CC BY
38
Леонтьева Т. В. Рус. обычай и его синонимы как объект лингвистического изучения / Т. В. Леонтьева // Научный диалог. - 2014. - № 9 (33) : Филология. Педагогика. - С. 37-57.
УДК 811.161.1'37:391/398(048.83)
Рус. обычай и его синонимы как объект лингвистического
зк
изучения
Т. В. Леонтьева
Представлен обзор исследований, посвященных русским словам со значением 'обычай'. Цель - оценить степень изученности лексических единиц данной группы. Выяснено, что отдельные лексемы из ряда обозначений социальных установлений - рус. обычай, обыкновение, закон, ритуал, традиция, мода, нрав - подвергались языковедческому анализу. Богатая история развития значений слова обычай обойдена вниманием в научных работах. Недостаточное освещение в лингвистических трудах получили диалектные фиксации со значением 'обычай', отсутствует на сегодняшний день комплексное разностороннее семантико-мотивационное описание всей системы лексических репрезентаций обычая в русском языке и т. д. Определены перспективы дальнейшего исследования этой лексики. Утверждается необходимость решения следующих лингвистических задач: анализ истории развития значений слова обычай в русском языке; выявление значений слова обычай, актуализированных в современной практике его употребления; разработка лексикографического описания слова обычай; выявление ряда слов, являющихся синонимами слова обычай в русском литературном языке; выявление обозначений обычая в лексике русских народных говоров; семантико-мотивационный анализ русских диалектных и общерусских обозначений обычая и др.
Ключевые слова: семантика; русские народные говоры; обычай; традиция; обряд.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта № 14-04-00274 а «Вербальные репрезентации обычая в русском языке».
1. Вводные замечания
Исследованиями лексики обычая, широко представленной в русском языке, заняты не только филологи, к ее рассмотрению подключаются и специалисты в области истории, этнографии, юридических наук, философии, логики. Под лексикой обычая можно понимать большой фонд языковых единиц, которые служат обозначениями государственных и иных управляющих структур и их действий (власть, администрация, руководить, управлять и др.), обычаев и обрядов, элементов традиционных и мистических практик (диал. мирщина 'коллективная работа', перепой и перепои 'часть свадебного обряда: гуляние на второй день в доме невесты', слевки 'деревенское гуляние, устраиваемое у одного из жителей деревни в складчину', братчина 'варение пива сообща, на какой-л. праздник' и др.), характеристик людей, которые строго придерживаются обычаев или не соблюдают их (диал. стародум 'любитель обычаев старины', беззаконник 'о человеке, не признающем общепринятых обычаев, норм поведения, законов, нарушающем их', вогул 'о человеке, который отступает от принятых у русских норм в поведении, речи, одежде и чем-л. напоминает манси', судливый 'придерживающийся строгих правил и осуждающий нарушение их'), исполнителей обрядов (полазник, колядник, христослав, осыпальница, отпевач), собственно действий (диал. божить 'накликать беду, несчастье'), а также ритуальных предметов (кутья 'поминальное блюдо', жаворонки 'обрядовое печенье', виль-це 'свадебное деревце') и мн. др.
Немаловажную часть исследований этой лексики составляют работы, посвященные этимологии и мотивации русских слов со значением 'обычай' (в том числе собственно слова обычай), их семантике, актуализируемой при функционировании в речи. Указанные аспекты изучения языковых фактов мы и полагаем в качестве основных направлений при освещении лингвистической литературы в данной статье. Цель обзора - определить степень изученности лексических единиц со значением 'обычай'.
2. Изучение слова обычай и его синонимов в аспекте этимологии и вторичной мотивации
Происхождение слова обычай и близких ему по значению существительных современного русского литературного языка закон, ритуал, традиция и др. уже прокомментировано в словарях, то есть они в большинстве своем не составляют на сегодняшний день этимологической проблемы. Сведения об этимологии слов этого ряда приводятся в работах как имеющие справочное значение в связи с описаниями лексического фонда отдельных текстов, произведений, дискурсов.
Так, А. С. Львов, исследуя лексику «Повести временных лет», фиксирует факт употребления в тексте летописи слова обычаи в значении 'традиционно установившийся порядок и правила поведения' и комментирует его этимологию, приводя параллели: слово образовалось «от основы глагола *obwyk-(ng-ti): *obyk-ëj - обычаи, по типу: шъвЬи от шити, слоучаи от слоучити сл и т. п.» [Львов, 1975, с. 40].
М. Ф. Шацкая кратко излагает сведения о происхождении слов обычай, обыкновение в связи с анализом особенностей их функционирования в качестве юридических терминов. Ссылаясь на мнение этимологов, она указывает, что слово обычай, зафиксированное в древнерусских памятниках с XI века в значении 'неписаный закон, издавна, по традиции установившийся порядок', возникло из *ob-vycajъ < *obvykъ 'привычка, обычай' [Шацкая, 2006, с. 86]. Сообщается, что в дипломатических памятниках слово встречается с XV века как обозначение правил поведения, «которые в результате длительного и всеобщего применения признаются участниками международного общения в качестве юридически обязательной нормы», а с XVIII века в языке права начал использоваться еще один, синонимичный термин обыкновение 'привычка, заведенный порядок в отношениях между государствами, установленный на началах взаимности' - слово собственно русского происхождения,
образованное, как сообщается с опорой на данные этимологического словаря, от основы обыкновен- и далее от ст.-слав. обыкнути [Там же].
