CC BY
163
Страницы истории
российское промышленное предпринимательство
в первой четверти xviii века
л. а. муравьева,
кандидат исторических наук, доцент кафедры социально-политических наук Финансовой академии при Правительстве РФ
СИСТЕМА УПРАВЛЕНИЯ
Время царствования Петра I вошло в историю России как эпоха резкого экономического подъема на основе мануфактурного производства. Известно, что первые мануфактуры в России появились в XVII в. Их насчитывалось, по разным данным, от 15 до 30. Все они, как правило, обслуживали нужды царского двора. Активная внешняя политика сначала на южных рубежах страны вызвала к жизни строительство новых мануфактур. В процессе подготовки и в ходе Азовских походов было построено несколько новых промышленных предприятий. Однако мощность всех имевшихся мануфактур и заводов не могла удовлетворять все более растущих потребностей страны для проведения задуманных царем реформ по превращению России в сильное государство. Новый промышленный курс основывался на методе принуждения и главенствующей роли самодержавного государства во всех сферах хозяйственной жизни страны. Активному вмешательству государства в экономику сопутствовал ряд факторов.
С точки зрения монарха, России требовалось в кратчайшие сроки преодолеть отставание от Западной Европы, поэтому она не располагала временем для развития производства естественным путем на основе законов экономического развития. В таких условиях промышленность не столько развивалась, сколько «внедрялась сверху» принудительными методами. Усилению роли государства в хозяйственном развитии способствовала господствующая в то время концепция меркантилизма. С точки зрения
этой теории каждое государство должно стремиться к накоплению денежных средств. Достичь желаемого предполагалось через активный торговый баланс. Расширение внешней торговли привлекало в страну иностранную монету, необходимую казне и денежным дворам. Государство стремилось больше вывозить на внешние рынки и препятствовать проникновению иноземных товаров на свой внутренний рынок. По этой причине государство бесцеремонно вмешивалось в экономику, поощряя одни промыслы и производства и не стимулируя других, менее полезных с точки зрения казенной надобности. Составной частью политики меркантилизма выступал протекционизм — поощрение отечественной промышленности, производящей продукцию для экспорта. Умножение денежных поступлений страны посредством наращивания экспорта промышленных изделий оставалось ведущей, подчиняющей все другие побуждения, целью промышленной политики государства.
Однако главным стимулятором промышленного развития при непосредственном участии государства стало неудачное для России начало Северной войны. Жестокое поражение под Нарвой привело к полной потере артиллерии. Именно «нарвская конфузия» определила характер, темпы и специфику всей дальнейшей экономической политики петровского абсолютизма. Реформа сухопутных вооруженных сил и создание военно-морского флота потребовали строительства многочисленных мануфактур оборонного назначения. Армию и флот предстояло обеспечить необходимым вооружением, боеприпасами и обмундированием. Наличие единственного порта с корот-
66
финансы и кредит
кой навигацией в Архангельске делало импортные поставки явно недостаточными. К тому же военные действия против Швеции, главного поставщика в Россию железа для изготовления оружия, заставили страну почувствовать и металлический голод.
На основе мобилизации всех имеющихся финансовых и материальных ресурсов в России начался невиданный ранее промышленный подъем. Инициатором индустриального бума выступило государство, являвшееся главным собственником земель, недр и водных пространств. Участие государства в промышленном предпринимательстве проявлялось в непосредственном строительстве мануфактур на казенные средства. Именно государство выступало главным регулятором производственного процесса. Оно строго определяло, сколько, каких предприятий и где строить, а также следило за номенклатурой выпускаемой продукции. Такая функция государства повлекла за собой выработку и внедрение новых принципов и приемов административного управления экономикой. Невиданный для России масштаб деятельности потребовал создания соответствующих руководящих и контролирующих структур.
Идея создания нового государственного аппарата не сразу стала очевидной. Поначалу царь стремился достичь поставленных целей на основе старых приказов или замены их новыми. Так, возникли Адмиралтейский и Военно-морской приказ. Активизация поисков руды для промышленности привела к образованию Рудокопного приказа, просуществовавшего с 1700 по 1711 г. Затем появились новые учреждения приказного типа — канцелярии. Самой первой и значительной была Ближняя канцелярия. Она контролировала и проводила финансовую ревизию приказов, аккумулировала все приказные документы. В 1715 г. был возрожден Рудный приказ под названием Рудной канцелярии. Несоответствие старого государственного аппарата новым требованиям ранее всего обнаружилось на уровне системы местного управления. Местные органы не поспевали за инициативами центральной власти и допускали сбои в обеспечении центральных ведомств деньгами, армии — рекрутами, провиантом, лошадьми и пр. Следствием такого положения и увеличения трудностей военного времени стало проведение областной реформы. 17 декабря 1707 г. был обнародован указ об образовании губерний. Страна была поделена на 8 губерний во главе с губернаторами. Именно им переходили многие функции приказов, поэтому в ходе губернской реформы произошла ликвидация части приказов или ограничение их ком-
петенции. Губернаторами назначались ближайшие сподвижники царя. В руках новых администраторов сосредоточивалась огромная власть. Этот шаг был направлен на децентрализацию управления. Не всем была по нраву идея передачи полноты власти губернаторам. Свои сомнения по этому вопросу царю высказал «прибыльщик» А. А. Курбатов. Однако царь полагал, что сосредоточение всех ветвей власти (административной, судебной, финансовой) в руках чиновника высшего ранга только укрепит власть центральную.
