CC BY
309
УДК 94(47)8 ББК 63.3(2)6 Х 98
Владимир Хутарев-Гарнишевский
РОССИЙСКОЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ПРЕСТОЛОНАСЛЕДИЕ В РЕАЛИЯХ XXI ВЕКА
АННОТАЦИЯ
Проблема реставрации монархии в России начала открыто обсуждаться с начала 1990-х годов, после падения советской власти. Однако ключевой вопрос монархизма — наличие легитимного наследника Престола — до сих пор остается не разрешенным. Данное исследование ставит задачей рассмотреть с ис-торико-правовых позиций и сравнить все существующие трактовки императорского престолонаследия, а также обозначить основные пути эвентуального разрешения противоречий. Автор изучает спорные моменты: как трактовать требование равнородства для династических браков; какой принцип, мужского первородства или равнородного происхождения, можно считать первостепенным; кто из современных потомков Императорской фамилии имеет преимущественные права на Престол.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА
Романовы; Гольштейн-Готторпская династия; Основные законы Российской империи; Престолонаследие; Николай II; великий князь Кирилл Владимирович; Генеалогия; Февральская революция 1917 г.
ВОПРОСЫ РУССКОГО ПРЕСТОЛОНАСЛЕДИЯ время от времени вновь становятся актуальными в российской политической жизни. Недавно состоялась помолвка Георгия Михайловича Романова, сына Марии Владимировны Романовой, с гражданкой Италии Ребеккой Беттарини. 40-летнего князя, именующего себя великим князем и государем наследником цесаревичем и пользующегося поддержкой ряда общественных структур в России, все чаще можно встретить в компании известного православного предпринимателя, владельца канала «Царьград ТВ» Константина Малофеева. Признает титул Георгия Романова и объединение потомков российских дворян — «Российское дворянское собрание», а также ряд влиятельных представителей Русской Православной Церкви. На осень 2021 г. назначена торжественная свадьба
нареченных. Особый символизм событию придает и тот факт, что 22 октября (2 ноября) сего года исполнится ровно 300 лет принятию царем Петром I титула Императора Всероссийского и отца Отечества. Представители канцелярии Российского Императорского дома прямо называют грядущий брак первой за прошедшие 100 лет великокняжеской свадьбой в России. Попробуем разобраться, кто имеет право носить титул наследника Престола?
Совершенно неожиданно, но вполне логично, монархическая тема в Рос- ¡J сии снова обрела свою актуальность. Не будем рассматривать экзотические трактовки монархического ренессанса как одного из возможных вариантов транзита власти в России с сохранением позиций правящей элиты. Обратим внимание на то, что возможная опора монархизма в обществе присутствует. Итак, в 2019 г. по социологическим опросам ИА «Регнум» 28,6% поддержали бы реставрацию монархии, а еще 10,3% ответили уклончиво: «что-то в этом есть», но против тоже не выступили. То есть мы имеем почти 39% лояльно относящихся к идее восстановления монархического строя. Интересно, что в 2017 г. ВЦИОМ давал схожие цифры — 28% сторонников монархии. Немаловажно подчеркнуть, что в «столицах», Москве и Санкт-Петербурге, где испокон веков вершится политическая судьба Отечества, градус поддержки реставрации монархии доходил до рекордных 37%. Одним словом, будь монархия возрождена завтра, противников у нее найдется много, но немало окажется и сторонников.
Весной 2021 г. монархические разговоры в России всколыхнула смерть герцога Эдинбургского Филиппа, супруга великобританской королевы Елизаветы II. Он был по отцовской линии внуком русской великой княжны Ольги Константиновны и, соответственно, праправнуком императора Николая I. Бабушка герцога по материнской линии была Виктория Гессен-Дармштадтская. Ее родными сестрами были великая княгиня Елизавета Фёдоровна, жена великого князя Сергея Александровича, и императрица Александра Фёдоровна, супруга Николая II. Дважды «наш» британский герцог не только был рожден в Православии, но и интересовался русской культурой. Многими консервативно настроенными россиянами он воспринимался как образ утерянной в 1917 г. альтернативы традиционного исторического развития страны.
Сегодня есть весомые основания серьезно разобраться в вопросе престолонаследия. Тут-то и начинаются бесконечные споры и разночтения. Мы не будем рассматривать различные альтернативные концепции реставрации, такие как избрание новой династии, непредрешенчество, призвание назад потомков династии Рюриковичей или возведение на престол кого-то из современных лидеров нашей страны. К вопросу собственно реставрации, то есть возрождения монархии, а с ней и к восстановлению правопреемства с дореволюционной Российской Империей, эти предложения не имеют ни малейшего отношения. Более того, они лишают смысла монархию именно как основанное на законе преемство, как символ нашего культурно-исторического единства с тысячелетней Русью. Это будет уже создание чего-то нового. Потому, говоря о наследии Российской Империи, мы можем рассматривать лишь реставрацию династии Романовых, опирающуюся на Основные законы 1906 г., а также ряд последующих и предыдущих актов.
| Так как вопрос определения наследника среди потомков династии Рома-
^ новых осложнен противоречиями и даже различными противостоящими
х друг другу объединениями монархистов, мы рассмотрим закон с различных
| позиций, в нескольких прочтениях, а потом дадим краткие выводы. В строгом го «
прочтении мы постараемся с самой твердой и жесткой буквы закона опреде-
2 лить первоочередную линию наследования, не делая допущений, снисхож-
5 дений и двусмысленных трактовок. Во втором прочтении рассмотрим точку
й зрения так называемых легитимистов, сторонников потомков великого князя
х
° Кирилла Владимировича, провозгласившего себя в эмиграции императором
о
Ь Кириллом I. В третьей части изучим применение концепции титулярных гос сударей для определения порядка престолонаследия. В четвертом прочтении
ф
§ поговорим о старшинстве среди прямых мужских морганатических потомил
0 ков Императорской фамилии и обстоятельствах, гипотетически способных даровать им право престолонаследия. И завершим обзор общими выводами
1 о возможном правовом механизме реставрации монархии.
§ Несмотря на обилие научной, научно-популярной и откровенно публицистической литературы по проблемам русского престолонаследия, вопрос у этот до сих пор является недостаточно изученным. Тому есть две основные причины. Первая — междисциплинарный характер проблемы, на стыке по........... литической истории, правоведения и богословия. Вторая причина — личные
ц политические предпочтения авторов, старающихся зачастую не объективно д и непредвзято разобраться в вопросе, а обосновать права на Престол своих | «кандидатов».
¿п Попытаемся систематизировать сложившуюся историографию. Первую
д группу исследований составляют историко-правовые изыскания дореволюци-(5 онных (Н. М. Коркунов), эмигрантских (М. В. Зызыкин, Н. Н. Корево) и современ-* ных российских правоведов (Е. В. Староверова, Г. П. Шайрян). Особенный инте-| рес представляет диссертационное исследование Шайряна, в котором анали-га зируется не только практика передачи престола, но и само его формирование ш на основе русского государственного права и церковных канонов. Сильной стороной его работы является рассмотрение престолонаследия последнего этапа в истории русской монархии не в контексте принятых германских династических принципов, а через призму исторически сложившихся русских традиций наследования. Вторую группу исследований представляют современные исто-рико-правовые исследования сторонников потомков великого князя Кирилла Владимировича (С. В. Думин, А. Н. Закатов, Б. П. Хоран) и их оппонентов (К. Н. Курков, М. Ю. Медведев, М. В. Назаров, Е. В. Пчелов). Однако до сего момента ни в одном издании не были рассмотрены и сравнены все имеющие право на существование трактовки русского императорского престолонаследия.
СТАТУС ОТРЕЧЕНИЯ ИМПЕРАТОРА
Перед тем как приступить к анализу порядка престолонаследия, рассмотрим правовой статус монарха в начале XX в., а также некоторые спорные вопросы, связанные с отречениями в дни Февральской революции. Как из— 112 -
вестно, Российская Империя последнего своего периода (1906-1917 гг.) была |
самодержавной монархией, в которой существовало октроированное (или ^
дарованное) верховное право — Основные государственные законы, высочай- *
ше одобренные 23 апреля 1906 г. Важно отметить, что верховный закон был |
го
именно дарован императором, а не принят на всенародном голосовании или
решением коллективного органа власти. Иными словами, воля самого импера- ™
тора Николая II являлась источником возникновения права, а сам царь — зако- ^
нодателем. Соответственно, он имел исключительное право трактовать закон ¡^
в двойственных ситуациях и правовых коллизиях, особенно, как попечитель °
всей Императорской фамилии — в спорных вопросах прав, обязанностей ь
ф
и статуса ее членов.
Согласно статьям 4 и 7 Основных законов (далее — ОЗ), императору принад- |
лежала верховная самодержавная власть, за исключением власти законода- ^ тельной, которую он разделял с Государственным советом и Государственной
думой. Он был непосредственным главой исполнительной власти и символи- |
ческим главой церковной власти, после ликвидации патриаршества при Петре ф
о
I. Судебная власть осуществлялась от имени императора соответствующими 5
органами, а самому царю оставлялось право миловать осужденных, смягчать 5
наказания и проводить амнистию (ст. 22, 23 ОЗ). £
Начнем с установления законности отречения императора и определения ............