Анализ употребления лексем может проводиться не собственно в лингвистическом ключе, а например, в контексте проблематики истории и теории права, как это сделано В. А. Роговым и В. В. Роговым. В своей книге, посвященной языку права (а именно древнерусской правовой терминологии), они обращаются к этимологическим словарям и имеющимся по данной теме публикациям, стремясь обнаружить юридический смысл понятий «закон» и «обычай» и разграничить их уже на этапе происхождения соответствующих слов, однако, не находя подтверждения своим ожиданиям, замечают: «Впрочем, лингвисты вообще обходят правовые аспекты» [Рогов и др., 2006, с. 198]. Иногда авторы книги существенно отходят от традиционных этимологических версий, например, ошибочно связывают неродственные слова (так, слово обычай кажется им связанным со словом общий [Там же, с. 198]).
К вопросам происхождения и установления первоначальной семантики слова закон обращается и А. С. Львов, который вслед за В. Махеком и Э. Бернекером утверждает, что оно происходит «от вышедшего из употребления глагола zakonati в смысле 'устроить', 'установить'» (по Махеку), а приставка со значением начала действия позволяет трактовать его значение как 'первоначальное, исходное решение' (по Бернекеру), и приводит в пользу этой позиции факт наличия укр. законити, законяти 'зародить', 'зарождать': «Таким образом, законъ такого же типа образование как: завЬтъ, закровъ, закладъ, залогъ и т. п. В Пов. вр. л. законъ в основном употребляется в значении 'обычай', 'правило общежития' <...> По всей видимости, законъ в значении 'правопорядок', встречающийся в основном в договорах, - церковнославянизм, передающий, как и в памятниках ст.-слав. письменности, греч. vд^og, тд vo^lxдv» [Львов, 1975, с. 189].
Для Н. Г. Сичинавы слово закон представляет интерес как принадлежащее юридической лексике общеславянское слово, поэтому в начале статьи автор приводит сведения, изложенные в этимологическом словаре А. Г. Преображенского: оно восходит к праслав. *zakonb 'закон', образованному от *konb 'предел, начало, конец, граница', производного в свою очередь от глагола *kenti / *kbnti 'появляться, наступать'; первоначально имело значение 'то, с чего все начинается, на чем все основывается' [Сичинава, 2013].
Слово мода становится предметом рассмотрения А. Р. Хуна-говой, которая составляет справку о его происхождении по таким источникам, как словарь М. Фасмера и словарь Н. М. Шанского и Т. А. Бобровой, согласно которым слово усвоено из фр. mode либо нем. Mode и далее восходит к лат. modus 'мера (предмета), правило, образ, способ' [Хунагова, 2013, с. 181].
В. В. Глебкин, который ставит перед собой задачу «выработки языка описания советской культуры, позволяющего оценить степень самостоятельности этой культуры и степень влияния на нее русской культурной традиции» [Глебкин, 1998, с. 3], предваряет моделирование понятийного конструкта «ритуал» сведениями о времени появления слова ритуал в русском языке и выражаемых им смыслах: «Слово "ритуал" попало в русский язык из европейских, и в целом, как мы увидим, его семантическая структура совпадает со структурой английского эквивалента. Этого термина еще нет ни в "Словаре академии российской" (СПб, 1822), ни в "Общем церковно-славяно-российском словаре" (СПб, 1834). Впервые он появляется в "Настольном словаре для справок" Ф. Толля (СПб, 1864), где определяется как "обряд церковный, также служебник, книга с описанием обрядов"» [Там же, с. 16]. Внимание к этому понятию автор объясняет тем, что соответствующий термин активно используется в монографиях, научных статьях, но по преимуществу интуитивно, без осмысления его содержания [Там же, с. 5].
Итак, краткий этимологический комментарий принадлежащих литературному языку слов собственно русского происхождения
обычай, обыкновение, закон, а также их заимствованных аналогов (например, слова мода), извлеченный из этимологических словарей, содержат работы, в которых выполняются описание и анализ лексики с целью исследования отдельных видов дискурса, в частности летописного, юридического. При этом наибольшее внимание уделяется лексемам, которые приобрели статус терминов - юридических, исторических, культурологических. Эти сведения воспроизводятся, поскольку общеизвестны, имеют вспомогательный характер, служат отправной точкой исследования семантики слова, нужны для полноты картины, хотя не являются собственно предметом исследования.