Губернская реформа явилась фундаментом для создания нового бюрократического здания. Обширность губернии вызвала к жизни новое территориальное деление страны: губерния — провинция — уезд. Провинции будут ликвидированы Екатериной Великой. Следующим шагом стало создание центрального органа в системе губерний — Сената (1711 г.). В эпоху Петра I Сенат представлял собой высший правительственный орган по руководству жизнью всей страны. Охват его деятельности был широк и разнообразен. Новый этап государственных преобразований совпал с окончанием Северной войны. В ходе государственной реформы 1719 — 1724 гг. на смену приказам пришли новые органы центрального управления — коллегии. Взятая за образец европейская система центральных учреждений предполагала коллегиальное решение вопросов на основе четкого отраслевого разделения, однообразия штатов и жалования, строгого определения круга обязанностей чиновников. Для управления промышленностью была создана Берг-Мануфактур-коллегия, которая осуществляла руководство тяжелой и легкой промышленностью. В 1722 г. она разделилась на Берг- и Мануфактур-коллегии. На Берг-коллегию было возложено руководство горным делом, всеми горнодобывающими, металлургическими и металлообрабатывающими предприятиями. Ее права и возможности были безграничны. Коллегия давала разрешение на строительство заводов, определяла цены на продукцию, имела монопольное право на приобретение этой продукции, контролировала производство и сбыт, а также осуществляла судебную власть над предпринимателями и работными людьми. Надзор за всеми мануфактурами и фабриками легкой промышленности, а также качеством их продукции осуществляла Мануфактур-коллегия. Она же следила за производством, экзаменовала специалистов и составляла регламент для каждой мануфактуры. Так создавалась экономическая система, главными фигурами которой становились специализированное ведомство и чиновник.
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ПРОМЫШЛЕННОЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО
В начале XVIII в. в российской промышленности преобладало государственное предпринимательство. Этот вид предпринимательства развивался в двух направлениях. Во-первых, активизировалось производство в старых промышленных районах, во-вторых, — открывались и создавались новые производственные районы. В уже освоенных промышленных районах расширялись имеющиеся производства и строились новые промышленные предприятия. Вновь создавались наиболее передовые для того времени предприятия мануфактурного типа, основанные на разделении труда, четкой профессиональной специализации, применении новейших инструментов и орудий труда. Все использованные новации обеспечивали более высокую производительность труда по сравнению с ремесленными мастерскими.
Инновации XVIII в., прежде всего, затронули металлургическую промышленность и горное дело — основную базу военного могущества России. Если к поиску различных руд в соответствии с горным законодательством допускались «всяких чинов люди» из жителей России и даже иностранцы, а за открытие месторождений получали награды, то организацией металлургических заводов в первое десятилетие занималось непосредственно государство. Вложенные казной громадные средства позволили увеличить производство железа и оружия в традиционных металлургических районах (Тула, Кашира, Карелия, Липецк, Воронеж, Тамбов), близких к театру военных действий. Строительством новых заводов в Туле занимался казенный оружейник Н. Демидов, который руководил оружейной мастерской с более чем 200 работниками. В сжатые сроки строились новые и модернизировались старые заводы. Если предприниматели не справлялись с большими и срочными заказами, то такие предприятия отбирались в казну. В Олонецком крае, который был главной заводской базой, использовавшей плохую местную руду, для Петербурга и всего Приладожья располагались предприятия известного заводчика Бутенанта. В 1700 г. он получил от Петра I суровый приказ, который предписывал за три месяца изготовить 100 пушек и 100 тыс. ядер. Выполнить такой объем работ в короткий срок заводчику не удалось. За невыполнение срочного государственного заказа заводы были отписаны в казну [1].
