ссылки на справедливость войны, ни ссылки на подчинение приказу не облегчают и не должны облегчать мук совести, - убийство всегда остается убийством: «никакие, ни субъективные, ни объективные, условия не могут сделать убийство нравственно обоснованным или хотя бы доказать, что оно было единственным и потому неизбежным средством» [15, с. 16]. Любая война без исключения есть нравственно виновное деяние, «виновный подвиг», - этого невозможно избежать. Единственный выход - и здесь идеи И.А. Ильина созвучны мыслям Н.А. Бердяева и Ф.А. Степуна - заключается в принятии на себя этой тягчайшей вины, в чем только и заключается возможность обновления и очищения.
Бросается в глаза тот факт, что при анализе нравственной противоречивости войны И.А. Ильин избегает употребления в своей работе 1914 г. понятия «грех», предпочитая говорить о нравственной вине. Обоснование этому дается в «Сопротивлении злу силою», где мыслитель представляет своеобразную аналитику нравственной вины. Грех для него есть субъективное предпочтение зла, источник которого заключается в личной нравственной слабости. Но война ставит человека в принципиально иную ситуацию, нравственный выход из которой невозможен. Отсутствие праведного исхода не позволяет говорить о субъективном предпочтении зла, а значит, греховности деяния. Отсутствие праведного исхода ставит человека, по мнению И.А. Ильина, в ситуацию выбора между большей или меньшей неправедностью13. Выбор первого варианта и есть проповедуемое Л.Н. Толстым непротивление, критике которого посвящена значительная часть работы. Второй вариант - единственно нравственно достойный вариант в подобной ситуации. В основе выбора этого варианта - духовный компромисс, заключающийся в сознательно совершаемой в силу неизбежности неправедности, принятии на себя вины, подразумевающей готовность к религиозно-нравственному очищению.
«Вина», «нравственно неправедное деяние», «грех» - категории, которыми описывается моральное сознание всех участников войны. Это делает невозможным абсолютное оправдание или абсолютное осуждение какой-либо из сторон. Война - сфера относительного, и абсолютизация здесь чего-либо, в том числе и моральной правоты одной из сторон, в принципе недопустима. И это, на наш взгляд, серьезное отличие от теории справедливой войны, стремление к жесткой нормативности в которой подразумевает возможность однозначной моральной и правовой интерпретации событий. Анализ военных конфликтов второй половины XX века с точки зрения теории справедливой войны вскрывает все трудности ос-
13 См.: Ильин И.А. Основное нравственное противоречие войны // Ильин И.А. Собрание сочинений в 10 т. Т. 5. М.: Русская книга, 1996. С. 194 [8].
мысления конкретных исторических ситуаций. Так, в сборнике «Нравственные ограничения войны. Проблемы и примеры» авторы, с позиции теории справедливой войны анализируя конкретные исторические примеры, показывают, что ни в одном из них, за исключением, быть может, наименее спорного, по их мнению, случая - войны в Персидском заливе (1990-1991 гг.),невозможно установление полного соответствия действий одной из сторон принципам справедливой войны. Более того, конкретные исторические ситуации допускают возможность различных трактовок. Например, оценки Косовского кризиса 1999 г. К. Клеманса и Б. Кашникова серьезно разнятся: в то время как первый настаивает на выполнении блоком НАТО лишь ряда принципов; второй считает данный пример вопиющим нарушением всех принципов справедливой войны. Но существенным здесь является то, что теория справедливой войны подразумевает теоретическую возможность однозначной моральной оценки события. Необходимо отметить, правда, что в рамках самой теории имеет место критика подобной абсолютизации. Так, католические епископы США отмечали необходимость преодоления этой тенденции: «каждая из сторон должна признать ограниченный характер своего правого дела и вытекающее отсюда требование использовать только ограниченные средства для достижения своих целей»14. Однако подобный принцип относительной, сравнительной справедливости, на наш взгляд, остается для теории справедливой войны своеобразной уступкой, имеющей значение лишь для ряда теоретиков.
Другой специфической особенностью подхода названных мыслителей к осмыслению феномена войны является его своеобразный персонализм: в то время как теоретиков справедливой войны интересует моральное и правовое оправдание государства, русская религиозно-философская традиция в лице рассмотренных выше представителей акцентирует в данной этической проблематике неизбежную и трагически и глубоко личностно переживаемую нравственную противоречивость войны. Именно такого, персоналистического подхода, продемонстрированного Н.А. Бердяевым, Ф.А. Степуном, И.А. Ильиным, на наш взгляд, очень не хватает в современных этических дискуссиях о войне.
Список литературы
1. Нравственные ограничения войны: проблемы и примеры / под общ. ред. Б. Коппитер-са, Н. Фоушина, Р Апресяна. М.: Гардарики, 2012. 407 с.
2. Куманьков А.Д. Теории справедливой войны в аналитической этике США: дис. ... канд. филос. наук. М.: НИУ Высшая школа экономики, 2013. 252 с.
