CC BY
40
и искушений, а молодежь, живущая в средних и малых городах. Очевидно, молодые жители столиц и крупных областных центров имеют и более сложную структуру досуга. Сельских подростков ограничивает и традиционно более сильная в селе система "социального контроля". В небольших городах отсутствует разнообразие форм досуга и общения, складывающееся в столицах и крупных городах, и нет эффективного социального контроля. Подобное "промежуточное" положение малых городов в социальной и урбанистической структуре, возможно, вызывает и раннее начало сексуальной которое в этом случае является не знаком "модернизации" и либерализации нравов, а свидетельством бедности способов внут-ригрупповой коммуникации подростков.
"Сексуальный дебют" по-разному оценивается и мотивируется девушками и парнями. У юношей очевиден мотив любопытства и интереса, а также самоутверждения, приобретения авторитета в среде сверстников. Разумеется, для обоих полов первый сексуальный опыт важен как один из ключевых знаков перехода во взрослую жизнь. Между тем для девушек начало сексуальной жизни нередко травматично, что подтверждается данными опроса. 8% участниц исследования признались, что подвергались изнасилованию со стороны знакомых людей и 14% — со стороны незнакомцев. Здесь важны не только факты сексуальных нападений со стороны незнакомых людей, но и насилие и сексуальные домогательства как способ подросткового общения в своей среде. Также по данным этого исследования около 10% девушек вступают в первый сексуальный контакт под психологическим или физическим давлением партнера.
Проблема контрацепции (осведомленность, использование и установки по отношению к различным контрацептивам) воспринимается российскими подростками двойственно и противоречиво. 73% опрошенных заявили, что очень хорошо или довольно хорошо осведомлены о средствах предохранения от беременности. Уровень знаний об этих средствах мало зависит от пола и увеличивается с возрастом. Однако отношение к контрацепции у молодежи в России несравнимо с восприятием этой проблемы их западными ровесниками. Культура контрацепции, существующая там несколько десятилетий, в 80—90-х годах объединилась с угрозой СПИДа, результатом чего стало понятие "безопасного секса", одним из ключевых атрибутов которого является постоянное использование контрацепции. Различные средства предохранения, и прежде всего презервативы, воспринимаются подростками как нормальная и неотъемлемая часть сексуальной жизни. В России долгие годы основным средством избавления от беременности был (и во многом остается) аборт, и широкой, рассчитанной на разные возрастные и социальные группы просветительской кампании о контрацепции не проводилось. Лишь в последние два-три года ситуация стала изменяться — появились рекламные ролики, в аптеках есть выбор самых разных предохранительных средств, в ночных клубах и дискотеках установлены автоматы по продаже презервативов. Но это пока, видимо, мало влияет на подростковое отношение к контрацепции и ее использование. Как показывают данные качественных исследований, использование презерватива становится модным, актуальным у молодежи, приобретает статусный характер, но пока еще не стало нормой. Постоянно предохраняться во время занятий сексом не считается обязательным и само собой разумеющимся. Пока еще заметны отголоски советского ханжеского подхода, и это проявляется в поведении и установках девушек — 33% из них постеснялись бы купить контрацептивы (среди юношей это стеснило бы всего Здесь проявляется еще одна особенность "советского" отношения к предохранению — ответственность за него должен брать на себя мужчина.
Екатерина ШПАК
Российское общественное мнение об участии женщин в современном российском политическом процессе
Участие женщин в политике — один из критериев демократии общества и государства. В СССР обязательное представительство женщин в советах различных уровней, в исполкомах имело декоративный характер. Третью часть членов КПСС составляли женщины. Сегодня женщины представляют заметную долю в составе политической элиты развитых стран, занимают высокие должности в государственном аппарате, в общественных движениях и неправительственных организациях, в сферах культуры и образования, даже в армии. Так, в США в 1990 г. посты губернаторов штатов занимали женщин. В том же году кандидатами в депутаты законодательных собраний американских штатов были выдвинуты 2064 женщины. Как показывает официальная статистика, на каждых выборах победу одерживают до 60% кандидаток*.