Накопленные в этой области знания могут приобрести новое звучание, если осмыслить их системно в аспекте выявления базовых мотивов одной семантической области (в частности, мотивирующих смыслов «ставшее привычным», «зарожденное, первоначальное»), которые реализуются и в других словах этого ряда (например, первый мотив - в словах привычка, свычаи), а также могут быть дополнены иными мотивами, запечатленными во внутренней форме лексем с тем же значением, ср. уклад, обряд, порядок, правило, норма, устав, устои и др.
Кроме того, эти знания образуют фундамент для проведения ономасиологического анализа русской диалектной лексики, существенно расширяющей ряд литературных слов данной группы и незаслуженно обойденной вниманием в научной литературе, ср.: свердл. причина 'обычай' (Это причина така была заведёна, что это было, чтобы так. Чтобы жили мирно, чтобы смех, чудо было... не было никакой тоски-печали) [ЭИС, вып. 3, с. 131], орл. привередня 'обычай, традиция' [СРНГ, т. 31, с. 132], смол. поветрие 'манера поведения, обычай' (Это сейчас такое поветрие женщинам штаны носить) [СРНГ, т. 27, с. 235], пск., твер. полюдье 'обычай, заведенный порядок' (Уж у них такое полюдье) [СРНГ, т. 29, с. 186] и мн. др.
3. Исследование семантического объема и развития значений слова обычай и его синонимов
Названные выше и некоторые другие слова русского литературного языка, обозначающие обычай (закон, традиция, ритуал, обычай, обыкновение, мода, нрав), так или иначе уже рассматривались в семантическом отношении. Лексемы сопоставляются друг с другом, устанавливаются сходства и различия их значений.
Как правило, если исследование не посвящено непосредственно описанию данной лексики, а имеет целью анализ содержания и структуры понятия на основе наблюдений за феноменами действительности, авторы в начале работы условливаются о содержании терминов и их разграничении, а затем посвящают всё внимание одному из них (термину, а также понятию и явлению, которые с ним соотносятся). В ряде исследований осуществляются попытки решить актуальные для разных научных направлений терминологические задачи, разграничить термины, понятия, по сей день вызывающие оживленные дискуссии.
Так, А. К. Байбурин в книге «Ритуал в традиционной культуре» использует термины ритуал и обряд «как синонимичные, но предпочтение отдается термину ритуал как международному» [Байбурин, с. 4], а также приводит основания к разграничению понятий «ритуал», «обряд» и «обычай»: «Когда речь заходит о ритуале и других формах поведения, естественным его коррелятом считается обычай, т. е. канон повседневной жизни. Создается впечатление, что эти две формы покрывают всю сферу регламентированных форм поведения. Между тем ритуал и обычай - крайние точки на шкале символических форм поведения. Если под ритуализацией понимать не принадлежность к области сакрального, а такие характеристики поведения, как стереотипичность, наличие стандартов осуществления, регламентированность, обязательность <...>, то высшей степенью ритуализации будут отмечены обряды, от которых зависит жизнь и благополучие коллектива, а низшей - обычаи, регламентировавшие
повседневную жизнь (отступления от них могут сказаться на нарушителе, но, как правило, не затрагивают благополучия всего коллектива)» [Байбурин, 1993, с. 18].
В. В. Глебкин посвящает монографию ритуалу. Развернутый анализ «ритуалостроительства» советского периода предваряется экскурсом в словарную семантику слова: «В сознании русского интеллигента второй половины девятнадцатого века термин "ритуал" жестко связывается с религиозной обрядностью <...> После Октябрьской революции появляется установка на создание своих, коммунистических ритуалов, противостоящих религиозным. <...> Столь важное для западной культуры бытовое, "приземленное" значение термина появляется в русском языке позднее и проявляется гораздо слабее ("... нет, видно такой ритуал, что когда математик приходит к отцу, то - приходит молчать ' - А. Белый)» [Глебкин, 1998, с. 16]. Культурологические и философские цели исследования обусловили обращение автора к анализу пограничных с ритуалом терминов обычай, обряд, чин, праздник [Там же, с. 17-21].
Актуальность вопросов разграничения этих близких понятий для философских, социологических, культурологических, этнографических, исторических работ вполне понятна (см. об этом: [Леонтьева, 2013]). Их авторы обычно не апеллируют к языковому материалу (текстам, этимологическим сведениям, данным словарей), конструируя из понятийного множества систему на основании наблюдений за соответствующими феноменами действительности. Уточняя связь «имя (слово) - понятие», они пытаются задать систему координат, которая обеспечила бы корректность выводов, и это единственно возможный подход в условиях, когда язык создает трудность, дает терминологический сбой (слова обозначают сходные понятия, при этом являются многозначными и часто употребляются одно вместо другого). Однако язык, заметим, «обманывает» исследователя даже после такой корректировки: вначале разведя понятия, авторы научных работ всё же отходят от намеченного «плана» правильного однознач-
ного употребления этих близких по значению слов и допускают их синонимическую замену. Речевой опыт подсказывает исследователю, что слова во многих контекстах взаимозаменяемы, а научный долг побуждает к соблюдению однозначности ключевых терминов.
