Русские документальные источники 20‑х гг. XVII в. о Забайкалье и Приамурье Текст научной статьи по специальности «История и археология»

ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ

УДК 94(571) «16/18» + 39(571) DOI 10.24411/1026-8804-2020-10054

Русские документальные источники 20-х гг. XVII в. о Забайкалье и Приамурье

Александр Ананьевич Бродников,

доцент кафедры отечественной истории Гуманитарного института, научный сотрудник Лаборатории гуманитарных исследований Новосибирского государственного университета, Новосибирск. E-mail: dora_179@ngs.ru

Некоторые из документальных источников XVII в., касающиеся выхода отрядов русских служилых людей к Енисею и начала их продвижения по Ангаре, содержат сведения об отдалённых и ещё неизвестных территориях, лежавших где-то далеко на востоке и обладавших большими богатствами. Полученная от аборигенного населения такого рода информация вызывала у воевод и служилых людей особый интерес, так как при достоверности этих сведений обещала и тем и другим отличиться на государевой службе и извлечь свою выгоду. Другие сведения, поступавшие от местного населения, вызывали у русской администрации тревогу и заставляли её также уточнять дошедшие слухи о возможной опасности. В настоящей статье рассматривается полученная в Енисейске и в Красноярске и зафиксированная в документальных источниках 20-х гг. XVII в. информация, побудившая сибирскую администрацию и московские власти уточнить её, а также использовать в последующем. В первом случае речь идёт о полученном от ени -сейских остяков и подтверждённом приангарскими тунгусами сообщении о большой реке на востоке, где имеются месторождения серебра, что подтолкнуло сибирскую администрацию и московское правительство к организации экспедиции Я. Хрипунова для поиска этой реки. Во втором случае поступившая от кочевых групп информация о каком-то «неведомом царе», который «воюет» монгольские государства и собирается «воевать» Китайское царство, вызвала обеспокоенность русской администрации и застави-^ ла её собирать дополнительные сведения для организации защиты от воз-

о можного набега этого царя. Документальные источники свидетельствуют,

° что вся эта информация, представлявшая собой искажённые или ошибоч-

ен ные слухи, расходившиеся по тайге или степи, активизировала продвиже-

<с

^ ние отрядов русских служилых людей на восток и в конечном итоге приве-

§ ла к довольно быстрому их проникновению в Забайкалье и на Амур.

£ Ключевые слова: служилые люди, Восточная Сибирь, походы.

Russian Documents about the Transbaikal and Amur Regions

in the Twenties of the Seventeenth Century.

Aleksandr Brodnikov, Novosibirsk State University, Novosibirsk, Russia.

E-mail: dora_179@ngs.ru.

Some 17th - century documentary sources, relating to the movement of troops of Russian service class men to the Yenisei and their advance along the Angara River, contain the data about remote and unknown rich territories located far away in the East. Governors of provinces and service class men were interested in such information received from indigenous peoples because it helped to suc ceed in public service and gain profit. Other details from local population caused anxiety among Russian authorities, and they had to check rumors about possible danger. The paper describes the data found in the documents from the twen -ties of the seventeenth century and collected in Yeniseysk and Krasnoyarsk that was clarified and later used by Siberian and Moscow authorities. Firstly, the Yenisei Ostyaks and then the Angara Tungus people informed about a large river with silver deposits in the East. Hence, Siberian authorities and the Moscow government organized the expedition led by Ya. Khripunov in order to find this river. Secondly, the nomadic tribes found out about "an unknown king" who was "fighting" with the Mongol states and planned "to fight" with the Chinese Kingdom. Russian authorities got anxious and started to collect additional facts to provide protection from the king's invasion. The documentary sources prove that all this information, which turned out to be distorted or erroneous rumors spread through the taiga and the steppe, activated the expansion of the troops of Russian service class men to the East and finally to the Transbaikal and Amur regions.

Keywords: service class men, East Siberia, campaigns.

