CC BY
15
Р. С. Черепанова
«РУССКАЯ ИДЕЯ» КАК ФОРМА НАЦИОНАЛЬНОГО САМОСОЗНАНИЯ: ПОПЫТКА СТРУКТУРНОГО АНАЛИЗА
Один из удивительных парадоксов отечественной истории заключается, пожалуй, в том, что нашу национальную веру в собственную великую роль для судеб человечества, в собственную исключительность для мировой истории невозможно разбить даже самым печальным историческим опытом. Более того, именно в периоды глобальных испытаний, катаклизмов или очевидных проблем и неудач отечественная мысль наиболее активно продуцировала самые талантливые мифы о «русской миссии», русском избранничестве и т.п Достаточно вспомнить эпоху Николая I, подарившую сразу несколько подобных мифов - славянофильский, либеральный (западнический), социалистический, «официальной народности» - все они так или иначе констатируют особый путь России и утверждают за ней право на великое будущее. И поскольку, очевидно, только русская нация сделала вопрос о собственной исключительности предметом национальной философии, то философски развернутую идею о специфичности, своеобразии и грядущем величии России принято называть «русской идеей». Поскольку же действительность России, по крайней мере в новое время, представляла немного оснований видеть это грядущее величие в формах материального преуспевания, то вопрос поневоле переносился в идеальную плоскость, именно поэтому «русская идея» содержит не просто ожидание и предсказание величия, но именно величия нравственного, духовного.
Последнее обстоятельство позволило сделать из националистической по сути идеи национального оттенка философию: русская мысль исключительно посвящена проблемам онтологическим (по замечанию В.Зенковского), проблемам бытия и духа, но при этом духовное спасение человечества ненавязчиво сплетается с судьбой и миссией России.
Основной тезис, «скелет» так называемой «русской идеи» выглядит следующим образом: да, сейчас Россия значительно отстает от Европы во внешних проявлениях прогресса; да, наша политическая история напоминает движение по кругу, но зато мы юны, и если нам не принадлежало прошлое, не принадлежит настоящее, то должно принадлежать будущее. Можно, впрочем, оттолкнувшись от «скелета», пойти другим путем и заявить: «Ну отчего же не принадлежало прошлое - у нас было великое прошлое, ну отчего же не принадлежит настоящее - у нас оптимистическое настоящее...» - и создать идеологию из цепи соответствующих доказательств. Однако в том или ином случае, корни «русской идеи» находятся не в России, а в Европе, в факте сравнения с более развитой в материально-техническом отношении культурой и в осознании собственной отсталости. «Комплекс опоздания» подстегивает «русскую идею» как идею именно духовного избранничества России. Вот почему русская идея как теоретически оформленная система рождается в начале XIX века вместе с пробуждением русского национального самосознания. Точнее, «русская идея» по своей сути сама есть первая стадия национального самосознания - стадия мучительных вопросов: «кто мы? откуда мы? зачем?». Однако этот начальный этап не сменился, как следовало бы по логике процесса, этапом формирования позитивной национальной программы и позитивного национального движения. В силу ряда факторов, из которых, возможно, немалая роль принадлежит общественному расколу, о котором так много говорили славянофилы, формирование национальной идеологии, политических партий и программ в полном смысле этих понятий не было завершено даже к началу XX века, что показал, в частности, опыт первой русской революции. Мировоззренческие и политические «партии» не перешагнули уровень кружков и салонов, а этап осмысления своего места в истории вылился в национальную философию (благо само появление русской философии на
рубеже XVIII - XIX веков было знаком и частью зарождающейся национальной саморефлексии). Начало XIX века - время мощнейшего национального толчка, который создал «русскую идею» как начальную стадию и специфическую форму нашего национального самосознания.
Но «чаадаевские вопросы»: что мы значим в мировой истории и что мы сделали, открыли для мира - приводили к ошеломляющим «чаадаевским ответам»: мы безмерно отстали от Европы в гражданском, личностном, социальном, материально-техническом развитии, мы «ничего не дали миру» в этих областях. Надежды на будущее в этом плане также смутны и зыбки, поскольку тысячелетний период существования вполне достаточен для выявления потенций любого народа. Но признать, что твоя страна - увы, мертворожденное дитя в мировой истории, что сам ты являешься частью неживого организма и при всем твоем личном уме, совести и иных способностях ничего не способен в этом изменить, - для этого требуется немалое гражданское мужество и, добавим, пессимистически-циничный склад личности и взгляд на мир. Поэтому даже П.Я.Чаадаев - самый, пожалуй, беспощадный голос в истории русского самосознания - предпочел в конечном итоге ограничить свои убийственные обличения областью прошлого и настоящего, расчистив таким образом для России дорогу к светлому будущему. Но каким образом оно для нас достижимо? Да именно этим выносом из пределов и законов европейской истории: ибо это «их» ведут разум, необходимость и закономерность, а нас ведет высшая правда, Бог.
Таким образом, уже Чаадаев наметил общую схему «русской идеи», которая с тех пор, незначительно варьируясь, повторяется в самом широком спектре оттенков - от славянофильства до теории официальной народности и русского марксизма:
а) мы не «отстаем» - просто у нас особый путь в истории;
б) этот путь не есть путь развития внешних форм (материально-технических, гражданско-правовых), но путь духовный, внутреннего развития:
в) будущий мир - это мир раскрытия именно духовности (справедливости, свободы, истины), и Россия должна «спасти» остальные народы, научив их «внутренней правде», явиться для них Мессией - в этом и заключается ее историческая миссия.
Таким образом, развертывание «русской идеи» представляет собой развертывание утешительного самообмана, компенсирующих ожиданий, но при этом обманывались не только мыслители - обманывалось государство, так как все отечественные структуры были более или менее проникнуты осознанием нашей исключительности. Мы жили, так сказать, в иллюзорном царстве, мы сделали наш национальный миф нашей действи тельностью. Потому к вопросу о подлинной судьбе России, о реальных обстоятельствах ее развития «русская идея» имеет очень малое отношение. «Русская идея» - сугубо спекулятивная конструкция, строящаяся по единому алгоритму независимо от того, встречаем мы ее у славянофилов или западников, у интеллектуалов или обывателей, у государственников или у русских социалистов Единственный реальный факт, от которого отталкивается «русская идея» - наше материально-техническое и гражданско-правовое отставание от Европы, единственное реальное чувство, на котором зиждется «русская идея» - чувство ущемленного национального достоинства. Отсюда рождаются тезисы о «всечеловечности» вместо «безликости», о «насыщенной духовности» и «внутреннем развитии» вместо «рутины» и «застоя», о царстве свободы вместо царства необходимости.
В продолжение наших рассуждений попытаемся проследить основные слагаемые «русской идеи» на классических примерах русского мировоззрения - на примере западничества и славянофильства. Выберем наименее «публицистичных» представителей, тех, кто пытался максимально возвысить «вескую идею» до «профессиональной» философии, подтвердить ее рационально и научно, вывести ее с уровня национальных самоощущений. Из славянофилов нашими персонажами станут достойнейшие представители русской интеллектуальной элиты - А.С.Хомяков и И.В.Киреевский, со стороны западников окажем предпочтение не менее авторитетному мыслителю К.Д Кавелину.
Наших избранников нельзя назвать радикалами в своей доктрине, такими, как, например, К.С.Аксаков или А.И.Герцен и В.Г.Белинский, это должно защитить нас от крайностей с обеих сторон. Посмотрим, действительно ли от взвешенных, критических оценок по законам «русской идеи» совершается переход к провиденциализму, эсхатологизму, утопической апологетике.
