CC BY
120
подарил человечеству наиболее совершенные формы техники, государственности и связи, но он лишил его души. Задачей России является вернуть ее людям». Но прежде чем приступить к выполнению этой великой задачи, дающей смысл историческому существованию русского народа, ему необходимо вернуть душу себе самому. Начало этого процесса в бережном отношении к отечественной истории, тщательном изучении культурного наследия России, в том числе русской философии, предвосхитившей многие современные проблемы.
1 Воронин А.Г. Доклад на парламентских слушаниях // Русская идея
на языке законов России. Материалы парламентских слушаний, 15 октября 1996 г. М., 1997. С.6.
2 Моисеев H.H. Выступление на парламентских слушаниях // Русская
идея на языке законов России. Материалы парламентских слушаний, 15 октября 1996 г. М., 1997. С.12.
3 Соловьев B.C. Русская идея // Соловьев B.C. Смысл любви: Избран-
ные произведения. Л., 1991. С.42.
4 Здесь намеренно игнорируется тот факт, что в конце XIX века с са-
моидентификацией русского народа проблем не было, почему B.C. Соловьев и акцентировал внимание на общем для всех христиан, а не специфическом, да и в соловьевском творчестве никогда не было призыва к единству всех религий или к атеизму.
5 Здесь уместно вспомнить слова И. А. Ильина: «Нет единой общеобя-
зательной «западной культуры», перед которой все остальное -«темнота» или «варварство». Запад нам не указ и не тюрьма. Его культура не есть идеал совершенства».
6 Ильин И. А. Наши задачи. Волгоград, 1994. С.90.
В.Г. МАЛАЯ
Ивановский государственный энергетический университет
РУССКАЯ ИДЕЯ И НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС В ТВОРЧЕСТВЕ ВЛАДИМИРА СОЛОВЬЕВА
Исследованию данной проблемы в творчестве В.С.Соловьева отведено одно из приоритетных мест. Она инте-
ресовала философа всю его жизнь, потому что с ее решением он связывал судьбы человечества и России. Уже в своих первых сочинениях («Кризис западной философии», «Критика отвлеченных начал», «Философские начала цельного знания» и др.) он, размышляя о причинах разделения католической и православной церквей, пришел к вопросу об отношении Востока и Запада, о роли русского народа в их объединении. В философской публицистике Соловьева 80 - 90-х годов дано особенно глубокое и всестороннее решение указанной проблемы. Анализ национальных отношений и их нравственных оснований содержится в трактате «Оправдание добра», и, наконец, в «Трех разговорах» философ подвел своеобразный итог решению национального вопроса. Неслучайно эта актуальная проблема, содержащаяся в философском наследии Соловьева, не только вызвала живой интерес у его современников, но и вызывает его сегодня в отечественной философской мысли.
Современник В.С.Соловьева Е.Н.Трубецкой одним из первых дал глубокое исследование его учения по национальному вопросу в труде «Миросозерцание Владимира Сергеевича Соловьева». Автор обстоятельно анализирует идею философа о необходимости соединения православной и католической церквей как первой ступени осуществления всеединства в человеческих отношениях и важнейшего условия объединения Востока и Запада. Трубецким показана роль, которую предназначил Соловьев России и русскому народу в этом процессе, - через объединение церквей осуществить примирение Востока и Запада в богочеловеческом единстве вселенской церкви. Но, по Трубецкому, центральной в социальной философии Соловьева является идея Богочеловечества как цели исторического процесса, подготовляющего человека духовного, то есть одухотворенного человечества1. В связи с этим Е.Н.Трубецкой, давая критический анализ учения Соловьева о всемирной теократии как воплощении Царства Божия на земле, где через посредство России будет возможным совершенное всенародное братство, характеризует его как схему, далекую от реальной жизни. Но вместе с тем Трубецкой в своем окончательном приговоре со-ловьевской теории всемирной теократии отмечает в ней позитивные моменты. «Правда Соловьева заключается в том, что он
поставил полноту и цельность истинной жизни в Боге как окончательную цель для человека и человечества; ошибка философа заключается в том, что он поверил в возможность дос -тижения этого высшего предела всякого существования в рамках здешнего, земного. В полноте своей идеал цельности жизни не может быть осуществлен не только в пределах государства, но и в пределах всего вообще греховного, несовершенного, а потому самому - становящегося мира»2.
К.В.Мочульский видел заслугу философа и вершину его творчества в создании «гениального учения о Богочеловечест-ве, о божественности человека и о человечности Бога, о смысле мировой истории, как процесса богочеловеческого... Он начер-тывает план христианской политики и проповедует вселенское христианство»3. К.В.Мочульский прослеживает эволюцию взглядов Соловьева на решение национального вопроса: от надежды на благостное преображение общества на основаниях нравственности эволюционным путем до катастрофических судеб человечества, представленных в «Повести об антихристе». Скрупулезному анализу в работе Мочульского подверг -нуто учение Соловьева о положительной силе народности и вреде национализма в решении национального вопроса, ведущей о роли России в деле воссоединения церквей и примирения Востока и Запада. Ставя в заслугу Соловьеву то, что он избрал свой путь в решении национального вопроса, отличающийся от славянофилов, К.В.Мочульский делает необъективный вывод: «Соловьев был глубоко несправедлив, ставя на одну доску Хомякова и Страхова, Ив. Киреевского и Астафьева. Он осуждал все дело славянофилов на основании политики Каткова и Победоносцева и не хотел видеть громадного значения этой школы в истории русского сознания»4. На самом деле отношение Соловьева к ранним славянофилам никогда не было однозначно негативным, напротив, он высоко ценил их вклад в развитие отечественной философии, и в частности в решение национального вопроса.
Характеризуя идею свободной теократии, В.С.Соловьева как самую фантастическую утопию, К.В.Мочульский обвиняет философа в рафинированном национализме: «Начав призывом России к смирению и самоотречению, он кончает обещанием
ей диктатуры над всем миром. Такова ирония судьбы Соловьева: ни один эпигон славянофильства в самых дерзких своих мечтаниях не доходил до такой национальной гор дыни»5. Эта оценка Мочульского неверна потому, что во главе свободной теократии, по Соловьеву, будет стоять вселенская церковь, руководимая папой, светская же власть в лице государства будет подчинена церковной; государство со всем его аппаратом включается в церковь под владычеством Рима. По справедливому замечанию А.Ф. Лосева, В.С.Соловьев заговорил о светской власти именно в русском обличье потому, что здесь проявился «в нем подлинный глубоко переживаемый и страстно превозносимый патриотизм. Вл. Соловьев любил Россию и не мог не считать ее величайшим достижением истории»6. Критикуя в истории России множество всякого рода отрицательных сторон, В.С.Соловьев далеко остается за рамками национализма.
Свою оценку учения Соловьева по национальному вопросу дал А.Ф. Лосев. Анализируя работу В.С.Соловьева «Три силы», он подметил весьма глубокую характеристику, данную философом западной цивилизации, где процветает свободная игра сил, быстрое развитие, самостоятельность. По Лосеву, Соловьев прав в том, что на Востоке господствует стихийно-фаталистическое начало ислама, что должен быть такой народ, который, осознавая свое высшее предназначение, сможет объединить Восток и Запад. А.Ф.Лосев считал заслуживающей уважения самостоятельность позиции В.С.Соловьева в решении национального вопроса, связанную с его религиозными и общефилософскими убеждениями. Особенно импонировала Лосеву идея Соловьева о необходимости христианской политики в решении национального вопроса, идея преодоления национальных и культурных различий народов Европы и славянской общности. Соловьевское учение о вселенской теократии оценивается Лосевым как чистейшая фантастика, мечта, сказка потому, что не имеет ни малейшего конкретно-исторического обоснования. Но при этом Лосев подчеркивал, что решение всех национальных вопросов с помощью теории всеобщей теократии («боговластия»), будучи мифом, содержит в себе реалистический элемент. Те три великие исторические силы, кото-
рые Соловьев привлек «для построения своего всемирно-исторического идеала, не являются чем-то смешным и непонятным и не есть просто результат фантастической утопии и сказки», ибо существуют реально7.