Специфическую область употребления слова обычай и некоторых других слов рассматриваемого ряда - закон, покон - составляют ранние тексты деловой письменности и современные юридические тексты.
Различию между обычаем и обыкновением уделяет внимание М. Ф. Шацкая. Она останавливается на том, что в современных юридических текстах функционируют составные термины международный обычай и международное обыкновение, обозначающие правила поведения, которые соблюдаются сторонами в сфере международных отношений. Указывается, что эти понятия находятся в оппозиции по признаку «обязательное vs. необязательное к исполнению (о правиле)»: обычай, в отличие от обыкновения, является источником международного права [Шацкая, 2006, с. 87].
Еще одну терминологическую проблему из той же области затрагивают в своей книге В. А. Рогов и В. В. Рогов. Они уделяют внимание анализу содержания понятий, которые обозначаются юридическими терминами обычай и закон, обосновывая возможность их контрастивного анализа тем, что «до известной степени обычай противопоставляется законодательству» [Рогов и др., 2006, с. 176]. Авторы книги анализируют функционирование слова закон в письменных текстах периода Древней Руси и более позднего времени. Отмечаются значения 'Божественное установление' (закон Божий, закон Христов, закон христианский, закон Святых Отцов), 'установление государственного (юридического) права', 'нормативно установленные правила', 'совокупность правовых и бытовых правил семейной жизни' и т. д. [Там же, с. 176-182]. Авторы выдвигают свои версии логического объяснения внутренней формы слов покон и закон, настаивая на том, что различия в значениях префиксов принципиальны:
«И закон, и покон имеют единый корень "кон", означающий основание, основу. <...> Приставка "по" в слове покон указывает на такое действие, которое единовременно основанию (действовать по основанию). Приставка "за" в слове закон означает действие, следующее хронологически за основанием, действие более позднее и оторванное во времени от основания» [Там же, с. 201]. Они следуют за логикой весьма гипотетической и прямолинейной, стремясь обнаружить строгое разграничение терминов обычай и закон в ранних юридических текстах, дать им актуальные для периода их начального функционирования, отличные друг от друга определения, что едва ли возможно, поскольку на тот момент (как и сегодня), вероятно, не было завершенной непротиворечивой терминологической системы. Вполне понятна безуспешность попытки сконструировать однозначные толкования, якобы предопределенные самим происхождением слов, их употреблением в текстах периода Древней Руси и способные сыграть решающую роль в квалификации современных терминов обычай и закон. Думается, что прямая семантическая проекция результатов анализа архаического текстового материала и тем более этимологии слов на современную юридическую терминологию не будет иметь объясняющей силы. Специалистам в области юриспруденции еще предстоит «целенаправленное семантическое проектирование» - установление содержания соответствующих терминов закон и правовой обычай с опорой на образцы их употребления в профессиональном научном дискурсе, а главное - с учетом опыта юридической практики, поскольку результаты языковедческого анализа могут в данном случае иметь не решающее, но вспомогательное значение.
Семантические трансформации, которые претерпело в истории русского языка слово закон, проследила Н. Г Сичинава. Комментируется его значение в древнерусском языке (закон понимался как некоторый предел, ограничивающий свободу воли или действий человека, и противопоставлялся беззаконию, то есть нарушению правил), усвоение церковной речью обозначения русских обычаев дохристи-
анского периода (X в.), преобразование слова в полисемантическую единицу, появление у него значений 'правила, применяемые к преступникам в качестве наказания', 'закономерности природы' (XIV в.), 'церковные правила', 'царские и княжеские постановления' (XVI в.), 'общее название установленных государством юридических норм' (1722 г., 1792 г.), 'объективно существующие связи между явлениями в природе и обществе' (XVIII в. - в языке философии и естественных наук) [Сичинава, 2013].
О. Н. Трубачев, доказывая, что «новая вера мудро использовала плоды культуры славянского духа и славянского слова» [Трубачев, 2005, с. 37], приводит ряд лексем, среди которых - существительное закон: «Даже без специальных подсчетов, думаю, позволителен вывод о ядерном, базовом и наиболее частотном употреблении терминов, взятых христианством у старого, дохристианского культа: святой, вера, бог, рай, дух, душа, грех, закон и некоторых других. Отныне то, что веками и даже тысячелетиями служило старой вере <...>, стало служить новой вере во Христа, в искупление и загробное блаженство» [Там же, с. 28]. При этом слово закон отнесено им к дохристианским терминам, которые после их усвоения христианской традицией наполнялись новыми смыслами: «Таково слово закон с его, видимо, первоначальной семантикой установления, регламентации поведения, обязательств, главным образом между людьми. Неудивительно, что старый смысл его был дополнен новым: "установление от бога", особенно - в ветхозаветном употреблении, сравните у <...> митрополита киевского Илариона, который противопоставлял ветхий закон и евангельскую благодать. У поляков слово подвергнуто дальнейшему приспособлению: Stary 2аЫп "Ветхий завет", Nowy 2аЫп "Новый завет". Западное христианство посылало все новые импульсы <...> например, польское zakon в значении "орден (монашеский)", 2а^п КпугасЫ "орден крестоносцев". На западных рубежах Украины еще можно встретить диалектное, гуцульское слово zakin, обозначающее причастие.