«Русская идея» - славянофильская версия
1. Критическая оценка русской действительности и истории («самобичевание»).
Идиллический миф о «старой доброй Руси» морально устарел' прошлое России было отнюдь не идеально'. И церковь, и власть, и нравы, и общественные порядки были не безупречны. Долгое время Россия пребывала в духовном сне и оцепенении, довольствуясь своей материальной мощью и материальным произрастанием; мы почти не внесли собственного вклада в интеллектуальное развитие человечества2. Поэтому явление Петра и его реформы были у нас исторически необходимы и оправданы, следовательно, необратимы3. России необходимо продолжать учиться у Запада, наше ученичество объяснимо и извинительно, а кроме того, плодотворно, до тех пор, пока не становится пустой и слепой подражательностью4. Слепая подражательность либо убивает жизнь, либо отрывается от нее, производя губительное раздвоение в общественном организме; социальные заимствования должны быть потому постепенными и осторожными5.
Ступая позже других европейских народов, мы можем обобщить их труды и достижения, интегрировать лучшее; в этом заключается положительная сторона нашего «отставания», но также и развитие наших национальных склонностей к синтезу, примирению, компромиссу6.
2. Краткий обзор исторических и национальных стихий России и Европы.
Каждый общественный организм самобытен в своем развитии7 Россия, как и Европа, имеет свои специфические духовные, культурные, социальные начала, но в силу определенных исторических обстоятельств они остались не реализованными полностью6. '
Коренные начала европейской цивилизации суть начала личностное и рациональное; не будучи ничем уравновешены, они приводят к односторонности в развитии, а следовательно, к тупику, вплоть до самоуничтожения9. Ныне уже и сама Европа ощущает необходимость обогащения новыми началами. Об этом свидетельствуют, в частности, последние направления западноевропейской философской мысли: Гегель, Шеллинг. Шлейермахер
Эти новые начала - суть начала нравственные, общественные10
В мировой истории каждый народ вносит свой вклад в дело постижения истины, открывая в ней какую-либо особенную, близкую этому народ грань. Славянскому племени принадлежит раскрытие не личностных, узко национальных стихий, но общественных, примиряющих личность и общества всечеловеческие". При этом наше и европейское направления взаимно дополняют друг друга, лишаясь своей пагубной односторонности12.
Итак, раскрытие истинно христианских нравственных начал составляет особую всемирно-историческую задачу России. Доказательство наших прав на эту миссию, доказательство глубокого усвоения нами христианского духа - общинность и традиционализм, патриархальность (родственность, семейственность) русского быта".
Но если наши национальные начала заключаются в стремлении воплощать высокие нравственные принципы 8 социальные нормы и институты, то последние отнюдь не следует изживать как черту «отсталости», но следует, напротив, воскрешать и беречь от посторонних искажений. Кроме того, если цель, к которой движется мир, - нравственная (а для каждого верующего человека и для большинства философов это так и есть), то получается, что Россия, с ее традиционно неразвитыми материальной и рациональной сферами, - совсем не «отстающее звено», а, напротив, ведущее'4.
3. Преимущества русских национальных начал. Лидерство России в мировом историческом и духовном процессе.
Самим ходом исторического развития Россия предопределена на роль «конденсатора» христианской идеи; обладание этой истиной делает несущественным факт нашего длительного экономического и культурного внешнего отставания, т.к. христианство объем-лет собой все сферы, является основой основ для всяческого развития15.
Действительно, западное материалистическое понимание прогресса как развития внешних форм односторонне и потому ложно, как всякая односторонность16. В отличие от материальности и формализма Запада, русские начала содержат гармоническое равновесие между человеком и обществом17 Именно поэтому социальные потрясения -подлинное бедствие нового времени - от революций до борьбы партий закономерны для европейских начал, но для России они - чуждое явление; Россию и ее начала характеризуют внутренняя цельность, согласие, мир18,
Нравственный и социальный урок христианского общежития - такова общечеловеческая миссия России19. От роли учеников всего мира мы претендуем на роль учителей.
4. Как понимать нынешнее состояние России. Как необходимо действовать. Будущая роль России.
Безусловно, смирение - одна из христианских добродетелей, столь присущее славянскому племени, еще раз убеждает нас в том, что христианские начала стали русскими национальными началами. Именно это наше качество так долго мешало нашему материальному расцвету. Но для жизни реальной, исторической необходимо различать смирение и самоотречение. Нам нужно наконец осознать наши положительные стороны и научиться здоровому национальному достоинству20.
В то время как значительная часть русского общества заражена слепым раболепием перед всем иностранным, здоровое чувство национального достоинства (не гордыни!), как и исконные традиции русского быта, сохранились еще в его низших слоях21.
Однако эта ситуация означает трагический раскол в русском национальном организме на две тупиковые односторонности: мысль без жизни и жизнь без мысли, - делающие невозможным наше дальнейшее здоровое движение, обеспечивающие для России, с одной стороны, судорожные рывки и метания, а с другой - общий застой22.
Раболепное подражание Западу и произведенный вследствие этого общественный раскол - вот причины нашего исторического бесплодия в новое время23
Благодаря той тяге к общечеловеческому, которая изначально заложена была в мир ной земледельческой душе России, мы когда-то глубоко и по-родственному восприняли христианство; и теперь эта природная наша тяга к всечеловечности, соборности не остыла, но за общечеловеческое мы приняли европейское, а точнее - его внешние, формальные, отвлеченно-рационалистические начала24. Мы должны вернуться к себе, но не к косности и скудости наших внешних форм, а к богатству наших духовных стихий, соединив с ними лучшие, очищенные от шелухи, зерна европейского просвещения25. В этом случае мы естественно, сами собой станем во главе мирового историчес кого и духовного прогресса26.
Христианство есть цель мировой истории. Первый опыт социального воплощения христианских идей представляла Древняя Русь; она несла в себе осуществление христианского государства, нравственно-просветленного общества27 (и была, по сути, реализованной теократической утопией, добавим мы).
Мировая история развивается провиденциально, и временный «откат», «отбрасывание назад» на пути реализации полноценного нравственного идеала был для России своеобразно полезен' она лишилась своей «односторонности», «неземной» духовности, перестала, так сказать, быть «не от мира сего», впитала рациональные и личностные начала, дабы приобрести полноту и цельность, свойственные реальной жизни, пережила «гегелевскую» трансформацию «тезис» - «антитезис» - «синтез»28.
В идеале, таким образом, славянофилам видится не столько ретроспективная (исто рическая) утопия, и даже, вероятно, не столько рациональная, сколько теократическая -точнее, национальная по сути утопия под видом христианской.
Итак, мы выделили в славянофильском варианте «русской идеи» четыре основные структурные единицы:
1) критическая оценка прошлого и настоящего России, осознание ее материальной и гражданско-правовой «отсталости»;
2) попытка объективно проанализировать и объяснить различия в характере и уровне развития России и Европы;
3) осознание приоритета русских начал как более нравственных по сравнению с европейскими;
4) обосновывание будущей великой роли России.
По тому, сколько противоречий можно заметить даже в приведенных нами небольших отрывках, уже очевидно, сколь малое значение придается реально имевшей место в истории картине вещей перед идеологической задачей национальной компенсации.
