CC BY
17
УДК: 343.13
DOI: 10.24411/2312-3184-2020-10057
Гаврилов Борис Яковлевич
профессор кафедры управления органами расследования преступлений Академии управления МВД России, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, заслуженный юрист Российской Федерации E-mail: profgavrilov@yandex.ru
Gavrilov Boris Yakovlevich
Professor, Department of Management of Crime Investigation Agencies, Academy of Management of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Doctor of Law, Professor, Honored Scientist of the Russian Federation, Honored Lawyer of the Russian Federation
E-mail: profgavrilov@yandex.ru
РОССИЙСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО КОМПЛЕКСА: СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ И ПУТИ РАЗВИТИЯ
Введение: в статье рассматриваются проблемы современного состояния и предложения по совершенствованию российского уголовного законодательства в борьбе с преступностью. На основе статистических данных о состоянии преступности и судебно-правовой статистики о результатах рассмотрения судами уголовных дел об отдельных видах коррупционных преступлений, результатов исследования означенной проблемы другими российскими учеными показано, что рассматриваемые проблемы вызывают как научный, так и прикладной интерес. В публикации рассмотрены причины и условия значительного снижения за два последних десятилетия эффективности деятельности правоохранительных и судебных органов в реализации назначения уголовного судопроизводства.
Материалы и методы: нормативную основу исследования образуют Конституция Российской Федерации, уголовное и уголовно-процессуальное законодательство, нормативные правовые акты, регламентирующие результаты деятельности правоохранительных органов и суда, а также ранее проведенные специалистами исследования в области уголовного права и криминологии, уголовного процесса. Методологической основой исследования послужил общий диалектический метод научного познания, носящий универсальный характер, а также методы логической дедукции, индукции, познавательные методы и приемы наблюдения, сравнения, анализа, обобщения и описания.
Результаты исследования: позволили уточнить и обобщить отдельные положения, касающиеся эффективности действия уголовно-правовых норм в борьбе с преступностью, а также вопросы судейского усмотрения при назначении наказания за отдельные виды коррупционных преступлений.
Выводы и заключения: проанализированные материалы, приведенные в статье статистические данные о состоянии преступности в Российской Федерации, мнения ученых в области уголовно-правовых проблем позволяют автору утверждать о реальной, а не мифической необходимости совершенствования законодательства и прогнозировать эффективность предлагаемых правовых и организационных мер по созданию уголовно-правового и уголовно-процессуального механизма повышения результативности деятельности правоохранительных и судебных органов в преодолении нередко негативной оценки их деятельности со стороны как граждан и государства, так и в целом российского общества.
Ключевые слова: преступность, эффективность уголовно-правовых норм, коррупционные преступления, назначение наказания.
RUSSIAN LEGISLATION OF CRIMINAL AND LEGAL COMPLEX: MODERN CONDITION AND WAYS OF DEVELOPMENT
Introduction: the article considers the problems of the current state and proposals for improving the Russian criminal law in the fight against crime. Based on statistical data on the state of crime and judicial and legal statistics on the results of court trials of criminal cases on certain types of corruption crimes, the results of a study of the aforementioned problem by other Russian scientists, it is shown that the problems under consideration cause both scientific and applied interests. The publication considers the reasons and conditions for a significant decrease in the effectiveness of the activities of law enforcement and judicial bodies in the implementation of the purpose of criminal proceedings over the past two decades.
Materials and Methods: the normative basis of the research is formed by the Constitution of the Russian Federation, criminal and criminal procedural legislation, regulatory legal acts regulating the results of the activities of law enforcement bodies and the court, as well as previously conducted research by experts in the field of criminal law and criminology, criminal procedure. The methodological basis of the study was the general dialectic method of scientific knowledge, which is universal in nature, as well as methods of logical deduction, induction, cognitive methods and techniques of observation, comparison, analysis, generalization and description.
Results of the Study: allowed to clarify and generalize certain provisions regarding the effectiveness of criminal law in the fight against crime and its individual types, as well as judicial discretion in sentencing certain types of corruption crimes.
Findings and Conclusions: the analyzed materials, the statistical data on the state of crime in the Russian Federation, the opinions of scientists in the field of criminal law issues allow the author to argue about the real, rather than mythical, need to improve legislation and predict the effectiveness of the proposed legal and organizational measures to create criminal — a legal and criminal procedure mechanism for increasing the effectiveness of law
enforcement and judicial bodies in overcoming the often negative assessment of their activities by both citizens and the state, and in the whole of Russian society.
