CC BY
51
УДК 81. 272
Сундуева Дина Борисовна Dina Sundueva
РУССКАЯ ЯЗЫКОВАЯ ЛИЧНОСТЬ В КУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ МОНГОЛИИ
RUSSIAN LINGUISTIC PERSONALITY IN THE CULTURAL SPACE OF MONGOLIA
В процессе межкультурного взаимодействия русской языковой личности в культурном пространстве Монголии происходит её самореализация и культурное самоопределение, а также проявление свойственных ей характеристик. Установлено, что русская языковая личность, проживающая в культурном пространстве Монголии, воспринимает окружающий мир сквозь призму культурных значений «Русского мира», трансформированных в личностный смысл. Русский язык является основным медиатором культурной идентичности, противостоит ассимилятивным процессам, защищает их от неопределенности его бытия, структурирует окружающий мир и определяет место человека в нем. Как показало исследование, сохранению русского языка благоприятствует любовь к России, живой интерес к её истории, к российским истокам своей семьи
Ключевые слова: межкультурная коммуникация, культурная идентичность, культурное пространство, языковая личность
In the process of cross cultural interaction of Russian linguistic personality in the cultural space of Mongolia, its cultural self-realization and self-determination is formed, as well as a manifestation of its characteristic features. Russian linguistic personality living in the cultural space of Mongolia, sees the world through the prism of cultural values of the «Russian world», transformed into personal meaning. Russian language is the main mediator of cultural identity, it opposes the assimilative processes, protects them from the uncertainty of its existence, structure the world and defines man's place in it. Preservation of the Russian language favors love for Russia, a lively interest to its history
Key words: intercultural communication, cultural identity, cultural space, language personality
В фокусе данной работы находится русская языковая личность в межкультурной коммуникации и структуры сознания, которые делают его для одних «своим», для других «чужим». В процессе межкультурного взаимодействия русской языковой личности в культурном пространстве Монголии происходит её самореализация и культурное самоопределение, а также проявление свойственных ей характеристик. Научное осмысление языковой личности в межкультурной коммуникации (Ю.Н. Караулов, В.И. Карасик, Л.П. Крысин, О.Б. Сиротинина и др.) позволяет рассматривать языковую личность как обобщённый образ носителя культурно-языковых и коммуникативно-деятельных ценностей, зна-
ний, установок и поведенческих реакций [3; С. 85]. Посредством общения с «другими» языковая личность, с одной стороны, приобретает собственную культурную идентичность, а с другой — идентифицируется в инокультурном окружении. Языковая личность формируется в определенном социокультурном пространстве, т.е. духовной, ментальной сфере, сообразно культурным традициям и ценностным установкам которой осуществляется социальная и коммуникативная деятельность людей, населяющих данную территорию. При характеристике русской языковой личности, постоянно проживающей в Монголии, нами рассматриваются следующие мировоззренческие параметры бытия образа мироустройства:
1) «образ себя» и «другого» как исходной данности;
2) глобальная модель русского мира;
3) жизненная стратегия.
В качестве источников привлекаются фрагменты речевого материала соотечественников Монголии, собранного в ходе социолингвистического обследования, проведённого автором во время совместной российско-монгольской экспедиции по Се-ленгинскому аймаку Монголии в сентябре 2011 г., организованной Монгольским национальным институтом (Улан-Батор) и Забайкальским государственным университетом (Чита). Оппозиция «свой/ чужой», являясь одним из базовых противопоставлений, бытующих в духовной картине мира, «проводит грань между миром, воспринимаемым носителем языкового сознания как «свой», близкий, и миром, оцениваемым как «чужой». Различные этносы обладают в некоторой степени схожим знанием о жизни, но различными формами его хранения и передачи, что позволяет им осознавать друг друга как «чужих», «не таких». Оппозиция «свой/чужой», будучи одним из наиболее значимых компонентов человеческого сознания, является своеобразной языковой репрезентацией ментальных процессов, представляет собой особый способ познания мира человеком, регулирует поведение, организует знания человека, находящие отражение в языке. Обращение к смысловой оппозиции «свой/чужой» обнаруживает фрагмент языковой картины мира, проявляющийся в представленных ниже бытовых текстах.
I. «Образ себя» и «другого» как исходной данности:
Мы другие...