Компенсаторный характер своих построений отчасти признают сами славянофилы: «Подите-ка, скажите французу, или англичанину, или немцу, что он должен принадлежать своему народу, - пишет Хомяков, - уговаривайте его на это, и вы увидите, что он потихоньку будет протягивать руку к вашему пульсу с безмолвным вопросом: «В своем ли уме этот барин?» Он в этом отношении здоров и не понимает вас, а мы признаем законность толков об этом предмете. Почему? Потому что мы больны» (Хомяков A.C. О старом и новом. С. 257.).
Далее, если Хомяков достаточно откровенно декларирует национальную утопию, то Киреевский пытается замаскировать ее утопией христианской. Все же эта подмена не выглядит столь существенной, если учесть тезис о том, что именно Россия должна научить мир христианству.
Очевидно, если преимущества России находятся вне материальной сферы, то поддерживать «русскую идею» может лишь верящий в нравственные основы мира и прогресса человек - это предполагает разброс от истинно православных, религиозных представителей до убежденных социалистов Герои нашего небольшого исследования -Хомяков и Киреевский - были не просто глубоко верующими людьми: они всю жизнь свою пытались построить как реализацию христианских догматов, православие было для них живым, было самой жизнью, а жизнь мыслилась как осуществление православия От людей с такой жизненной установкой естественно ожидать пророчеств о крахе западных, рационалистических и либеральных, начал, о приоритете духовности, о грядущей роли России. Посмотрим, однако, что о судьбе России думают западники - те, кто, по логике вещей, должны были принять для себя эти либеральные рационалистические начала.
«Русская идея» - версия К.Д.Кавелина
1. Национальное самобичевание.
Россия бесконечно отстала от Европы не только в материально-техническом и гражданско-правовом отношении, но и в нравственном. Мы «безличностны» в истории и внутренне пусты. Бесплодное самобичевание является также одной из наших типических национальных черт29.
Однако полагать себя исторически неполноценным народом - аморально, безнравственно, это признак национального «гниения» и признание личного бессилия, это фатализм и неверие в человеческую личность. Необходимо доказать нашу историческую «полноценность»: таким образом, «угол обозрения» русской истории заранее идеоло гически задан30.
2. Краткий историко-культурный обзор России и Европы.
Эпоха заимствований началась в русской истории с XVIII века, но это не означает, что прежде мы не жили исторической жизнью, - у нас всегда была самостоятельная историческая деятельность и исторические достижения; при этом русские исторические начала в плане социального мира и гармонии стоят, пожалуй, даже выше европейских31.
Каждый историко-культурный организм самобытен и внутри себя, сам для себя целесообразен; поэтому благотворными будут лишь чрезвычайно осторожные заимствования, тогда как слепые заимствования, прямые подражания приводят к историческому бесплодию народа32.
Патриархальность, заключающаяся, с одной стороны, в общинности, а с другой - в сильной государственности, составляет особенность русской национальной физиономии. И общинность, и самодержавие были равно целесообразны для отечественной истории, во всяком случае, самодержавие играло явно прогрессивную роль33.
Однако коренные различия между Россией и Европой совсем не означают, что в мировой истории отсутствует единое направление развития, единая цель. Напротив, две односторонние линии развития - рациональная и органическая, материальная и духовная, личностная и патриархальная - должны быть преодолены и «сняты» как противоположности34.
Цель мировой истории - реализация христианских нравственных основ, гармония личности и общества35.
3. Преимущества «русского пути».
Чистые, ничем не ограниченные либеральные начала (личная свобода, частная собственность) приводят общество к поляризации, неизбежным конфликтам, каковую ситуацию и демонстрирует Европа. Социальным потрясениям сопутствует и нравственная порча, отход от принципов христианской морали36.
Западная цивилизация образовалась насилием, завоеванием - понятия о праве, собственности и свободе стали там необходимым условием выживания культуры и общества. Русский же народ вырос из семьи, органично и самобытно. В нашем составе нет инородного насилия. Внутренняя история России - «стройное, органическое, разумное развитие нашей жизни, всегда единой, как всякая жизнь, всегда самостоятельной...». Органичность становления России воплощена, в частности, в институте общины. Общинное землевладение весьма разно и не противоречит основным нормам западного права, позволяя зато избежать нравственной и экономической «пролетаризации»37.
Община наша является практически идеальным механизмом социального мира, обеспечивающим гармоническое равновесие между обществом и человеком.
«Мне скажут; ведь это утопия! Но отчего же утопия? - спросил бы я, - когда то, что я говорю, уже существует у нас в действительности, хотя, конечно, в зародыше, в неразвитом виде. Эта утопия - факт осязаемый, не подлежащий никакому сомнению»38.
Общинное крестьянское начало обеспечивает монархизм России, оно не поведет страну ни за дворянством, ни за буржуазией. Вообще конституционализм - отнюдь не идеальная и не универсальная модель, в России же исторически сложилось единство самодержавия - в этом уникальность нашей политической системы. Царь не «связан», он «свободен» и «народен»33. «Так неужели бы вы и в России захотели создать стенку между верховной властью и народом? <...> Царь никогда не выдаст мужика, с руками и ногами. Кому же неясно, что как только царь свяжет мужика, так в ту же минуту конституция свяжет царя?» 40
Конституционализм, выросший из начал личности, не идеален как политический механизм даже для породившей его Европы; он взаимосвязан с революциями и только искажает обоюдное стремление народа и власти к единению4'.
4. Русский мессианизм. Русская утопия.
Будущее России - в развитии заложенных изначально основ социального мира; в этом смысле необходимо «реабилитировать» понятие «социализм». При этом русский «социализм» совсем не противоречит самодержавию. «Я начинаю с крестьянской общины, вполне автономной во всех делах, до ее одной касающихся; затем союзы общин уездные и губернские или областные со своими выборными представительствами; а целое завершится общим земским собором под председательством самодержавного, наследственного царя. Для того наследственного, чтобы не было борьбы партий и смуты при его избрании; для того самодержавного, чтобы он мог быть всегда царем всех...» Этим путем Россия будет двигаться к социализму или тому, что этим именем называется. Все конституции - лишь внешние, т.е. несовершенные гарантии; «...вам необходимо выбрать одно из двух: мирный прогресс социализма или революционные конвульсии конституции»42.
Европейская цивилизация переживает кризис, главная причина которого - недостаток нравственных, общественных начал; Россия может научить Европу, как весь общественный и государственный быт пронизать этими нравственными началами"
Корень новой нравственности, которая гармонично соединяет человека и общество,-христианство. Воплощенные в жизнь христианские (если угодно, социально-нравственные) принципы - вот провиденциальная цель истории; такое новое общество, очевидно, и следует называть «социализмом», но только не европейским, не революционным44. Но для осуществления своей миссии Россия должна сама научиться уважать свои начала, перестать слепо следовать за Европой, преодолеть раскол в своей духовной жизни45.
В духовном раздвоении источник всех бед России; виновата в нем «космополитичная» русская интеллигенция, и в вопросе «народности» осталось равняться на «простой народ»46.
«Когда наша интеллигенция вся сполна перейдет, втянется в народ и перестанет отделяться от него не только правами и положением, но и тенденциями своими, когда она перестанет жить обособленной корпорацией, как некая опричнина в земле, т.е. когда она вполне сбросит с себя безнравственную... рознь с народом, тогда Россия станет тем, чем ей быть должно и по демократическому ее складу, и по смыслу всей ее прошлой истории, выдвигавшей на первый план только царя и народ. Погнавшись за европейскими образцами, мы сбились с нашего исторического пути. Отсюда все наши ошибки, все невзгоды»47.
