CC BY
53
К 100-ЛЕТИЮ РОСТОВСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА (ЮЖНОГО ФЕДЕРАЛЬНОГО УНИВЕРСИТЕТА)
УДК 1 (091) 14 DOI 10.18522/0321-3056-2015-3-38-43
РОСТОВСКАЯ ФИЛОСОФСКАЯ ШКОЛА: НАУЧНЫЕ ИДЕИ И ОСНОВАНИЯ
© 2015 г. Г.В. Драч
Драч Геннадий Владимирович -
доктор философских наук, профессор,
кафедра теории культуры, этики и эстетики,
Южный федеральный университет,
пр. М. Нагибина, 13, г. Ростов-на-Дону, 344038.
E -mail: [email protected]
Drach Gennady Vladimirovich -Doctor of Philosophy Sciences, Professor, Department of Theory of Culture, Ethics and Aesthetics, Southern Federal University,
M. Nagibina Ave, 13, Rostov-on-Don, 344038, Russia. E -mail: [email protected]
Даётся описание ростовской школы философии как научного сообщества и направления исследований, характеризуются основные её представители. Обосновываются приоритеты внутреннего самоопределения философии, из чего вытекают итоговые смыслы, с которыми она обращается к обществу. На этой основе происходило формирование философского сообщества в Ростовском государственном университете (ныне - Южный федеральный университет).
Ключевые слова: философия, наука, научная школа, самосознание, философское сообщество, образование, культура.
The description of the Rostov school ofphilosophy as a scientific community and research areas is given, its main representatives are characterized. The priorities of internal self-determination philosophy, which justify the final meanings referred to society, are substantiated. On this basis, the formation of the philosophical community at Rostov state University (now - Southern Federal University) took place.
Keywords: philosophy, science, scientific school, self-consciousness, the philosophical community, education, culture.
Размышления о развитии российской философии XX в. выводят далеко за пределы философского образования и академических традиций и проливают свет на современные проблемы развития высшей школы в целом. Носителями философии оказываются в своём большинстве философы-преподаватели, к которым, как и к профессиональным научным работникам в области философии, общество может и должно прислушиваться. Часто сообщество преподавателей-философов, объединённых одной идеей, единомышленников, называют философской школой. Такое выражение употребляется и по отношению к философам, работавшим в Ростовском государственном университете (с 2006 г. - Южный федеральный университет). Хотя надо учитывать и широкий круг энтузиастов, получивших философское образование, но не работающих в данной области. Мы исходим из понимания развития этой дисциплины как свое-
го рода гетерогенного синтеза, происходящего на стыке философии как профессиональной традиции и как самосознания познающего субъекта, резюмирующего осознание своего окружения, своей эпохи, её проблем, задач и смыслов. Собственно говоря, подлинный философ живёт этими смыслами и экстраполирует их на область мироздания, объединяющего природу, Бога (богов), и человека. Философия же отличается тем, что в ней содержится обоснование путей и способов познания и возможностей преодоления проблем, встающих перед обществом (исторические вызовы), без чего невозможна такого рода экстраполяция.
В своё время М. К. Мамардашвили, Э. Ю. Соловьёв, В. С. Швырёв поднимали вопрос о «мыслительной культуре, сложившейся в Европе», связывая ее с «категориально оформленным самоощущением мыслящего индивида, живущего в определенную историческую эпоху» [1, с. 34]. Но
и в Ростове-на-Дону А. В. Потёмкин обосновывал понимание предмета философии как отношения познания к бытию, субъекта к объекту [2]. Интересно обоснование деятельной природы познания, превращения человека в субъекта познания, предполагающего интеллектуальное сообщество и его смысловые предпочтения. Философское сообщество становится таковым только в условиях интеллектуального самоопределения и произведённого выбора в смысловых предпочтениях. Ведь речь идёт о внутреннем самоопределении философии, обосновании её роли и итоговых смыслов, с которыми она обращается к обществу. На этой основе и происходит формирование философского сообщества кафедрального, университетского, городского и иного масштаба.