В Россию? Мне там тяжело/ Мы другие/Некоторые вернулись// У нас менталитет другой// Здесь лучше люди/Мы не грубы// Я вот к Татьяне на «Вы»//Я никогда не скажу «Ты»//У нас десять раз пройдут — десять раз поздороваются// У нас старые традиции/ ещё в начале века бабушками нашими заложенные//И так от поколения к поколению//Вот и я /дарга сказал — пришла// Только вот детям будущего нет//
Молодёжь наша не то то у вас// девочки наши приспособлены/они и шьют и вяжут и приготовят // Сейчас стали бедно жить// Праздники и поминки делали дружно// У нас и обороты речи другие/ чем в России// Устаревшие//Нам тяжело там привыкнуть//
Обособленно жили всегда...
Какие были отношения с советскими специалистами? // Обособленно жили всегда...Это в последние годы все перемешалось// Мы с ними/ конечно/ работали, дружили// но всё-таки жили обособленно// Все говорили по-русски//Я в Алтан-булаке жила// а наши дети уже учились в советской школе//Играли русские с русскими// все праздники соблюдали русские //Не отказывались от советских праздников/Но жили все же обособленно//
Мы как бы не на своей Родине... Друг к другу жмемся, держимся кучкой
Из алтанбулакских много читинских// сестра моя под Читой родилась// Колбины мы// Правда у моей матери не наша фамилия говорят // Уж чего она боялась я не знаю// Специалисты презирали нас/говорили белогвардейцы/ семеновцы// раньше им нельзя было на местных жениться// Мол и оружие есть у нас/ и пулеметы/ и чо токо нет// Вот я тут родился/ а меня стоит сагач/эмигрант я // С дества внушали нам «Ты — гадат хун» (иностранец - авт.) // Поэтому старались кучечкой держаться//Мы как бы не на своей Родине// Друг к другу жмемся// держимся кучкой/обособлен-но//Бурдуковкие они тоже из казаков// Сейчас-то никакого внимания/Мы то успели вырасти//Детям вот никакого будущего//
Таким образом, мироощущение, понимание потомков русских старожилов можно представить следующим образом: «российское своё» противопоставлено «другому российскому». Однако, несмотря на то, что в данной ситуации адаптация как неизбежный результат жизни в чужой стране носит ненасильственный характер, для некоторых наших респондентов характерно чувство национальной ущемленности, стремление идеализировать все русское. Причины
противоречивого отношения к Родине коренятся в том, что отношение к Родине двойственно: Россия манит и пугает, с Россией связываются две возможные эмоциональные тональности: либо мажорная, когда Родина видится позитивно, либо как минорная, когда человек тоскует по ней. Такое состояние свидетельствует о состоянии депрессивности, когда человек испытывает внутренний дискомфорт, причины которого более глубоки. Сказанное даёт основание концептуализировать данное состояние как отсутствие места, где бы человеку было бы комфортно.
А в России такое ощущение как за границей
Нас ведь в свое время «позабыли», не особо признавали //Сейчас и президентская программа/С Москвы помогают/В общем Россия помогает при лечении/ все та-кое//Слово «Родина» у меня, честно говоря, ни там и не тут // Внутренне особо Родины нет//Здесь все равно мне хоть и привычно, но как-то не так//А в России такое ощущение как за границей//Я могу запросто переехать в Россию и жить//Но все равно кажется будто не своё/Непривычное//
л о о
С другой стороны, черты внеязыковой действительности, а вместе с ним опыт межкультурной коммуникации также находят отражение в языковой картине мира. Человек начинает видеть мир под углом зрения, подсказанным языком доминирующего этноса, сживаясь с концептуализацией мира, характерной для монгольской культуры. Воспринимаемые при межкультурной коммуникации культурно обусловленные особенности окружения встраиваются в уже имеющуюся у коммуниканта картину мира по принципу «вариант — инвариант». Поэтому инокультурное содержание занимает двойственное положение ( и как «чужое», и как «свое»), что отчетливо наблюдается в следующих текстах.
Однажды в Гоби...
Однажды в Гоби ехали/ мои ребята убили тарбагана/ Стали делать бодог//За-пах по всей степи пошёл// Если лапы надуты// Стоит уйти// Хушуур Монголы называют это харь шуль/бухль мах// Яманэ
бодог — это в шкуре//Хорхог — это то, что в посуде//На вертеле начинают крутить/ надувается// Скребут/очищают//если сок потечет/значит готово//Это камни дают энергию//Мы сделали два бодога/ничего не осталось//Вкусно/стоит попробовать//
Мы раньше не чувствовали, что живем за границей...