Значительный вклад в изучение соловьевской теории национального вопроса внес В.Ф.Асмус В его работах основное внимание сконцентрировано на эволюции взглядов Соловьева в отношении к славянофильству как феномену, неоднозначному и антиномичному. Так, В.Ф.Асмус отмечал противоречивое отношение B.C. Соловьева к ранним славянофилам, обозначая предмет их разногласий и те позитивные факторы, которые питали симпатии мыслителя к ним. Асмус приветствовал справедливую критику Соловьевым откровенного национализма поздних славянофилов, содержащуюся в работе «Национальный вопрос в России». В.Ф. Асмус дал исключительно высокую оценку этого труда В.С.Соловьева, который «до сих пор остается одним из самых замечательных произведений, направленных против национализма, национального шовинизма и националистической нетерпимости»8. Глубокое и тонкое исследование Асмусом публицистических работ Соловьева по национальному вопросу позволило ему позитивно оценить идею различия между народностью как положительной силой, имеющей высокое нравственное значение, и национализмом, сеющим раздор и вражду между народами. В заслугу В.С.Соловьеву В.Ф.Асмус поставил бескомпромиссную крити -ку немецкого национализма, опасность которого состояла в уничтожении исторической памяти порабощенного народа, то есть его культуры, по Соловьеву, «германизации народов, в искоренении в них самой народности». Отдавая должное самостоятельности позиции В.С.Соловьева в решении национал ьно-го вопроса, наиболее колоритно проявившейся в его публицистике, В.Ф.Асмус писал: «Годы напряженной публицистической борьбы одновременно закалили нравственный характер Соловьева, еще более развили в нем общественную отзывчи-вость и породили усталость, сознание отдаленности той цели, которая казалась гораздо более близкой в начале пути. Зло, против которого так убежденно и бескорыстно сражался Соловьев, не поддавалось воздействию одной лишь философской
и религиозно-моральной проповеди. Чем более сильные удары наносила ему негодующая и уверенная в своей правоте мысль, тем более очевидной и вызывающей становилась его физическая сила, его власть над действительной жизнью общества»9.
С точки зрения С.С.Аверинцева, B.C. Соловьев проявил себя честным, пламенным искателем правды в решении национального вопроса. Он «умными очами» прозревал ее в действительной жизни: этот мистик, утопист, «рыцарь монах» (так называл его Блок) был неожиданно чутким к практическим проблемам. Мало кто видел в ту пору яснее его масштаб национального вопроса - судьбы русского народа связаны узлом истории с судьбами других народов, и, если христианин не находит способа взглянуть на дело по-христиански, его христианство не действительно»10.
В монографии «Запад, Восток и Россия, вышедший в свет в 1994 году, ее автору - профессору В.В.Сербиненко, удалось разъяснить, как Владимир Соловьев, мечтая о вселенской гармонии, в реальном и противоречивом духовном опыте человечества искал и находил начала единства и целостности, как упорно и последовательно он вел борьбу со всем тем, в чем видел источник раздора и вражды»11. Особенно интересна та часть работы, в которой автор детально и аргументированно обосновал духовное родство и взаимовлияние Соловьева и Достоевского, единство их взглядов на национальный вопрос.
Центральная идея всеединства философии В.С.Соловьева, главной целью которой было его бережное от -ношение к культуре, желание сохранить все ею добытое, стремление оправдать и приумножить все приобретенное ею, использована им в решении национального вопроса в качестве методологии. В своей социальной философии Соловьев глубоко и всесторонне исследует национальный вопрос в связи с нравственностью, религией, политикой, наукой. В методологии всеединства, использованной Соловьевым в решении национального вопроса, отчетливо прослеживаются два аспекта: мистический и рациональный. Мистический элемент методологии всеединства заключается в стремлении философа в решении национального вопроса совместить строгий библейско-евангельский монотеизм с элементами разнообразных культур
Запада и Востока (платонизм, патристика, схоластика, каббалистика, веданта, философия Нового Времени), а также в оправдании идеи безусловного примата христианского начала в бытии народностей, наций. Глубоко изучив и в совершенстве постигнув вопросы истории церкви и христианской догматики, Соловьев-мистик создает учение о Богочеловечестве, способном в обществе свободной теократии преодолеть все национальные разногласия и прийти к всеобщей солидарности и миру. Примечательно, что духовное обновление и воссоединение народов Востока и Запада философ мыслил через единение католической и православной церквей. «Соловьев был мистиком, подчинившим дело политического преобразования общества несбыточной мечте о его религиозном переустройстве и обнов -лении»12. Другой, противоположный мистическому, рациональный аспект методологии всеединства по национальному вопросу реализован философом в определении принципов и задач национальной политики, ее основной сути, в критике политики русской церкви и государства, а также в неприятии всякого рода национализма, шовинизма, в попытке обосновать роль России в объединении Востока и Запада.
Несомненная заслуга Соловьева и современное значение его теории национального вопроса состоит в определении им основных принципов и задач международной и внутригосударственной национальной политики, которые и составляют ее суть. Так, В.С.Соловьев утверждал, что основу национальных отношений должна составлять нравственность, ее нормы и ценности, ибо без них человечество рискует трансформироваться не в Богочеловечество, а в зверечеловечество. Духовно-нравственное содержание должно наполнять жизнь личностей и народов, реально творящих историю. Отсутствие нравственных оснований в национальной политике детерминирует де-зинтеграционные процессы в обществе, вызывающие конфликты и войны. По Соловьеву, только посредством понимания нравственного смысла обществом ценностей и ориентиров исторического развития можно ответить на вопрос, переживает ли оно и личность прогресс или упадок. Эти критерии Соловьев прилагал в своей философии к национальной политике любого народа и каждой страны. Он настойчиво проводил идею связи
философии с жизнью: в реальных национальных отношениях должна господствовать философия ненасилия, толерантного отношения государств и народов друг к другу. «Здравая политика есть лишь искусство наилучшим образом осуществлять нравственные цели в делах народных и международных. Поэтому руководящим мотивом политики должны быть не корысть и не самолюбие национальное, а долг и обязанность»13. В целях глубокого, детального и всестороннего исследования на -ционального вопроса Соловьев вводит систему нравственно-философских категорий, которые фиксируют различные аспекты национальных отношений и их основные принципы: это культурное призвание народа, нравственные обязанности и нравственный интерес народа, совесть народа, народность, национализм, истинный патриотизм, лжепатриотизм.