Россия должна вернуться к своим исконным традициям, понятиям и началам, продолжить свой оригинальный исторический путь и обогатить им мировую историю.
Таким образом, начав с острой критики «отсталой» России, «западник» и либерал Кавелин приходит к апологетике самодержавия и «русского пути», провиденциализму и мессианизму, очень любопытно соединяя «христианское царство» с социализмом, к которому должна вести твердая рука ничем не сдерживаемого самодержавия. Что же это, как не утопия? Что же это, если не «русская идея»?
Просмотрев версии «русской идеи», предлагаемые сначала славянофильством, а затем западничеством, нельзя не изумиться их схожести. Повторяется не только общая структура:
1) Самобичевание.
2) Обоснование нашей «непохожести» и объяснение, что непохожесть не есть отсталость.
3) Достоинства и преимущества «русского пути».
4) Абсолютизация и апологетика «русского пути» как пути социальной гармонии, национальный мессианизм.
Повторяются даже отдельные детали (о расколе русского общества, например). Существенная разница, пожалуй, лишь в том, что западники - рационалисты и гегельянцы, поэтому их утопия рациональна и абсолютизирует государство в России как силу разума
и прогресса; славянофилы же - иррационалисты, шеллингианцы по преимуществу и создают, соответственно, романтическую антиутопию: они, напротив, осуждают насилие государства над общественной жизнью, идеализируют стихийность и гармонию общественной, негосударственной, нерациональной сферы и т.д.
Правда, нам могут возразить, что выбор героев для нашего небольшого исследования славянофильства и западничества был не совсем удачен: Кавелин начинал свой мировоззренческий путь как славянофил, а Киреевский - как западник. Но на самом деле этот факт скорее только доказывает «слитость», нерасчленимость западничества и славянофильства. Не только Киреевский и Кавелин переходили из стана в стан, то же случалось в свое время и с Катковым, и с Кетчером, и даже непримиримый враг «панславизма» (славянофильства) Белинский мог написать: «Настало для России время развиваться самобытно», «Теперь Европу занимают новые великие вопросы... для нас было бы вовсе бесплодно принимать эти вопросы как наши собственные....У себя, в себе, вокруг себя - вот где должны мы искать и вопросов, и их решения» (Белинский В.Г. Полн. собр. соч.: В 13 т. М., 1952 - 1959. Т. X. С.19, 32). «В Москве, - вспоминает Кавелин, - в одном разговоре с Грановским, при котором я присутствовал, Белинский даже выражал славянофильскую мысль, что Россия лучше сумеет, пожалуй, разрешить социальный вопрос и покончить с капиталом и собственностью, чем Европа» (Кавелин К.Д. Наш умственный строй. С. 270.) Что же касается такого «классического» западника, как А.И.Герцен, то он также в конечном итоге создал очень своеобразную теорию русского общинного социализма, насквозь пропитанную мессианскими мотивами. Однако популярность социализма в России производит: социализм в русском сознании - только новая, более современная (после христианской) трансформация нравственного идеала о социальном устройстве справедливости и гармонии; этот идеал просто должен быть воплощен в России, поскольку, по логике компенсации, отставание в материальной сфере должно быть уравновешено преобладанием в духовной. Поэтому, очевидно, не следует разделять западничество и славянофильство как особые, самостоятельные явления: и то и другое вписано в единый феномен, называемый «русской идеей». Можно, пожалуй, сказать, что «западничество», понимаемое в широком смысле как осознание нашего отставания от Европы, - это своеобразные «входные врата» в «русскую идею», через которые затем возможно двигаться в двух направлениях: 1) либо к национализму, «мессионизму» (избранничеству отдельного народа, по терминологии Н.А.Бердяе ва), это будет иррационалистический полюс, и он дает нам утопию национальную; 2) либо к социальному «мессианизму» (спасению всего человечества, по расшифровке Бердяева), - иными словами, на вершине рационалистического полюса находится утопия социальная, всечеловеческая.
Впрочем, осуществление социальной утопии - создание идеального общественного устройства - мыслится в рамках «русской идеи» также в виде нашей национальной задачи, нашего национального вклада в мировую историю, поэтому, образно выражаясь, «русская идея» всегда начинается западничеством, а заканчивается славянофильством; только славянофильство это имеет два полюса: рациональный (мессианизм, «растворение» национальности, спасение человечества по христианскому* или социалистическому образцу) и иррациональный («собирание» национальности, мессионизм, славянофильство в узком смысле, как конкретно-историческое общественное движение). В связи с этим становится понятна историческая недолговечность собственно западничества как движения 1840-х годов: оно было переходным, нестойким состоянием по направлению к одному из полюсов; оно вырождалось в «социализм» - тоже очень своеобразный, «русский», компенсаторный - в лице Герцена или Белинского столь же
* Идеальное общество всегда целесообразно, нравственно отвечает мировым законам, исключает представление о случайности, поэтому теократия, как вариант социальной гармонии, попадает на рационалистический полюс.
закономерно, сколь в лице, например, Каткова вырождалось в националистический кон серватизм, ибо искало точку опоры, идеал, положительный базис, известно, что на од ном отрицании, равнении на чужие образцы идеологию не построить, - необходим определенный набор положительных мифов Иррациональный миф или миф соци альный - вся русская мысль XIX века колеблется в энергетическом поле, заданном эти ми полюсами, между ними располагаются все промежуточные оттенки, условно назы ваемые либеральными (см схему 1)
национальны!!
идеал
социальный идеал
Схема 1
«Внутреннее пространство и логика «русской идеи» складываются в XIX веке Несом ненно, очень сильно подстегнуло «русскую идею» гегельянство с его делением на «ис торические» и «неисторические» народы, с учением о всемирной миссии каждой циви лизации, с триадой «тезис - антитезис - синтез», сыграло свою роль и мировое роман тическое движение, обращавшееся к каждому индивидуальному образцу, будь то на род или человек Кроме того, однако, «веская идея» как идея великой нравственно социальной миссии России строится, по видимому, также на следующих основаниях
Во первых, «комплекс опоздания», который Россия, очевидно, более или менее ощущала всегда при столкновении с Европой, рождал желание компенсации в некоей другой, вне материального прогресса, сфере Поэтому, чем сильнее обличалась твор
цами «русской идеи» материальная, внешняя несостоятельность России, тем более обоснованной выглядела гипотеза ее духовного избранничества. В этом смысле мы, види мо, не должны особенно доверять национальным самообличениям и самокритике славянофилов, западников, почвенников, евразийцев, русских социалистов и т.д.: этим обманным приемом они лишь подготавливают почву для дальнейшей апологетики.
Во-вторых, при отсутствии иных ярких положительных, конструктивных цивилизаци-онных особенностей, которыми можно было бы гордиться перед миром в «просвещенном» XIX веке, за таковую была принята интернациональная христианская идея, понятая как общинность бытия и сознания; этот симбиоз, это сочетание интернационального в функции национального и создало мифический образ «народа-богоносца». Здесь противоречие было изначально - то, что Бердяев называл противоречием между мессианизмом и миссионизмом отдельного народа, поэтому «русская идея» и балансирует постоянно между эсхатологизмом и шовинизмом, анархизмом и тоталитарностью.