Ю.А. Жданов, М.М. Карпов, А.В. Потёмкин -организаторы философского факультета и всего философского сообщества в Ростове-на-Дону, получившего признание в 60-е гг. прошлого века как Ростовская философская школа. К этой школе относили и М. К. Петрова, и В. Е. Давидовича, и Е. Я. Режабека. Характеризуя истоки Ростовской философской школы, нам уже приходилось ставить вопрос: что же объединяло этих разных людей [3, с. 21]? Прежде всего отсутствие ортодоксальности и творческое отношение к философии. Ростовские философы прослыли «возмутителями спокойствия». Можно говорить и об особом отношении к творчеству Гегеля, желании применить диалектику Гегеля в обосновании «творческого марксизма». Складывалась определённая идейная общность, единство различённого, интегративное научное направление. Ростовские философы пытались понять свою эпоху, и хотя делали это по-разному, но как люди одного поколения и одной страны. Исходная модель самосознания ростовских философов-шестидесятников - верность идеалам Просвещения, пиетет к образованию и науке, глубокое уважение к учёному-творцу и первооткрывателю. Модель самосознания преломлялась в анализе социально значимых процессов, происходящих в стране.
Отметим вслед за В. В. Мироновым трагичность ситуации, разрешить которую не под силу «школярской философии» (А. В. Потёмкин использовал термин «диатрибическая философия»), за пределы которой редко выходила и вузовская философия. Вопрос в другом. «Являясь конечным существом, человек стремится познавать бесконечное и несоизмеримое его масштабам, неизбежно при этом подгоняя всё окружающее под свои собственные измерения» [4, с. 12]. В этом смысле
Ростовская философская школа понимается нами как огромное проблемное поле философии, как пространство для дискуссий и споров. Их дискуссии выводили на проблему социальной роли науки, превращения науки в непосредственную производительную силу. С энтузиазмом воспринимались в Ростове доклады В. С. Библера о Галилее и Г. Н. Волкова о будущем науки. В это время уже были известны работы Дж. Гэлбрейта, в которых он, анализируя основные тенденции экономического развития, сближал реалии социализма и капитализма, поскольку во второй половине XX в. классического капитализма уже не было, а свободная и неограниченная конкуренция производителей и рыночное саморегулирование оставались в далёком прошлом. По его мнению, облик экономического общества определяли уже не идеологические символы, а «требования, диктуемые техникой и организацией производства» [5, с. 34]. Можно сказать, что за проектом ускоренного развития науки, обсуждаемого ростовчанами, скрывалась серьёзная модернизационная модель, модель конвергенции социализма и капитализма, которая могла дать вполне осязаемые результаты и спасти СССР от распада.
В Ростовском государственном университете в тот период по инициативе Ю.А. Жданова укреплялась научная составляющая образовательного процесса. Создавались НИИ, расширялись факультеты. В 1970 г. был образован самостоятельный философский факультет. Поскольку эффективность науки философы Ростова пытались обосновать, опираясь на модель Просвещения, с этим было связано их особое отношение к философии Гегеля, в особенности к его «Науке логики» и «Феноменологии духа» [6, 7]. Разум сохраняет в философии Просвещения и у Гегеля главенствующее значение, первое и основное определение абсолютной идеи есть разум. Но разум субстанциализирует бытие. Хотя Логика Гегеля - это прежде всего портрет Духа, это ещё и субстанция, которая составляет сущность и первооснову бытия. Дух Гегеля воспроизводится как деятельностное, самодостаточное, саморазвивающееся начало. История саморазвития духа, переход из состояния «в себе» в состояние «для себя» составляет содержание истории науки и культуры. Гегелевская идея самосознания духа - путь к осознанию Европейской науки и образования. Главное здесь - наука Логики, на которую опирались ростовские философы. Соответственно, воспроизведение философской процедуры самосознания и рефлексии как метода реконструкции культурной традиции понимались
Ю. А. Ждановым и В. Е. Давидовичем как путь к свободе [8].
