CC BY
58
7. Ocherki istorii Stavropolskogo kraya / ed. by A. A. Korobeynikov. (Historical essays of Stavropol region). In 2 Vols. Vol. 1. Stavropol, Stavropol book publishing house, 1986. 462 p. (In Russian).
8. Ocherki istorii Stavropolskoy orgaaanizacii KPSS (Historical essays of Stavropol organization of the Communist Party of the Soviet Union) I ed. by D. V. Kochura. Stavropol: Stavropol book publishing house, 1970. 632 p. (In Russian).
9. Perepiska sekretariata CK RSDRP (b) s mestnymi partiinyrni organizaciaymy. Sbornik dokumentov. (Correspondence of the secretariat of the Central Committee of the Russian Social-Democratic Labour Party (Bolshevik) with local party organizations). Part 1. Moscow: Politicheskaya literatura, 1957. 533 p. (In Russian).
10. Razgon I. Ordjonikidze i Kirov I bor'ba za vlast' Sovetov na Severnom Kavkaze. (Mr Ordjonikidze and Mr Kirov and fight for authority of the Soviets in the North Caucasus) Moscow: OGIZ: Gospolitizdat, 1941. 331 p. (In Russian).
11. Revolyucionnoye dvizheniye v Rossii v aprele 1917 g. Aprel'skii krisis. (Revolution process in Russia in April 1917. April crisis) Moscow.: SA USSR, 1958. 935 p. (In Russian).
12. Revolyucionnoye dvizheniye v Rossii v iyule 1917 g. luyl'skii krisis. (Revolution process in Russia in July 1917. July crisis) Moscow: SA USSR, 1959. 626 p. (In Russian).
13. Revolyucionnoye dvizheniye v Rossii v mae-iuyne 1917 g. luyn'skaya demonstraciya. (Revolution process in Russia in May-June 1917. June demonstration). Moscow: SA USSR, 1959. 662 p. (In Russian).
14. Revolyucionnoye dvizheniye v Rossii posle sverzheniya samoderzhaviya / ed. by L.S. Gaponenko (Revolution process in Russia after the dethronement of autocracy). Moscow: SA USSR, 1957. 857 p. (In Russian).
15. Stavropolskii krai v istorii SSSR / ed. by PA. Shackii (Stavropol region in the history of the USSR). Stavropol: Stavropol book publishing house, 1975. 271 p. (In Russian).
16. Shackii P. A., Murav'ev V. N. Stavropol. Istoricheskii ocherk. (Stavropol. Historical essay). Stavropol: Stavropol book publishing house, 1977. 263 p. (In Russuan).
УДК 94(47).05(436)
A. H. Птицын
РУССКАЯ ФИЛОЛОГИЧЕСКАЯ СЕМИНАРИЯ В ЛЕИПЦИГЕ И ЭМИГРАЦИЯ АВСТРО-ВЕНГЕРСКИХ СЛАВЯН В РОССИЮ
В статье рассматривается деятельность Русской филологической семинарии в германском Лейпциге в 1873-1890 гг. Это уникальное заграничное учебное заведение было предназначено для подготовки преподавателей древних языков для российских гимназий. Четверть студентов семинарии составляли австро-венгерские славяне, главным образом чехи. После окончания вуза они
работали учителями в различных регионах России и внесли свой вклад в дело ее просвещения. Учительская иммиграция являлась важной составной частью австро-венгерской переселенческой общины в нашей стране.
Ключевые слова: Лейпциг, семинария, студенты, славяне, чехи, учителя.
А. N. РМэуп
RUSSIAN PHILOLOGICAL SEMINARY IN LEIPZIG AND EMIGRATION OF AUSTRO-HUNGARIAN SLAVS IN RUSSIA
The article discusses the activities of Russian philological seminary in the Leipzig, Germany, in 1873-1890. This unique overseas educational institution was designed to train the teachers of ancient languages for Russian schools. A quarter of the seminary students were Austro-Hungarian Slavs, mostly Czechs. After graduation they worked
as teachers in different regions of Russia, they contributed to the cause of education. Teacher's immigration is an important part of the Austro-Hungarian resettlement community in Russia.