Мы раньше не чувствовали, что живем за границей/ Не чувствовали оторванности/ Я в детстве никогда не общалась с монгольскими детьми/ Детьми были общались с русскими детьми// Коренны-то монголы жили в худоне// Я же в Алтанбулаке родилась/ Говорили / что родители наши перебежали помогать делать революцию//Кака революция-то/ Сами разбегались//Жили в фанзушках//Жилкины/Шульгины/Кол-кины/ С монгольским населением не обща-лись//Монголы сами по себе/русские сами по себе/Между собой общались на русском языке//праздники отмечали/ Из монгольских праздников Надам отмечали /это же летний праздник/ Вот скоро с 5-го по худо-нам начнется//
II. Модель русского мира
В речевых портретах представителей русского старожильческого населения обнаруживается «принадлежность русских «монгольского разлива» (Ю. Кручкин) к Русскому миру, национальная и культурная идентичность которых «выражается в сознании личной причастности к русской нации и русской культуре. Такая причастность означает, что человек считает себя русским и/или считает русский язык своим родным языком» (Ф. Казин). Как показывают представленные далее тексты, русская национальная самобытность в среде потомков русских старожилов Забайкалья, проживающих в Монголии, сохраняется в семьях вплоть до четвертого, пятого поколения. Специфика русского этнокультурного пространства русских старожилов Монголии вплетена в структуру языка.
Зунхара была очень больша деревня ...
Зунхара была очень больша деревня// Вечерки были каждый день// Вплоть до 80-х годов вечерки были в Дархане// Все уехали/В основном все осели в Сибири//В
Турунтаево они // На скамейках бабки сидели // Спрашивали // Ты чья девка будешь? // Поди Марины Чупровой будешь // Поезда приходили в Зунхару на рассвете // К бабушкиному дому подходишь/идешь/ рассвет же//Дома все пробелены // Везде собаки лают// Бабушки начинают русские печи топить// Че-то жарить // Спали на русских печках/ Красота была//
В длинных ярких юбках на сборках// все в платочках// Семейски ходили в ярких юбках/поверх были фартуки//У бабки говор был культурный//Все говорили она культурна была// Когда их раскулачили// она оказалась около Кяхты//И вот они переходили туда-сюда//А когда границу закрыли//И в одно мгновенье она оказалась в Монголии//Сына она в Кяхте в цер-кве крестила//Огороды ухожены были// там и русское кладбище//Друг друга знали/ Жили одной семьей//Как будто одна боль-ша семья//Названия улиц был русские/ Чапаева/Буденного/Ленина// Все ров-неньки/чисты// Все скот держали/Коро-вы/куры//У всех были русские печки//в каждой семье//Дома добротны были/серу топили/хлеб пекли//такие караваи были/ необъятны//Свадьбы играли//невест выкупали/На санях подъезжали//Когда воински части уезжали/советский магазин закрыл и/было очень много школ/все закрыли//
В крови все намешано. Ведь ни одна не тянет, а русская переборола...
В крови все намешано/Ни одна не тянет/ а русское перебороло//У китайцев же свои праздники были//Отмечали Пасху// дед говорил «Ну, чё, старуха, яйца крась!»/ Всем по куличу/Обязательно//По-китайс-ки ничего не было//Вот что осталось от китайцев/Так мы не можем без приправ//Чу-сай — это ближе к черемше//Если кто берёт чусай/ то это метисы//
III. Жизненные стратегии, поддерживающие устойчивость сообщества, на разных этапах истории
Представленные тексты позволяют обнаружить систему взглядов, установок, убеждений, своего места в мире, а также ценностные ориентации русских старожи-
лов Монголии, стратегии их поведения и деятельности.
Видимо, властны женщины были сибирячки...