После образования Енисейского уезда и основания острога в 1619 г., когда территория Русского государства расширилась до Енисея, а отряды ясачных сборщиков начали продвигаться вверх по Ангаре, служилые люди стали получать от местного населения сведения о ранее неизвестных русским землях, лежащих где - то на востоке. Сведения эти, как правило, были лишь слухами, передававшимися от одной родовой группы аборигенного населения другой, но они вызывали пристальный интерес у тобольских воевод и стимулировали продвижение отрядов служилых людей всё дальше и дальше на восток (о расселении народов Сибири см. рис. 1). ]| Первая такая информация поступила к основателям Енисейского ост- ^ рога пелымскому сыну боярскому Петру Албычеву и тобольскому стрелецкому сотнику Черкасу Рукину ещё в 1619 г. Прибывший во вновь по - состроенный острог остяцкий князец Илтик, возглавлявший Кипанскую ^ волость, располагавшуюся на левом берегу Енисея у устья Ангары (или, § как её называли в XVII в., Тунгуски, реже — Верхней Тунгуски), сообщил £

Рис. 1. Карта распространения этнических групп, расселения племён и родов народов Сибири в XVII в. Сост. Б.О. Долгих [8, Т. III]

о том, что где - то за волоком, до которого по Ангаре надо подниматься две недели, находится большая река. Г.Ф. Миллер считал Кипанскую во -лость тунгусской, а князца Илтика — первым тунгусом, подчинившимся русским со своим родом [8, с. 54]. Однако Б.О. Долгих весьма убедительно, на наш взгляд, обосновал принадлежность кипанцев к енисейским остякам (кетам), считая сведения Миллера ошибкой, закравшейся в источник 1617 г. [4, с. 185]. Илтик дал некоторые совсем краткие сведения об этой реке и о ходивших по ней судах, «...что де та река великая, а имени он той реке, как её и по которому языку зовут, не знает, а ходят де тою рекою суды большие, и колокола де на них великие есть, и звон де они слышат часто, и из пушек де с тех больших судов стреляют» [СПбф АРАН. Ф. 21. Оп. 4. № 22. Л. 1—2; 8, с. 53; 9, стб. 373—376].

По всей видимости, этот рассказ князца Илтика был не чем иным, как дошедшим до енисейских остяков слухом о далёком Амуре и ходивших ]| по ним китайских судах. Узнать об этом остяки Кипанской волости могли ^ двумя путями: от приангарских тунгусов и от кочевников Южной Сибири. й По мнению Б.О. Долгих, родовая группа Илтика находилась в родственных ¡х отношениях с асанами [4, с. 185], проживавшими на Нижней Ангаре и по ^ её левым притокам, и поддерживала с ними регулярные связи. При этом | если асаны представляли собой остатки древнего населения этой терри-£ тории, то тунгусы пришли на Нижнюю и Среднюю Ангару сравнительно

недавно [3, с. 120—130; 5, с. 128; 6, с. 103]. К началу XVII в. районы про -живания асанов были окружены тунгусами, что привело к их ассимиляции последними [4, с. 204—206]. Остяки же Кипанской волости, которая к 1628 г. перестаёт упоминаться в ясачных книгах Енисейского уезда по причине её слияния с соседней Кузнецкой волостью [4, с. 186], были ещё вне этого процесса. Но остяки левобережья Среднего Енисея до появления Енисейского острога постоянно подвергались набегам со стороны нижнеангарских тунгусов [2, с. 27—29]. Не случайно в апреле 1626 г. они приняли участие в большом походе енисейских служилых людей против тунгусского князца Тасея, а Илтик, являясь толмачом, играл в этом походе важную роль и оказался единственным остяком, упомянутым по имени в документах об этих событиях [РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 11. Л. 65; 4, с. 186].

От кочевников Южной Сибири слухи о далёкой реке могли дойти до остяков Илтика через аринцев, также родственных им и проживавших в районе будущего Красноярска, в «Тюлькиной землице» в окружении тюркских групп. Основание считать их родственными группами дают сведения о том, что в годы, предшествовавшие основанию Енисейского острога, в случаях нападений на них тунгусов, остяки Илтика «бегали» в «Тюлькину землицу». В мае 1626 г. этот самый Илтик со своими людьми и соседними остяками Кузнецкой волости «<изменили» государю и бежали к аринцам, на этот раз от русской администрации, прихватив с собой пять крестьянских лошадей [РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 12. Л. 95; 4, с. 186].