Поскольку старые месторождения были изрядно истощены и давали руду низкого качества,
постольку взоры правительства обратились на Урал. Нельзя сказать, что уральский регион был абсолютно дик и не разработан. Уже в XVII в. здесь действовали мелкие промыслы, работали кузнецы, открывались месторождения руды. Государственное вмешательство придало освоению Урала и его богатств невиданный импульс и ускорение. Воевода Верхотурья получил приказ срочно заняться поиском железной руды. Деятельным проводником царских идей стал начальник-судья Сибирского приказа (в то время Урал относился к Сибири) А. А. Виниус, сын основателя первого металлургического завода под Тулой еще в XVII в. Он лично занимался изучением и обследованием уральских недр и докладывал монарху о высоких свойствах уральских руд. Наиболее перспективным представлялось месторождение железной руды на берегу Тагила — Магнитная гора. С 1698 г. здесь началось строительство металлургического завода. При освоении новой металлургической базы использовали уже имевшийся опыт, а также переселяли лучших мастеров на новые промышленные места под ведение местной администрации. Нехватка собственных кадров заставляла приглашать горных специалистов и металлургов из стран Западной Европы. По этому случаю 16 апреля 1702 г. был обнародован царский манифест «О вывозе иностранцев в Россию с обещанием им свободы вероисповеданий». Документ гарантировал всем прибывшим иностранцам свободу въезда и выезда, свободу вероисповедания, подсудность особому органу, образованному из иноземцев и т. д. Немало предпринимателей, мастеров и ремесленников Англии, Германии, Голландии, откликнулись на этот призыв.
За короткий срок на Урале было построено пять заводов — два Невьянских, Каменский, Уктусский, Алпатьевский. Известный Петру I тульский оружейник Н. Демидов инспектировал уральскую руду и нашел ее качество отменным. Он испросил разрешение лить пушки на Невьянском заводе. Зная его как добросовестного и инициативного работника, царь в 1702 г. передал завод и прилегающие к нему территории в радиусе 30 км Н. Демидову. Это был пока единственный случай передачи казенного завода в частные руки [2]. Первыми после Виниуса управляющими казенных заводов на Урале были назначены В. Н. Татищев и В. И. де Генин. Строительство пяти заводов на Урале подкреплялось интенсивным сооружением новых мануфактур в Олонецком крае, в Устюжне, на Белоозере, в Липецке Воронежского края. Здесь до 1709 г. вводятся в строй 11 чугунолитейных и
68
финансы и кредит
железоделательных заводов и 2 медеплавильных. Всего за обозначенный период было построено 40 новых казенных предприятий [3]. Созданная мощная металлургическая база изменила промышленный облик страны. В 1720 г. Урал давал уже половину российского металла, а к 1725 г. его доля возросла до 73 %. До 30-х гг. XVIII в. владельцами Уральских заводов выступали казна и Демидовы. Только с 1730- гг. здесь появились новые частные владельцы Строгановы, Турчаниновы и др. [4].
На такой основе более интенсивно стала развиваться оружейная промышленность, так как главным побудительным мотивом развития металлургической промышленности и металлообработки состояло в стремлении быстро наладить производство вооружения. По существовавшему замыслу уральские горные заводы должны были преобразоваться в военные. Однако оружейная и металлургическая отрасли не слились, а продолжали существовать параллельно, тесно взаимодействуя и подстегивая друг друга в развитии. Оказалось, что для производства стрелкового и холодного оружия требовалась высококвалифицированная рабочая сила в лице умелых мастеров-оружейников и не так много металла. Целесообразнее было не разворачивать производства оружия на горных заводах, а возить металл с Урала на военные предприятия. Главным оружейным центром страны осталась Тула. В 1712 г. здесь был сооружен большой оружейный завод. К середине 1720-х гг. Тульская оружейная слобода давала свыше 20 тыс. ружей. В 1721 г. завод не меньшей мощности появился в Сестрорецке, обеспечив этому региону второе место в стране по производству стрелкового оружия. Так же обстояло дело и с артиллерийским производством. Поначалу пушки лили на казенных заводах Урала. Со временем стало ясно, что объединение на одном заводе горного, металлургического и военного производства не лучшим образом сказывается на качестве готовой конечной продукции. Артиллерийское производство выделилось в самостоятельное. Главными предприятиями стали Олонецкие и Луганские заводы. Однако металл государственные артиллерийские заводы западных районов страны получали с Урала [5].
Сферу особых государственных интересов в начале века составляла химическая промышленность. Главное внимание уделялось производству пороха и его компонентов — селитры и серы. Они составляли по стоимости 87 % всей химической продукции. Производство пороха было поставлено на широкую ногу. Датский посол Юль в 1710 г.