Keywords: crime, the effectiveness of criminal law, corruption crimes, sentencing.
Исследуя современные проблемы уголовно-правового законодательства в борьбе с преступностью, автор настоящей публикации исходит из того, что на протяжении двух последних десятилетий уголовно-правовая политика характеризовалась тем, что российский законодатель:
во-первых, реагируя на возникающие в правоприменительной практике борьбы с преступностью проблемы, принимал соответствующие законы, примером чего является разработанный с непосредственным участием автора законопроект, ставший Федеральным законом от 29.07.2018 № 229-ФЗ, которым предусмотрена ответственность за самовольное подключение к нефтепроводам, нефтепродуктопроводам и газопроводам (ст. 2153 УК РФ), в результате совершения которых государству ежегодно причинялся многомиллиардный ущерб;
во-вторых, отвечая на запросы общественного мнения (уголовное дело майора полиции Песьякова), законодатель одновременно пошел «на поводу» развернувшейся, главным образом, в средствах массой информации полемики о необходимости усиления уголовной ответственности в случае совершения преступления сотрудниками органов внутренних дел, предусмотрев в качестве отягчающего обстоятельства совершение ими умышленного преступления, чем ввел в российский уголовный закон фактически специальный вид уголовной ответственности, что нарушает его логику и свидетельствует о проявлении законодателем явного волюнтаризма. Это вызвало крайне негативную реакцию не только среди сотрудников системы МВД России, но и многих российских ученых, представляющих уголовно-правовую науку. Так, А. В. Елинский отмечает: «Осторожность требуется в вопросе установления отягчающих наказание обстоятельств. Например, едва ли отвечает критерию справедливости введение Федеральным законом от 22 июля 2010 года № 155-ФЗ в статью 63 УК РФ п. «о» ч. 1, предусматривающего такое отягчающее обстоятельство, как совершение преступления сотрудником органа внутренних дел. Федеральный законодатель действительно вправе устанавливать в качестве обстоятельства, отягчающего наказание, совершение преступления отдельными категориями граждан, наделенных специальными полномочиями, усиливающими их криминальную опасность. Однако в этом случае, исходя из конституционного принципа равенства и справедливости, следует признать отягчающим обстоятельством совершение преступления не только сотрудником органов внутренних дел, но и сотрудниками других правоохранительных органов, которые наделены схожим правовым статусом, в частности имеют право на хранение и ношение огнестрельного оружия, а также выполняют функции борьбы с преступлениями и иными правонарушениями» [5, с. 159—176].
Исследуя проблемы совершенствования российского законодательства уголовно-правового комплекса, автор особо выделяет период начала 2000-х гг., когда государством, например, с учетом сложившей в тот временной период криминогенной обстановки был провозглашен курс на либерализацию законодательства. Принятые законодателем по реализации данного курса меры позволили существенно (более чем в три раза) сократить число граждан, ежегодно заключавшихся под стражу по судебному решению в ходе предварительного расследования (с 450—480 тыс. аре- ВЕСТНИК ВОСТОЧНО-СИБИРСКОГО ИНСТИТУТА МВД РОССИИ —
стованных в 1998—1999 гг. до 120—130 тыс. в 2015—2019 гг.) [3, 208 с.]. Абсолютно обоснованным следует признать и действия законодателя по дифференциации Федеральным законом от 31.10.2002 № 133-Ф3 (его разработка и принятие было инициировано автором, в тот период заместителем начальника Следственного комитета при МВД России) уголовной ответственности за кражи чужого имущества путем снижения на один год санкции по ч. 2 ст. 158 УК РФ, что обеспечило также сокращение в два раза (с 60 % до 30 %) уровня тяжкой преступности.
Однако в последующие годы либеральные реформы государства в лице законодателя приобрели радикально-либеральный характер, о чем далее автором будет подробно написано. Эти изменения крупнейший специалист современного уголовного права Э. Ф. Побегайло охарактеризовал как кризис российской уголовной политики [7, с. 112—117].
В свою очередь, известные ученые в области криминологии А. И. Алексеев, В. С. Овчинский и Э. Ф. Побегайло [1, с. 144] в своей работе «Российская уголовная политика: преодоление кризиса» указывают, что неадекватность криминогенной обстановки в России обусловлена радикально-либеральным подходом к судебной реформе, реализуемой в соответствии с Концепцией судебной реформы в РСФСР, объявленной постановлением Верховного совета РСФСР от 24 октября 1991 года, и реформам уголовного и уголовно-процессуального законодательства, осуществленным на основании ряда федеральных законов, принятых в 2003—2011 гг., в том числе в части уголовно-правовых санкций, предусматривающих наказание в виде лишения свободы.