Поскольку родовые группы тунгусов проживали на всём пространстве Восточной Сибири от Енисея до Охотского моря и от Забайкалья и Амура до низовьев Лены, то распространение определённых сведений и слухов об Амуре среди сибирских народов представляется вполне закономерным. Учитывая невероятную мобильность тунгусов, их способность быстро передвигаться по тайге на десятки и сотни километров, эти сведения могли переноситься на большие расстояния в течение сравнительно короткого промежутка времени — даже за нескольких месяцев.

Но не следует забывать и о проблеме точности перевода поступавших к русской администрации сведений: толмачей в сибирских острогах, в том числе и в Енисейском, всегда не хватало. Со временем представите -ли аборигенной верхушки начинали немного говорить по-русски. И некоторые служилые люди, имея при сборе пушнины непосредственный контакт с ясачным населением, вскоре тоже стали понимать язык местных народов. Но одно дело вести разговор об обмене пушнины на товары, вы -яснять путь по тайге или реке к соседним родовым группам — для это го иногда хватало общения даже при помощи жестов, в крайнем случае ]| можно было взять с собой проводника — «вожа»; и совсем другое дело ^ разобраться с помощью ограниченного словарного запаса в том, что происходит где-то на отдалённой территории и каково расстояние до этой да- £ лёкой «<землицы». ^

Возможно, по причине такой путаницы, возникшей из-за неточно- | сти перевода, из-за искажения информации, передаваемой тунгусами £

от одной родовой группы другой, русские стали пытаться искать эту «ве -ликую» реку где то поблизости. Очень вероятно, что эти сведения и сыг рали определённую роль на начальном этапе продвижения отрядов енисейских служилых людей вверх по Ангаре. Во всяком случае, ещё в де кабре 1619 г. енисейскому приказчику тобольскому сыну боярскому Максиму Трубчанинову от тобольского же воеводы князя Ивана Семёновича Куракина была отправлена память со ссылкой на рассказ Илтика, согласно которой енисейской администрации следовало сосредоточить внимание на продвижении служилых людей вверх по Ангаре, а князца Илтика «и иных ясачных людей Кипанской земли», щедро накормя и напоя, одарив «<государевым жалованьем», привлечь для этих походов в качестве «<во-жей», проводников [СПбф АРАН. Ф. 21. Оп. 4. № 22. Л. 1—2; 8, с. 292—293; 9, стб. 373—376].

В итоге, занимаясь поиском неизвестной «<великой» реки, енисейские служилые люди всего лишь за несколько лет смогли подняться по Анга ре до устья Илима. Полученные от остяков слухи о реке, по которой хо дят суда с колокольным звоном и стрельбой из пушек, не подтвердились, но появились сведения о пути на другую большую реку — Лену. Хотя даже устье Илима оказалось гораздо дальше от Енисея, чем первоначально ра зыскиваемая «<великая» река.

Вскоре возникла ещё одна подобная ситуация: первый енисейский воевода Яков Игнатьевич Хрипунов получил от нижнеангарских тунгусов «<сведения» о месторождении серебра где-то за Ангарой. Приходившие в 1625 г. в острог с ясаком тунгусские князцы и «лучшие мужики» говорили ему, «что родитца в Аплинской и в Шаманской землицах в горах серебро». Воевода предпринял меры для уточнения этих важных для Русского госу дарства сведений. Как он позднее рассказывал в Москве в приказе Казанского дворца (его рассказ был изложен в грамоте к тобольскому воеводе князю Андрею Андреевичу Хованскому, а затем воспроизведён в отписке в Москву следующего тобольского воеводы князя Алексея Никитича Трубецкого [РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 12. Л. 180—206]), «он де, Яков, по скаске тех ясачных людей и князцов в прошлом во 133 - м годе (1624—1625 г.) по -слал в Аплинскую и в Шаманскую землицы Енисейсково острогу пятидесятника стрелецково Терешку Савина, да стрелцов Савку Иванова, Каза-ринка Ильина, да в толмачех тотарина Розгилдейка Сеитова, а велел им... в тех землицах проведати про серебро, в которых местах серебро родитца и каково серебро» [РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 12. Л. 183—184].