отмечал: «В России порохом дорожат не более, чем песком, и вряд ли найдется в Европе государство, где бы его изготовляли в таком количестве и где бы по качеству и силе он мог бы сравниться со здешним» [6]. Пороха производили в таком количестве, что иногда не знали, куда его девать. Вот поэтому все увеселения и праздники сопровождались многочасовыми фейерверками. Все предприятия, производившие порох, выполняли государственный заказ. Свободная торговля порохом не разрешалась. Производство серы и селитры было основано в Астрахани и Симбирске и также находилось в орбите государственного интереса.
С большим вниманием казна относилась к развитию лесохимической промышленности, т. е. производству поташа и смолы. Основную часть (более 70 %) производимого поташа давали казенные промыслы. Частные производства также работали на государство, так как поташ был главным экспортным товаром, на торговлю которым распространялась казенная монополия. Смолокурение в эпоху Петра I существовало в форме крестьянских промыслов. Все попытки развернуть казенное смолокурение при корабельных верфях Астрахани и Петербурга по причине неэффективности производства привели к закрытию этих предприятий. Смолокурением продолжали заниматься крестьяне-промысловики, а государство скупало у них полученный продукт по низкой цене. Часть смолы вывозилась за границу от имени казны. Но установить полную государственную монополию на смолу не удалось. Много смолы потреблялось в хозяйствах внутри страны. Крестьяне-смолокуры продавали смолу в обход закона всем нуждающимся. Никакая армия чиновников не могла отследить действия каждого промысловика. Только при Екатерине II смола стала рыночным товаром. Производство других химикатов (купороса, квасцов, азотной кислоты) при Петре I только начиналось.
С не меньшей энергией царь принялся за развитие легкой промышленности. Казенные предприятия появились в текстильной промышленности. Строящийся флот нуждался в большом количестве парусины. В селе Преображенском на основе использования водяной силы реки Яузы строится казенный Хамовный двор по производству парусины. Ткачей для нового предприятия выписывали из-за границы или нанимали в московской Кадашевской слободе, имевшей давние традиции ткачества. Развернув работы на полную мощность в начале века, к 1719 г. Хамовный двор превратился в крупное предприятие, на котором работало свы-
ше 1 200 специалистов и рабочих [7]. Со временем Полотняный двор появился и в Москве.
Предметом повышенного внимания со стороны правительства пользовалась суконная промышленность. Особое место отводилось московскому Суконному двору — крупной мануфактуре по производству сукна, главным потребителем которого долгое время оставалась армия. Суконные мануфактуры позднее появились в Казани, Липецке и Петербурге. Отрасль испытывала острую нехватку сырья, так как шерсть как товар отсутствовала на российском рынке. Поначалу мануфактуры работали на импортном сырье, а казна объявила государственную монополию на закупку шерсти и овчин. Спрос рождает предложение, поэтому в южных губерниях появились овчарные заводы, которые начали обеспечивать суконные мануфактуры отечественной шерстью, запрещенной к экспорту. Но если российское парусное полотно было настолько хорошего качества, что его закупала Голландия — главный поставщик этого товара на мировой рынок и выдавала за свое, то получить хорошее сукно долго не удавалось. Причины коренились не только в отсутствии высококачественного сырья и недавнем введении тонкорунного овцеводства. Технология суконного производства отличалась большей сложностью и трудоемкостью, чем производство полотна. К тому же для этого вида производства не годился отечественный опыт мелкотоварной выработки «суровых» тканей. Российские мануфактуры производили не сукно, а каразею — ткань низкого качества, шедшую на подстежку. «Не покупать мундира заморского», как требовал Петр I, при его жизни не удалось. Качественное сукно для мундиров и кафтанов приходилось ввозить. Этот вид товара даже не облагался дополнительной пошлиной, подобно другим, производимым в стране. Полностью производство сукна было освоено только во второй половине XVIII в. [8]. Текстильная мануфактура петровской эпохи была централизованной. За высоким забором двора располагались помещения различного назначения. Раздача работы на дом не практиковалась.
К предприятиям легкой промышленности также относились Канатная мануфактура по производству корабельных снастей, Кожевенный и Портупейный дворы, обеспечивающие армию лосинами, обувью и седлами. Потребительские товары производили также предприятия галантерейной промышленности, имеющие разную технологию. К ним можно отнести шляпное, позументное, пуговичное, сургучное, игольное производства. Глав-
ными потребителями этой продукции выступали дворяне и чиновники. Одежду крестьян и посадского люда изготавливали кустарным методом. К производствам, не связанным с военными нуждами, относится устройство зеркальных стеклянных заводов, бумажных мельниц и первой гражданской типографии в Москве.
Из предприятий пищевой промышленности главным объектом казны были две отрасли — винокурение и солеварение. Продукция винокуренных заводов продавалась в казну по установленным ценам. Реализацией продукции занималось само государство либо через откупщиков. Солеварение также подверглось огосударствлению. С 1705 г. продажа соли стала государственным делом. Государство покупало всю соль у поставщиков, а затем продавало ее вдвое дороже.