3. Carr E.H. The Twenty Years' Crisis. Palgrave Macmillan, 2001. 291 p.
4. Morgenthau H. Politics Among Nations: The Struggle for Power and Peace. McGraw-Hill Companies, 2005. 752 p.
5. Holmes R.L. Nonviolence in Theory and Practice. Waveland Press, 2001. 208 p.
6. Christopher P The Ethics of War and Peace: An Introduction to Legal and Moral Issues. Prentice Hall, 1999. 259 p.
14 US Catholic Bishops. Pastoral Letter: The Challenge of Peace, God's Promise and our Response // Elshtain J.B. (ed.). Just War Theory. Oxford: Basil Blackwell, 1992. P 99. Цит. по: Нравственные ограничения войны: проблемы и примеры. С. 64.
7. Бердяев Н.А. Мысли о природе войны // Русские философы о войне / сост. И.С. Дани-ленко. М.; Жуковский: Кучково поле, 2005. С. 286-294.
8. Ильин И.А. Основное нравственное противоречие войны // Ильин И.А. Собрание сочинений в 10 т. Т. 5. М.: Русская книга, 1996. С. 5-30.
9. Степун Ф.А. Из писем прапорщика-артиллериста. Томск: Водолей, 2000. 192 с.
10. Достоевский Ф.М. Дневник писателя. В 2 т. Т. I. М.: Книжный клуб 36.6, 2011. 800 с.
11. Степун Ф.А. Бывшее и несбывшееся. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1956. Т. 1. 398 с.
12. Степун Ф.А. Германия // Степун Ф.А. Сочинения. М.: РОССПЭН, 2000. С. 865-874.
13. Степун Ф.А. Христианство и политика // Степун Ф.А. Жизнь и творчество. Избранные сочинения. М.: Астрель, 2009. С. 502-532.
14. Ильин И.А. Встречи и беседы // Ильин И.А. Pro et contra. Личность и творчество Ивана Ильина в воспоминаниях, документах и оценках русских мыслителей и исследователей. Антология. СПб.: Изд-во РХГИ, 2004. С. 88-136.
15. Ильин И.А. О сопротивлении злу силою // Ильин И.А. Собрание сочинений в 10 т. Т. 5. М.: Русская книга, 1996. С. 31-220.
References
1. Koppitersa, B., Foushina, N., Apresyana, R. Nravstvennye ogranicheniya voyny: problemy i primery [Moral Restraints of War. Problems and Examples], Moscow: Gardariki, 2012. 407 р.
2. Kuman'kov, A.D. Teorii spravedlivoy voyny v analiticheskoy etike SShA. Diss. kand. filos. nauk [Just War Theories in the USAs Analytic Ethics. Сand. philos. sci. diss.], Moscow: NIU Vysshaya shkola ekonomiki, 2013. 252 p.
3. Carr, E.H. The Twenty Years' Crisis. Palgrave Macmillan, 2001. 291 p.
4. Morgenthau, H. Politics Among Nations: The Struggle for Power and Peace. McGraw-Hill Companies, 2005. 752 p.
5. Holmes, R.L. Nonviolence in Theory and Practice. Waveland Press, 2001. 208 p.
6. Christopher, P. The Ethics of War and Peace: An Introduction to Legal and Moral Issues. Prentice Hall, 1999. 259 p.
7. Berdyaev, N.A. Mysli o prirode voyny [Thoughts about the Nature of War], in Russkie filosofy o smysle voyny [Russian Philosophers on the Meaning of War], Moscow; Zhukovskiy: Kuchkovo pole, 2005, рр. 286-294.
8. Il'in, I.A. Osnovnoe nravstvennoe protivorechie voyny [The main contradiction of war], in Il'in, I.A. Sobranie sochineniy v 101., t. 5 [Collected works in 10 vol., vol. 5], Moscow: Russkaya kniga, 1996, рр. 5-30.
9. Stepun, FA. Iz pisem praporshchika artillerista [From the letters of a praporshik-artilleryman], Tomsk: Vodoley, 2000. 192 p.
10. Dostoevskiy, FM. Dnevnik pisatelya v 2 t., 1.1 [A writer's diary in 2 vol., vol. I], Moscow: Knizh^y klub 36.6, 2011. 800 p.
11. Stepun, FA. Byvshee inesbyvsheesya [Former and Unfulfilled], New York: Izdatel'stvo imeni Chekhova, vol. 1. 398 p.
12. Stepun, FA. Germaniya [Germany], in Stepun, F.A. Sochineniya [Works], Moscow: ROSSPEN, 2000, рр. 865-874.
13. Stepun, FA. Khristianstvo i politika [The Christianity and Politics], in Stepun, FA. Izbrannye sochineniya [Collected works], Moscow: Astrel, 2009, рр. 502-532.
14. Il'in, I.A. Vstrechi i besedy [Meetings and Conversations] in Ivan Il'in. Pro et contra. Ivan Ilin v vospominaniyakh, dokumentakh i otsenkakh russkikh mysliteley i issledovateley. Antologiya [Il'in I.A. Pro et contra. Ivan Il'in in Russian Philosophers and Investigators' Memoirs, Documents and Estimations. An Anthology], Saint-Petersburg: Izdatel'stvo RKhGI, 2004, рр. 88-136.
15. Il'in, I.A. O soprotivlenii zlu siloyu [Resistance to Evil by Force], in Il'in, I.A. Sobranie sochineniy v 101., t. 5 [Collected works in 10 vol., vol. 5], Moscow: Russkaya kniga, 1996, рр. 31-220.