Так, философ разъясняет, что каждый народ имеет культурное призвание. Под культурным призванием он имел в виду то предназначение, которое имеет каждый народ в истории человечества. Культурное призвание - это исторический смысл, во имя которого существует конкретная нация. Речь идет здесь не о материальных возможностях народа, а об идеальной цели, к которой он стремится. Говоря о культурном признании народа как о смыслоисторической цели, философ отмечал, что понимание ее неодинаково у разных народов. Одни народы (англичане, французы, немцы и др.) видели свое культурное призвание в духовном и экономическом порабощении завоеванных народов. Такое понимание культурного признания, по Соловьеву, не есть свидетельство культурного превосходства завоевателей, напротив, подобное культурное призвание бесплодно и недостойно для нации. «Идея культурного призвания может быть самостоятельной и плодотворной только тогда, когда это призвание берется не как мнимая привилегия, а как действительная обязанность, не как господство, а как служение»14. Философ разъяснял, что у народа есть нравственный интерес, то есть та реальная причина, которая побуждает его к социальным действиям, определяя их мотивы. В народном интересе сконцентрировано нравственное основание национальной политики: интерес есть «всесильный волшебник», направляющий ее, заранее задающий ее результат как некий «остаток» деяний
народа на исторической арене. Следовательно, нравственный интерес народа есть движущая сила, побуждающая его к духовному обогащению других народов, к их освобождению. По Соловьеву, нравственный интерес народа предполагает появление у него нравственной обязанности по отношению к другим народностям и ко всему человечеству. Принцип нравственной обязанности в национальных отношениях проявляется в свободном взаимообмене достижениями национальных куль -тур, в культурном служении народа, когда его духовные приобретения «действительно идут на пользу всем другим и его величие действительно возвеличивает все человечество. Таким образом, принцип нравственной обязанности в политике... есть самый полный, как он же есть и самый определенный и внут-ренно состоятельный»15.Понятие нравственного интереса народа философ связывает с категорией совести: когда у народа есть нравственный интерес и обязанность, тогда у него есть и совесть. Совесть народа - это его способность определять для себя нравственные обязанности, требовать от себя их исполнения, осуществлять самооценку совершаемых действий. Совесть есть одно из выражений нравственного самосознания народа, потому именно она должна составлять нравственный и притом необходимый компонент международных отношений. Главным образом, голосом совести должен руководствоваться народ в решении великих жизненных вопросов, в которых «...дело идет о спасении народной души, и тут каждый народ должен думать только о своем долге, не оглядываясь на другие народы, ничего от них не требуя и не ожидая». Исполняя свою нравственную обязанность, народ послужит общему, вселенскому делу, «ибо в этом общем деле каждый исторический народ по своему особому характеру и месту в истории имеет свое особое служение», которое навязывается народу его историей в виде великих жизненных вопросов, обойти которые он не может. «И если эта совесть слабо обнаруживается в политике и мало сдерживает проявление национального эгоизма, то это есть явление ненормальное, болезненное.»16. Каждый народ обязан нести ответственность перед человечеством за национальную политику, руководствуясь голосом совести.
По Соловьеву, понимание народом приоритета высших всечеловеческих интересов и служение прежде всего им, а не своекорыстным эгоистическим потребностям являются чрезвычайно важным нравственным принципом международной политики. Это требует от народа отречения от национального эгоизма, обретения широты взглядов, помогающих ему преодолеть свою природную ограниченность и выйти из своего обособления и замкнутости. «Народ должен признать себя тем, что он есть по истине, то есть лишь частью вселенского целого: он должен признать свою солидарность со всеми другими частями этого целого - солидарность в высших всечеловеческих интересах - и служить не себе, а этим интересам в меру своих национальных сил и сообразно своим национальным качест-вам»17.Нравственная обязанность народа в форме его служения высшим общечеловеческим интересам, исключая соперничество и борьбу народов, не исключает ни национального интереса, ни истинного призвания каждого народа, а, напротив, предполагает и то и другое. «Народы преуспевали и возвеличивались только тогда, когда служили не себе как самоцели, а высшим и всеобщим идеальным благам»18. Их приобретения действительно шли на пользу всем другим. Величие таких народов, как, например, итальянцев с их ренессансной культурой, русских с Петром I и Пушкиным; немцев с их философией и поэзией Гете; англичан с их научными достижениями, действительно является достоянием духовной культуры всего человечества и возвышает его.
В череде принципов нравственной национальной политики Соловьев отмечает чрезвычайную важность ее открытости, подразумевая величайшую пользу обмена социальным опытом и культурными ценностями для раскрытия творческого потенциала народности. «Народ в своей самобытной особенности есть великая земная сила. Но, чтобы быть силой творческой, чтобы принести плод свой, народность, как и всякая земная сила, должна быть оплодотворена извне, и для этого она должна быть открыта таким воздействиям. Если же народная сила затворяется от внешних воздействий и обращается на саму себя, то она неизбежно остается бесплодной. Национальное самосознание есть великое дело; но когда самосознание народа
переходит в самодовольство, а самодовольство доходит до са -мообожания, тогда естественный конец для него есть самоуничтожение»19.Чем больше благотворных влияний извне впитывает в себя народ, тем сильнее и плодотворнее будет его творческий потенциал. Только открытое участие страны в мировом цивилизационном процессе является прочным залогом ее успешного прогрессивного развития и полной реализации ее самобытной национальной культуры.
В.С.Соловьев как религиозный философ был убежден в том, что действенная национальная политика может быть только христианской. В своих многочисленных трудах, посвященных национальному вопросу, он обозначил основные принципы христианской политики. По Соловьеву, в основу национальной политики необходимо положить принцип, составляющий сущность христианства: «любовь к Богу больше, чем к себе, и любовь к ближнему как к себе». Понимание смысла этого принципа изложено философом в его трактате «Оправдание добра». Высшей христианский идеал требует, чтобы мы любили всех людей, как самих себя, но так как люди не существуют вне народностей и эта связь сделалась уже нравственной, внутренней, а не физической только, то логический вывод отсюда таков: «мы должны любить все народности, как свою собственную»20. Любовь становится «основой и мерилом» положительного отношения ко всем другим народностям. И когда любовь станет основополагающим фактором национальных от -ношений, «нравственным законом» - «правилом», то национальные различия, сохраняясь, должны усилиться, но при этом станут более яркими, а исчезнут только враждебные разделения и обиды, составляющие коренное препятствие для нравственной организации человечества. Христианская любовь, как и человеческая любовь вообще, требует духовных усилий, интеллектуального и нравственного труда, имеющих следствием понимание достоинств культуры другой народности, видение совершенств ее уникальности и общечеловеческих моментов, которые объединяют народы духовно, усиливают их человеческое родство. Только после этого другие народности начинают нам нравиться. Далее философ разъясняет, что требование любить другие народности, как свою собственную, не означает
психологической одинаковости чувства, а только этическое равенство волевого отношения. Христианское понятие утверждает, что спасение души народа зависит от деятельной любви ко всем другим народностям, ибо все люди в них есть наши ближние. Действительная любовь ко всем требует, чтобы мы делали всем добро, то есть работали для общего блага всего человечества как целого. Из любви к другому народу вытекает такой принцип христианской политики, как доброжелательность: «хотение» истинного блага всем другим народам, как своему собственному, это «любовь благоволения». В представлении Соловьева принцип доброжелательности в национальных отношениях не пустой звук: он предполагает воплощение в жизнь - помощь страдающим, терпящим бедствие народам. Разумеется, эта «любовь одобрения», доброжелательности, по Соловьеву, не тождественна той, которую мы чувствуем к своему народу: за своим народом остается неизменное первенство. Государство в деле национальных отношений должно придерживаться христианского вероучения и всемерно способствовать действительному осуществлению христианских принципов, «начиная непременно с основного безусловно обязательного принципа справедливости, ибо без него ничто высшее недостижимо и неисполнимо»21. Суть принципа справедливости в национальной политике такова: не делай другим народам того, что не желаешь собственному: «закон справедливости безусловно обязателен - всегда, везде и во всем. Поэтому он только один и может быть нравственным руководством для госу-дарства...»22. Философ настаивал, чтобы государство приоритетной нормой своей национальной политики считало христианский и общечеловеческий принцип справедливости, на основе которого утверждается национальная свобода для всех народностей в равной мере, именно в той, которую каждый народ может желать для себя совместно со всеми. Принцип справедливости в национальной политике предполагает поиск правды, стремление государства «ведать правду» и, следовательно, в соответствии с этим разрешать противоречия национального характера.