Key words: Leipzig, seminary, students, Slavs, Czechs, teacher.
Частью так называемых «великих реформ» Александра II являлась реформа среднего образования. Согласно новым гимназическим уставам 1865 и 1871 гг. в России по образцу западноевропейских стран была сформирована
система классического гимназического образования. Древние языки стали главными предметами преподавания в мужских гимназиях и прогимназиях, что вызвало огромную потребность в соответствующих преподавателях.
Дефицит учителей древних языков восполнялся как подготовкой собственных, так и приглашением зарубежных специалистов. Расширился набор на историко-филологические факультеты университетов, были открыты специальные учебные заведения для подготовки филологов-классиков - историко-филологические институты в Петербурге и Нежине. Из славянских земель Австро-Венгрии на российскую службу в 1860 - 1870-е гг. было приглашено около 200 квалифицированных филологов, преимущественно чехов и русинов. В течение одного-двух лет они проходили переподготовку в специально организованном Институте славянских стипендиатов в Петербурге, после чего получали назначение на учительские должности [1, с. 20-22].
Составной частью программы подготовки специалистов-классиков стало создание уникального учебного заведения - Русской филологической семинарии при Лейпцигском университете. Решение о ее открытии было принято Александром I114 августа 1873 г. на основании всеподданнейшего доклада министра народного просвещения графа Д. А. Толстого. В нем отмечалось, что российские университеты и историко-филологические институты по объективным причинам не могли подготовить достаточного количества квалифицированных филологов, поскольку российские гимназии, только недавно ставшие классическими, не обеспечивали их абитуриентами, имевшими серьезную базовую подготовку по древним языкам [4, с. 25-26].
В этих условиях главным источником пополнения кадров классических филологов стало их приглашение из Австро-Венгрии, однако и зарубежных специалистов не хватало для заполнения всех вакансий. По словам министра, «мысль о русской филологической семинарии при Лейпцигском университете возникла вследствие... оскудения того источника, из которого Россия доселе имела возможность заимствовать немалое число преподавателей древних языков для своих гимназий: после вызова в 1866 г. в Россию из славянских земель Австрии более 100 молодых людей, окончивших вполне свое филологическое образование в тамошних университетах... в самой Австрии начал обнаруживаться временный недочет в преподавателях древних языков» [4, с. 26].
В сложившихся условиях руководство министерства народного просвещения приняло решение «...из славянских земель Австрии... привлекать к учительскому званию в России не готовых уже филологов, а молодых людей, только что окончивших курс в гимназиях, давая
им возможность получить полное университетское образование... Таким образом, родилась мысль основать русскую филологическую семинарию при одном из заграничных университетов, как более во всех отношениях сподручных для западных славян» [4, с. 26]. В это учебное заведение направляли и выпускников российских гимназий, чтобы они получали образование европейского уровня. Таким образом, Лейпцигская семинария создавалась с практической целью - восполнить недостаток в хорошо подготовленных преподавателях древних языков. Однако Д. А. Толстой специально отмечал, что это учебное заведение, «как и филологический институт славянских стипендиатов в Санкт-Петербурге, имеет значение лишь временного учреждения, пока наши гимназии... не будут доставлять филологическим факультетам наших университетов подготовленных слушателей» [4, с. 25].
Инициатором создания Лейпцигской филологической семинарии был председатель ученого комитета министерства народного просвещения Александр Иванович Георгиевский (18301911), один из разработчиков гимназической реформы. Примечательно, что два его сына впоследствии окончили это учебное заведение. Открытие семинарии именно при Лейпцигском университете было обусловлено тем, что там были сосредоточены лучшие кадры германских классических филологов, а самый известный из них - Фридрих Вильгельм Ричль (Ритшль) (1806-1876) - с энтузиазмом поддержал эту идею и выступил в качестве организатора и первого директора семинарии [5, с. 100].