ЧАСТНОЕ ПРОМЫШЛЕННОЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО
С середины 10-х гг. XVIII в., когда все ярче вырисовывались контуры предстоящей победы над Швецией в Северной войне, самодержавие начало вносить существенные изменения в торгово-промышленную политику. Государство сделало шаг навстречу развитию частного промышленного предпринимательства. Начало мерам поощрения этого процесса положила «Берг-привилегия» 1719 г., подкрепленная Регламентом Мануфактур-коллегии 1723 г. Отныне искать полезные ископаемые и строить заводы разрешалось всем жителям страны, независимо от их социального статуса, и иностранцам. Образцы найденной руды отправлялись в Берг-коллегию. После проверки месторождения за разработчиком закреплялся обследованный участок земли и выдавался документ, подтверждающий права и обязанности будущего заводчика. Новое горное законодательство не считалось даже с феодальным правом на землю. Если сам владелец земли, на котором найдена руда, не собирался заниматься разработкой и строить промышленное предприятие, «то принужден будет терпеть, что другие в его землях руду и минералы искать, копать, и переделывать будут, дабы божие благословение под землею втуне не осталось» [9]. За использование земли фабрикант обязан был выплачивать компенсацию владельцу земли в размере 1/32 доли получаемой прибыли. Заводовладельцу гарантировалось приобретение земельного участка в размере 250 кв. сажен, что было недостаточно для ведения хозяйства в полном объеме [10]. Однако эта мера не поколебала феодальных отношений, так как в условиях российского абсолютизма собственность
не была защищена законом и в любой момент могла быть отобрана в пользу казны, так как все сокровища недр были объявлены собственностью царя.
Регламент Мануфактур-коллегии подтверждал право всех, вплоть до иностранцев, заводить фабрики и мануфактуры. В реальной жизни разрешение выдавалось после предоставления претендентом доказательств о наличии у него достаточных для этого средств. Такие меры предосторожности защищали нарождающийся слой частных предпринимателей от проникновения авантюристов, которые охотились за льготами и привилегиями, закрепленными за мануфактуристами [11].
Не менее важным правительственным решением стала практика передачи государственных предприятий, особенно убыточных, в руки частных владельцев или специально созданным компаниям. Таким доверием со стороны государства теперь был обличен не только Н. Демидов, но и другие предприниматели. Условия передачи предприятий были различными. Очень часто они осуществлялись на безвозмездной основе с предоставлением денежных ссуд и благоприятных условий. Иногда подписывалось соглашение, по которому погашение стоимости переданного предприятия производилось не наличными средствами, а поставками казне производимой продукции. Но чаще передавали убыточные предприятия, рассчитывая на реанимацию производства за счет вложения собственных средств частника.
Начинает возрастать участие частного капитала в промышленном строительстве. Если промышленник не располагал достаточными средствами и возможностями для полного самостоятельного налаживания производства, то казна оказывала ему материальную, социальную и организационно-техническую поддержку. Стимулами для новых собственников служили многочисленные льготы со стороны государства: беспроцентная ссуда на несколько лет, право зачисления в компанию, беспошлинная продажа товаров, высокая закупочная цена при покупке товаров казенным ведомством, продажа оборудования на льготных условиях, обучение работных людей на казенных заводах. Таможенный тариф 1724 г. также облегчал экспорт отечественных товаров за границу и затруднял попадание идентичных товаров иностранного происхождения на российские рынки. Начали появляться предприятия, основанные «коштом» самих владельцев без участия казны.
Отличительная черта российского промышленного предпринимательства заключалась в участии в
нем представителей различных социальных групп и сословий, соотношение между которыми менялось на протяжении века. При этом одно из первых мест принадлежало купеческому капиталу. Становление первых капиталов происходило в торговой сфере и было самостоятельным процессом. Перелив капиталов в промышленное производство со стороны купечества начался по причине снижения торговой прибыли. Стремление влиять на стоимостные показатели на стадии производства заставило купеческую верхушку искать деньгам новые средства приложения для получения заметной прибыли. Поначалу главными объектами их внимания были мелкотоварное производство и промыслы, так как здесь не требовалось больших капиталовложений при сравнительно быстром обращении средств. Но введение государственной монополии на производство и продажу ряда товаров, сопровождавшееся отписанием в казну частных производств, привело к сокращению источников получения прибыли за счет торговли. В подавляющем большинстве первые промышленники были выходцами из городской ремесленной и торговой среды Центрального района, подобно знаменитой династии Демидовых. По данным Н. И. Павленко, среди промышленников Урала не было ни одного, происходившего из среды местных кузнецов [2].