Расспрошенные в Енисейске тунгусы говорили, что какие-то князцы ]| Окунь и Келтя, в «землице» которых есть серебро, живут вверх по Анга -^ ре у серебряной горы, но не на самой Ангаре, а «на малой речке», на кото -сЗ рую с Ангары поворачивают влево. «<...А ходу де до тех князцов и до горы ¡^ серебряной вверх по реке Тунгуске судами своею силою недель пять или ^ шесть, а парусным подгоем и менши, а нартами ходят зимним путем тож, | что и летним путем. А лесом до тех князцев приходу нет, потому что залег £ камень болшой», — сообщал Я. Хрипунов. Ясак с тех князцов ещё никто

не брал, так как вверх по Ангаре енисейские служилые люди ходят боль шими судами «в кочех», а к тем князцам пройти можно по малой реке, но только на малых судах, «мелкими гребными струги» [РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 12. Л. 184—185].

Отправленные Хрипуновым Т. Савин «с товарыщи» вернулись в Ени сейский острог осенью 1625 г., когда воеводой там был уже Андрей Леон тьевич Ошанин. Их сведения отличались от первоначальных: Т. Савин рассказал, «что родитца вверх по Тунгуске реке серебро — идет из горы, а у той горы живет князец Окунь, а людей с ним живет много, а ходу из Енисейского острогу до князца Окуня и до горы, с которые серебро идет, водяным путем болши году» [РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 12. Л. 183]. То есть месторождение серебра находилось гораздо дальше от Енисейска, чем говорили нижнеангарские тунгусы. Сами посланцы Я. Хрипунова до месторождения серебра не добрались и довольствовались полученными от тамошних тунгусов (вероятно — илимских) сведениями. Однако Т. Савин не только сообщил уточнённые данные о расстоянии до месторождения серебра, но и привёз А. Ошанину его образец: «два кружечка невелики. да нагруднички тунгуские мелкие» [РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 12. Л. 183].

А. Ошанин отправил полученные образцы в Приказ Казанского дворца к боярину князю Дмитрию Майстрюковичу Черкасскому [РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 12. Л. 182—183]. В Приказе расспросили прибывшего к тому вре -мени в Москву Я. Хрипунова, который подтвердил ранее полученные им сведения, добавив, что князцы Окунь и Келтя и их люди из той горы сереб ро понемногу сами «<переплавливают» и носят на нагрудниках и меняют на товары тунгусам, проживающим в других «землицах», но к той серебряной горе их, тунгусов других родовых групп, «не пущают» [РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 12. Л. 185]. Хрипунов дал в Приказе рекомендации, как и каки -ми силами следует совершать поход для поиска этого серебра: «.А тол-ко к тем князцом к серебряной горе послати служилых людей и толма ча, которых он, Яков, посылал наперед сево, Терешку Савина с товарыщи трех человек для тово, что им служилым людем тот ход ведом, а служи лых людей к той серебряной горе доведетца послати с вогненым боем сто пятдесят человек в легких стругех» [РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 12. Л. 185]. Уточняя информацию о возможном месторождении серебра, в Приказе расспрашивали также оказавшихся в Москве енисейских служилых людей, прибывших туда с пушниной или с документацией. Их сведения в це лом совпадали с тем, что говорил Я. Хрипунов.

На основании, казалось бы, подлинных сведений о серебряной руде где -то за ангарскими порогами, Москва приказала организовать в те мес- ]| та экспедицию. Такое решение принималось на высшем уровне: князь ^ Д.М. Черкасский с дьяками И. Болотниковым и И. Грязевым сделали до -клад царю Михаилу Фёдоровичу. Он содержал не только предложения о. по организации и проведению экспедиции на Ангару, но и расчёты ожи- ^ даемого успеха. Михаил Фёдорович отнёсся к инициативе руководства | Приказа благожелательно, а в качестве руководителя экспедиции указал £

«<к князцам Окуню и Кельте для сыску серебряных гор послати Якова Хрипунова». 18 января 1627 г. был подготовлен царский указ об экспедиции в верховья Ангары с конкретными указаниями по её подготовке и проведению [7, с. 135].