Лейпцигская филологическая семинария начала свою деятельность в октябре 1873 г., с 1884 г. она называлась Русским филологическим институтом в Лейпциге, а в 1890 г. была закрыта как выполнившая свою задачу. В этом российском учебном заведении, созданном на базе заграничного университета, его студенты могли получать первоклассное европейское образование, причем бесплатно (в тогдашних российских и зарубежных университетах существовала обязательная оплата за обучение). Более того, студенты семинарии получали стипендию, которая в первые годы ее работы составляла 360 талеров в год, а затем возросла до 420 талеров в год (тогдашний германский талер по курсу соответствовал рублю). При поступлении в семинарию студенты подписывали обязательство прослужить учителем российской гимназии два года за каждый год обучения в семинарии, либо возместить все расходы на свое образование [5, с. 100-101; 7, с. 97].
Первый набор в Лейпцигскую семинарию в 1873 г. составил 8 человек, через год он вырос
до 20 человек. В этой связи финансирование учебного заведения увеличилось с 10 тыс. до 17,5 тыс. руб. в год. Часть этих средств перечислялась Лейпцигскому университету за обучение в нем слушателей семинарии, остальные деньги шли на стипендии, оплату проезда студентов, закупку учебных пособий. Лейпциг-ская филологическая семинария имела свой бюджет, администрацию, нескольких штатных преподавателей и выдавала собственные дипломы, приравненные к дипломам российских университетов. Слушатели семинарии проживали в студенческих пансионатах или на частных квартирах. Примечательно, что срок обучения в семинарии был установлен в три года, как и в заграничных университетах, тогда как в российских университетах студенты учились четыре года [5, с. 100-101; 9, стб. 2143].
Как уже говорилось, первым директором Лейпцигской семинарии был Ф. В. Ричль, а после его смерти, в 1877 г. эту должность занял другой профессор Лейпцигского университета -Юстус Герман Липсиус (1834-1920). Кроме директора, в семинарии существовали должности двух адъюнктов, которые в первые годы занимали приват-доценты Лейпцигского университета Шелль и Гетц. Они занимались со стипендиатами древними языками и являлись помощниками директора во всех делах семинарии [7, с. 102, 110].
Студенты Лейпцигской семинарии обучались по специальной программе, составленной Ф. В. Ричлем. Каждый семестр они по рекомендации директора семинарии посещали лекции по нескольким дисциплинам классической филологии, которые читали профессора Лейпцигского университета, а также слушали другие университетские лекции по своему выбору. 6 часов в неделю были отведены под практические занятия по древним языкам, которые вели со студентами директор и его два адъюнкта. Так, студенты первого набора, по воспоминаниям одного из них - чеха И. Луньяка - слушали базовые филологические курсы профессоров Г. Курциуса, Л. Ланге и Ф. В. Ритшля, а также участвовали в занятиях педагогического семинара профессора Эккштейна в Лейпцигской гимназии «Томаешулле» [3, с. 124].
В Лейпцигскую семинарию, согласно постановлению о ее создании, принимались российские и иностранные подданные, «...из числа как природных русских и уроженцев Прибалтийского края, изучавших русский язык, так и из западных славян и даже уроженцев Германии, имевших случай изучить или русский язык или какое-либо из славянских наречий...» [9, стб. 2142]. К абитуриентам предъявлялись следую-
щие требования: они должны были закончить классические гимназии с отличными оценками, «при особенно благоприятных отметках из греческого и латинского языков», а также быть благонадежными «в нравственном и политическом отношении» [9, стб. 2142].
Набор австро-венгерских студентов в Лейпцигскую семинарию осуществляли по поручению министерства народного просвещения настоятель церкви при российском посольстве в Вене протоиерей М. Ф. Раевский (он координировал всю работу по привлечению австро-венгерских филологов в Россию) и директор Пражской академической гимназии Зеленый. Условием обучение в семинарии для иностранцев являлось принятие ими российского подданства. Согласно высочайше утвержденному 14 декабря 1873 г. Положению Комитета министров, иностранные студенты Лейпцигской семинарии получили право вступать в российское подданство в особом, облегченном порядке. Для этого им было достаточно предоставить в российскую дипломатическую миссию в соседнем Дрездене удостоверения о том, что они являются студентами семинарии, и принести там присягу на русское подданство [7, с. 98; 9, стб. 2143].