Немало представителей гостиной и суконной купеческих сотен заводили мануфактуры собственным «коштом» или при участии казны. Они действовали в полотняной, суконной, шелковой, писчебумажной, кожевенной, скипидарной и купоросной отраслях промышленности. Роль казенного капитала, например в Москве к концу царствования Петра I, была очень незначительной. Из 100 частных мануфактур (цифры в литературе расходятся), основанных в первой четверти XVIII в., 40 % находились в руках купцов, а с учетом всех посадских людей, включая ремесленников, — 64 % [13]. Казна побуждала частный капитал к промышленному строительству экономическими мерами. Широко практиковалась выдача беспроцентных казенных ссуд, освобождение на несколько лет от уплаты пошлин на ввоз иностранных материалов и оборудования, освобождение от обложения промышленного капитала государственными налогами. Городские тяглецы очень ценили привилегию, освобождавшую их от гражданских повинностей в виде постоев и обременительных для купцов казенных служб.
Характерная особенность купеческого промышленного развития XVIII в. состояла в одновременном вложении свободного капитала в разнообразные
отрасли производства. Часто при крупных предприятиях строились вспомогательные заведения для обеспечения их потребностей. Это могли быть заводы по производству строительного материала, пильные мельницы, смолокурни и пр. Поступать так предпринимателей заставляла ограниченная емкость внутреннего и внешнего рынка. К тому же развитие отдельных отраслей имело свои пределы, а рынки были подвержены колебаниям спроса и конъюнктуре. Размещение капиталов одновременно в нескольких отраслях служило определенной защитой предпринимателя от неудач в одной из областей вложения средств. Такая тактика защищала от катастрофических последствий и обеспечивала относительную стабильность всего предприятия. Вот почему многие купцы, вложив капиталы в промышленность, продолжали заниматься торговой деятельностью. Ограничение предпринимательства одной сферой зачастую приводило к экономической несостоятельности [14].
Наряду с купеческим предпринимательством частный сегмент промышленного развития пополнялся дворянскими вложениями. Однако дворянское предпринимательство поначалу уступало купеческому. В петровскую эпоху предпринимательской деятельностью занимались представители администрации, получившие дворянство за службу или по царскому соизволению. Дворянское предпринимательство достигло заметного развития лишь к середине XVIII в.
Однако изменение положения частного предпринимателя преследовало все ту же цель — обеспечение всем необходимым армии и страны промышленными товарами. В решении этой задачи в конце 1710-х гг. поменялись только методы и акценты. По примеру западных стран, где продуктивно действовали многочисленные компании, их стали заводить и в России. Большую роль в решении этого вопроса сыграли соответствующие записки и проекты русского представителя в Англии Федора Салтыкова. Петра I в этом проекте привлекли не только масштабность и возможность получения больших прибылей подобно Ост- и Вест-индским компаниям, но и объединение всех дольщиков компании в одну общину, связанную круговой порукой и ответственностью перед государством. Поскольку этот процесс активно контролировало государство, то в компанию включали не только по доброй воле. Нежелание вступать в компанию на основе предоставления ей своего капитала или добровольный выход из нее могли иметь для такого лица неприятные последствия. Такого компанейщика
ждал немалый штраф или даже тюрьма. Руководитель компании, по существу, находился на службе у государства, которое не уходило из экономики, а только отредактировало свою экономическую политику. Как справедливо заметил Е. В. Анисимов, государство от системы запретов, монополий, пошлин и налогов перешло к созданию и деятельности «административно-контрольной бюрократической машины, которая с помощью уставов, регламентов, «привилегий», отчетов, проверок могла направлять экономическую жизнь через тщательно продуманную систему своеобразных шлюзов и каналов в нужном государству направлении» [15].
Изменение акцентов в торгово-промышленной политике позволило государству избавиться от наиболее убыточных для казны предприятий. При этом компания или частный предприниматель превращались не столько в полноправного собственника, сколько в своеобразного арендатора. Передача проходила на условиях, обозначенных государством, а оно могло в любой момент изменить правила игры, вплоть до возвращения предприятия в казну. Более того, в казну могли быть отписаны и те мануфактуры, которые предприниматель построил на свои средства. Как только предприятие переставало обеспечивать бесперебойное поступление в казну необходимой продукции, оно могло быть конфисковано. Отсюда ясно, что основная обязанность предпринимателя — выполнять государственный заказ. Только излишки своей продукции предприниматель мог реализовывать на рынке. Частное предпринимательство было жестко встроено в орбиту государственных интересов. Такое положение дел обеспечивало частному владельцу уверенность и гарантии в сбыте продукции. Но в конечном счете такая ситуация обрекала промышленность на застой, архаичность и отставание. Система исключала роль конкуренции как главного стимулятора производства. Она также не способствовала техническому и технологическому совершенствованию, расширению и развитию производства в условиях стабильности государственных заказов. Казенные льготы, привилегии и поддержка убивали творчество дерзновенной инженерной мысли и обрекали промышленность на примитивность и отставание, которое наглядно проявилось в следующем веке.