Но задачи экспедиции не ограничивались только поиском месторождения серебра. От назначенного воеводы Хрипунова требовалось в новой «<землице» поставить острог и оценить её хозяйственные возможности: пригодность земель для пашни, возможность рыбной ловли, определить состояние прочих угодий. Если в окрестностях нового острога будут обнаружены другие месторождения серебра, то следовало поставить и там небольшие острожки. Необходимо также было разобраться с ясачными возможностями новой «<землицы». И, конечно, Хрипунову следовало дать чёткое описание пути к ней и предложения о численности нового гарнизона. По существу речь шла о строительстве важного укреплённого пункта, который мог превратиться в новый административный центр с сетью подчинённых ему острожков, позволяющих администрации контролировать внушительную территорию, и иметь потенциал к её дальнейшему расширению.

Однако в результате ««серебряной» экспедиции воеводы Я. Хрипунова осенью 1629 г. выяснилось, что попадавшее к тунгусам Приангарья серебро добывалось где - то далеко на востоке. К этому времени его «полк» смог дойти только до Братских порогов и, пограбив местное тунгусское и бу рятское население, остановился на зимовку в устье Илима. После смерти Хрипунова в феврале 1630 г. продолжение экспедиции стало невозможным, и её участники в мае вернулись в Енисейск. На наш взгляд, получен -ные енисейскими служилыми людьми сведения о месторождении серебра являлись передававшимися по тайге тунгусами слухами о серебряных рудниках Забайкалья, где позднее были построены Нерчинские заводы.

В марте 1629 г. ходившие к енисейским кыргызам красноярские служилые люди принесли тревожные слухи: незадолго до этого побывавший у Алтын -хана кыргызский князец Ишей видел у него посланцев далёкого неизвестного царя, от которого те шли 20 дней. Ишей смог выяснить, что царь этот пришёл «из - за Китайсково царства стороны ... и воюет де китай -сково царя, и городы емлет, и называетца де неверным царям всем царь, а называют ево Дучюн кан, а его де имени не знаем». Этот неизвестный царь уже завоевал обширные территории на востоке: «<Лабинское царство взял, а желтых мугалов взял, и иные де городы и улусы поимал». Красно -^ ярского воеводу Андрея Дубенского, видимо, озадачило то, что этот неизвестный царь имел сведения о русском царе и располагал сильной и по -Ц бедоносной армией: «<...а бой де у нево огнянной, и лучной, и копейной, о. и всякой, и люди де у него всякие; а городы, которые не может взять при -ступом, и он топит водою; а царства, которые емлет, и он де царей и кня -| зей казнит и их детей, а черных людей оставляет в царствах, а служилых £ людей с собою емлет» [8, с. 411].

По мнению Н.П. Шастиной, таким образом красноярские казаки получили у кыргызов сведения, относящиеся к действиям южно-монгольского Лигдан -хана (который в русских документальных источниках встречается также под именем Дучюн - кан, Дечен - кан, чахарский Дючин -хан, Дючина -царь, Дючин хан, Чахар кан) против маньчжуров. Но есть в научной лите ратуре и другая точка зрения: сведения касались вторжения Лигдан-хана в пределы империи Мин в 1628 г. [11, с. 32—33].

А. Дубенский поспешил сообщить эти вести в Тобольск. Но реакция властей почему то была медленной: только 30 ноября 1631 г. из Томска по государеву указу было отправлено к Алтын хану посольство из 7 че ловек во главе с сыном боярским Казыем Карякиным. Цель посольства — собрать подлинные сведения об этом хане [РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 74. Л. 390—402; 10, с. 385]. Однако Алтын-хан, предоставив К. Карякину све -дения о Лигдан хане, не пропустил его дальше, ссылаясь на то, что нахо дится с Чахар ханом «в не дружбе» и опасается в его земле за жизнь рус ских послов [РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 74. Л. 393].

Между тем осенью 1629 г. новый красноярский воевода Архип Акин -фов получил от вернувшихся из Моторской (Маторской) «<землицы» ясачных сборщиков похожие сведения: где-то далеко на востоке «<идёт царь неведомый», который «<воюет» монгольские государства и собирается «<воевать» Китайское царство. Воевода передал эту информацию в Тобольск. А уже 11 марта 1630 г. из Москвы в Томск была отправлена цар -екая грамота с требованием разузнать у других сибирских народов об этом «неведомом царе»: как далеко он находится от русских городов, ка -кое у него войско по численности и владеет ли «огненным боем». Органи -зацией сбора этих сведений пришлось заниматься енисейскому воеводе князю Семёну Ивановичу Шаховскому: Енисейский уезд входил в состав недавно образованного Томского разряда, и Шаховской находился в подчинении у томского воеводы князя П.И. Пронского, который и поручил ему проверить поступившую информацию.