В России в постперестроечный период действовала прямо противоположная тенденция, которая состояла в том, что происходило не расширение, а сокращение представленности женщин в политике. Для российского общественного сознания профессиональное участие женщин в политике все еще остается под вопросом.
В 1990 и 1994 гг. в "Мониторинге социально-экономических перемен" задавался вопрос: "Согласны ли Вы с тем, что в политике лучше обойтись без женщин?" 27% опрошенных в 1990 г. и 25% в 1994 г. согласились с тем, что в политике лучше обойтись без женщин. В 1990 г. не согласились с этим суждением 56%, а в 1994 г. — 62% (табл. 1).
Таблица 1
Согласны ли Вы с тем, что в политике лучше обойтись без женщин? (В % к числу опрошенных; сентябрь 1994 г.)
Варианты ответов Мужчины Женщины Все опрошенные
Согласны 32 18 25
Не согласны 54 69 62
Затруднились с ответом 13 13 13
В 1994 г. по сравнению с 1990 г. число респондентов, не согласных с тем, что в политике лучше обойтись без женщин, несколько увеличилось. Однако число противников женщин в политике осталось практически стабильным. В 1994 г. их было столько же, сколько и в 1990 г.: около 1/4 всех опрошенных.
Вопросы о политическом участии женщин задавались также и в мартовском 1998 г. "Экспресс" опросе (N=1602 человека старше 16 лет).
"Как Вы думаете, женщин-политиков в России должно быть больше, примерно столько же, меньше, чем сейчас, или женщины в принципе не должны участвовать в политике?" 45% опрошенного населения ответили, что женщин-политиков должно быть больше, 28% — что число женщин в политике должно остаться неизменным. Почти населения (18%) выразили отрицательное отношение к политическому участию женщин. В их числе небольшая часть респондентов (8%) считали, политикой должно заниматься меньшее, чем сейчас, число женщин и 10% респондентов отрицали саму возможность участия женщин в политике.
* Рут М. Американские женщины в политике // Вы и мы. 1991. Осень—зима. С. 22.
34
№ 6 (38) ноябрь—декабрь 1998
Мониторинг общественного мнения
Таким образом, число респондентов, высказавших отрицательное отношение к политическому участию женщин, в 1998 г. на 7 пп. было меньше, чем в 1994 г., и на 9 пп. меньше, чем в 1990 г.
Очевидно, что лояльность и, более того, одобрение населением вовлечения женщин в политический процесс явно возрастают и серьезно перевешивают неприятие населением женщин в политике.
С 1994 по 1998 г. число мужчин, традиционно не одобрявших участие женщин в политике, уменьшилось, хотя и незначительно: с 32 до 29%, и, напротив, выросло число тех среди них, кто положительно относится к этому: с 54 до 61%. Число же женщин, отрицательно относящихся к вовлечению женщин в политический процесс, за этот же период снизилось с 18 до 10%, но увеличилось число тех, которые положительно настроены: с 69 до 82%. Тенденция возрастания одобрения политического участия женщин у самих женщин аналогична той, которая наблюдается у мужчин, но выражена гораздо ярче.
Чаще чем в среднем идею активной политической деятельности женщин поддерживали (в %):
женщины (67); лица со средним среднедушевым доходом (62); лица со средним образованием (47); жители малых городов (38); лица в возрасте от 55 лет и старше (35); пенсионеры (31). Самыми ярыми противниками политического участия женщин были (в %): мужчины (70); лица со средним среднедушевым доходом (54); лица со средним образованием (54); жители больших городов (38); лица в возрасте от 25 до 39 лет (36); пенсионеры (29).
Сильных различий по отношению к данной проблеме ни в разных возрастных, ни в доходных группах не наблюдается, малозначим и такой фактор дифференциации, как ур-банизационные различия (табл. 2).
Более важную роль играет при этом позиция в структуре занятости: например, 58% домохозяек считают, что женщин-политиков должно быть больше, в то время как 31% независимых предпринимателей считают, что женщины в принципе не должны участвовать в политике.