И, наконец, поступательное развитие каждого народа, любой нации невозможно без самоотречения, под которым Со-
ловьев подразумевал преодоление национальной гордыни, высокомерия и самодостаточности народности. Основу самоотречения составляет сознание народа, обращенное на самого себя, самосознание нации, предполагающее самоанализ, результатом которого должна быть самооценка как самоосуждение, покаяние и желание внутренних перемен23. Первым, самым важным шагом на этом пути является кардинальное изменение отношения с другими народам: признание их равноправными членами человечества и притом определившими в чем-то свою народность. Национальная политика государства, учитывающая христианский принцип самоотречения, есть путь христианского универсализма как преодоления замкнутости, обособления, признания себя составной частью единого человечества, осмысление его истинных интересов и приобщение его к всемирно-исторической судьбе. Итак, самоотречение как нравственный подвиг всегда есть проявление духовной силы народа, оно не есть отречение от национальности или народности, а есть отречение народа от своего национального эгоизма, т.е. национализма.
Христианское начало, пронизывая национальные отношения в сфере общечеловеческих дел: экономике, политике, науке, искусстве, способствует объединению людей, которые без него разъединены.
Антиподом христианской политики решения национального вопроса В.С.Соловьев считал политику национального эгоизма, которую категорически отвергал и потому бескомпромиссно критиковал. В соловьевской теории национального вопроса понятие «национальный эгоизм» и категория «национализм» синонимальны. Философ дал четкую характеристику принципов национализма, который ставит служение своей народности как высшую цель: содержание национального чувства проявляется в форме беспредельного самомнения, самодовольства, тупого презрения и слепой вражды к чужому; для него дорого не хорошее, а свое, хотя бы и худое. В идеологии национализма историческая рознь выдвигается в качестве идеала, национальная обособленность возводится в принцип; каждый народ смотрит на другие как на вечных врагов и соперников; здесь национальное чувство является только в образе нацио-
нального эгоизма24. Если видеть интерес народа лишь в его богатстве и внешнем могуществе, то при всей его важности он не должен составлять высшую и окончательную цель политики, ибо иначе ими можно будет оправдывать всякие злодеяния. Всем известно, как ради заботы о своих национальных интересах англичане морили голодом ирландцев, давили индусов, насильно отравляли опиумом китайцев, грабили Египет. По Соловьеву, такая международная политика бесчеловечна и бесстыдна: «Если бы возможен был только такой патриотизм, то и тогда не следовало бы нам подражать английской политике: лучше отказаться от патриотизма, чем от совести. Но такой альтернативы нет. Смеем думать, что истинный патриотизм согласен с христианскою совестью... что существуют иные интересы у христианского народа, не требующие и даже совсем не допускающие международного людоедства»25. Бессовестность политики национального эгоизма усугубляется фарисейским утверждением о ее великом благодеянии, будто бы заключающемся в приобщении «низших рас» к высшей цивилизации. Не менее резкой критике философ подверг немецкий национализм, который видел свое призвание в подавлении духа завоеванного народа, в его германизации. Национализм как феномен, однозначно опасный для развития общества, получает негативную оценку философа: «Возводить свой интерес, свое самомнение в высший принцип для народа, как и для лица, значит узаконять и увековечивать ту рознь и ту борьбу, которая раздирает человечество»26. Эта мысль Соловьева исключительно современна: она адекватно отражает суть внешней политики США, которая вопреки требованиям общественного мнения, протестующего против развязывания войны в Ираке, под видом борьбы с терроризмом и требования разоружения этой страны, упорно готовится развязать войну там. На самом деле США в отношении Ирака осуществляет политику национального эгоизма, ибо ее истинная цель - захват иракской нефти, то есть откровенное преследование материальной выгоды путем грабежа иракцев. По Соловьеву, политика международного разбоя ведет к моральной деградации народ страны, реализующей ее.
В.С.Соловьев проводил резкую грань между национализмом и народностью. Философ разъяснял, что есть великая
разница «между народностью, как положительной силой в живых членах единого человечества, и национализмом, как началом отделения частей от целого - началом, отрицающим человечество и губящим самую народность. Только понимая и принимая это различие, можно выйти из темной и удушливой сферы национального самодовольства на открытый и светлый путь национального самосознания»27. Философ в нескольких произведениях, посвященных национальному вопросу, дает характеристику народности. Народность в истинном значении этого понятия есть «положительная сила, и всякий народ имеет право на независимое (от других народов) существование и на свободное развитие своих национальных особенностей»28. В понимании В.С.Соловьева, народность - это самый важный фактор природного - человеческой жизни и развития национального самосознания. Действительно, народности присущ акт самосознания, проявляющийся либо в форме самовосхваления, либо в виде самоосуждения. История доказала, что критическое отношение к своему отечеству, а не его упоительное превознесение является той позитивной силой, которая дает импульс развитию самосознания нации: так, сатирические произведения A.C. Грибоедова и Н.В.Гоголя гораздо более способствовали пробуждению национального сознания в русском обществе, чем хвалебные драмы Кукольника.
Понятая в смысле политической справедливости, во имя которой и освобождаются слабые и угнетенные народности, она имеет, как разъяснил Соловьев, высокое нравственное значение и заслуживает всякого уважения и симпатии. Именно в рамках народности формируется национальная культура, отличающаяся своей уникальностью от других. Следовательно, только народность вносит этот бесценный вклад в мировую культуру, делая ее богатой и многоцветной.
Но вместе с тем лишь в недрах народности вызревает сознание причастности ее к общечеловеческому миру, понимание родства с другими народами и, следовательно, желание сотрудничества, солидарности с ними. Народность обеспечивает расцвет и развитие государства, стратегию мира, спокойствия. Народность, или национальность, есть положительная сила, и каждый народ по особому характеру своему назначен для осо-
бого служения. Различные народности суть различные органы в целом теле человечества, « ... но когда в недрах народности возникают силы, противопоставляющие себя целому, стремящиеся выделиться и обособиться от него, тогда «положительная сила народности превращается в отрицательное усилие на-ционализма»29. Преследование и умерщвление Христа было делом не европейской народности, это было делом слепого национализма таких «патриотов», как Каиаф, точно так же политика национального эгоизма англичан и немцев не является основанием для осуждения этих народностей. Драмы Шекспира, свободные от национализма, прославили его и английскую народность. Точно так же Гете и Шопенгауэр ярко представляли собой германскую народность и лучше служили своему народу и более его прославили, нежели Менцель и другие германофилы. «Мы различаем народность от национализма по плодам их. Плоды английской народности мы видим в Шекспире и Байроне, в Берклее и Ньютоне; плоды же английского национализма суть всемирный грабеж, подвиги Варрен Гастингса и Лорда Сеймура, разрушение и убийство. Плоды великой германской народности суть Лессинг и Гете, Кант и Шеллинг, а плод германского национализма - насильственное онемечение соседей от времен тевтонских рыцарей и до наших дней»30. Истоки немецкого нацизма, его корни находятся в немецком национализме; нацизм вырос именно на националистической почве. Доведенный до крайности национализм губит впавший в него народ, делая его врагом человечества, которое всегда окажется сильнее отдельного народа. «Христианство, упраздняя национализм, спасает народы, ибо сверхнародное не есть безнародное. И здесь имеет силу слово Божие: только тот, кто положит душу свою, сохранит ее, а кто бережет душу свою, тот потеряет ее»31.