В основном у русских бабок мужья китайцы были// Бабушка сроду запрещала нам, чтобы мы по-китайски говорили//И китайцы научились говорить по-русски// Где вот не запрещали китайцам жены по-русски говорить/ то в таких семьях говори-ли//Но мало осталось таких//Дядя Кеша Брилев чистейше говорил по-китайски// всю войну прошел//Мы буквально все говорили по-монгольски//С монгольскими детьми играли//
В Улан-Баторе/ В Модото было много русских деревень/В Чойбалсане/ У деда был пивзавод // Кто жили с русскими женами давали мужьям русские фамилии// Почему-то фамилии жен брали они//Дядя Коля Кривогорнищев/её тетка Василина звали// Для нас это было естественно// Видимо бабки были самовластны//Шторы всегда накрахмалены/говорили только по-русски// Видимо таки властны женщины были/сибирячки//И мужья-то /ведь они побаивались жен-то//Как-то они поставили себя // что было все по-русски//Все семьи-то были многодетны // У нашей бабушки Марины было семеро их//
Вся Зунхара за два года уехала...
Моя мама приехала в 20-е годы/ была верующа/ у меня икона сохранилась//Было село Доложино/Это недалеко от границы// семейская/ Моя тетя говорила щемейская/ Чисто семейских много было/ Село Хондон чисто семейское село// Муж Игнатьев Николай Васильевич из Читы/Его мама приехала// Потом стали все уезжать/ В Улан-Удэ/ на стройки/Саяно-Шушенскую ГЭС/ в Шелехове много местных// Двоюродные братья уехали где-то в 50-е годы/ И вот за десять каких-то лет всё изменилось// Зунхара кака больша деревня была// Вся Зунхара за два года уехала//К нам/ кто работал на железной дороге/ монголы относятся хорошо/ на праздники приглашают/подарки дают/
Как видим, в результате взаимодействия двух противоречивых тенденций жиз-
ненной стратегии русского старожильческого населения Монголии сформировался специфический образ жизни, ментальные особенности которого проявляются в системе установок, социальных и культурных представлений и концептов, а также моделей речевого поведения. Этническая идентичность противостоит ассимилятивным процессам, защищает русских старожилов от неопределенности его бытия, структурирует окружающий мир и определяет место человека в этой структуре.
Русская языковая личность, проживающая в культурном пространстве Монголии, воспринимает окружающий мир сквозь
призму культурных значений «Русского мира», трансформированных в личностный смысл. Сохранению русского языка благоприятствует любовь к России, живой интерес к её истории, российским истокам своей семьи. Потеря отдельных функций языка, что неизбежно в сложившихся условиях, не привела к потере духовной самобытности и национальной культуры. Напротив, устойчивость диаспоры к ассимиляции, как еще одна ее непреложная отличительная черта, достигалась существованием некоего стержня, которым и послужил русский язык.
Литература
1. Вахтин Н.Б., Головко Е.В., Швайцер П. Русские старожилы в Сибири. М., 2004.
2. Земская Е.А. «Речевой портрет эмигрантки первой волны» // Русский язык сегодня. М.: Азбуковник, 2000. С. 100-121.
3. Красных В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология. М., 2002. 284 с.
4. Кручкин Ю.Н. Современная Монголия. Энциклопедический справочник. Улан-Батор: Хас Банк, 2011. С. 295. 1153 с.
5. Лебедева Н.М. Базовые ценности русских на рубеже XXI века // Психологический журнал, 2000. Т. 21. № 3. С. 73-87.
6. Михалев А.В. «Русский квартал» Улан-Батора: коллективная память и классификационные практики // Вестник Евразии. 2008. № 2 (40). С. 7-29.
7. Оглезнева А.Е. «Русский язык в восточном зарубежье» (на материале русской речи в Харбине). Благовещенск: Изд-во АмГУ, 2009. 352 с.
8. Русский язык сегодня. М.: Азбуковник, 2000. 596 с.
9. Социолингвистика вчера и сегодня: сб. науч. трудов. М.: РАН ИНИОН 2008. 212 с.
10. Шмелёв А. Д. Русский язык и внеязыковая действительность. М.: Языки славянской культуры, 2002. 496 с.
11. Жамбалова С.Г. Воспоминая об эдеме: устная история жизни русских в Монголии // Россия-Монголия: история и современность. Улан-Батор, 2009. С. 34-38.
Коротко об авторе_
Сундуева Д.Б., канд. филол. наук, доцент каф. «Теоретическая и прикладная лингвистика», Забайкальский государственный университет
Научные интересы: региональная социолингвистика, лингвокультурология, теория и практика межкультурной коммуникации
_Briefly about the author
D. Sunduevа, Candidate of Philological Sciences, associate professor, Theoretical and applied linguistics department, Zabaikalsky State University
Scientific interests: regional sociolinguistics, linguistic study of culture, theory and practice of intercultural communication