Всего в Лейпцигскую филологическую семинарию (институт) было проведено 15 наборов с, 1873 по 1887 гг. Иностранные студенты принимались в семинарию в первые 7 лет ее существования, а с 1880 г. в нее стали зачислять исключительно россиян. Это было связано, главным образом, с появлением к тому времени достаточного количества выпускников российских гимназий с должной филологической подготовкой. Вероятно, сказался и личностный фактор -уход с поста министра народного просвещения Д. А. Толстого, с именем которого было связано приглашение австро-венгерских филологов.
За все годы в Лейпцигскую семинарию (институт) было принято 113 студентов: большинство из них (81 человек) были российскими подданными, четвертую часть составляли подданные Австро-Венгрии (27 человек), а остальные (5 человек) были германскими подданными. Среди австро-венгерских студентов были представители разных национальностей. Преобладали чехи, которых было 18 человек, также в семинарии были представлены 3 русина из Галиции, 2 хорвата, 2 словенца, 1 словак и 1 серб. По годам поступления австро-венгерские студенты группируются следующим образом: в 1873 г. их было принято 3, в 1874 г. - 10, в 1875 г. - 3, в 1876 г. -4, в 1877 г. -3, в 1878 г. -3, в 1879 г. - 1. Успешно окончили обучение в Лейпцигской семинарии (институте) 91 человек,
в том числе 24 студента из Габсбургской монархии. Двое чешских студентов во время учебы умерли от эпидемических болезней, а еще один чех был отчислен по состоянию здоровья (после заболевания его поразила глухота, что было неприемлемо для будущего учителя) [6].
Примечательно, что в министерском отчете о деятельности Лейпцигской семинарии за первые 4 года ее существования (1873-1877) отмечалось, что «до сих пор, не только по количеству, но и по качеству, первое место в нашей Лейпцигской семинарии принадлежало западным славянам и из них преимущественно чехам. Австрийские гимназии и университеты доставляли до сих пор наилучший контингент нашей Лейпцигской семинарии» [7, с. 112].
Почти все австро-венгерские студенты семинарии были католиками, за исключением 3 православных и 1 униата. По социальному происхождению среди них преобладали выходцы из семей крестьян (8 человек), еще трое происходили из семей «землевладельцев» (вероятно, тоже крестьян, только зажиточных, поскольку о дворянском звании никто из них не заявлял). Двое студентов были сыновьями мельников, один - сыном ткача. Остальные студенты происходили из следующих семей: священника, чиновника, учителя народной школы, управляющего имением, купца, домовладельца [6]. Таким образом, в подавляющем большинстве австро-венгерские студенты Лейпцигской семинарии были выходцами из низших и средних слоев населения, которым в силу материальных причин трудно было получить образование в австрийских университетах. Привлекало их и последующее гарантированное трудоустройство в качестве учителя российской гимназии, имевшего неплохой и стабильный заработок, а также право на пенсию.
Вероятно, для некоторых студентов Лейп-цигская семинария с ее бесплатным обучением и государственной стипендией была чуть ли не единственной возможностью получить высшее образование. Так, например, словенец Доминик Пасколо, вынужденный из-за недостатка средств прервать свое обучение в Грацком университете, смог благодаря посредничеству М. Ф. Раевского поступить в Лейпцигскую семинарию и успешно закончить ее. Вообще, в письмах австро-венгерских студентов к М. Ф. Раевскому четко прослеживаются основные причины, которые побуждали молодых славян эмигрировать в нашу страну: как материальные, так и идейные (стремление получить должность, обеспечивающую материальный достаток, получить высшее образование, приверженность идеям славянского
единства, желание послужить делу просвещения России как «великой славянской державы» и содействовать развитию ее связей со своим народом) [8, с. 351-352].