Другой изучаемый аспект этой проблемы — характер мнений о сферах деятельности, наиболее адекватных для женщин-политиков, выяснение того, где, в какой ветви власти и на каком уровне женщины, по мнению россиян, могут принести наибольшую пользу, работать с наиболь-
Таблица2
Как Вы думаете, женщин-политиков в России должно быть больше, примерно столько же, меньше, чем сейчас, или женщины в принципе не должны участвовать в политике? (В % к числу опрошенных.)
Социально-демографические группы Женщин-политиков должно быть Женщины в принципе не должны участвовать в политике Затруднились с ответом
больше столько же меньше
Поп: мужчины 32 28 14 15 11
женщины 55 28 4 6 8
Возраст: года 40 34 10 7 10
25-39 лет 39 29 10 12 9
40—54 года 47 25 8 10 10
55 лет и старше 50 26 7 9 8
Образование: высшее 50 32 8 7 3
среднее 44 25 9 11 11
ниже среднего 44 30 7 10 9
Типы поселений: большие города 46 27 10 11 7
малые города 44 30 6 9 12
села 44 26 11 10 9
Среднедушевойдоходе тыс. pуб низкий (до 200) 46 26 10 9 10
средний 46 28 7 9 10
высокий (свыше 600) 41 29 10 15 5
Род занятий: домохозяйка 58 26 5 6 6
специалист 52 26 8 7 8
пенсионер 49 26 6 10 8
руководитель 47 29 9 4 11
учащийся 43 41 4 5 7
безработный 42 28 9 - 9 12
рабочий 39 28 13 11 9
военнослужащий 28 41 7 22 3
предприниматель 25 21 14 31 8
Все опрошенные 45 28 8 10 9
Мониторинг общественного мнения №6 (38) ноябрь—декабрь 1998 35
шей эффективностью. С этой целью в том же опросе задавался вопрос.: "В каких органах власти женщин, по Вашему мнению, должно быть больше, чем сейчас? Где они могли бы принести больше пользы обществу?" На этот вопрос были получены следующие ответы (в % к числу опрошенных): везде, во всех органах власти без исключения — 25 (самая большая группа респондентов); ни в одном —10 (столько же, сколько в принципе отрицает участие женщин в политике); в Государственной Думе РФ — 23; в Правительстве РФ — 20; в органах местного самоуправления — 17; в местных администрациях — 17; в администрациях городов и районов — 13; в региональных законодательных собраниях — 12; в городских и районных законодательных собраниях — 11; в органах региональной исполнительной власти — 10.
Эти ответы можно интерпретировать не как социальный заказ на глобальное вовлечение женщин в политическую деятельность, а как констатацию бытующего в сознании россиян представления о том, что в России мало влиятельных женщин-политиков и в Государственной Думе — главной "сцене" публичной политики, и в Правительстве. Обосновывается это тем, что именно женщины, традиционно занимаясь решением основных бытовых и семейных проблем, больше знают о реальных заботах людей. Поэтому, работая на "местах", они лучше, чем мужчины, смогут заниматься такими проблемами, как развитие различных социально-культурных учреждений (школ, детских садов, поликлиник) в своем районе, городе или поселке; сети снабжения продуктами и промышленными товарами, а также вопросами социальной помощи самым нуждающимся (инвалидам и пенсионерам) и многим другим, что является содержанием работы местных властей.
Наибольшую пользу женщины могли бы принести, работая в представительных органах власти, считают 63% населения, и женщины-политики наиболее эффективны в исполнительных органах — 60% (сумма ответов превышает 100%, так как респонденты могли дать несколько ответов).
43% респондентов полагают, что наиболее эффективна деятельность женщин-политиков могла бы быть во властных структурах федерального уровня и 80%, почти в 2 раза большая доля, — во властных структурах регионального и местного уровней. Более выраженный запрос на женщин-политиков в региональных и местных органах власти основан, скорее всего, на представлении о том, что женщины, с их консерватизмом, толерантностью, умением приспосабливаться, более адекватны для работы в местных органах власти, для которых основной задачей является обеспечение достойной жизни населения конкретного региона и которые достигают решения этой задачи кропотливым, повседневным трудом.