Разрушение гегелевского панлогизма означало крушение некоего культурного проекта, все ещё связанного с эпохой Просвещения. Возникала проблема исчерпанности просвещенческого проекта. Но не для России, которая не реализовала полностью идей Просвещения. В работах Ю. А. Жданова содержится положение о незавершённости проекта Просвещения для России. Разум сохраняет в философии Просвещения и у Гегеля главенствующее значение. Но основные идеи шествия Духа кроются в Образовании. Немецкое Bildung - образование, воспитание, формирование восходит к древнегреческой концепции «пайдейи». «Пайдейя» и рефлексия, ребёнок и слуга формируют в античном мире пространство культуры. А. Гоулднер, характеризуя агональное пространство античного полиса, включает в него не только борьбу за призы (достижения, слава), но и образование и интеллектуальное творчество [9]. Это та почва, на которой «сумрачный немецкий гений» взрастил неуёмное фаустовское стремление к познанию и обладанию, формированию личности, которая способна к саморазвитию, рефлексии и самостоятельности. Ведь свободный мальчик, воспитываемый рабом, не мог воспринимать его в качестве образца для подражания, для этого требовалась иная система ценностей и свободное самоопределение. Система образования делает неотъемлемым её элементом философию, обеспечивая тем самым развитие идеи образования, формирование её на основе фундаментальных научных предпосылок и последующее воспроизведение этой фундаментальности.
Интеллектуальный образ человека, идея как его содержание, процесс «пайдейи», преодоление наличного, устремлённость к идеалу (иначе не свобода, а рабство, когда господствуют «хищные вещи века») - заслуга Ю. А. Жданова и его ростовских единомышленников. В этом контексте развивалась ими и идея культуры. Современное культурологическое знание складывалось как осознание кризиса культуры, невозможности гармонии человека и природы. Тем не менее продолжался поиск рациональных оснований этой гармонии. Ю. А. Жданов неоднократно обращался к работам В. И. Вернадского [10]. В работе Ю. А. Жданова и В. Е. Давидовича «Сущность культуры» уже содержится мысль о неустойчивости и хрупкости взаимоотношений социального и природного миров. Но человечество открыло новый континент самосохранения - культуру. В самом себе человек обнаружил этот континент и на пути его обретения вернулся на путь свободы и самосохранения.
Главный урок в ростовских исследованиях культурологических проблем - необходимость обосновать связь индивида с коллективными ценностями. Собственно говоря, здесь открывается проблемное поле французской социальной антропологии, начиная с Леви-Брюля опирающейся на идеи социальной солидарности Э. Дюркгейма. Ю.А. Жданов и В. Е. Давидович неоднократно напоминали, что рассмотрение культуры должно начинаться с «полагания её проблем в целостной совокупности на уровне родового субъекта» [8]. Культура как способ воспроизводства человека -открытая система, производство его будущего. Единство духовного и социального реализуется в культуре и представляет собой сложное взаимоотношение, осуществляющееся в жизнедеятельности человека. «Деятельностное единство» человека выступает на первый план в единстве различных состояний человека и его материальных и духовных предпосылок. Человек как индивид во всех культурах выступает в роли социального творца, продолжающего созидательную культурную деятельность человечества, общества. Она многообразна, хотя культурно-исторический релятивизм (Р. Бенедикт, А. Крёбер) ростовскими культурологами осуждался. Тойнби, Данилевский, Шпенглер развивали идеи эквивалентности, равноценности культур, но Ю. А. Жданов и В. Е. Давидович справедливо ставили вопрос: можно ли уравнять все известные культуры, не остаётся ли в этом случае непреодолённым европоцентризм? Если признавать единство всемирной истории, то получается, что целый ряд культур выпадают из единого процесса мировой культуры. Но на современном этапе мировой истории они как раз имеют огромное влияние.
Особенно значимыми для ростовского сообщества были идеи М. К. Петрова в области философского науковедения, так называемой «науки о науке» ^аеше of sciense) [11]. Наука рассматривалась им не как встроенный механизм общечеловеческого мышления, а как особый институт европейской культуры. К этим же проблемам М. К. Петров возвращался и в своей кандидатской диссертации, посвященной философским проблемам науковедения. Суть их в том, чтобы показать культурные механизмы науки и научного творчества, возникшие в Европе на основе синтеза античности и христианства, происходящего в особых исторических условиях, характерных для Западной Европы. Соответственно возникновение науки опиралось на теологические леса, а античный мир рассматривался как конструктивно-логическая пред-
посылка научного рационализма. В работах М. К. Петрова не только исследовалась история науки, но и закладывались практические сценарии повышения её эффективности.