Кроме приведенных выше, автор настоящей публикации в числе причин сложившегося положения усматривает и то, что современная российская наука уголовного права:
во-первых, сама непосредственно не представляет в полной мере опасность конкретного преступления;
во-вторых, представители научного сообщества в последнее десятилетие фактически утратили возможность реально участвовать в обсуждении проектов федеральных законов перед их принятием Государственной Думой РФ, а также в осуществлении их мониторинга в правоприменительной практике, поскольку существовавшая более 10 лет при Комитете по законодательству Госдумы рабочая группа была «ликвидирована», а действующие сегодня при ее комитетах экспертные советы этими вопросами фактически не занимаются, в том числе как по причине отсутствия в них видных российских ученых уголовно-правой науки, так и в связи с недостаточной организацией их деятельности по рассмотрению вносимых в Государственную Думу законопроектов;
в-третьих, криминологическая составляющая уголовно-правовой науки нередко не располагает достоверными сведениями о степени общественной опасности конкретных преступлений, наглядным примером чего является необоснованная, по нашему мнению, декриминализация отдельных видов преступлений, включая факты нанесения побоев на «бытовой почве» (бывшая ч. 1 ст. 116 УК РФ), хищений на сумму до 2,5 тыс. руб. (бывшая ч. 1 ст. 158 УК РФ), неуплаты средств на содержание детей (бывшая ст. 157 УК РФ);
в-четвертых, к этому же явлению автор относит и радикально-либеральный подход к назначению наказания в виде лишения свободы, например, за преступления в сфере экономической деятельности, включая такие противоправные деяния, как квалифицированные виды хищений путем присвоения и растраты (ст. 160 УК РФ), квалифицированные виды взяточничества (ст. 290 УК РФ) и ряд других составов преступлений.
Формированию неблагоприятных тенденций в сфере уголовно-судебной политики назначения наказания способствовал ряд следующих обстоятельств.
Первый блок этих факторов обусловлен прямым последствием принятия законодателем:
Федерального закона от 08.12.2003 № 162-ФЗ, которым из большинства санкций уголовно-наказуемых деяний средней тяжести и части тяжких преступлений были исключены нижние пределы уголовного наказания в виде лишения свободы, последствием чего разница между верхним и нижним пределами данного вида наказания составила до 30-ти раз;
с принятием Федерального закона от 28.12.2008 № 280-ФЗ эта разница достигла 60 раз; так, по ч. 2 ст. 201 УК РФ (преступление против интересов службы в коммерческих и иных организациях, совершенное при квалифицирующих обстоятельствах) уголовный закон предусматривает наказание от двух месяцев (минимальное — согласно ч. 2 ст. 56 УК РФ) до десяти лет лишения свободы;
но наиболее негативные последствия либерализации уголовного закона состоят, по мнению автора, в исключении законодателем нижнего предела лишения свободы еще из 68 составов уголовных правонарушений, включая ряд особо тяжких преступлений, как следствие принятия Федерального закона от 07.03.2011 № 26-ФЗ. Так, по ч. 4 ст. 111 УК РФ (Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть пострадавшего) указанный разрыв составил 90 раз (от двух месяцев до 15 лет лишения свободы), а по ч. 1 ст. 356 УК РФ (Применение запрещенных средств и методов ведения войны) — 120 раз.
Столь существенные различия указанных видов уголовных наказаний способны привести при вынесении обвинительного приговора к назначению осужденному наказания, явно несоразмерного совершенному противоправному деянию и тем самым нарушению предусмотренного ст. 6 УК РФ принципа справедливости.
Одновременно изложенные выше законодательные решения содержат в себе, по нашему мнению, непосредственно коррупционную составляющую самого уголовного закона, который одной из своих задач ставит борьбу с коррупцией в российском обществе и государстве.
Однако среди публикаций на данную тему как представителей науки, так и юристов-практиков сегодня речь идет в основном о негативной криминальной обстановке, излагаются факты либерализма судей при назначении наказания, предлагаются законопроекты по усилению санкций, в том числе за преступления коррупционной направленности (А. И. Долгова [4], В. В. Лунеев [6, с. 20], П. С. Яни [9, с. 58] и др.). Утверждается, что репрессивные меры в борьбе с коррупционерами должны применяться на минимальном уровне. В свою очередь, Г. А. Сатаров считает возможным смешанной стратегии по борьбе с коррупционными преступлениями, сочетающей как либеральные меры, так и уголовные репрессии [2, с. 212].