Зависимость предприятий от государства осуществлялась не только непосредственным воздействием, но и через социально-экономические отношения. Рост количества промышленных предприятий обострил вопрос рабочей силы. Иными словами, кто трудился на казенных и частных мануфактурах.
Государственные и частные мануфактуры широко пользовались трудом «приписных» крестьян. К ним относилось сельское население деревень и волостей, около которых было расположено предприятие. Черносошные крестьяне этих земель отрабатывали на заводах государственную повинность. Формально эти отработки должны были в денежном выражении составлять сумму государственного налога. Использование труда «приписных» крестьян, как черносошных, так и владельческих (дворцовых, монастырских, помещичьих), широко применялось на строительстве промышленных объектов. После окончания строительных работ эта неквалифицированная рабочая сила закреплялась за предприятием для выполнения вспомогательных работ. Широкое применение труд приписных крестьян нашел в металлургической промышленности, обеспечив ей долгое преобладание принудительных форм труда.
Однако предприятиям требовалась и квалифицированная рабочая сила. Эту группу составляли наемные рабочие. В условиях подворного налогообложения и отсутствия жесткой паспортной системы можно было довольно легко избежать тягла или службы. Эти люди составляли категорию «вольных и гулящих», из числа которых формировался рынок свободной рабочей силы. Вольнонаемные рабочие мануфактур вербовались из этой среды. Всем желающим обещалось вознаграждение в 1 рубль. Ряды «вольных» состояли не только из свободных по закону. К ним примыкали деклассированные элементы, жившие разбоем летом, а зимой нанимавшиеся на мануфактуры, и многочисленные беглые крестьяне. Владельческие крестьяне бежали от своих господ. Хотя закон запрещал использовать труд беглых, его нередко нарушали, особенно на Урале. Острый дефицит рабочей силы в уральском регионе заставлял частных владельцев Демидовых и управляющих казенными заводами в качестве рабочей силы нанимать беглых. «Вольные» и «беглые» составляли основу работных людей всех мануфактур. Применялся на мануфактурах труд преступников. Осужденные на каторгу преступники работали на серебряных рудниках. Труд женщин-заключенных широко использовался на полотняном производстве. Правда, «вольные» и преступники эксплуатировались нещадно, работали в тяжелых и вредных для здоровья условиях. «Вольные» трудились за гроши. Заработанная ими плата почти не превышала того, во что обходилось содержание арестанта [16].
Сложившееся положение дел начало нарушаться в конце 10-х гг. XVIII в., когда правительство приступило к проведению налоговой реформы.
Введение подушной подати потребовало широкомасштабной переписи всего населения. Составление ревизских сказок и налогового кадастра повлекло за собой усиление борьбы с бегством крестьян. Категория «вольных и гулящих», объявленная вне закона, была приравнена к беглым преступникам. Владельцам возвращали бежавших от них крестьян. Реализация налоговой реформы сказалась на состоянии промышленности. Вывоз беглых с предприятий и введение штрафных санкций за использование их труда поставили казенные и частные предприятия на грань остановки и срыва государственного заказа по причине резкой нехватки рабочих рук. Управляющие казенными заводами и частные владельцы завалили правительство и царя многочисленными жалобами. Последовавшая монаршая реакция оказалась судьбоносной для российской экономики на многие десятилетия. 18 января 1721 г. из стен Сената вышел царский указ, разрешивший частным владельцам мануфактур, не взирая на их социальное положение, покупать крепостных крестьян для использования их труда на предприятии. Нарушение монополии дворянства на владение крещеной собственностью вытекало из уверенности правительства в государственной пользе от предпринятого шага. Этот указ нанес необратимый удар по экономике страны. Зарождавшийся капиталистический уклад и рынок свободной рабочей силы были уничтожены, а мануфактуры превратились не в разновидность капиталистического предприятия, а в форму феодальной собственности, разновидность крепостнической вотчинной мануфактуры. Правда, «деревни при заводах» могли быть использованы исключительно для промышленных нужд.