Но все это - новшества, а наше слово закон и сейчас еще хранит свое более древнее значение» [Трубачев, 2005, с. 29].
Таким образом, слову закон, среди значений которого уже на ранних этапах присутствовало и значение 'обычай', в научной литературе уделялось немало внимания, однако вопросы установления особенностей семантических трансформаций этого слова и его функционирования, особенно в книжном дискурсе в качестве терминов, до сегодняшнего дня ожидают своего исследователя.
В историко-семантическом ключе рассматривалось и слово быт, которое фиксировалось в значениях 'обычай', 'образ жизни; уклад жизни, свойственный той или иной среде, той или иной социальной группе', 'нравы и обычаи повседневной жизни, характерные для того или иного класса, сословия, профессии' [Рудакова, 2003, с. 46-53].
А. В. Кравченко с целью осмыслить понятие традиции в науке обращается к рассмотрению семантики соответствующего слова: «В русском языке существительное традиция может употребляться в двух основных значениях: (1) 'то, что передано / перешло / унаследовано от предшествующих поколений' <...> (2) 'установившийся порядок в поведении, обычай'. <...> Различие между этими значениями заключается в том, что им свойственна разная по объему временная семантика: если в первом значении временная составляющая имеет исторический характер, т. е. охватывает временную шкалу, включающую, как правило, смену многих поколений, то во втором значении временной компонент в значении слова традиция ограничивается указанием на устоявшуюся практику одного, максимум двух-трех поколений <...> Общее значение слова традиция можно определить как 'устоявшаяся практика', при этом в первом значении это практика неопределенно широкого круга людей, катего-ризованного по атемпоральному (не имеющему конкретной временной отнесенности) признаку как абстрактное множество, например, народ, этнос, сословие и т. д. (ср.: старая народная традиция, традиции коренного населения, хорошая крестьянская традиция и т. п.);
во втором же случае это практика неопределенн узкого круга людей, категоризованного по темпоральному признаку, например, коллеги, сослуживцы, выпускники школы / вуза и т. д. (ср.: традиции нашего коллектива, заводская традиция, школьная традиция и т. п.)» [Кравченко, 2009, с. 51].
А. С. Львов в ходе исследования лексики «Повести временных лет» комментирует употребление еще одного слова интересующего нас ряда - нрав / норов. Он обращает внимание на различия в использовании лексем нрав и норов в тексте летописи: «В значении 'обычай' употреблено всего один раз норовы <...> Это слово обычно употреблено в неполногласной форме в разных значениях: 1) 'привычка' <...>, 2) 'характер' <...>, 3) 'образ действия' <...>. По-видимому, восточнославянское норовъ было в основном однозначно, а ст.-сл. нравъ полисемантично» [Львов, 1975, с. 40-41].
Функционированию слов нрав, норов, обычай и закон в древнерусских текстах уделил внимание В. В. Колесов [Колесов, 1986, с. 123-130]. Им подмечено много важных деталей: «Какое бы место летописи мы ни взяли, всегда значение слова нравъ или норовъ будет противопоставлено не только закону, но даже обычаю» [Там же, с. 124]; «Нравъ употребляется по отношению к внешней форме поведения личности, уже предрасположенной к определенному поведению; следовательно, нравъ - это то же, что характер в современном языке» [Там же, с. 126]; «Уже в греческих текстах возможны смешения слов, обозначающих нрав и обычай; в славянских переводах такое смешение усиливается» [Там же, с. 127] и т. д.
Слова нрав, нравы любопытны также в терминологическом аспекте, поскольку они обозначают понятия, актуальные для истори-ко-этнографических работ, в которых «нрав / нравы народа» выступают в качестве этноидентифицирующего критерия (наряду с языком, материальным бытом и др.). Содержанию и функционированию концепта НРАВ / НРАВЫ в научном этнографическом дискурсе второй половины XIX века посвящает свое исследование М. В. Лескинен,
которая фиксирует изменения в трактовке термина нрав / нравы, соотносимого с понятиями «психология народа», «характер народа», «нравственность», «темперамент народа», «умственные способности» и др. [Лескинен, 2012]. Данное исследование не принадлежит к числу языковедческих, оно написано историком, однако заслуживает внимания как образец анализа дискурса, который выполнен в целях упорядочения терминологического аппарата одного из научных направлений.