В связи с этим философ ставил вопрос об истинном и ложном патриотизме. В.С.Соловьев показывал, что в философии это понятие интерпретируется по-разному. Так, сторонники политики национального эгоизма, т.е. националисты, объявляют себя патриотами на том основании, что якобы выступают защитниками интересов своего государства и нации. В.С.Соловьев характеризовал политику национализма как лже-
патриотизм, ибо она духовно растлевает нацию, возбуждая в ней животные инстинкты. «Ставить выше всего исключительный интерес и значение своего народа требуют от нас во имя патриотизма. От такого патриотизма избавила нас кровь Христова, пролитая иудейскими патриотами во имя своего национального интереса!»32. Ложный патриотизм поддерживает политику, в основе которой лежит своекорыстие и самолюбивый материальный расчет, политику безнравственную и бессовестную.
В. С. Соловьев разъяснял, что понятие истинного патриотизма имеет иной смысл. Истинный патриотизм старается сохранить и развить народную состоятельность и в жизни, и в мысли. И это оправдано с точки зрения всечеловеческой, ибо не может быть жизнеспособным человечество, состоящее из слабых, бесцветных народностей.
Для того чтобы патриотические заботы о народной самостоятельности были плодотворны и безупречны, следует помнить, во-первых, что народность не есть высший смысл и окончательная цель истории, а лишь ближайшая цель, и во-вторых, что эта ближайшая цель может быть достигнута не путем возбуждения национального эгоизма и самомнения, а посредством пробуждения национального самосознания, то есть познания себя «как служебного орудия в совершении на земле Царствия Божия». Когда народ занят самим собою, самолюбованием, самоугождением, самопоклонением, тогда он теряет силу своего духа, ибо она обращена лишь на себя и ее не хватает на свершение общечеловеческих дел. Истинный патриотизм, реализуя интересы своего народа, свободен для всемирных подвигов: он требует не только национального самопожертвования, но и предостережения от заблуждений национализма. Истинный патриотизм предполагает веру в свой народ: веру, связанную с бесстрашием за то, что освоение положительного опыта чужих народов не уничтожит национальную самобытность своего. Далее, истинный патриотизм требует, чтобы мы любили свой народ, сочувствовали действительным его потребностям, действительным бедствиям и практически способствовали его избавлению от них. Масштабное решение Соловьевым национального вопроса реализовано в исследовании им отношений
«Восток - Запад». На волне общественного и национального подъема, охватившего Россию в начале войны 1877 - 1878 годов, философ создает труд «Три силы». Здесь он утверждает, что мировая история в процессе эволюции породила две силы: первая - мусульманский Восток, где господствует тотальная власть религиозного начала: «один господин и мертвая масса рабов». Вторая сила - западная цивилизация, основа которой -всеобщий эгоизм и анархия. Если мусульманский Восток, уничтожая человека, утверждает только бесчеловечного Бога, то западная цивилизация стремится к утверждению безбожного человека. Внутренней целости и жизни нет у обеих этих сил, и потому они ее не могут дать и человечеству. По Соловьеву, на арене всемирной истории выступит третья сила, которая должна дать человеческому развитию его безусловное содержание: она оживит мертвые в своей вражде элементы высшим примирительным началом. Это новая сила может быть только откровением высшего божественного мира, и тот народ, через который эта сила проявится, должен быть только посредником между человечеством и тем миром как свободное сознательное орудие последнего. Он призван сообщить живую душу, дать жизнь и целость разобщенному человечеству через соединение его с вечным, божественным началом. Особенностью народа, носителя божественной силы, является свобода от всякой ограниченности и односторонности, возвышение над узкими интересами, религиозная вера в положительную действительность высшего мира и покорное к нему отношение. «А эти свойства несомненно принадлежат племенному характеру славянства, в особенности же национальному характеру русского наро-да»33.Залогом примирения противоречий между Востоком и западом и великого исторического признания России в нем является «призвание религиозное» - коренящийся в душе русского народа религиозный идеал, соединенный с практическим умом и историческим смыслом, идеал всечеловеческого братства: «Святая Русь требует святого дела». Для В.С.Соловьева в призыве к вселенскому единству, которому верен русский на -род, заключается высший смысл русской идеи. Историческое призвание России заключается в нравственном примирении раздираемых враждой народов Востока и Запада. Как религи-
озный философ, В.С.Соловьев был убежден, что первым и важнейшим шагом в решении национального вопроса должно стать воссоединение православной и католической церквей в единую вселенскую христианскую Церковь. Нет более святого дела, чем объединение церквей, духовного примирения Востока и Запада в богочеловеческом единстве всемирной церкви. Это и есть новое слово, которое Россия должна провозгласить миру, если она не хочет лживо называться «святой Русью». Постигнув вероучение христианства, философ пришел к выводу, что среди положений православной и католической веры нет принципиальных различий, которые бы их разделяли. Имеющее место разделение между православием и католичеством основано на частных, поместных особенностях культа и потому не является непреодолимым препятствием к их единству. Отказавшись от эгоизма и самомнения, русская православная церковь должна первой сделать шаг к примирению с католической верой, признать власть католического первосвященника, потому что папизм имеет громадный опыт объединения различных народностей в Христовой вере. «Мы должны заботиться о том, чтобы на благодатной основе Церкви воздвигалось здание истинно христианской, не западной и не восточной, а вселенской Богочеловеческой культуры»34. Единая национальная культура рассматривается им как средство решения национального вопроса. Философ утверждал, что от воссоединения церквей зависят судьбы России, славянского мира и всего человечества.
По Соловьеву, главная задача христианской религии -это объединение всего мира в одно живое тело, в совершенный организм для созидания Царствия Божия на земле. Эта смыс-лоисторическая цель может быть реализована лишь объединенными усилиями народов Востока и Запада под духовным водительством единой христианской Церкви. «Только собирая в себе целые народы, христианство может достигнуть полноты своего социального и универсального значения»35. Но в 80 -е годы XIX века достижение этой цели было проблематично, потому что в условиях обострившихся противоречий между стра -нами Западной Европы их правительства проводили политику международного разбоя. В этой ситуации все надежды на соединение церквей философ связывал с Россией, способной со-
вершить нравственный подвиг во имя общечеловеческих интересов, дать человечеству образец подлинно христианской политики. Опору своего оптимизма Соловьев находил в русской истории, содержащей факты самоотречения русского народа, преодоления им национального снобизма, аргументы открытости к позитивному чужому опыту, обретениям других народов. Так становлению русской государственности способствовали приглашенные русинами варяжские князья - Рюрик и его братья, точно так же и патриотический подвиг Петра I имел целью приобщение россиян к европейскому просвещению. К чести ее народа эти плоды иноземного опыта не лишили Россию духовной самобытности, а дали ей возможность проявиться во всей полноте. Плодами национального самоотречения нашей народности стали сильное государство, без которого мы не существовали бы как самостоятельный народ, и, разумеется, наша мощная культура и просвещение, начиная от Кантемира и Ломоносова, через Жуковского, Пушкина, Гоголя, до Тургенева, Достоевского и Толстого, западников и славянофилов. Более того эти плоды самобытной культуры позволили русскому народу осмыслить общечеловеческие начала культуры других народов, присоединили его к «семье» западноевропейской. Вот и теперь, как тогда, утверждал философ, Россия должна совершить нравственный подвиг самоотречения, взяв в свои руки инициативу примирения Востока и Запада через воссоединение православия и католичества, и тем самым показать человечеству возможность мирного сосуществования народов на основе братства и солидарности. «Мы должны понимать, что мы, как народ, спасены от гибели не национальным эгоизмом и самомнением, а национальным самоотречением»36.Идеалист и религиозный философ, Соловьев был глубоко убежден, что воссоединение православной и католической церквей будет основанием согласия народов Востока и Запада во всех других сферах жизни. «В силу национального чувства, во имя народного блага нам приходится думать о высшем всечеловеческом благе, о том благе, которое наша церковь понимает в своей литургии, когда молится, - «о мире всего мира, о благосостоянии святых Божи-их церквей и о соединении всех»37.