Средний возраст австро-венгерских студентов Лейпцигской семинарии на момент их поступления составлял 23 года. Двое самых молодых из них (оба русины) имели возраст 18 лет, а самые возрастные студенты (чехи) имели возраст 26 и 27 лет. Примечательно, что большинство студентов (18 человек) ранее уже учились в австро-венгерских вузах, преимущественно в Пражском университете, но, за исключением двух человек, не окончили курса, перейдя в Лейпцигскую семинарию [6].
В Русской филологической семинарии специально для иностранных студентов были организованы занятия по русскому языку (6-8 часов в неделю), которые вели российские филологи, стажировавшиеся при Лейп-цигском университете. На этих занятия также предполагалось изучение русской литературы, истории и географии. Конечно же, для овладения языком этих занятий было недостаточно, и первое время после приезда в Россию иностранные выпускники семинарии испытывали серьезные языковые трудности. Плохое владение русским языком вообще считалось главной проблемой преподавателей, приглашенных из Австро-Венгрии.
Примечательно, что, в отличие от студентов российских вузов, слушатели Лейпцигской семинарии за все время обучения сдавали лишь один экзамен - выпускной, а остальное время полностью посвящали учебе, не отвлекаясь на сдачу текущих экзаменов. После сдачи выпускного экзамена они получали соответствующее свидетельство (диплом), дающее им права кандидата российского университета. Также им было разрешено сдавать магистерский экзамен, дающий право работать в российских вузах [4, с, 27-28; 7, с. 99-107].
Все 24 австро-венгерских выпускника Лейпцигской филологической семинарии стали российскими учителями, а один из них впоследствии перешел на работу в университет. Педагогическая карьера большинства из них была долгой и успешной. 18 выпускников проработали в российских гимназиях 25 и более лет: в Петербурге - чехи Иосиф Вячеславович Седлатый и Доброслав Осипович Нингер, в Московском учебном округе - чехи Фома Иванович Марек, Иосиф Францевич Шадек, Вячеслав Вячеславович Мясопуст и хорват Иван Петрович Млинарич, в Харьковском учебном округе - чехи Антон Иосифович Ницкий и Иосиф Антонович Микш, в Одесском учебном
округе - чехи Николай (Франц) Карлович Бав-линка, Владислав Вячеславович Шкорпиль, Петр Иосифович Марек, хорват Степан Иванович Радошевич и серб Семен Маркович Чекер-декович, в Варшавском учебном округе - русин Емельян Иванович Киричинский, в Киевском учебном округе - русин Михаил Иванович Гринчак, в нескольких учебных округах - русин Александр Федорович Редька, словак Павел Юрьевич Мудрох и словенец Доминик Матвеевич Пасколо [2].
Все они внесли вклад в развитие гимназического образования в нашей стране и остались в памяти своих учеников. Так, выдающийся философ, специалист по античной культуре Алексей Федорович Лосев вспоминал, что интерес к изучению древнего мира впервые сформировался у него во время обучения в Новочеркасской гимназии под влиянием его учителя-чеха И. А. Микша [10, с. 17].
У некоторых австро-венгерских выпускников Лейпцигской семинарии педагогическая карьера по личным причинам оказалась короткой. Так, чех Антон Кончина, попавший в 1878 г. по распределению в Стерлитамакскую прогимназию на Урале, проработал лишь три года, поскольку, по сообщению ее директора, «женившись на русской, попал в очень неблагополучную семью и среду, спился и уволен со службы в конце 1881 г.» [6, л. 13]. Впрочем, данный случай был единичным.
Трое бывших австро-венгерских студентов Лейпцигской семинарии со временем смогли дослужиться до должностей директоров русских учебных заведений: чехи И. В. Седлатый (10-я Петербургская и Стрельнинская гимназии) и П. И. Пехачек (Рязанская прогимназия), а также словак П. Ю. Мудрох (Омская и Бер-дянская гимназии). Еще несколько человек из их числа занимали должности инспекторов гимназий. Известным ученым-археологом, соз-
дателем и директором Керченского археологического музея стал работавший в Крыму чех В. В. Шкорпиль. Несколько австро-венгерских педагогов являлись авторами учебных пособий, научных и публицистических статей.