В-третьих, будучи компенсаторной, «русская идея» не может иметь никаких реальных подтверждений и доказательств. В этом смысле все исторические и историософские построения Хомякова, Кавелина, Бердяева, почвенников, евразийцев и тд., - не более, чем рационализации, т.е. маски, фикции, не объективные поиски истины, а пристрастный подбор не всегда точных фактов в защиту априорно принятой догмы. Поддерживать или не поддерживать тезис о нашей духовной исключительности - вопрос сугубо индивидуальной веры и национальной совести
В-четвертых, поддерживая «русскую идею», невозможно, видимо, не склоняться к утопии, поэтому «русское сознание» есть преимущественно сознание утопическое, подпадающее под все характерные признаки утопии-
• вынос себя из истории (в нашем случае - преимущественно западной);
• эсхатологизм, предчувствие гибели -старого мира» (в котором нам не удалось утвердиться);
• приоритет нравственных начал над материальными, идеи - над реальностью, выход из объективных условий в сферу «чуда»; перекройка материального мира в соответствии с требованиями «идеи»;
• вера в возможность полноценной реализации идеала в действительность.
Итак, «русская идея» стремится к утопии, утопия - ее крайностиые полюса (см. схему
1), на большем или меньшем приближении к которым располагаются все разновидности «русской идеи» - в частности, славянофильство и западничество, если вернуться к героям нашего небольшого исследования. Если же «сплющить» полюса «русской идеи», представить внутреннее пространство самой русской утопии, то мы получим структуру, изображенную на схеме 2. К четырем выделенным на схеме разновидностям утопии стремятся в той или иной степени приближения все мировоззрения в рамках «русской идеи». Поэтому, например, часть славянофильства вырождается со временем в тоталитарный национализм, тогда как другая часть (К С. Аксаков, скажем) остается в русле романтического протеста; западничество, по тем же законам «русской идеи», в свою очередь перерождается преимущественно в социализм народнического толка, хотя случается, что отдельных западников (М.Каткова, например) может «притянуть» и противоположный полюс (см. схему 1).
Но самый, пожалуй, глобальный вывод из сделанных нами наблюдений заключается в том, что «русской идеей» были так или иначе заражены (а значит, в той или иной степени склонялись к утопии) как государственные структуры (вырабатывая идеологии нашего имперского величия), так и оппозиционное движение в его консервативном, либеральном и социалистическом оттенках.
Вопрос о том, можно ли соответствующим образом модифицировать «русскую идею», превратив ее из утопического проекта в полноценную жизненную программу, вопрос, который пытались решить очень многие русские мыслители, очевидно, остается открытым и по сей день.
РАЦИОНАЛЬНОЕ
Интровер [ность.
MIICCIIOHIBM, (а.мыканпе в себе, уход от мира
Экстравертнос гь. >. мессианш.м,
обращенность к миру, выход в мир
ИРРАЦИОНАЛЬНОЕ
Схема 2
ПРИМЕЧАНИЯ II КОММЕНТАРИИ
1 «Говорят, в старые годы лучше было все в земле русской Была грамотность в селах, порядок в городах, в судах правда, в жизни довольство, Правда! Но ,. старые пословицы полны свидетельств против судей прежнего времени... пытка была в употреблении всеобщем, и слабый никогда не мог побороть сильного. Довольство! При малейшем неурожае люди умирали с голода тысячами, бегали в Польшу, кабалили себя татарам, продавали всю жизнь свою . крымцам или своим братьям русским, которые едва ли были лучше крымцев и татар. Власть, дружная с народом! Не только в отдаленных краях... бунты народные и стрелецкие были происшествием довольно обыкновенным . Несколько олигархов вертели делами и судьбою России и растягивали или обрезали права сословий для своих личных выгод. Церковь просвещенная и свобод ная1 Но назначение патриарха всегда зависело от власти светской . Собор Стоглавая остается бессмертным памятником невежества, грубости и язычества... Ничего доброго, ничего благородного, ничего достойного уважения или подражания не было в России. Везде и всегда были безграмотность, неправосудие, разбой, крамолы, личности, угнетение, бедность, неустройство, непросвещение и разврат» (Хомяков A.C. О старом и новом. М. 1989 С 41 - 42.
2 Традиционно «силы наши были преимущественно физические и материальные». Россия пребывала в «тяжелом эакоснении», «оцепенении духовной деятельности» (Киреевский И.В. Избранные статьи. М., 1984. С. 75).
«От нас нельзя ожидать, чтобы мы могли значительно обогатить науку специальными открытиями... число истинно ученых людей у нас так ограниченно или, лучше сказать, так ничтожно, что весь итог их частных трудов не может почти ничего прибавить к трудам бесчисленных специалистов Запада» (Хомяков A.C. Указ. соч. С. 109).
3 Петр Великий «ударил по России, как страшная, но благодетельная гроза...» (Хомяков A.C. Указ. соч. С.54).
4 «Мы обязаны принять все то, чем может укрепиться земля, расшириться промыслы, улучшиться общественное благосостояние <...> В области наук отвлеченных и прикладных весь образованный мир составляет одно целое, и всякий народ пользуется открытиями и изобретениями другого народа без унижения собственного достоинства, без утраты прав на самостоятельное развитие» (Там же. С.79 - 80).
«Наша ученическая доверчивость все перенимает, все повторяет, всему подражает, не разбирая, что принадлежит к положительному знанию, что к догадке, что к общечеловеческой истине и что к местному, всегда полуживому направлению мысли; но и за эту ошибку нас строго судить не должно. Есть невольное, почти неотразимое обаяние в этом богатом и великом мире западного просвещения» (Там же. С.89 - 90).
5 «Чуждые стихии, занимаемые по необходимости одним народом у другого, поступают в область новой жизни и нового организма. Они переделываются и усваиваются этим организмом в силу его внутренних неуловимых законов; они подвергаются неизбежным изменениям, которых не может угадать практический рассудок и которых не должна претворять торопливая догадка, жизнь всегда предшествует логическому сознанию и всегда остается шире его» (Там же. С. 81).
«Мы многое узнали, во многом почти уравнялись со своими учителями, но <...> Не вошла к нам ни одна стихия науки, художества или быта... которая бы слилась с нами вполне, которая бы не оставила нам глубокого раздвоения» (Там же. С. 76).
'«... Нам возможны, и возможнее даже, чем западным писателям... обобщение вопросов, выводы из частных исследований и живое понимание минувших событий» (Там же С. 109).
7 «...То, что в другом народе не только безвредно, но даже и полезно, то в вас сделается началом зла и гибели. Всякое живое создание имеет свои законы бытия, свои строй и лад, на которых основано самое существо его » (Там же. С.305).
8«... Коренные начала просвещения России не раскрылись в ее жизни до той очевидности, до какой развились начала западного просвещения в его истории. Чтобы их найти, надобно искать, они не бросаются сами в глаза, как бросается образованность европейская» (Киреевский И.В. Указ. соч. С.205).
9 «Весь частный и индивидуальный быт Запада основывается на понятии о индивидуальной, отдельной независимости, предполагающей индивидуальную изолированность. Отсюда святость внешних формальных отношений, святость собственности...» «Таким образом, рационализм... является исключительным характером просвещения и быта европейского» (Киреевский И.В. Указ. соч. С. 120 - 121, 120).
Западный человек «верил, что собственным отвлеченным умом может сейчас же создать себе новую разумную жизнь и строить небесное блаженство на преобразованной им земле. Страшные, кровавые опыты не пугали его...» Но «отвлеченный разум... силою собственного развития... дошел до сознания своей ограниченно односторонности» // Там же. С. 202.