Особенностью Ростовской философской школы было и понимание роли и значения античной философии и культуры. История античной философии и современное научное мышление в работах М. К. Петрова были тесно связаны и переплетены и приводили к выводу, что наука как способ познания и тип мышления возникли одновременно. Близка к ним и идея двуязычия культур (выделение античной культуры из традиционного типа культур) и трансплантации науки (конституировавшей себя в качестве самостоятельной области знания в XVII в.) в инокультурную среду. Базовая модель, которую закладывал М. К. Петров в рассмотрение греческой философии, состояла в характеристике так называемой «генетической модели», концепта природы как живого и овеществленного субстрата, необходимого атрибута Олимпийской системы, для которой характерно распределение навыков и природных значимостей в группу божественных имен. За каждым именем-символом кроется предметная и продуктивная реальность, в которой не только имена-символы объединены в единую генетическую (кровнородственную) связь, но и за каждым именем кроется предметная реальность, объединенная с ним по принципу «неназванное не существует и начинает существовать будучи названным». Более подробно этот вопрос может рассматриваться в контексте проблемы «культурного переворота» в Древней Греции [12].
В этом контексте Древний Восток рассматривался как устойчивый культурный мир, лишённый необходимости постоянного самообновления и тем самым разрушения гомеостазиса по типу отрицательной обратной связи. Восток представал завершенной структурой, имеющей особый тип социальной и знаковой реальности, предполагающей высокие культурные достижения и отсутствие характерных для Запада проблем до периода его индустриального развития. Современный научный мир повернул это соотношение в обратную сторону. Возникал вопрос об античном мире как об особом, выходящем из русла развития естественных цивилизаций, пути развития.
Особое значение для понимания позиции Петрова имеет его статья «Пираты Эгейского моря и личность» [13]. Он обосновывает мысль о культурном срыве, который совершился в Эгеиде и Средиземноморье в целом. Исходная культурная
модель, которую реконструировал Петров, опиралась на орфическую космогонию: мировое яйцо, раздвоение единого, последующее космообразова-ние и происхождение множества из двух противоположных начал. Несомненно, такая точка отсчета существенно изменяет представления о начале философского мышления. Она показывает материк мифологического мышления, которое, собственно, неистребимо и составляет фундамент культуры любого типа, о чем говорит и невозможность интерпретации современной культуры как чисто рационального образования. Античная философия -это мучительный путь перехода к рациональному мировосприятию, к рациональной модели мира, ориентированной на индивидуальную логику и логический органон в целом. Вместе с греческой логикой мы входим в мир мышления, который во многом является научным мышлением, в то время как мировое сообщество остается в напряженном состоянии двуязычия, одновременного нахождения и в сфере мифа, и в сфере логики. Человечеству надо объяснить культурно-производный характер логического мышления для того, чтобы оно убедилось, подобно мольеровскому господину Журдену, что оно говорит прозой. Эта проза - логическая система мышления и образования - продукт античной философии и культуры.
О понимании Петровым проблем античной философии можно было бы говорить и далее, но сейчас вернёмся к науковедческому посылу, который был в его творчестве не менее значим. В частности, следует назвать переведённую им статью П. Блэккета «Ученый и слаборазвитые страны» [11, с. 46-64]. В ней речь идет о том, что «развивающиеся страны (страны третьего мира, а значит, и традиционные культуры)» не могут это наименование иметь, они ни в коем случае не развивающиеся, это те страны, которые не только безнадежно отстали, но и обречены на дальнейшее отставание. Они не имеют науки, образования и соответственно технической оснащенности и возможности использовать наукоемкие технологии. Разрыв между индустриально развитыми странами и странами третьего мира не уменьшается, а увеличивается. Представляется, что тематика «ученый и слаборазвитые страны», «наука Востока и наука Запада» может иметь и самодовлеющий характер. Здесь затрагиваются настолько глубинные пласты, что отталкиваясь от них, Петров ставил вопросы о месте науки в системе культуры и модернизации культуры и общества, об онаучивании общества и роли философского сообщества и т. д. Очевидно также и то, что как только мы апеллируем к со-
временной ситуации, обнаруживаем определенный исторический срез, характеризующий сохранившееся до сих пор двуязычие культур.