Еще одним фактором складывающейся негативной практики назначения наказания является то, что с принятием Государственной Думой РФ Федерального закона от 16.10.2012 № 172-ФЗ значительно расширились возможности проявления коррупции непосредственно в уголовном судопроизводстве в силу положений ч. 1 ст. 73 УК РФ, предоставляющей суду право условного осуждения, в том числе за особо тяжкие преступления при назначении наказания до восьми лет лишения свободы. Достаточно типичным примером в этой части является приговор Зеленокумского городского суда Ставропольского края, согласно которому заместитель главы администрации Т. Новикова, получившая за незаконное выделение земельного участка взятку в сумме 400 тыс. руб., осуждена на семь лет лишения свободы условно и штрафу в размере 24 млн руб.
Не менее «красочным» примером является и вынесенный Мещанским районным судом г. Москвы за хищение в составе организованной группы 129 млн государственных бюджетных средств приговор режиссеру К. Серебренникову, осужденному на три года лишения свободы условно и штрафу в 800 тыс. руб.
Приведенные выше примеры судебной практики назначения уголовного наказания за совершение тяжких и особо тяжких преступлений позволяют автору утверждать, что когда за преступления небольшой и средней тяжести назначается условное лишение свободы (в 2017—2019 гг. это наказание применялось в отношении каждого второго осужденного) или более мягкий вид наказания, чем предусмотрено санкцией уголовно-правовой нормы, то данный приговор в российском обществе и среди граждан, и среди правоприменителей воспринимается адекватно. Однако приведенные выше факты осуждения на семь лет лишения свободы условно «чиновника» или на три года лишения свободы также условно за хищение 129 млн руб. из государственного бюджета позволяют усомниться в их справедливости, хотя формально эти приговоры могут быть законными и обоснованными.
Еще одно обстоятельство, формирующее у граждан и правоприменителей негативную оценку судейскому усмотрению, заключается в сложившейся судебной практике наказания по совокупности преступлений, наглядным примером чего является обвинительный приговор Басманного районного суда г. Москвы, которым Е. осужден к шести годам лишения свободы по совокупности совершенных 25-ти эпизодов преступлений, каждый из которых органами предварительного следствия и судом были квалифицированы по ч. 4 ст. 159 УК РФ, и 18-ти эпизодов преступной деятельности, квалифицируемых по ч. 2 ст. 159 УК РФ, притом, что по каждому из преступлений по ч. 4 ст. 159 УК РФ назначенное судом наказание (5 лет лишения свободы) представляется достаточно справедливым. Но когда за каждый из остальных 40 эпизодов преступной деятельности назначается наказание менее, чем 10 дней лишения свободы, то автором это воспринимается как насмешка над уголовным законом, поскольку по правилам ч. 3 ст. 69 УПК РФ наказание Е. могло быть назначено до 15 лет лишения свободы за совершение мошеннических действий в отношении более 60 граждан.
И особенно негативно воспринимается такой фактор, как распространение судейского усмотрения на назначение условного наказания за совершение тяжких и особо тяжких преступлений в сфере экономической деятельности.
Приведенные в графике 1 данные Судебного департамента при Верховном суде РФ о числе осужденных по ч. 3 и 4 ст. 160 УК РФ к лишению свободы условно убедительно свидетельствуют о нарушении принципа справедливости. И особенно, если сравнивать применение статьи 73 УК РФ к осужденным по указанной выше уголовно-правовой норме чиновникам и иным должностным лицам и применению условного наказания к «обычным мошенникам» за совершение мошеннических действий по ч.ч. 3 и 4 ст. 159 УК РФ, санкция которых аналогична ст. 160 УК РФ (статданные приведены в графике 2), то последние к реальному лишению свободы осуждались в три раза чаще, а условное осуждение к ним судом применялось, наоборот, на треть реже, что позволяет автору усомниться в соблюдении принципа справедливости и равенства граждан перед законом.
—
—
■ и
□ Осуждено (всего)
В Из них к лишению свободы
□ С прим. ст. 64 УК РФ
□ С прим. ст. 73 УК РФ
График 1
□ Осуждено (всего)
■ Из них к лишению свободы
□ С прим. ст. 64 УК РФ
□ С прим. ст. 73 УК РФ
График 2
Но еще более негативная ситуация с судейским усмотрением сложилась в связи с применением ст. 73 УК РФ при назначения наказания за квалифицированные виды взяточничества (с максимальной санкцией до 15 лет лишения свободы), о чем достаточно объективно говорят статданные Судебного департамента при Верховном суде РФ (график 3), согласно которым, судами в период 2001—2011 гг. за получение
взятки при квалифицирующих обстоятельствах условно осуждалось 60—80 % подсудимых.