'"«Западные писатели начинают понимать, что под громким вращением общественных колес таится неслышное движение нравственной пружины, от которой зависит все...» // Там же. С. 129.
" «Но всякая истина многогранна, и ни одному народу не дается ее осмотреть со всех сторон и во всех ее отношениях к другим истинам... Общечеловеческое дело разделено не по лицам, а народам: каждому своя заслуга перед всеми...» // Хомяков А. С. Указ. соч. 269 - 270.
,2«...Любовь к образованности европейской, равно как любовь к нашей, обе совпадают в последней точке своего развития в одну любовь, в одно стремление к живому, полному, всечеловеческому и истинно христианскому просвещению» // Киреевский. С. 16
"«... Перед Западом мы имеем выгоды неисчислимые. На нашей первоначальной истории не лежит пятно завоевания. Кровь и вражда не служили основанием государству русскому, и деды не завещали внукам преданий ненависти и мщения. Церковь, ограничив круг своего действия, никогда не утрачивала чистоты своей жизни внутренней...и закон справедливости и любви взаимной служил основанием этого быта, почти патриархального» // Хомяков. С. 55.
«...Таков был смысл всеобщей истории, чтобы человечество, не понявшее христианства или понявшее его односторонне, пришло путем отрицания к пониманию своей собственной ошибки». «...Наша Русь, принявшая христианство издревле... и сделавшая его крепким сосудом, может быть, в силу того общинного начала, которым она жила, живет и без которого она жить не может. Она... сперва спасшая эти начала для самой себя, она теперь должна явиться их представительницею для целого мира. Таково ее призвание, ее удел в будущем» // Там же. С.203.
14 «Наша древность представляет нам пример и начала всего доброго в жизни частной, в судопроизводстве, в отношении людей между собою; но все это было подавлено, уничтожено отсутствием государственного начала, раздорами внутренними, игом внешних врагов. Западным людям приходится все прежнее отстранять, как дурное, и все хорошее в себе создавать; нам довольно воскресить, уяснить старое, привести его в сознание и жизнь. Надежда наша велика на будущее». «Нам стыдно бы было не перегнать Запада» // Хомяков. С 48.
15 «Времени развиться в этом отношении самостоятельно и не принимая чужого развития, основанного на ложном взгляде и потому враждебного ее христианскому духу. Но зато в ней... собиралось и жило то устроительное начало знания, та философия христианства, которая одна может дать правильное основание наукам» // Киреевский. С. 125.
«...Особенность России заключалась в самой полноте и чистоте того выражения, которое христианское учение получило в ней, во всем объеме ее общественного и частного быта» // Киреевский. С.236.
,6 На Западе «развились одни внешние формы общества и, лишенные внутреннего источника жизни, под наружной механикой задавили человека». «Раздробив цельности духа, "оторвав" разум от нравственных начал, а человека - от общества, Запад пришел «к осознанию внутренней пустоты». «Промышленность управляет миром без веры и поэзии. Она... соединяет и разъединяет людей; она определяет отечество, она обозначает сословия, она лежит в основании государственных устройств, она... изменяет нравы, дает направление наукам .. она действительное божество, в которое верят нелицемерно и которому повинуются» // Киреевский. С.153, 257.
17« ..Все здание западной общественности стоит на развитии этого личного права собственности, так что и самая личность в юридической основе своей есть только выражение этого права собственности. В основе русской общественности личность есть первое осно вание, а право собственности только ее случайное отношение» // Киреевский. С.228.
«Частная, личная самобытность, основа западного развития, была у нас так же мало известна, как и самовластие общественное. Человек принадлежал миру, мир ему». «Существовало то равновесие между лицом и обществом, которое служит самою верною опорой нравственности обоих» // Киреевский. С.122, 192.
19 «Но, начавшись насилием, государства европейские должны были развиваться переворотами, ибо развитие государства есть не что иное, как раскрытие внутренних начал, на которых оно основано. Поэтому европейские общества... должны были развить в себе не общественный дух, но дух личной отделенности, связываемой узами частных интересов и партий» // Киреевский. С. 214
« ..В России, напротив того, преимущественное стремление к цельности бытия внут реннего и внешнего...» // Киреевский С. 235.
19 «Внутренняя задача русской земли есть проявление общества христианского, православного, скрепленного в своей вершине законом живого единства и стоящего на твердых основах общины и семьи» // Хомяков. С. 224.
20 «...Я очень от того далек, чтобы роптать на нашу народную скромность. Это чувство прекрасное, благородное, высокое, ...но ...всякая добродетель имеет свою крайность, в которой она становится несколько похожею на порок. Быть может, мы впадаем иногда и в эту крайность, которая., без сомнения, лучше самохвальства, но все-таки не заслуживает похвалы и унижает нас в глазах западных народов. Наша сила внушает зависть; собственное признание в нашем духовном и нравственном бессилии лишает нас уважения; вот объяснение всех отзывов Запада о нас. Прискорбно и пагубно смирение человека или народа, который сознается не только в собственном бессилии, но в бессилии или неполноте нравственного или духовного закона, лежавшего в основе его жизни. Это не смирение, а отречение» // Хомяков. С. 87.
21 «Люди, оторванные от жизни народной и, следовательно, от истинного просвещения, лишенные всякого прошедшего, бедные наукою, не признающие тех великих духовных начал, которые скрывает в себе жизнь России <...>. Раболепные подражатели в жизни, вечные школьники в мысли, они в своей гордости, основанной на вещественном величии России, напоминают только гордость школьника-барчонка перед бедным учителем. <...> Зато это раболепство перед иноземными народами явно не только для русского народа, но и для наблюдателей иностранных» // Хомяков. С 114
«...Русский быт, созданный по понятиям прежней образованности и проникнутый ими, еще уцелел почти неизменно в низших классах народа: он уцелел, хотя живет в них уже почти бессознательно, уже в одном обычном предании, уже не связанный господством образующей мысли, уже не оживляющийся, как в старину, единомыслен-ными воздействиями высших классов общества...» // Киреевский. С.223.
22 «По мере того, как высшие слои общества, отрываясь от условий исторического развития, погружались все более и более в образованность, истекающую из иноземного начала; по мере того, как их отторжение становилось все резче и резче, умственная деятельность слабела и в низших слоях. Для них нет отвлеченной науки, отвлеченного знания; для них возможно только общее просвещение жизни, а это общее просвещение, проявленное только в постоянном круговращении (подобном кровообращению в человеческом теле) становится невозможным при раздвоении в мысленном строении общества. В высших сословиях проявлялось знание, но знание, вполне отрешенное от жизни; в низших - жизнь, никогда не восходящая до сознания» // Хомяков. С. 98 - 99.
23 «Всему чужому стали мы не учиться только, как следовало, а подражать. Вместо смысла просвещения...стали мы перенимать его формы и наружный вид, вместо того, чтобы возбудить в себе самодейственную силу разума, мы стати без разбора перенимать все выводы, сделанные умом чужим.. Но это самоуничижение было не в народе, а только в высшем сословии, оторвавшемся от народа. <...> Ошибка высших ввела низших в ошибку, ей противоположную, и наше слепое поклонение знанию и просвещению Европы остановило надолго развитие знания и просвещения в Русской земле» // Хомяков. С. 352, 353.