«Профессионально-именной тип кодирования» (миф, традиционное общество) Петров считал характерным для стран «научной пустыни». Этот тип кодирования (а значит, и всей системы знания) характерен для социальности, в основе которой лежит земледелие. Греки вынуждены были в условиях островного земледелия и морской цивилизации фрагментировать социально необходимую область поведения в гражданские навыки. В этом контексте Древняя Греция создаёт язык науки и школу гражданского воспитания. Хотя общая картина генезиса европейской науки более сложная и надо учесть следующее замечание М.К. Петрова: «Решающее значение для появления научного способа кодирования имели теолого-философское осознание поведенческой природы антично-христианской картины мира (Бэкон, Декарт, Гоббс), выделение с помощью принципа инерции (Буридан - логический, Галилей - поведенческий варианты) в самостоятельную, лишенную разумной составляющей область слепых автоматизмов (взаимодействие, объект), теологическое, в основном обоснование эксперимента как "вопроса" к сотворенной природе-поведению, создание института научной публикации как основного механизма отчуждения продуктов познавательной деятельности индивидов в социальное достояние» [14, с. 55].
Агональная установка на свободу, самоопределение, индивидуальный успех, из которой вырастает индивидуализм на Западе, приводит к «культурному перевороту», образованию жизнеспособных социальных структур, основанных на законе и равенстве перед законом. Современная ситуация в стране и мире актуализирует многое из истории ростовской школы философии. Коренным образом изменилось положение дел в образовании и науке. Образование стало сферой конкурентной борьбы. Акцент сместился на достижение преимуществ в инновационном развитии, выживаемость, решение прикладных задач и проектов. Сложившаяся сегодня система высшего образования в России во многом - продукт его тотального реформирования, хотя некоторые вузы сумели сохранить в эти непростые времена свою специфику и своеобразие. И всё же сохранение высокого профессионального уровня остаётся задачей самого философского сообщества. Немногие вузы и среди них флагман российского образования - МГУ и его философский факультет сохранили высокий научный уровень. Другие университеты страны оказались в сложном положении.
Возникает вопрос об инновационном потенциале традиций, в том числе и традиций ростовской философской школы. Государственный проект создания федеральных университетов, позволяющих объединить науку, образование и производство, вполне своевремен. В университетах нового типа философское образование сохраняется в качестве теоретической основы и методологии научного исследования и оказывается вполне востребованным.
Литература
1. Мамардашвили М.К., Соловьев Э.Ю., Швырев В.С. Классика и современность: две эпохи в развитии буржуазной философии // Философия в современном мире. Философия и наука. М., 1972. С. 28-94.
2. Потёмкин А.В. О специфике философского знания. Ростов н/Д., 1973. 188 с.
3. Драч Г.В. У истоков Ростовской философской школы: Ю. А. Жданов, В. Е. Давидович, М. К. Петров // Ростовская философская школа: вчера, сегодня, завтра. Ростов н/Д., 2013. 260 с.
4. Миронов В.В. Глобализация и угрозы унификации // Философские искания. Московско-Петербургский сборник. М., 2011. С. 7-26.
5. Гэлбрейт Дж. Новое индустриальное общество. М., 1969. 480 с.
6. ГегельГ.В.Ф. Наука логики. Т. 1-3. М., 1970-1972.
7. Гегель Г.В.Ф. Система наук. Часть первая. Феноменология духа. СПб., 1994. 443 с.
8. Жданов Ю.А., Давидович В.Е. Сущность культуры. Ростов н/Д., 1979. 264 с.