Академическую карьеру сделал один из австро-венгерских студентов Лейпцигской семинарии -чех Иван Иванович Луньяк(1847-1935). После ее окончания в 1876 г. он был оставлен при министерстве «для приготовления к профессорскому званию». Через год молодой ученый защитил магистерскую диссертацию «Обзор риторики Демосфена». Проработав несколько лет в 5-й Петербургской гимназии, в 1882 г. он стал приват-доцентом кафедры классической филологии столичного университета, а в 1885 г. перешел на должность доцента в Казанский университет. После защиты в 1889 г. докторской диссертации, посвященной творчеству знаменитой древнегреческой поэтессы Сапфо, И. И. Луньяк занял должность профессора классической филологии в Московском университете. Через 2 года он перешел на аналогичную должность в Новороссийский университет в Одессе, где проработал до ухода на пенсию в 1908 г. Впоследствии ученый вернулся на родину [3, с. 124].
Таким образом, Лейпцигская филологическая семинария, организованная как заграничное учебное заведение для подготовки учителей древних языков, одновременно играла роль одного из каналов эмиграции в Россию молодых представителей славянской интеллигенции Австро-Венгрии. Среди выпускников семинарии было два с половиной десятка уроженцев Габсбургской монархии, преимущественно чехов, а также южных славян, ставших впоследствии российскими учителями. Их деятельность способствовала развитию российской системы образования и содействовала развитию связей западных и южных славян с Россией.
Источники и литература
1. Басаргина Е. К). Из истории реформы Д. А. Толстого: А. И. Георгиевский // Вестник Нижегородского университета им. Н И. Лобачевского. 2012. №1. С. 20-23.
2. Гельбке Ф. Ф. Календарь для учителей. СПб.: О. Кирхнер, 1882-1914.
3. За сто лет. Биографический словарь профессоров и преподавателей Императорского Казанского университета (1804-1904). 4.1. Казань: Типолитография Императорского университета, 1904. 552 с.
4. Извлечение из всеподданнейшего отчета г. министра народного просвещения за 1873 год //Журнал министерства народного просвещения. 1875. Июль. Т. CLXXX. Отдел «Правительственные распоряжения». С.1-65.
5. Максимова А. Б., Алмазова Н. С. «Русская филологическая семинария» в Лейпциге в интеллектуальном пространстве России и Германии // Межкультурный диалог в историческом контексте. Материалы научной конференции. М.: ИВИ РАН, 2003. С. 99-102.
6. Российский государственный исторический архив. Ф. 733. Оп. 234. Д. 12. Л. 1-35.
7. Русская филологическая семинария при Лейпцигском университете с 1873 по 1877 год // Журнал министерства народного просвещения. 1877. Июнь. Т. CXCI. Отдел «Современная летопись». С. 95-113.
8. Русско-словенские отношения в документах (XII в. - 1914 г.). М.: Древлехранилище, 2010. 652 с.
9. Сборник постановлений по министерству народного просвещения. Т. V. СПб.: Типография товарищества «Общественная польза», 1877. 2318 стб.
10. Тахо-Годи A.A. Лосев. М.: Молодая гвардия, 1997. 457 с.
References
1. Basargina E. Ju. Iz istorii reformy D.A. Tolstogo: A.I. Georgievskij (From the history of reform D. A. Tolstoy: A. /. Georgievskij) // Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo. 2012. No. 1. P. 20-23. (Iri Russian).
2. Gel'bke F. F. Kalendar'dlja uchitelej (Calendar for teachers). St. Petersburg: O. Kirhner, 1882-1914. (In Russian).
3. Za sto let. Biograficheskij slovar' professorov i prepodavatelej Imperatorskogo Kazanskogo universiteta (1804-1904) (Over a hundred years. Biographical Dictionary of professors and teachers of the Imperial Kazan University (1804-1904)). Kazan': Tipo-litografija Imperatorskogo universiteta, 1904. Ch. 1. 552 p. (In Russian).