лица последне-царствовавшего, что особенно важно для порядка престолона- Ч
следия. Как известно, последним правившим императором был Николай II, т
отрекшийся от престола 2 марта 1917 г. Какова юридическая сила и состоятель- | ность данного акта? Отречение монарха как добровольный отказ от Престола
в Основных законах не предусмотрено, однако, не было и прямого запрета д
ф
отречения. То есть в строго юридическом плане отречение царя находилось вне правового поля. ¿<
Одновременно существовал четкий алгоритм добровольного отказа от | права престолонаследия для любого члена Императорской фамилии, что воз- Ц можно распространить и на императора, как на главу фамилии, как первей- ¿а шего обладателя прав на Престол. То есть допустимо рассматривать отречение царя именно от права занимать Престол, что автоматически приводило бы к его освобождению от обязанностей. Отречение допускалось с оговоркой: «в таких обстоятельствах, когда за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании Престола» (ст. 37 ОЗ). В марте 1917 г. в живых было несколько десятков мужчин и женщин — членов Императорской фамилии, то есть никаких проблем (сугубо в данном смысле) с передачей Престола не существовало.
Статья 38 ОЗ уточняет момент вступления в силу этого акта: «отречение таковое, когда оно будет обнародовано и обращено в закон, признается потом уже невозвратным». Из прочтения очевидно, что акт вступал в силу немедленно, но мог быть отозван до опубликования. Это подтверждается преамбулой телеграммы, отправленной 3 марта уже отрекшимся от престола бывшим императором своему брату — «Его Императорскому Величеству Михаилу Второму». Широко опубликовано отречение Николая II было лишь 4 марта вме-
сте с актом великого князя Михаила Александровича об отказе от принятия верховной власти.
Не раз выдвигалась точка зрения, что раз отречение от прав престолонаследия или от самого Престола есть закон, то оформлено оно должно было быть через законодательные органы по соответствующей процедуре. Однако согласно статье 27 Основных законов, в чрезвычайных обстоятельствах во время прекращения занятий Государственной думы император мог издавать законы собственной самодержавной волей. Действие подобных актов или мер продолжалось до возобновления заседаний думы, которая должна была либо одобрить их, либо отклонить. Как известно, занятия IV Государственной думы были прекращены императорским указом от 25 февраля 1917 г. Более дума не собиралась. Таким образом, акт об отречении Николая II от престола являлся действующим, хоть и составленным под давлением революционных событий в столице и участвовавших в государственном перевороте лиц.
Совершенно иной по смыслу был акт великого князя Михаила Александровича: «принял я твёрдое решение в том лишь случае восприять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием чрез представителей своих в Учредительном собрании установить образ правления и новые основные законы». Он заключался не в отказе от Престола или права престолонаследия, а лишь во временном отложении принятия «верховной власти», то есть в приостановлении фактического вступления в исполнение обязанностей державного вождя армии и флота, руководителя законодательной, исполнительной, судебной и церковной власти — до волеизъявления народа. Согласно статье 53 ОЗ, «вступление на Престол Императора считается со дня кончины Его предшественника», иными словами — с момента прекращения полномочий предшественником, к которым можно отнести также и отречение. То есть со 2 марта 1917 г. великий князь являлся de jure императором всероссийским Михаилом II и главой Императорской фамилии.
Распространена точка зрения, что Михаил не мог номинально занять Престол, отложив при этом принятие фактической власти, а следовательно его акт является полноценным отречением. Для понимания того, что же Николай II передал брату, обратимся к тексту его отречения. В нем сказано: «признали мы за благо отречься от Престола государства Российского и сложить с себя верховную власть. Не желая расстаться с любимым сыном нашим, мы передаём наследие наше брату нашему великому князю Михаилу Александровичу и благословляем его на вступление на Престол государства Российского». Очевидно, что царское наследие в формулировке Николая состояло из двух отдельных категорий: Престола и верховной власти. Отказ от каждой из них предполагал разные процедуры. Отказ от Престола оформлялся в виде отречения, а отказ от власти — в форме неприятия или сложения полномочий. Из этого логично следует, что Михаил имел возможность частичного принятия этого наследия лишь в виде престолонаследия, что он и сделал, отложив вопрос о власти. Подтверждается это и тем, что Михаил начинает свой акт с констатации того, что брат передал ему
Престол, а уже во втором абзаце говорит о власти.
Было и третье «отречение». После опубликования акта Михаила об отказе от принятия власти до Учредительного собрания, аналогичный по смыслу документ подписал и двоюродный брат царя великий князь Кирилл Владимирович: «Относительно прав наших и в частности и моего на престолонаследие, я, горячо любя свою Родину, всецело присоединяюсь к тем мыслям, которые выражены в акте отказа великого князя Михаила Александровича»1. Трактовка данного документа сложна. Весной 1917 г. на политической повестке не стоял вопрос о передаче Кириллу Престола и власти, тем более что, начиная с 1906 г., его права на престолонаследие были крайне спорными, практически ничтожными. Суть акта Кирилла Владимировича состояла в том, что, признавая авторитет и власть Временного правительства, он одновременно выдвигал свои претензии на право дальнейшего престолонаследия. Это не было лишено смысла, ибо единственный ребенок Михаила Александровича — граф Георгий Михайлович Брасов — был морганатическим потомком от неравнородного брака и соответственно не мог наследовать Престол своего отца. Следующим мужчиной по старшинству был как раз Кирилл.
Надо подчеркнуть, что несмотря на то, что акты Николая и Михаила были составлены под давлением революционных событий и носили не столь добровольный, сколь вынужденный характер, это не лишает их юридической силы. Обратимся к аналогичным примерам в истории династии Романовых. Отречение основателя Гольштейн-Готторпской ветви рода императора Петра III 29 июня 1762 г. также было следствием произошедшего переворота. Но мы не называем императрицу Екатерину II незаконной узурпаторшей Престола, а акт Петра не имеющим силы, хотя законодательно порядок отречения монарха не был определен. Также мы не считаем насильно свергнутого в 1741 г. малолетнего императора Иоанна VI номинально царствовавшим монархом вплоть до его убийства в 1764 г., хотя в данном случае никакого отречения и вовсе не имело места. Подобная трактовка противоречила бы здравому смыслу. В довершение хотелось бы отметить, что по воспоминаниям дружественного великому князю Михаилу Александровичу свидетеля, решение о подписании отказа от власти он принял самостоятельно, не по принуждению, видев текст отречения брата и опознав его почерк2.
Отречение Николаем II от престола своего сына Алексея Николаевича также, как правило, вызывает разночтения. Действительно, член Императорской фамилии не мог быть лишен прав престолонаследия произвольно, без нарушения им ряда своих обязанностей и требований, установленных законом, о которых пойдет речь ниже. Очевидно, великий князь Алексей ничего подобного не совершал. На момент отречения отца ему было полных 12 лет, в то время как династическое совершеннолетие наступало, согласно статьям 40 и 197 ОЗ, в возрасте 16 лет. До сего момента попечение о малолетнем члене
ч
ф
1 Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 601. Оп. 1. Д. 1263. Л. 3.
2 Хутарев-Гарнишевский В.В., Путятин И.Е. Отречение и последние дни великого князя Михаила Александровича в воспоминаниях княгини Ольги Путятиной // Исторический вестник. 2019. № 27. С. 260-262.
династии принадлежало его родителям (ст. 199 ОЗ). То есть как опекун над несовершеннолетним и больным сыном-наследником, а равно и как глава, попечитель и покровитель всей Императорской фамилии, царь имел право отречься за него. Иная трактовка ставила бы под сомнение статус императора как самодержца. Интересно, что само по себе отречение за наследника было предусмотрено статьей 35 ОЗ в исключительных случаях. Когда престолона-5 следие переходило в иностранные династии, имеющий право на российский Престол для принятия его него должен был отречься от Престола иностранного за себя и за своего наследника, также находящегося в очереди российского наследия. То есть сам принцип отречения за наследника в Основных законах присутствует.
СТРОГОЕ ПРОЧТЕНИЕ
Рассмотрим вопрос престолонаследия самым строгим и непредвзятым образом, отметая все разночтения и двояко трактуемые коллизии, неукоснительно следуя букве дореволюционного законодательства. Последняя действовавшая перед революцией редакция порядка наследования Престола заключена в Основных законах 1906 г., опирающихся в свою очередь в виде ссылок на предшествующие акты, как на не утерявшие юридической силы первоисточники.
Основополагающим был принцип мужского первородства, согласно которому наследовал сначала старший сын императора и его мужское потомство, а потом другие сыновья и их мужское потомство (ст. 27-29 ОЗ). «Когда пресечется последнее мужеское поколение сыновей Императора, наследство остается в сем же роде, но в женском поколении последне-царствовавшего, как в ближайшем к Престолу..,», — гласит статья 30 ОЗ. То есть по исчерпании мужских потомков императора, согласно букве закона, наследие переходит в порядке старшинства к дочерям последне-царствовавшего императора и их потомкам, сначала мужского, а потом женского пола. Это указание является крайне важным для понимания процесса передачи престола: вводится не только принцип мужского первородства, но и принцип близости к последне-царствовавшему.
Подобная логика — при отсутствии сыновей первенства дочерей императора перед прочими мужскими членами династии — обсуждалась весьма серьезно крупнейшими юристами того времени. Можно привести следующий факт. После смерти в 1899 г. брата царя великого князя Георгия Александровича вопрос о престолонаследии обсуждался Николаем II с министром двора В. Б. Фредериксом, предлагавшим провозгласить наследником младшего брата Михаила, обер-прокурором Синода К. П. Победоносцевым, считавшим необходимым ожидать рождения сына у императора, и сенатором В. Р. Завадским, с 1900 г. первоприсутствующим департамента герольдии Сената. Завадский настойчиво убеждал царя следовать букве закона и провозгласить наследницей дочь великую княжну Ольгу Николаевну3.