-
1 т! >
□ Осуждено (всего)
□ Из них к лишениюсвободы
□ С прим. ст. 64 УК РФ
□ С прим. ст. 73 УК РФ ■ Штраф
График 3
При этом снижение, начиная с 2012 г., числа условно осужденных к лишению свободы обусловлено введением штрафа, однако данная мера уголовного наказания с момента её принятия (46,5 % осужденных за 2012 г. за квалифицированные виды взяточничества) получила негативную оценку как среди представителей научного сообщества, так и среди практикующих юристов и в целом в российском обществе, о чем свидетельствует значительное (до 25,7 % в 2018 г.) сокращение данного показателя.
Изложенное выше позволяет автору настоящей публикации аргументированно утверждать о необходимости внесения изменений в ч. 2 ст. 56 УК РФ в части фактического возвращения в УК РФ нижних пределов уголовных наказаний в виде лишения свободы за совершение тяжких и особо тяжких преступлений; в ч.1 ст. 73 УК РФ — о возможности ее применения судами при назначении наказания не более 3—4 лет лишения свободы, а также в ст. 69 УК РФ — с целью закрепления в данной норме механизма реального назначения наказания при совокупности совершенных преступлений, что призвано обеспечить реализацию принципов справедливости и равенства граждан перед законом.
Изложенные выше предложения по борьбе с коррупцией, о которых автор неоднократно докладывал в ходе проведения круглых столов в Государственной Думе и Совете Федерации, а также на различного рода конференциях требуют законодательных решений, где весьма актуальной, по мнению академика Т. Я. Хабриевой, является проблема имплементации в российское законодательство антикоррупционных конвенций [8, с. 16—17].
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1. Алексеев А. И., Овчинский В. С., Побегайло Э. Ф. Российская уголовная политика: преодоление кризиса. — М.: Норма, 2006. —144 с.
2. Антикоррупционная политика: учеб. пособ. / под ред. Г. А. Сатарова. — М., 2004. — С. 212.
3. Гаврилов Б. Я. Современная уголовная политика России: цифры и факты: моногр. — М.: Проспект, 2008. — 208 с.
4. Долгова А. И. Преступность, ее организованность и криминальное общество. — М., 2003. — 572 с.
5. Елинский А. В. Конституционное измерение уголовного права // Сравнительное конституционное обозрение. — 2012. — № 3. — С. 159—176.
6. Лунеев В. В. Коррупция в России // Государство и право. — 2007. — № 11. — С. 20.
7. Побегайло Э. Ф. Кризис современной российской уголовной политики // Уголовное право. — 2004. — № 4. — С. 112—117.
8. Хабриева Т. Я. Правовые проблемы имплементации антикоррупционных конвенций // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. — 2011. — № 4. — С. 16—17.
9. Яни П. С. В борьбе с коррупцией эффективны только репрессии // Российская юстиция. — 2001. — № 7. — С. 58.
BIBLIOGRAPHIC REFERENCE
1. Alekseev A. I., Ovchinsky V. S., Pobegailo E. F. Russian criminal policy: overcoming the crisis. M.: Norma, 2006. 144 p.
2. Anti-corruption policy: textbook / ed. G. A. Satarova. M., 2004. P. 212.
3. Gavrilov B. Ya. Modern criminal policy of Russia: figures and facts: monograph. M.: Prospect, 2008. 208 p.
4. Dolgova A. I. Crime, its organization and criminal society. M., 2003. 572 p.
5. Elinsky A. V. Constitutional measurement criminal law // Comparative Constitutional Review. 2012. № 3. P. 159—176.
6. Luneev VV Corruption in Russia // State and Law. 2007. No. 11. P. 20.
7. Pobegaylo E. F. The crisis of modern Russian criminal policy // Criminal Law. 2004. No. 4. P. 112—117.
8. Khabrieva T. Ya. Legal problems of the implementation of anti-corruption conventions // Journal of Foreign Legislation and Comparative Law. 2011. No. 4. P. 16—17.
9. Yani P. S. Only repression is effective in the fight against corruption // Russian Justice. 2001. No. 7. P. 58.