24 «За странным призраком погнались у нас многие. Общеевропейское, общечеловеческое!.. Но оно нигде не является в отвлеченном виде Везде все живо, все народно»,
«Не верю я любви к народу того, кто чужд, семье, и нет любви к человечеству в том, кто чужд своему народу» // Хомяков. С.275, 273.
«Да, мы больны своею искусственною безнародностью, и если бы не были больны, то и толковать бы не стали о необходимости народности» // Хомяков. С.257.
"«...Стремление, отрицающее подражательность нашей образованности, не есть стремление к мертвому и темному невежеству, но к науке живой, к внутреннему освобождению ее от ложных систем и ложных данных и к соединению ее с жизнию . Конечно,
успехи будут медленны, и только дети наши воспользуются трудами наших современников...» // Хомяков. С. 135
26 «История призывает Россию стать впереди всемирного просвещения; она дает ей на это право за всесторонность и полноту ее начал, а право, данное историей народу, есть обязанность, налагаемая на каждого из его членов» // Хомяков. С.221.
27 «Философия приготовила поле для христианского посева «...ибо истина одна ..». «...Все действия и стремления частных людей и народов подчиняются невидимому... течению общего нравственного порядка вещей...» // Киреевский. С.248, 258, 254. Древняя Русь, Удельная Русь - «святая Русь», в которой церковь «невидимо вела государство к осуществлению высших христианских начал, никогда не мешая его естественному развитию» // Киреевский. С 225.
28 «Но здесь естественно приходит вопрос: отчего же образованность русская не развилась полнее образованности европейской... Отчего не опередила Россия Европу? <...> В объяснение того сказать, что... это произошло по высшей воле провидения, -значило бы сказать мысль справедливую, но не ответную. Святое провидение не без нравственной причины человека продолжает или сокращает назначенный ему путь» // Киреевский. С.235, 236. «Одного только желаю я, чтобы те начала жизни, которые находятся в учении святой православной церкви... господствуя над просвещением европейским и не вытесняя его, но, напротив, обнимая его своею полнотою, дали ему высший смысл и последнее развитие и чтобы та цельность бытия, которую мы замечаем в древней, была навсегда уделом настоящей и будущей нашей православной России. »//
Киреевский. С.238.
29 «Инстинкты, капризы, случайные обстоятельства и обстановка определяют наши действия, в которых оттого нет ни плана, ни последовательности, ни выдержки. Мы лишены почти всякого умственного и нравственного содержания, и потому нет у нас ни идеалов жизни, ни твердой воли, ни живых инстинктов к чему бы то ни было. Все скользит по нас, вызывая иногда взрывы; но они не имеют значения и проходят без последствий, по тому что им не на что опереться в пустоте, царящей внутри нас. Нас нельзя назвать ни хорошими, ни дурными: мы не подлежим нравственному измерению. От внутренней пустоты и бессодержательности скука томит нас, и мы несем ее всюду. .» // Кавелин Д. Наш умственный строй. М., 1989. С.290.
«Мы сами громко, во всеуслышание, заявляем, что наш частный и общественный быт ниже посредственности. Но вместо того, чтоб обратиться на самих себя, мы ищем объяснения наших зол в разных внешних, побочных обстоятельствах, и пребывая упор в иллюзиях, убаюкиваем себя тем, что нас впоследствии улучшит внешняя обстановка...» // Кавелин К Д. Указ соч. С 291
«Попытки меньшинства водворить в большинстве внешние формы образованности, заимствованные от других народов, не имели, не могли иметь между собой никакой органической связи, потому что вытекали не из хода внутренней жизни, а определялись внешними материалами ..» // Кавелин. С.209.
30 «Для народов, призванных ко всемирно-историческому действованию в новом мире, такое существование без начала личности невозможно» // Там же. С.22
«Если мы - европейский народ и способны к развитию, то и у нас должно было обнаружиться стремление индивидуальности высвободиться из-под давящего ее гнета ..?» // Кавелин. С.162.
Однако, «если вы мечтаете о том, чтобы... создать з земле русской плохую копию Западной Европы», и если такая копия только из нас и получится, то останется «смотреть на русский народ, как на такой, для которого все хорошо. Тогда гонение на славянство со стороны всяких Бисмарков будет 8 моих глазах вполне оправдано <. .> и с точки зрения всемирной цивилизации, в которую Россия ничего своего вносить не может и за эту импотенцию должна быть отодвинута на самый последний план» // Кавелин. С. 442443
«Не только в Европе, но, в особенности, мы сами теперь относимся очень отрицательно к нашей истории, видим в ней только дикость, только варварство, находим, что мы тысячу лет спали, не сделав решительно ничего, что в нашем прошедшем нет человеческого смысла, что наша история не европейская, а азиатская - глубочайшая неподвижность. Справедливо ли это? Я не думаю. Наша история длится с появления великорусскою элемента...следовательно, с XII века, и продолжается не 1000 лет, а 700.... В эти 700 лет мы успели, по возможности, колонизовать огромное пространство, обра зовать огромное государство. Не имея предшественников на своей почве, которые передали бы нам по наследству, факту, какую-нибудь цивилизацию., мы осуждены были жить своим умом, должны были вобрать в себя множество элементов, которые нельзя считать принадлежащими к аристократии человеческого рода; вынесли в самом начале двухсотлетнее иго монголов... Мы успели выработать кой-какие зачатки гражданского общежития...; успели сбросить историческую форму безличности, которая на нас тяготела. Выработавши почву, возможность нравственного развития в свободной личности, мы начинаем внутреннюю жизнь, внутреннее развитие, не имея строго разграниченных сословий, не имея за собой преданий сильной аристократии... с огромным земледельческим сельским населением, которого социальное положение и привычки делают нас надолго, если не навсегда, обеспеченными против самых страшных из всех волнений -волнений народных масс против высших, образованных, владеющих классов» //Кавелин. С.169-170.
"«Принимая из Европы без критической проверки выводы, сделанные ею для себя из своей жизни, наблюдений и опытов, мы воображаем, будто имеем перед собой чистую, беспримесную научную истину, всеобщую, объективную и неизменную, и тем парализуем собственную свою деятельность в самом корне, прежде чем она успела начаться. Еще недавно мы точно так же относились к европейским учреждениям и нравам, пока наконец опытом не убедились, что обычаи и учреждения везде и всегда носят на себе отпечаток страны, где они образовались, и живые следы ее истории». «Быть европейцем - значит быть самобытным» // Кавелин С. 316, 317
«Для нас европейские идеалы только материал, справка, чтобы при помощи их создать свое и для себя...» (с. 417).
«Устраняйте только препятствия, искусственно замедляющие естественный рост народа, а остальное предоставьте лежащим в нем живым силам Искусственные приемы хороши как временные средства против местных патологических явлений и невозможны или убийственны, когда направлены против всей экономии общественного организма» // Кавелин. С.115.
33 «Наклонность и способность славянского племени, в том числе и русских, к общин ной и артельной жизни не подлежит сомнению» // Кавелин. С.196
«В отличие от других славянских народов, суть великорусов - в удивительном смысле к государству» (с.184) Начала государственности, понятие о государстве были привнесены к восточным славянам еще варягами (с 29), но постепенно крепли и реализо-вывались в ходе истории, проявляясь особенно в деятельности Ивана Грозного и Петра Великого. Петр - отнюдь не основатель самодержавия: «Самодержавие родилось с Ве-ликороссией» (с. 251). Нашу царскую власть иностранцы желали бы подвести под шаблон восточных деспотий, но царская власть была в России деятельным органом развития и прогресса. «Народ и царская власть сжились у нас, как Англия со своим парламентом, оба учреждения глубоко национальны» (с. 221, 222).