А. Мустайоки и И. Т. Вепрева, приступая к рассмотрению понятий «модное слово» и «языковая мода», делают небольшой сопоставительный экскурс в историю слов обычай и мода: «К слову мода близко стоит слово обычай. Эти слова нередко использовались как взаимозаменяемые, и лишь позже, когда мода выделилась в самостоятельное социальное явление, слова обычай и мода стали антонимами. В современном русском языке остались отголоски употребления слова мода в значении, близком к прежнему. Выражение взять в моду, т. е. усвоить привычку, по-прежнему используется в разговорной практике. Таким образом, исторически мода выросла из обычая. Эти два явления объединяет их регулятивная функция, они выступают как механизмы социальной регуляции поведения. Но между обычаем и модой различий все-таки больше, чем сходства. И самое главное из них - это отношение к инновациям. Если в моде происходит постоянная смена культурных образцов и время в моде носит дискретный характер, то в обычае время непрерывно и культурный образец, выступающий в качестве канона, постоянно воспроизводится в неизменном виде» [Мустайоки и др., 2006, с. 45-46].
В другой публикации, также посвященной слову мода, сделан акцент на народных представлениях. Ю. Н. Грицкевич и В. Г. Новиков уделяют внимание концепту МОДА в диалектном дискурсе, ограничив материал исследования записями псковской речи, в которых слово мода функционирует, в частности, в значениях 'обычай, традиция' и 'распространенный, повсеместно принятый уклад, образ
жизни' [Грицкевич и др., 2011]. Отмечается грамматическая особенность диалектного лексического факта: не свойственное нормативной речи употребление слова мода в форме множественного числа [Там же, с. 78]. Подчеркивается различие между актуальной для городского жителя трактовкой моды как чего-либо меняющегося, текучего, современного (то есть отступления от нормы) и релевантного для народной, деревенской культуры толкования моды как чего-либо устоявшегося, обычая, традиции, то есть собственно нормы [Там же, с. 78, 79]. Авторы попытались обозначить те «стороны жизни информанта», о которых идет речь в анализируемых высказываниях со словом мода 'обычай'. Были выявлены следующие тематические сферы:
- сельскохозяйственные работы: А ранъшы маркофку не была моды сеитъ, не была абътая; Ранъшы была ни такая мода. Кажный сваю ниву абрабатывал, а тяперъ каво ш - калхос; Тяперъ моды нет рукам каситъ; Ни палоли, не была моды;
- обрядовые практики, в том числе религиозные: Мода была ф каляду блины пячи; До трёх дней кристили, а ни крестицца нилъзя, ни в моди; У нас мода яйцы сабиратъ у пасху, па саседям хадитъ; Мода фсё старинная, эта на хрящение хрястки ставили на бажницу;
- бытовая жизнь диалектоносителей, а именно строительные работы, праздники, приготовление пищи и т. п., а также в целом уклад жизни, порядок: Ф Пецорах вместе ходят в баню и бабы и мужыки, мода такая; Из дяревни в горат хадитъ и моды не было; Так на каменирубили, не принята мода сразу фундамен ставитъ; Таперича моды нет дома сидетъ, фси в клуп идутъ;
- официальные установления: Моды такой не была, штоп пенъсию давали и др.;
- индивидуальные привычки человека: В мяня моды нет па чужьгм кашелъкам лазитъ; В мяня такая мода гаваритъ, как маладая, так хлабыстуха и др. [Грицкевич и др., 2011].
Богатый иллюстративный материал словоупотреблений убеждает в корректности выводов авторов статьи и одновременно в необ-
ходимости обращения к диалектному дискурсу для уточнения всего семантического спектра слова. Этот исследовательский опыт мы считаем чрезвычайно важным. Именно такой подход кажется нам перспективным для сопоставления и описания языковых единиц, обозначающих социальные установления.
Исследования слова обычай в семантическом ключе проводились и в связи с осмыслением вербальных репрезентаций понятия «норма». Как указывает Л. Г. Ефанова, «для обозначения этого понятия употребляются специальные лексические единицы: норма, стандарт, идеал, обычай, закон, правило, порядок, эталон, должное, лад и т. д., в то время как несоответствие норме обозначается словами аномалия, хаос, нонсенс, неурядица, брак, нелепый, странный и т. п.» [Ефанова, 2008, с. 41]. Н. Д. Федяева путем фронтального просмотра словаря Ожегова также составляет ряд лексем, выражающих семантику нормы: норма, правило, канон, закон, обычай, граница, предел, норматив, квота, такса, ставка, лимит, график, руководство, требование, стандарт, право, критерий, образец [Федяева, 2009; Федяева, 2010, с. 14]. Совпадает с ними во мнении и Г. Ю. Веснина: «На современном этапе понятие "норма" выражается следующими лексическими средствами: норма (нормальный, нормально), мера, мерило, размер, обычай (обычный), обыкновение (обыкновенный), порядок, правило (правильный, правильно, правильность), образец, установление (установленный), установка, положение (положенный), на периферии - закон, привычка, степень» [Веснина, 2012, с. 87].
По утверждению Г. Ю. Весниной, в Х1-ХУП веках лексико-се-мантическое поле «Норма» было представлено лексемами чин, ряд, поряд, порядок, порядие, обычай, устав. Она приходит к выводу, что норма предстает «как нечто упорядоченное, положенное, обусловленное временем, договором и часто - связанное с высшими силами», а «ключевой элемент в понимании нормы на всех этапах развития русского языка - упорядоченность» [Веснина, 2012, с. 89].