Поголовная перепись населения потребовала четко определить статус работных людей предприятия. Он был зафиксирован в указе от 15 марта 1722 г. Для сохранения общей численности плательщиков налогов беглых крестьян вносили в подушные реестры по тому месту, откуда они прибыли на мануфактуру, но своз беглых работных с заводов был запрещен. Указ учитывал фискальные интересы государства, имущественные интересы помещиков, так как их беглые были обязаны платить все государственные и владельческие подати, и интересы владельцев предприятий, ценная рабочая сила которых оставалась на месте. Поскольку указ воплощался с большими нарушениями, то его приходилось уточнять. Указ от 28 мая 1723 г. определял те категории населения, которые можно было брать на работу. Нанимать разрешалось крестьян с паспортом от помещика («отходник» с паспортом). Беглых предписывалось
арестовывать и отправлять владельцу или общине, где он записан в подушную подать.
Таким образом, российской экономике был указан один путь развития — крепостнический. Нормы и критерии феодального права, распространяемые на рабочую силу, не давали возможности развиваться капиталистическим отношениям и не способствовали складыванию нового класса—рабочих. На работных людей смотрели как на разновидность крепостных крестьян. Все работники завода постепенно были положены в подушный оклад, а с 1736 г. все вольные работные люди объявлялись крепостными владельца завода — «вечноотданны-ми». Целые отрасли промышленности базировались на применении крепостного труда «приписных» и «купленных» («посессионных») крестьян.
Новые социальные реальности, связанные с появлением категорий «предприниматель» и «рабочий», с большим трудом пробивались сквозь толщу феодального сознания. Это отразилось и на формировании русской буржуазии. Владельцы мануфактур получали от государства льготы, носившие феодальный характер. Как основатели мануфактур они имели освобождение от ряда платежей и постоев. Такое положение вызывало недовольство со стороны жителей посада. Вняв их жалобам, всех предпринимателей, освоивших дело и получавших стабильный доход, подчинили посадскому ведомству и растворили в городской среде. Такая искусственная нивелировка зарождающейся буржуазии со средневековой посадской массой не давала им возможности ощутить свое социальное своеобразие и выработать корпоративное сознание. Заветной мечтой каждого предпринимателя было стремление попасть в ряды самого могущественного и привилегированного дворянского сословия, превратиться в душевла-дельцев-крепостников. Получение дворянства сдерживало становление буржуазии в России не только в правовом отношении, но и сказывалось на экономическом состоянии. Получаемые доходы шли не на расширение и модернизацию предприятий, а покупку земли и крестьян, которые нередко стоили в 3-4 раза дороже производственных мощностей. Так происходило омертвение капитала и создание феодального, а не капиталистического прибавочного продукта. В условиях укрепления и консервации феодального способа производства между производителями не возникала здоровая конкуренция. Казна беспокоилась, главным образом, о фискальных интересах и своевременных поставках, поэтому охотно раздавала права на производственную монополию товаров. Борьба с конкурентами с помощью указов
и привилегий не рождала заинтересованности в усовершенствовании производства, для чего требовались немалые средства. Все эти обстоятельства деформировали процесс создания российской буржуазии, которая, растворяясь в дворянстве, слишком медленно созревала для осознания своих экономических и политических интересов.
Можно выделить главные черты промышленного предпринимательства первой четверти XVIII в. В первую очередь развивались те отрасли, в продукции которых было заинтересовано государство. К ним относилось все военное производство и выпуск тех товаров, реализация которых была государственной монополией. Главное внимание уделялось государственному предпринимательству. Созданная Петром I мануфактура не была капиталистической, так как основывалась на применении подневольного крепостнического труда. Разрешение посессии поставило частное предпринимательство под государственное управление. В преобразованиях Петра I заложен дуализм. С одной стороны, проведенные реформы обеспечили создание мощной экономической базы, а с другой — было надолго приостановлено развитие страны по капиталистическому пути, ставшему главным вектором движения ведущих европейских стран.
Литература
1. Сметанин С. И. История предпринимательства в России. — М., 2004. — С. 69.
2. Там же.
3. История предпринимательства в России. Книга первая. М., 2000. С. 258.
4. Сметанин С. И. Указ соч. — С. 69,71,72.
5. Там же. — С. 82, 83.
6. Там же. — С. 84.
7. Заозерская Е. И. Развитие легкой промышленности в Москве в первой четверти XVIII в. — М., 1953. — С. 130.
8. Сметанин С. И. Указ соч. С. 76.
9. ПСЗ. Т. 5. С. 761.
10. ПСЗ. Т. 5. № 3464.
11. ПСЗ. Т. 5. № 4378.
12. Павленко Н. И. Развитие металлургической промышленности России в первой половине XVIII в. Промышленная политика и управление.
- М. , 1953. - С. 169 - 173.
13. История предпринимательства. — С. 270.
14. Там же. - С. 273.
15. Анисимов Е. В. Время петровских реформ.
- Л. , 1989. - С. 281.
16. Там же. — С. 288.