3 Завадский С. В. На пути к революции: Из архива моей памяти; На великом изломе: Отчет гражданина о пережитом в 1916-1917 годах. М., 2016. С. 28-31.
Однако не стоит понимать его буквально: каждая статья имеет ссылки-основания в предыдущих актах о престолонаследии, начиная с акта императора Павла I от 5 апреля 1797 г. о престолонаследии и параграфу 17 Учреждения об императорской фамилии от того же числа, в котором определяется старшинство членов Императорской фамилии. На основании этих документов сначала наследует все мужское потомство императора Павла и только лишь потом — женское потомство последне-царствовавшего императора. Именно поэтому вплоть до рождения великого князя Алексея, сына Николая II наследником являлся великий князь Михаил Александрович, младший брат царя, а не его старшая дочь великая княжна Ольга Николаевна. Этот вопрос был блестяще разобран профессором права Санкт-Петербургского университета Н. М. Кор-куновым. В результате длительного сопоставительного анализа всех изданий и версий закона о престолонаследии XIX века, он пришел к выводу, что под императором-родоначальником имеется «не непременно Павел I, а все императоры, от которых имеются боковые линии, т. е. последовательно отец, дед, прадед, и т. д. последне-царствовавшего представителя мужского поколения»4.
По пресечении всего прямого мужского потомства династии, а также женского потомства последнего императора и женского потомства его сыновей с их детьми, «наследство переходит в женский род прочих сыновей Императора-Родоначальника, следуя тому же порядку, а потом в род старшей дочери Императора-Родоначальника, в мужеское ее поколение; по пресечении же оного, в женское ее поколение, следуя порядку, установленному в женских поколениях сыновей Императора» (ст. 32 ОЗ). Далее наследовали остальные дочери и их потомство, предпочитая мужское женскому. Остановимся на том, кто же является императором-родоначальником. Иногда можно встретить утверждение, что таковым является Павел I, как основатель династии и единственный сын Петра III5. Однако данное прочтение нарушало бы принцип близости к Престолу, так как наследование переходило бы к ветвям, уже более ста лет как отпочковавшимся от рода. Еще в Павловском акте 1797 г. упоминается понятие род: император выделял потомство каждого из своих детей в отдельные роды. Потому по отношению к последне-царствовавшему монарху родоначальником является его отец, а не основатель династии, далее дед-император, прадед и прапрадед.
ч
ф
Сборник статей Н. М. Коркунова, профессора Петербургского университета, 1877-1897: общие
вопросы права, история права, государственное право, междурядное право. СПб., 1898. С. 320. С точки зрения историографической, основателем царской династии Романовых является царь Михаил Феодорович (1613-1645), а последним представителем династии по прямой мужской линии была императрица Елизавета Петровна (1741-1761). После нее произошел переход наследования в женскую линию к сыну великой княжны Анны Петровны и ее супруга герцога Голштейн-Готторпского Карла Фридриха — Петру III (1761-1762) (Карлу Петеру Ульриху). С этого момента номинально произошла смена династии на Гольштейн-Готторп-Романовых. Однако династического законодательства не существовало, а действовал Устав о престолонаследии 1722 г.,утвержденный Петром I. В нем власть монарха рассматривалась как его личное наследие, передаваемое по воле самого императора («заблагоразсудили мы сей устав учинить, дабы сие было всегда в воле правительствующего государя, кому оной хочет, тому и определит наследство»). Только император Павел I с принятием «Учреждения об императорской фамилии» в 1797 г. юридически учредил династию и определил монаршее семейство как отдельный институт.
4
Третьим важным принципом российской династии, кроме первородства для мужчин и близости к Престолу для женщин, был принцип равнородства. Дети, происшедшие от брачного союза между членом Императорской фамилии и лицом не соответствующего достоинства, то есть не принадлежащим ни к какому царствующему или владетельному дому, не имели прав на наследование Престола, а также иных прав членов фамилии (ст. 36 и 188 ОЗ). Подобные 5 браки, как правило, именуются морганатическими или неравнородными.
В случае восстановления в России Престола, для определения наследника надо будет провести отсчет от последнего царствовавшего, то есть от de jure императора Михаила II, учитывая принцип матримониального равнородства. Последним членом Императорской фамилии мужского пола, родившимся в равнородном браке, был князь крови императорской Владимир Кириллович, скончавшийся в 1992 г. Все остальные прямые мужские потомки династии родились в браках морганатических и прав на наследование престола не имеют.
На данный момент соответствующих принципам мужского первородства и равнородства потомков императора Павла I не осталось, а потому наследие переходит в равнородные женские линии, исчисляя от последне-царствовав-шего. По установленной законом логике, сначала Престол должны были наследовать дочери Николая II, но они были расстреляны с отцом, за ними потомство дочерей Александра III: великих княжен Ксении и Ольги, так как у других сыновей Александра женского потомства не было. Ксения Александровна была в равнородном браке с великим князем Александром Михайловичем, но их многочисленное потомство заключило уже морганатические браки. Ольга Александровна в первом равнородном браке потомства не имела, а потомство от второго ее брака является морганатическим. Таким образом, наследование уходит в потомство императора Александра II, сначала дочерей его сыновей, а потом его собственных дочерей, соблюдая принцип мужского первенства.
Ближайшим после Александра III оставившим потомство сыном Александра II был великий князь Владимир Александрович (1847-1909), у которого были дети Александр (умер во младенчестве), Кирилл (1876-1938), Борис (18771943), Андрей (1879-1956) и дочь Елена Владимировна (1882-1957). У Кирилла в равнородном браке с Викторией Мелитой, рожденной принцессой Саксен-Кобург-Готской, было трое детей: Владимир, Мария и Кира — теоретически именно их потомки должны быть наследниками Престола. Но все не столь однозначно.
Вопрос прав престолонаследия Кирилловичей является одной из ключевых проблем российского монархизма. Подробно эта ветвь будет рассмотрена ниже. Рассмотрим сейчас лишь ее права на Престол с точки зрения строгого прочтения Основных законов. Брак Кирилла Владимировича и Виктории Ме-литы был заключен в 1905 г. в Германской империи и противоречил российским законам по ряду оснований. Принцесса не приняла Православие, чего требовала статья 185 ОЗ («брак мужеского лица Императорского Дома, могущего иметь право на наследование Престола, с особою другой веры совершается не иначе, как по восприятии ею православного исповедания»). Она являлась двоюродной сестрой Кирилла, что не только воспрещалось с точки зрения Православия, но
более того согласно ст. 37 Законов гражданских «брачные сопряжения лиц, состоящих в близком, то есть в запрещенных Церковными правилами степенях, кровном или духовном родстве или свойстве» не признавались законными и действительными. Тем не менее, оба этих отступления от законного порядка заключения брака не влекли автоматического лишения прав престолонаследия Кирилла или его возможного потомства. Серьезнее было иное нарушение. Статья 183 ОЗ гласила, что «на брак каждого лица Императорского Дома необходимо соизволение царствующего Императора, и брак, без соизволения сего совершенный, законным не признается». Ее дополняла статья 134: «дети, рожденные от брака, на который не было соизволения царствующего Императора, не пользуются никакими преимуществами, Членам Императорского Дома принадлежащими». Император Николай II не давал согласия на этот брак, более того, он прямо запретил Кириллу Владимировичу заключать брак с Викторией Мелитой. Однако и в данном случае нет однозначного ответа, ведь отсутствие преимуществ не приравнивается к лишению прав.
Таким образом, вопрос прав престолонаследия Кирилловичей зависит от толкования Основных законов. Как уже отмечалось выше, именно император Николай II, как законодатель, имел уникальную возможность трактовать законы. На его оценку и волю мы и должны опираться при строгом рассмотрении проблемы. 4 декабря 1906 г. произошло Высочайшее совещание о возможности признания этого брака. На журнале император оставил свою резолюцию: «Признать брак Вел. Кн. Кирилла Владимировича я не могу. Великий Князь и могущее произойти от него потомство лишаются прав на престолонаследие..,»6. 15 января 1907 г. резолюция императора была заверена министром императорского двора бароном В. Б. Фредериксом, то есть была подтверждена ее подлинность.
Мог ли император, согласно действовавшему законодательству, по собственному желанию лишать членов династии прав престолонаследия? Подобный акт, безусловно, относился к вопросам исполнительной власти и не требовал дополнительного одобрения органами законодательными или судебными. В главе 6-ой Основных законов «Об обязанностях членов императорского дома к императору» содержится статья 222, которая гласит: «Царствующий Император, яко неограниченный Самодержец, во всяком противном случае имеет власть отрешать неповинующегося от назначенных в сем законе прав и поступать с ним яко преслушным воле монаршей». Таким образом, при неповиновении император мог лишить любого члена фамилии не только его преимуществ, к которым как правило относятся в основном вопросы материального характера, а именно прав, из которых первое — право престолонаследия. Причем, само лишение права престолонаследия не было связано с лишением великокняжеского титула или пребыванием в составе Императорской фамилии. Например, брат Александра I и Николая I великий князь Константин Павлович (1779-1831) сохранил свой титул и принадлежность к династии и после отречения. Равно осталась членом Императорской фамилии и княжна крови императорской Татьяна Константиновна (1890-1979),
ч
ф
ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 2141. Лл. 8-15.