34 «Наше движение историческое совершенно обратное с европейским». «На Западе в силу исторических обстоятельств прежде всего развилось индивидуальное, личностное начало, и только постепенно, только теперь оно вдвигается в условия государственного быта; Россия же, напротив, только идет к развитию личности. Между двумя этими потоками должна наступить точка встречи и выравнивания» // Кавелин. С.167, 168.
35 «Христианство открыло в человеке и глубоко развило в нем внутренний, невидимый, духовный мир... Характер истории должен был совершенно измениться». «Так, для всех народов нового христианского мира - одна цель: безусловное признание достоинства человека, лица и всестороннее его развитие. Только все идут к ней разными путями, бесконечно разнообразными, как сама природа и исторические условия народов» // Кавелин. С.19, 20.
36 Личная свобода предполагает для себя основу в виде личной собственности.Но там, «где только личная собственность господствует исключительно, там, рано или поздно, непременно наступит полная социальная анархия и бедствие народных масс, страшные социальные недуги. Личная собственность... стремится к беспрерывному расширению и увеличению... Таким образом, в личной собственности лежит причина и источник столкновений и борьбы матерьяльных инстинктов, которая ниспровергает все административные стеснения..». Но так как люди не равны, то и их шансы как бойцов не равны, следовательно, «рано или поздно собственность сосредотачивается в немногих руках и дает им безграничную матерьяльную власть над не имеющими собственности».
«Такой порядок действует гибельно на народные массы и в матерьяльном, и в нравственном отношении. Они тупеют от нищеты, голода, чрезмерного труда и безвыходного положения: озлобление и отчаяние овладевают ими». «Открывается широкое поле для всякого рода идеалов социального блаженства...». «Личная собственность, как и личное начало, есть начало движения, прогресса, развития: но оно становится началом гибели и разрушения, разъедает общественный организм, когда в крайних своих последствиях не будет умеряемо и уравновешено...» // Кавелин. С.109, 110.
37 См.: Кавелин К.Д. Указ. соч. С.66, 105 - 106, 108, 103.
38 Там же. С. 114.
Ср. также: «Общинное владение предназначено быть великим хранилищем народных сил, из которого они будут беспрерывно бить живою струей и в котором будут беспрестанно обновляться... При существовании такой среды, нейтрализующей горькие и разрушительные последствия азартной промышленной борьбы, общественный организм останется в нормальном состоянии, и то, что без нее ведет каждое общество, рано или поздно, к социальному перевороту и разрушению, то при существовании ее сделается признаком жизни и здоровья - тем же, что обращение крови и соков во всяком органическом теле».
39«И нет сомнения, что... дружно и уверенно Россия может идти только за самодержавием, т.е. свободным царем, не зависящим ни от бояр, ни от плутократов. Сама история заставляет нас создать новый, небывалый, своеобразный политический строй, для которого не подыщешь другого названия, как - самодержавной республики. Европа, конечно, не скоро нас поймет, да ведь не в этом и дело». «В Европе, к ее несчастью, совершенно иные условия, чем у нас: там монархи ограниченные, связанные, находящиеся во власти правящих классов. Эти монархи могут подойти к народу и народ к ним не иначе, как устраняя аристократию и буржуазию...» // Кавелин К.Д. Указ.соч. С. 436.
40 Там же. С. 437.
4' «Взгляните на запад Европы: везде там уже давно заведены конституционные порядки..., но и везде вулканы революции». Революционные движения «нынче не что иное, как порывы, стремления простого народа к союзу с верховной властью, с которой он разлучен».
«Да, милостивый государь, если Вы воистину патриот, то Вам еще не раз придется поблагодарить Александра Николаевича за то, что он не торопится дать России конституцию! <...> Конституция - это плен царя и разорение народа в пользу ничтожнейшего и притом развратнейшего меньшинства». Благодаря же русскому, традиционно сложившемуся, единству царя (власти) и народа на революцию «народ Вы не поднимите» // Там же. С.438, 442.
42 Кавелин К.Д. Указ.соч. С.440.
43 «И нынче наступил роковой час, когда... европейская цивилизация уперлась лбом в стену ею самой созданного пролетариата, и сама не знает, как ей быть. <...> Мы еще посмотрим, - не нам ли придется выручить ее, и на этот раз выручить из беды гораздо более опасной, чем иго наполеоновское'» // Кавелин. С.440.
«Может быть, я увлекаюсь золотой мечтой, но мне думается, что новое слово, которого многие ожидают, будет заключаться в новой правильной постановке вопроса о нравственности в науке, воспитании и практической стороне жизни и что это живительное слово скажем именно мы» // Кавелин С.458.
44 «Теперь надо... поставить людей лицом к лицу с нравственной правдой и показать что все пути неизбежно ведут к ней, что от нее им некуда уйти, что ее миновать или обойти нет никакой возможности» // Кавелин. С.458.
«Дух Христа, принятый людьми всем сердцем, овладевший всеми их помыслами и жизнью, ставший в них высшей внутренней нравственной правдой и чрез них живительным элементом общественных порядков и ежедневной будничной жизни <...> -вот к чему, судя по всему ходу истории, должно рано или поздно прийти человечество».
Когда учение Христа овладеет человеческими сердцами настолько, что люди будут «поступать по духу Христа, не уходя в пустыни, а посреди грешного, падшего, измученного мира, - тогда оно станет делом, жизнью» // Кавелин. С. 473, 474.
45«Восстановить потерянное в сознании преемство внутреннего нашего развития, указать органическую связь там, где теперь представляются, как будто порванные концы исторической нити, - вот теперь главная, первая задача русской истории» // Кавелин. С. 250.
«Кроме нас, нет народа в мире, который бы так странно понимал свое прошедшее и настоящее. Ни один народ не разрывается в своем сознании на две половины, совсем друг другу чуждые и ничем не связанные. Подобно нам все европейские народы переживали в своей истории крутые повороты, иногда по нескольку раз, однако ни один из них не смотрит на себя, как на какие-то два различные народа» // Кавелин. С. 176
Мы - «раздвоенные в народном сознании». <...> «Источник этой умственной немощи» - «в вековой привычке смотреть на себя чужими глазами». <...> «Наши взгляды, убеждения выведены нами не из нас самих и не из нашей истории, а приняты целиком от других народов. Оттого мы и не умеем связать прошедшего с настоящим» // Кавелин. С.177.
46 «В русском народе, односложном по составу, по складу жизни, по единству социального типа, выделяется целая среда - образованный класс, - которая живет чужою жизнью, принимает чужие нравы, меняет свой язык на чужой, прилепляется к идеалам, взглядам, требованиям, выработанным чужой жизнью» // Кавелин С.231
«Русский простолюдин считает свой народ чуть ли не первым народом в мире <...>, а посмотрите на него среди соседей другой веры и языка, с которыми ему приходится жить и дела делать; сколько житейского такта, сколько ума и общительности, какое ин стинктивное уважение к чужой вере, к чужому обычаю! Так и видишь великий полити ческий народ, создавший громадное государство, поглотивший разнороднейшие национальности». «Только мы, образованные, интеллигенция России, утратили эту черту русского народного характера, во имя чего-то, чего мы не умеем ни назвать, ни выразить» // Кавелин. С.423.
47 Кавелин К.Д Указ. соч С 439.