Причину отсталости России Соловьев справедливо связывал с антизападной политикой царского правительства, проводимой на протяжении двух столетий. Исторически возникшее отчуждение между Россией и Западом может и должно быть преодолено ради торжества мира и согласия между народами. Он заявлял, что пока Россия и православная церковь будут оставаться в самодовольном отчуждении от церковного мира Запада, они не увидят обильной жатвы на своей ниве. Для воссоединения церкви и народов Востока и Запада необходимо справедливое, беспристрастное, всестороннее обсуждение дела ... мирное настроение, дружелюбное расположение воли и мысли, стремление услышать и понять друг друга. Соединение Востока и Запада и воссоединение церквей послужат оживлению и возвышению русской церкви, одухотворению жизни гражданской и народной - действительному проявлению святой Руси. Для этого воссоединения необходимо приложение к делу лучших свойств русской народности: истинной религиозности, братолюбия, широты взгляда, веротерпимости, свободы от всякой исключительности и прежде всего - духовного сми-рения.38 У России и Европы - двух христианских цивилизаций - общая судьба, и потому у русского народа есть лишь один путь, общий с народами Европы, разумеется, предполагающий сохранение национальных русских традиций и особенностей. «Только при самом тесном внешнем и внутреннем общении с Европой русская жизнь производила действительно великие явления»39. В предисловии ко второму изданию своей работы «Национальный вопрос в России» философ назвал пустой претензией рассуждения славянофилов об особом пути развития России. Сомнительной в связи с этим является мысль Тютчева: « Умом Россию не понять, / Аршином общим не измерить, / У ней особенная стать, / В Россию можно только верить»40. Реализацию идеи воссоединения церквей, Востока и Запада философ связывал прежде всего с единением «славянского мира». В этом процессе, по Соловьеву, наиважнейшую роль должна сыграть христианская политика России в Польше. «Польский (или католический) вопрос» Соловьев считал исключительно важным для судеб не только России, но и для славян в целом, а также и для народов Запада. История связала русский народ «с
братским по крови, но враждебным по духу» польским народом, передовая часть которого ненавидит и проклинает Россию. Русский народ, как христианский по евангельской заповеди, обязан отвечать на вражду поляков примирением: Россия должна делать добро польскому народу. Оценивая неоднозначную национальную политику России в Польше, Соловьев признавал в ней и христианские начала: Россия сохранила Польшу от онемечения; эмансипацией крестьян она освободила Польшу от того ожесточенного антагонизма между панством и хлопа -ми, которые привели бы польскую народность и ее культуру к окончательной и неминуемой гибели. И, наконец, несмотря на несправедливость и «неразумие» некоторых мер, «русское управление доставило Польше, по свидетельству даже иностранных писателей, такое социально-экономическое благосостояние, которого она не могла достигнуть ни под прусским, ни под австрийским владычеством»41. Основная причина вражды поляков к России коренится в духовном факторе, который сильнее крови. "По духовному своему существу польская нация и с нею все католические славяне примыкают к западному миру»42. Вражда Польши к России, таким образом, есть выражение вековечного спора Запада и Востока. Возможность примирения Польши и России философ видел в единении религиозном: на религиозной почве. И инициатива этого примирения должна исходить от России, которая обязана показать, что она не только представительница Востока, но и действительно третий Рим, не исключающий первый, а примиряющий собою обоих. Примирившись на религиозной основе, Россия и Польша обретут мир и согласие. А это очень важно: по Соловьеву, Польша есть ворота, через которые Россия сможет реально осуществить свою миротворческую христианскую миссию на Западе. Без подвига самоотречения Россия не сможет стать центром единения славян, что составляет ближайшую цель ее христианской политики. Примирение России и Польши Соловьев рассматривал в качестве шага к объединению славян - к «всеславянству», которое мыслилось как начало мирского осуществления всеединства. Здесь имелось в виду не только культурно-духовное, но и политическое единение славян. Философ любил Польшу, ее национальную культуру, восхищаясь поэзи-
ей А. Мицкевича, которого ставил рядом с Пушкиным. Он резко осуждал антипольские проявления в национальной политике русского правительства. Оценивая попытки русификации Польши как явное отступление от принципов христианской политики, В.С.Соловьев писал: «Обрусить Польшу - значит убить нацию, имеющую весьма развитое самосознание, имевшую славную историю и опередившую нас в своей интеллектуальной культуре, нацию, которая и теперь еще не уступает нам в научной и литературной деятельности»43. Он ратовал за представление Польше самой широкой автономии. С другой стороны, В.С.Соловьев резко порицал выступления польских националистов, притязающих на Киев, Смоленск и Тамбов. Все эти галлюцинации польских националистов философ считал патологическим явлением. «Если ценою мира с поляками должно быть порабощение шляхте миллионов крестьян, то к таковому миру не обязывает нас христианская политика; ради мира можно приносить в жертву материальные выгоды, но не души и тела человеческие»44. За свою особую позицию в решении национального вопроса В.С.Соловьев некоторыми соотечествен -никами, в частности К.Н.Мочульским, обвинялся в национализме. Но разъясняя свою позицию, он категорически размежевался с национализмом в понимании русской идеи. В своем письме в редакцию одного из польских журналов он отмечал: «Все то, что я сказал о великой миссии моей родины, - не прорицание, но проповедь. Российская империя... исполнит свой долг,... введя христианский принцип в свою внутреннюю и внешнюю политику. И лишь в этом случае она сможет стать во главе остальных европейских народов в деле решения социальных проблем христианства - решения более легкого и более полного, нежели то, которого мог бы достичь Запад, представленный самому себе. Речь у меня - не об избранном народе и о не привилегированном народе, но о народе, который силою своего исторического положения имеет и свои исторические обязанности. Я ничего не могу изменить в тех исторических обстоятельствах, которые определяют обязанности России по отношению к христианскому человечеству, и мои патриотические чувства вдохновляются лишь желанием видеть свою стра-
~ 45
ну хорошо исполнившей свой долг» .