6
вступившая в морганатический брак с князем К. А. Багратион-Мухранским и лишившаяся прав престолонаследия с потомством. Да и сам Николай II вместе с сыном Алексеем после 2 марта 1917 г. отнюдь не могли утерять статуса великих князей и членов династии. Очевидно, что Кирилл Владимирович остался в Императорской фамилии, а супруга и потомство вошли в ее состав в 1907 г. отдельным распоряжением Николая II, но без прав престолонаследия, 5 имея лишь титул и материальные права.
Вне зависимости от современных юридических трактовок обстоятельств брака, мы имеем однозначно выраженную волю и трактовку императором вопроса о престолонаследии самого великого князя Кирилла и его потомства. Действуя методологическим принципом достаточности, не будем плодить новых аргументов и контраргументов, имея исчерпывающее указание самодержца. В строгом прочтении Основных законов потомство великого князя Кирилла Владимировича не имеет прав престолонаследия. Его младшие братья вступили в морганатические браки: Борис Владимирович — с З. С. Рашев-ской, Андрей Владимирович — с М. Ф. Кшесинской.
Единственным потомком великого князя Владимира Александровича, не только вступившим в династический брак, но и сохранившим права престолонаследия, была великая княжна Елена Владимировна (1882-1957). Ее супругом стал принц Николай Греческий и Датский (1872-1938), сын короля эллинов Георгия I из династии Глюксбургов. В этом браке родились три дочери: Ольга (старшая), Елизавета и Мария. Линия наследования российского престола дальше продолжается в потомстве Ольги Николаевны (1903-1997), вышедшей замуж за князя Павла Югославского (1893-1976) из Сербской королевской династии Карагеоргиевичей. Павел приходился двоюродным братом югославского короля Александра I, а после его смерти в 1934-1941 гг. был регентом Югославии при малолетстве короля Петра II.
У Павла и Ольги было три ребенка: князь Александр Югославский (19242016), князь Николай (1928-1954) и княжна Елизавета Югославская (род. 1936). Согласно логике мужского первородства, наследование российского престола переходит к потомству князя Александра. Первым браком он был женат на дочери итальянского короля Умберто II принцессе Марии Пии Савойской (род. 1934), а вторым на княжне Барбаре Лихтенштейнской (род. 1942). Соответственно в порядке старшинства, согласно точному прочтению Основных законов Российской Империи, первыми в очереди наследия Престола находятся члены сербской королевской семьи Карагеоргиевичей: принцы Дмитрий Александрович (род. 18 июня 1958), Михаил Александрович (род. 18 июня 1958), Сергей Александрович (род. 12 марта 1963), Душан Александрович (род. 25 сентября 1977), а также принцесса Елена Александровна (12 марта 1963). Дети Елены наследовать не могут, так как она заключила морганатический брак, и они не принадлежат к иным династиям.
Ключевой для современного положения Романовской династии является статья 35 ОЗ, которая гласит: «когда наследство дойдет до такого поколения женского, которое царствует уже на другом Престоле, тогда наследующему лицу предоставляется избрать веру и Престол, и отрешись вместе с Наследником от другой
веры и Престола, если таковой Престол связан с законом; когда же отрицания от веры не будет, то наследует то лице, которое за сим ближе по порядку». В данном случае браки являются не только равнородными, но и заключенными в Православной вере, то есть права на престол Карагеоргиевичей являются неоспоримыми.
ЛЕГИТИМИСТСКАЯ ТРАКТОВКА
Сторонники наличия прав престолонаследия у великого князя Кирилла Владимировича и его потомства именуют себя легитимистами — то есть сторонниками законного пути наследования. На вопрос о нарушении Кириллом династического и церковного права, а также отрешения его императором Николаем II от престолонаследия, легитимисты утверждают, что данное решение не было опубликовано, а соответственно, якобы не вступило в законную силу. Кирилловичи полагают, что эта виза была лишь неосуществленным пожеланием императора. Очевидно, что данное решение являлось правоприменительным: император, исходя из сути своей самодержавной власти, статуса главы фамилии и на основе законов, реализовал свое право наказать нарушившего Основные законы члена фамилии путем лишения его права на Престол. Подобная резолюция не требовала публикации, так как не вносила никаких изменений в действующие законы. Подробно разобрав этот вопрос выше, не будем останавливаться на нем вновь. Примем в данном разделе статьи подобную трактовку за допущение и рассмотрим, кто же среди потомков великого князя Кирилла имеет право на Престол.
Любые допущения неизбежно порождают еще большие разногласия. Кирилл Владимирович имел троих детей: княжен крови императорской Марию Кирилловну (1907-1951), вышедшую равнородным браком за князя Карла III Лейнингенского; Киру Кирилловну (1909-1967), вышедшую равнородным браком за принца Луи Фердинанда Прусского из династии Гогенцоллернов; князя крови императорской Владимира Кирилловича (1917-1992), женившегося на урожденной княжне Леониде Георгиевне Багратион-Мухранской (1914-2010), происходившей из потомков Грузинского царского дома Багратионов. Согласно принципу мужского первородства, именно потомство от брака Владимира должно было бы наследовать Престол.
Равнородность последнего брака вызывает разногласия. Попробуем разобраться. Прапрадед Леониды Георгиевны был Константин IV (1782-1841), удельный князь Мухрани из династии Багратидов. Прокняжил он недолго, лишь в 1801 году, занимая при последнем грузинском царе Давиде XII пост великого магистра двора. А после ликвидации автономии Грузии стал генерал-лейтенантом русской армии и предводителем дворянства Тифлисской губернии. Его отец Иоанн I также был лишь удельным (а не независимым владетельным) князем Мухранским (в 1778-1801 гг.), будучи одновременно магистром царского двора. Очевидно, что ближайшие предки Леониды Георгиевны во времена независимости Грузии не относились к царствовавшей ветви древней династии Багратидов. Отсчитывая поколения вглубь родословной князей
ч
ф
Мухранских, можно утверждать, что первым среди предков Леониды царский престол занимал последний царь единого грузинского государства — Константин II, правивший Грузией в 1478-1490 гг. Впоследствии, после распада страны на Карталинское, Кахетинское и Имеретинское царства, Константин стал царем Картли и правил с 1490 по 1505 гг. Его младший сын Баграт стал первым удельным князем Мухрани. Следующими после Константина карталинскими ч царями стали братья Георгий IX и Давид X, а также потомки последнего, правившие Картли до 1658 г. При некоторых правителях престолы царств Картли и Кахети временно объединялись (при царях Теймуразе I и Ростоме).
Некоторые из титулярных Мухранских князей занимали престол Картли. Например, Вахтанг V (1658-1675), усыновленный Ростомом. Однако после восшествия на престол Вахтанг передал титул Мухранского князя своему брату Константину (правил Мухрани в 1658-1667 гг.), прямому предку Леониды Георгиевны. За Вахтангом царем Картли стал сын — Георгий XI. Последний правил три раза, так как несколько раз престол у него отнимал конкурент — родной (а не приемный) внук Теймураза I — царь Ираклий I. После Ираклия I правили сын Вахтанга V Леван и внуки Кайхосро, Вахтанг VI, Иессе, а также правнук — Бакар III Вахтангович. После Вахтанга и Бакара к власти вернулись сыновья Ираклия I в линии карталинских царей, Константин III и Теймураз II.
Так кто же является носителем титула царя Грузинского? Очевидно, что потомство последних царей. Сын Теймураза II, царь Ираклий II (1720-1798), объединил Кахетинское царство, которым правил с 1744 г., с Карталинским, чей престол наследовал от отца в 1762 г. Его мать была внучкой Вахтанга VI от дочери Тамары Вахтанговны. За Ираклием правил его сын царь Георгий XII (1798-1800) и внук Давид XII (1800-1801). Потомки царей Вахтанга VI и Ираклия II носили титул князей Грузинских в Российской Империи, однако прямое мужское потомство Вахтанга пресеклось и единственными носителями титула светлейших князей Грузинских являются потомки Ираклия II. Нынешним наследником грузинского престола и носителем титула является прапрапра-внук Георгия XII — царевич Нугзар Петрович.
С какой целью мы предприняли столь подробный экскурс в генеалогию рода Багратиони? Главная наша задача состояла в том, чтобы ответить на вопрос: является ли брак князя крови императорской Владимира Кирилловича с Леонидой Георгиевной рожденной Багратион-Мухранской равнородным? Из него следует ответ на более важный вопрос: имеет ли право на русский Престол произошедшая от этого брака дочь Мария Владимировна (род. 23 декабря 1953 г.) и ее сын Георгий Михайлович (род. 13 марта 1981 г.)? Царское происхождение династии Багратидов не вызывает сомнений, однако, ближайший к нам среди предков Леониды монарх правил в конце XV века, а само Мухранское княжество являлось удельным и никогда не было независимым владением. Например, в 1911 г. брак княжны крови императорской Татьяны Константиновны и князя Константина Александровича Багратион-Мухранского был дозволен императором, хотя и признан морганатическим.