В конце 1630 г. Шаховской писал томскому воеводе о выполнении по -ручения. В енисейской съезжей избе он расспросил служилых людей из отряда Хрипунова, побывавших в «<Братах» (территория проживания бурят, выше Братских порогов); красноярских казаков, приезжавших в Енисейский острог по разным делам; енисейских стрельцов, побывавших под Братскими порогами и на Лене. Но выяснить об этом царе ничего не уда лось. Воевода Шаховской сообщал в Томск: «Они мне в роспросе сказали, что они ни в которой земле ни в ясачных волостех про того неведомово царя нигде ни слыхали и приходу его ни на которые государства и на уез ды не бывало и не слыхали про то ни от каких иноземцов» [СПбф АРАН. Ф. 21. Оп. 4. № 22. Л. 31—32].

Очень вероятно, что в Москве, сопоставив оба полученных из Красноярска в 1629 г. тревожных известия и получив из Енисейского острога информацию, что жители таёжных районов о «<неведомом царе» ничего

не знают, пришли к выводу, что в обоих случаях речь идёт о монголь ских междоусобицах. Отсюда, видимо, и такая неторопливость с отправкой посольства к Алтын хану, осуществлённая только в конце 1631 г. Хотя стремление узнать ««подлинные» сведения о встревожившем русскую сибирскую администрацию сильном правителе были налицо.

Все эти поступавшие в Енисейский острог искажённые сведения о ка ких- то далёких землях и реках, как бы то ни было, будоражили инте -рес к ним у служилых людей, профессионально искавших пути в «новые землицы». Поэтому вполне закономерным следует считать поход М. Пер-фирьева по Витиму, совершённый в 1639—1640 гг., в результате которого были собраны сведения о р. Шилке и обитавших там народах [1, с. 40—44]. Известный енисейский землепроходец не только исследовал пути на Шил-ку и Амур, но дал описание всего Амура и живущих там народов [РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 75. Л. 635—636]. Эта информация заинтересовала пер -вых якутских воевод- стольников П.П. Головина и М.Б. Глебова, с которыми М. Перфирьев пересёкся на Средней Ангаре, возвращаясь из своего похода. Результатом этой заинтересованности стали походы на Амур их подчинённых — письменных голов Е. Бахтиярова и В. Пояркова.

Таким образом, выход русских на Енисей привёл к получению сведе -ний о неизвестных ранее землях и народах, находившихся далеко на востоке. Первые известия о них были отрывочными, и не всегда у енисейской воеводской администрации и у служилых людей имелась возможность их уточнить, что было связано с проблемой общения с местным населением и большой отдалённостью этих территорий. Но эти поначалу фрагментарные сведения довольно быстро накапливались и пробуждали дальнейший интерес к поиску путей в ранее неизвестные «<новые землицы».

ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ

1. Бродников А.А. Витимский поход Максима Перфирьева 1639 года и первые попытки проникновения русских на Амур // Вестник НГУ. Серия: История, фило -логия. Т. 10. Вып. 1. История. Новосибирск, 2011. С. 40—44.

2. Бродников А.А. Енисейск и Енисейский уезд (очерки из истории XVII века). Новосибирск, 2019. 382 с.

3. Василевич Г.М. Некоторые вопросы проблемы этногенеза тунгусов // Происхождение аборигенов Сибири. Томск, 1969. С. 120—130.

4. Долгих Б.О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. М., 1960. 608 с.

5. Ермолова Н.В. Возвращаясь к тунгусской проблеме: поиск этнических истоков g эвенков и новые предположения // Сибирь. Древние этносы и их культуры. СПб., ^ 1996. С. 117—145.

6. Карцов В. Народы Сибири. Очерки прошлого. М., 1935. 196 с.

7. Манькова И.Л. Экспедиция Я. Хрипунова 1627—1630 гг.: первый опыт геолого-§ разведок в Восточной Сибири // Проблемы истории России. Вып. 4: Евразийское £ пограничье. Екатеринбург, 2001. С. 131—157.

8. Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. II. М., 2000. 796 с.; Т. III. М., 2005. 598 с.

9. Русская историческая библиотека издаваемая Археографическою коммиссиею (РИБ). СПб., 1875. Т. II. 1228 стб. + X.

10. Шастина Н.П. Алтын ханы Западной Монголии в XVII веке // Советское востоковедение. М.; Л., 1949. Т. VI. С. 383-395.

11. Шастина Н.П. Русско-монгольские посольские отношения XVII века. М., 1958. 182 с.

12. РГАДА (Рос. гос. арх. древних актов).

13. СПбф АРАН (Санкт - Петербургский филиал Архива Российской академии наук).

REFERENCES

1. Brodnikov А.А. Vitimskiy pokhod Maksima Perfir'yeva 1639 goda i pervye popytki proniknoveniya russkikh na Amur [Maxim Perfiryev's Vitim Campaign of 1639 and First Russian Attempts to Penetrate the Amur]. Vestnik NGU, series "Istoriya, filolo -giya", vol. 10, iss. 1, Istoriya. Novosibirsk, 2011, pp. 40—44. (In Russ.)

2. Brodnikov А.А. Yeniseysk i Yeniseyskiy uyezd (ocherki iz istorii XVII veka) [Yeniseisk and the Yeniseisk District (Essays on the History of the Seventeenth Century)]. No -vosibirsk, 2019, 382 p. (In Russ.)

3. Vasilevich G.M. Nekotorye voprosy problemy etnogeneza tungusov [Some Aspects of the Problem of the Ethnogenesis of the Tungus]. Proishozhdenie aborigenov Si-bin [The Origin of the Indigenous Peoples of Siberia]. Tomsk, 1969, pp. 120—130. (In Russ.)

4. Dolgikh B.O. Rodovoy i plemennoy sostav narodov Sibiri v XVII v. [The Family and the Tribal Structure of the Peoples of Siberia in the Seventeenth Century]. Moscow, 1960, 608 p. (In Russ.)

5. Yermolova N.V. Vozvrashchayas' k tungusskoy probleme: poisk etnicheskikh istokov evenkov i novye predpolozheniya [Getting back to the Tungus Issue: The Search of the Ethnic Origins of the Evenks and New Assumptions] Sibir'. Drevniye etnosy i ikh kul'tury [Siberia. Ancient Ethnic Groups and Their Cultures]. Saint Petersburg, 1996, pp. 117—145. (In Russ.)

6. Kartsov V. Narody Sibiri. Ocherki proshlogo [The Peoples of Siberia. Essays of the Past]. Moscow, 1935, 196 p. (In Russ.)

7. Man'kova I.L. Ekspeditsiya Ya. Khripunova 1627—1630 gg.: pervyy opyt geologoraz -vedok v Vostochnoy Sibiri [Y. Khripunov's Expedition in 1627—1630: The First Experience of Geological Exploration in Eastern Siberia]. Problemy istorii Rossii. Vyp. 4: Yevraziyskoye pogranich'e [Problems of the History of Russia. Iss. 4: Eurasian Bor -derzone]. Yekaterinburg, 2001, pp. 131—157. (In Russ.)

8. Miller G.F. Istoriya Sibiri [The History of Siberia]. Vol. II. Moscow, 2000, 796 p. Vol. III. Moscow, 2005, 598 p. (In Russ.)

9. Russkaya istoricheskaya biblioteka izdavayemaya Arkheograficheskoyu kommissieyu (RIB) [Russian Historical Library Published by the Archaeographic Commission]. Saint Petersburg, 1875, vol. II, 1228 stb. + X. (In Russ.) ^

10. Shastina N.P. Altyn khany Zapadnoy Mongolii v XVII veke [The Altan Khans of Western Mongolia in the Seventeenth Century]. Sovetskoe vostokovedenie [Soviet Oriental g Studies]. Moscow, Leningrad, 1949, vol. VI, pp. 383—395. (In Russ.)

11. Shastina N.P. Russko-mongol'skieposol'skie otnosheniya XVII veka [Russian - Mongo - fej lian Embassy Relations of the Seventeenth Century]. Moscow, 1958, 182 p. (In Russ.) ^

о

Дата поступления в редакцию 02.12.2019 £