В отличие от В.С.Соловьева, чьей философии был совершенно чужд национализм, идеология славянофилов явилась одной из форм русского национализма, что стало причиной острой и длительной полемики философа с ними. Следует отметить, что отношение В.С.Соловьева к славянофилам не было однозначным. С развитием учения о воссоединении православной и католической церквей в Соловьеве нарастало отрицательное отношение к учению ранних славянофилов (А.С.Хомяков, И.В.Киреевский, К.С.Аксаков и др.) о безусловном превосходстве православной церкви над западной католической. Сам он отчетливо видел недостатки православной церкви: ее подчинение государству, резкое расхождение ее идеалов с реальной жизнью. Он не воспринимал некритическое, высокомерное восхваление «первыми» славянофилами Востока в сравнении с Западом. В учении «первых» славянофилов он категорически не принимал их неисполнимое требование возвратить жизнь России к старому, давно пережитому, что создавало угрозу увеличить дистанцию отставания России от Запада. Ему как стороннику методологии всеединства в учении «первых» славянофилов оказалась чуждой идея исторической исключительности русского народа и особого пути России, отличного от Запада. Именно в этих положениях «первых» славянофилов он «умными очами» прозрел корни национализма. Но полемизируя с ними о судьбах России, Соловьев высоко ценил заслуги «первых» славянофилов перед русской культурой. Так, сам философ искал ответы на те вопросы, которые были поставлены в учении ранних славянофилов. Он с пиететом относился к старшим славянофилам за то, что они были людьми европейского образования и европейской культуры. Философское осмысление духовного опыта Запада привело их и самого Соловьева к выводу о кризисе западной духовной культуры. И потому в своей диссертации «Кризис западной культуры» философ, критикуя рационализм европейской философской мысли, подметил правильную его критику в некоторых статьях А.С.Хомякова и И.В.Киреевского Сходство старших славянофилов и Соловьева наглядно проявилось в том, что в их философии преобладали критерии нравственные. В работе «Новая защита старого славянофильства» (ответ
Д.Ф.Самарину) В.С.Соловьев , критикуя позиции ранних славянофилов, дает положительную оценку отдельных идей их философии. Отвечая Д.Ф.Самарину, несоглашавшемуся с критикой поздних славянофилов, Соловьев процитировал место из своей работы, опубликованной в «Вестнике Европы» в ноябре 1889 года, где он выразил свое позитивное отношение к «первым» славянофилам. Философу импонировала в их учении «правдивая и бескорыстная критика современной русской действительности, ясное, хотя и не довольно глубокое сознание главной причины наших зол и, наконец, прямое и решительное требование того, что нужно для России, - вот положительная истинно патриотическая сторона славянофильства»46. Ранние славянофилы, по Соловьеву, были истинными патриотами еще и потому, что, обличая болезни русской жизни и требуя их исцеления, они приняли самое деятельное участие в их устранении, чем доказали на деле свой истинный патриотизм. Философ исключительно высоко оценил гражданскую позицию Ю.Ф.Самарина, И.С.Аксакова, А.И.Кошелева, участвовавших в подготовке и проведении реформ 1861 года, а также выступивших в защиту религиозных и гражданских свобод в России. И тем не менее он считал ранних славянофилов ответственными за появление в России идеологии национализма, что и стало причиной размежевания Соловьева с ними.
Идейная эволюция славянофильства усиливала разногласия Соловьева с ним. Поздние славянофилы превозносили православие, самодержавие и народность. Православие они считали признаком народности. Поклонение народным началам было сведено к национализму, то есть к воинствующему и агрессивному учению, выводящему высшее предназначение и особые преимущества русского народа из факта колоссальной мощи русского государства. Восхваление государства вылилось в угодливое отношение к царскому режиму Александра III. В.С.Соловьев не остался равнодушным наблюдателем трансформации взглядов славянофилов, став бескомпромиссным критиком позднего славянофильства. Философ квалифицировал их учение как лжепатриотизм, так как они боялись чужих сил и движений. Истинный патриотизм, напротив, пользуется ими, «усвояет их». В работах В.С.Соловьева дана аргументиро-
ванная критика схемы «культурно-исторических типов» Н.Я.Данилевского, представленной в его книге «Россия и Европа». Идеолог позднего славянофильства, Н.Я.Данилевский, заимствовав некоторые идеи второстепенного историка Рюк-керта, развил, опираясь на аналогии зоологической классификации, теорию особого исторического назначения России, выведенного из особенностей «культурно-исторического типа», к которому, в отличие от народов Западной Европы, будто бы принадлежит русский народ. Критика Н.Я.Данилевского В.С.Соловьевым вызвала ответные статьи Н.Н.Страхова и других славянофилов: завязалась полемика, итогом которой стал труд философа «Национальный вопрос в России». Подлинная любовь Соловьева к России, ее народу, забота об их будущем вызывали у него страстное неприятие национализма во всех его формах. Усиленное возбуждение племенной и религиозной вражды «в корне развращает общество и может привести к нравственному одичанию, особенно при ныне уже заметном упадке гуманитарных идей и при слабости юридического начала нашей жизни. Вот почему уже из одного чувства национального самосохранения следовало бы решительно осудить антисемитическое движение не только как безнравственное по существу, но и как крайне опасное для будущности России»47. С крайней неприязнью относился философ к «националистической китайщине», выражающейся в национальном самодовольстве и самопоклонении, в спеси и снобизме по отношению к культурным движениям других народов.
По Соловьеву, нравственное и христианское разрешение национального вопроса будет реально в обществе всемирной теократии, которое станет следствием воссоединения православной и католической церквей, единения духовной культуры Востока и Запада. В этом обществе, исцелившись от раздоров и зла, человечество обретет всеединство и превратится в Богоче-ловечество. В учении о Богочеловечестве и всемирной теократии проявилось стремление Соловьева привести человека и всю историю к одному благополучному заверше-нию»48.Начертанный Соловьевым план христианской политики и проповедь вселенского христианства были подчинены доказательству того, что человечество в процессе духовно-
нравственного самосовершенствования трансформируется в Богочеловечество, что человеческая история имеет свой смысл, воплощением которого явится всемирная теократия, царство Божие в земном его осуществлении. «Веру в скорое наступление Царства Божия пронес Соловьев через свою жизнь. Она была его подвигом и его крестом »49.Размышляя о предназначении русского народа и смысле его истории, В.С.Соловьев пришел к выводу о том, что православие трудно считать наиболее сильной их особенностью. Претерпев сокрушительный раскол в XVII веке, оно так и не смогло восстановить своих рядов. Начиная с XVIII века православная церковь так и пребывает в подчинении у государства. По мнению философа, величайшим историческим обретением русского народа является сильная государственная организация, созданная им в процессе постоянной борьбы с набегами и вторжениями многочисленных завоевателей. Не православная церковь, а русское государство представляет собой тот мощный социальный базис, на который может опереться будущее устройство мира. Церковь, которая должна выступить в союзе с российским государством, - это западноевропейский католицизм. Его преимущество над православием заключается в опыте многовекового сотрудничества с государством при сохранении своей автономии. В проекте Соловьева русская империя и католическая церковь предназначались для руководства всемирным процессом единения человечества, собирания его в общество всемирной теократии и управления ею. Россия, объединившись с Европой, поможет всем народам мира путем напряженных духовно-нравственных исканий установить необходимые для выживания и совершенствования человечества и природы отношения всеединства, исключающие войны, вражду, гибель цивилизации. В обществе всемирной теократии все народности обретут равноправие и свободное развитие.