9. GouldnerA.W. Enter Plato: Classical Greece and the Origins of Social Theory. New York, 1995. 407 р.
10. Жданов Ю.А. Концепция культуры в трудах
B.И. Вернадского // Научная мысль Кавказа. 1995. № 1.
C. 19-24.
11. Наука о науке: сб. ст. / пер. с англ. М.К. Петрова. М., 1968. 422 с.
12. Драч Г.В. Культурный переворот в Древней Греции: сопряжение философии и науки // Историко-философские исследования М. К. Петрова в горизонте проблем современности. Ростов н/Д., 2012. С. 39-65.
13. Петров М.К. Пираты Эгейского моря и личность // Искусство и наука. Пираты Эгейского моря и личность. М., 1995. С. 177-238.
14. Петров М.К. Научно-техническая революция и философия // Историко-философские исследования. М., 1996. С. 19-74.
References
1. Mamardashvili M. K., Solov'ev E. Yu., Shvyrev V. S. Klassika i sovremennost': dve epokhi v razvitii burzhuaznoi
filosofii [Classics and Modernity: Two Epochs in the Development of Bourgeois Philosophy]. Filosofiya v sovremennom mire. Filosofiya i nauka. Moscow, 1972, pp. 28-94.
2. Potemkin A. V. O spetsifike filosofskogo znaniya [On the specifics of Philosophical Knowledge]. Rostov-on-Don, 1973, 188 p.
3. Drach G. V. U istokov Rostovskoi filosofskoi shkoly: Yu A. Zhdanov, V. E. Davidovich, M. K. Petrov [At the Root of the Rostov School of Philosophy: Yu. A. Zhdanov, V.E. Davidovich, M.K. Petrov]. Rostovskaya filosofskaya shkola: vchera, segodnya, zavtra. Rostov-on-Don, 2013, 260 p.
4. Mironov V. V. Globalizatsiya i ugrozy unifikatsii [Globalization and the Danger of Unification]. Filosofskie iskaniya. Moskovsko-Peterburgskii sbornik. Moscow, 2011, pp. 7-26.
5. Gelbreit Dzh. Novoe industrial'noe obshchestvo [New Industrial Society]. Moscow, 1969, 480 p.
6. Gegel' G. V. F. Nauka logiki [The Science of Logic]. Vol. 1-3. Moscow, 1970-1972.
7. Gegel' G. V. F. Sistema nauk. Chast' pervaya. Fe-nomenologiya dukha [The System of Sciences. Part one. Phenomenology of Spirit]. Saint Petersburg, 1994, 443 p.
8. Zhdanov Yu. A., Davidovich V. E. Sushchnost' kul'tury [The Essence of Culture]. Rostov-on-Don, 1979, 264 p.
9. Gouldner A.W. EnterPlato: Classical Greeceand the Origins of Social Theory. New York, 1995, 407 p.
10. Zhdanov Yu. A. Kontseptsiya kul'tury v trudakh V. I. Vernadskogo [The Concept of Culture in the Works of V.I. Vernadsky]. Nauchnaya mysl' Kavkaza, 1995, no 1, pp. 19-24.
11. Nauka o nauke [Science about Science]. digest trans. from English by M.K. Petrov. Moscow, 1968, 422 p.
12. Drach G. V. [Cultural Revolution in Ancient Greece: Conjugation of Philosophy and Science]. Istoriko-filosofskie issledovaniya M. K. Petrova v gorizonte problem sovremen-nosti [Historical and Philosophical Study of M.K. Petrov in the Horizon of Modern Time Challenges]. Rostov-on-Don, 2012, pp. 39-65.
13. Petrov M. K. [Pirates of the Aegean Sea and Personality] . Iskusstvo i nauka. Piraty Egeiskogo morya i lichnost' [The Art and Science. Pirates of the Aegean Sea and Personality]. Moscow, 1995, pp. 177-238.
14. Petrov M. K. Nauchno-tekhnicheskaya revolyutsiya i filosofiya [Scintific and Technical Revilution and Philosophy]. Istorikofilosofskie issledovaniya. Moscow, 1996, pp. 19-74.
Поступила в редакцию 8 июня 2015 г.