В данном случае, мы имеем проблему трактовки неписанного закона и выбора принципа. Следуя формальной логике, если мы берем за принцип
признание всех прямых потомков по мужским линиям правивших ранее владетельных династий равнородными, то нам придется признать равнородны-ми не только Багратион-Мухранских, но и, как минимум, потомков удельных князей из русского великокняжеского дома Рюриковичей, князей из литовского великокняжеского дома Гедиминовичей, потомков Чингизидов, а также иных династий, утерявших власть. Действительно, в области разума нельзя найти объяснения, почему удельные князья из иностранных династий мо- g гут иметь преимущество перед русскими удельными князьями из династии, правившей Русским государством почти 750 лет подряд? Признавая равно-родным брак Леониды Георгиевны с Владимиром Кирилловичем, нам также необходимо будет признать соответствующими брак Александра II с княжной Е. М. Долгоруковой, брак князей крови императорской Василия Александровича с княжной Н. А. Голицыной, Ростислава Александровича с княжной А. П. Голицыной, княжны крови императорской Ирины Александровны с князем Феликсом Юсуповым, потомков ногайских мурз и т.п. Этот путь открывает неограниченно широкое толкование принципа равнородства — до всех прямых по мужским линиям потомков правивших когда-либо монархов, вне зависимости от давности и используемого ныне титула. Обоснован ли данный подход? — вряд ли.
На основе этого противоречия появляется еще одно допущение, отходящее от строгой трактовки законов. Оно делит легитимистов на две группы: сторонников «Российского императорского дома» (летигимисты-1), признающих брак с Багратион-Мухранской равнородным, и группы «Лейнингенских» (легитимисты-2), считающих его морганатическим.
Легитимисты-1 называют de jure императрицей Марией I и главой Российского императорского дома, великой княгиней внучку великого князя Кирилла Владимировича — Марию Владимировну. Однако как известно, ни в плане политической власти, ни в правовой плоскости Престола, который можно было бы занять, в современной России не существует, равно как не существует и обладающего соответствующим статусом Российского императорского дома. С 1998 по 2016 гг. на территории РФ существовала некоммерческая организация Фонд «Российский императорский дом» (ОГРН 1037700137254), учредителем которой была гражданка РФ Леонида Георгиевна Романова, а директором фонда — князь Зураб Михайлович Чавчавадзе. С 2003 г. по сей день функционирует некоммерческая организация учреждение «Канцелярия главы Российского императорского дома Её императорского высочества государыни великой княгини Марии Владимировны» (ОГРН 1037725002842). Ее учредителем является гражданка России Мария Владимировна Романова, а директором к. и. н. Александр Николаевич Закатов. Таким образом, говоря о современном Российском императорском доме, мы говорим именно об некоммерческой организации, зарегистрированной на территории Российской Федерации, демократического федеративного правового государства с республиканской формой правления.
При определении титула единственного ребенка и наследника Марии — Георгия Михайловича Романова — обратимся вновь к Основным законам.
В статье 133 сказано, что «родившиеся от женского пола совершенно отличаются от родившихся от пола мужеского; и потому счета в родстве с Императором для получения титула, пенсии и приданого вести не должны, а пользуются всем оным по праву, отцу их принадлежащему». Статья же 146 ОЗ утверждает, что «титул Великого Князя, Великой Княжны и Императорских Высочеств принадлежит сыновьям, дочерям, братьям, сестрам, а в мужеском поколении и всем внукам Императоров». || Последняя норма была принята только в 1886 году. Из нее было допущено лишь одно исключение: титул императорских высочеств для герцогов Лейх-тенберских, потомков дочери Николая I — Марии и ее супруга Максимилиана Лейхтенбергского. Исключение было установлено в Основных законах в качестве примечания и разрешено по той причине, что титул императорских высочеств был пожалован им в 1852 году, то есть за 34 года до принятия этой нормы.
Статья 189 ОЗ гласит: «При предположенном браке Великих Князей и Князей Императорской Крови с чужестранными Принцессами, или Великих Княжен и Княжен Крови Императорской с чужестранными Государями или Принцами, постановляются нужные, по обстоятельствам, условия формальными договорами». Подобный брачный договор между княжной крови императорской Марией Владимировной и ее мужем принцем Францем Вильгельмом Прусским из династии Го-генцоллернов был заключен. Жених перед браком принял Православие. Более того, отец невесты Владимир Кириллович даровал ему титул великого князя Михаила Павловича. Как мы видим, согласно статье 146 ОЗ, он не имел права присвоения подобного титула, так как Франц Вильгельм являлся потомком не российских императоров, правнуком германского императора Вильгельма II, не выходил из Прусского королевского дома и до сих пор занимает соответствующее место в линии прусского престолонаследия. То есть Мария должна была бы перейти в род своего мужа.
Таким образом, брак Марии и Франца является равнородным, но появившейся в его результате потомок, Георгий Михайлович, должен именоваться Георгием принцем Прусским, кем фактически и является. Можно рассмотреть аналогичную ситуацию с наследником британского престола принцем Уэльским Чарльзом. Не вызывает сомнений его причастность к династии Виндзоров несмотря на то, что его отец принц Филипп являлся рожденным внуком греческого короля Георгия I и принадлежал к греческо-датской династии Глюксбургов. Однако перед браком с принцессой Елизаветой он не только перешел из Православия в англиканскую веру, но и отказался от всех своих титулов, полученных при рождении. После этого король Георг VI принял его в британскую династию, даровав титул герцога Эдинбургского. Подобного отказа от титула принца Прусского Франц Вильгельм Гогенцоллерн не совершал.
В случае признания равнородности брака Владимира Кирилловича и Леониды Георгиевны и наличия прав престолонаследия у Кирилла, можно рассматривать Марию Владимировну как первую в порядке русского престолонаследия, а ее сына Георгия как второго. В случае же заключения Георгием Михайловичем морганатического брака со своей невестой Ребеккой Беттари-ни (в Православии — Викторией Романовной), не обладающей никакими ти— 124 -
тулами и не происходящей ни от одной из правивших когда-либо династий, потомство от подобного брака не будет иметь прав престолонаследия. Любая иная трактовка исключена самим Основными законами, изменить которые может лишь царствующий император.
Кроме того, при восшествии на Престол императора он обязан в соответствующем манифесте назвать и своего законного наследника, если такое лицо существует (статья 54 ОЗ). То есть в случае гипотетического вступления 5 на Престол Георгий Михайлович будет обязан, согласно действующему династическому праву, назвать наследника. На данный момент престолонаследие после Георгия переходит к потомкам старшей сестры Владимира Кирилловича — Марии Кирилловны. В этом легитимисты-1 и легитимисты-2 сходятся.
Легитимисты-2 не признают равнородства брака Владимира Кирилловича и Леониды Георгиевны по приведенным выше общим и иным более частным соображениям. Согласно их трактовке, после смерти в 1992 г. Владимира Кирилловича, коего они все же признают главой Императорского дома, престолонаследие ушло к равнородным потомкам его старшей сестры Марии Кирилловны — князьям Лейнингенским, а конкретно к ее старшему внуку Карлу Эмиху Лейнингенскому (род. 12 июня 1952), принявшему в 2013 г. Православие под именем Николая Кирилловича. Мужское и женское потомство Марии Кирилловны от Карла III Лейнингенского достаточно обширно: среди них есть принцы Лейнингенские, Гогенцоллерн-Зигмарингены, а также Карагеоргиевичи принцы Югославские. В случае же его полного пресечения русское династическое наследование переходит в род младшей сестры Марии Кирилловны — Киры, находившейся в браке с внуком германского императора Вильгельма II, Луи Фердинандом Гогенцоллерном.
Таким образом, легитимистское прочтение законов приводит на Российский Престол немецких принцев из династии Гогенцоллернов или князей Лейнингенских. Это не только крайне шаткая конструкция с правовой точки зрения и требует многочисленных вышеперечисленных «допущений» и вольных трактовок Основных законов, но она также имеет выраженный негативный историко-политический фон. Как известно, падение Российской Империи было вызвано в первую очередь трудностями и потерями Первой мировой войны, развязанной против России германским императором Вильгельмом II. В итоге свержения монархии и последовавшего через полгода прихода к власти большевиков (при финансовой помощи германского Генштаба), Германия получила сепаратный Брестский мир и захватила значительную часть Европейской России, а вскоре многие члены Императорской фамилии были истреблены вместе с миллионами подданных бывшей империи. Возведение на русский Престол прямых мужских потомков Вильгельма II, уничтожившего и расчленившего историческую Россию, будет означать символическую капитуляцию Российской Империи. Чуть менее негативные коннотации будет иметь воцарение потомков князя Карла Лейнингенского, служившего в Военно-морских силах Третьего рейха в чине корветтен-капитана (аналог майора) и умершего в 1946 г. в советском плену. Обычный офицер невысокого чина, он не несет ответственности за организацию преступлений нацистов. Но в свете
ч
ф
последствий Великой Отечественной войны и памяти о ней среди населения России, подобное престолонаследие может быть принято неоднозначно, даже враждебно.
ТИТУЛЯРНЫЕ ИМПЕРАТОРЫ
Существует несколько способов вычислить наследника Престола. Классический европейский феодально-монархический принцип основывается на идее непрерывности передачи наследственного титула вне зависимости от наличия или отсутствия монархической государственности или более низкой феодально-аристократической общности. Иными словами, в политико-административном плане может не существовать определенного баронства, графства или герцогства, но титул барона, графа или герцога N будет передаваться по наследству согласно сложившейся в данном роде традиции или установленных правил. В наиболее ярком проявлении подобный принцип реализуется в монархических домах и может быть изложен одной фразой «Король мёртв. Да здравствует король!» Титулярные или de jare государи существуют в большинстве династий, в том числе и утерявших реальную политическую власть. Например, после окончательного падения монархического строя во Франции существует две династии, претендующие на престол. Первая — королевская династия Бурбонов, старший из Орлеанской ветви которых титулярный король Франции Иоанн IV (Жан Шарль Пьер Мари Бурбон) по традиции носит титул герцога Орлеанского и графа Парижского. Вторая — императорская династия Бонапартов, которую возглавляет титулярный император Наполеон VI (принц Жан-Кристоф Бонапарт). Согласно этой традиции, престолонаследие, как Богом установленный принцип, не пресекается человеческой волей. Одного титулярного монарха заменяет другой.