В работах Л. Г. Ефановой, посвященных способам представления в языке понятия нормы [Ефанова, 2008; Ефанова, 2009б; Ефанова, 2013 и др.], подвергаются анализу семантические различия между субстантивами стандарт, шаблон, норма, обычай, традиция и др. Так, выяснено, что словом стандарт обозначается основание оценки искусственных материальных объектов и действий человека; существительное правило в большей степени выражает значение нормы применительно к действиям; слово шаблон используется по отношению к физическим параметрам артефакта (однако может иметь коннотацию «неоригинальность»); слова норма, обычай, тип, традиция фиксируют внимание на распространенности и повторяемости явлений и т. д. [Ефанова, 2009а].
Исследования репрезентации нормативных смыслов в лексической семантике позволили обосновать трактовку обычая как социального регулятива.
4. Выводы
Подведем некоторые итоги сказанному.
1. До настоящего времени слову обычай не было посвящено самостоятельных лингвистических исследований. Богатая история развития значений этого слова почти не освещена в научных работах. Описание реальной языковой ситуации, которое системно и с достаточной полнотой отобразило бы положение дел в данной лексико-се-мантической области, по-прежнему отсутствует.
2. В ряде работ приводятся сведения об этимологии этого языкового факта и близких ему по значению существительных ритуал, традиция и других слов (их происхождение не относится к числу дискуссионных вопросов), выборочно затрагиваются нюансы совпадения и различия значений этих слов, в том числе в терминологическом значении, особенности их функционирования в отдельных дискурсах. Недостаточная изученность спектра значений слов, имеющих своим референтом обычай, порождает терминологические трудности
и побуждает специалистов разных научных направлений, интересы которых лежат вне сферы лингвистики, к поиску решений вопроса о содержании терминов этой группы. Этимологически осмыслены преимущественно те обозначения обычая, которые принадлежат лексике литературного языка или зафиксированы в соответствующих лексикографических источниках как просторечные;
3. Далеко не все лексические единицы со значением 'обычай' учтены, состав этого ряда слов до настоящего времени не определен. Чрезвычайно мало внимания, как это ни парадоксально, уделено диалектным фиксациям со значением 'обычай', несмотря на то что именно диалектный лексический фонд мог бы представлять интерес, поскольку он соотносим с традиционной культурой русской деревни и русского крестьянства, для которого обычай как сложившееся в жизненной практике социальное установление имеет (или долгое время имел) существенно большее значение, чем для городской среды. Недостаточное освещение в лингвистических трудах получили такие аспекты семантики слова обычай и его синонимов, как различия литературных и диалектных значений.
4. На сегодняшний день имеются интересные опыты в области прояснения логики развития значений отдельных слов, обозначающих обычай, однако отсутствует комплексное разностороннее семан-тико-мотивационное описание всей системы лексических репрезентаций обычая в русском языке. В работах, посвященных изучению слова обычай и других существительных, называемых его синонимами, отмечается, что мы имеем дело с полисемантами, однако возможные сходства, параллели в системах значений этих слов на сегодняшний день не рассматривались. Использование в дефинициях слов семантического идентификатора 'обычай' без иных пояснений приводит к тому, что толкуемые слова остаются не вполне объясненными, поскольку слово обычай многозначно.
Перспективы исследования этой лексики связаны с необходимостью решения следующих лингвистических задач:
- анализ истории развития значений слова обычай в русском языке;
- анализ значений слова обычай, актуализированных в современной практике его употребления;
- разработка лексикографического описания слова обычай;
- выявление ряда слов, являющихся синонимами слова обычай в русском литературном языке;
- выявление обозначений обычая в лексике русских народных говоров;
- семантико-мотивационный анализ русских диалектных и общерусских обозначений обычая;
- сопоставительный семантический анализ терминологических обозначений обычая: он востребован с точки зрения формирования терминологической базы разных наук и эффективен с точки зрения выявления семантической специфики каждой лексемы, входящей в ряд синонимов.
Литература
1. Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре : структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов / А. К. Байбурин. - Санкт-Петербург : Наука, 1993. - 240 с.
2. Веснина Г. Ю. Эволюция лексических средств выражения понятия «норма» в русском языке / Г. Ю. Веснина // Традиции и инновации в филологии XXI века : взгляд молодых ученых : материалы Всероссийской молодежной конференции / отв. ред. Т. А. Демешкина. - Томск : Изд-во Том. ун-та, 2012. - С. 87-89.
3. Глебкин В. В. Ритуал в советской культуре / В. В. Глебкин. - Москва : Янус-К, 1998. - 168 с.
4. Грицкевич Ю. Н. Концепт «МОДА» в диалектном дискурсе / Ю. Н. Грицкевич, В. Г. Новиков // Вестник Псковского госудасртвенного педагогического университета. - Серия «Социально-гуманитарные и психолого-педагогические науки». - Выпуск 15. - 2011. - С. 77-80.