4. Izvlechenie iz vsepoddannejshego otcheta g. ministra narodnogo prosveshhenija za 1873 god (Extract from the most loyal of the report of the Minister of Education for 1873) // Zhurnal ministerstva narodnogo prosveshhenija. 1875. ljuf. T. CLXXX. Otdel «Pravitel'stvennye rasporjazhenija». P.1-65. (In Russian).
5. Maksimova A. B., Almazova N. S. «Russkaja filologicheskaja seminarija» v Lejpcige v intellektuarnom prostranstve Rossii i Germanii ("Russian philological seminary" in Leipzig in the intellectual space of Russia and Germany) M Mezhkul'turnyj dialog v istoricheskom kontekste. Materialy nauchnoj konferencii. Moscow: IVI RAN, 2003. P. 99-102. (In Russian).
6. Russian State Historical Archive. F. 733. Inv. 234. D. 12. (In Russian).
7. Russkaja filologicheskaja seminarija pri Lejpcigskom universitete s 1873 po 1877 god (Russian philological seminary at the University of Leipzig from 1873 to 1877) // Zhurnal ministerstva narodnogo prosveshhenija. 1877. June. Vol. CXCI. P. 95-113. (In Russian).
8. Russko-slovenskie otnoshenija v dokumentah (XII v. - 1914 g.) (Russian-Slovenian relations in the documents (XII century- 1914)). Moscow : Drevlehranilishhe, 2010. 652 p. (In Russian).
9. Sbornik postanovlenij po ministerstvu narodnogo prosveshhenija (Collection of resolutions by the Ministry of Education). Vol. V. St. Petersburg: Obshhestvennaja pol'z», 1877. 2318 column. (In Russian).
10. Taho-Godi A. A. Losev (Losev). Moscow: Molodaja gvardija, 1997. 457 p. (In Russian).
УДК 94(450) История Италии
P. А. Свивальнев
СИСТЕМА ОТНОШЕНИИ КОНДОТТЫ С ГОРОДАМИ И КОММУНАМИ В ИТАЛИИ XIV-XV вв.
Статья освещает роль капитанов кондотты и их отрядов в социально-политической жизни Италии Х1У-ХУ вв. На основе городских хроник и дневников анонимных горожан, автор рассматривает фактор необходимости найма военных отрядов как один из важнейших факторов политики в итальянских городах-государствах. Также автор касается проблемы интеграции воинского наемного сословия с социально-экономическими
институтами в городах-коммунах - их влияние на экономику и повседневную жизнь горожан. Данное исследование затрагивает актуальную проблему лидерства военачальника в условиях стратегического построения боевых действий.
Ключевые слова: кондотта, наемные отряды, капитаны войны, города-государства, договор найма, социально-экономические отношения.
Р. А. ву^аГпеу
THE SYSTEM OF RELATIONS BETWEEN CONDOTTI AND CITIES AND MUNICIPALITIES IN ITALY IN XIV-XV CENTURIES
The article deals with the role of Condotti captains and their units in the socio-political life of Italy XIV-XV centuries. On the basis of urban chronicles and diaries of anonymous citizens, the author considers the factor of necessary recruitment of military units as one of the most important factor in the policies of the Italian city-states. The author also concerns the problem of integrating military hired class into
socio-economic institutions in the municipalities of cities - their impact on the economy and the daily lives of citizens. This study focuses on the topical issue of leadership of the commander in terms of the strategic posture of fighting.
Keywords: Condotti, mercenary troops, captains of the war, city-state, contract of employment, social and economic relations.
Важным аспектом деятельности наемных отрядов в Италии XIV—XV вв. были взаимоотношения на уровне «наниматель - кондотьер».
Именно с этой точки и начиналась служба наемных отрядов, и отношения с городом-нанимателем красной линией проходили через