Сложность применения системы титулярных государей в российской Императорской фамилии заключается в том, что никто из имевших право престолонаследия не провозглашал себя ни императором, ни главой династии. Провозгласивший же себя императором великий князь Кирилл Владимирович не имел на то законных прав. Неясность внес и манифест великого князя Михаила Александровича: не отказавшись, что предполагало бы автоматическую передачу следующему в роде, а именно отложив принятие верховной власти до решения Учредительного собрания, он поставил под вопрос саму передачу Престола, создав необходимость его восстановления. Тем не менее, желая рассмотреть все возможные линии наследования, мы не можем умолчать о законных наследниках титула Императора Всероссийского.
Учитывая решение Николая II лишить Кирилла с потомством права на Престол, первым в очереди наследования становится его младший брат Борис Владимирович, который с 1918 по 1943 гг. имел право именоваться титулярным императором Борисом II. Ему наследовал младший брат Андрей Владимирович — в 1943-1956 гг. титулярный император Андрей IV (считая порядковый номер от великих князей Владимирских). После его смерти мужское равно— 126 -
родное потомство Александра II пресеклось и наследие перешло к потомству его брата великого князя Николая Николаевича-старшего — к его внуку князю крови императорской Роману Петровичу, в 1956-1978 гг. имевшего право титуловаться императором Романом I. За ним следование принципу мужского равнородства приводит нас к внукам великого князя Михаила Николаевича, князьям крови императорской Андрею Александровичу, титулярному императору Андрею V в 1978-1981 гг., а затем к его родному брату Василию Алексан- § дровичу, титулярному императору Василию V в 1981-1989 гг.
После смерти Василия линия переходит в потомство по женским линиям, что порождает сложности трактовки. Тут принцип первородства уступает принципам замещения и близости к Престолу. Согласно статье 30 ОЗ, по пресечении последнего мужского поколения, престолонаследие остается в том же роде, но переходит в женское поколение, ближайшее к Престолу, предпочитая лицо мужское женскому. За отсутствием равнородного потомства по женским линиям Василия V, его братьев и сестер, престолонаследие поднимается на уровень выше — к сыновьям и дочерям великого князя Михаила Николаевича. Первым в порядке престолонаследия находится потомство его дочери Анастасии Михайловны (1860-1922), которая была замужем за великим герцогом Мекленбург-Шверинским Фридрихом-Францем III, а конкретно к их внуку титулярному великому герцогу Фридриху-Францу V (1910-2001).
Однако ни Фридрих-Франц, ни иные потомки Анастасии Михайловны на тот момент не имели права на русский Престол, так как не были православными. Поэтому престолонаследие переходило к внучке великого князя Константина Николаевича, старшего брата Михаила Николаевича — княжне крови императорской Вере Константиновне, титулярной императрице Вере I в 1989-2001 гг. После ее смерти ближайший православный равнородный потомок Константина Николаевича был король Греческий Константин II, правнук его дочери Ольги Константиновны Романовой. Таким образом, в 2001 г. произошел переход престолонаследия от династии Гольштейн-Готторпских Романовых к датско-греческой династии Глюксбургов. Интересно, что обе династии являются ветвями Ольденбургского дома. Но мы не можем назвать его российским титулярным императором в силу статьи 35 Основных законов, которая гласит: «когда наследство дойдет до такого поколения женского, которое царствует уже на другом Престоле, тогда наследующему лицу предоставляется избрать веру и Престол, и отрешись вместе с Наследником от другой веры и Престола, если таковой Престол связан с законом; когда же отрицания от веры не будет, то наследует то лице, которое за сим ближе по порядку». В связи с тем, что Константин II является не только титулярным королем Греции, но даже правил с 1964 по 1974 гг. и отречения от греческого престола не происходило, он не может быть русским титулярным императором. Потому русское престолонаследие переходит к следующему в роде, его старшему сыну Павлу (род. 1967), наследному принцу греческому и герцогу Спартанскому. Таким образом, начиная с 2001 г. по сей момент он является титулярным Императором Всероссийским Павлом II.
ч
ф
ПЕРВОРОДНЫЕ — НЕ РАВНОРОДНЫЕ
Анализ линий престолонаследия приводит нас к выводу, что как при строгом прочтении Основных законов, так и при допущении их вольных трактовок, наследование Российского Престола переходит в иностранные династии. Однако на данный момент имеется 13 мужских первородных потомков Императорской фамилии, рожденных от морганатических браков, и не имеющих права наследования Престола. Сложилась парадоксальная ситуация, при которой прямые мужские потомки Романовых не являются членами династии, в отличие от косвенных потомков по женским линиям. При этом из содержания статей 28-35 ОЗ однозначно следует, что передача престолонаследия в иностранные династии является мерой исключительной, возможной лишь по пресечении всех мужских линий Императорской фамилии.
Получается уникальная ситуация: строгое следование букве закона приводит к нарушению его духа, высшей целесообразности, которая требует сохранения Престола за мужскими потомками императора Павла I. Эта дилемма является основной проблемой русского престолонаследия. Законы 1906 г. опираются на многочисленные принятые ранее акты. В частности, в вопросах престолонаследия исходным является Акт императора Павла 1797 г., описывающий порядок престолонаследия. В нем не содержится требования рав-нородных браков. Условие брака исключительно с лицом, принадлежащим к царствующему или владетельному дому, было внесено императором Александром I в манифесте от 20 марта 1820 г., посвященном разводу его брата Константина с супругой великой княгиней Анной Федоровной. В XIX — начале XX вв. морганатические браки среди представителей Императорской фамилии встречались, но были редкостью. Учитывая многочисленность прямых мужских равнородных потомков Павла I, сужение круга наследников не ставило под угрозу следование основному принципу — мужского первородства, лишь упорядочивая его применение. По сути, принцип равнородства является субсидиарным по отношению к принципу мужского первородства. Он вносил лишь дополнительную ответственность членов династии перед ее главой. На данный момент же это ограничение является главным препятствием для точного исполнения закона, а неточность формулировки — поводом для различных вольных трактовок.
Отметим, что само понятие морганатических браков пришло в русское династическое право из немецкого и не было характерно для национальной системы престолонаследия. Однако и на родине допускались исключения из нее. Так, герцог Карл Михаил Мекленбургский по пресечении равнородных мужских линий своей династии и не желая перехода престолонаследия по женским линиям в иные династии, в 1928 г. усыновил своего племянника графа Георгия Карлова, прямого мужского морганатического потомка династии и тот вступил в наследование престола в 1934 г. с титулом герцога Меклен-бургского. Заметим, что в течение почти всей отечественной истории, чуть менее 1000 лет подряд, с 862 по 1820 гг., требование равнородства отсутствовало в русских династических принципах.
Отмена принципа равнородства могла бы решить проблему разночтений. |
При подобном подходе первыми в порядке прямого мужского престолонасле- ^
дия от последне-царствовавшего, то есть от de jure императора Михаила II, на- *
к
ходятся потомки сына Александра II от первого брака — правнуки великого |
„ , ГО
князя Павла Александровича — Дмитрий Павлович Романов-Ильинский (род.
1 мая 1954) и Михаил Павлович Романов-Ильинский (род. 3 ноября 1959). За ним S
следует потомок Александра II от второго брака — внук князя Георгия Алек- ¡J
сандровича Юрьевского — также князь Георгий Александрович Юрьевский ^
(род. 8 декабря 1961 г.). На этом прямое мужское потомство Александра II Ни- g
о
колаевича пресеклось, и линия наследования уходит к потомкам его младшего Ь брата — великого князя Михаила Николаевича, из сыновей которого в муж- с
ф
ском колене продолжается лишь род великого князя Александра Михайловича, g
и
женатого на сестре Николая II великой княжне Ксении Александровне. о
Первыми в порядке наследия от Александра Михайловича являются по- S.
томки его сына старшего Андрея Александровича — его сын Андрей Андрее- |
вич Романов (род. 21 января 1923 г.) со своими сыновьями Алексеем (род. 1953), g Петром (род. 1961) и Андреем (род. 1963). А после них наследование должно
переходить в род младшего сына Ростислава Александровича — к его стар- у
о
шему внуку Ростиславу Ростиславовичу Романову (род. 1985) с сыном также Ростиславом (род. 2013) и братом Никитой Ростиславовичем (род. 1987). ............