5. Ефанова Л. Г. Норма в языковой картине мира русского человека : монография / Л. Г. Ефанова ; Томский политехнический университет. -Томск : Изд-во Томского политехнического университета, 2013. - 492 с.
6. Ефанова Л. Г. Норма как функционально-оценочная категория и способы ее представления в языке : Ч. 1. Структура нормативной оценки / Л. Г. Ефанова // Вестник Томского государственного педагогического университета. - 2008. - № 2. - С. 41-44.
7. Ефанова Л. Г. Норма как функционально-оценочная категория и способы ее представления в языке : Ч. 2. Основные функции нормы / Л. Г. Ефанова // Вестник Томского государственного педагогического университета. - 2009а. - № 4. - С. 101-106.
8. Ефанова Л. Г. Семантика меры и нормы в значениях производных единиц / Л. Г. Ефанова // Вестник Томского государственного университета. Филология. - 20096. - Т. 4. - С. 5-19.
9. Колесов В. В. Мир человека в слове Древней Руси / В. В. Колесов ; Ленингр. гос. ун-т. Ленинград : Изд-во ЛГУ, 1986. - 312 с.
10. Кравченко А. В. О традициях, языкознании и когнитивном подходе / А. В. Кравченко // Горизонты современной лингвистики : Традиции и новаторство : сборник в честь Е. С. Кубряковой. - Москва : Языки славянских культур, 2009. - С. 51-66.
11. Леонтьева Т. В. Обычай как социально-философская категория / Т. В. Леонтьева // Мир Евразии. -2013. - № 4 (23). - С. 22-27.
12. Лескинен М. В. Концепт "национальный характер / нрав народа" в языке российской науки второй половины XIX века / М. В. Лескинен // Диалоги со временем. 2012. - № 39. - С. 148-169.
13. Львов А. С. Лексика Повести временных лет / А. С. Львов ; АН СССР, Институт русского языка. - Москва : Наука, 1975. - 368 с.
14. Мустайоки А. Какое оно, модное слово : к вопросу о параметрах языковой моды / А. Мустайоки, И. Т. Вепрева // Русский язык за рубежом. -2006. - № 2. - С. 45-62.
15. Рогов В. А. Древнерусская правовая терминология в отношении к теории права : (очерки IX - середины XVII вв.) / В. А. Рогов, В. В. Рогов ; Федер. агентство по образованию, Моск. гос. индустр. ун-т. - Москва : МГИУ, 2006. - 268 с.
16. Рудакова А. В. Объективация концепта «быт» в лексико-фразеоло-гической системе русского языка : диссертация ... кандидата филологических наук : 10.02.01 / А. В. Рудакова. - Воронеж, 2003. - 213 с.
17. Сичинава Н. Г. Слово «закон» в древности и сегодня [Электронный ресурс] / Н. Г. Сичинава // Язык и право: актуальные проблемы взаимодействия : сборник материалов конференции : ЮФУ, ноябрь, 2013. - Ростов-на-Дону, 2013. - Режим доступа : http://www.ling-expert.ru/conference/ langlaw3/sichinava_ng.html.
18. СРНГ - Словарь русских народных говоров : в 44 томах / под ред. Ф. П. Филина, Ф. П. Сороколетова, С. А. Мызникова. - Москва ; Ленинград ; Санкт-Петербург : Наука, 1965-2011. - Вып. 1-44.
19. Трубачев О. Н. В поисках единства : взгляд филолога на проблему истоков Руси / О. Н. Трубачев ; Рос. акад. наук, Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. - 3-е изд., доп. - Москва : Наука, 2005. - 286 с.
20. Федяева Н. Д. Лексемы русского языка в аспекте семантической категории «норма» // Филология и человек. - 2009. - № 4. - С. 81-91.
21. Федяева Н. Д. Семантика нормы в русском языке: функциональный, категориальный, лингвокультурологический аспекты: автореферат диссертации ... доктора филологических наук: 10.02.01 / Н. Д. Федяева. -Барнаул, 2010. - 33 с.
22. Хунагова А. Р. Вербализация и текстовая репрезентация концепта «мода» (на материале русского, английского и адыгейского языков) : автореферат диссертации... кандидата филологических наук : 10.02.19 / А. Р. Хунагова. - Майкоп, 2013. - 21 с.
23. Шацкая М. Ф. Обычай - обыкновение - международное право / М. Ф. Шацкая // Русская речь. - 2006. - № 4. - С. 86-89.
24. ЭИС - Востриков О. В. Традиционная культура Урала : этноидео-графический словарь русских говоров Свердловской области : в пяти выпусках / О. В. Востриков. - Екатеринбург : Свердловский областной Дом фольклора ; Уральское литературное агентство, 2000. - Вып. 3 : Народная эстетика. Семья и родство. Обряды и обычаи. - 200 с.
© Леонтьева Татьяна Валерьевна (2014), кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры русского языка и культуры речи, ФГАОУ ВПО «Российский государственный профессионально-педагогический университет» (Екатеринбург), leotany@mail.ru.