Взгляды философа на тенденции и следствия всемирно-исторического процесса претерпели существенную эволюцию. По замечанию К.В.Мочульского, лучшие годы философа посвящены служению идеи свободной теократии и проповеди соединения церквей. Но на этом пути его ожидали самые горькие разочарования. И действительно, года за два до смерти, по
свидетельству Е.Н.Трубецкого и С.М.Соловьева, мрачные размышления основательно потеснили его оптимизм. Его сознанием овладели сомнения в правильности учения, возлагающего большие надежды на человека и созданные им государство и церковь. Причины своих сомнений он изложил в труде «Грехи России», где указал, что внешняя и внутренняя политика России является безнравственной и нехристианской, усиливающей дезинтеграционные процессы в мире и в самой России. «Великая нация не может спокойно жить и преуспевать, нарушая нравственные требования. И пока в России из фальшивых политических соображений будет продолжаться система насильственного обрусения на окраинах, пока,с другой стороны, миллионы русских подданных будут насильственно обособляемы от прочего народа и подвергаемы новому виду крепостного права, пока система уголовных кар будет тяготеть над религиозным убеждением и система принудительной цензуры над религиозной мыслью, - до тех пор Россия во всех своих делах останется нравственно связанною, духовно парализованною и ничего, кроме неудач, не увидит»50. Внешняя политика стран Западной Европы в конце XIX века также имела пороки национального эгоизма. Именно в это время учение Соловьева о всемирной теократии подверг острой критике известный правовед Б.Н. Чичерин за то, что в его программе слишком большое значение придается государству с его «властными мероприятиями, заменяющими внутренние решения совести принудительным внешним законом». Б.Н.Чичерин писал: « Цель, которую ставит г. Соловьев, есть осуществление царства Божия на земле, а путь есть принудительное действие государственной власти»51. В своем последнем философском сочинении «Три разговора» Соловьев представил иные этапы и перспективу эволюции истории человечества: в ней нет прогресса, нет духовного самосовершенствования человека, посредством которого человечество преобразует общество в справедливый и разумный строй, устанавливающий гармоничные отношения между человечеством и природой. Нет стадии Богочеловечества и царства всемирной теократии. В ближайшем будущем история будет иметь другой сценарий: человечеству придется пережить опустошительные войны, столкновение Запада с панмонгонизмом, в
котором восточная цивилизация одержит победу. Человечество в рамках всеединства может ожидать такой тип социальности, как тоталитаризм, где «солидарность народностей будет удерживаться силой диктатуры и потому будет «мнимой». Но до конца жизни у философа сохранилась вера в прогресс человеческой истории, ибо он предсказал избавление человечества от антихриста. Он последовательно и до конца остается верен идее всеединства: выстоять и выжить человечество сможет, если осознает необходимость добровольного нравственного единения.
1 См. Трубецкой E.H. Миросозерцание Владимира Сергеевича Соловьева. М., 1995. С. 316.
2 Там же. С. 557.
3 Мочульский К.В. Владимир Соловьев. Жизнь и учение // Гоголь. Соловьев. Достоевский. М., 1995. С. 64.
4 Там же. С. 145.
5 Там же. С. 170.
6 Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и его время. М., 1990. С. 303.
7 Там же. С. 305.
8Асмус В.Ф. Соловьев: опыт философской биографии // Вопр. философии. 1988. № 6. С. 78.
9 Там же. С. 88.
10Аверинцев С.С. К характеристике русского ума // Новый мир. 1989. № 1. С. 198.
пСербиненко В.В. Владимир Соловьев: Запад, Восток и Россия. М., 1994. С. 73.
12Асмус В.Ф. Соловьев: Опыт философской биографии // Вопр. философии. 1988. №6. С. 88.
13Соловьев B.C. Национальный вопрос в России. Вып. I // Философская публицистика. Соч. В 2 т. М., 1989. Т.1. С.260.
14Соловьев B.C. Великий спор и христианская политика // Философская публицистика. Соч. В 2 т. М., 1989. Т.1. С. 62.
15 Там же. С. 67.
16 Там же. С. 63.
17Соловьев B.C. Национальный вопрос в России. Вып. I // Философская публицистика. Соч. В 2 т. М., 1989. Т.1. С.261.
18Соловьев B.C. Оправдание добра // Соч. В 2 т. М., 1988. Т.1. С. 360.
19Соловьев B.C. Национальный вопрос в России. Вып. I // Философская публицистика. Соч. В 2 т. М., 1989. Т.1. С.283.
20Соловьев B.C. Оправдание добра // Соч. В 2 т. М., 1988. Т.1. С. .
21 Соловьев B.C. Конец спора // Философская публицистика. Вып. 2. Соч. В 2 т. М., 1989. Т.2. С. 527.
22 Там же. С. 535.
23Соловьев B.C. Национальный вопрос в России. Вып. II // Философская публицистика. Соч. В 2 т. М., 1989. Т.2. С.430.
24Соловьев B.C. Национальный вопрос в России. Вып. I // Философская публицистика. Соч. В 2 т. М., 1989. Т.1. С.280.
25Соловьев B.C. Великий спор и христианская политика // Философская публицистика. Соч. В 2 т. М., 1989. Т.1. С.61.
26 Там же. С. 64.
27Соловьев B.C. Самосознание или самодовольство. Национальный вопрос в России. Вып. II // Философская публицистика. Соч. В 2 т. М., 1989. Т.2. С. 604.
28Соловьев B.C. О грехах и болезнях. Там же. С. 518.
29Соловьев B.C. Великий спор и христианская политика // Философская публицистика. Соч. В 2 т. М., 1989. Т.1. С.65.
30 Там же. С. 64.
31 Там же. С. 65.
32Соловьев B.C. Национальный вопрос в России. Вып. I // Философская публицистика. Соч. В 2 т. М., 1989. Т.1. С.269.
33Соловьев B.C. Три силы // Философская публицистика. Соч. В 2 т. М. 1989. Т.1. С. 29 - 30.
34Соловьев B.C. Великий спор и христианская политика // Философская публицистика. Соч. В 2 т. М., 1989. Т.1. С.163.
35Соловьев B.C. Национальный вопрос в России. Вып. I // Философская публицистика. Соч. В 2 т. М., 1989. Т.1. С.285.
36 Там же. С. 285.
37 Там же. С. 293.
38 Там же. С. 310.
39 Там же. С. 353.
40Тютчев Ф.И. Стихотворения. М., 1978. С. 274.
41Соловьев B.C. Великий спор и христианская политика // Философская публицистика. Соч. В 2 т. М., 1989. Т.1. С.70.
42 Там же. С. 71.
43Соловьев B.C. Русская идея // Философская публицистика. Соч. В 2 т. М., 1989. Т.2. С. 237.
44Соловьев B.C. Великий спор и христианская политика // Философская публицистика. Соч. В 2 т. М., 1989. Т.1. С.73.
45Соловьев B.C. Письмо в редакцию журнала «PRZEGLAD POLSKI» // Философская публицистика. Соч. В 2 т. М., 1989. Т.2. С. 268 -269.
46Соловьев B.C. Национальный вопрос в России. Вып. II // Философская публицистика. Соч. В 2 т. М., 1989. Т.2. С.501.
47 Соловьев B.C. Текст протеста против антисемитического движения в печати. Письма. Т.2. С. 260.
48 Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и его время. М., 1990. С. 162. 49Мочульский К.В. Владимир Соловьев. Жизнь и учение // Гоголь.
Соловьев. Достоевский. М., 1995. С. 71. 50Соловьев в. С. Грехи России // Философская публицистика. Соч. В 2
т. М., 1989. Т.2. С. 211. 51Чичерин Б.Н. Несколько слов по поводу ответа г. Соловьева // Фи-лос. науки. 1990. №4. С. 70.
ЯН КРАСИЦКИЙ
Университет в Ополе, Польша
АПОКРИФ НАШЕГО ВРЕМЕНИ. НОВОЕ ПРОЧТЕНИЕ «КРАТКОЙ ПОВЕСТИ ОБ АНТИХРИСТЕ» ВЛАДИМИРА СОЛОВЬЕВА
Апокриф нашего времени
Если перефразировать название известной работы В. Розанова «Апокалипсис нашего времени»1, можно соединенную с «Тремя разговорами» «Краткую повесть об антихристе» Соловьева определить и как апокалипсис, и как апокриф нашего времени. Возможность такой дефиниции содержится уже в избранной Соловьевым литературной форме повести - литературной коммуникации, которая предполагает наличие отправителя и получателя, кода, стиля и т.д. Разумеется, нам известно, что рукопись повести «несколько лет тому назад» была «завещана» «умирающим» бывшим товарищем по академии (позднее «постриженным в монахи») - персонажем обозначенным в «Трёх разговорах» как Г.З 2. Мы знаем, что прежний владелец рукописи «очень дорожил» ей, но мы не знаем ни имени автора «Краткой повести», ни места и ни времени ее создания. Нам неизвестно также, почему эту рукопись невозможно было