ШИРОКОЕ РАВНОРОДСТВО |
Напоследок немаловажно рассмотреть само понятие равнородства в условиях XXI века. Не имеет однозначного ответа вопрос, как следует трактовать V понятие царствующих и владетельных домов в современных реалиях? В XIX — начале XX веков в монархической Европе подобной проблемы не су- ^ ществовало, так как большинство государств были монархическими. Та же §■ Германская империя по сути своей была скорее федеративной монархией: в ее состав входили королевства, великие герцогства, герцогства и княжества, S имевшие собственные династии и широкое самоуправление. Подобные семьи бесспорно были равнородными и владетельными. В русской династической практике равнородным считался брак с представителями реально царствующих фамилий и их ветвей. Однако по итогам XX века правящих христианских монархических династий осталось немного: Бернадоты в Швеции, Бурбоны в Испании, Виндзоры в Великобритании, Глюксбурги в Дании и Швеции, Гримальди в Монако, Лихтенштейны в Лихтенштейне, Оранские в Нидерландах, Пармские Бурбоны в Люксембурге, Саксен-Кобург-Готская династия в Бельгии. В большинстве из них принцип равнородства более не требуется. Все остальные Престолы являются титулярными, иначе говоря — виртуальными.
В современной европейской монархической традиции в рамках концепции титулярных престолов существуют монаршие дома, правящие и правившие, а также медиатизированные. Последние в основном графские и герцогские фамилии бывшей Священной Римской империи германской нации, в начале XIX в. реформированные Наполеоном и еще тогда утерявшие политическую
власть, но номинально приравненные по статусу к правившим династиям. Как правило, наиболее авторитетным справочником монархических и родственных им аристократических династий Европы считается Готский альманах (Almanach de Saxe Gotha). Он ориентируется, прежде всего, на немецкую аристократию и ее представления о титуловании. Например, в Готском альманахе приводится ныне царствующий Литовский королевский дом, который с § 1991 г. возглавляет принц Вильгельм Альберт герцог фон Урах из Вюртемберг-ского дома, а не потомки исторической литовской династии Гедеминовичей. Действительно, в 1918 г. в ходе Первой мировой войны Виленская губерния Российской империи была оккупирована немецкими войсками, и на ее территории было провозглашено независимое Королевство Литва. Монархом был избран немецкий герцог Вильгельм Карл фон Урах, принявший имя Миндовг II. Его номинальное царствование продолжалось с 11 июля по 2 ноября 1918 г. При этом, коронован он не был и даже в самом своем королевстве не появился. Тем не менее, Готский альманах считает его потомков обладающими королевским достоинством. Данный случай является не единственным очевидным примером тенденциозности справочника. Абсурдно считать принципы, заложенные в уважаемом немецком издании XIX — XX вв., имеющими историко-правовую силу для русского престолонаследия.
В 2021 г. невозможно четко определить разницу в статусе между прямым потомком по мужской линии династии, утерявшей политическую власть в XVII веке и аналогичным потомком династии, свергнутой в XX в. Подобные дискуссии о степени равнородства становятся схоластическими. Логичными видятся два решения проблемы. Первое решение — признать все реально не царствующие и не владетельные династии неравнородными. Это изменит порядок престолонаследия. При расчете от Михаила II как последне-царство-вавшего место Карагеоргиевичей займут британские принцы Эдвард и Майкл Кентские, как потомки младшей дочери великой княжны Елены Владимировны — Марины. При следовании принципу титулярных императоров престолонаследие останется, как и при традиционном прочтении принципа рав-нородства, за принцем Павлом Константиновичем из династии Глюксбургов, о котором шла речь выше.
Второе решение проблемы — расширить понятие равнородства до всех прямых потомков царствовавших ранее династий по мужским линиям. Подобное толкование позволяет признать равнородными часть прямых мужских потомков династии Романовых, соблюдая оба принципа: мужского первородства и матримониального равнородства. Последним равнородным мужским представителем династии, имевшим право на титул императора, тогда будет не Василий Александрович, а его старший племянник князь Ростислав Ростиславович-старший (1938-1999), родившийся от брака князя крови императорской Ростислава Александровича (1902-1978) и княжны Александры Павловны Голицыной (1905-2006) из великокняжеского дома Гедиминовичей. После чего престолонаследие переходит к дочери Василия Александровича и княжны Наталии Александровны Голицыной (1907-1989) — Марине Васильевне (род. 1940).
Третье возможное решение — признать принцип равнородства не действующим, ибо следование ему приведет к нарушению базисного принципа мужского первородства, что противоречит духу российского престолонаследия. Подобный акт дерогации, то есть частичной отмены устаревшего закона без пересмотра его основополагающих постулатов, мог бы радикальным образом урегулировать порядок престолонаследия. Однако изменение в Основные законы может вносить либо принявший Престол император, либо народ, как 5 прямым волеизъявлением, так и через избранный им орган власти. Существует и более сложный способ определения принципов наследования и персоны наследника — через признание Престола не занятым и назначение Правителя государства (фактического регента или местоблюстителя). В случае несовершеннолетнего возраста императора, согласно статьям 41-45 ОЗ, назначается правительство и опека. Таким образом, дореволюционное право предполагало теоретическое наличие фактического не принадлежащего к династии главы государства, имеющего временное право управления страной до совершеннолетия императора. Статьи 47-51 содержат описание механизма управления в таком случае.
«Правителю государства» полагается «Совет Правительства», без которого управлять он не может и в котором он имеет право решающего голоса. В состав Совета Правительства должны были входить шесть персон первых двух классов, а также иные члены по назначению правителя, включая членов Императорской фамилии. В Российской Империи к этим классам относились генерал-фельдмаршалы, полные генералы или генералы от родов войск (ге-нерал-от-инфантерии, генерал-от-кавалерии, генерал-от-артиллерии, генерал-адмирал), а также полные адмиралы; среди чинов гражданских — канцлер, действительный тайный советник I класса и прочие действительные тайные советники, а также высшие придворные чины — все, имевшие право титулования «ваше высокопревосходительство». Однако вопрос о путях легитимации и круге полномочий подобного органа является открытым.
ИТОГИ И МЕХАНИЗМЫ
На данный момент, если точно следовать Основным законам Российской Империи, наследником императорского Престола является югославский принц Дмитрий Александрович, родившийся 18 июня 1958 г. и происходящий из сербской королевской династии Карагеоргиевичей. В порядке счета титулярных государей права на титул Императора Всероссийского может предъявить также принц греческий Павел из династии Глюксбургов, родившийся 20 мая 1967 г. Однако оба принца могут вступить в права русского престолонаследия лишь в случае отречения от своих династических прав. Возможности престолонаследия альтернативных претендентов ограничены отсутствием легитимного органа, имеющего право трактовать Основные законы 1906 г. и выносить определения, обладающие юридической силой. Очевидно, что современная судебная система РФ, уходящая своими корнями в советскую правовую систему, отрицающую правопреемство с имперской государ— 131 —
ч
ф
ственностью, не может разрешить эту коллизию. С точки зрения современной правовой системы, акты дореволюционного периода являются историческими документами, не имеющими юридической силы.
Отсутствие Престола как такового в современной России осложняется актом великого князя Михаила Александровича, увязавшего продолжение монархической государственности с решением представительного органа, избранного населением — Учредительного собрания. Если бы император был свергнут насильственно без подписания им акта, для реставрации не требовалось бы созыва подобного органа, достаточно было возвращения к правопреемству с Российской Империей. При этом сама формулировка Михаила II — временный отказ от власти без отречения от Престола — является юридическим нонсенсом, противоречащим и букве, и духу Основных законов, ибо совершеннолетний наследник получал власть одновременно с занятием Престола.
В этом свете акт Михаила следует рассматривать как его личную волю, условие принятия государственного управления им лично, не являющееся обязательным для последующих наследников.
Таким образом, для восстановления самодержавной монархии в современных условиях потребовалось бы соблюсти несколько условий7.
1. Созвать высший орган народного представительства или провести всероссийский референдум.
2. Принять этим органом или референдумом принципиальное решение о правопреемстве современной России с Российской Империей и о восстановлении монархической государственности и Престола в России.
3. Издать акт об основных принципах трактовки главы второй Основных законов — «О порядке наследия Престола».
4. Сформировать временный государственный орган — «Совет Правительства» во главе с временным «Правителем государства», уполномоченный в определенный срок осуществить все необходимые процедуры для восстановления монархии и передать власть законному наследнику Престола.
Акт должен ответить на несколько связанных друг с другом спорных вопросов.
1. Можно ли, исходя из актов 1797 и 1906 годов, сделать вывод о приоритете национальной династии в порядке престолонаследия над иностранными или нет?
2. Какой из принципов — мужского первородства или равнородного происхождения — нужно считать первостепенным при определении наследника?
3. Следует ли придерживаться принципа равнородства и как трактовать это понятие?
4. Следует ли рассчитывать порядок престолонаследия от последнего фактически царствовавшего или же принять логику титулярных монархов?
Автор рассуждает в рамках модельной эвентуальности, не затрагивая незыблемые ныне конституционные принципы и существующие правовые реалии Российской Федерации как общепризнанного государства, т.е. одного из основных субъектов международного права. Прим. Ред.
Только на основании данных трактовок специальная государственная комиссия или «Совет Правительства» сможет точно определить персону будущего российского монарха, первейшей обязанностью которого после коронации станет составление нового акта о престолонаследии, базирующегося как на историческом праве, так и на вновь принятых трактовках, а также определить состав Императорской фамилии, дабы избежать повторных династических кризисов. и
Автор статьи благодарит за консультации и конструктивную критику доктора права Эссекского университета А. Н. Верещагина и юриста В. К. Козеренко.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Almanach de Saxe Gotha — Online Royal Genealogical Reference / URL: http://www.almanachdegotha.org/index.html
2. Lundy Darryl. The Peerage. A genealogical survey of the peerage of Britain as well as the royal families of Europe [URL:] http://www.thepeerage.com
3. Marek Miroslav. GENEALOGY.EU [URL:] http://genealogy.euweb.cz
4. Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 601. Оп. 1. Д. 1263. Письма великого князя Кирилла Владимировича Николаю II.
5. ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 2141. Журналы Особого совещания и переписка по делу о браке великого князя Кирилла Владимировича с Викторией-Мелитой.
6. Завадский С. В. На пути к революции: Из архива моей памяти; На великом изломе: Отчет гражданина о пережитом в 1916-1917 годах. М., 2016.
7. Закатов А. Н. Отречение от престола и обеспечение династической преемственности в российском праве // Систематизация законодательства и динамика источников права в исторической ретроспективе (к 370-летию Соборного уложения): сборник научных трудов / под общ. ред. Д.А. Пашенцева, М.В. Залоило. М., 2020.
8. Закатов А. Н. Социокультурный суверенитет исторических институций: истоки и современность // Ценности и смыслы. 2016. № 1 (41).
9. Зызыкин М. В. Царская власть и закон о престолонаследии в России. София, 1924.
10. Иоанн Шанхайский. Происхождение закона о престолонаследии в России. Шанхай, 1936.
11. Корево Н. Н. Императорский Всероссийский престол. Наследование престола по основным государственным законам. Париж, 1922.
12. Коркунов Н. М. Наши законы о престолонаследии // Сборник статей Н. М. Коркунова, профессора Петербургского университета, 1877-1897: общие вопросы права, история права, государственное право, междурядное право. СПб., 1898. С. 310-321.
13. Курков К. Н. «Когда наследство дойдёт до... поколения женского» // Тихонов источник. Сборник № 3. 2001. С. 79-86.
14. Медведев М. Ю. Царь в голове / Геральдика сегодня. 01.10.2011. [URL:] http://ogerbah.ru/heraldry-science/papers/737-medv-czar
15. Назаров М. В. Кто наследник Российского престола? М., 2004.
16. Наследование Российского императорского престола. Сборник. Под ред. А. Н. Закатова. М., 1999.
17. Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. Собрание первое. Т. 25. С 6 ноября 1796 по 1798. СПб., 1830.
18. Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. Собрание I первое. Т. 37. 1820-1821. СПб., 1830.
19. Полное собрание законов Российской империи. Собрание третье. Т. 6. 1886. СПб., 1888.
20. Полное собрание законов Российской империи. Собрание третье. Т. 26. Отделение I. 1906. СПб., 1909.
21. Пчелов Е. В. Романовы. История и генеалогия. М.: Академический проспект, 2017.
22. Староверова Е. В. Правовой статус императора Российской империи. Дисс. канд. юр. наук. Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова. Юридический факультет. М., 2009.
23. Хоран Б. П. Российское императорское престолонаследие. М.: Лите-ра-2000, 2001.
24. Хутарев-Гарнишевский В. В., Путятин И. Е. Отречение и последние дни великого князя Михаила Александровича в воспоминаниях княгини Ольги Путятиной // Исторический вестник. 2019. № 27. С. 230-276.
25. Шайрян Г. П. Законодательное регулирование престолонаследия в Российской империи (конец XVIII — начало XX вв.). Дисс. канд. юр. наук. РУДН, Юридический ф-т, кафедра Теории и истории государства и права. М., 2014.
LIST OF SOURCES AND LITERATURE
1. Almanach de Saxe Gotha — Online Royal Genealogical Reference, available at: http://www.almanachdegotha.org/index.html
2. Complete collection of laws of the Russian Empire since 1649. First meeting. Vol. 25. From November 6,1796 to 1798 [Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii s 1649 goda. Sobranie pervoe. T. 25. S 6 noyabrya 1796 po 1798] (1830), Saint Petersburg.
3. Complete collection of laws of the Russian Empire since 1649. First meeting. Vol. 37. 1820-1821 [Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii s 1649 goda. Sobranie pervoe. T. 37. 1820-1821] (1830), Saint Petersburg, 1830.
4. Complete collection of laws of the Russian Empire. Third meeting. Vol. 6.1886. [Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie tret'e. T. 6. 1886] (1888), Saint Petersburg.
5. Complete collection of laws of the Russian Empire. Third meeting. Vol. 26. Branch I. 1906. [Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie tret'e. T. 26. Otdelenie 1.1906] (1909), Saint Petersburg.
6. GA RF. F. 601. In. 1. File 2141. Journals of the Special Meeting and Correspondence on the Marriage of Grand Duke Kirill Vladimirovich to Victoria-Melita.
7. Horan, B. P. (2001), Russian imperial succession to the throne [Rossijskoe imperatorskoe prestolonasledie], Litera-2000, Moscow.
8. Hutarew-Garnishevsky, V. V. and Putyatin, I. E. (2019), "Abdication and the last days of Grand Duke Mikhail Alexandrovich in the memoirs of Princess Olga Putyatin", Historical Bulletin, ["Otrechenie i poslednie dni velikogo knyazya Mihaila Aleksandrovicha v vospominaniyah knyagini Ol'gi Putyatinoj", Istoricheskij vestnik], No. 27, P. 230-276.
9. Korevo, N. N. (1922), Imperial All-Russian throne. Succession to the throne according to basic state laws [Imperatorskij Vserossijskij prestol. Nasledovanie prestola po osnovnym gosudarstvennym zakonam], Paris.
10. Korkunov, N.M. (1898), "Our laws on succession to the throne" in Collection of articles by NM Korkunov, professor of St. Petersburg University, 1877-1897: general issues of law, history of law, state law, inter-row law ["Nashi zakony o prestolonasledii", Sbornik statej N. M. Korkunova, professora Peterburgskogo universiteta, 1877-1897: obshchie voprosy prava, istoriya prava, gosudarstvennoe pravo, mezhduryadnoe pravo], Saint Petersburg, P. 310-321.
11. Kurkov,K.N.(2001),"'When the inheritance reaches ...the female generation'", Tikhonov source ["«Kogda nasledstvo dojdyot do... pokoleniya zhenskogo»", Tihonov istochnik], Collection No. 3, P. 79-86.
12. Lundy, Darryl. The Peerage. A genealogical survey of the peerage of Britain as well as the royal families of Europe, available at: http://www.thepeerage.com
13. Marek, Miroslav. GENEALOGY.EU, avail [URL:] http://genealogy.euweb.cz
14. Medvedev, M. Yu. (2011), "Tsar in the head", Heraldry today [Car' v golove", Geral'dika segodnya], Oct, 01, available at: http://ogerbah.ru/heraldry-science/papers/ 737-medv-czar
15. Nazarov, M. V. (2004), Who is the heir to the Russian throne? [Kto naslednik Rossijskogo prestola?], Moscow.
16. Pchelov, E. V. (2017,) Romanovs. History and genealogy [Romanovy. Istoriya i genealogiya], Akademicheskiy prospect, Moscow.
17. Shairyan, G. P. (2014), Legislative regulation of succession to the throne in the Russian Empire (late 18th — early 20th centuries). Diss. Cand. legal entity sciences. RUDN, Faculty of Law, Department of Theory and History of State and Law, Moscow.
18. Shanghaisky, loan (1936), The origin of the law of succession to the throne in Russia [Proiskhozhdenie zakona o prestolonasledii v Rossii], Shanghai.
19. Staroverova, E. V. (2009), Legal status of the emperor of the Russian Empire. Diss. Cand. legal entity sciences. Lomonosov Moscow State University. Faculty of Law. Moscow.
20. State Archives of the Russian Federation (GA RF). F. 601. In. 1. D. 1263. Letters from the Grand Duke Kirill Vladimirovich to Nicholas II.
21. Zakatov, A. N. (2016), "Socio-cultural sovereignty of historical institutions: origins and modernity", Values and meanings, ["Sociokul'turnyj suverenitet istoricheskih institucij: istoki i sovremennost'", Cennosti i smysly], No. 1 (41).
22. Zakatov, A. N. (2020), "Abdication and ensuring dynastic continuity in Russian law", Systematization of legislation and dynamics of sources of law in a historical retrospective (to the 370th anniversary of the Cathedral Code): collection of scientific works ["Otrechenie ot prestola i obespechenie dinasticheskoj preemstvennosti v rossijskom prave" v Sistematizaciya zakonodatel'stva i dinamika istochnikov prava v
ч
ф
ч ф
с;
журнал россииских и восточноевропейских исторических исследовании
istoricheskoj retrospektive (k 370-letiyu Sobornogo ulozheniya): sbornik nauchnyh trudov], under total. ed. D. A. Pashentseva, M.V. Stuffed, Moscow.
23. Zakatov, A. N. (ed.) (1999), Inheritance of the Russian imperial throne. Collection [Nasledovanie Rossijskogo imperatorskogo prestola. Sbornik], Moscow.
24. Zavadsky, S. V. (2016), On the way to revolution: From the archive of my memory; At the Great Break: A Citizen's Report on the Experiences in 1916-1917 [Na puti k revolyucii: Iz arhiva moej pamyati; Na velikom izlome: Otchet grazhdanina o perezhitom v 1916-1917 godah], Moscow.
25. Zyzykin, M. V. (1924), Tsarist power and the law on succession to the throne in Russia [Carskaya vlast' i zakon o prestolonasledii v Rossii], Sofia.
ХУТАРЕВ-ГАРНИШЕВСКИЙ ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ — кандидат исторических наук, старший преподаватель Московского государственного института культуры (w.hutarew@gmail.com). Россия.