Юрий ПОЛЕТАЕВ, Дмитрий ШМИТОВ
Магические бренды* (скажи, о каких фирменных марках ты думаешь , — и я скажу, в каком обществе ты живешь)**
Если мы говорим, что обращение к определенным торговым (товарным) маркам может характеризовать ценности и стиль жизни человека или группы людей, то почему бы ни распространить эту идею на все марки для понимания общества в целом. Данная статья — результат исследования, проведенного в России и Испании с целью изучения характера восприятия различных фирменных
* Фирменные марки (brands).
** Доклад на 51-м конгрессе ESSOMAR (Европейское общество исследователей общественного мнения и рынка), 13—16 сентября 1998 г. (Берлин)
36
марок в обоих обществах для того, чтобы выявить особенности потребительской культуры каждого из них и возможного их дальнейшего развития.
Марки как зеркало общества. Конечно, марки определяют не более того, для чего они используются. Если 100 лет назад люди ввели марки для того, чтобы идентифицировать свой товар и отличить его от других подобных товаров, то в настоящее время марки уже характеризуют наши вкусы, стремления, предпочтения и стиль жизни. В повседневной жизни нас окружают тысячи марок, которые всеми возможными способами стараются привлечь наше внимание на улицах, в транспорте, в доме, на телевизионных экранах, сайтах Интернета. Это изменение сделало их неотъемлемой частью культурной среды нашего времени и преимущественным объектом наших исследований. Как правило, когда мы анализируем марки, мы стремимся изучать либо марки сами по себе или в специальном контексте тех товаров, которые они представляют. Очень соблазнительно перейти от "социологии марки", анализирующей отношения между отдельными марками и группами потребителей, к "антропологии марки", попытке анализировать все общество через марки, т.е. рассмотрение марок как социального зеркала, которое могло бы отражать специфические черты нашей потребительской культуры (рис. 1). Это открыло бы новый этап в анализе марок.
Россия и Испания через призму марок. Долговременное сотрудничество между ВЦИОМ и компанией "Shmi-tow, Ubeira" в ряде международных исследований позволило провести эксперимент и сравнить рынки России и Испании через призму отношения к маркам.
Мы понимаем, что это два очень разных общества во многих аспектах, но попытаемся выявить, что могут сказать нам марки об их возможной похожести и различиях? Основная гипотеза заключалась в том, что марки, на которые ориентируются потребители, могут дать информацию для понимания текущего состояния рынка и его возможных дальнейших изменений.
Сначала остановимся на основных экономических различиях этих двух стран:
Россия:
один из крупнейших рынков в мировой экономике;
зарождающаяся рыночная экономика;
общество, находящееся на этапе перехода к рынку.
Испания:
среднего размера рынок, интегрированный в объединенную Европу;
крепкая рыночная экономика;
общество, давно завершившее переход к рынку.
Методика. Для сравнения двух стран с точки зрения значимости марок, в Испании и России взрослому населению был задан вопрос: "Назовите, пожалуйста, три марки каких-либо товаров или услуг, которые первыми приходят Вам на ум?", который был поставлен в одну волну апрельского (1998 г.) регулярного омнибуса с репрезентативной общенациональной выборкой взрослого населения по полу, возрасту, образованию, региону и месту проживания (Россия, N=1600 человек; Испания, N=1200 человек). Мы основывали наши предположения на том, что первые спонтанно названные марки должны быть наиболее значимыми для респондентов, причем не только для определенных социальных групп, но и для всего общества в целом.
Из теории мы знаем, как говорят Р.Брандлер и Дж.Гриндер*, что из сложных реальностей или "познаваемых территорий" люди выбирают карту, которая обобщает эти реалии, увеличивая или уменьшая, даже унич-
* Bandler R., Grinder J. The Structure of Magic // Science and Behaviour Books. 1975,
Мониторинг общественного мнения
№ 6 (38) ноябрь—декабрь 1998
